Текст книги "Клятва воров"

Глава пятьдесят первая
Джейс

Я натянул перчатки и сжал пальцы. Они должны быть теплыми.

Мы всю ночь ждали рассвета.

Я прокручивал в голове роли всех, помимо собственной, по меньшей мере десятки раз, хотя теперь уже поздно что-то менять.

Все начнется с Мэйсона, Синове и ледохранилища, которое находилось в трех кварталах от площади, за бондарным заводом. Рев толпы будет сигналом.

Большая часть ледохранилища располагалась под землей. Именно там должны храниться боеприпасы. Мэйсону надо взорвать крышу. Затем Синове выпустит залп огненных стрел.

И тогда придет моя очередь действовать.

Уже собралась огромная толпа, почти все в серых и черных плащах. Солдаты со щитами прибывали, выстраиваясь вдоль лестницы на платформу. Появился Зейн. И Гарвин. У Гарвина острое зрение. Но, как и солдаты на крышах, он смотрел вниз.

Никогда не видел Бэнкса. Я все время поглядывал на Пакстона, ожидая подтверждения, что тот прибыл. Тогда казнь была бы неизбежна. Пакстон покачал головой. Еще нет.

Я не видел ни Праю, ни Рен, ни Титуса. Они заняли позиции на других деревьях, с которых хорошо просматривались крыши. Я едва мог разглядеть Ганнера и Пакстона, которые сидели на одной ветке со мной, их темные плащи, которые с наступлением рассвета мы вывернули наизнанку, стали частью тембрисового полога.

От ожидания у меня заколотилось в груди, и вдруг Пакстон подтолкнул меня.

Вот он.

Из кареты вышел мужчина. На нем был черный мундир, а широкая золотая лента охватывала грудь. Он бодро шагал по лестнице, плащ трепетал позади него. Густые черные волосы зачесаны назад и сверкали почти так же, как золотая лента. Магистрат, ставший генералом. Он оказался моложе, чем я ожидал.

Он занял место на платформе. Ни Кази, ни Монтегю не было видно. Неужели они оба все еще в повозке? Пакстон протянул руку в успокаивающем жесте. Жди.

Бэнкс обратился к толпе и начал зачитывать преступления Кази. Воровство. Попытка убийства. Шпионаж в пользу вендского королевства. И, возможно, самое худшее из всего – нападение на невинных детей.

– Лидия и Нэш Белленджер оправляются от нападения благодаря быстрым действиям короля. – По толпе пробежал ропот, и Бэнкс одобрительно кивнул. Кази все еще не появлялась. Где она? Почему они ждали, чтобы вывести ее? Я посмотрел на Пакстона. Он покачал головой. Так не должно быть. – За преступления против Эйсландии она приговаривается к публичной казни через повешение. Да будет известно всем королевствам, что Эйсландия не потерпит вмешательства иностранных государств и нападений на своих граждан. Король намерен защищать своих подданных любыми средствами.

Бэнкс дал знак стражникам, стоявшим у кареты. Они открыли дверцу, и король вышел. Монтегю. Толпа затихла. Даже с высоты тембриса я мог видеть длинный порез на его лице. Свидетельство попытки убийства. Но заметил не только шрам – Монтегю сильно изменился. Он стал выше, сильнее – его плечи казались шире. Грудь вздымалась от ощущения силы. Это был не тот неумелый фермер, которого я знал. Он уверенно поднимался по лестнице, выглядя старше, чем несколько месяцев назад. Монтегю поднял руку к ожидающей толпе, и раздались одобрительные возгласы. Он остановился на середине лестницы и, казалось, вглядывался в людей. В эту минуту он был на виду, легкая мишень для Синове, возможно, даже для Праи, но мы все еще не знали, где Кази. Я поборол искушение броситься вниз и убить его.

Он встал рядом с Банком, вокруг расположились стражники со щитами. Пот струйками стекал по моему лицу. Просто приведи ее. Мне нужно ее увидеть.

Ганнер положил руку мне на ладонь. Я кивнул. Со мной все в порядке.

Монтегю повторил некоторые из обвинений и прибавил новые, не сообщая подробностей, как это делал Бэнкс, но затем добавил:

– Заключенной была предоставлена возможность признаться в предательстве и получить милость короля, но она отказалась, и поэтому судьба этого солдата и шпиона предрешена. – Он подал знак стражникам, стоявшим у закрытой повозки. – Приведите преступницу. Пусть она встретит правосудие.

Они открыли маленькую дверь, и один из мужчин залез внутрь. Казалось, он встретил сопротивление. Сопротивлялась ли Кази? А потом он вытащил ее. Я впервые за несколько недель увидел жену и сразу же понял, что что-то не так.

Она споткнулась, и стражник поймал ее за руку, чтобы она не упала.

Ее руки не связаны. Рахтана ведут на казнь, не связывая рук?

Стоявшие по обе стороны от нее охранники помогли ей подняться по ступенькам. С моего местоположения не мог хорошо видеть ее лицо, но она не выглядела раненой, хотя сильно похудела. Ее скулы выделялись сильнее. Они что, морили ее голодом? Я посмотрел на Пакстона и Ганнера. Они кивнули, приготовившись. Монтегю приблизился к Кази, что-то прошептал, а затем грубо схватил ее за лицо. Я не мог сказать, шевелились ли ее губы или нет, но Монтегю сердито отпрянул и приказал увести ее к месту, где ждала петля.

Один из стражников поставил ее на платформу, а другой потянулся через перила и взялся за поручень, чтобы приблизить петлю. Время пришло.

– Повесить! – раздался голос из толпы, который заставил всех присутствующих на площади зареветь.

– Повесить! – Крик эхом разнесся по площади и за ее пределами, по крайней мере дотуда, где ждали Мэйсон и Синове.

Я приготовился, мой ботинок прочно вошел в петлю веревки.

Раздался взрыв. Ошибки быть не могло – это пусковая установка.

Король и Бэнкс пригнулись, солдаты прикрыли их щитами, а охрана на крышах приблизилась к краю с поднятыми пусковыми установками, осматривая улицы. Солдаты на улицах задвигались, оглядываясь, и вдруг, прежде чем они успели перегруппироваться или понять, что происходит, раздался еще один взрыв, потрясший землю. Дома задрожали, и огромный черный шлейф взвился в небо прямо за площадью. Обломки посыпались вниз. Раздались крики, и началась суматоха. Люди бежали, повсюду мелькали солдаты. Казалось, началось нападение, а о Кази на время забыли.

И тогда я прыгнул.

Глава пятьдесят вторая
Кази

Мир вокруг меня плыл как в тумане, но я слышала звуки: скрип открывающейся двери, приказ стражника выйти, стук, когда я споткнулась, а затем руки сжались вокруг моих кистей. Скручивание, подъем, удар. Мой разум приказывал, но руки и ноги не подчинялись.

Я услышала голос Монтегю, почувствовала его тепло, когда он прижался ко мне.

– Слышишь? Толпу? Они любят меня. Я не ничтожный король. Я великий.

Мои губы шевелились, но я не знала, произнесла ли слова вслух. Дурак. Ты дурак, Монтегю. По-настоящему великим лидерам не нужно гнаться за любовью. Она сама находит их.

Он сжал мое лицо, впиваясь в кожу пальцами, и рывком поднял мне голову, чтобы я посмотрела на него. Его темные глаза то появлялись, то исчезали в поле моего зрения. Его губы изогнулись в злобной ухмылке.

– Я солгал тебе, – прошептал он. – Я действительно убил своего отца. И это была самая приятная вещь, которую когда-либо делал, – до сегодняшнего дня. Наблюдение за тем, как тебя повесят, затмит все.

Он услышал мои слова. Мне удалось произнести их. Возможно, это моя последняя маленькая победа. Я улыбнулась.

Он оттолкнул меня, и я почувствовала, как меня снова ведут вперед.

– Встань здесь, – прошептал стражник. Стоять. Действие лекарства заканчивалось. Я уже чувствовала жгучую боль, расползающуюся по коже головы, колени горели, будто крошась, а потом звук расколол мир. Моя голова откинулась назад, и я увидела крылатую тень, упавшую с неба, и догадалась, что ангел Смерти наконец пришел за мной.

Продержись еще один день, Кази.

Я пыталась сопротивляться, но была очень слаба, а его хватка оказалась слишком сильной.

Глава пятьдесят третья
Джейс

Жужжание веревки в шкиве отдавалось в ушах. Мой плащ, волосы взлетели вверх, пока я падал вниз. Площадка задрожала, когда приземлился, и Кази упала в мои объятия.

– Держись за меня, Кази! Поставь ногу в петлю.

Но она не двигалась. Ее ноги дрожали, а руки безвольно повисли по бокам. Я обхватил ее за талию, прижимая к себе, и сквозь зубы пронзительно свистнул – сигнал, что она у меня и чтобы меня поднимали. Я был внизу не более трех секунд, тень, обман зрения, и мы уже летели вверх. На полпути балласт, который Ганнер и Пакстон столкнули с веток тембриса, пронесся мимо нас – трое связанных солдат, которые с лихвой компенсировали наш вес.

– Возьмите ее! – сказал я, когда мы добрались до вершины, и Пакстон с Ганнером устроили Кази на ветке, а затем подтянули и меня.

– Они, должно быть, накачали ее наркотиками, чтобы она не сопротивлялась, – сказал я. – Мне придется нести ее.

Тембрисы росли достаточно близко, и если бы мы перебирались с одного на другой, снизу нас бы не заметили, но с Кази на руках я не мог перепрыгивать через зазоры между ветвями, и мне приходилось осторожно преодолевать их. Из-за этого мы замедлились, иногда нам с Ганнером и Титусом приходилось передавать Кази друг другу, чтобы безопасно перебраться с дерева на дерево. Внизу вновь воцарился порядок, и тщательно срежиссированные движения горожан под руководством Алески уже помогали Мэйсону, Синове, Араму, Самюэлю и Хоторну затеряться в толпе. Правдивые крики ужаса раздавались при виде солдат, упавших с крыш, чтобы король и Бэнкс знали, что горожане застигнуты врасплох не меньше, чем они сами. К этому времени мертвый балласт, который мы сбросили, уже заставил их посмотреть наверх.

– Кази, – прошептал я, пока мы бежали. – Кази!

Ее веки отяжелели, она пыталась сфокусировать на мне взгляд. Я прижался губами к ее щеке. Кожа горела. А потом Кази начала дрожать. Что случилось? Ее не просто накачали наркотиками, чтобы успокоить.

Вскоре мы встретились с Праей, Рен и Титусом.

– Скольких вы сбили? – спросил Ганнер.

– Троих.

– Тоже троих.

– Четверых. Но один из них упал без пусковой установки, дьявол.

Паника накрыла Рен, когда она заметила меня позади Ганнера и Пакстона. Она прыгала с ветки на ветку, пока не оказалась рядом.

– Что случилось? – спросила она, ее пальцы искали раны на теле подруги. – Кази, – шипела она.

Кази едва смогла повернуть голову.

– Не знаю, – ответил я, – но мы должны двигаться дальше. Надо добраться до лошадей раньше, чем они.

Я крепко сжимал Кази в объятиях, когда нас спустили к основанию Каллиопы. Имара ждала с лошадьми. Титус и Арам подготовили убежище в развалинах, где мы должны спрятаться до наступления ночи.

Я положил Кази на землю, чтобы тщательнее осмотреть раны.

– На это нет времени! – предупредила Имара.

Но мы с Рен стянули с Кази рубашку, и тогда я увидел – тонкие паутинистые линии, ползущие по ее груди как кружево. Яд?

Затем почувствовал под штаниной ее брюк повязку. Я разрезал ткань и обнаружил первую рану. Рен нашла вторую на руке. Укусы. Собачьи укусы. Я не мог в это поверить.

– Ее покусали ашти, – сказал я.

Все обступили нас и смотрели на Кази.

– Она не переживет ночь, – сказал Ганнер. Прая застонала.

– Нужно противоядие. И быстро.

– Половина их армии уже преследует нас, – сказал Титус. – Если мы не спрячемся в развалинах до наступления ночи… – Он не договорил, а затем выругался.

Единственное противоядие, о котором знал, находилось у целительницы в хранилище. Нам придется добираться туда средь бела дня.

Решение не пришлось принимать. Я поднял Кази на руки, а Ганнер начал отдавать приказы. Прая и Пакстон поедут вперед, он и Рен – позади, а мы с Кази – в середине, поскольку мне будет трудно отражать атаки с ней на руках. Титус отправится в развалины, чтобы дождаться Мэйсона, Синове и остальных и рассказать им, что произошло. Как и планировалось, они вернутся в хранилище после наступления ночи. Он попросил Имару распространить в городе слух, что всадников видели на противоположной стороне города, направляющихся в другом направлении от того, которое мы выбрали. Придется пересечь две дороги, но мы сократим путь на час.

Мийе поднял голову, будто знал, что его хозяйка в беде.

Пакстон держал Кази на руках, пока я забирался в седло, и, как только поднял ее ко мне и все приготовились, я крикнул:

– Баричэ! – и Мийе полетел как крылатый демон, разбрасывая землю вслед за собой.

* * *

При самых благоприятных условиях дорога от города до потайного входа занимала три часа. В некоторых местах лошадь двигалась не быстрее пешего человека. Каждый раз, когда нам приходилось замедлять ход, мое дыхание сбивалось. Как давно ее укусили? Я не знал никого, кто бы умер от укуса ашти. Но отец знал. Когда мне было восемь и он учил меня, как давать команды собакам, он рассказал, что его друг умер от укуса. Их занесло снегом на станции высоко над лагерем лесорубов, и они не смогли спуститься с горы за противоядием. «Такое ты никогда не захочешь увидеть, парень. Я бы хотел стереть это из своей памяти». Его друг умер через шесть дней.

Это произошло не случайно. Монтегю так поступил с ней. Почему? Если он уже приговорил ее к казни, зачем еще и мучить?

Потому что она знала, где Лидия и Нэш. Знала, где вход.

У нее была информация, которая могла уничтожить мою семью, и она ничего не рассказала.

Она предала Монтегю, и он хотел, чтобы она страдала. Я сдерживал гнев. Но знал, что он поглотит меня. Сейчас Кази была всем, что имело значение. Но понимал, что ярость придет, и тогда даже боги не смогут удержать меня.

Я прижал руку ко рту Кази, приглушая ее стоны.

Прости, Кази. Прости. Еще несколько минут.

Мы прятались за деревьями в зарослях, когда по дороге, ведущей от биржи, проходил взвод солдат. Примерно половина из них была пешей, другая половина – на лошадях. Две повозки, груженные сеном, ехали в середине каравана.

– Т-с-с-с, любимая, – тихо прошептал ей на ухо, пытаясь успокоить. – Тише.

В то же время я поглаживал шею Мийе, уговаривая его не брыкаться. Его ржание терялось среди ржания лошадей солдат, но мы не могли рисковать.

Когда они скрылись из виду за поворотом, мы тихо перешли дорогу, не желая, чтобы даже малейший звук насторожил их, и, снова оказавшись под прикрытием леса на другой стороне, пустились в галоп.

* * *

Мы преодолели вторую дорогу, ведущую к Дозору Тора, никого не встретив, но теперь мы растянулись колонной по узкому хребту, и наше продвижение стало мучительно медленным. Кази трясло, очередной спазм выжимал из нее жизнь, ее челюсти и кулаки сжимались, стоны становились все громче, а потом она обмякла и затихла, что напугало меня еще больше. Я проверил ее пульс. Он был слабым, будто ее тело сдавалось.

– Оставайся со мной, Кази, – повторял я снова и снова. – Оставайся со мной. Мы почти пришли.

Но это было не так.

Прая ехала впереди и обернулась:

– Как она?

– Плохо.

Мы не разговаривали, боясь, что нас услышит патруль, но на этом отвесном скалистом склоне рядом не было никого.

Я разговаривал с Кази, не зная, слышит ли она что-нибудь, но надеясь, что это поможет ей продержаться.

– Кроме того, что мы съедим гору пирогов, мы должны будем станцевать джигу, которой я тебя научил. Перед всеми. А значит, нам придется потренироваться. Может, мы научим Рен и Синове тоже. Они здесь со мной, Кази. Ради тебя. Мы все здесь ради тебя. Останься с нами. – Я прижался губами к ее виску. – Останься.

– Или мы можем потанцевать под эту. – Я начал напевать «Волчью луну». Знал, что эта мелодия ей нравится. – Не обязательно джига. Все, что пожелаете, посол Брайтмист. Включая квартиру на верхнем уровне. Я позабочусь, чтобы там всегда стояли миски с апельсинами.

И зимой, и летом. Всегда.

* * *

Узкий хребет наконец вывел на плато, заросшее лесом, и я сказал Кази:

– Держись, посол. Мы снова будем подниматься. Мы почти на месте.

И это правда.

Мы проехали через просеку, водопад находился всего в нескольких минутах езды отсюда, и я поблагодарил богов, что мы добрались без проблем, но поблагодарил слишком рано.

– Позади! – крикнул Ганнер. Я оглянулся через плечо. Из ниоткуда появился конный патруль, с лучниками, скачущими впереди. Скоро нас догонят.

Рен и Ганнер возникли по обе стороны от меня.

– Девять, – сказал Ганнер.

– Десять, – поправила Рен. Я не мог сражаться с Кази на руках, а четверо не могли справиться с десятью.

Пакстон отстал от нас.

– Скачи вперед, – крикнул он. – Мы тебя прикроем. Отвлечем их, они не заметят, как вы свернете в лес. Мы с Праей поедем в одну сторону, а Рен и Ганнер – в другую, чтобы увести их.

Я не мог спорить. От меня не было бы пользы, а время для Кази истекало, но понимал, что остальные рискуют всем.

– Скачи! – приказала Прая. – Сейчас же!

Я скакал впереди, крепко держа Кази за руку, и прокричал Мийе:

– Баричэ! – слово, которое однажды уже спасло меня. Я молился, чтобы спасло и Кази сейчас.

Мы исчезли в лесу, в то время как моя семья помчалась в другую от нас сторону.

* * *

Я загнал Мийе в пещеру так далеко, как только мог, и теперь бежал.

– Оставайся со мной, Кази! – Это была уже не мольба, а приказ. – Оставайся со мной! Ты слышишь меня, черт возьми? Не покидай меня!

Спазмы прекратились. Как и стоны. В последний раз, когда пытался нащупать ее пульс, не смог его найти.

Мои легкие горели. Руки болели. Факел дико трясся, скребя стены и высекая искры.

Я бросил его на землю, затем положил Кази возле двери. Схватил камень с пола пещеры и стукнул по стене, забыв про код.

Снова поднял Кази на руки.

– Откройте! – закричал я, пиная дверь. – Откройте дверь! Сейчас же!

Прошла целая вечность, прежде чем услышал низкий скрип колеса, и дверь, наконец, открылась.

Глава пятьдесят четвертая
Джейс

Я ворвался внутрь с обмякшей Кази на руках, зовя целительницу, пока мчался по переходам. Все указывали в разные стороны, не зная, где она.

– Сюда.

– Она в лазарете.

– Вон там?

– Может, на кухне.

– Давай я понесу ее вместо тебя.

– Нет! – Я ворвался на кухню. Все уже стояли, услышав переполох, который я устроил, когда вбежал в хранилище, и когда заметили Кази на моих руках, центральный стол был немедленно очищен. Я положил девушку на него, а мама и целительница бросились к ней.

– Ее укусил ашти! Ей нужно противоядие! У тебя оно есть?

– Кто-нибудь, принесите мою сумку из лазарета! – приказала Рея, затем оттолкнула меня, чтобы осмотреть Кази. Она покачала головой, рассматривая раны и пятна на руках, ногах и груди Кази, затем пощупала запястье, проверяя пульс. – Ее сердце колотится, как у кролика. Как давно ее укусили?

– Не знаю. Может, несколько дней назад.

Она посмотрела на мою мать. Я узнал этот взгляд. Так же она смотрела на мою мать, когда отец лежал на смертном одре.

– Нет! – сказал я. – Она выживет!

– Никто и не говорит, что она умрет, – ответила Рея. – Мы сделаем все, что в наших силах. Теперь позволь мне помочь ей.

Противоядие пришлось вливать в горло Кази, капля за каплей. Часть лекарства вытекала из ее рта. Долгие минуты прошли в попытках влить в нее три полных наперстка лекарства. Рея осторожно растирала горло Кази, пытаясь заставить ее глотнуть. Кази была еще и обезвожена, и воду ей давали так же, по капле.

– Оставьте меня с ней, – сказала Рея присутствующим в комнате. – Нужно очистить раны.

Все ушли, кроме меня и моей матери. Мама принесла теплой воды из очага, и они с Реей стали тщательно мыть и осматривать тело Кази, чтобы найти другие укусы, они не пропустили даже подошвы ног. Но единственное, что мы заметили, – это синяки повсюду. Вся левая сторона ее тела была окрашена в оттенки синего и фиолетового. Пакстон рассказал, что она упала со скалистой стены ущелья, а потом несколько дней оставалась в бегах, пока ее не поймали. Промыв раны на руке и бедре, Рея сказала:

– Они глубокие, но их не нужно зашивать. А вот это… – Она нажала на сантиметровый шрам на животе Кази. – Он от чего-то другого. Нож, я подозреваю. – Она покачала головой. – Через что же эта девушка прошла…

– Давайте перенесем ее на мой диван. Там более уединенно. Она сможет отдохнуть, – предложила мама, затем посмотрела на меня. Я увидел ужас в ее глазах, вопросы, которые она успела обдумать. Я вернулся один.

– Не знаю, где остальные, – сказал я. – Нам пришлось разделиться. Но они скоро прибудут. – На данный момент это было все, что мог ей сказать. Я подхватил Кази на руки и отнес в маленькую комнату рядом с кухней.

«Мы сделаем все, что в наших силах».

«Как давно ее укусили?»

Я лежал рядом с ней. Держал ее. Согревал. Разговаривал с ней. Делал все возможное, чтобы она осталась в этом мире.

Я всматривался в ее лицо. Провел большим пальцем по синяку на щеке.

Поцеловал ее губы.

– Просыпайтесь, посол Брайтмист. Впереди у нас еще много дел.

Она не пошевелилась.

* * *

Четыре часа. Шесть. Прошло восемь часов. В хранилище царило напряженное ожидание. Когда проснется Кази. Когда вернутся остальные. Ни от кого из них не было вестей. Что стало с Праей, Пакстоном, Рен и Ганнером? Четверо против десяти. Несмотря на все то время, что Прая провела в офисе наедине с цифрами, она могла быть свирепой, но я сомневался в Пакстоне, хотя когда-то давно он без особых усилий сбросил меня в колодец. Никогда не думал, что найду в этом воспоминании утешение.

Наконец, сразу после наступления темноты, раздался стук в стену пещеры. Все побежали к двери. Рен и Ганнер. Оба покрытые кровью.

– Не наша, – успокоила нас Рен, врываясь внутрь. – Где Кази?

Ганнер стоял за ней.

– В основном не наша, – добавил он. Его ранили в предплечье.

Я отвел Рен к Кази и передал слова целительницы. Рен опустилась на колени рядом с подругой и положила голову на грудь Кази.

– Тэнтэй миор, ра мечан, – тихо сказала она.

Мне было знакомо только одно слово.

Кази научила меня венданским словам, обозначающим жену и мужа. Шана и тазерем.

Она научила меня и другим семейным словам.

Ра мечан. Моя сестра.

* * *

Ганнер и Рен вымылись и переоделись по настоянию Джудит. Кровь напугала детей, да и всех остальных, наверное, тоже. С волос Рен капало, краски кбааки почти сошли с ее лица, но часть синей все еще оставалась под глазом. Юрга сказала, что краска продержится не больше пары недель, особенно если мы будем чаще мыться. Теперь они оба сидели за кухонным столом, ели суп и рассказывали остальным, сидящим вокруг, о том, что произошло. Рея требовала, чтобы Ганнер не шевелился, пока она как следует не промоет и не зашьет раны на его руке.

– Мы разделились, как и планировали, – сказал Ганнер. Пятеро шли за ними, и, вероятно, остальные пятеро пошли за Праей и Пакстоном. Им удалось обогнать солдат на несколько миль. Ганнер знал лес лучше, чем они, и в конце концов добрался до скалы.

– Мы обошли их кругом и устроили засаду, – сказала Рен. Ганнер поморщился, когда Рея промывала ему рану.

– Она убила четверых. А я одного.

– Четверых? – переспросил Тиаго.

– Имара подарила нам несколько отличных метательных ножей, – объяснила Рен. – И я ими умею пользоваться.

Мама вернулась после очередной проверки Кази.

– Но никаких следов Праи или Пакстона?

– Прая знает лес так же хорошо, как и я, – ответил Ганнер. – Все с ними будет хорошо.

Но он ответил слишком быстро, будто не переставал беспокоиться.

Мы понимали, что дело не только в знании леса. Дело и в удаче, и в том, с кем им, возможно, придется сразиться. У Ганнера была Рен. У Праи – Пакстон.

Я ушел, чтобы проверить Кази и влить в нее еще несколько капель воды. Поговорил с ней, рассказал загадку, которую она так часто просила меня повторить, а потом сказал, что Рен здесь:

– Если ты не слышала, как она пришла. – Я убрал волосы с ее лица. – Хамир, ра шана. Пожалуйста.

Когда я укладывал ее обратно на диван, раздался громкий стук в стену пещеры. Код.

Мы с мамой добрались до двери первыми. Я крутанул руль и открыл проход.

Пакстон. И он пришел один.

Мама прерывисто вздохнула.

– Где Прая? – спросил я.

– Она идет. Распрягает лошадей. Она проиграла пари.

– Пари? – сказал я.

– Кто убьет первого солдата.

– У вас нашлось время для ставок? – сурово спросила мама.

Пакстон прошел мимо нас на кухню и рухнул на стул. Его лицо было испачкано грязью, а весь левый бок пропитан кровью.

– Просто рана, – сказал он. – Кажется.

– Он выпендривался, – вмешалась Прая, войдя следом за ним. – Пытался справиться с двумя одновременно.

Мы все уставились на нее. Спутанные волосы свисали по плечам, лицо было таким же грязным и забрызганным кровью, как у Пакстона. Она пожала плечами.

– Ладно, он плохо завязывает узлы, но он знает толк в мечах. На стол, гений. Тебе нужно зашить рану. Где Рея?

Рея появилась в дверях. Сначала она вздохнула, а потом выругалась.

Она устала латать людей.

* * *

Поздно вечером вернулась еще одна группа. Я думал, она будет последней, но в ней оказались только Титус, Самюэль, Арам и Хоторн, а также несколько неожиданных гостей – Алески, Имара и их мать Беата. Солдаты заметили, как Алески схватил пусковую установку, поэтому всем пришлось бежать. Мэйсон и Синове отсутствовали. Титус сказал, что они не показывались в развалинах. Он предположил, что, возможно, оказалось трудно выбраться из города. Или их поймали. Он не сказал этого, но мы все так думали. Мама держалась за свой раздувшийся живот. За скольких сыновей и дочерей ей еще придется бояться сегодня?

Я подвел ее к стулу.

– Садись, – сказал я. – Пожалуйста. Отсюда все слышно.

Они вывалили свой груз на стол, и мы осмотрели его. Пока Прая, Титус и Рен расстреливали солдат с крыш, остальные ждали внизу, чтобы собрать упавшие пусковые установки. Им удалось заполучить восемь. Но в пяти из них не оказалось патронов.

– Болваны, – шипел Хоторн.

Мой небольшой запас патронов заканчивался.

Но на этот раз Рее никого не пришлось зашивать. По крайней мере, пока не появятся Мэйсон и Синове. Если появятся.

И наконец, поздним утром следующего дня они пришли.

Как и остальные, войдя, они сразу спросили о Кази. Синове бросила свою сумку и побежала к подруге. Мэйсон оставил пусковую установку и последовал за ней.

Ганнер подошел к сумке, которую швырнула Синове, и заглянул внутрь.

Его брови приподнялись.

– Патроны, – сказал он. – Очень много. Похоже, по крайней мере двадцать зарядов.

Когда Мэйсон и Синове вернулись, начались вопросы.

– Где вы были? – Прая первой потребовала ответ.

Мэйсон взглянул на Синове, затем снова на Праю.

– Нам пришлось залечь на дно на некоторое время. Мы нашли развалины, где можно укрыться. Там повсюду были солдаты, понимаете? К счастью, в развалинах оказалось хорошо и уютно, пока мы ждали.

Хорошо и уютно? Я посмотрел на Мэйсона.

– А что насчет патронов? Где вы их взяли?

Мэйсон почесал голову.

– У нее была безумная идея – забрать что-нибудь из ледохранилища, прежде чем взорвем его. Она не сдавалась.

Синове грозно нахмурилась.

– Когда появляется возможность, не стоит отмахиваться от нее.

Они рассказали, что несколько часов прятались на позициях, ожидая начала казни. Они слышали, как за пару кварталов от них собиралась толпа, но там, где они находились, было тихо, как на кладбище. Солдат с пусковой установкой, охранявший ледохранилище с крыши, перебрался на другую сторону, как они догадались, чтобы посмотреть на казнь.

– А те солдаты на земле вокруг ледохранилища? – сказала Синове. – Пффф! Все, что у них было, лишь несколько жалких мечей и алебард.

Рот Мэйсона растянулся в ухмылке.

– Оказывается, она управляется с ножами так же хорошо, как и со стрелами.

Рен хлопнула руками по столу.

– Ножи Имары!

– Да! – ответила Синове, и обе стали возбужденно болтать об их качествах, забыв об остальных. Они втянули и Имару в свой разговор.

Мэйсон смотрел на меня, в его густых волосах запуталась солома – возможно, от долгого пребывания в убежище.

– Это не входило в план, но…

– Когда появляется возможность, ты получаешь уют и заботу, верно?

Мэйсон помрачнел.

– Все не так, как ты думаешь…

– Перестань, брат, – сказал я и положил руку ему на плечо. – Сядь. Ты поступил разумно. Ну, полагаю, по большей части. Нам нужны все…

– Патри? – Это была Джудит. Она стояла в дверях. – Кази. Она зашевелилась. Говорит во сне. Кажется, она приходит в себя.

Не имело значения, что Джудит обращалась только ко мне. Все пошли за мной.