Текст книги "Клятва воров"

Глава двадцать вторая
Кази

Дозор Тора не был моим домом. Еще нет. Не по-настоящему. Раньше я была здесь лишь незваной гостьей, самозванкой, ищущей, как завоевать доверие. Я видела лишь крепость, переполненную секретами, и рассматривала каждую комнату как потенциальное укрытие. Но даже тогда, хотя старалась игнорировать это, видела красоту этого места, то, что крепость являлась живым свидетельством самоотверженности, сделавшей Белленджеров теми, кем они были. Я сравнивала ее с идеально ограненной драгоценностью и в самые безрассудные моменты задумывалась, каково это – быть частью всего этого. Я садилась на стул в пустой столовой, когда знала, что никто не смотрит, представляя, что это мое место, место рядом с Джейсом.

Когда прокрадывалась по коридорам, проводя руками по стенам, то чувствовала века, отразившиеся в каждом каменном блоке, и задавалась вопросом, какое поколение семьи вырезало их и устанавливало на место. Я созерцала историю, которая была с таким трудом создана и записана в книгах Джейса. На стенах хранилища видела нацарапанные отчаянные послания первых членов семьи, детей, которых связали вместе тяжелые времена, но которые справились и, несмотря ни на что, выжили. Я чувствовала родство с ними.

Это были дом и история, которую Джейс любил и поклялся оберегать. Поэтому моя боль от увиденного была еще сильнее. Вид упавших шпилей в ярком свете дня заставил меня стиснуть зубы. Зияющая дыра, которая…

«Есть комната на третьем этаже. Из нее открывается вид на горизонт, и она находится в стороне от остальных. Думаю, она должна быть нашей. Решай сама».

Комната, которая должна была стать нашей. Теперь ее нет.

Я отогнала эту мысль, боясь, что под ее весом сломаюсь, как кусок дерева. Я похоронила ее вместе с другими вещами, которые никогда не станут нашими.

Сквозь главный дом прошел зубчатый разлом. Но шпили по обе его стороны остались нетронутыми. За парадными воротами Дозор Тора преобразился. Беседка, в которой раньше цвели цветы, стояла пустой из-за наступления зимы, и через нее проходили вооруженные солдаты. Король приказал Пакстону отвести Олиз и детей в Рэйхаус, а меня отвел в хранилище. Я бросила на Пакстона осуждающий взгляд – ведь Лидия и Нэш его родственники, – но что я могла сделать. Он знал правила, которые я обязалась соблюдать. Его взгляд встретился с моим, но выражение его лица оставалось жестким, вероятно, Пакстон думал лишь о вознаграждении. Он бросился выполнять приказ короля, как последний подхалим. Во мне тлела злость, и потребовалась вся моя сила, чтобы не раздуть это пламя. Я должна завоевать доверие короля, заставить его поверить, что его слова и сила покорили меня. А завоевать его доверие означало не выдавливать глаза Пакстону. Я улыбнулась, когда тот уходил. Похоже, это обеспокоило его больше, чем мой взгляд.

Я удивилась, когда мы спустились в туннель. Он оставался неизменным. Здесь не замечались ни лето, ни зима, ни разрушения, здесь были только освещенная факелами темнота и затхлый запах отчаяния, к которому я привыкла.

Вооруженная свита короля шла впереди, тяжелые шаги эхом разносились по каменной пещере. Интересно, что случилось с ядовитыми собаками, которых держали в дальнем конце туннеля. Их убили люди короля? Или, возможно, семья забрала их в хранилище? Эта мысль приободрила меня. Я бы с удовольствием посмотрела, как собаки набросятся на моих спутников, даже если бы меня саму укусили во время нападения.

Почему Монтегю решил, что мой голос что-то изменит, я не знала. Считал ли он, что слово могущественного далекого королевства способно пробить толстую сталь? А может, просто хватался за любой шанс. Отчаяние заставляет отступить даже самую сильную логику. Нетерпение горело во взгляде короля.

После того, как я потратила десять минут, зовя Белленджеров по именам, и мои мольбы были встречены лишь упорным молчанием, чего я и ожидала, Монтегю закричал, колотя в массивную дверь, на его лбу выступили бисеринки пота. Его ярость застала меня врасплох. Он отвернулся, смахнув волосы с глаз, на его лице застыло гневное выражение.

Я взглянула на лица его стражников, державших алебарды на случай появления Белленджеров. Они не выказали никакого удивления, и я задумалась, сколько раз разыгрывалась подобная сцена. Сколько раз король стучал в дверь и сколько угроз выкрикнул? Если Белленджеры в ловушке, почему он так беспокоился? Им не выбраться. И он может уморить их голодом.

– Я – король Эйсландии, – прорычал он. – Они пожалеют об этом. – Он зашагал прочь, приказав мне и свите следовать за ним.

К тому времени, когда мы достигли конца Т-образного туннеля и свернули налево, его тяжелое дыхание замедлилось, и он вновь стал спокойным.

– Нам нужны эти документы, – сказал он ровно.

– Вы имеете в виду чертежи оружия? Я уже говорила, что уничтожила их.

– Есть и другие. Те, что были в комнатах ученых. Они пропали.

Бумаги ученых? Он говорил о тех, которые Финеас велел мне уничтожить? Откуда Монтегю мог знать о них, учитывая, что они исчезли? Как он мог… В моем желудке образовалась холодная тяжесть. Я быстро подобрала слова, стараясь, чтобы они прозвучали непринужденно.

– По всему Дозору Тора разбросаны бумаги и бухгалтерские книги. Как вы узнали, что некоторые из них пропали?

– Мне сказал слуга.

Я бросила на короля быстрый взгляд, мой пульс участился.

– Олиз? – уточнила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Голова гудела, пока я обдумывала каждое слово своей лжи… – Полагаю, она отвечала за уборку помещений.

– Да, Олиз сказала, что они пропали. Она заметила это, когда приводила в порядок бумаги.

Олиз занималась замком – она тратила на него все свое время. Она никогда не ездила в Кейвс-Энд, тем более не имела дел с документами, в этом я не сомневалась. Вдруг я вспомнила о другой бумаге – той, которую украла из кармана короля тогда, на бирже. Я закусила губу, затем рискнула и закинула сеть чуть дальше.

– Почему вы думаете, что эти бумаги важны? Разве… Деверо что-то сказал?

Король замедлил шаг, и его брови вопросительно поднялись.

– Теперь ты в хороших отношениях с генералом Бэнксом? Наверное, ты ему все-таки приглянулась. Считай, что тебе повезло.

Я изобразила на лице безразличие, но в голове у меня все перевернулось. Деверо – это Бэнкс? Я ловила рыбу, но не ожидала, что поймаю что-то более значительное.

Зейн сказал, что именно Деверо дал ему деньги, чтобы нанять охотников за людьми. Деверо – Бэнкс. Так называемый генерал выполнял грязную работу и разжигал вражду? Несколько месяцев назад он прятался в подворотнях, охотясь на жителей Хеллсмауса и семью Белленджеров. До того, как стать могущественным генералом, он был всего лишь низкопробным бандитом с ранцем, набитым деньгами.

И он работал на короля.

Перед моими глазами мелькали картинки, все кусочки вставали на свои места – использование охотников за людьми и поджоги, чтобы вызвать беспорядки и заставить Белленджеров паниковать, выбор места для поселения, который мог бы разозлить семью. Нападение на поселенцев посреди ночи, чтобы потом обвинить Белленджеров и навлечь на них гнев Союза, нападение Фертига и его банды, которая тревожно напоминала этих наемников, и, наконец, Бофорт, оглядывающийся через плечо в ожидании, что кто-нибудь придет ему на помощь. Он ждал хитрого короля, который притворялся невиновным, короля, который хотел уважения и не стал бы рисковать, спасая преступника. Короля, который оказался более хитрым лжецом, чем Бофорт и Бэнкс вместе взятые. Холодная тяжесть в моем желудке превратилась в лед.

Мы поймали не того дракона.

Монтегю остановился и посмотрел на меня. Его взгляд был пронизывающим. Понимание.

Слишком поздно отступать, притворяться, что я не догадалась.

Тогда я бы солгала, и он все понял.

– Идите прочь, – приказал он охранникам. Он смотрел, как они уходят, оставляя нас одних, затем снова повернулся ко мне.

– Все время это были вы, – сказала я. – Это вы сговорились с Бофортом. Не лиги. Никто не знал о тех бумагах в комнате Финеаса.

Даже Бофорт. Он думал, что все уничтожил пожар, который я устроила.

В глазах Монтегю зажегся огонь. Он будто гордился этим.

– Но у Финеаса был маленький секрет, – сказала я. – Сторонние дела, о которых он позволил вам узнать, – лишь часть его планов.

– Нет… не часть, – медленно ответил король, его голос звучал загадочно. – И это гораздо больше, чем сторонние дела. – Он прислонился к стене и уставился на меня, наклонив голову в сторону, словно пытался понять что-то. – Бофорт предложил мне континент… а Финеас – вселенную. – Он оттолкнулся от стены и подошел ко мне, все в нем изменилось – его плечи стали шире, взгляд потемнел, увлекая меня на глубину. – Видишь ли, бедняга страдал из-за того, что был самым молодым в группе, остальные его притесняли, но он также был, безусловно, гениальным. Такой творческий ум, как у него, встречается раз в несколько поколений. Я понял, что он ищет шанс проявить себя. И я дал ему этот шанс.

Я отступила назад, когда Монтегю приблизился, но мои плечи уперлись в стену туннеля.

– Все, что вы сделали… вы не стремились восстановить порядок, – сказала я. – Наоборот. Создали хаос.

Он остановился передо мной. Слишком близко.

– Что ты чувствуешь? – спросил он. – Ты впечатлена?

Свет фонаря падал на его лицо, густые ресницы отбрасывали тени.

Я в ужасе? Мне плохо? Но ответ должен быть таким, какой он хотел услышать.

– Впечатлена, но чувствую себя глупо из-за того, что не поняла раньше.

Правильный ответ. Он улыбнулся.

– Если бы это было очевидно, я бы не считался выдающимся правителем, верно?

Офис Праи теперь принадлежал королю. Он выбирал для себя лучшие помещения из всех, которыми раньше владели Белленджеры. Он вел себя как волк, помечающий территорию, – гостиница в городе, квартиры на бирже, а здесь, в Дозоре Тора, тихий и аккуратный офис Праи, сердце многочисленных предприятий Белленджеров.

Король рассказал мне о сделке, которую заключил с Финеасом, – той, что обещала ему «вселенную». У Финеаса были идеи, но он не хотел делиться ими с остальными. Если бы все получилось, то по соглашению с королем он больше не подчинялся бы Торбеку или остальным. Он смог бы свободно заниматься собственными исследованиями.

– Его интересовали очень многие вещи, а коллеги, казалось, подавляли его. Его ум никогда не отдыхал. Я обещал ему свободу.

– Но Бофорт убил его, не позволив говорить. – Монтегю пожал плечами. – Ум Финеаса был силен, но мужества ему не хватало.

Я не сказала, что, когда Финеас умирал, он умолял меня уничтожить его бумаги.

– Перед смертью Финеас сказал, что тембрис показал им. Что он имел в виду?

Глаза короля заблестели.

– Разве ты никогда не задумывалась о тембрисе? Деревья, достающие небес, выше всех на континенте? Финеас интересовался ими. Я тоже, с тех пор как впервые увидел. Они странные. Не от мира сего. Будто нечто, созданное для богов. А то, как они растут, образуя аккуратные круги, словно что-то отметило место, где они должны расти. Возможно, там, где в землю врезалась огненная звезда?

Он подошел к окну, выходившему на сады Белленджеров.

– А что насчет ракаа? Знаешь ли ты, что они ничем не отличаются от ястребов-перепелятников, за исключением размера? – Он повернулся ко мне. – Финеас знал это. А еще восьмифутовые гиганты, которые бродят по континенту. Мужчины и женщины в два раза больше, чем обычные люди. Но дело не только в размере. Дело еще и в страсти. Все слышали истории о разрушениях, о бушующих морях, которые не могли успокоиться, о сотрясении земли, уничтожившем целые города, о ярости гор, извергавших дым. Страсть, дошедшая до чрева земли.

Он потянулся к жилету и достал крошечный пузырек. Сняв пробку, высыпал небольшое количество ярко сверкающего содержимого на ладонь, затем подул на него, прочертив рукой круг. Сверкающая пыль не упала на землю, произошло нечто иное. Кристаллы завихрились, и небольшой поток воздуха превратился в сильный ветер, который закружился по комнате. Бумаги зашелестели, падая на пол. Пряди моих волос взметнулись, теплый воздух коснулся рук, а затем пронесся по губам, внезапно ставшим горячими. Монтегю протянул ладонь, и кристаллы собрались над ней, следуя за круговым движением его руки. Ветер стих, и они осыпались на его ладонь, словно по приказу. Король осторожно вернул их в пузырек.

Я чувствовала себя ребенком, который смотрит представление, пытаясь найти скрытые нити. Что сейчас произошло? Это не простая ловкость рук.

– Что это? – спросила я.

Король улыбнулся и посмотрел на мерцающую крупинку кристалла, все еще лежащую у него на ладони, затем облизал кончик пальца и поднес к крошечному зернышку, чтобы взять его. Король был словно заворожен.

– Магия звезд, – ответил он. – Желание. Элемент, брошенный на землю самими богами, который может проникнуть во все сущее и понять, что им движет. Она накладывает отпечаток на все, к чему прикасается. Расти, есть, гореть, охотиться, взрываться, завоевывать. Ее цель – сделать вещи больше, чем они были, как рыба, зарытая в кукурузном поле, чтобы растения росли выше и крепче. Какой фермер не хочет этого? Магия звезд может сделать что угодно большим, лучшим и более могущественным.

– Так это находится в оружии?

Он кивнул.

– Звездный элемент высвобождается с теплом и огнем. Ты видела, что происходит с небольшим количеством порошка. Но Финеас сумел дистиллировать элемент до его самой чистой, самой мощной формы, что позволило высвободить магию звезд из всего. Все и вся движимо чем-то. Представь, какие это возможности. Создание неостановимых армий, управление ветром, дождем, огнем, урожаем, временами года. Может, даже днем и ночью. Возможности безграничны.

Огонь. Я вспомнила почерневший склон холма, когда мы ехали сюда. Край леса был выжжен по необычно прямой линии, как будто пламя контролировали.

– Мы уже провели эксперимент на нескольких солдатах. Результаты поразительны. Если бы только мы смогли провести больше испытаний.

Я сразу вспомнила о железной хватке Фертига и его бездушных глазах, которые ужаснули меня, когда он пытался задушить меня. Им двигало безумное желание. Был ли он одним из «поразительных» солдат? Ужас пронзил меня, как темное ядовитое существо. Бесшейный, Мятоголовый, Глаз со Шрамом. Их руки были как у Фертига, а глаза – в них отражалось что-то нечеловеческое – или, может, их нечеловеческая часть стала больше.

– Это, – сказал Монтегю, поглаживая жилет, во внутренний карман которого вернул пузырек, – все, что у меня осталось. Теперь ты понимаешь, почему эти бумаги так важны. Они должны быть у меня.

Любой ценой. Ему не требовалось произносить эти слова. Они прозвучали в его голосе.

«Финеас предложил мне вселенную». Монтегю сошел с ума? Он действительно верил, что может управлять вселенной?

Он подошел ко мне, крупинка звездной пыли блестела на кончике его пальца, как крошечный совершенный бриллиант. Он держал ее близко к моим губам, изучая меня, и я боялась, что он попытается засунуть ее мне в рот.

– Хочешь узнать, на что это похоже? – прошептал он.

Я не ответила, но он улыбнулся, словно мог слышать дикий шум крови, бьющейся во мне.

– Нет – сказал он, отвергая свое предложение. – Каждая крупинка драгоценна, и я не знаю, чего ты по-настоящему хочешь. Пока.

Чего хочу? О чем он говорит?

Он слизнул пылинку с кончика пальца.

Я не понимала, что произошло потом, но свет в комнате изменился, будто исходил от короля. Голод в его глазах разгорелся как лесной пожар, и, шагнув, он прижал меня к стене. Его рука скользнула по моей талии, и лицо прижалось к моему.

– Я хотел убить тебя, – прошептал он.

Его дыхание было тяжелым, мгновенно ставшим горячим, словно в нем все это время бушевало пламя, которое только и ждало, чтобы вырваться на свободу. Убить меня или поцеловать? Теперь знала. Убить.

– В ту минуту, когда тебя схватили, хотел убить тебя, больше, чем хотел убить любого Белленджера. – Он приподнял мой подбородок так, что мне пришлось заглянуть ему в глаза. Они пугающе блестели. – Ты не представляешь, какие проблемы принесло мне твое вмешательство. Я рисковал всем для достижения этой цели. Вложил годы работы и все, чем владею, а ты одним необдуманным поступком сожгла все, ради чего я старался.

Его рука крепко обхватила меня, притягивая ближе. Одним рывком он мог опрокинуть меня на спину. От его кожи исходило тепло.

– Не все, – напомнила я. – Пропавшие бумаги где-то спрятаны. И вы хотите, чтобы я отыскала их.

Его хватка ослабла, огонь потух.

– Да – сказал он медленно. – Бумаги.

Его истинное желание. Он отпустил меня и отошел.

– Бэнкс убедил меня, что ты можешь быть полезной. А я человек прощающий и справедливый. Ты ведь знаешь это, верно?

Я кивнула, чувствуя себя так, словно пытаюсь убежать от разъяренного медведя, а он с каждым шагом движется все быстрее.

Король улыбнулся.

– Хорошо. – Он протянул руку и провел костяшкой по моей челюсти. – Кроме того, ты была лишь подчиненной, выполняющей приказы. А теперь ты будешь выполнять мои.

* * *

Гарвин сказал ему, что я когда-то была воровкой. Причем хорошей. Это, вероятно, объясняло, почему королева послала меня за Бофортом. Король признался, что они обыскали все, включая несколько этажей архивов в Рэйхаусе, в уверенности, что документы найдутся. Нападение на Дозор Тора было неожиданным – с повозок у парадных ворот сбросили брезент и открыли огонь. Но солдаты впервые стреляли из огромных пусковых установок, и прицел сбился. Вместо того чтобы разрушить стену, они разрушили центральную башню замка. Изнутри послышались крики. Белленджеры и служащие спасались бегством.

Я пыталась отгородиться от этой мысли, ничего не чувствовать, когда он описывал мне случившееся, но те крики будто пронзили меня. Я представила панику. Вайрлин выкрикивает приказы, пытаясь увести всех в безопасное место. Ищет детей. Самюэль. Так вот как он умер?

– Ты слушаешь меня? – резко спросил Монтегю.

– Конечно, – ответила я, отгоняя растущий страх. Монтегю не был неопытным монархом, которым управляет жаждущий власти генерал. Он был хладнокровным заговорщиком. Он не просто наткнулся на возможность – он ее создал. Как долго он это планировал? Я вспомнила Комизара, который годами собирал свою армию, чтобы создать непобедимую силу. Он также желал большего. Насколько король превосходил его в этом?

Монтегю продолжал, говоря, что вряд ли у Белленджеров нашлось время на сборы, тем более чтобы собрать стопку пергаментов, и все же документы, похоже, исчезли.

Я наморщила лоб, стараясь выглядеть озадаченной. Теперь я работала на короля и входила во внутренний круг, как мне казалось. Но на самом деле все еще балансировала на грани, пытаясь устоять на одной ноге.

– Найди их, – сказал он. Не просьба. А приказ короля вору. А если бы действительно нашла их? Как бы поступила?

«Уничтожьте их». Я снова вспомнила, как настойчиво прозвучали последние слова Финеаса. Со страхом. Сожалением. Великие боги, что же он наделал? Магия звезд. Что это вообще значит?

«Представь, какие это возможности».

Уверена, король и Бэнкс уже представили.

Следующие два часа провела, обыскивая каждый уголок Кейвс-Энда, проводя пальцами по книжным шкафам и столам в поисках скрытых дверей и тайных уголков. Мне удалось найти несколько панелей, которые вели в секретные пустые помещения. Вот и все. Мятоголовый сопровождал меня, и его тусклые безжизненные глаза следили за каждым моим движением. Очевидно, все комнаты уже обыскали. Постели были разобраны, а белье разбросано. Дверцы выпотрошенных шкафов оставлены открытыми. Король мыслил верно. Если семья спешила провести людей в хранилище, то не оставалось времени на сбор еды и тем более бумаг Финеаса. Ганнер, вероятно, даже не знал, что они представляют какую-то ценность. Король заметил, что Финеас написал их на языке Древних, у которых он почерпнул большую часть своих знаний о стихиях, а этот язык известен лишь немногим. Финеас обещал переписать их и отправить королю в ближайшее время, но вмешалась я.

Мы пришли в комнату, где царили чистота и порядок.

– Комната лейтенанта, – объяснил Мятоголовый. – У него есть обязанности здесь и на бирже.

– Мне исследовать ее?

Мятоголовый пожал плечами.

– Комнату уже обыскивали.

Я все равно провела беглый обыск. Единственной необычной вещью, которую обнаружила, была женская сорочка под кроватью. Очевидно, лейтенант развлекался здесь. В остальном комната не представляла ничего особенного. Кем бы ни был этот лейтенант, он не собирался оставаться здесь надолго. Я не могла его винить. Повсюду ощущалась мрачная заброшенность, как тяжелое облако, готовое разорваться. Кто может жить среди такого запустения долгое время?

Мы вернулись в Рэйхаус с пустыми руками. К тому времени король вместе с детьми ушел на биржу. Бэнкс стоял возле стола с Пакстоном и Трюко, изучая карты и бухгалтерские книги и обсуждая товары, которые принесут бирже больше прибыли. Почему им так нужны деньги? Теперь они контролируют все. Чего еще им хочется?

Когда Бэнкс перешел на резкий тон, я заметила, как Трюко сжал кулак за спиной. Он привык быть тем, кто отдает приказы, а не выполняет их. Мы все учились новым трюкам. Прыгнуть? Конечно. Как высоко, ваше величество?

– Поиски ничего не дали, – лаконично объявил Мятоголовый и удалился.

Мужчины отвернулись от стола, чтобы посмотреть на меня, и Бэнкс вздохнул.

– Надеюсь, я не совершил ужасную ошибку, убедив короля, что ты можешь представлять какую-то ценность.

Ужасная ошибка. Слова. Его голос. Он пробирал меня до костей.

Деверо Бэнкс.

– Кто ты? – спросила я. – Кто ты на самом деле?

Он улыбнулся, потянулся за картой и начал сворачивать ее.

– Я знал, это лишь вопрос времени, когда ты поймешь. Но теперь, когда ты на нашей стороне, это уже не имеет значения. Полагаю, ты не сильно отличаешься от меня, раз перешла на другую сторону.

Мурашки побежали по моим рукам.

– Кто ты? – повторила я.

Он убрал карту в кожаный тубус и положил его к другим.

– Боюсь, что благодаря моему вероломному старшему брату мне пришлось отказаться от одного из своих имен шесть лет назад. После того, как он опорочил его, это имя стало для меня запретным. – Он начал разворачивать другую карту. – Когда-то я был восходящей звездой в армии Морригана. Ты знала?

– Нет, – ответила тихо.

– Меня ждали великие дела и выдающаяся карьера, но все закончилось, когда мой брат предал короля. После этого мне никто не доверял. Я стал изгоем, и мое будущее было разрушено. Меня изгнали из Морригана. К счастью, молодой король Эйсландии предложил мне стать его магистратом.

Я смотрела на Бэнкса, пока он говорил, его образ менялся. Я представила его с лишним весом, выше ростом, старше. Морщины вокруг глаз. Его угольно-черные волосы посветлели до белизны. Но голос оставался прежним. Брат.

– Деверо Бэнкс Илларион, – признался он. – Но предпочитаю фамилию Бэнкс. Родословная моей матери более впечатляющая. В конце концов, все к лучшему. Сейчас я возглавляю гораздо более могущественную армию, чем та, которой мог бы командовать в Морригане. Погоди, они еще увидят, кем я стал.

Он улыбнулся, эта мысль согрела его, словно он уже много раз представлял себе это.

Он рассказал, что брат пришел к нему два года назад, находясь в бегах и ища убежища и средств, – вместе с интересным предложением. К сожалению, у короля не нашлось средств, но он знал, у кого они есть – у Белленджеров, и время было идеальным. Лучшего и не пожелаешь. С хорошо отрепетированной ложью Бофорту и его команде не потребовалось много времени, чтобы завоевать расположение Белленджеров. Череда нападений на торговые караваны также толкала Белленджеров к решительным действиям.

Я вспомнила, как Бэнкс душил меня в первую нашу встречу. «Так это ты…»

Теперь знала, какой была его незаконченная мысль: ты поймала моего брата и повела его на казнь.

– А как ты относишься к тому, что я арестовала твоего брата и передала его королеве?

Он засмеялся.

– Меня это позабавило.

– Ты никогда не планировал спасти его?

– О, в конце концов мы освободим его.

– Он, должно быть, уже казнен.

Бэнкс покачал головой, на его губах застыла самоуверенная ухмылка, так похожая на ухмылку Бофорта.

– Нет. Мой брат такой же хитрый, как они, и с непревзойденным красноречием. Он скажет королеве то, что остановит ее руку. Немного попотеть ему не помешает. После того, как он пострадает за то, что лишил молодого капитана карьеры, его брат, возможно, внесет за него залог.

– Ты не боишься, что он разоблачит тебя и короля?

– Не разоблачит, если хочет получить свою долю в этом деле.

– И какова же его доля?

Бэнкс улыбнулся.

– Всему свое время, солдат. Всему свое время. – Он повернулся к Пакстону. – Отведи ее обыскать замок. Из-за разрушений мы могли что-то упустить.

* * *

Когда мы шли к замку, в груди у меня ощущалась пустота. Я была рыбой, которую раз за разом подманивали и ловили на крючок. Магистрат Эйсландии был братом Бофорта. Неудивительно, что когда отец Джейса поинтересовался прошлым Бофорта, магистрат ответил, что у него нет на него никакой информации. Он не хотел, чтобы Карсен Белленджер отказал.

Обман следовал за обманом. Я уже не понимала, с кем имею дело. Даже самый хитрый квотерлорд в конце дня оставался лишь квотерлордом, чьей единственной целью было выпить эля и убрать в кошелек несколько монет. У квотерлордов было мало секретов, и эти секреты я легко раскрывала. Я понимала, что они значат и что будет, если о них станет известно. Но здесь…

Этот мир не был моим.

Я смахнула со лба влажную прядь волос. Все оказалось не тем, чем представлялось на первый взгляд. Даже хитрый Бофорт не предполагал, что может пострадать от руки собственного брата.

Не думала, что что-то еще могло шокировать меня или причинить более сильную боль, – но потом мы добрались до замка. Я понятия не имела, чего ожидать. Развалины? Рухнувшие стены?

Но что бы ни представляла себе, к подобному не подготовилась. Мы с Пакстоном не разговаривали, пока он вел меня внутрь через отверстие в стене, созданное взрывом. Я услышала журчание воды, когда мы вошли в коридор рядом с фойе, но, за исключением этого звука, здесь было неестественно тихо. Раскрытые книги трепетали страницами на ветру. Небо светилось над нами через прореху в крыше. Вода капала оттуда, как слезы, пропитывая все, что лежало внизу. Уникальный цветочный умывальник из комнаты Праи на третьем этаже валялся на лестничной площадке, разбитый на несколько частей. Лестница в основном уцелела, за исключением нескольких сломанных перил, и гобелен все еще висел на стене, нетронутый, а неподалеку от него на груде камней лежал огромный обломок башенного шпиля, словно отрубленный рог убитого зверя.

Я поднималась по лестнице, Пакстон держался где-то далеко позади.

Каждая сломанная вещь ранила меня, напоминая, что я стала заботиться о Дозоре Тора так же сильно, как и Джейс. Но увиденное не должно заботить меня. Я не могла позволить Пакстону узнать, что каждая новая деталь этой бойни причиняет мне боль. Я остановилась и уставилась на белую рубашку, висевшую на обломке стропила. Рваная ткань тихо колыхалась на ветру, как флаг капитуляции.

На лестничной площадке второго этажа лежала груда обломков и то, что осталось от кровати. Чья это была кровать? Вайрлин? Ганнера? По коридору кружились перья, словно призрачные птицы, выпорхнувшие из одеял и подушек. Я наткнулась на одинокий тапочек – тапочек, который одолжила у Джалейн. Я замерла. Пустота сомкнулась вокруг меня. Она давила на грудь, будто я лежала под тоннами обломков. Дом, где жила большая семья, был разрушен. Я нащупала стену, чтобы устоять на ногах. Один неправильно направленный взрыв сделал все это.

Я шла к комнате Джейса. Это крыло уцелело, хотя от силы взрыва по коридорам разлетелись обломки и щепки. Я открыла дверь комнаты и огляделась. Постельное белье изрезано, портьеры сорваны, книжные шкафы опрокинуты. Причиной стали не взрыв, а захватчики. Книги, на переписывание которых Джейс потратил всю жизнь, сбросили на пол и истоптали.

Джейс был полон ожиданий и планов. А теперь все…

Я уставилась на этот хаос, вертя на пальце большой перстень. Я дала обещание. Теперь все это казалось глупостью. Неужели моя гордыня превосходила гордыню короля? Что, если не смогу сдержать клятву? Что, если даже не смогу спасти Лидию и Нэша? Во мне поднялась паника. Я задыхалась, повернулась и выбежала из комнаты. Помчалась по коридору, затем вверх по лестнице, направляясь к солярию, где в последний раз видела Джалейн – туда, куда она сбежала, чтобы отгородиться от всего мира.

Пакстон позвал меня, приказывая остановиться. Я слышала его шаги. Он следовал за мной по пятам, когда ворвалась через двойные двери солярия, но через мгновение моя паника переросла в слепую ярость, и я прыгнула на вбежавшего мужчину, прижав его к стене. Одним движением выхватила из сапога украденный скальпель и придавила к нежной коже шеи, где бешено пульсировала вена.

– Опусти меня сейчас же, – приказал он, но его глаза заполнял страх. Пакстон облизнул губы. – Ты не убьешь меня. Не сможешь. Подумай о детях. Ты знаешь правила.

– Правила? – закричала я, не заботясь о том, что кто-нибудь услышит. – Правила? – Скальпель дрожал в руке.

– Он сделает это. Одна царапина на мне, и он убьет их. Ты не знаешь, на что он способен.

– Заткнись! – завопила я. – Заткнись, ты, жалкий кусок дерьма! Важно лишь то, на что способна я! – Слезы текли по моим щекам. Я никогда не чувствовала себя настолько неуправляемой. Комната пульсировала раскаленным светом. Я ненавидела то, что он прав. Цена его убийства слишком велика, и я понимала, что не смогу этого сделать. Но жажда убить его терзала меня, и я надавила на скальпель чуть сильнее. На шее блеснула ярко-красная полоса крови. – Он был твоим родственником, – всхлипывала я, – а ты охотился на него, как на животное!

Пакстон откинулся назад, прижав голову к стене, пытаясь отстраниться от лезвия. Его страх лишь усилил мое желание, и жгучий голод внутри разгорелся сильнее. Я наблюдала, как капельки крови выступили вдоль линии разреза, смачивая лезвие.

– Он жив, Кази, – прошептал он. – Джейс жив.

Моя ненависть переросла в нечто дикое и необузданное.

– Ты лживый трус. Ты скажешь что угодно, лишь бы спасти свою никчемную шкуру.

– Пожалуйста. – Он осторожно сглотнул. – Я собирался рассказать тебе, когда буду уверен, что это безопасно. И что могу доверять тебе. Это правда. Клянусь. Он был жив, по крайней мере. Он держался на волоске, когда я отвез его к Каемусу в поселение. Они спрятали его в погребе. Они с Юргой вытаскивали стрелы, когда я ушел.

Каемус? Пакстон знает Каемуса? И Юргу? Он знает о погребе? Я уставилась на него в недоумении. Это невозможно. Как ему известны такие вещи? Я ослабила давление на скальпель.