Текст книги "Безславинск"

Глава 28
Крещение МарТина

В крещальне при храме, именно так называл крестильную комнату отец Григорий, было светло от восковых свечей и утреннего солнечного света, янтарными лучами упиравшегося в чистый пол и деревянную восьмидесятиведерную купель с прохладной водой. Несмотря на начинающийся солнцепёк и веселое щебетание птиц, в крещальне было прохладно и тихо.

Крещение МарТина совпало с Днём Святой Троицы – большой православный праздник, на который собралось много людей. Отец Григорий в старенькой изумрудно-золотистой ризе. Матушка Анисия в темно-коричневом платье до пят, сшитом из китайского шелка, и зелёном платке на голове. Кузьма с прокуроршей Ромаковой, Натаныч, Генка и Шарип Ахмедович стояли строго по стойке смирно.

Учителя английского позвала матушка Анисия по просьбе отца Григория – уж больно ему, сердечному, хотелось донести до МарТина всю суть происходящего во время православного крещения.

Все мужики, исключая Генку, – он был по-прежнему в парадной морской форме, – были в наутюженных костюмах поверх чистого белья. Позади них толкались бабы, торопливо крестя лбы и шепчась друг с дружкой. Вика цыкала на своего сына, не желавшего сохранять подобающее спокойствие.

Вопреки правилам таинства крещения, с позволения батюшки в крещальне собралось много народу – всем хотелось посмотреть, как «монгола крещать да купать будут».

Генке, который вызвался быть крестным МарТина, полагалось читать молитву «Символ веры», и читал он её скромно и тихо, с листа:

– Верую в единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…

Баба Зоя пристроилась рядом с МарТином, стоявшим в одних трусах посреди крещальни с опущенной вниз головой. Он не мог объяснить нахлынувшего на него чувства, но было почему-то страшно. МарТину, ставшему центром внимания для всех присутствовавших, казалось, что сейчас произойдёт нечто непонятное, накладывающее на него печать ответственности, разоблачающее все ранее совершенные им грехи. Он стоял и напряженно вспоминал, какие именно проступки он совершил за свою непродолжительную жизнь. Унёс гуся со свадьбы, не заступился за Энни в сарае, перед Новым Годом выкурил с одноклассниками сигарету – не понравилось, не поздравил тётю Линду с днём рождения, но это не специально, просто он не помнил номера её сотового телефона, а его мобильник украли… Ещё не понятно, почему все были такие серьёзные и даже печальные, ведь Бэб-Зая сказала, что крещение – это праздник и второе рождение.

Позади отца Григория у окна стоял церковный хор: две взрослые тётки с серыми лицами да коротконогий, толстогрудый, сливочно-желтый, паренёк.

– Ты, Шарип Ахмедович, слово в слово переводи всё, – указал отец Григорий, – важно, чтобы раб божий понимал происходящее.

– Хорошо-хорошо, батюшка, по-возможности постараюсь.

После отец Григорий трижды благословил МарТина и, возложив руку на его голову, начал чтение молитвы на наречение имени.

Перед чтением огласительных молитв отец Григорий три раза дунул в лицо МарТину и сказал Шарипу Ахмедовичу:

– Это священнодействие символически связано с моментом творение человека, когда Бог взял созданного из праха земного человека и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою! Переводи.

Учитель английского языка напряженно вытянулся – никогда в жизни он не был на крещении и никогда не переводил православных молитв. Обратившись к МарТину, он выдал приблизительно следующее:

– Это есть святое дело. Момент создания человека. Бог берёт мертвую землю и дышит в это. Человек становится жив. Дышит – и душа жива. Понятно?

МарТин утвердительно закивал головой, хотя из нарисованной Шарипом Ахмедовичем картины не понял ничего. Оставалось надеяться лишь на то, что когда-нибудь он доберётся до Интернета и внимательно почитает о сути и содержании православного крещения.

– Помолимся, братие…

Блестит потная лысина деда Кузьмы, мечутся по ней отблески свечей. Шумно вскидывает он короткие руки над головой, бьётся лбом о кафельный пол.

Натаныч и крестный Генка молятся беззвучно, и во время молитвы лица их суровы, не как в жизни, словно они молча переругиваются друг с другом.

Хотя в этом и не было нужды, но все бабы встали на колени, зашевелили губами, зажужжали. Только Бэб-Зая стояла рядом с купелью, устало опираясь на свои костыли. МарТин покосился на неё, на деда Кузьму с его неизменной «пиратской» повязкой, закрыл глаза и, словно в кинематографе, увидел, что это не его бабушка, а Джон Сильвер – одноногий главарь пиратов из «Острова сокровищ». Бэб-Зае не хватало только попугая на плече и пиратской шляпы-треуголки, чтобы повернуться и, ударяя протезом по полу, заковылять к выходу, уже на пороге сказать: «МарТин Маккарти, если ты хочешь узнать правду о том, кто, когда и где зарыл на острове Сокровищ пиастры капитана Флинта – путь указан на карте Билли Бонса, а карта у меня за пазухой. Жду тебя на выходе в течение пяти минут. Мой экипаж ты узнаешь по двум вороным жеребцам».

И вот МарТин выходит из крещальни, которая уже трансформировалась в прибрежный трактир «Адмирала Бенбоу», и он оказывается не в Отрежке, а на юго-западе родной Англии, недалеко от города Бристоль.

Пахнет приключениями. Среди множества повозок и экипажей он находит тот, что с двумя вороными, принадлежащий Джону Сильверу, и они вместе с командой пиратов, набившихся в экипаж до отказа, отправляются на шхуну «Испаньола»…

– МарТин, очнись, – слегка потряс его учитель английского.

Для того, чтобы МарТин отказался от зла и сатаны, Генка развернул его на запад, и отец Григорий трижды спросил:

– Отрекаешься ли ты от сатаны, и от всех дел его, и всех его ангелов, и от всякого служения ему, и от всякой гордыни его?

– Отрекаюсь, – сказал Генка, а Шарип Ахмедович добавил по-английски:

– Повторяй за ним.

– Отресшкас, – с трудом выговорил МарТин.

Отец Григорий застегнул медные застежки на сафьяновых корках, перекрестил книгу, троекратно поцеловал и положил на полку. Бабы и мужики, кряхтя, поднялись с колен.

– Прости, Господи! – тихим баском причитала старуха. – Совсем разум потеряли, на крещение иноверца позвали!

Но ни на подобные реплики, ни на косые взгляды прихожан учитель английского языка не обращал внимания. Он всегда считал, что религий может быть бесконечное количество, однако люди всегда будут делиться только на две категории – верующие и неверующие. Хотя, и самих верующих Шарип Ахмедович делил на две категории – на тех, кто верит в Бога и на тех, кто любит нашего Всевышнего. Любит так, как любит свою кровь, своего новорожденного ребенка, своих родителей, свою жизнь, наконец. Ведь верить в Бога вовсе не значит регулярно исполнять церковные обряды, «просчитывая» что Ему от нас нужно, смысл веры строится на искренней, обоюдной любви с нашим Создателем, которая и творит чудеса, которая и является смыслом нашего существования.

– Держи, потом ему ещё раз почитаешь, – протягивая Шарипу Ахмедовичу блокнот с молитвой «Символ веры», прошептал Генка.

После этого батюшка прочел молитву на освящение воды в купели, трижды окропил воду кисточкой с елеем и осуществил помазание МарТину – намазал лоб, грудь, уши, плечи, кисти рук и ноги елеем.

– Полезай в купель, – распорядился отец Григорий, указывая МарТину на кадушку. Тот повиновался. Батюшка пригнул его голову и троекратно окунул МарТина в купеле, приговаривая:

– Крещается раб Божий Мартын, во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святаго Духа, аминь!

На пояснице, на бедрах юноши появились серебряные пузырьки, кожа порозовела от холодной воды.

– Крещается раб божий МарТин Маккарти, отныне нарекаемый Мартыном!

– Мартыном! – повторили мужики и бабы в один голос. Мокрого «Мартына» под руки вынули из кадушки и, обернув в большое льняное полотенце, начали растирать под пение священных стихов.

После батюшка надел на МарТина, у которого зуб на зуб не попадал от холода, освященный крестик и совершил миропомазание – помазал лоб миррой, особым маслом, которое раз в год освещается Патриархом и считается великой святыней.

– Ты крестился, просветился, миропомазался, освятился, омылся, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь… – проговорил над МарТином отец Григорий.

– Слава тебе, Господи! – шептала Бэб-Зая.

– Храни тебя Бог, Мартын! Храни тебя Бог! – подхватывал Натаныч.

Затем крестный Генка надел на МарТина белую крестильную рубашку и, взяв его за руку, трижды обошел с ним вокруг купели, а батюшка пропел: «Елицы во Христа креститеся…»

Вот и хор запел стихиру за отцом Григорием. Пели приглушенно, в один тон, на старый дониконовский лад. Через минуту тенорок паренька выделился средь сдавленного гудения:

Во Христа облекостеся…

Отец Григорий осуждающе взглянул на паренька, но глаза его были закрыты.

– Аллилуйя, – все выше надрывался неугомонный певец. Но за рукав его дернула подоспевшая матушка Анисия:

– Утихомирься ты! Чего раструбился?

В завершение батюшка крестообразно выстриг ему волосы на голове со словами: «Постригается раб Божий Мартын во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь».

– Целуй крест, раб Божий Мартын! – отец Григорий снял с аналоя медное распятие.

МарТин прислонился губами к ногам Иисуса Христа, за ним последовали и все присутствовавшие, кроме Шарипа Ахмедовича, кланялись батюшке в ноги и целовали крест.

– Крепок ли дух в тебе? – спрашивал он каждого по очереди.

– К-креп-пок! – отвечали прихожане.

Завершался обряд крещения, МарТина повели в алтарь. И уже там, в храме, он увидел своего отца. Гаррет стоял с закрытыми глазами напротив иконы Божьей Матери и что-то тихо шептал. На нем была точно такая же рубаха, какую надели после крещения на МарТина.

– Па! Ты здесь? – обрадовался МарТин, но отец Григорий осёк его:

– Тихо, Мартын, не кричи так громко, мы в храме Господнем.

Гаррет открыл глаза, повернулся и широко улыбнулся.

– Иди-иди, сынок. Я буду неподалёку. И я поздравляю тебя с крещением. Теперь твой дух будет крепнуть изо дня в день, и ты сможешь творить чудеса!

МарТин заулыбался. Вдруг стало легко и очень тепло. Отец Григорий говорил:

– Крещение – это только начало спасительного пути. Нужно помнить то, что с Крещением смываются с человека первородный грех и вина за все проступки и грехопадения, совершенные до Крещения. Но зародыш греха – греховные привычки и влечение ко греху – остаются в человеке, и преодолеваются они усилиями самого человека, путем ПОДВИГА всей его жизни, ибо Царствие Божие, по словам Господа, приобретается усилием…

Слова священника лились потоком непонятных для МарТина звуков, но ему казалось, что он их видит, именно видит – своим сердцем, своей душой, поскольку было очевидно, что отец Григорий говорит о чём-то очень важном и правильном.

– И запомни, Мартын, нет на земле ни силы, ни оружия, ни мощи, которая сможет победить Дух! – сказал в конце батюшка и поцеловал МарТина в лоб, затем по-отечески погладил его по голове.

А МарТин стоял и думал: «Если мой дух будет крепнуть и я смогу творить чудеса, то это значит, что я помогу Энни! Я сделаю так, что она снова будет ходить и танцевать! Ещё я помогу маме и Бэб-Зае, может, у неё вырастет новая нога, и Дэд-Натану помогу! Я буду помогать всем-всем! Пусть в этом мире все будут здоровы и счастливы! Но прости, Боженька, сначала я помогу Энни…»

У него появилась надежда, а порой это самое необходимое чувство, когда душа стремится убедить тебя в том, что желаемое обязательно сбудется, чтобы, превозмогая любые преграды, любую боль, любое отчаяние, ты мог идти дальше. Ведь жизнь так прекрасна!

Глава 29
«Символ веры»

Быстрее ветра МарТин кинулся к дому Энни.

– Мартынушка! Куда ты? – послышалось сзади, это кричала Бэб-Зая, стоя на выходе из храма. Но МарТину было не до объяснений.

Он бежал в одной крестильной рубахе, босиком, не чувствуя ног. Скорее, скорее! Ведь Энни нужна его помощь! Ведь теперь, если очень сильно захотеть, можно сотворить чудо! А Энни как никто другой нуждалась сейчас именно в чуде!

Через площадь, к реке, к известному каждому в Безславинске дому учительницы под большой берёзой бежал МарТин, задыхаясь. Лицо у него было мокро от слёз. Они лились сами по себе. В руке он сжимал серебряный крестик.

И только когда он добежал до порога и увидел, что дверь заперта и никого нет дома, силы его оставили. МарТин сел на крыльце, и обида, переполнявшая его, прорвалась, он закричал так пронзительно, точно над его головою занесли топор.

МарТин кричал долго. Всё звал:

– Энни! Энни! Любимая моя, единственная! Где же ты? Куда тебя забрали? Я же могу помочь тебе! Я могу сотворить чудо!

Над крышей дома учительницы засвистели пули, на соседней улице прогремел взрыв, вероятно, началось наступление, за забором послышались тревожные людские голоса:

– Убили!

– Ранили!

– Доктора!

– Скорую вызванивай, черт тебя побери!..

Голоса старались перекричать шум ветра и грохот орудий:

– Кого убили?

– Учителя английского – Шарипа Ахмедовича…

– Ещё кого?

– Я должен сотворить чудо… – твердил безустанно МарТин, глотая слезы, кусая рукав рубахи. МарТин не знал, что учитель английского языка ещё накануне, сразу же после свадьбы, принял решение забрать его в школу, в кабинет завуча по учебной части, где он сам жил на тот момент. В свою двухкомнатную квартиру в трехэтажке Шарип Ахмедович впустил большую многодетную семью, оставшуюся без крова после очередной бомбежки.

Одинокий учитель был категорически против отправки МарТина в интернат и хотел спрятать его у себя до окончания военных действий и выяснения всех нюансов. Но шальная пуля остановила биение доброго сердца наивного долговязого чеченского учителя английского языка. Не добежав до дома Александры Петровны каких-то тридцать шагов, он мгновенно остановился, изогнулся, как ветка на жарком огне, и упал, уронив наземь блокнот с молитвой «Символ веры»…

Послышался гул летевшего на низком расстоянии от земли военного самолета, он сбросил бомбу в микрорайоне Отрежка. Сильный взрыв со звуковой волной тряхнул весь городок. Пронзительно завыла сирена – воздушная тревога: людей оповещали о начале бомбардировки Безславинска.

Во двор дома резко зашли «донецкие корреспонденты». Их неожиданное появление испугало МарТина, он перестал кричать и выть. Оба были в касках и голубых бронежилетах, укомплектованных защитным воротом и паховой бронепанелью, на груди горела белая надпись «PRESS». Не знали наивные агенты, что украинские снайперы особенное предпочтение по отстреливанию противника отдают именно вот таким людям в касках с надписью «PRESS» и с фото-видеотехникой вместо оружия. Затихла и стрельба.

– Здравствуй, молодой человек! – на чистом английском заговорил Олежа Валерич, и МарТин кивнул в ответ. Незнакомцы окружили его, встав таким образом, что МарТину некуда было деться.

– Я знаю про твоё горе и готов тебе помочь, – продолжил Олежа Валерич вкрадчивым «материнским» голосом профессионального психотерапевта. – Скажу больше, я могу помочь не только тебе, но и твоим близким.

– А Энни? Энни вы можете помочь? – с надеждой спросил МарТин.

– Безусловно!

МарТин искренне обрадовался и подумал: «Началось! Ведь это же настоящее чудо, что появился дяденька, говорящий по-английски и готовый помочь Энни! Значит, я могу творить чудеса!»

– Тебя как зовут?

– МарТин.

– Меня зовут Фрэнк Баум.

– Так же, как американского писателя? – удивился МарТин.

– Да. Того, который написал сказку «Удивительный Волшебник из Страны Оз». И он был моим прапрадедушкой, – не поведя бровью, начал завоевывать доверие ласковый Олежа Валерич. – Но это не главное. Главное, что я хочу помочь тебе. Понимаешь?

– Понимаю.

– Тогда смотри мне прямо в глаза – это важно для тебя, будь внимателен, сосредоточься. Итак, главное – это моя миссия помогать людям. Сейчас в помощи нуждаешься ты и твои близкие. Я дам тебе особый прибор, с помощью которого ты сможешь изменить реальность, и всё пойдёт так, как ты пожелаешь. Как в сказке.

– Такое разве бывает? – ещё больше удивился МарТин.

– Такое есть. Но единственный недостаток прибора заключается в том, что использовать его можно только после захода солнца и только один раз. Понимаешь?

– Конечно! – обрадовался МарТин, в глазах которого загорелась надежда. Олежа Валерич достал из рюкзака продолговатую подарочную коробку, затем извлек из неё прибор с красной кнопкой.

– Значит, тебе, МарТин, нужно будет сказать своё желание и нажать на эту кнопку. Ты же ведь запомнил, когда можно нажимать кнопку?

– После захода солнца.

– Молодец. Мы тебе верим, – деланно добрым, вкрадчивым голосом волшебника говорил «писатель-сказочник», убирая прибор обратно в коробку, – не подведи нас, МарТин.

– Я сделаю всё как надо! Обещаю! А вы тоже пишите книги? Сказки? Ну, как ваш дедушка…

– Ты любишь сказки, МарТин?

– Да. И моя любимая – «Стойкий оловянный солдатик»!

– Чудесно! Я тоже люблю эту сказку и её главного героя. Какое невероятное совпадение – теперь ты, как и оловянный солдатик, имеешь своё ружьё в виде этого прибора. Неси его гордо, никому не отдавай и докажи всем, что ты можешь сотворить чудо.

– Клянусь своей жизнью, я сделаю всё как надо!

– И ещё, МарТин, скажи, где твоя видеокамера?

– Она дома.

– Хорошо. Ты снимал меня и моего товарища во время свадьбы?

– Снимал.

– Ты покажешь нам эту видеозапись? Нам очень интересно, как у тебя получилось.

– Конечно, покажу. Я очень старался и заснял всех-всех, но в основном Энни.

– Прекрасно! Ты славный малый, МарТин!

В этот момент на служебной машине к дому учительницы подъехал участковый инспектор с сержантом-водителем, лицо которого напоминало печального Пьеро.

– Вот вас-то всех я и разыскиваю! – обрадовался старлей Ябунин при виде МарТина и «донецких корреспондентов». – Ну-ка, живо полезайте все в машину! Педики-медведики!

«Нестриженный пудель» напряг мышцы рук и с каменным выражением лица приготовился к чему-то непредсказуемому, но Олежа Валерич остановил его прищуренным взглядом и едва заметным движением руки.

Глава 30
Все средства хороши

Несмотря на то, что машина пару раз останавливалась у группировавшихся в кучки ополченцев, а участковый инспектор спрашивал имена пострадавших после обстрела, добрались быстро.

Всю дорогу МарТин прижимал к груди коробку с прибором, и твердил, как заклинание, одно и то же: «Я сделаю всё как надо! Обещаю!», к сожалению или к счастью, участковый не понимал по-английски, иначе у него бы родилась масса разных дополнительных вопросов, кроме уже имеющихся, ко всей троице, сидевшей на заднем сиденье. «Донецкие корреспонденты» молчали, как статуи!

– Совсем монгол кукнулся, – констатировал Ябунин И. Г., вытаскивая МарТина из сине-белого жигуленка. – Этих вези в отдел, я позже подойду, и во всём разберемся.

«Лицо печального Пьеро» надавило на газ и оперативная машина скрылась за углом, увозя в своей утробе «сказочника» и «нестриженного пуделя», но отправились они не в отделение милиции и даже не в Страну Оз, а до первого безлюдного перекрестка, на котором Олежа Валерич отдал распоряжение и шея сержанта, как у курёнка, моментально оказалась переломлена сильными руками профессионального убийцы.

– «Хто хоче житии, той повинен боротися, а хто не захоче чинити опир у цьому свити вичной боротьби-той не заслуговує права на життя», – вдохновлено процитировав известнейшее высказывание Адольфа Гитлера, «нестриженный пудель» уселся за руль милицейской машины и взял курс на окрестности Отрежки.

Завладев табельным оружием милиционера, «корреспонденты» припарковали оперативный жигулёнок во дворе брошенного дома, труп сержанта скинули в колодец и быстрым шагом направились в сторону реки, где, перейдя её вброд, собирались покинуть Безславинск на долгое время, быть может, навсегда.

– Я так сподівався побачити тут російську військову техніку, а все виявилося вигадкою. Немає ні танків, ні БТРов, ні вертольотів, ні солдатів… Коротше, глава держави українського виявився плюгавеньким і паршивим брехунцем! – тихо констатировал «нестриженный пудель».

– Что ты надеялся увидеть? Российскую действующую армию?

– Він сказав, що тут воює ціла дивізія!

– Кто сказал?

– Дмитро Тимчук заявив офіційно, та і моє начальство запевняло мене в цьому. І представники НАТО підтверджували…

– Нашел кого слушать… Своей головы нет, что ли? Или у тебя весь ум в боевые единоборства уперся? Ты что, не знаешь, что дивизия – это две-три бригады? В каждой бригаде три с половиной тысячи солдат, до сорока танков Т-72 или Т-80, двадцать установок «Град», самоходные артиллерийские и зенитные установки, а суммарно в бригаде почти семьдесят чисто артиллерийских стволов калибра от ста миллиметров. Это не считая ПТУР и всяческих средств ПВО. Количество БМП и БТР сильно варьируется, но можно представить, что несколько тысяч вооруженных мужиков не пешком ходят, а ездят хотя бы на грузовиках. Вообрази себе эту колонну!

– Та ось і я думаю, що при тисячах космічних супутниках на орбітах, при технічних можливостях бачити з космосу сірникову коробку, просто смішні ці укропськие заяви. Челябінський метеорит світив всього декілька секунд, але його зняли на десятки пристроїв, – не на шутку разошелся здоровенный детина, словно в дезинформации обвиняли не украинское правительство и СМИ, а его лично. – Де фотки хоч би одного знищеного Т-90, де уламки літаків з червоними зірками на крилах? Ось і говорю, що немає тут жодної російської армії і техніки. А шкода…

– Ладно, черт с ними со всеми! – уставшим голосом сказал Олежа Валерич. – Пусть сами тут разбираются. Наша с тобой задача – побольше заработать на этом «донецком сафари»!

Пригнувшись, «Донецкие корреспонденты» бежали в сторону лесопосадки, в сторону российско-украинской границы, до которой был не один десяток километров. И это было так же естественно, как естественно было их стремление попасть в Безславинск, когда перед ними стояла цель выполнить секретное задание.

– А чому ти цьому дебилови про якийсь захид сонця говорив? – тихо спросил «нестриженный пудель».

– Просто хотел, чтобы у нас с тобой побольше времени было для исчезновения. Шеф сказал, что для активизации прибора потребуется три часа после нажатия кнопки, – женоподобно жестикулируя, так же тихо отвечал Олежа Валерич, обладавший исключительно обостренным инстинктом разведчика и отдававший предпочтение силовым методам. – Так вот, во-первых, я не очень-то доверяю технике и самому шефу, а во-вторых, боялся, что за это время не успеем удалиться на десять километров от точки активации.

– Хитрий ти лис!

– Что ты всё по-укрански балаболишь?

– Практикуюся! Раптом яке ще завдання на захидний Украини отримаємо.

Но ни Олежа Валерич, ни его спутник даже не подозревали, что, получив новое задание от своих шефов, уже через полгода вернутся на Украину, в Киев, с гуманитарной миссией, сопровождая огромную фуру с рождественскими подарками из Соединенных Штатов Америки, в состав которых будет входить сто розовых кроликов DurenBell.

Буквально за пару недель они распространят 99 приборов по агентурной сети, опутавшей всю страну.

И, конечно, Олежа Валерич не мог предположить, что накануне его возвращения в штаты, во время соблазнения им очередного харного украинского хлопца, «нестриженный пудель», употребивший лишнюю дозу кокаина, находясь на балконе соседнего номера гостиницы «Хренщатик», с громогласным криком на всю округу: «Супер, Україна в сраці!», преждевременно нажмёт красную кнопку последнего прибора «Duren-1», и тот сработает ровно через час…

Господин «корреспондент» и его убийца-напарник будут помещены в жуткий украинский «желтый дом» с диагнозами: шизофрения, паранойя, биполярное аффективное расстройство, – как и тысячи других сошедших с ума украинцев.

Обнародовав свои гомосексуальные наклонности, Олежа Валерич найдёт себе в «психушке» нескончаемый поток шизофреников, желающих удовлетворить свою плотскую нужду. Поначалу «корреспондент» будет наслаждаться извращенными совокуплениями, подобно наркоману, дорвавшемуся до неограниченного потока героина, пока тот не превратит его жизнь в страшный кошмар. И тогда Олежа Валерич решит раскрыться, признаться в том, что он и его напарник состоят на службе в ЦРУ и Моссад, и, соответственно, являются гражданами США и Израиля!

– Я американец! Меня зовут Джон Маккейн! Позвоните в моё посольство! My name is Haase John McCain! I’m American citizen! We’re CIA and Mossad agents! Мой напарник – Бен Шалом! Он агент Моссада! Позвоните в Израильское посольство!

– Во как горилка и паскудный блуд на людей действует, – будет сетовать медбрат, вкалывая лошадиную дозу успокоительного американскому агенту…

– Ради Бога! – молил «корреспондент», – Я вам всё расскажу! Мой напарник – законченный сионист! Он считает, что русские и украинцы рождены, чтобы служить евреям!

В конечном итоге, Олежу Валерича, или Джона Маккейна, или неважно как его вообще зовут, попросту затрахают до смерти в пропахшем мочой туалете.

Наверное, в последнюю минуту, когда за окном с решеткой будет выть ночная февральская метель, в помутневшем разуме агента ЦРУ мелькнёт мысль: « Это был ультразвуковой фаллоимитатор! Теперь в Украине все еб@т друг друга без разбора и до потери пульса!»

Что же касается сиониста по имени Бен Шалом, так его участь сложится ещё более печально. Поскольку после его откровений типа «Единственной причиной, по которой вы все, неевреи, ещё существуете – это служение евреям!» или «Мне, как ультра ортодоксальному еврею, дано право убить любого не еврея и изъять у него сердце или печень, если они мне понадобятся!», и его любимого высказывания «Нам, евреям, с рук сходит всё что угодно! Мы Богом избранные!», – его попытаются наказать физически, а именно отколошматить резиновыми дубинками. В ответ на это Бен сломает руку одному медбрату, другому выбьет челюсть со всеми зубами, третьему переломит коленный сустав, сделав его на всю жизнь инвалидом.

После чего агента Моссада «придадут изоляции» – в скрюченном виде затолкают в железную бочку вместе с шестью крысами, запаяют крышку и скатят в подвал. Предстоящие страдания «Богом избранного» описывать не стану, слишком жуткими они будут. Скажу лишь одно – так тяжко уходить из жизни, как придётся это сделать Бену, не пожелаешь и злейшему врагу…

Правительство США во главе со своим черным президентом окончательно утвердит «черный проект» с грифом повышенной секретности о «Массовой дезорганизации населения стран третьего мира», который, прежде всего, необходимо опробовать на территории всей Украины.

Руководителю оперативного директората ЦРУ США и его единоверцу-единомышленнику из Моссада придется отправлять новую совместную группу агентов для завершения проваленной секретной миссии «донецкими корреспондентами», о которых в штаб-квартире, находящейся в Лэнгли, и в израильском «Ведомстве разведки и специальных операций» даже никто и не вспомнит…

Спецслужбы США и Моссада должны быть уверены на сто процентов, что в их руках имеется серьезное оружие массового воздействия, поскольку к 2050-му году латиноамериканцы однозначно станут этническим большинством в США и к тому времени Америка получит нового опасного противника – Мексику, а также её «пятую колонну» внутри Америки. На юге и западе Соединенные штаты обретут вялотекущий военно-полицейский конфликт, эффективно бороться с которым будет возможно только при помощи прибора «Duren-1».

Ближайшее будущее Израиля тоже не безоблачно – без вмешательства воздействующего оружия массового поражения.

Агрессивная политика израильского стратегически некомпетентного правительства еще глубже втянет Израиль в международную изоляцию и, вдобавок, потянет за собой Америку.

Разрушение ключевых опор безопасности, – мира с Египтом, стабильности в Сирии и дружбы с Турцией и Иорданией, – поставит еврейское государство в очень опасное положение, спасти которое сможет только «Duren-1».

Одним словом, знакомая ситуация, не правда ли? Для того, чтобы добиться мирового превосходства и «порядка» внутри страны, для Америки и Израиля все средства хороши.