Текст книги "Огненная кровь"

Ясность сознания оставила девушку, и поэтому она уже не видела, как под ударом короткого изогнутого клинка голова старшей упырихи слетает в сторону. Не слышала визга маленьких упырей, застигнутых врасплох за пиршеством. Не видела, как их тела рвутся под ударами стали, разбрызгивая вокруг черную жижу. Не чувствовала, как сильные руки приподнимают ей голову, аккуратно убирают со лба слипшуюся от пота и крови прядь волос. Маша последним усилием открыла глаза, сознание на секунду прояснилось.

Молодой мужчина, склонившийся над ней, смотрел виновато.

– Я не успел, – проговорил он сокрушенно. – Не успел выследить их. Прости.

Маша уже не понимала значения звуков, которые слышала. Мгновением позже она перестала слышать вообще что-либо.

Мужчина отвел взгляд от ее неподвижных, безжизненных глаз и посмотрел на трупы вокруг. Потом привстал и огляделся. Никаких свидетелей. Улицы пустовали, чары упырихи отвели людей от места охоты. Но скоро сила их спадет, и люди появятся. А с ними любопытство, мобильные камеры, невнятные ролики в «YouTube», и многочисленные обсуждения. Человеку, убившему семейство упырей, такая шумиха была ни к чему.

Он поднялся, убрал в ножны короткий, ничем не украшенный «вакидзаси[10]10
  Вакидзаси – короткий традиционный японский меч. Длина клинка – от 30 до 61 см. Клинок односторонней заточки, малой кривизны. Вакидзаси похож по форме на катану. Степень выпуклости сечения лезвия вакидзаси намного меньше, поэтому по сравнению с катаной этот меч резал мягкие объекты более резко.


[Закрыть]». Откинул полы куртки и спрятал меч в потайные ножны. Вынул из нагрудного кармана куртки плоскую склянку и тщательно посыпал мелким, почти невесомым порошком порубленные тела упырей. Почти сразу останки начали с шипением таять, как воск, и вскоре на земле осталась только окровавленная одежда.

Человек убрал склянку, еще раз посмотрел на растерзанную девушку и опустился рядом на колени. Ладони легли на окровавленную грудь и развороченный живот. Мужчина забормотал, напрягся, прижав тело убитой к земле, которая вдруг с чавкающим звуком разошлась, вдавливаясь, как тесто. Погрузив тело так глубоко, насколько это было возможно, мужчина, не прекращая бормотать, осторожно вытянул руки из затвердевающей почвы. Отряхнул рукава от подсыхающих на глазах комьев земли. Никаких следов, говорящих о том, что тут недавно лежала убитая девушка, не осталось. Достав еще одну склянку, мужчина огляделся. В разных концах улицы уже показались прохожие. Быстро окропив бесцветной жидкостью на капли крови несчастной Маши, оставшиеся на траве, он проговорил заклинание и увидел, как бездымно вспыхнули огоньки в местах, где она пролилась. Окровавленная одежда упырей, заляпанная в Машиной крови, тоже полыхнула. Через несколько секунд ничего не говорило о недавно разыгравшейся трагедии. В стране ежедневно пропадают без вести тысячи людей.

Человек поднялся, осмотрев еще раз место бойни, потом отвернулся, и упругой походкой ушел в сторону недалекого ипподрома.

Отойдя примерно с километр, он достал телефон и набрал номер.

– Кто? – спросили на том конце.

– Это Шут.

– Привет, Шут. Что стряслось?

– Упыри в городе. Старший, с целым выводком.

– В самом городе?! Проклятье… Ты понимаешь, что это означает?

– Понимаю… – вздохнул Шут. – Бузулукского Истока больше нет. Я не справился.

– Ты не виноват… Черт! Надо было давным-давно нанять людей! Надо было посадить там какую-никакую охрану! Пока мы скачем по стране, пытаясь защитить жителей от нечисти, эти ублюдки уничтожают Истоки один за другим! И это только из найденных! А представляешь, сколько они нашли без нас? Ты понимаешь, что мы почти проиграли?!

– Не ори! Разве не я предлагал использовать людей? Ты ведь сейчас повторяешь мои слова! Меня уже тошнит от нашей тупиковой секретности! Если взорван бузулукский Исток, то это катастрофа, мы вдвоем не потянем регион, потому что Арлекина убили. Сколько тварей уже выползло? Сколько уйдет, пока мы доберемся туда? Жди меня на ипподроме, надо решить, что будем делать.

– Иду. А какие предложения?

– Можно, конечно, встать прямо на выходе и не дать никому пройти, а прорвавшихся тварей оставить Анклаву… Но ты сам знаешь, чем это может закончиться…

– Знаю. Это не выход. Хорошо, встретимся и обсудим, как привлечь людей по-тихому. Я согласен.

– Не сообщим остальным?

– Ты знаешь, чем это может закончиться, – усмехнулись на том конце линии. – Больше вариантов я не вижу. Так что считай, что я с тобой.

– Хорошо, жду.

Мужчина убрал телефон и прибавил шаг. Но в этот момент мобильник зазвонил снова. Человек, назвавшийся Шутом, нажал кнопку приема.

– Алло. Да, привет… Не, от метро не могу забрать. Я сейчас не в Москве. Ага, буду через пару дней. Ну да, можем пересечься. Ну всё, Миладка, давай. Маме привет.

*****

Обратный путь Милада проделала как во сне. Позвонив Сереге и убедившись, что придется трястись в душном метро, она теперь сидела, привалившись головой к стеклу и тупо глядя вперед. Мимо мелькали машины, автобусные остановки, дома, люди. Люди…

Накатили мысли.

Огневица. Полудемон. Теперь, когда она осталась одна, Милада смогла отдаться охватывающему ее чувству страха. Как теперь жить с осознанием того, что ты не человек? Она бы с радостью забыла про это, но перед глазами стояло обугленное лицо Оксанки. Миладе было страшно. При этом к обычному страху добавлялся пугающий ее восторг. С удовольствием смотревшая «Человека-паука», «Людей-Х» и сейчас с не меньшим удовольствием смотрящая «Героев»[11]11
  Телевизионный сериал про людей со сверхспособностями.


[Закрыть], Милада чувствовала радостное возбуждение при мысли о новой себе. Но это только способности, поправила она себя. А их нужно развивать, чтобы превратить в навык. А для этого нужно учиться, учиться и учиться, как завещал великий… А что будет потом – посмотрим.

Приехав домой, она вошла в квартиру, бросив сумку на пол у двери. Кругом было чисто, однако квартира казалась заброшенной много месяцев назад. Милада с трудом раздвинула и застелила диван. Она чувствовала такую вялость, словно ее разморило на солнцепеке. Было действительно очень душно. Жаркое лето за несколько дней протопило квартиру, как печку. Решив проветрить комнату, она добрела до окна и открыла форточку. С наслаждением вдохнув прохладный вечерний воздух, Милада повернулась, чтобы завалиться спать. И замерла, бросив случайный взгляд на подоконник.

Пять медных центов лежали портретами президента вверх.

А она прекрасно помнила, что положила их три решкой вверх, два орлом. И с тех пор к подоконнику не подходила. И дома не была…

Милада медленно отступила вглубь комнаты, оглядываясь краем глаза. Внезапное осознание того, что в квартире она не одна, наполнило ее страхом. Мгновенный переход от бесстрашного скептика к испуганной девушке вконец выбил ее из колеи. И Милада применила детское интуитивное средство от страхов – забралась с головой под одеяло. Лежа в темноте, она постаралась успокоиться. Чувствовать себя не единственной жительницей квартиры было, безусловно, неприятно, но не смертельно. В конце концов, до сих пор она никого не встречала… И тут Милада вспомнила слова Рябинушки: «Теперь ты станешь видна для обитателей Схожего Мира». Она поежилась. Покоя теперь не будет? Милада вспомнила свои попытки в институте пожить в общаге – получалось плохо, с соседями она не уживалась. Нет, они никогда не ссорились, просто она понимала, что не может быть постоянно в одной комнате с другими людьми. Сказывалась ли тут любовь к уединению, или что-то еще, Милада так и не решила. И сейчас она была убеждена в том, что не сможет избавиться от мыслей, что не одна дома.

Теперь придется забыть о ходьбе по квартире нагишом, как она привыкла, когда была одна. Черт! Теперь о многом придется забыть! Тут Миладу посетила еще одна мысль. Она всегда дома раздевалась, даже когда не топили зимой из-за лопнувших труб. Ей всегда было жарко. Было жарко… Не от того ли, что она… огневица? Милада повторила про себя еще раз: огневица. Звучит красиво. Но вот хочет ли она быть ею? Почему она позволила кому-то другому решать за нее? Да что тут решать, кстати. Я уже – она, поправила она себя и засмеялась неожиданному каламбуру. И поняла, что успокоилась.

Присутствие Хозяина в доме теперь, похоже, неизбежность. Мысль была несколько отчужденной, словно все происходило не с ней. Милада вспомнила огромное множество забавных историй, услышанных от знакомых, которым доводилось сталкиваться с домовыми. Мрачных историй она не слышала совсем. Или, поправила она себя, их не торопились рассказывать.

Надо преодолеть этот неожиданный страх. Она не станет бояться невесть чего. Милада усилием воли встала и прошла на кухню. Там, чувствуя себя немного глупо, поставила на пол блюдце и налила в него молока, оказавшегося в холодильнике и ни капельки не испортившегося. Постояла немного, соображая, не рехнулась ли она во время пребывания у Рябинушки, и вернулась в комнату. Погасила свет и легла, укрывшись одеялом до носа. Поглядев незрячими глазами в темноту, решительно поднялась и включила ночник. Закрыла глаза и постаралась подумать о приятном. Море… пляж… мускулистые загорелые парни…

И тут ее прервали.

Что-то тяжелое опустилось на одеяло. Милада вздрогнула и открыла глаза. И едва не заорала с перепугу.

На ее груди сидела черная кошка.

Сердце девушки бешено забилось. Желто-зеленые глаза смотрели на нее, не отрываясь. Ни одно животное не стало бы так пристально пялиться, подумала Милада со страхом. То, что на одеяле в ее квартире в принципе не могла сидеть настоящая кошка, она как-то упустила из виду.

– Ты кто? – больше ничего в голову Миладе не пришло.

Кошка не ответила, чего девушка почти уже ожидала. Только наклонила голову, не отрывая взгляда. Потом перебрала лапками, подобравшись вплотную к ее лицу. Милада затаила дыхание, широко раскрыв глаза и стараясь не дышать. Боясь и испытывая жгучее любопытство одновременно. Кошка кошкой совсем не пахла. Однако девушка отчетливо видела каждый волосок на ее мордочке, золотые лучики в глазах. Черный шершавый нос чуть шевелился, мягкие щечки, откуда росли усы, забавно двигались. У девушки было ощущение, что кошка вот-вот раскроет рот и что-нибудь скажет.

Что-нибудь вроде:

– Здравствуй, Милада. Меня зовут Александр Семенович, я твой лечащий врач. Сейчас сделаем укольчик, и все будет ха-ра-шо!

Но та только мягкой лапкой закрыла ей правый глаз.

Милада моргнула.

Когда она открыла глаза, кошки уже не было. В окно светило солнце, и Милада сообразила, что за это мгновение пролетела ночь.

Она лежала, не торопясь вставать, немного боязливо оглядывая комнату и пытаясь осмыслить, кто посетил ее ночью. Кроме Хозяина никто на роль ночного гостя не подходил. Судя по тому, что посетитель был довольно миролюбивым, Милада решила, что он приходил все-таки просто знакомиться. У нее вдруг возникло глупое желание позвать: «кис-кис-кис», но девушка подавила его в себе. Еще обидится. Осознав, что думает о Хозяине как об одушевленном существе, Милада улыбнулась своим мыслям. Может не все так страшно? Да, неуютно немного, но не квартиру ж теперь менять. Она нехотя поднялась и прошла на кухню проверить блюдце. Половины молока не хватало. Милада снова улыбнулась и подлила молока. И как теперь, кстати, быть с настоящей кошкой? Заводить или нет? Надо посоветоваться с Ксюхой, решила Милада и достала мобильник.

Телефон долго не отвечал. Наконец Оксанка сняла трубку.

– Привет, ты куда пропала? – встревожено выпалила она. – Второй день звоню!

– Как… второй день… – оторопела Милада. – Вчера же расстались.

Оксанка помолчала.

– Ты уехала позавчера. Твоя мама не может дозвониться, телефон не отвечает, она психует. Я сама звонила раз двадцать. Милка, ты чего тупишь?

Милада села на кровать.

– Так. Теперь моя версия. Мы расстались вчера, я приехала домой поздно. Когда ложилась спать, у меня в постели появилась ниоткуда черная кошка, которая вела себя не как кошка. Она положила мне на глаза лапу на секунду, и я моргнула. Глаза открыла пять минут назад. Половину молока, которое я налила в блюдце, кто-то выпил, и это не я. Думаю, это приходил знакомиться Хозяин. И знаешь, я уже почти не паникую, когда слышу, что проспала больше суток и не заметила этого!!

– Не ори. – Голос Оксанки был напряжен. – Ты совершенно права. Это явно Хозяин. Я уже знаю, он принимает наиболее простое для тебя обличье. Я тоже познакомилась с Хозяином Рябинушки. Он появляется в образе большого мохнатого паука. Зрелище, признаться, не из приятных. Я тут уже за две ночи обучения столько насмотрелась – мама не горюй.

– И как? – Ехидно, хотя и была заинтригована, спросила Милада.

– Страшно, – призналась Оксанка, – Правда страшно. Ты же знаешь, как я ко всему такому относилась? Не так как ты. Это ты вся в книжках, фильмах, играх. Я – другое… Ты бы, может, приехала? – Неожиданно тон ее стал просительным. – Забей на эту работу. Поживем у Рябинушки, будем учиться вместе…

– Ты в своем уме? – фыркнула Милада, – И что теперь, на подножный корм переходить?

– Знаешь, – продолжила Оксанка шепотом, – у Рябинушки есть золото. Оборотни иногда ездят в Москву и продают ювелирам. У нее полный погреб продуктов, как в супермаркете! «Ашан» отдыхает!

Милада не нашлась, что ответить. Она представила себе темный погреб, в котором бесконечными рядами стоят ярко освещенные холодильные витрины, забитые деликатесами, и ей стало смешно.

– Приезжай, Милка! – снова горячо заговорила Оксанка. – Считай, что это тренинг по продажам. Будешь потом в бизнесе применять!

А это мысль, подумала Милада. Научиться влиять на людей, потом можно такие дела проворачивать… Прикажу Подсосу прыгать по офису с голой задницей и лупить себя ремнем. Она представила себе это и даже захихикала. Фу, Медведовская! Как мелочно!

– Я подумаю, – пообещала она сквозь смех.

– Отлично! – воскликнула Оксанка на том конце провода. – Я буду тебя ждать!

– Это преждевременно, – торопливо сказала Милада. – Я еще ничего не решила!

– Но я верю, что решишь! – засмеялась Оксанка. – Я чувствую, что решишь правильно!

– Благополучно отказавшись, – проворчала Милада.

– Ладно. – Голос Оксанки явно повеселел. – До встречи!

– Пока.

Милада отключила телефон.

Внезапно поняла, что идея бросить все и уехать к Оксанке уже окончательно сложилась в ней еще в тот момент, когда она прощалась. Вдохновленная, Милада решила поехать и уволиться с опостылевшей работы. Приняв душ, уложив волосы и накрасившись, чтобы в день увольнения выглядеть сногсшибательно, она позавтракала яичницей и отправилась на работу, предварительно подлив в блюдце молока. Теперь она начала переживать, как тут будет Хозяин без еды. Подумав об этом, она встала перед зеркалом и проверила глаза и язык, как кот Том из «Том и Джерри».

Да здорова ли она?

Милада покачала головой, подхватила сумку и вышла из квартиры. Запирая дверь, она поздоровалась с опять курившей на площадке вечной тетей Дусей и сбежала по лестнице.

И едва выйдя из подъезда, столкнулась с Серегой.

– Ты откуда здесь? Ты же не в Москве был, – подозрительно спросила Милада.

– Так я уже тут, – засмеялся он. – Ты жива и здорова, я выполнил обещание!

– Какое еще обещание? – Милада подошла и позволила ему поцеловать себя в щеку. Серега попытался обнять ее и прижать к себе, но она пресекла попытку, упершись локтями ему в грудь.

– Тамара Федотовна послала меня на поиски твоего бездыханного бренного тела, – засмеялся он. – Тело я нашел. Дыхание могу обеспечить. К тому же за время отсутствия ты словно стала еще красивее!

Милада подняла бровь.

– Словно?

Серега захохотал.

– Несомненно! Всенепременно! Разумеется, красивее!

– Не ори, соседей разбудишь. – Милада дружески пнула его в плечо. – Я уже и так поняла, что ты покорен моей неземной красотой.

– Да! Да! – воскликнул он, театральными жестами и соответствующей мимикой подчеркивая свои слова.

– Шут! – Сказав это, Милада не смогла понять появившегося на его лице выражения. – Раз ты сломлен моим величием, придется тебе довезти меня до работы. Еду увольняться!

– Как… увольняться? – Он даже остановился. – И куда пойдешь? Нашла что-нибудь другое?

– Да… – Милада замялась. – Пока не буду рассказывать. Примета плохая.

– Тебе же вроде нравилось, – настойчиво продолжал он. – Говорила, что работа удачная.

– Врала, – отрезала Милада. – И потом, это было почти год назад. Уеду на полгодика. Поучусь и отдохну.

– Уедешь, – Он выглядел встревоженным. – Куда? За границу собралась, что ли? Ты мне это брось.

– Перестань, – сказала Милада. – Поехали, если действительно готов меня отвезти.

Всю дорогу Серега болтал без умолку.

– А ко мне вчера домовой приходил, – неожиданно для себя поделилась Милада.

– В смысле?

– В прямом. – Она рассказала ему вчерашнее приключение. – Я не сомневаюсь, что это был домовой. И монетки – всё как ты говорил.

– Ты его действительно видела? – негромко спросил Серега. – Или представила?

– Я же тебе все рассказала, – слегка раздражаясь, ответила Милада. – Повторить для танкистов?

– Нет. Просто… Почему ты раньше его не видела?

– Не знаю, – пожала плечами Милада. – Может, он не хотел?

– Или ты не могла.

– И что теперь будет?

– Не знаю, – Серега побарабанил по рулю. – Если ты ему понравилась, то ничего. А если нет… Проблемы будут.

– Какие? – Милада повернулась к нему. Такая перспектива ей не улыбалась.

– Нуу… Сначала могут начать пропадать вещи. Потом будет приставать, одеяло стаскивать, например…

– Да ты что? – занервничала Милада. – И как это предотвратить?

– Задабривать, – хмыкнул Серега. – Молоко, подарки разные. Песни на ночь.

– Ты, должно быть, шутишь? Чё за бред?

– Не шучу. – Серега и вправду был серьезен как никогда. – С этим шутить настоятельно не рекомендую.

Милада задумалась. Она, конечно, и сама уже это поняла. Схожий Мир вошел в ее жизнь.

Оставшуюся дорогу они молчали.

Увольнение прошло, как и ожидалось: с криками о предательстве, с угрозами звонков в конкурирующие компании о том, чтобы ее не принимали на работу, с подозрениями в краже клиентской базы… Кабан разошелся вовсю. Вызванный со своего рабочего места Подсос – тоже. Вдвоем они долго пытались загнобить равнодушную уже ко всему Миладу, которая выслушивала все их крики с язвительной улыбочкой на губах.

Кабан не подвел. С хитрым видом потирая руки, он напомнил Миладе, что ее официальный оклад составляет пять тысяч рублей. Поэтому за отработанный неполный месяц ей причитается… Он углубился в расчеты. Тысяча восемьсот рублей.

– А отпускные? – сурово спросила Милада.

Кабан поднял брови.

– Ты о чем сейчас, Медведовская? Отпуск за свой счет был. Могу премию выдать. – И он с ухмылочкой протянул ей смятую бумажку в пятьсот рублей.

Милада едва не ударила по его руке.

– Чтоб ты сдох, жлоб! – прошипела она. Кабан улыбнулся. Он прекрасно понимал, что сделать девушка ничего не сможет – все законно.

Милада разозлилась. Сама сглупила, надо было дождаться зарплаты, а потом уходить! Дура набитая! Ничему в жизни не учится… Впрочем, какая теперь разница.

– Илья Александрович, давайте я охранника вызову? – Подсос был сама преданность.

– Да зачем? – спокойно сказал Кабан. – Она уже уходит. Правда, Медведовская? Зайди в бухгалтерию, получи причитающееся тебе состояние.

Довольный победой, директор ухмыльнулся.

Она медленно встала. Надменным взглядом обвела их лица и сделала вид, будто собирается плюнуть на стол. Подсос аж дернулся.

Милада расхохоталась.

– Пока, неудачники. Скоро прочитаете обо мне в светской хронике.

Потом собрала в пакет свои нехитрые офисные вещи, попрощалась с менеджерами отдела, ошарашенными ее внезапным уходом, расцеловалась с Женькой, пообещав встретиться как-нибудь. Потом огляделась взглядом ни о чем не жалеющего человека и легкой походкой вышла, с улыбкой покинув офис, в котором проработала более полугода.

Серега ждал на улице.

– Гражданин! Вы меня преследуете! – возмутилась Милада. – Я позвоню вашему начальству!

– Дудки, – Серега снова улыбался. Он вообще когда-нибудь не улыбается? – Улетело в очередной загул. Я свободен как птица. Куда тебя отнести в клювике?

– Домой.

– Рад стараться! – Серега обогнал ее и распахнул перед ней дверцу машины. – С ветерком доставим-с! А может сначала куда-нибудь в Царицино? Прогуляемся?

– А давай! – легко согласилась Милада. – Отметим увольнение.

Домой они приехали уже затемно. Серега проводил Миладу до квартиры и, к ее удивлению, отказался посидеть в гостях.

– Дела у меня сегодня, – виновато оправдывался он. – В следующий раз.

Милада пожала плечами и попрощалась.

В этот момент открылась дверь квартиры напротив и тетя Дуся явилась во всей своей красе: халат, бигуди и «Вог». Серега, повернувшийся уходить, замер, удивленно рассматривая Миладину соседку. Милада отметила, что удивление было взаимным. Тетя Дуся остановилась, вперив в Серегу пристальный взгляд. Девушка попыталась вспомнить, видела ли соседка их когда-то вместе. Вряд ли. Но то, что в их взглядах проскользнуло узнавание, она готова была поклясться.

Серега попрощался и сбежал вниз по лестнице. Тетя Дуся закурила и поинтересовалась у Милады:

– Хахаль твой?

– Друг! – отрезала та, внезапно испытав неприязнь. Повернулась и вошла в квартиру, заперев за собой дверь.

Перед сном, чувствуя себя немного глупо, Милада достала из коробки со всякой полезной мелочью иглу и, вооружившись молотком, вбила ее во входную дверь, как учила Рябинушка. Потом прошла в комнату и откопала в ящике комода чертежное перо – отголосок тех времен, когда она мечтала быть художником-оформителем. Кривясь, порезала палец кухонным ножом и, нацедив несколько капель крови, принялась неуклюже писать на двери защитный наговор, повторяя его про себя.

 
– От беды лихой,
От руки чужой,
От сердца злого,
Проклятого слова,
От огня сжигающего,
Воды затопляющей,
От хлада могилы,
Да нечистой силы,
 
 
На стенах оплет —
Никто не пройдет
 

Получалось жутко медленно. Кровь вскоре перестала сочиться из пальца, который Милада отдавила себе уже до боли. Из упрямства не желая прекращать начатое, она порезала мизинец и принялась цедить кровь оттуда.

Закончив, Милада не была уверена, что сделала все правильно, но надеялась, что возможные ошибки не приведут к катастрофическим последствиям.

Уже засыпая в своей кровати, ей почудилось, что кто-то заботливо подоткнул ей под ноги одеяло.

Разбудила ее трель дверного звонка. Сонно зевая, Милада накинула халат, и подошла к двери.

Прильнув к глазку, девушка увидела забавно искаженное оптикой лицо соседки. Тётя Дуся. Опять, небось, за солью.

Соседка, помимо встреч на лестничной площадке, заходила к ней почти каждую неделю, то за солью, то за спичками, то попросить присмотреть за сыном-алкашом. И всегда задерживалась перекинуться парочкой ничего не значащих фраз. О погоде, о соседях, Милада привыкла к ней, как к неизбежному злу.

Она открыла дверь и посторонилась, пропуская соседку в квартиру. Но та, едва переступив порог, с перекошенным лицом отпрыгнула назад, на площадку.

– Кто тебя научил?! – зашипела она, потирая ногу и не сводя злобного взгляда с обомлевшей Милады.

– Тёть Дусь, вы чего? – очумело спросила Милада. – Заходите.

– Заходите? – взвизгнула враз изменившаяся лицом соседка, брызгая слюной. – Заходите? Прямо в сеть манишь, дрянь? Думаешь, я дура?

Глядя на эту оскалившуюся, внезапно ставшую совсем незнакомой женщину, которую она знала три года, Милада уже все поняла. Медленно, стараясь не выглянуть за порог, она придвинулась к искаженному лицу и процедила сквозь зубы.

– Так вот ты какова, соседушка? Зачем же, ты, интересно, все эти годы захаживала? Только ли за кулинарией?

– Ты еще пожалеешь, – злобно проговорила тетя Дуся, поднимая руки с растопыренными пальцами.

Милада потеряла терпение.

– Только попробуй меня тронуть! – вне себя зашипела она в ответ. – Я тебя в клочки порву, поняла? Я теперь тоже не та девочка, что раньше!

Соседка выпрямилась, вмиг сделавшись спокойной, и внимательно посмотрела на Миладу.

– Теперь вижу, – сказала она. – Мир, ведунья. Мы соседи. Ты меня не трогаешь, я не отвечаю, идёт? Все-таки не один год знакомы.

Милада молча смотрела на нее. Такие моментальные перемены в знакомом человеке ее подкосили, но она не подавала виду. Сколько еще людей теперь окажутся не теми, кем представлялись?

Тётя Дуся усмехнулась.

– Ты ведь в первый раз наговор наложила, да? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Необычайно сильно поставлен, хотя и простоват. Сразу видно, что не сама составляла. Но ничего. Для первого раза отлично. Я бы не пробила. Я, грешным делом, решила, что ты – это не ты, а морок, и кто-то за тебя сеть поставил. Ты знаешь, что этот наговор дает?

Прежде чем поняла, что она делает. Милада мотнула головой.

– Это наговор-сеть. Непрошеных гостей не пускает в жилище и парализует после соприкосновения с ним.

– Вас не парализовало, – заметила Милада, вновь перейдя на «вы».

– Да просто потому, что я человек, – усмехнулась соседка. – Но и я бы, наверное, не прошла… От боли скрутилась.

Она неожиданно задрала полу халата, и Милада увидела покрасневшее колено. Краснота под кожей пульсировала, как живая, пятно расширялось и уменьшалось в размерах.

– Это называется «наговор по барьеру», – пояснила соседка. – Бывают еще наговор по удару, наговор по помыслу и наговор на что-либо. Этот наговор просто не пускает и бьет по телу. Как проволочная ограда под током. А наговор по удару растянул бы это пятно по всему телу, кровь бы останавливалась в венах. И конец. Сейчас приду и водой заговоренной снимать буду.

Милада молчала, пытаясь не выдать свою неосведомленность.

– Ладно, соседка, – миролюбиво усмехнулась тетя Дуся. – Я ведь и правда за солью пришла. Не подашь?

Милада некоторое время испытующе смотрела в глаза неожиданной сопернице, но та спокойно встретила ее взгляд, всем своим видом выражая миролюбие. Милада вздохнула и, не закрывая дверь, сходила и принесла с кухни соль. Соседка за время ее отсутствия не изменила позы. Девушка осторожно протянула солонку старой знакомой. Та не менее осторожно приняла солонку из ее рук. Милада заметила, что она постаралась не прикоснуться к ее руке. И тут, бросив взгляд под ноги женщины, увидела полоску тумана, тянувшуюся от ее порога в квартиру соседки. След наговора. Милада ткнула в нее пальцем.

– И это уберите!

– Конечно! – Тетя Дуся торопливо закивала. – Конечно, сниму. Он не для тебя был, для тех, кто раньше тут жил. Кто ж знал…

– Теперь знаете.

– Ну, вот и ладушки, – улыбнулась тётя Дуся. – Вот и хорошо. Мир, Милада. Помни об этом.

Милада помолчала.

– Мир, – проговорила она наконец. И добавила из своего вечного упрямства: – Только смотрите… если что…

– Вот только пугать меня не надо, – спокойно ответила соседка. – Пуганная уже. Да и силы моей ты ведь не знаешь. Надо быть осторожнее. Ох, как ошибиться можно…

Оставив Миладу раздумывать над сказанным, она ушла к себе.

Милада закрыла за ней дверь и поняла, что поедет к Рябинушке во что бы то ни стало.

День она посвятила приведению квартиры в божеский вид и консервации всего, что должно было ждать ее возвращения в целости и сохранности, и начала складывать вещи в чемодан. Собиралась, как в поход, или на курорт. Чемодан на колесиках, несколько смен белья, одежду на все случаи жизни, банные принадлежности, книжки, ноутбук, косметику, фотоаппарат. Критически все осмотрела, хотела выложить ноутбук, но передумала. Она не представляла себе жизни без компа, пусть там и не было Интернета. Записать чего… Или в «Сталкера» побегать.

Собрав чемодан, Милада решила не засиживаться и, наскоро глотнув чаю, оделась. Но потом спохватилась и, достав все необходимое, написала защитный наговор на оконных рамах. Пальцы, послужившие донорами, стали бледными и болели. Оглядев еще раз свое жилище, она выгребла в мусорный пакет все, что было в холодильнике, подхватила чемодан, вышла из квартиры и поехала к маме.

Весь ужин и время, отданное совместному просмотру телевизора, она испытывала муки совести. Привыкшая во всем доверять маме, Милада не могла делать вид, что ее ничего не беспокоит, и в конце концов все рассказала.

– Это, наверное, глупо, но я не могу без твоего… благословения, что ли… – неуверенно закончила она в итоге свою исповедь. – Мне и хочется, и боязно немного…

Мама помолчала некоторое время, глядя на нее. Потом вздохнула и поднялась. Подошла к шкафу, вечно, насколько помнила Милада, забитому книгами. Долго перебирала обтрепанные корешки из самых задних рядов, пока не вытянула томик «Приключения майора Пронина», без обложки, замусоленный до такой степени, что почти перестал быть похожим на книгу. Это была любимое чтиво Миладиного детства. С того момента, как она принесла книгу домой и бросила куда-то в угол, отец первым прочитал ее и фактически вынудил дочь сделать то же самое. Сколько раз Милада потом ее перечитала – не поддается исчислению. Пожелтевшие, а местами подгоревшие страницы растрепались по краям, первая и последняя страница были коричневыми от подпалин…

– Ты помнишь, – спросила мама негромко, – откуда она взялась?

– Конечно помню, – уверенно сказала Милада, – какие-то идиоты книги жгли. Я ее из костра вытащила.

Мама вздохнула.

– А помнишь, как именно?

Милада задумалась.

– Нет. Вроде палкой какой-то. Хотя…

– Ты просто сунула руку в костер и достала ее. У тебя на рубашке рукав был обуглен и в копоти. – Мама перевернула несколько страниц. Потом показала Миладе обожженные листы: – Такое на всех страницах, где Пронину угрожает опасность, когда у него стрессовая ситуация. Тебе это ничего не напоминает?

Милада долго разглядывала продолговатые коричневые пятна.

– Я помогу. – Мама слегка повернула книгу в руках. – Представь, что ее держат руки десятилетнего ребенка.

Милада прижала ладонь к губам.

Обожженные пятна на бумаге были отпечатками пальцев.

– Это проявлялось изредка, в минуты сильных эмоций. Вообще… – Тамара Федотовна запнулась, потом продолжила, глядя на экран телевизора и поглаживая Миладу по волосам. – У тебя всегда была температура выше нормы. Я сначала паниковала, думала болезнь какая-то. По врачам тебя маленькую таскала. Но Леша когда узнал, сказал, мол, оставь ее в покое и не донимай врачами. Сказал, что у тебя такая особенность. Я приняла это и больше не волновалась. Но потом стало хуже. Тебе снились кошмары, в которых ты видела какого-то страшного черного рыцаря. И свою смерть. Я повела тебя к детскому психологу, потому что твой кошмар повторялся и повторялся. Но психолог не помог. К тому же после посещений врача твои особенности стали проявляться все чаще… Мы не выдержали… Я не выдержала, – поправилась она. – У Леши оказался знакомый экстрасенс, и мы отвели тебя к нему.

– К кому? – удивилась Милада.

– К экстрасенсу, – повторила мама. – Тогда это было модно. И развелось их видимо-невидимо. Но Леша знал такого, который не был шарлатаном и, похоже, многое реально умел. Он провел с тобой сеанс, и все кончилось.

– Но зачем? Зачем вы это сделали? Думали, что я ненормальная?!