Текст книги "Огненная кровь"

– Но и видок у тебя был… – усмехнулся Во, увидев, что с Миладой все в порядке. – Прямо фурия. Глаза горят, волосы огненные развеваются, вся в сиянии… Ух!

– Огненные волосы? – не поняла Милада.

– Да! – торопливо заговорила Оксанка, широко раскрытыми глазами глядя на нее. – У тебя волосы стали огнем! Когда ты вышла, прямо языки пламени с головы струились! И глаза светились! Ярко-оранжевым! Я сначала страшно испугалась!

– Охренеть… – пробормотала Милада. – Что-то горящих волос я не заметила… Поможете встать?

Оборотни подхватили ее и поставили прямо. Милада торопливо закуталась в большую простыню, невесть откуда взявшуюся на пожаре, и заметила, что кожа стала уже нормального цвета.

Что-то коснулось ее плеча. Милада увидела выражение лиц спутников и торопливо обернулась.

Рыдавшая давеча перед домом женщина опускалась перед ней на колени, не выпуская ее руки, которую она сейчас целовала.

– Вы что?! – смущенная девушка подхватила женщину под руки и торопливо подняла. – Не надо!

– Спасибо тебе… – Милада увидела, что та пытается подобрать слово. Зашибись, подумала она, мне даже теперь определение не могут придумать. – Спасибо тебе, ведунья… Мои дети…

– Ой, – вспомнила Милада. – Простите, что мальчику ногу обожгла! Не углядела… Там огонь везде был, а я так торопилась… Простите!

Но женщина снова заплакала, теперь уже улыбаясь сквозь слезы. Обняла Миладу, расцеловала ее и отошла, бормоча благодарности и низко кланяясь.

И неожиданно все, кто был перед ней, освещаемые рыжими отблесками догоравшего пожара, поклонились.

Милада стояла, кутаясь в свою простыню, с комком в горле и слезами на глазах, и в голове у нее билась только одна, совершенно неуместная и глупая мысль.

Вот вырасту, думала она, и стану пожарным!

* * *

Встреча с мамой была волнительной, потому что Милада ей все рассказала. Все, что произошло за последние четыре месяца, закончив пожаром. Рябинушка не потребовала обета молчания, только просила тщательнее выбирать слушателей. Потому что обыватели вряд ли поверят, а знающие люди могут натворить бед.

Мама некоторое время сидела молча, собираясь с мыслями. Потом обняла Миладу, усевшуюся, как обычно, у ее коленей, и спокойно сказала:

– Да ты у меня героиня! Я тобой так горжусь!

– Правда?

Тамара Федотовна потрепала дочь по волосам, как маленькую.

– Ну, а как же иначе? Две спасенные человеческие жизни не каждый себе в копилку положить может.

– Это как-то само собой получилось. А заодно я себя на огнеупорность испытала.

Испытала, это точно.

После того, как Рябинушка увела ее домой, на следующее после пожара утро, когда она все же решила уехать, ее провожало довольно много народа. Она познакомилась с Ольгой, погорелицей, а также со спасенными детьми – двойняшками Варварой и Егором. Все трое жили у соседей в ожидании, когда можно будет начать строительство нового дома. Причину пожара установить так и не удалось. Дети помнили только, что проснулись от запаха дыма, но пути отступления были уже перекрыты. Все это выглядело странным, и Ольга, которая в злополучный вечер отправилась к подружке попить чайку и поболтать, приходила к Рябинушке с просьбой дознаться до истины. Когда Милада шла по деревне в сопровождении Во, несшего ее сумку, пепелище еще дымилось, и, проходя мимо, Милада невольно поежилась, вспоминая. Только через несколько часов после пребывания в огне на нее накатило. Да так, что аж затрясло. Запоздалый страх за себя, за едва не погибших детей наложился на мысли о том, кто же она такая. Если до сих пор Милада просто принимала на веру все, что о ней сказала Рябинушка, и забавлялась со свечой, то теперь она в полной мере поняла и ощутила, что не является человеком. При этом, пытаясь найти в себе какие-то изменения, она понимала, что осталась самой собой. Вот только…

Смотреть на нее все стали как-то по-другому. Оксанка и Рябинушка держались настороженно, и Милада заметила, как они поглядывали на нее, когда на следующий день Милада, собираясь в поездку, брала в руки что-то легковоспламеняющееся. Неудивительно, думала Милада. Однако она уже пришла к выводу, что, скорее всего, способности огневицы проявились у нее только в экстренной ситуации, в чем она попыталась убедить своих. Но настороженность во взглядах не пропала до самого ее отъезда.

Только мама не подвела.

– Это ведь и есть героизм, не находишь? Не будучи уверенной в собственной неуязвимости, ломануться в огонь.

– Ого, – рассмеялась Милада. – Какие мы словечки используем.

– Я, к твоему сведению, современная мама современной дочери. И использовать словечки, которые использует дочь, раз уж мне не удалось полностью привить ей нормальный русский язык – это способ сближения. Но я не забываю на всякий случай и нормальный язык. Так что не парься, если нужна будет консультация по значению какого-нибудь обычного слова, можешь обращаться. Твой месседж будет услышан.

– Ужас! – поморщилась Милада, улыбаясь.

Мама слегка дернула ее за волосы.

– Забавно. Я – мать огнеупорного полудемона. – она немного неестественно рассмеялась. – Может, в обморок грохнуться? Для разнообразия.

Милада внимательно посмотрела на нее.

– Слушай, мам. У тебя правда какая-то неправильная реакция. Я ждала, как минимум, охов и ахов.

Мама улыбнулась.

– Напрасно ждала. Я разумный человек, дочь, читаю те же книги и смотрю те же сериалы, что и ты. Забыла, кто тебя к фентези приучил? И что ты мне предлагаешь сейчас сделать? В истерике забиться или закрыться от тебя в ванной с перепугу? Я тебя выносила, рожала, всю жизнь с тобой рядом провела. Матери серийных убийц – и те в детках души не чают.

– Ну и пример!

– Да ладно тебе, не принимай близко к сердцу. Просто такая вот нормальная спокойная реакция. А папа твой… Мне кажется, он всегда что-то подобное знал.

Милада хмыкнула, потом искоса взглянула на мать снизу-вверх.

– Мам… А я ведь людей убить могу… Нечаянно.

– Но не убила же, только спасла. Так что пока этот твой дар – во благо! – твердо сказала мама. – Так что съездишь с клубом на свою игрушку, а потом – за парту, и учиться, учиться и учиться, как завещал великий. Во избежание. Еще не хватало, чтобы ты действительно стала небезопасна для окружающих. Столько лет твоя способность спала в тебе после того сеанса у экстрасенса. И я, признаться, хотела бы, чтобы она у тебя больше не проявлялась.

Милада отвернулась и шепнула, так, что мама не услышала:

– А я, признаться, не хочу. – И добавила громче: – Пойду, платье поглажу.

– Посмотрите, где висит мой любимый красный щит, – процитировала Тамара Федотовна с улыбкой.

– Не, – отмахнулась Милада. – Егор сказал про платье, значит, будет не историческая игра, а фентезийка. Так что буду магичкой какой-нибудь.

– Ладно, магичка великовозрастная, – мама тоже встала. – Иди, собирайся. Может, тебе хавки с собой какой?

– Мам!

Мама расхохоталась.

– Что? Непривычно? То-то! Учи язык! Пойду курицу тебе пожарю. Завтра с ребятами в электричке пожуешь.

Глава десятая

– Кто это?

– Шут.

– Привет, брат.

– У нас неприятности. Мы проворонили Исток в Твери. Никто и предположить не мог, что он у нас под самым носом…

– Плохо.

– Плохо. Я завалил трех насекомых на севере Москвы, которые уже по десятку человек себе в норы накидали. Проститутками пользовались для приманки, представляешь? Так вот они явно прошли через него, ты знаешь, как быстро они мигрируют. Но это не главное.

– Слушаю.

– Я сейчас далеко, не успею… Северо-западнее Твери возникло много импульсов.

– Да, я тоже уловил.

– Кроме тебя никто не успеет. А там рядом две деревни. Надо проверить.

– Понял. К вечеру доберусь.

– Удачи. И еще…

– Ты хочешь спросить, почувствовали ли я Присутствие?

– Да… Несколько дней назад. Я думал, мне показалось.

– Не показалось. Но я почувствовал только сегодня. Хотя и сам до твоих слов не был уверен.

– Паяц… Неужели наши ожидания были не напрасны? Даже не верится.

– Теперь главное – не спугнуть наследника.

* * *

Метро было переполнено людьми. Миладу всегда интересовало, откуда берется такая куча народа в разгар рабочего дня. На конечной станции пассажиры, как всегда, толпились кучками у просчитанных мест открытия дверей, желая ворваться в желтое нутро вагона самым первым. Милада не стала исключением. Она уселась на свое любимое место – в угол у торцевой стенки, рядом с какой-то немолодой парой, плюхнула рюкзак на пол и развернула журнал про компьютерные игры. Сто лет уже ни во что не играла, интересно узнать про новинки зарубежного и отечественного игропрома. Соклубовцы должны были ждать ее на «Комсомольской», так что было еще больше получаса пути, чтобы почитать.

Но едва поезд тронулся, как она почувствовала «захват».

Это было так неожиданно, что она на несколько секунд растерялась. Она поняла, что это именно «захват», потому что Рябинушка первым делом учила их обороняться от таких вот, подавляющих волю, заклинаний. И никогда не демонстрировала его в полной мере, объяснив, что можно по неосторожности полностью сломать психику жертве.

Но с ней явно не церемонились.

Голову сдавил незримый обруч, и у нее сразу появилось сильнейшее желание достать кошелек и отдать его. Пусть у нее не было кошелька, но она понимала, что надо забрать его у кого-то и отдать. Кому?

Последним усилием воли Милада переложила журнал на колени, как бы невзначай перекрестив при этом руки. Таким же будничным жестом скрестила ноги. И напоследок – скрытые журналом пальцы. «Полный замок». Давление обруча сразу ослабло. Тогда Милада решилась открыть глаза и осмотреться. И сразу натолкнулась на прямой взгляд сидящей напротив женщины. Брюнетка, какого-то неопределенного возраста. Можно с успехом дать и тридцать, и сорок. Довольно красивая. Правильные черты лица, ровные брови вразлет, полные губы. Красота на любителя. Черное хипповатое платье, все в каких-то рюшечках и завитушках, явно вручную и со вкусом расшитое золотыми нитями. На пальцах женщины было надето множество колец, шею отягощал настоящий хомут переплетенных между собой бус. Присмотревшись, Милада поняла, что, скорее всего, видит целую коллекцию мелких аккумулирующих амулетов. В учебе до них подруги еще не дошли, но Рябинушка рассказывала, что сила Истоков ослабевает, и многие колдуны аккумулируют энергию в таких вот «батарейках». Правда, держится она недолго, и много в один амулет не впихнешь.

Милада снова посмотрела в глаза женщины, и тут на нее с новой силой обрушился «захват». Да еще какой! Голову сжала тупая боль. Милада поспешно закрыла глаза. Черт! Опять забыла защитный наговор… Проклятая память! Так, быстро… Что-нибудь простое, из азов! Белый купол! Я нахожусь под белым куполом! Под ним мне ничего не грозит!

Она принялась усиленно представлять себя под высоким белым куполом. Мысленным взором окинула чуть светящуюся, идеальную белую полусферу. Убедилась в ее прочности. Почувствовала покой и защиту, исходящие от нее. Успокоилась. Давление на голову снова ослабло. Она вновь открыла глаза.

Женщина, сидевшая напротив, смотрела на нее и улыбалась. Одними губами сказала, как показалось Миладе, «молодец». И тут же в сознании девушки вспыхнуло пламя, и она почувствовала такую боль, что едва не закричала. Милада зажмурилась, но стена огня стояла перед глазами, обжигая, высасывая силы. Девушка поняла, что такой вид приняла противостоящая ей чужая воля. Милада прибегла к последнему известному ей способу защиты – принялась усиленно представлять себя отделенной от нежданной противницы пленкой льющейся воды. Это оказалось на удивление тяжело. Чужая воля давила, путала мысли, вынуждая концентрировать внимание на огненной стене. Милада почувствовала, как сильно заболела голова. Лицо горело от жара. Да ё-мое! подумала она, я огневица или кто?! По пожарам невредимая лазаю! Что мне теперь пламя?! Она глубоко вдохнула, вспоминая свои тренировки с противнем, наполненным водой. Пленка воды, которую она усиленно представляла, стала реальнее. Стена пламени перед ее мысленным взором уменьшилась. Жар ослаб. Милада почувствовала, что вся взмокла, словно от физического усилия.

Она не решалась открыть глаза и оценить эффект. Почему-то Миладе казалось, что победа в этом незримом поединке очень важна для нее. Потому что он был первым, несомненно. Но Милада чувствовала, что это еще словно бы проверка на прочность, экзамен на готовность вступить в этот мир ведунов и наговоров, проклятий и приворотов.

Наконец ее мысленные усилия привели к тому, что вода в ее сознании погасила огонь. И теперь ведуний – а Милада уже не испытывала сомнений в том, что ее противница ведунья – разделяла невидимая для окружающих пленка льющейся воды в ее сознании.

Давление на голову исчезло, боль ушла. Девушка с радостным облегчением поняла, что победила. Как нелепо, подумала она, побеждает тот, у кого лучше развито воображение. И сила воли, поправила она себя. Это было противоборство воли.

Она вновь взглянула на соперницу и озадаченно увидела, что та продолжает улыбаться. Правда, лоб ее был тоже покрыт блестевшей в свете вагонных ламп испариной, которую она смахнула театральным жестом.

Затем ярко-красные губы раскрылись, и сквозь грохот состава Милада отчетливо услышала:

– Неплохо, девочка, неплохо. Хорошие задатки. Только, боюсь, в следующий раз азы тебе не помогут.

Милада промолчала. Она и сама это поняла.

Ведунья усмехнулась. Сложила ладони пригоршнями и зашептала в них.

Мужчина, сидевший рядом с Миладой под руку с супругой, вдруг встрепенулся, словно его только что грубо разбудили.

– Что? Я не… – пробормотал он. – Танечка! – Воскликнул он радостно, протягивая руки. – Сколько лет, сколько зим!

Он пружинисто, несмотря на объемный живот, вскочил, и, метнувшись вперед, уселся рядом с ведьмой. Жена попыталась его задержать, схватив за рукав, но муж резко вырвал руку. Милада скосила глаза. Выражение возмущенного недоумения застыло на лице покинутой супруги. Потом женщина, видимо, совладала с собой, потому что демонстративно сложила на груди руки и, подняв бровь, с язвительной ухмылочкой принялась наблюдать за действиями суженого. Милада хотела бы ей все объяснить, но ей не терпелось увидеть действие наговора. Непутевый муж (а скорее, невинная жертва, подумала Милада) между тем коротко переговорил с ведьмой, затем, воскликнув: «Какие вопросы?», решительно выхватил из кармана куртки кошелек и сунул ей в руки.

– Саша! Что ты делаешь?! – Не сдержавшись, возмущенно воскликнула его жена.

Милада заметила, что губы ведьмы чуть шевельнулись. В такт им Саша заорал:

– Что надо, то и делаю! Десять лет алименты не платил! Так, что помолчи, кошелка, когда мужик вопросы решает!

Женщина ошарашено замолчала. Милада ошарашено смотрела.

Потом супруга встала, поджав губы, шагнула к ним и процедила:

– Я с тобой, кобель, после поговорю.

Соперница Милады сладко улыбнулась и послала ей воздушный поцелуй.

Женщина нарочито широко улыбнулась в ответ.

– Развлекайтесь.

Потом, бросив на мужа испепеляющий взгляд, которого он, впрочем, не заметил, будучи всецело поглощен ведьмой, гордо прошествовала в другой конец вагона и уселась там с невозмутимым лицом. Милада понимала, чего стоила ей эта невозмутимость.

Хотя сама она, наверное, поступила бы по-другому. Если бы почувствовала соперницу, то просто наваляла бы им обоим. А с другой стороны, какая разница, к кому он подсел. Подумаешь. Еще нервы трепать из-за какой-нибудь одноклассницы. Но кошелек с частью семейного бюджета она, конечно, не позволила бы отдать.

Непутевый муж в это время не отрывал глаз от лица ведьмы. Она неторопливо убрала его кошелек в сумочку и встала.

– Спасибо, сладкий, – донеслось до Милады. – А теперь беги и успокаивай жену.

С этими словами она обернулась и неожиданно похлопала Миладу по плечу:

– Учись, первоклашка.

Мужчина подскочил, раболепно поцеловал ей руку и резво побежал туда, где сидела оскорбленная супруга. С каждым шагом он двигался все неувереннее, видимо пытаясь понять, что именно сейчас с ним было. Он робко подсел к жене, смотревшей на него с вызовом. Несколькими мгновениями позже Милада услышала нарастающий шум перепалки.

Поезд подошел к платформе. Ведьма вышла, насмешливо помахав девушке, и пропала в толпе.

Милада посмотрела в глубину вагона. Пара еще ругалась. Она вздохнула, чувствуя в происшедшем и свою вину, встала и направилась к ним. Сев рядом с женщиной, она тронула ее локоть.

– Чего тебе?! – рявкнула та, оборачиваясь. Девушка замялась. Стоило ли говорить им? Примут за идиотку. К своему стыду она ощутила приятное волнение от мысли, что та ведьма с помощью своих навыков могла так просто получать желаемое. А ведь у нее, Милады, тоже может появиться такая возможность. Она отогнала недостойные мысли, наконец, решившись.

– Это была колдунья, – сказала Милада. – Ваш муж ничего не смог бы сделать против ее наговора.

Но, увидев во взгляде женщины только презрение к вмешивающейся не в свое дело соплячке, тут же изменила свои первоначальные намерения и с внезапным раздражением добавила:

– А я вот тоже ведьма, приколитесь! И как ведьма могу сказать, что на безгрешного человека наговор так быстро не действует! Так что у муженька вашего, рыльце-то – в пушку! – она вскочила и сделала мужику глазки: – Пока, сладкий!

Муж, собиравшийся что-то сказать, захлопнул рот и быстро взглянул на жену. Лошара. Выдал себя с головой.

Милада усмехнулась и отошла от них, с удовольствием слыша за спиной: «Да кому ты веришь!» и «Я видела, как ты к той быстренько метнулся! Значит, навык уже есть!»

Миладе, по правде говоря, было немного совестно. Но с другой стороны, про действие наговора, насколько она помнила, сказала правду. Будь этот мужик верен жене, наговор не подействовал бы так быстро. Его защита явно была весьма ослаблена чем-то неправедным. Так говорила Рябинушка.

– Милада, наговоры, направленные против человека, на подчинение его себе, чтоб тебе было понятнее – это вирусы. – Рябинушка достала книгу. – У каждого человека при рождении есть иммунитет, защита, антивирус. Недаром столько акцентов делается на том, что ребенок с рождения – безгрешен. Код его жизни, карма, аура, называй, как хочешь – прочна, потому что чиста и непорочна. Как только человек начинает совершать неправедные поступки – защита разрушается, и он становится уязвим.

– Так у всех понятие о праведности разное.

– Верно. Но кто-то сам осознает неправедность своих поступков, таким образом делает дыры в своей защите. А кто-то не осознает, но его защиту дырявит мнение окружающих.

– Стоп. А если человек – праведник, и понимает, что праведник, а окружающие о нем плохого мнения. Тоже защита дырявится?

– Милада, праведник на то и праведник, что с него все наговоры и мнения окружающих – как с гуся вода. Потому что праведник о своей праведности не думает.

– А наговоры на любовь? – не унималась Милада. – Как они защиту пробивают? Они же тоже как вирус?

– С ними тоже самое. А праведник, если и полюбит, то искренне и самостоятельно.

Остаток пути она ехала, слушая ссору супругов.

И постепенно осознавая, чему именно она была свидетелем. Тренировки и показательные действия наговоров в доме Рябинушки всегда сопровождались неким действом, в котором участвовали и они с Оксанкой. Плюс подходящий антураж… Все выглядело естественным. Сейчас же понимание того, что она видела применение весьма действенного наговора в быту, без предварительной подготовки, обдало Миладу запоздалым холодком по спине. Вот, оказывается, что могут творить знающие люди! И ведь это наговор относительно простой и безопасный…

Следующие несколько остановок Милада проехала, погруженная в раздумья.

Ребята ждали ее в центре станции. Она невольно улыбнулась, глядя на них. Камуфляж, огромные рюкзаки. Сваленные в кучу щиты и торчащие из рюкзаков рукояти мечей выглядели в московском метро привычно нелепо. Да. Именно привычно нелепо. Последнее время полигонные игры получили широкое распространение и стали популярными. Поэтому в метро летом то и дело встречались направляющиеся на игры ролевики.

– О, кого я вижу! Братва, глядите, какую пропащую девушку к нам занесло! – Егор рассмеялся, обернулся к остальным, которые одобрительно загудели при виде Милады. Здесь были все, кого она уважала и любила: Скорп, Степа, Серега, Мелик, Вика, Кочан и Торин и остальные. Весь их реконструкторский клуб «Варяжские волки»[14]14
  Персонажи являются реальными людьми, но название клуба создано обобщенным.


[Закрыть]. Егор распахнул объятия, веселый, усатый. – Пресветлая госпожа Милада! Как это вы все-таки выбрались к нам, толкинистам?

Милада ткнула его кулаком в бок.

– Я смотрю, ты без меня в стороны раздался. Вот, приехала вернуть тебя в прежние берега. Буду гонять тебя по лесу до седьмого пота. Я ведь буду магичкой? А вы простыми воинами скорее всего.

– Я не знаю даже, кем мы на этот раз едем, – усмехнулся Егор. – Глеб позвонил и сказал: мол, мужики, к нам наметилось с тысячу человек народа, но все какие-то несерьезные. Нужна пара команд в качественном доспехе для хороших боев. Ну… Турниров пока нет. Нам заняться нечем, так что я сразу согласился. На месте разберемся. Если по сюжету будем в разных командах, то может и погоняешь. А может и мы тебя.

Милада поставила на пол рюкзак и уселась лежавший рядом щит. Пассажиры, проходя мимо них, презрительно кривили губы, видя мечи. Здоровые лбы, а все детство в заднице играет. Миладе было наплевать. Полигонные игры, если их делала и проводила хорошая команда, были чистейшим адреналином. Всем тем, кто ездил играть в пейнтбол для остроты ощущений, она бы посоветовала хоть раз поучаствовать в ночном бою, да в лесу, да под проливным дождем. Вот где настоящий экстрим! Если полигонка серьезная, то пейнтбол по сравнению с ней – бросание снежков в детском саду.

Ролевиков вскоре собралась уже целая толпа. Так было всегда. По мере приближения к полигону, где проводились игры, подростков и молодых людей в камуфляже, а иногда уже и в игровой одежде и даже в кольчугах, с мечами, торчащими из рюкзаков, и щитами разной величины и формы, становилось все больше. В итоге в электричке ролевики заняли целых три вагона. Появились гитары, понеслись песни Цоя, «КиШа»[15]15
  Рок-группа «Король и Шут»


[Закрыть], и разнообразные самопально-ролевые. Вразнобой, не попадая в тональность, но от души. Молодежь уже начала распитие строго запрещенных на игре алкогольных напитков, и вскоре песни все уже не пели – орали, кто громче.

Милада задумчиво смотрела в окно поверх Егорова рюкзака, потом протянула руку и постучала ногтем по покрашенному серебрянкой лезвию меча, торчавшего из клапана. Лезвие зазвенело. Милада нахмурилась, потрогала пальцем кромку и оторопело повернулась к ребятам:

– Мужики! Вы что, охренели?! Вы на игру со стальным оружием точеным едете?

– Тихо ты! – Егор оглянулся, потом протянул руку и поглубже задвинул меч. – Не пугай народ.

Милада смотрела на него во все глаза.

– Ты обалдел? В ментовке давно не был?

– Да никто не заметит. – Он усмехнулся. – Мы ж толкинисты. Мечи у нас деревянные, кольчуги из суровой нитки связаны и все серебрянкой покрашено, помнишь?

Милада сдвинула брови.

– Да ладно тебе. – Егор откинулся на спинку сиденья. – У нас после игры железный бугурт[16]16
  Бугурт – массовое рыцарское сражение. На подобных мероприятиях – групповой турнир «стенка на стенку».


[Закрыть] на заточке будет с белгородцами.

– Они что, кованные?

– Нееее… Сырое железо. Кованные денег стоят и хрупкие. Жалко их на таких мероприятиях портить. Потом зазубрины тяжко править. Да ты не парься. У нас у каждого по два клинка. Тексталь для игры и железный – для бугурта. Не боись, не перепутаем.

Ребята достали карты и начали играть на перевернутом щите. Ехать оставалось еще несколько часов. Милада придвинулась к окну, устроилась поудобнее и заснула.

Сон был глубоким и очень четким, объемным.

Милада стояла на небольшом холме в центре леса. Точнее, не она сама. Ощущения были странные. Девушка одновременно осознавала себя и самой собой, и той, что массировала кисти рук, готовясь к ритуалу. Чувства сливались, Милада все сильнее ощущала кожей холодный ветер, все явственнее слышала шум деревьев вокруг, навевающий смутную тревогу.

Лес – это плохо, думала Милада. Точнее, это были мысли той, кем она была в этом сне. Милада чувствовала неуверенность, угрозу от стоящих стеной темных деревьев. Здесь не было родных раскаленных докрасна пещер, здесь было холодно, слишком холодно, слишком много воды вокруг, в траве, в земле, и в небе. Милада знала, что вода – это угроза… Следовало закончить все быстрее, чтобы найти убежище. Маги сказали, что скоро будет дождь, а она уже знала, насколько сырость обессиливает ее.

Милада осмотрелась. Холм окружали двенадцать фигур, закутанных в глухие мантии с островерхими капюшонами, скрывающими лица. Мантии на фигурах были черными, почти невидимыми. Сумрак, поглотивший лес, быстро погружал поляну в темноту. Место, где она находилась, было в чаще почти непроходимого леса. В уединенном уголке, куда вряд ли забредет кто-нибудь в ближайшие несколько столетий. Местные племена были еще дики и не очень развиты.

Каждая из фигур опиралась на длинный посох, навершие которого венчал тускло блестевший шар. По мере того, как темнота наступала, шары на посохах светились все сильнее.

От кольца магов, тех, кого привела она, ее союзников, и местных, кого они успели обучить, ритмичным бормотанием звучали слова заклинаний, которыми, как уже давно знала Милада, они держали проход временно закрытым, недоступным для зверья, прущего напролом с той стороны. Несколько неподвижных, обугленных туш тех, кто успел прорваться в первые мгновения ритуала, валялись у подножия холма. Маги удерживали проход, чтобы она могла сделать то, что уже получилось у нее более двухсот раз. Этот ритуал должен стать финальным. Последняя точка Соприкосновения миров будет перекрыта, и для беглецов наступит долгожданный отдых, а этот мир не узнает страшной угрозы вторжения.

Но самое главное – она успела. Успела залатать все дыры, пока эмиссары бунтовщиков рыскали в поисках остатков Семьи.

Та, кем была Милада, подняла руки, развела их в стороны. Глядя на вспыхнувший под смуглой кожей огонь, она запела, вплетая слова и мелодию в ткань пространства этого мира, на языке, который Милада не знала. Песня сдвинула воздух, колыхнув ее огненные волосы, закружила вихрем, вырывая отдельные нити. Маги зашатались, покрепче ухватились за посохи. Она опустила взгляд. Земля на вершине холма пришла в движение. Круглый участок, три шага в диаметре, словно враз утратив прочность, стал жидким, как огонь в недрах Каверн. Двигаясь по кругу, почва потекла, образуя воронку. Милада ощутила просачивающуюся пыль своего мира, потянула ее на себя, став при этом тяжелой, как скала, едва стоя на ногах. Та, которой она была, свела руки, вдруг вспыхнувшие пламенем, льющимся из ладоней, и начала добавлять в свой огонь то, что было основой ее родного мира, его плотью. Словно гончар, создающий горшок на бешено вращающемся круге, Милада лепила что-то из пыли и огня своего прежнего мира, скрепляя его песней, опутывая нитями мира нынешнего.

Постепенно под ее руками начал формироваться неправильной формы валун, увеличивающийся с каждым мгновением, уходящий в воронку внизу. Речитатив магов подскочил на полтона. Магические шары на посохах стали один за другим вспыхивать голубоватым пламенем. Языки его протянулись к валуну, сплелись с ярко-оранжевыми всполохами огня, бьющего из ее рук. Валун засиял, уйдя в воронку на две трети своей величины. В тот момент, когда созданный ею Исток запечатал дыру в мироздании, камень и бешено кружившаяся земля вокруг него внезапно замерли, отчего вздрогнул весь холм. С гулом вниз по склону прошла дрожь, повалив магов, погасив их посохи, и наступила тишина.

Милада смотрела на красный от жара, потрескивающий валун до тех пор, пока не наступила кульминация: свет запульсировал и вдруг вспыхнул оранжевым. Сияющая сфера разлетелась во все стороны, озарив поляну и лес вокруг. Маги вскрикнули от переполнившей их на мгновение силы. Та, которой была Милада, содрогнулась в экстазе, чувствуя влившуюся в тело мощь.

Дело было сделано. Исток присосался к обоим мирам, заткнув последнюю дыру. Она чувствовала пульсирующую в нем Силу.

И почти тут же услышала крики. Они появились вместе с огненными всполохами в лесу. Ее воины вступили в последний бой с преследовавшим их врагом.

В нескольких местах вспыхнули деревья, и на фоне далекого пламени вверх взмыла неуклюжая крылатая тень. Та, кем была Милада, вздрогнула, закрыла руками живот инстинктивным, самым красноречивым в мире жестом, и девушка поняла, что та, на вершине холма, носит ребенка.

Существо, которое приближалась к ним, тяжело взмахивая рваными крыльями, оставляющими дымный след, вызвало у нее отвращение.

– Дракон! – закричал кто-то из магов. Кто-то из местных.

Обжиг, всплыло в сознании Милады истинное имя этой твари.

Огромное, нелепо вспученное и выгнутое тело, было безголовым. Просто обрубок плоти с крыльями и двумя кривыми мощными лапами. Обжиг приблизился, дымные крылья махали чуть вразнобой, отчего туша между ними нелепо подпрыгивала. Маги начали метать в него молнии, вырывавшиеся из наверший посохов. Змеившиеся яркие полосы врезались в тушу, слегка отбрасывая её назад, рассыпались фейерверком искр, но не причиняли видимого вреда. В их свете хорошо было видно, как десять кожистых щелей на ее передней части подрагивали, источая светящиеся капли.

– Водой! – закричала Милада. Тут же кто-то из магов перевел слово на местных язык.

Она опоздала.

Тварь задрожала, вспучилась. Люди бросились врассыпную, некоторые – наверх, к ней. Похоже, они пытались прикрыть ее своими телами. Тщетно. Щели на туше раскрылись, и из них выплеснулся поток огня, мгновенно заливший вершину холма. Все вокруг утонуло в реве пламени и нечеловеческих воплях сгорающих заживо людей.

Обжиг замахал крыльями, пролетел мимо, съежившийся, пустой. С края поляны вылетели плотные струи воды, врезаясь твари в плечевые суставы, в дыхала. Тварь издала чуть слышный вздох – у нее не было голосовых связок – и рухнула на вершине. Агония обжига была молчаливой, страшной. Уцелевшие маги принялись метать в него сгустки воды. Кожа твари шипела, трескалась, из ран, куда попадала вода, с шипением вырывался пар.

Наконец, монстр затих. Двое магов приблизились к ней.

– Вы в порядке, Наследница? – Один из них откинул капюшон. Маг был молод и хорош собой, для человека. Чем-то неуловимо похож на отца ее ребенка.

– Да, – ответила Милада. – Его огонь не может причинить вреда Правящему Роду, своим создателям. Но бунтовщики этого не знают. Те, кто послал его, скоро будут здесь. Нам нужно уходить.

– А как же ваши воины? – Второй маг тоже снял капюшон, явив в лунном свете морщинистое старческое лицо.

– Воины мертвы. – Она отвернулась, на мгновение испытав боль утраты. – Но я чувствую, что и у посланцев бунтовщиков выжили немногие.