Текст книги "Огненная кровь"

Глава девятая

– Черт! Черт! – Милада отскочила от стола, когда огромная крыса лопнула кровавыми ошметками, забрызгав ее до пояса.

Она с отвращением посмотрела на слипшиеся волосы и с раздражением – на хохочущую Оксанку.

– Почему?

Рябинушка подошла и осмотрела стол.

– Милада, ну ты и чучело, – беззлобно рассмеялась она. – Что при этом наговоре используется?

– Разрыв трава… – Скосив глаза, Милада украдкой заглянула в книгу. – Перо, паутина. Хлопок руками. Сам наговор.

– И какая часть разрыв-травы?

– Две пригоршни.

– Да боже мой! Две пригоршни чего? – топнула ногой Рябинушка.

– Разрыв-травы! – раздраженно буркнула Милада, одновременно с этим разглядев еле видимую надпись, нацарапанную над словом «разрыв». Слово читалось как «корень». – Блин! Корень! Кто так писал? Надо обводить жирнее!

Она еще раз посмотрела на испорченную футболку и заляпанные приготовленной смесью и кровью руки.

– Пойду, помоюсь.

Послышался треск разрываемой ткани, и Оксанкина крыса, лежавшая только что перед ней на столе, очутилась в запертой клетке.

– Йо-хо! – Оксанка победно посмотрела на Миладу. Та только фыркнула.

– Подумаешь, переместила. Она все равно у тебя от этого сдохла.

Оксанка метнулась к клетке, внимательно посмотрела на неподвижную крысу, из ноздрей которой текла кровь, и опустила руки.

– Черт!

– Учи матчасть, – вздохнула Рябинушка. И добавила уже Миладе: – Обернись побыстрей, Время идет.

Девушка торопливо вышла из землянки, той самой, где проходил экзамен на Принадлежность. К чему, Милада до сих пор не могла толком сказать. Несмотря на уже немаленький срок обучения. Почти три месяца. А она так и не умела почти ничего.

Хотя обучение поначалу не казалось таким уж сложным.

Поначалу.

Первые две недели они с Оксанкой провели почти праздно – шатались по лесу, изучали травы, запоминали их внешность и места произрастания. Настоящие уроки ботаники. При этом у Милады то и дело случался свойственный ей склероз, и она напрочь забывала все, выученное накануне. Оксанка смеялась, Милада раздражалась, а Рябинушку это просто бесило. Она даже пару раз хлестала нерадивую ученицу по заду упругой хворостиной, которую теперь постоянно носила при себе. Милада возмутилась было, но Рябинушка просто напомнила ей обещание беспрекословного подчинения, и девушка предпочла проглотить обиду. Потому что все происходящее начало вызывать у нее любопытство.

Все это время они зубрили наговоры, Рябинушка рассказывала про их виды, способы применения, демонстрировала. Милада узнала, что наговоры, как и заклинания в компьютерных играх, делятся на атакующие, защитные, повышающие те или иные свойства организма, а также лечащие либо наоборот. И просто положительно или отрицательно влияющие на жизнь. Научились защищать себя от негативного воздействия.

Ей было трудно. Оксанка схватывала и запоминала все на лету. К тому же, к своему глубокому разочарованию, Милада обнаружила, что воображение подруги было сильнее ее собственного, про которое всегда казалось, что уж чего-чего, а вот воображения ей не занимать. Однако даже для того, чтобы нормально представлять себе в мыслях ту же банальную пленку льющейся воды, Миладе потребовалось подручное приспособление – широкий плоский противень, который она наполняла водой и медленно переливала через длинный край, запоминая, как выглядит такая водяная пленка.

Милада всегда думала, что магия – это та же наука, только основанная на иных материях. И была уверена, что в большинстве случаев она подчиняется законам той же физики. Теперь они обе убедились, что это далеко не так. Рябинушка пыталась начать с каких-то основополагающих правил, но быстро стало ясно, что ни Милада, ни Оксанка больше половины из объяснений просто не понимают.

Тот же наговор по удару. Расползающееся от места удара розовое пятно, пульсирующее под кожей, вызывало паралич, и, похоже, останавливало кровь. Но при этом сама кровь никак не менялась. Просто почти сразу происходило онемение. Не вводился никакой раствор, никакой токсин. Просто было сочетание слов наговора, звучавшего в каком-то «магическом поле», и удара. Миладе это было непонятно. Рябинушка пыталась объяснить ей принцип взаимодействия вибрации звуков с кровью и мышцами, но Милада, честно пытавшаяся въехать в смысл получасовой лекции, так ничего и не сообразила. Оксанка, впрочем, тоже. Это, однако, не мешало ей повторять за Рябинушкой, а затем самостоятельно, один наговор за другим. Милада злилась на себя и на подругу и язвительно называла ее Гермионой.

Были наговоры на приманивание и общение с флорой и фауной. Девушки с удивлением и недоверием убедились, что растения и животные могут реагировать на голос, мысли и чувства ведуна. Здесь у Милады пошло проще. Птицы, мелкие зверушки и насекомые ломились к ней со всех сторон, как к какой-нибудь Белоснежке. В самый первый раз этот наговор удался ей поздним жарким вечером и за пределами дома, когда она повторяла его в одиночку, стараясь избежать язвительных замечаний.

После чего Оксанка покатилась со смеху, когда разъяренная, мрачная, едва сдерживающаяся от боли Милада ввалилась в кухню и заорала Рябинушке:

– А каким наговором все это убрать?!

Вся она, словно второй кожей, была покрыта блестящим полотном комаров.

Следующие два дня, посмотрев накануне в зеркало на свою распухшую от укусов физиономию, злая и бормочущая себе под нос слова наговора и антинаговора Милада проходила, с ног до головы вымазанная лечебной мазью.

Покончив – точнее, Оксанка – покончив, а Милада, толком не добравшись и до середины – с кратким курсом базовых наговоров и ведовской ботаники, девушки приступили к практическим занятиям.

При этом Рябинушка строго обозначила границы территории, в пределах которой подругам можно было применять учение на практике. В эту территорию входил сам дом, двор, луг перед ним, опушка леса примерно на двадцать метров вглубь, а также край деревни с кусочком озера. Такие ограничения Рябинушка объяснила границей защитного полога, который скрывал дом и деятельность ведуньи от чужих глаз. Легкомысленная Милада, как обычно, придала мало значения этому запрету. В итоге однажды Рябинушка страшно накричала на нее и отхлестала розгой за попытку Милады приманить наговором одного из местных парней. Следующий запрет Рябинушка скрепила наговором на саму Миладу, и та поняла, что теперь с ослушанием шутки плохи.

Вечера, свободные от учебы, они проводили вместе.

Самым непривычным для Милады было отсутствие телевизора. Это ее страшно угнетало, но Рябинушка была строгой противницей телеэфира, считая его забивающим мозги и являющимся вполне действенным и практически применяемым средством воздействия на человеческое сознание. Милада, жизни не помнившая без ежевечернего телевизора, пыталась ее переубедить до тех пор, пока наставница не пригрозила ей онемением.

Время проходило так.

Рябинушка с Оксанкой, очень сблизившиеся в последнее время, садились пить чай, обсуждать детали заклинаний и просто поболтать. Милада, активной натуре которой это претило, первое время пыталась участвовать в подобных застольных беседах, терпела до каких-то пор, потом начинала раздраженно слоняться по дому, пока Рябинушка не выгоняла ее на улицу. С течением времени Милада начала тренироваться по вечерам во дворе, сделав себе грушу из мешка с песком и сеном. Нанося удары по импровизированному противнику, она как-то раз заметила, что они теперь сопровождались нагреванием воздуха возле ее кулаков, которые порой оставляли темные следы на мешковине, как опалины от огня. Она никак не могла научиться самостоятельно вызывать этот эффект и это ее расстраивало, потому что говорило о неспособности контролировать свою природу.

Рябинушка не возвращалась больше к разговору по поводу ее демонической сущности, и Миладу это одновременно настораживало и успокаивало. Теперь, когда стали мельком проявляться подобные нюансы, девушка вновь подступила к ведунье с расспросами, как ей научиться контролировать процесс. Рябинушка отнекивалась, списывала задержку на неготовность Милады обуздать способность, ругалась с ней, пока не признала, что просто-напросто не может сейчас ничего подсказать. Милада разозлилась, и с тех пор использовала каждую возможность, чтобы попытаться вызвать огонь. Но ничего не получалось.

Дом Рябинушки был похож на общежитие. Оборотни тоже жили в доме. Соседняя комната была отдана парням, но, будучи свободолюбивыми существами, оба предпочитали проводить время на улице и в лесу в волчьих телах. Однако, когда Милада сделала свои тренировки регулярными, Рах и Во стали все чаще присоединяться к ней. Они были прекрасными спарринг – партнерами, вот только поддавки им претили, и Милада потом частенько ходила с синяками. Благо, расцвеченную физиономию демонстрировать было больше некому, так что она не переживала.

Периодически ее припирало отсутствие цивилизации, и она начинала стонать и приставать к Рябинушке с просьбами. В какой-то момент та не выдерживала, и Милада, с удовлетворением потирая руки, запускала на ноуте «Сталкера» или «Героев». Рябинушка бурчала и скрипела, но, видя ее счастливое лицо, на некоторое время отступалась. Правда, вскоре Милада поняла, что общение с оборотнями и физические нагрузки становятся ей больше по душе. Близнецы, правда, поначалу относились к девушке все же несколько настороженно, но очень быстро Милада стала для них своей в доску.

Дальше было еще приятнее. Подруги провели три недели в непрерывном походе, что Милада обожала с самого детства, когда отец пристрастил ее к пешему туризму. С брезентовыми туристическими рюкзаками за спиной, девушки облазили большинство подмосковных лесов, при этом физически окрепли и подтянулись еще больше.

Милада не уставала поражаться тому, сколько лекарственных и просто полезных, либо годных для зелий трав прячется в Подмосковье, несмотря на отвратительную экологию. Они собирали травы и в поле, и в веселом солнечном березняке. И в дубравах, и в практически пустых, в плане трав, мрачноватых ельниках. Правда, за особенно нужными растениями приходилось лезть в самый бурелом, Милада даже не подозревала, будучи сугубо городским жителем, что в окрестностях Москвы существуют такие, практически непроходимые места.

Согласно полученным знаниям, сорванные в разное время дня травы имели разные свойства. Приходилось постоянно сверяться с врученным Рябинушкой списком, испещренным их собственными пометками и шпаргалками. Например, многие травы, которых Милада никогда раньше и не замечала, могли быть сорваны только ночью. Но девушки не испытывали ни малейшего страха.

Ведь с ними были оборотни.

Близнецы, кстати, не навязывались особо в провожатые, хотя на их лицах ясно читалось сильное желание составить компанию девушкам. Рах и Во только что не облизывались, вслух рассуждая, насколько приятно совместное путешествие, и сколько опасностей для двух красивых женщин бегает, ходит и ездит по Подмосковью. Вся их внешняя незаинтересованность была, разумеется, направлена на то, чтобы быть замеченной хозяйкой. Рябинушка долго ворчала на них, грозила зоопарком, а потом просто сказала, что это будет замечательно. Все немного удивились. Обычно она никуда не отпускала братьев надолго. Но потом выяснилось, что наставница решила провести «плановые работы», как назвала это Милада: заново заговорить свой дом, все строения во дворе и подновить защитный морок, а для этого ей не нужны были посторонние, в том числе ученицы и оборотни. В порыве простодушных эмоций братья обернулись в волков и долго радостно носились по двору, распугивая кур. Потом они устроили настоящую свалку, и Рябинушка выгнала их за забор.

В походе спали они, разумеется, в раздельных палатках, хотя Во пару раз подкатывал с предложением постеречь сон Милады в непосредственной близости, однако получил столь решительный, а главное, насмешливый отпор, что больше не совался. Милада, как только стала привлекательной, в совершенстве овладела искусством отшивать мужчин. Во стушевался, но Милада призналась себе, что не осталась совсем уж равнодушна к его вниманию.

Перед тем как разбрестись по палаткам, они подолгу просиживали у костра. На первой же стоянке неожиданно выяснилось, что Рах прекрасно играет на самодельной деревянной флейте, чего до этого момента ни разу не демонстрировал в силу стеснительности, присущей многим творческим личностям. Выяснилось это, потому что Милада, случайно увидев флейту в его рюкзаке, как обычно, наплевала на такт и пристала к оборотню с просьбой поиграть. И теперь девушки с комком в горле наслаждались льющимися задушевными мелодиями, в которых слышался шелест ветра в листьях и призывный волчий вой. Милада очень жалела, что не было под рукой гитары, которая так и просилась в дуэт. Рах позже признался, что человеческая музыка ему не нравится, и что свою он сочиняет сам, стараясь избежать заимствования мотивов. На что Во, так же неожиданно оказавшийся настоящим меломаном, закатывал глаза и говорил, что пусть Рах не переживает насчет плагиата человеческой музыки, так как ничего, подобного «Одинокому пастуху», ему никогда не создать. Милада, страшно любившая этнику и вообще всякую самобытность, активно вступалась за Раха и говорила, что Во в щенячьем возрасте не иначе долго по лесу отыскивал медведь, дабы оттоптать ему уши. На что Во азартно рассказывал, как будучи еще совсем молодым, гонял медведей по упомянутому лесу и не парился. Тут вступал Рах и со смехом рассказывал в деталях, как после первой встречи с медведем Во три дня заново отращивал хвост. Милада заинтересовалась подобной возможностью, и оборотни нехотя рассказали, что их тела с возрастом приобретают регенеративные свойства, которые постепенно усиливаются. Оксанка спросила, насколько далеко заходит регенерация.

– Оторванную руку нам самим не отрастить. Пока… – признался Рах. – Это через пару лет. Пальцы, уши, хвосты. Это мы можем. Колотые и огнестрельные раны затягиваем в зависимости от их тяжести.

Миладе сразу прицепилась к слову и потребовала рассказать, когда близнецы умудрились получить эти колотые-огнестрельные. Во словно зашили рот, а Рах буркнул, что даже у Рябинушки были враги. Произнося «были», он выразительно посмотрел Миладе в глаза, и та поняла, что не стоит расспрашивать дальше. Она даже поежилась, впервые, наверное, осознав, что жизнь ведуньи не такая уж и радужная, как представляется. И что оборотни тоже могут быть не такими уж приятными парнями, как сейчас. Она задумалась, каковы оборотни в своей массе – дружелюбные или агрессивные?

Во время их скитаний по лесам близнецы предпочитали человеческое обличье, хотя, по их словам, волчьи тела были более удобными и привычными, а так же более приспособлены для жизни в лесу. Милада как-то сказала, что глупо с этим не согласиться, и поинтересовалась, почему они не оборачиваются волками, раз так удобнее. На самом деле ее интересовал сам процесс превращения, которого она до сих пор не видела. Дома близнецы обязательно скрывались, иногда просто шагая за угол дома и выбегая уже волками. Ей хотелось проверить все россказни и фильмы, где процесс, как правило, был не быстрым и, как правило, нелицеприятным. Во нехотя поведал, что Рябинушка велела им бывать людьми как можно чаще, чтобы адаптироваться к человеческому обществу.

– К тому же только так мы можем разговаривать с вами, – добавил он. – А это очень интересно. Нам надо учить язык. У хозяйки на нас большие планы.

При этих словах девушки переглянулись. Очевидно, близнецы не были посвящены в задумку наставницы закончить свои дни в самое ближайшее время. Хотя не исключено, что планы Рябинушки в отношении оборотней простирались и на период после ее ухода.

Подруги заверили, что с языком и произношением у близнецов все в порядке, на что Рах посетовал, что словарный запас все равно надо пополнять.

– А где обычно живут оборотни? – поинтересовалась как-то Милада. – Много вас?

– Ну… Мы знаем о существовании пятидесяти трех кланов, – ничуть не удивившись вопросу, ответил Рах. – И не все они живут на территории России и Европы.

– Это если говорить о волках, – добавил Во. – И считать кланы в Канаде и Америке. У нас есть несколько родов медведей-перевертышей, а в Азии вообще много оборотней, особенно в Китае, Монголии и Индии, которые не волки и не медведи. В Индии почти все оборотни – тигры, ягуары или пантеры. Кошачья порода… – Он усмехнулся. – Но они тоже крутые. А в Африке, я слышал, есть даже оборотни-слоны, но, по-моему, это просто байки. Уж слишком большое несоответствие габаритов. Так что нас довольно много, – подытожил он.

– Те, кто перебрался в города, ассимилировались, пропали из поля зрения, – продолжал Рах. – Но по идее, каждый десятитысячный человек имеет способность оборачиваться. Только не знает об этом. Были периоды, когда старейшины некоторых кланов бредили если не мировым господством, то о сильном увеличении популяции. Тогда кусали всех подряд. Некоторое время после этого кланы пытались объединиться, привлечь и обратить укушенных, но несколько раз что-то крупно не поделили. Было несколько распрей, пролилась кровь… После этого быстро обозначили территории и больше особо не конфликтовали.

– То есть, объединиться в одну нацию у вас не получилось, – полувопросительно резюмировала Оксанка.

– Да, – усмехнулся Рах. – Своего государства мы так и не создали.

Больше эту тему подруги не поднимали.

Милада не удержалась и как-то вечером пристала к Во с требованием показать превращение в оборотня. Тот неожиданно не стал ломаться и, плюхнувшись на землю, принялся стаскивать с себя джинсы. Милада поспешила вмешаться:

– Эээээ… Стоп. А так нельзя? Одетым?

– Так неудобно, – ответил за брата Рах. – Одежда… сковывает в процессе… Неприятно. Видела, как в фильмах оборотни на себе одежду рвут? Вот… Это подсознательное. А у нас нет сменной одежды.

В это время Во, быстро скинувший все, до последней тряпки, встал перед девушками обнаженным. Милада и Оксанка принялись его разглядывать, любуясь совершенным сложением оборотня и пытаясь откровенными взглядами вызвать у него смущение. Без особого успеха, впрочем. Для парня настолько естественной была природная нагота, что он даже не порозовел. В отличие от подруг.

А потом он… просто перекувырнулся назад через голову. Мелькнули голые ягодицы, у Милады на мгновение поплыло перед глазами, а в следующий момент на поляне стоял поджарый волчище. Рах только усмехался.

– Ээээ… – глубокомысленно изрекла Милада. – Ты, это… Тайм-аут. Я не заметила… Не успела.

– Это невозможно уловить, – пояснил Рах, улыбаясь. – Какая-то оптическая иллюзия. Нас как-то раз даже снимал на камеру один ученый, друг Рябинушки. С сильным замедлением. Но приборы не справились. Размытое пятно на очень-очень короткое время.

– Аааа… А обратно как?

Волк довольно комично перевернулся через спину. Снова глаза на долю секунды словно расфокусировались, и на траве распластался улыбающийся Во.

– Прикройся, – фыркнула Милада. Которая, однако, внезапно ощутила влечение и торопливо принялась гнать из мыслей появившиеся в них разные соблазнительные картины. Мужика у меня давно не было, решила она вдруг, вот что. Вспомнился вдруг Серега, и Милада чуть взгрустнула.

– А иллюзия действует на любом расстоянии? – поинтересовалась Оксанка, толкнув ее в бок и возвращая к действительности. – А если человек в бинокль будет издалека смотреть?

– Неважно, – покачал головой Рах. – То же самое.

– Здорово! – позавидовала Милада. – Вот бы мне так!

Близнецы переглянулись. Потом хором сказали:

– Рябинушка оторвет нам голову.

– Тебе будет тяжело.

Милада ошарашено посмотрела Раху и Во в глаза. По очереди. Близнецы, поняв, что именно ляпнули, переглянулись и дружно опустили взгляд. До нее не сразу дошел смысл фраз.

– То есть… Вы хотите сказать…

– Вы можете превращать простых людей в оборотней?! – выпалила Оксанка, подавшись вперед.

– Нууу… – замялся Во. – Ну… как бы да.

– Как? – выдохнули Милада и Оксанка одновременно.

– Как в кино, – ответил Рах. – Укусив. А потом дав крови выпить. Как упыри.

– Давай! – Оксанка сунула ему под нос запястье.

Милада с размаху шлепнула ее по руке. От неожиданности подруга отшатнулась назад и, потирая ладонь, вопросительно посмотрела на Миладу.

– Больно же!

– С ума сошла? – вполголоса спросила та. – Что творишь-то?

– А что?

– Милада права, – проговорил Во. – Стать оборотнем – не так просто. Ты, скорее всего, заболеешь. Люди, у которых есть в сознании что-то от зверей, обращаются легко. А ты слишком цивилизована. Часть тебя будет думать, что ты волк, часть будет стараться остаться человеком. Потом ты запутаешься. В теле человека будет волчий разум. Начнешь кидаться на людей, сырое мясо есть кусками. Потеряешь самоконтроль и осторожность. А тогда тебя вычислят и уб…

В этот момент Рах резко толкнул брата.

Но было поздно.

– Вычислят? Убьют? Кто? – затараторили девушки наперебой.

– Этого нам нельзя говорить, – отрезал Рах, укоризненно глядя на близнеца. – Рябинушка запретила. Она сама вам будет рассказывать.

– Ну…

– Всё, – коротко сказал Рах. Сказал спокойно, но так, что подруги поняли – продолжать не стоит. Надувшись, однако, они объявили, что ложатся спать, и залезли в палатку.

Устроившись в спальниках, лицом друг к другу, подруги долго молчали.

Оксанка ровно дышала, но Милада была уверена, что она не спит.

– Ты бы хотела стать оборотнем? – шепотом спросила Милада.

– Да, – тут же отозвалась Оксанка. – И интересно, и страшно, правда…

– И я. – Милада помолчала. – Мы больные на всю голову, Ксюх. Уже это обсуждаем…

Сказала, а сама представила бег по летнему лесу, миллион запахов, недоступных для человеческого восприятия, азарт охоты, погони…

Прошло несколько минут. После чего Оксанка прошептала:

– Милка… А если дети от оборотня… Оборотни по умолчанию?..

Милада ошарашено замолчала.

– Нет! ты не подумай! – торопливо зашептала Оксанка. – Не было ничего же! Но мало ли…

– Пойди и проверь! – возмущенно буркнула Милада, отворачиваясь. Долгое время она лежала молча, пытаясь собраться с мыслями или заснуть. Оксанка тем временем громко засопела. Милада помаялась еще немного и поняла, что сна – ни в одном глазу. Одна и та же мысль не давала ей покоя.

Вздохнув, она выбралась из спальника и обнаружила у потухающего костра Во, перебирающего палкой жарко тлеющие угли. Она подошла и села рядом на теплую землю, привалившись к литому плечу оборотня. Во сидел некоторое время неподвижно, потом осторожно обнял девушку. Милада не стала отстраняться, его прикосновения были ей приятны.

– Скажи… Я все равно не отстану… – Она почувствовала, как оборотень напрягся. – Кто выслеживает и убивает вас?

Долгое время Во молчал. Потом подбросил веток в костер. Черными тенями лежали они на ярко-оранжевых углях, дымясь, пока вдруг не вспыхнули яркими язычками пламени. Милада молча смотрела на огонь, выдерживая паузу. Надеясь про себя, что оборотень не замкнется в себе.

– Есть люди, – медленно заговорил Во, – которые называют себя Анклав… Они… Убивают таких, как мы… – Он искоса посмотрел на Миладу. И неохотно выдавил: – Мы с тобой… И Рябинушка, и Оксана. Выслеживают и убивают всех, кого считают дьявольскими тварями и колдунами. Фанатики.

Милада поверила. Сразу. И ее охватил страх.

– А кто они?

– Они есть по всему миру. То ли люди церкви, то ли нет, никто не знает. Они есть в каждом городе. Они выслеживают, вынюхивают…

– Вынюхивают, – машинально повторила Милада.

– Вынюхивают, – кивнул Во. – И они уже пытались выследить нас. Но… Дом наставницы укрыт от их глаз, а у нас с Рахом нюх острее. И мы быстрее.

– А… А как они находят нас?

– Когда в мир приходит новый ведун или ведунья, входит в силу оборотень… По магическому миру идут колебания. Как от брошенного в воду камня расходятся волны. Так говорила хозяйка. Эти колебания чувствуют особые люди, которые служат Анклаву.

– Это как радар.

– Наверное. Эти люди чувствуют, что появился новый ведун. И потом тоже чувствуют его. Но они не могут определить точное место. Только… Направление. Тогда посылают безглазых, которые стараются найти ведуна.

Милада попыталась переварить услышанное.

– Эти безглазые… Они тоже колдуны?

– Нет. Это просто… Люди с особым даром. У них всегда закрыта чем-нибудь верхняя часть лица, потому что, говорят, нет глаз. Они очень слабые и обычно уродливые. И хоть с ними часто хорошо обученные бойцы, мы всегда убивали первыми. Но люди Анклава не успокаиваются.

– Убивали? – Милада невольно отодвинулась, поежилась, пытаясь не увидеть в этом красивом улыбающемся парне безжалостного убийцу.

– То есть… Ты хочешь сказать, что нападения продолжаются?

– Да. Но они не знают точно, где хозяйка. Мы выслеживаем их далеко от дома.

Милада при этом вспомнила, что братья иногда отлучались поодиночке из дому на день или два. Потом другая мысль заслонила все.

– А меня они могут найти?

Во помедлил, прежде чем ответить.

– Думаю, да. Твоя сила проявилась. И сила, судя по всему, немалая. Думаю, они уже знают, что в мире стало на одну ведунью больше.

– Скажи… – спросила Милада. – А ты чувствуешь во мне что-то нечеловеческое?

Во молчал.

Огонь освещал поляну, выхватывал из темноты палатки, стволы деревьев. Уют, создаваемый костром, обволакивал, выгонял из головы тревожные мысли. Милада прижалась к оборотню, чувствуя себя защищенной. Подняла голову, посмотрела на его четкий профиль, ожидая ответа.

Наконец Во виновато улыбнулся, глядя на огненно-рыжие угли.

– Я не знаю. Не знаю, кто ты на самом деле…

*******

Нижний Новгород.

Днем ранее.

«Потомственная колдунья Майя снимет или наложит порчу, приворожу, а так же возвращаю любимого по фотографии».

Молодая женщина, подошедшая к двери, усмехнулась, прочитав бронзовую табличку на ней. Грамотеи… Тоже мне, потомственные колдуны!

Она состроила на лице плаксивую гримаску и нажала кнопку звонка.

Тилли-дон.

Через пару минут дверь открыла худенькая светловолосая и большеглазая девушка со своеобразной прической. Передняя часть ее головы была пострижена под машинку, а сзади волосы набраны многочисленными дредами, собранными на затылке в пучок. В хипповатой, расшитой цветами и узорами одежде. Девушка слегка улыбнулась и вопросительно посмотрела на гостью.

– Вы Майя? – спросила посетительница.

– Ах, нет, – мягко рассмеялась девушка, глядя в сталисто-серые глаза высокой и видной молодой женщины. – Я ее помощница, Алла. А вы?.. – она сделала выжидательную паузу.

– Вера. Я звонила.

Алла улыбнулась. Улыбка была очаровательная.

– Проходите, пожалуйста, Вера. Я провожу вас в зал для ожидания. Майя скоро выйдет.

Девушка отступила в сторону, открывая дверь, и приглашающим жестом махнула рукой.

Вера вошла. Быстро оглядела прихожую, оклеенную яркими обоями и увешанную изящно вырезанными из дерева кабаллистическими символами. Все в бахроме, цветных шнурах, фонариках из ткани. Женщина посмотрела в коридор, который вел дальше в квартиру и выглядел, словно туннель в звездном небе, благодаря темно-синим обоям и множеству блестящих огоньков-звезд.

Не разуваясь, она отдала Алле плащ и зонт-трость. Передавая зонт, улучила момент, когда девушка возьмется за него обеими руками, быстро и сильно ударила ее ребром ладони по шее чуть ниже уха. Алла отлетела к стене и тряпичной куклой начала сползать на пол. Но не успела. Подскочившая Вера подхватила ее под мышки и осторожно опустила на пестрый ковролин. Прислушалась на секунду. Все было тихо. Женщина проверила пульс у оглушенной Аллы. Сердце билось ровно, и Вера удовлетворенно кивнула сама себе. Невинные пострадать не должны. Потом задрала сзади рубашку и извлекла пистолет, быстро накрутила глушитель, который достала из кармана джинсов.

– Госпожа Майя? – позвала Вера, осторожно продвигаясь вперед, выставив пистолет на вытянутых руках.

Ответа не было.

Слева открылся проем, Вера заглянула в него стволом, плавно развернувшись всем телом. Комната была выкрашена в черный цвет, по центру стояло кресло, рядом с которым – круглый столик с несколькими свечами разной толщины и цвета и разноцветными порошками в металлических плошках. Все словно было готово для какого-то ритуала. Антуражно, но бессмысленно. Она вполне могла отличить принадлежности для колдовства от бутафории. Вера глянула вперед, туда, где были другие комнаты, снова прислушалась. Быстро проверила вторую комнату слева. Слегка подергала двери туалета и ванны. Аккуратно приоткрыла стволом пистолета дверь последней комнаты.

Первое, что ей бросилось в глаза – это не употребленная белая дорожка на квадратном зеркальце.

И только потом – сама колдунья. Тяжело дышавшая, откинувшаяся в кресле перед маленьким столиком. Тучная, одетая в черное, с огромным количеством побрякушек на пальцах и на шее, с закатившимися глазами и с улыбкой на лице.

Пришелица просунула в проем ствол и быстро выстрелила трижды: дважды – в сердце и один раз – между густых накрашенных бровей. Тело колдуньи только чуть вздрогнуло и ее голову откинуло набок, расцветив сзади обои веером кровавых брызг. Глаза так и остались закаченными, только улыбка на ярко-красных губах превратилась в мертвый оскал. Вера приблизилась, не отводя ствол в сторону, продолжая целиться колдунье в грудь, и проверила пульс. Ведьма была мертва. Вера повернулась, чтобы пройти в прихожую, но в этот момент словно десяток невидимых ремней резко притянули ее руки к телу и спеленали ноги. Она чудом не упала, оставшись стоять посреди комнаты по стойке смирно, и почувствовала, что не может шевельнуть ни одной мышцей. Ей стало не хватать воздуха.

Из коридора показалась девушка с дредами. Она уже не улыбалась, глядя прищуренными глазами в лицо убийце. Ее руки плели невидимый узор в воздухе.

– Ошиблась немного, – процедила Алла. – Бывает… Плохая наводка. Да и послали рядового киллера, никакого сопротивления чарам. Даже обидно, что меня так низко оценили.

Вера начала задыхаться.

– Не определили настоящую-то… – продолжила Алла. – Ваши слепые уроды только и могут, что направление вам указать. – Она взглянула на труп. – А Наташа всегда хорошо колдунью отыгрывала. Клиенты сразу проникались. Эх, плохо тебя проинструктировали, красавица. Я у тебя не дебют, часом? – Она нахмурилась, и Вера почувствовала, словно что-то липкое и холодное проникает ей в голову и ворочается там. Она хотела закричать от мерзкого ощущения и боли, но не смогла. – Так-так… Значит, на улице еще двое. Слепец ваш и твой наставник… Тогда не взыщи уж. Мне как-то с ментами насчет убийства разбираться не хочется. А так, если что… Ты и труп – в комнате, пистолет у тебя в руке, а меня тут уже не будет.