Текст книги "Время собирать груши"

Отношение к опозданиям

С метро я не экспериментирую. Наверное, если буду куда-то зверски опаздывать, на телевизионную съемку, на выступление, и город стоит, наверное, я тоже где-то встану. Но у меня есть, как сейчас говорят, лайфхак. Я никогда не опаздываю, это правда.

Звонят с телевидения и говорят:

– Мы вас ждем к 12.00.

Я отвечаю:

– Только не врите. Во сколько «мотор»?

– В 13.00.

– Не врите.

– В 13.30.

– Не врите.

– В 14.00.

– Тогда так: я буду у вас в 13.15, не позднее.

– На грим времени не хватит, надо пробежаться по сценарию.

– Сами бегайте по вашему сценарию, я буду импровизировать, не надо мне голову морочить.

Кстати, о редакторах или администраторах. Они знают, артисты – народ небрежный, необязательный, все опаздывают. Да и сами они, телевизионные редакторы, продюсеры и все те, в задачу которых входит уговорить принять участие в телевизионной программе, – особенная каста. Кто-то скажет: вот выпендривается человек, приглашают – и хорошо, чем больше эфиров – тем лучше. Я придерживаюсь совершенно другой концепции. Я считаю, что неудачный эфир – это гораздо хуже, чем долгое отсутствие эфиров. Ленин ведь как учил нас, публичных людей? «Лучше меньше, да лучше». Это Ленин про телевидение говорил. Поэтому, на мой взгляд, лучше прийти на хорошую интересную программу раз в год, допустим, чем десять раз мелькнуть в каких-то мусорных программах, когда потом ты должен оправдываться и объяснять, что это просто чтобы меня не забывали, что стыдно, но зато физиономия моя появилась в эфире. В общем, предпочитаю с этим не частить и не злоупотреблять, а редакторы – у них-то другая задача. Скандальная, одиозная, пошлая, какая бы программа ни была, но они-то деньги получают за то, чтобы Иванова, Петрова, Грушевского или еще кого-то обязательно заманить на эту программу.

И есть у меня несколько методов. Я уже научился пародировать работу этих редакторов. В основном это сейчас девушки, весьма юные барышни. Они нахрапистые, не всегда тактичные, но лезут напролом. Допустим, так: «Михаил, нет-нет, не принимаю ваш отказ. Без вас вообще программа не состоится, вы же там главная фигура по сценарию». Если когда-то давно это и могло на меня произвести впечатление, то сейчас – абсолютно бесполезно. Но тут надо отказываться деликатно, тактично, телевизионщики же народ злопамятный, откажешься один раз – ага, в следующий раз вообще не позовем. Да и просто обижать людей совершенно ни к чему. Отказываться надо тонко, деликатно. И когда уже это давление перерастает все пределы разумного, у меня родился такой образ, которым я полностью все снимаю. Я говорю: «Вы знаете, вы – потрясающий профессионал. Вы так уговариваете, что отказываться практически невозможно. Я думаю, если бы вам дали редакционное задание, чтобы на ваше ток-шоу пришел сам Ленин, вы бы поехали на Красную площадь, подошли бы к Мавзолею и уговаривали бы Ленина так, что он бы не выдержал, оделся, взял такси и приехал в Останкино. Но я не приеду». Это производит впечатление. У них есть целая система, причем, казалось бы, девушки разные, а методика абсолютно одинаковая. Фразы повторяются, доводы одни и те же, но я уже научился аккуратно соскакивать. На мой взгляд, эфир в плохой программе – это, пожалуй, худшее из того, что можно себе пожелать. Плюс иногда бывают так называемые «подставы»: ты идешь на один разговор, с одним кругом героев, а на месте вдруг обнаруживаешь, что пришло несколько одиознейших персонажей, и деваться некуда, потому что вскакивать и убегать из студии, пожалуй, еще хуже.

А что касается опозданий, то лично я, чтобы не опаздывать (я когда-нибудь, наверное, диссертацию на эту тему защищу), придумал метод уважения к пробкам. То есть каждый из нас представляет, что из пункта А в пункт Б нужно ехать тридцать минут. Это когда все хорошо, допустим. А на телевидение, например, нельзя опаздывать. Это девушка может опоздать на свидание, хотя я смолоду недолюбливал таких девушек, которые нарочито опаздывали. Так вот, если ты едешь и это деловая встреча или в аэропорт и у тебя нет шансов опоздать, включается метод уважения к пробкам. Ты не закладываешь тридцать минут, а ты берешь нарочито такой размашистый запас по времени, и тогда дорога тебя за это награждает ускорением. Если ты учитываешь возможную пробку, вносишь такой коэффициент, то ты всегда будешь вовремя. Если приезжаю раньше, могу подождать. Мне морально проще подождать другого человека, нежели представлять себе, что другой человек меня ждет.

У меня была приятельница, подруга семьи. Замечательная, яркая, умная и очень симпатичная девушка, но она всегда опаздывала, часа на 2–3. И когда спустя час ожидания ей я отправлял сообщение: «А где же ты?» – она всегда отвечала: «Паркуюсь». И вот от слова «паркуюсь» проходило еще около часа. И я когда-то на ее дне рождения в тосте, расхваливая ее потрясающие достоинства, интеллект, красоту и вообще человеческие качества, сказал, что есть еще одна отличительная черта – Олеся всегда паркуется. И вдруг такая истерика за столом возникла, видимо, я был не единственной жертвой ее «парковок».

Отношение к Джазу

В машине у меня почти всегда работает радио «Джаз». Не могу сказать, что я великий знаток и величайший поклонник джаза, хотя, безусловно, я очень люблю именно эту музыку. Но моя любовь к джазу сфокусирована на огромной симпатии и дружеских отношениях с одним из представителей этого музыкального направления – Игорем Бутманом.

Мы с ним познакомились в конце 1980-х годов. Это сейчас Игорь Бутман сделал джаз снова популярным у нас в стране, а тогда, в 80-х, джаз не очень был в фаворе, и его представителей не часто ангажировали в концерты. Игорь даже утверждает, что именно юмористы, и я в том числе, практически кормили его. То есть концерт состоял из развлекательной юмористической программы, к этому добавляли джазовые номера, и он участвовал в этих программах, что давало ему возможность зарабатывать.

Я прекрасно помню, как мы познакомились, а потом у нас был довольно значительный перерыв, потому что он в 1987 году уехал в Америку, получил там дополнительное джазовое образование, можно сказать, покорил джазовую американскую среду и публику, а потом вернулся в Россию, где буквально за несколько лет сделал джаз культовым направлением музыки. И наша российская элита, оказывается, всегда обожала джаз, и широкая публика тоже.

Свое 60-летие Игорь отмечал грандиозным концертом в Кремле, и я был зрителем на этом концерте. Был я и в Большом театре, где Игорь организовал совершенно фантастический вечер «Сто лет джаза». Корифеи джаза, такие как Игорь Бриль, Алексей Козлов, прямо выдающиеся люди, выходили на сцену, и все, конечно, держалось на Игоре Бутмане, на его харизме и, между прочим, на его конферансе, помимо всего прочего. Это для меня, конечно, является огромным раздражителем, я ему говорю: «Иногда, Игорь, хочется тебя убить. Ладно, ты выдающийся джазовый музыкант, но на фига тебе такое чувство юмора? Имей совесть, я же не беру саксофон, я же твой хлеб не отнимаю, чего же ты меня перешучиваешь?»

Шутки шутками, но это правда, у Игоря великолепнейшее чувство юмора, он и прекрасный ценитель юмора как слушатель, а также замечательный юморист.

В общем, мы с ним спелись и сыгрались. Мне, по крайней мере, так кажется. И Игорь утверждает, что настанет момент, и мы осуществим задумку Игоря: он говорит, что у него есть идея про то ли юмор в джазе, то ли про джаз в юморе… Надеюсь, к моему 90-летию непременно что-то похожее у нас появится.

Но если серьезно, то это и не удивительно, ведь джаз – это самое импровизационное из всех форматов музыки, и именно такой человек, как Бутман, просто не может не обладать прекраснейшим чувством юмора. Если бы в какой-то момент он решил оставить джазовую карьеру, я уверяю, что он мог бы стать прекрасным, например, стендапером.

Когда я первый раз увидел Михаила Грушевского, он копировал голоса многих людей, хотя ни на одного из тех людей, которых он копировал, он не похож. Поэтому у него уникальный талант. Как музыкант я понимаю, что у него блестящий слух, потому что если человек может воспринять, а потом еще и воспроизвести, значит, его координация уха и голоса просто великолепна. У меня, допустим, так не получится. Он не похож на всех, потому что он очень добрый, очень искренний человек. Человек, который любит людей, влюбляется в талантливых людей, красивых людей и не стесняется это показать.

ИГОРЬ БУТМАН, музыкант, саксофонист, народный артист РФ

У меня своя цензура

Создание семьи стало началом нового интересного отрезка в моей жизни, не только на личном фронте, но и в профессиональном плане тоже. Поэтому все, что было мною достигнуто раньше, можно не оценивать вообще. Я уверен, что следует ждать новых достижений, а не оглядываться назад, прикидывая, насколько хороши были старые…

Часто обыватели говорят: что-то мы вас сейчас редко видим на ТВ. А я спрашиваю: «А какие передачи вы смотрите?» И мне отвечают: «Мы вообще не смотрим телевизор». Да, сейчас я не мелькаю в каких-то традиционных юмористических программах. Но меня часто приглашают в развлекательные и спортивные передачи.

Например, я подхожу под номинацию спортивного эксперта. Именно в этом качестве меня постоянно приглашают на «Матч!» И на политических ток-шоу регулярно появляюсь. Иногда график съемок нагруженный, иногда нет. Но для меня лучше так, чем участвовать в посредственных передачах, пусть даже профильных – юмористических.

К сожалению, там юмор не того пошиба, а у меня имеется свой критерий качества, своя внутренняя цензура. Запретные для меня темы – это те, что лежат за пределами морально-нравственной плоскости.

Во-первых, как я уже говорил, на афишах моих выступлений стоит пометка «12+». Это мы пишем на афишах не для того, чтобы привлечь тинейджеров, а для того, чтобы показать: если люди пришли на концерт с детьми, то им не будет стыдно за то, что произойдет на сцене. То есть у меня никогда не будет номеров с вульгарным, пошлым контентом. Никогда не было и не будет мата.

Во-вторых, я не позволяю себе шутить, грубо обыгрывая национальные особенности. Есть шутки про евреев и другие национальности. Но только легкие, необидные. Потому что и так в этой сфере существует напряженность. А если еще и юмористы будут подливать масла в огонь, то просто ужас!

В-третьих, я никогда не буду шутить над чужой бедой, над трагедиями. Это мерзко!

В-четвертых, история страны – тоже не повод для смеха.

Вот сейчас модно шутить над депутатами. Но шутки не должны быть злыми. Да, над властью шутят. Но нельзя переходить какие-то границы. А в Интернете их постоянно переходят. Там нет цензуры, каких-то правил, которые были, например, в Советском Союзе. И это неправильно. Потому что если ты любишь свою страну, то не надо ее оголтело высмеивать, выставлять в неприглядном свете. Я никогда этого не делал ни на сцене, ни в приватной беседе. Надо знать меру во всем, даже в юморе.

Даже в 90-е годы, когда из моих выступлений ничего не вырезалось, я не позволял себе делать свое дело уничижительно. Всегда старался и стараюсь шутить так, чтобы, если сам человек, объект моих пародий, придет на концерт, мне бы не было стыдно. Я никого не собираюсь оскорблять. И, кстати, власть в этом смысле должна быть толстокожей. И я скажу, что здесь всем пример – тот же Жириновский. Уж как над ним шутили, издевались, а ему хоть бы хны. Политик, который обижается на такие вещи, – слабый политик.

О популярности

Я уже много-много лет нахожусь в среде, которая называется сейчас шоу-бизнесом. Раньше была эстрада – это более изящное, как мне кажется, определение. Не устал ни капельки. Это чудесно, если тебя просят сфотографироваться или дать автограф. Гораздо смешнее бывает, когда тебя узнают не совсем правильно. Пожалуйста вам иллюстрация. Не так давно в «Останкино» подходит ко мне джентльмен и говорит:

– Борис, можно с вами сфотографироваться?

– Разумеется. Единственное, меня зовут Михаил.

– Да, я вас сразу узнал. Вы Михаил Грачевский.

Вот такое узнавание. Борис Юрьевич Грачевский – покойный создатель и руководитель «Ералаша». А Грачевский и Грушевский – это синонимы. На его взгляд.

Сейчас такое количество информации, такое количество и телеканалов, и сериалов, и вообще столько публичных людей, что, конечно, нас всех бесконечно путают.

В этом плане просто замечательная история у меня произошла, когда в одном московском супермаркете, где я с тележкой собирал с полочек необходимые продукты, подошел очень интеллигентный парень и спросил:

– Вы ведь Михаил Грушевский?

Я ответил:

– Да, это я.

– Обожаю ваш тонкий интеллигентный юмор.

Я сказал, что мне это очень приятно. Все. Он со своей тележкой, а я со своей разъехались каждый по своим интересам. И у кассы, надо же, мы с ним с двумя наполненными тележками встретились. Тут он достал из сумки записную книжку и сказал:

– Михаил, а можно еще попросить вас расписаться?

– Конечно можно.

И я расписался.

– А не могли бы еще приписать что-нибудь?

– А что бы вы хотели?

– Что-нибудь из ваших изумительных одностиший.

Человек одним выстрелом тяжело ранил и меня, и Володю Вишневского, потому что он, безусловно, являлся поклонником творчества Вишневского. Так что мы все – и Грачевский, уже ушедший из жизни, и Вишневский, и Грушевский – однофамильцы.

А как вам такая зарисовка с натуры? В Европе я вел одно большое праздничное мероприятие. Это было во Франции. Возвращаюсь в гостиницу, и там меня настигает наш соотечественник лет тридцати и говорит:

– Вы ведь Аркадий Райкин?

Я ему отвечаю:

– В принципе, возможно, но тогда надо иметь в виду, что я умер не менее двадцати пяти лет назад.

На что мужчина заявляет:

– Ничего страшного. Главное, что я спор выиграл.

В общем, любое узнавание приятно, любое.

Конечно, иногда хочется закрыться, остаться наедине с собой. Но это никак не связано с усталостью от атрибутики публичного человека. Это обычная смена эмоций.

На самом деле у популярности есть обратная сторона. Человек медийный ведь все время на виду, даже напиться нельзя. Например, после всей этой истории с разводом хотелось порой стать маленьким и незаметным. Впрочем, и непубличные люди испытывают похожие чувства. Человек приходит на работу, а вокруг шу-шу-шу, сочувственные или, напротив, злорадные взгляды, сослуживцы уже в деталях знают, что у человека скандальный развод. И человек начинает испытывать дискомфорт. Да, в первые недели для меня тоже реально сложно было выходить на улицу, мне казалось, что в меня начнут тыкать пальцами и говорить: вот, смотри, идет тот самый артист, который развелся.

О пандемии

Кстати, закрыться и побыть побольше с близкими очень хорошо удалось во время пандемии коронавируса. Даже фитнеса для нас не осталось. Но можно было дома заниматься – сын уже двадцать килограммов весил, вот и утяжеление: приседания и отжимания с сыном на спине. Конечно, это странновато, когда ни футбола, ни хоккея нет. Вспоминались школьные годы, когда я ходил в шахматную секцию, даже второй разряд имел. И там был отдельный вид – шахматы по переписке. Даже чемпионаты мира проводились по почте. И я начал фантазировать, какие виды спорта могут быть у нас по фейстайму[3]3
   FaceTime – платформа Apple для видео– и аудиочатов, которая позволяет пользователям iPhone общаться друг с другом посредством аудио– и видеочатов.


[Закрыть] и так далее. Что-то проводится через симуляторы, но я с трудом могу представить себе сборную России по виртуальному футболу.

Крайне непривычно сидеть дома, но надо было философски относиться к сложившейся ситуации. У нас квартира рядом с Серебряным Бором, и это позволяло пользоваться лесными просторами. Здорово, когда есть возможность хотя бы часочек подышать свежим воздухом. А то в то время даже анекдот появился: «Какие у вас планы на лето?» – «В июне и июле сижу дома, а в августе планирую выйти в магазин».

Самый зловредный вид спорта, который у нас, к сожалению, обрел большой размах, – фейкометство. Впору проводить турниры по этому отвратительному занятию. В мессенджерах распространялась всякая паническая чушь, начиная с того, что курильщикам вирус не грозит. Было бы весьма полезно устранить этот вид спорта. А то люди умудрялись заполонить все вокруг себя этой глупостью, пересылали друг другу эту ерунду в мессенджерах.

Главное было поменьше читать информацию о коронавирусе в соцсетях. Это же безумие! Люди слали друг другу галиматью, неизвестно кем сочиненную, и сразу начинали себя накручивать, паниковать… А по мне, по сравнению с тем же «Последним героем» самоизоляция – курорт. Есть пресная вода – уже счастье! А там она была, только когда начинался тропический ливень. Спишь в теплой постели, рядом семья, в холодильнике нормальные продукты… Другое дело, было понятно, что мы, шоу-бизнес, индустрия развлечений, станем востребованы, как прежде, очень нескоро.

Лично я панике не поддаюсь – это не про меня. Еду тоннами не закупаю. Мы давно пользуемся доставкой, поэтому, когда началась эта истерика с гречкой и туалетной бумагой, мы сделали скромный по количеству заказ с минимальным необходимым для текущей жизни набором продуктов. Бедный курьер шесть часов ехал к нам и, когда выгрузил два небольших пакета, сказал: «Приятно иметь дело с адекватными людьми». Видимо, до нас он наворочал тонны этих запасов.

Я также далек от того, чтобы осуждать людей или клеймить позором паникеров. У нас у всех разная психика, мы даже радуемся по-разному.

На самом деле пандемия ничему не научила людей, я так думаю. Кто-то под воздействием страха и дальше будет дуть на воду, кто-то будет ограничивать себя от посещения экзотических стран. А кто-то, наоборот, назло всем станет кричать: «Русские не сдаются!» Это нормальная защитная реакция человеческой психики, когда страхи отступают. Через какое-то время, думаю, мы продолжим жить нормально. Фраза «мир никогда не будет прежним» хорошо звучит в фильмах, а в реальной жизни людям свойственно задергивать эту занавеску страха.

Во время пандемии и сразу после нее люди косо посматривали на чихнувших поблизости. Как было перепето в одной интернет-шутке: «Братва, не чихайте друг в друга». Думаю, она еще будет пользоваться спросом какое-то время, а потом отойдет.

До пандемии у нас с женой любимым местом отдыха была Красная Поляна. Причем мы не горнолыжники. Летом, когда все стремятся к морю, мы, наоборот, поднимаемся в горы. Там очень легко дышится и чудесная инфраструктура. В 2020 году мы были там летом. А осенью ездили в Осетию. Невероятные горы, ущелья. Мы влюбились в это место!

За тот год еще успели съездить в Ростов-на-Дону. Для нас это не просто симпатичный город с шикарной кухней. Прежде всего он дорог нам друзьями во главе с Дмитрием Дибровым. Мы жили в загородном комплексе на берегу Дона, с фантастической банькой. Вполне себе альтернативный вариант отдыху за границей, пока заморские побережья нам недоступны.

Кстати, мы стали в хорошем смысле «жертвами» трехчасовой экскурсии по Ростову в исполнении Дмитрия Александровича. Был ноябрь, дул пронизывающий ледяной ветер, но истории Димы про родной город, места юности и молодости были фантастически интересны! Я вообще считаю Диброва символом Ростова-на-Дону, амбассадором, как сейчас модно говорить.

А не так давно мы ездили на машине в Суздаль. Жили в экоотеле с комплексом из двенадцати русских бань, которые топят березовыми дровами. И в каждой – своя традиция оздоровительных процедур. Там даже международные банные фестивали проводили!

Отличный получился отдых. Это же древнерусские памятники культуры, один из самых интересных городов Золотого кольца. Такое умиротворение, отдыхаешь душой. Были на экскурсии, на велосипедах погоняли. И еще там очень много ресторанчиков. Правда, кухня у всех похожая: огурчики с водочкой или с хреновухой. Три дня пролетели незаметно. Но если бы остались на неделю, я бы заскучал.

Кстати, за время самоизоляции я в результате не только не набрал ни одного миллиграммчика, но и немало похудел. Помимо прогулок, у меня была еще система питания. До пандемии я питался вот так: утром позавтракал, потом обо всем забыл, куча дел, а вечером, зверски голодный и злой, набрасывался на подвернувшуюся еду – и поправлялся.

Пессимизму надо противостоять

Меня часто спрашивают, какие у меня планы на будущее? Хочется просто быть востребованным. От юмора я не ухожу, не собираюсь идти в политику или общественную деятельность. В пессимизм не впадаю, планирую и дальше развлекать людей в том или ином формате. Возможно, это будет в другом ключе, я не стану участвовать в традиционных юмористических программах, но как это будет делаться – время покажет.

Какого-то одного рецепта у меня нет. Просто надо заставить себя быть оптимистами. Это как с алкоголизмом, курением или другими пороками, укорачивающими тебе жизнь. Можно сдаться, а можно попробовать им противостоять. Пессимизму надо противостоять. В том числе и благодаря юмору и эстрадно-юмористической деятельности. Если в этом есть и моя жизненная миссия и есть некая отдача от того, чем я занимаюсь, то это было бы здорово. Недавно один друг спросил меня: «Миша, а если представить некую гипотетическую ситуацию, что на тебя свалился миллиард долларов, и работать тебе уже будет совершенно не нужно. Чем ты тогда займешься?» И я ему честно сказал: «Тогда я совершенно бесплатно буду шутить и развлекать людей. Где буду находиться – там и буду этим заниматься. Это мое кредо». В сауне или на сцене – неважно. Жить по-другому я уже не смогу. И если это кому-то в жизни поможет, буду очень рад. Если кому-то я нужен – обращайтесь.