Электронная библиотека » Михаил Попов » » онлайн чтение - страница 21


  • Текст добавлен: 13 марта 2014, 02:09


Автор книги: Михаил Попов


Жанр: Политические детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава сорок третья
Абрикосовый ликер

г. Москва, ресторан «Абрикос»


Либава сидел в ресторане «Абрикос» и попивал абрикотин, как бы выбором напитка мотивируя логику выбора ресторана. Аккуратно отхлебывая из маленькой рюмки пахучий напиток, помощник Сергея Яновича Винглинского зажмуривался, его пухлое розовое лицо делалось задумчивым и в каком-то смысле даже привлекательным. Поставив рюмку на стол, он приоткрывал глаза и заново обегал взглядом окрестности, где ничего особенного не происходило. Две неприметные, хотя и очень хорошо одетые пары занимали отдаленные углы зала.

Полдень. Золотое время ресторана «Абрикос» начиналось ближе к полночи.

Либава кого-то поджидал.

Очень скоро выяснилось, что – даму.

Она вошла в сопровождении услужливого мэтра и увидела любителя абрикотина, прежде чем ей на него указали. На лице дамы и так играла улыбка, но по мере приближения к столу она делалась все шире.

Либава хотел было привстать, но не успел: Лайма уже сидела напротив. Обвела взглядом интерьер заведения.

– Почему здесь?

В прошлый раз они встречались в ресторане «Марио», что у Экспоцентра. Излюбленное место дипломатов и бизнесменов средней руки.

– Здесь тихо, – пояснил Либава.

– Ты каждый раз назначаешь встречу в новом месте, у тебя нет любимых мест?

– Я люблю новые рестораны, новых людей, все новое. Такова моя натура.

– Натура-дура, судьба-индейка, а жизнь – копейка, – отчеканила Лайма, показывая, насколько хорошо «взят» ею здешний трудный язык. Заказала подбежавшему официанту сок и кофе.

– Я принесла то, что ты просил.

С этими словами она передала Либаве через стол косметичку, в которой было что-то такое, что обычно не носят в косметичках: сумочка походила на кита, проглотившего вагон.

Либава открыл портфель, стоявший справа у ноги, и бросил туда подарок.

– Я разберусь?

Лайма сделала жест, который, вероятно, означал: а что тебе остается?

Принесли кофе и сок.

– Не хочу ни кофе, ни сока, – сказала Лайма, когда официант отошел.

– Но выглядишь все равно очень хорошо.

Комплимент ничуть не тронул гостью.

– Как принято говорить у вас, то есть на словах и устно, мне надо тебе передать только одно: никогда!

Либава открыл глаза чуть шире обычного:

– Никогда? Невермор? Что это означает?

– Он никогда не должен в ближайшее время уехать из страны, он никогда не должен во время выборов высказываться в сторону от позиции господина Голодина.

Либава кивнул, давая понять, что это и так ему было известно и само собой разумелось.

– Возможно применение любых методов. Либава вновь кивнул и сказал:

– Его очень тревожит возможный скандал с абсолютным топливом. Он хотел сам выступить с разоблачением этой аферы, опережая других разоблачителей.

Лайма покачала головой:

– Теперь нельзя.

– Ну понятно, нельзя.

На днях Андрей Андреевич в очередном телеэфире вдруг поднял тему «чистой силы». Объявил, что берет под личный контроль работы по ней. Высказал подозрение, что диверсия в институтской лаборатории профессора Сидора Лапузина случилась не просто так. Он пошел даже дальше, заявив: по дошедшим до него слухам, диверсия произошла как раз в тот момент, когда в городе Калинове находились две гражданки Соединенных Штатов.

Этим мощным выступлением кандидат Голодин убил сразу несколько зайцев: вступился за национальное научное достоинство России, продемонстрировал свое негативное отношение ко всякого рода зарубежным вмешательствам в наши внутренние дела, проявил широту взглядов и способность к неортодоксальному мышлению.

Наиболее весомо прозвучала антиамериканская нота. До этого страницы газет и телеэкраны полнились полуразоблачениями и ядовитыми намеками в адрес Голодина. Кто-то прямо называл его русским Ющенкой, вашингтонским наймитом, оранжевым пугалом. После выступления голоса эти не умолкли, конечно, но простые избиратели были смущены. Многие засомневались в пользу Андрея Андреевича.

Эта предвыборная кампания все поставила с ног на голову. Кандидат Голодин вел себя так, словно его целью было опровергнуть сложившееся о нем за предыдущие политические годы мнение. Людей посвященных даже смешили его выкрутасы и демонстрации, но ведь большинство голосующих – не эксперты и политологи, они не живут в телевизоре, а время от времени в него поглядывают. И вот у них-то в головах извилистая линия поведения Андрея Андреевича создала страшную путаницу.

Хуже всего было Винглинскому. Он трясся от злости и страха – неизвестно, от чего больше.

– Он говорит, что дело развивается наихудшим образом. Будь рейтинг поменьше, никто не стал бы ему мстить, просто забыли бы. Будь рейтинг повыше, за ним можно было бы спрятаться как за стеной. А так…

Лайма серьезно, внимательно слушала Либаву. Заметила:

– Не важно, что он говорит тебе, важно, чтобы он был тихий публично.

Помощник олигарха отхлебнул абрикосового ликера.

– Будет тихий.

– Скандал с чистым топливом для него не страшный, если он будет нормальный публично.

Чем дольше продолжался разговор, тем Лайма менее «нормално» говорила по-русски.

В кармане у Либавы замурлыкало. Он поднес телефон к уху. Некоторое время слушал, потом переспросил:

– Куда? Меня там встретят? Лайма наконец принялась за сок.

– Это он?

– Да.

– Уезжаешь? Либава встал.

– И немедленно. Сережа ищет пути к спасению, но почему-то в какой-то малопонятной дыре.

На прощанье, уже на улице, Лайма, наклонившись к собеседнику, прошептала:

– Методы можно будет все. Даже самые.

И ушла. Любитель абрикотина смотрел ей вслед, немного выпятив нижнюю губу. Представлял себе «самые» методы. Потом начал усаживаться в машину.

«Дырой» Либава назвал «малую родину» майора Елагина на краю Лосиноостровского массива. Через полчаса стремительной гонки по не слишком загруженной Москве его «Мерседес» остановился перед покосившимися железными воротами. Вправо и влево от них шел глухой деревянный забор, а из-за забора доносился веселый колокольный звон.

– Жди здесь, – сказал Либава шоферу и вместе с охранником выбрался из теплого салона на перемешанный с грязью снег. – Пойдем помолимся, – добавил он и двинулся к воротам.

Из-под ворот на него зарычала замурзанная собачонка. Рядом с ее мордой тут же появилось еще штук шесть – тоже рычащих и оскаленных. Либава остановился, не зная, что делать. Не отступать же перед столь смехотворным препятствием! Но с другой стороны, и покусанным какой-нибудь блохастой тварью быть не хочется.

Заминка разрешилась легко: ворота отворились и появился какой-то мужчина в черном пальто. Собаки от его окрика бросились врассыпную. Мужчина посмотрел на Либаву, на его машину и сказал негромко:

– Вы, наверное, к нам.

– Сейчас разберемся, – ответил Либава, пропуская вперед охранника.

По дороге к цели пришлось миновать еще одни ворота из железной рваной сетки, строй трейлеров, непонятно чем и кем груженных, возле которых курила тройка подозрительных инородцев.

Церковь продолжала трезвонить.

Откуда-то сбоку вынеслась пара неоседланных лошадей, за ними бежали несколько девчонок лет пятнадцати. И те и другие щедро разбрызгивали грязный, мокрый снег – Либава еле успел подхватить полы плаща.

– Нам сюда, – сказал человек в пальто, подводя гостей к непонятному широкому строению из бруса: как будто несколько отдельных домов слепили вместе, отчего некоторые окна и двери вытянулись, а другие, наоборот, оквадратились.

– Вот эта дверь.

Либава вошел и оказался в «мастерской» майора. Там все было так же, как и в прошлый раз. Горела настольная лампа, на стуле у стола сидел Боков и переворачивал какие-то бумажки.

– Здравствуйте, – сказали одновременно и сидящий и вошедший. Охранник Либавы и человек в черном пальто тоже одновременно вышли вон.

Боков внимательно рассмотрел гостя, прежде чем спросить:

– Знаете, зачем вы сюда приехали?

– Думаю, вы мне все расскажете.

Боков улыбнулся, отчего прыщавое его лицо как бы начало переливаться.

– Правильно. Это его логово. Майора Елагина. Либава огляделся.

– Только самого майора я здесь не вижу.

– И мы его не видели, хотя и просидели в засаде три дня.

– Есть информация, что он в Москве? Боков опять улыбнулся.

– А где же ему быть? Здесь у него сын, вернее, он думает, что здесь. Только отсюда он может отправить свою подружку домой.

Либава медленно прошелся по помещению. Прочитал надписи на плакате. Тронул пальцем диск точильного камня. И сказал:

– Уже отправил.

– Это надежные сведения?

– Вполне.

Боков, против своего обыкновения, улыбаться не стал.

– Это хуже. Тогда он стал менее уловим.

– И то, что он прячется, доказывает: кассета у него. Боков неохотно кивнул.

– Насколько я понимаю, он должен был отдать ее вам? – спросил Либава.

Боков кивнул еще более неохотно.

– Только не надо спрашивать, почему не отдал. Он получил задание разобраться с так называемой «чистой силой», судя по всему, разобрался, но за деньгами не идет. Причин я не знаю, могу только догадываться. Либава внимательно поглядел на Бокова.

– Так он получил задание или заказ?

– Какое это имеет значение?

Ничего не ответив, Либава вышел на улицу. Там продолжалась своя жизнь. Лошади, священники, машины…

– Девочки, подойдите ко мне.

Те переглянулись и приблизились, ведя под уздцы своих каурых лошадок.

– У меня к вам дело. Важное. И денежное. Я ищу одного человека. Очень нужен. Вы его знаете. Заплачу хорошо. Надо только позвонить по этому телефону.

Либава протянул одной из девочек маленький изящный серебристый мобильник.

– Подарок. Вот по подарку и позвоните. Девочки мялись.

– У нас уже спрашивали. Мы не знаем. Не надо нам подарка, потому что мы не знаем. Никого не видели.

Стали пятиться, заставляя пятиться и лошадей. Либава отвернулся. На глаза ему попались азербайджанцы, курившие у своих фур.

– Не надо, – сказал у него за спиной Боков, – я с ними уже говорил. Только вчера приехали, завтра утром уезжают. В наши дела не полезут.

В кармане у Либавы опять замурлыкало. Когда он узнал, кто звонит, лицо его чуть-чуть перекосилось и моментально утратило свежесть.

– Да, Сергей Янович, я здесь. Нет, в засаде сидеть не собираюсь. Оставлю человека. Пока одного, потом подошлю в помощь еще парочку. Куда подъехать?

Спрятав телефон, Либава сказал Бокову:

– Значит так. То, что ты получил, – это ты уже получил. Остальное – за настоящую работу. Я имею в виду: кассета ни в коем случае не должна всплыть до конца выборов. Понял? Если найдешь раньше – бонус. Лично тебе.


Через час машина олигархова помощника въезжала на территорию загородного клуба «Землище». Новое место, экологически чистое, снег здесь даже об эту пору гладкий, свежий, будто его пылесосили. А день тем временем задумался о закате. Наметились едва заметные серо-синие тени меж елями. В аккуратных виллах, расставленных умной рукой архитектора по драгоценной заснеженной территории, загорелись световые водопады люстр.

Винглинский и Капустин задумчиво бродили вокруг мангала, попыхивающего жаром в тылу одного из домиков. Атмосферы веселья или хотя бы загула не чувствовалось. Дам вообще никаких не видать. Два охранника да два снегохода. Кто-то еще толчется в доме – горничные, постельничие?

– Ну? – хмуро спросил Винглинский своего помощника. Тот посмотрел на помощника кандидата в президенты и опустил голову.

– Все задействовано. Пока результатов нет. Олигарх взял с мангала шампур, понюхал мясо.

– То сырое, то горелое, вот так всегда. А главное, что и есть не хочется! Совсем! И давно!

Капустин осторожно взял под локоть.

– Погоди, Сережа…

– Завтра я уезжаю! Впрочем, почему завтра? Сегодня! И не сметь мне болтать про мою истерику и нервную систему. Она у меня по-настоящему испортится, когда за мной приедут.

Капустин обнял его за плечо и попытался отвести в сторону. Винглинский попытался вырваться.

– Зачем ты меня сюда привез? Что мы тут делаем? Я же уже сказал, есть не хочу, пить не хочу!

Капустил держал его крепко.

– Нам надо наконец поговорить, за этим мы сюда и приехали.

– В такую даль?

– Даль на то и даль, чтобы подальше от чужих ушей.

– Говори.

– Давай, Сережа, еще отойдем. Потому что информация, которую я тебе сообщу, предназначается только для тебя. Извини, Либава.

Тот поднял руки: конечно, конечно!

– Даю тебе слово, что после того, как ты меня выслушаешь, ты ехать раздумаешь.

Винглинский нехорошо захихикал:

– Глупый Кирюша, да что ты мне можешь такое сообщить…

– Пошли, пошли, пошли…

И они обнимающейся парой направились по белому девственному снегу в сторону от старательного, но бездарного мангала. Проходя мимо снегохода, Винглинский пнул его.

Либава двинулся в обратном направлении спиной вперед, не выпуская парочку из вида. Вошел в дом, спросил у горничной, где лестница на второй этаж. Быстро, невзирая на свои габариты, взлетел по ступеням. Нашел комнату, из которой отлично наблюдалась сцена дружеского разговора. Расстегнул косметичку Лаймы, вытащил оттуда черный квадратный прибор с серебристыми вытягивающимися антенками и двумя шкалами. Подергал антенки, покрутил верньеры на панели. Приоткрыл створку окна и направил прибор в сторону говорящих.

Глава сорок четвертая
Телефон и сеновал

г. Москва, Лосиный остров


Елагин видел, как приехал к его «мастерской» Боков, как прибыл и убыл Либава, как Боков и Либава разговаривали с девочками из конюшни, даже слышал отдельные слова. Кто такой этот розовощекий поросенок в шелковом костюме и дорогущем плаще, майор не знал. Но понял при внимательном наблюдении живых картин в совместном исполнении Бокова и Либавы, что высокопоставленный офицер государственной спецслужбы, пославший его, майора Елагина в город Калинов за тайной «чистой силы», – фигура, пожалуй, менее влиятельная и значительная, чем этот шикарно разодетый свин. Либава не был похож на офицера, даже на бывшего офицера – слишком перла из него сугубо гражданская вальяжность. Человек крупный, но не главный. Главные не разъезжают по сомнительным промзонам, хотя бы и в шелковых костюмах.

Вывод напрашивался сам собой: это помощник большого денежного мешка. А какой денежный мешок активно задействован в истории, в которой задействован также и он, бывший майор ФСО Александр Елагин? Сергей Янович Винглинский.

Но какова тогда роль в этой ситуации государственного спецофицера Бокова? Точно определить по результатам одного лишь внешнего наблюдения трудно. Однако сам тот факт, что эти люди связаны, говорит о многом. О многом неприятном для майора.

Елагин еще раз похвалил себя за то, что, проводив Джоан в аэропорт и дождавшись, когда она минует полосу таможенного контроля, он не рванул сразу домой, хотя ему невыносимо сильно хотелось видеть Игорька: профессиональная подозрительность превозмогла в нем отцовское чувство.

Рассказ о том, как они выбирались из Перловки на большие транспортные пути, ведущие в столицу, возможно, был бы даже и поучителен для некоторых, но в целом уже ни к чему. Сейчас все это казалось майору старым детским сновидением. Он полностью переключился на ситуацию: я в Москве, я под колпаком.

Надо было осмотреться, выждать в засаде.

Для того чтобы засада принесла наибольшую пользу, следовало выбрать для нее наиболее выгодную точку. Елагин сразу же сообразил, что полезнее всего будет укрыться где-нибудь у входа в свою берлогу и понаблюдать за теми, кто вздумает его проведать. Он тихо приехал на Лосиный остров, дождался, когда появятся девчонки, работающие в конюшне, и с их помощью пробрался на чердак этого пахучего заведения, где хранились запасы сена. Залег там. Юные хозяйки забросили ему наверх спальный мешок и пару одеял, так что он не холодал. И не голодал: колбасы и пару батонов прихватил сам. Девчонки, Шура и Вера, были в восторге от возможности помочь «дяде Саше». Он столько раз их выручал и так им нравился, что они готовы были для него в огонь и в воду. Он, в свою очередь, вполне им доверял. Иногда нет агента надежнее, чем юная вертихвостка четырнадцати лет, если к ней отнестись по-человечески.

Елагин видел попытку Либавы перевербовать его агенток и на секунду напрягся. Он боялся не того, что Шура и Вера его сдадут, а того, что опытный негодяй со свиным обликом расколет их каким-нибудь хитрым приемом, и они выдадут «дядю Сашу», сами того не подозревая.

Либава уехал, оставив человека. Потом прибыл еще один. Боков тоже оставил пару парней. Они слонялись по территории, всем мешая своим тупым вниманием – и лошадисткам, и священникам, и азербайджанским контрабандистам.

Параллельно с наблюдательной работой Елагин вел и телефонную. Постоянно набирал номер Джоан – по его расчетам, она вот-вот должна была приземлиться в Нью-Йорке. Они договорились, что сама она звонить не будет. Сегодня не будет. Только завтра, если он не позвонит сегодня. Вперемежку со звонками в Америку Елагин набирал номер своей квартиры в Марьино. И там тоже никто не отвечал. Звонить теще не хотелось. Но все же пришлось – слишком сильно хотелось услышать голос сына. Была надежда, что именно Игорь возьмет трубку, если он все еще у бабушки.

Не у бабушки.

Не дома.

Где?!

Ощущение какой-то большой неладности происходящего завелось под ложечкой – там, где обычно собирается аппетит. Случайно сделанное открытие, что Боков каким-то образом связан с Винглинским, только усиливало это ощущение.

Надо что-то предпринять. Но слишком сильной была опасность сделать неправильный ход. Ни Бокову, ни тем более Винглинскому он не нужен. Им нужна кассета. И Винглинскому, конечно, больше, чем Бокову. Тот просто собирается заработать на ней, для олигарха же эта запись может обернуться большой дырой в шкуре, если ее надлежащим образом обнародовать и информационно сопроводить. Очковтирательство с международными биржевыми последствиями. Странная диверсия, чуть не приведшая к гибели ученого, занимавшегося организацией аферы. Американский след в покушении и, следовательно, в деятельности банкира, который считается главным донором предвыборной президентской кампании одного из успешных кандидатов. И еще куча всего. Желающих раздуть этот костерок предостаточно. Олигарх не будет против, если кассета исчезнет – пусть даже вместе со слишком прытким майором. И Боков понимает, что лучше ему одному как добытчику кассеты торговаться с олигархом. Кстати, хочется спросить, что с нашими спецслужбами? Почему они допускают, чтобы их офицеры впутывались в такие истории? Можно, конечно, предположить, что увиденное майором – это эпизод операции «под прикрытием»: спецслужбы провоцируют олигарха на какие-то саморазоблачительные поступки. Но почему-то до конца в это не верится.

Майор снова и снова набирал номер за номером.

Пусто, пусто…

– Джоан? – Майор откатился от окошка и зарылся головой в сено.

– Да, милый.

– Ты приземлилась?

– Только что вышла из самолета.

– Тебя встречают?

– Еще не знаю.

– Ты помнишь, о чем мы договаривались?

– Очень хорошо помню. Все, я больше не могу говорить.

Джоан увидела у автомата с кока-колой фигуру дяди Фрэнка. Он заметил ее на секунду позже, когда она уже спрятала телефон. Так по крайней мере показалось Джоан. Аэропорт Кеннеди встречал дочь великого ученого Реникса крепкими объятиями старого друга дома.

Джоан, следуя указаниям майора, не кинулась на шею «дядюшке», как поступила бы, если б ей самой пришлось выстраивать линию поведения. В этом случае она бы притворилась, что там, в России, не произошло ничего необычного, вызвавшего у нее вопросы к отцову другу. Джоан осторожно улыбнулась и дала себя всего лишь приобнять, отечески потискать.

– Ты вернулась, – не вопросительно, но констатирующе сказал дядя Фрэнк.

– Откуда ты узнал, что я прилетаю? Грустная улыбка в ответ:

– Тебе же известно, в каком ведомстве я служу. Пойдем к машине.

Друг отца, конечно, почувствовал, что дочь друга приехала из дальних стран с какими-то особыми чувствами, ему пока неведомыми. Лучше на нее не налетать с толпой запланированных беззаботных вопросов о русской зиме, количестве медведей, встреченных на Красной площади, и тому подобном.

– Как слетала? – это когда уже сели на заднее сиденье.

– Вы наверняка знаете. Дядя Фрэнк не смутился.

– Кое-что знаю.

– Слетала я неудачно, но осталась довольна. У меня ничего не получилось из того, что я задумала, но получила я больше, чем изначально могла себе представить.

Друг отца кивнул:

– Этот русский может приехать, если хочешь.

– Очень хочу. В противном случае поеду к нему сама.

– Думаешь, это серьезно?

– Даже и не думаю. Уверена.

Спорить в таких случаях бесполезно. Дядя Фрэнк и не стал.

– Вы, наверное, еще захотите спросить, какое я имею отношение к взрыву в этом сибирском городе?

– Если захочешь – расскажешь.

– Захочу. Мой друг пытался мне помочь с моей затеей. Я хотела побольше разузнать о папином деле, о папиной работе…

– Я помню.

Джоан поправила волосы и в упор посмотрела на собеседника.

– Но к несчастью, которое там случилось, я не имею никакого отношения. Можете верить мне, можете не верить.

– Ты не возражаешь, если я попрошу тебя подробно описать все, что ты знаешь об этой истории и вообще всю свою эпопею в России?

Джоан опять поправила волосы и подумала, что это движение позволяет ей как бы подзарядиться уверенностью перед ответом.

– Нет, не возражаю. И у меня к вам просьба. Дядя хлопнул себя по коленям пухлыми ладонями:

– Только скажи.

– Я хочу, чтобы вы мне кое-что растолковали.

– Спрашивай.

– О Лайме.

– О Лайме? Кто это?

– Вы не знаете, дядя Фрэнк?

– Имя незнакомое.

– Это моя подруга, она ездила со мной в Россию, а потом меня бросила и исчезла.

Друг отца стал кивать: да-да, подруга, ты же ездила не одна. Так ее звали, говоришь, Лайма?

– Но почему я должен был о ней знать? Джоан еще раз поправила волосы.

– Мне показалось… Пусть она тоже вам напишет.

– Конечно, мы ее попросим.

– Но главное, вы ведь следили как-то за нашей поездкой и скорее всего интересовались происхождением моей спутницы.

Старина Фрэнк потрепал девушку по плечу:

– Не считай себя фигурой, равной госсекретарю.

– Но все-таки меня мучит один вопрос.

– Ну так наконец задай его!

Джоан отвернулась, как бы смущаясь и выбирая слова.

– Понимаете, я несколько раз… может, об этом нехорошо говорить… так вот, я несколько раз заставала ее за какими-то странными действиями.

– Объясни. Джоан помедлила.

– Она рылась в моем белье. Потом, она опекала меня, была добра и внимательна, избавила от всех хлопот, связанных с дорогой. Даже однажды дралась, когда мне угрожала опасность. И вдруг без всяких объяснений исчезла в тот момент, когда у меня наметились отношения с мужчиной.

– Что же тебе пришло в голову на сей счет?

Джоан задержала дыхание, а потом выпалила как страшную догадку:

– Она лесбиянка?

Старина Фрэнк вытер платком лоб. Его вполне устраивал такой вывод Джоан. Было бы сложнее общаться с девушкой, заподозри она, что Лайма – агент.

– Честное слово, не знаю. Но узнаю. Ради тебя узнаю.


Майор Елагин, естественно, не мог слышать этого разговора, и ему оставалось только надеяться, что Джоан пунктуально выполнит разработанный им план ее общения с американскими специальными службами. Целью плана было одно – они должны оставить мисс Реникс в покое, убедившись, что она не представляет для них ни опасности, ни интереса.

Сам он продолжал наблюдательное сидение на чердаке. День клонился, что называется, к закату. На территории промзоны зажглось несколько фонарей, так что пространство, доступное взгляду майора, было неплохо освещено, все перемещения людей, оставленных в засаде, он отлично видел. Это успокаивало, и майор уже склонялся к мысли провести здесь, на своем сенном посту, и предстоящую ночь. Единственное, что волновало, раздражало и даже немного пугало, – невозможность связаться с сыном. Ни Игоря, ни Тамары не было дома. «Давно пора бы ему вернуться из школы, а ей с работы. Может быть, куда-нибудь уехали?

Куда? Среди учебного года?»

В какой-то момент Елагин не выдержал и набрал номер тещи.

– Да? – услышал он ровный, уверенный, покровительственный голос.

– Здравствуйте, Мария Геннадьевна, – сказал майор как можно дружелюбнее и спокойнее.

Теща непритворно удивилась:

– Саша? Вы?

– Я.

– Вы в Москве?

– Это не важно. Когда будет надо, я окажусь в Москве, а сейчас хотел бы узнать, где Игорь? И Тамара? – Как он ни старался, вопрос прозвучал вызывающе. Ну и черт с ним, вернее, с ней. Никогда не мог сыграть роль идеального зятя.

– Вы знаете…

Елагина обдало изнутри холодом отвратительного предчувствия. Если уж эта каменная баба мнется, значит, должна сообщить какую-то ужасающую новость.

– Говорите же! Что случилось? Старая сволочь вздохнула:

– Я думала, вы в курсе.

– Я не в курсе, говорите! Старая сволочь покашляла.

– Они не в Москве.

– А где?!

– В Америке.

– В какой еще Америке?! Зачем, в Америке?! Кто ее послал?

В голосе собеседницы появился вызов:

– Ее никто не посылал. Она сама. Она давно собиралась.

– Что значит собиралась, она ничего мне не говорила, даже не намекала.

– Она собиралась сказать, но не могла выбрать времени для разговора. А потом вы уехали, Саша. Резко уехали.

Елагин перевернулся на спину, скрипя зубами. Такого удара он не ожидал. Кажется, все предусмотрел, обо всем подумал, со всех сторон подстраховался, а несчастье въезжает прямо через главные ворота с издевательской улыбочкой.

– Тамара мне уже звонила. Они неплохо устроились.

– Чем она там будет заниматься? Она же ничего, абсолютно ничего не умеет! Она же…

– Зачем вы так? Она работает, вернее, подыскивает работу. Ей надо освоиться. Может быть, она будет бэбиситер. Есть и другие вакансии. Напрасно вы, Саша.

– Она моя жена, и я не разрешал ей уезжать! – чуть было не заорал, спохватившись в последний момент, майор.

Теща заговорила тоном оскорбленной невинности:

– Вы так говорите, будто она ваша собственность.

– Она мать моего ребенка. Моего! И его, Игоря, я никуда не отпускал!

– Извините, но я не могу больше продолжать этот разговор. Ваш тон…

– Да я… – Договорить не пришлось, теща положила трубку. Несколько минут Елагин лежал на спине, давя эмоции. Ярость и панику. Подавил не до конца, но достаточно для того, чтобы начать хоть как-то размышлять. То, что выкинула Тамара, ей самой придумать было не под силу. Тем более осуществить.

Кто-то помог!

Кто?!

Елагин перевернулся на живот, вспомнив о необходимости вести наблюдение за территорией. И сделал это вовремя: в наблюдаемой им картине начали происходить изменения.

Во-первых, снова приехал Боков и засел в «мастерской».

Зачем? Почему? – об этом Елагину не размышлялось. Скорее всего – очередной обыск в надежде найти какие-то следы или самого майора, или пресловутой кассеты. Он все еще не мог прийти в себя от новости, сообщенной тещей. В голове была каша, никакого разумного плана действий не прорисовывалось. При этом нарастало стремление что-то делать. Но он окорачивал себя, пытаясь рассудить логически, выгодно или невыгодно ему сейчас обнаружить себя. Тщетно.

Он был уверен, что в деле Тамары офицер Боков как-то замешан. «Но не обратишься же к нему с прямым вопросом!

А может, взять так прямо да и позвонить?

Ничего эта прыщавая скотина не скажет.

Так, стоп.

Опять что-то происходит».

Шура и Вера зашли попрощаться. Шепотом.

– До завтра, дядя Саша. Лежите тихо, а то лошадки у нас пугливые.

– До завтра. А если мне понадобится срочно уйти?

– Маленькая дверь там, в углу, запирается только изнутри на щеколду.

Они вышли, навесили замок на главную дверь, через которую выпускали своих подкованных красавцев, и направились вон с территории. Двое ребят, томившихся в тени навеса у берлоги майора, двинулись за ними. Подождали, пока они выйдут за ворота, и поспешили следом, сплевывая окурки.

Однако. Сразу два хвоста. Решили посмотреть, куда отправятся Шура и Вера. Зачем? Он не успел еще спросить себя, как уже явился ответ. Боков уверен, что между майором и девчонками существует какая-то связь. Вычислил, собака, по их поведению во время утреннего разговора. У него что, встроенный в башку детектор лжи?

Вычислил, да только не все. Думает, Шура и Вера шпионят на территории по поручению дяди Саши и сейчас отправились с докладом о проделанной работе. Ему и в голову не может прийти, что майор находится где-то рядом, всего в двух шагах, а кроме того, в его обыкновение не входит использовать в своих опасных делах детский труд.

Решение о том, что делать дальше, созрело сразу. Но сначала – один звонок.

– Здравствуй, сука!

– Ну наконец-то. Слушай, Санек, нам надо поговорить, – обрадовался Боков.

– Это ты? Я имею в виду, это ты отправил Тамару с сыном?

– Исключительно по ее просьбе. Не надо на меня навешивать того, в чем я не виноват. Она давно думала от тебя слинять. Тебе это неприятно слышать, но это правда.

Майор скрипнул зубами:

– Зачем ты полез ей помогать?!

Ничуть не смутившийся подполковник принялся бодро объяснять:

– Лучше я, чем кто-нибудь. Лучше под контролем, чем кое-как. Правда же? Так по крайней мере точно известно, где она и что с ней и твоим сыном. Но не это сейчас главное. Я думаю…

Елагин перебил его:

– Нет, сейчас главное это.

Боков перестал разыгрывать бодрячка и спросил нормальным, можно даже сказать, усталым голосом.

– Чего ты хочешь?

– Поговорить с Игорем и убедиться, что все в порядке. В «мастерской» задумались.

– Я не буду вести никаких переговоров, пока не поговорю с сыном.

Боков вздыхал, взвешивая обстоятельства этого расклада.

– Ладно, записывай телефон.

– Я запомню.

Елагину наконец стало везти. Трубку на той стороне океана взял именно Игорь.

– Папа? Ты где? Ты приехал? Ты придешь? Мама еще спит.

Майору было трудно говорить, да и не очень-то требовалось в данной ситуации. Игорь тараторил сам. Рассказал, что живут они в Нью-Джерси, что он ходил «на Гудзон» уже много раз, что мама «часто спит», но у них все хорошо. Он уже познакомился здесь с ребятами, но в школу пока не ходит, это надо еще устраивать. Но скоро будет ходить. Вообще-то здесь неплохо, но как-то не так.

– Ты скоро приедешь?

– Обязательно. Постараюсь поскорее. Я… Проснувшаяся, видимо, жена вырвала трубку у сына:

– Ты?!

– А ты надеялась, что я тебя не найду?

– Кто тебе дал этот телефон?

– А ты как думаешь?

– Скотина!

Трудно было сказать, к кому именно относилось это определение. Майор и не стал выяснять – он уже набирал другой номер.

– Теперь, Боков, мы можем поговорить.

– Ты просто не все знаешь. Сейчас я тебе попытаюсь объяснить. Слушай внимательно и не перебивай.

– Погоди, офицер. Мы поступим по-другому.

– В чем дело? По какому другому?

– Тебе понравится.

Елагин стремительно спустился с чердака вниз, проскользнул мимо шарахнувшихся в темноте за дверьми денников лошадей и тихонько отодвинул щеколду. Выскользнул в темный карман двора. Его видно не было, а он отлично различал черные силуэты на фоне стены своей берлоги. Двигался майор быстро, бесшумно, по ходу разминая кисти рук, так что, оказавшись поблизости от первого засадного парня, он был вполне наготове.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации