Текст книги "Русы от Волги до Дуная"

Лишним аргументом в пользу изложенного предположения может служить тот факт, что нижнедонской (зливкинский) вариант салтовской культуры, включая поселения в районе Саркела, как и самый Саркел, просуществовал несколько дольше салтовской культуры в собственном значении этого термина. Он прекратил свое существование только с крушением Хазарского царства при Святославе. К сожалению, хронология соответствующих археологических материалов еще недостаточно разработана, и поэтому точное определение времени его гибели остается делом будущего.

В.А. Мошин относит царствование Вениамина ко второй половине IX в., после 860 г., которым он датирует появление печенегов. Однако, как мы видели, печенеги появляются в Причерноморских степях только в конце IX в. Поэтому и организованное Византией нападение их на хазар совместно с гузами и асиями – асами – надлежит относить к началу X в., как мы увидим ниже, ко времени около 913/14 г., а значит, и царствование Вениамина помещать около этой даты»²²⁷. Однако целый ряд деталей этой интерпретации вызывает серьезные сомнения. Во-первых, правитель асов в тексте называется царем и текст «Кембриджского анонима» не дает оснований предполагать, что его царство было частью Хазарского каганата. Титул тархана асов в Хазарии вполне мог относиться к наемникам из донских или кавказских аланов либо аланским племенем, перекочевавшим на территории собственно каганата. Во-вторых, согласно «Кембриджскому анониму» разгром противников Хазарии осуществил царь кавказских аланов. Представляется маловероятным, чтобы именно он осуществил поголовное истребление живших на Дону своих соплеменников. В-третьих, никакие другие данные не подтверждают распространение иудаизма среди аланов. В-четвертых, исходя из текста «анонима» следует, что в войне участвовали непосредственно сами византийцы, что не подтверждается другими источниками. В-пятных, вся датировка М.И. Артамонова основывается на упоминании Пайнила и, что весьма немаловажно, на весьма поздней предложенной им датировке появления печенегов в Причерноморских степях. Самым первым упоминанием о них в данном регионе он считает 895 г., когда болгары в союзе с печенегами разгромили венгров и вынудили их перекочевать на Дунай²²⁸. Однако Никоновская летопись сообщает о победе Аскольда и Дира над печенегами в 867 г. Чтобы сохранить свою позднюю датировку, М.И. Артамонов без каких-либо оснований предположил, что в данной летописной статье речь могла идти о победе русов над мадьярами, а не над печенегами²²⁹. Нечего и говорить, что подобное изменение летописного текста полностью произвольно и не подтверждается никакими фактами. Однако, если в западной части Причерноморья печенеги появились в 60-х годах IX в., вполне возможно, что в восточной его части эти кочевники появились в середине этого столетия. Таким образом, именно к этому периоду можно отнести описанную «Кембриджским анонимом» войну хазар со своими соседями, имевшую своим следствием уничтожение салтовской культуры. В-шестых, едва ли носители салтовской культуры решились бы на выступление против Хазарии, если бы в тылу у них на границе со славянами находилась цепь хазарских крепостей. Следовательно, война хазар с салтовцами, как это следует из этого документа, должна была состояться до строительства этих крепостей византийцами.

Интересные данные принесло археологическое изучение Правобережной крепости в районе станицы Цимлянская, контролировавшей переправу через Дон. М.И. Артамонов относит это поселение к нижнедонскому варианту салтовской культуры. Крепость была захвачена каким-то врагом, перебившим ее обитателей и сжегшим укрепление. На основании найденных там монет, самая поздняя из которых датируется 809–813 гг., он датировал разгром крепости первой третью, если не четвертью IX в., предположив, что это является результатом гражданской войны в каганате, упомянутой Константином Багрянородным. Считать это разрушение результатом набега мадьяр он не стал, поскольку неподалеку от крепости осталось нетронутым поселение, время возникновения которого, как он признается, точно определить не удается, и, следовательно, предположение о его одновременном существовании с крепостью остается не более чем гипотезой²³⁰. Впоследствии исследователи фиксировали разрушение и других укрепленных поселений в Подонье. Так, например, В.К. Михеев отмечает: «Важным памятником в группе городищ с деревянными стенами являются Маяки. Оно возникло как открытое селище тюрко-болгар, пришедших из Приазовья. В дальнейшем произошло оформление основных частей поселения: городища, двух селищ и могильника. В первой трети IX в. поселение было разрушено в результате военного нападения. На это указывают погребения воинов-всадников, захороненных по обряду кремации. По-видимому, военное нападение на поселение было связано с гражданской войной в Хазарии, когда хазарский каган использовал союзников против тюрко-болгар»²³¹. По поводу союзников, которых использовал каган для войны в этом регионе, этот же исследователь высказал следующее предположение: «Такие памятники салтово-маяцкой культуры, как Сухогомольшанский и подобные ему могильники с обрядом трупосожжения, отражают присутствие в хазарских землях населения, генетически не связанного с аланами и праболгарами. Возможно, это были тюрко-угорские орды, кочевавшие в степях Восточной Европы и постепенно там оседавших. Их основу составляли “угры белии”, упоминаемые в древнерусской летописи»²³².

М.И. Артамонов объясняет разрушения гражданской войной в Хазарии, о которой упоминает Константин Багрянородный: «Да будет известно, что так называемые кавары произошли из рода хазар. Случилось так, что вспыхнуло у них восстание против своей власти, и, когда разгорелась междоусобная война, эта прежняя власть их (все-таки) одержала победу. Одни из них были перебиты, другие, бежав, пришли и поселились вместе с турками в земле пачинакитов, сдружились друг с другом и стали называться каварами»²³³. В западных источниках кавары упоминаются под 881 г., но когда они восстали и присоединились к венграм, остается неизвестным. По поводу междоусобицы в Хазарии высказывались различные мнения и гипотетически она датировалась периодом с 799 по 843 г., однако на сегодняшний день наиболее обоснованной считается дата около 850 г.²³⁴ Если это так, то археологически фиксируемый разгром Правобережной крепости первой половины IX в. не связан с гражданской войной, а ее возникновение в середине столетия объясняет относительную легкость утверждения Аскольда и Дира в земле полян, до этого плативших дань хазарам. Археологические материалы также указывают на середину столетия: «Факт прекращения существования салтовских кремаций в бассейне Северского Донца, биритуального могильника Красная Горка к середине IX в., как верно подметил А.В. Комар, согласуется со временем восстания против центральной власти в Хазарском каганате (799–843)»²³⁵. Впрочем, свои рассуждения о гражданской войне в Хазарии, в ходе которой была разрушена Правобережная Цимлянская крепость, М.И. Артамонов завершает показательной констатацией, которая может быть применена ко многим его построениям: «Конечно, все это только предположения, степень вероятности которых определяется лишь отсутствием каких-либо других данных…»²³⁶

Однако в труде Константина Багрянородного содержатся и другие ценные сведения по ранней истории венгров в Восточной Европе, которых он называет турками: «(Знай), что народ турок имел древнее поселение близ Хазарии, в местности, называвшейся Леведия – по прозвищу их первого воеводы. Этот воевода прозывался личным именем Леведия, а по названию достоинства его именовали воеводой, как и прочих после него. Итак, в этой местности, уже названной Леведией, течет река Хидмас, которая именуется также Хингулус (в качестве возможных идентификаций называется Волга, Дон, Кубань, Северский Донец, Днепр, Днестр. – М.С.)… Турок было семь родов, но архонта над собой, своего или чужого, они никогда не имели; были же у них некие воеводы, из которых первым являлся названный Леведия. Они жили с хазарам в течение трех лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах. Хаган, архонт Хазарии, благодаря мужеству турок и их воинской помощи, дал в жены первому воеводе турок, называемому Леведией, благородную хазарку из-за славы о его доблести и знаменитости его рода, чтобы она родила от него. Но этот Леведия по неведомой случайности не прижил детей с той хазаркой. Пачинакиты (печенеги. – М.С.)… двинувшись на хазар войною и будучи побеждены, были вынуждены покинуть собственную землю и населить землю турок. Когда же между турками (венграми. – М.С.) и пачинакитами… состоялось сражение, войско турок было разбито и разделилось на две части. Одна часть поселилась к востоку… а вторая часть поселилась в западном краю вместе с их воеводой и вождем Леведией, в местах, именуемых Ателкузу, в которых ныне проживает народ пачинакитов. Через некоторое время упомянутый хаган, архонт Хазарии, сообщил туркам, чтобы они послали к нему Леведию, первого своего воеводу. Посему Леведия, явившись к хагану Хазарии, спросил о причине, ради которой хаган отправил посольство, (требующее) чтобы Леведия пришел к нему. Хаган сказал ему: “Мы позвали тебя ради того, чтобы избрать тебя, поскольку ты благороден, разумен, известен мужеством и первый среди турок, архонтом твоего народа и чтобы ты повиновался слову и велению нашему”. Отвечая хагану, тот произнес: “Твое отношение ко мне и твой выбор я высоко чту и изъявляю тебе подобающую благодарность, но поскольку я не способен к такой власти, то не могу повиноваться. Есть, впрочем, иной, помимо меня, воевода, называемый Алмуц и имеющий сына по имени Арпад. Лучше, чтобы один из них, либо этот Алмуц, либо его сын Арпад, стал архонтом и повиновался слову вашему”. Итак, довольный такой речью, упомянутый хаган дал Леведии своих людей и послал их к туркам. Когда они беседовали об этом с турками, то турки предпочли, чтобы архонтом скорее оказался Арпад, чем его отец Алмуц, как более достойный, более желанный из-за его разума, рассудительности и мужества и способный к такой власти. Его-то они и сделали архонтом, по обычаю “закану” хазар подняв его на щите. До этого Арпада турки никогда не имели другого архонта, и с тех пор до сего дня они выдвигают архонта Туркии из этого рода. Через некоторое время пачинакиты, напав на турок, изгнали их вместе с их архонтом Арпадом. Поэтому турки, блуждая в поисках земли для поселения, прогнали обитателей Великой Моравии и поселились на земле, где и живут теперь турки по сей день»²³⁷. Пребывание венгров в Леведии ученые условно датируют 700–750 гг., а события с участием Леведии, Алмуца и Арпада – последней четвертью IX в. Брак Левадии с хазаркой предположительно датируется между 840 и 880 гг., что особенно примечательно в свете того, что под 839 г. «Бертинские анналы» сообщают о посольстве кагана народа рос в Византию. Сопоставление этих событий показывает, что хазары не только пытались обезопасить свои владения с помощью возведения выписанными из Византии строителями крепостей на своих рубежах, но и с помощью почетного брака стремились как можно теснее привязать к себе венгров, являвшихся на тот момент их главными союзниками. Следует отметить, что и сам М.И. Артамонов считал, что венгры появились в Причерноморье до строительства византийцами Саркела: «…никаких сведений о мадьярах-венграх в Причерноморье ранее IX в. нет. По всей вероятности, они появились лет на десять раньше основания Саркела…»²³⁸

Ателкуза или Этелькёз по-венгерски означает «Междуречье» и опять-таки предположительно локализуется между Днепром и Сиретом. Арпад – личность историческая, упоминаемая как в венгерских, так и в византийских хрониках. Интересно и заимствование хазарами славянского слова «закон», равно как и слова «воевода». Приблизительное время вытеснения печенегами венгров можно установить, сравнивая между собой различные письменные источники: если в 20—40-х гг. IX в. Масуди упоминает о войне печенегов с огузами и кимаками за Приаральские пастбища, то в 867 г. Никоновская летопись отмечает победу над этими кочевниками Аскольда и Дира, что, скорее всего, говорит о присутствии печенегов к западу от Дона к данному периоду. В силу этого наиболее вероятным временем миграции венгров на запад является середина IX в.

Восточные источники локализуют это племя на берегах Черного моря: «У них много земель… граница страны их простирается до Румского моря; там – две реки, обе вливаются в это море, одна из этих двух рек больше, чем Джейхун; жители – мадьяры между этих двух рек, имя этих двух рек – Руна и Атил». В качестве одной из рек, между которыми обитали мадьяры, большинство мусульманских авторов называют Итиль-Волгу, что касается другой, то у одних это Дунай, у других В. фа или Т. н (Дон). «Худуд ал-алам» вносит такое уточнение по поводу обитания венгров: «Зимою они находятся на берегу реки, которая между ними и русами; пища их – рыба, ею они поддерживают жизнь»²³⁹. О занятиях венгров рыболовством сообщают и другие источники: «С наступлением зимнего времени кто из них к какой реке ближе, к той реке прикочевывает и остается там в продолжении зимы, занимаясь рыболовством» (Ибн Русте), «они занимаются рыболовством и этим живут» (Гардизи)²⁴⁰. Гардизи сообщает такие сведения о боевой мощи этих кочевников: «Эти мадьяры – тюркское племя. Их начальник выступает в поход с 20 000 всадников, этого начальника зовут Кенде»²⁴¹. Весьма интересно сообщение Ибн Русте о том, что в прежние времена хазары окапывались рвами, опасаясь мадьяр и других соседних народов. Согласно «Анонимной записке», численность самого хазарского войска оценивалось в 10 000 хорошо вооруженных всадников. Впрочем, во время войн с арабами в первой половине VIII в. хазары неоднократно собирали армию в 40 000 человек, а один раз источники сообщают о стотысячном войске²⁴². По поводу взаимоотношений этих кочевников со своими соседями Ибн Русте пишет: «Мадьяры господствуют над всеми соседними славянами, налагают на них тяжелые оброки и обращаются с ними как с военнопленными… Воюя славян и добывши от них пленников, отводят они этих пленников берегом моря к одной из пристаней Румской земли, который зовется Карх… А как дойдут мадьяры с пленными своими до Карха, греки выходят к ним навстречу. Мадьяры заводят торг с ними, отдают пленников своих и взамен получают греческую парчу, пестрые шерстяные ковры и другие греческие товары». Карх – это Керчь²⁴³, и это показывает, что своих славянских пленников венгры продавали во время своего пребывания в Причерноморских степях, а не после переселения в Паннонию. Однако уже у Гардизи в качестве венгерских пленников фигурируют уже не только славяне, но и русы: «Все они производят набеги на славян, постоянно налагают на славян оброки… Они производят набеги на славян и русов, уводят оттуда пленных, привозят их в Рум и продают…» То же самое пишет и Марвази: «Они господствуют над теми, с кем они соседят из славян и русов, захватывают пленников, отводят их в Рум и продают там». Это же констатирует и Хаджжи Халифа: «Они (мадьяры. – М.С.) находятся в постоянной войне со славянами и русами, бывают по большей части победителями; они отводят пленных в Рум и продают»²⁴⁴. П.П. Толочко предположил, что венгры выполняли для хазар роль сборщиков оброка со славянских племен. По всей видимости, именно в этот период византийцы и могли познакомиться с рабами из числа русов, что впоследствии и дало повод Фотию характеризовать русов как народ рабский.

Общую картину дополняет древнейшая венгерская хроника XII в. «Деяния венгров», автор которой использовал какие-то более ранние, не дошедшие до нас сочинения. В ней описывается путь их предков со своей прародины в Великой Венгрии в междуречье Камы и Волги через будущую территорию Владимиро-Суздальского княжества в «область русов». «Деяния» сообщают: «Много дней шли они через пустынные края, переправились через реку Этиль, сидя на бурдюках… И не питались они плодами трудов человеческих, как этой было у них принято, а утоляли голод мясом и рыбой, пока не вошли в землю Руси (in Rusciam), которую называют Суздаль. <…> Двигаясь таким образом, вождь Альмош со своими (спутниками) вступил в землю Руси, называемую Суздаль. О Руси (De Rutenia). После этого достигли области русов (ad partes Rutenia) и, не встретив какого-либо сопротивления, прошли до самого города Киева. А когда проходили через город Киев, переплывая (на паромах) реку Днепр, то захотели подчинить себе королевство русов. Узнав об этом, вожди русов сильно перепугались, ибо они услышали, что вождь Альмош… происходит из рода короля Аттилы, которому их предки платили ежегодную дань. Однако киевский князь собрал всех своих вельмож, и, посоветовавшись, они решили начать битву с вождем Альмошем, желая лучше умереть в бою, нежели потерять свое королевство и помимо своей воли подчиниться вождю Альмошу. Тот же киевский князь, отправив своих послов, призвал на помощь семь куманских вождей, своих самых верных друзей. Тогда эти семь вождей… собрав немалое число всадников, выступили против вождя Альмоша, двигаясь быстрой рысью, ради дружбы с киевским князем. И киевский князь со своим войском выступил им навстречу, а (затем) усилившись благодаря помощи половцев, он начал двигаться с огромным числом воинов против вождя Альмоша. <…> Тотчас зазвучали боевые трубы с обеих сторон, смешались (в бою) оба войска, начав ожесточенное сражение друг с другом. И было убито очень много русов и половцев. <…> Вождь Альмош и его воины, одержав победу, подчинили себе земли русов и, забрав их имения, на вторую неделю пошли на приступ Киева». Видя мужество венгров, штурмовавших стены, русы запросили мира, но оговорили в качестве его условия, чтобы венгры не изгоняли их с тех мест, которые они занимают. Посовещавшись, вожди венгров потребовали, чтобы князья русов отдали своих сыновей в качестве заложников, уплатили бы ежегодный налог в 10 000 марок и предоставили бы продовольствие и одежду. На этих условиях мир был заключен и «тогда князья русов, т. е. (князья) киевские и суздальские» отдали своих сыновей Альмошу в качестве заложников и выплатили ему дань, а венгры отправились в Паннонию. Семь половецких вождей присоединились к венграм. «Подобным образом многие из русов присоединились к вождю Альмошу и пришли с ним в Паннонию. Их потомство до сегодняшнего дня проживает в различных местах Венгрии». Вслед за этим покорность венграм изъявляют волынский и галицкий князья, причем последний «приказал, чтобы впереди (венгров) пошли две тысячи лучников и три тысячи крестьян, которые должны были расчистить путь через лес…»²⁴⁵. К числу венгерских захоронений относится погребения из села Воробьева на Воронежщине, села Твердохлебы на Полтавщине, села Волошенское на берегу Днепра. Ряд поселений кочевников в Приазовье и низовьях Дона С.А. Плетнева связала с болгарами, однако П.П. Толочко на основании того, что там были обнаружены котлы с внутренними ушками, характерные для венгерской материальной культуры, соотнес их с венграми²⁴⁶.

Исследователи текста «Деяний» установили, что он вместе с некоторыми другими венгерскими хрониками восходит к несохранившемуся протографу середины или конца XI в. Также использовавший его Симон Кезаи так описывает маршрут своих предков на запад: «Прошли земли печенегов и белых кунов-половцев. Затем вступили в Суздаль, Русь и земли черных кунов и, наконец, благополучно, (хотя) и против воли упомянутых народов, достигли реки Тиссы»²⁴⁷. Признавая, что Суздальская земля вышла из-под власти киевских князей только в 30-х гг. XII в., В.П. Шушарин полагал, что это результат экономического развития этой области, о которой хорошо знали в Киеве. Поскольку венгерские авторы неоднократно упоминают Русь вместе с землей Суздальской, исследователь предположил, что они имели в виду «Русскую землю» в узком смысле слова. Он отмечает: «Возможно, применение автором протографа второй половины XI в. термина “Русская земля” для обозначения одной лишь Киевской области служит аргументом в пользу древности использованной им традиции. Более поздние венгерские памятники упоминают Русскую землю лишь в широком смысле»²⁴⁸. Ученые определили, что при составлении рассказа о движении венгров через Русь автором протографа использовались фамильные предания королевского дома Арпадов, и на основании всестороннего исследования как этого источника, так и независимых от него сведений сделали вывод о достоверности сообщаемых этим памятником сведений. Так, погребение венгра-кочевника было обнаружено близ города Галича, а в долине реки Латорица за Карпатами известно 12 мадьярских погребений. О достоверности изложенных в протографе преданий говорит и тот факт, что еще в первой половине XIII в. монах Юлиан совершил два путешествия из Венгрии в страну венгров-язычников на Каме. О существовании на востоке прародины венгров он узнал из «писаний древних», «Истории венгров». Этим источником, по мнению специалистов, мог быть только протограф XI в., который дал путешественнику определенные ориентиры для отыскания цели своего странствия. «Пользуясь при первой поездке протографом, где имелось указание на Суздальсую землю как на территорию, через которые прошли венгерские племена, Юлиан и смог найти родину венгров. Описание обратного пути доминиканца из первого путешествия подтверждает, что Суздальская земля находилась по соседству с областью венгров-язычников: через суздальскую землю шел от них наиболее короткий путь на запад. <…> Итак, нет оснований отвергать сообщение протографа второй половины XI в. о прохождении венгров-кочевников через Суздальскую землю по пути в Паннонию»²⁴⁹. Показательно и воспоминание «Деяний» о том, что до прихода на Русь венгры «утоляли голод мясом и рыбой», что подтверждается указанием восточных источников на рыболовство у этих кочевников.

Персидский автор «Границ мира» так описывал положение страны печенегов: «Восток их страны граничит с гузами, на юг от них буртасы и барадасы, на запад от них мадяры и рус, на севере от них река Рут»²⁵⁰. Поскольку южными соседями их названо волжское племя буртасов, а восточными гузы, которые впоследствии нанесли им поражение и вынудили перекочевать на запад, указаны от них на востоке, данное описание относится ко времени, когда печенеги еще не заняли Причерноморские степи. Показательно, что в данном случае из западными соседями называются мадьяры и русы. Интересно, что у Бакри местоположение печенегов определено следующим образом: «От них на север страна Джифджадж, произносимая как Кипчак, на юг – страна хазар, на восток – страна гузов, на запад – страна славян». Гардизи по этому поводу писал: «С каждой стороны к ним (печенегам. – М.С.) примыкает какой-нибудь народ; с востока – кипчаки, с юго-запада – хазары, с запада – славяне; все эти народы производят нашествия, нападают на печенегов, уводят их в плен и продают (в рабство)». Также локализует их положение и Шукрулла: «Северный край их – земля кипчаков, западный край их – область хазар и славян»²⁵¹. Итак, мы видим, что там, где один восточный источник упоминает венгров и русов как западных соседей печенегов, другие называют хазар и славян. Понять причину такой замены не составляет труда: венгры подчинялись хазарам, а русов некоторые восточные авторы отождествляли со славянами.

Теперь, когда мы познакомились с основными письменными и археологическими данными по истории региона в интересующий нас период, можно приступить к рассмотрению имеющихся версий по поводу географического расположения и этнической принадлежности Русского каганата. Что касается первого вопроса, то данное государственное образование пытались локализовать от Приазовья до Скандинавии. Однако с учетом того, что Крым иногда именовался Хазарией даже в XI–XVI вв.²⁵², едва ли альтернативный центр власти мог сформироваться в непосредственной близости от Хазарского каганата. Что касается Скандинавии и Приладожья, то эти территории были слишком удалены от Хазарии, чтобы их правители могли оспаривать у ее правителя верховенство в регионе и не настолько подвержены ее влиянию, чтобы заимствовать титул кагана. Выше уже приводились данные «Баварского географа», помещавшего Русь где-то по соседству с хазарами и уличами.

Что же касается этнической принадлежности Русского каганате, то на этот счет существуют три гипотезы: норманистская, иранская и славянская. Первая основывается практически только на сообщении «Бертинских анналов». Выше уже было показано, что попытки привлечь в качестве дополнительных письменных источников, подтверждающих скандинавское происхождение русов, «Венецианскую хронику» или письмо Людовика II не оправданы. Если обратиться к археологическому материалу юга Руси, то здесь для норманистов картина складывается совсем безрадостная. Как была вынуждена признать даже активная сторонница скандинавского происхождения варягов Е.А. Мельникова, «на протяжении всего IX в. в Среднем Поднепровье почти не обнаруживается скандинавских древностей и не найдены следы поселений, ориентированных на обслуживание Днепровского пути»²⁵³. Специально анализировавший археологические источники этого региона А.В. Комар также отмечает: «Трансформации полянского Поднепровья середины IX в., впрочем, “скандинавского следа” пока не обнаруживают»²⁵⁴. П.В. Кузенков в своем исследовании отметил причину отрицательного отношения ряда норманистов к данным ПВЛ: «Скептическое отношение к Поднепровской “руси Аскольда и Дира” прежде всего обусловливается отсутствием в этом районе скандинавских археологических комплексов IX в.»²⁵⁵ Если подобное положение констатируется применительно к событиям 860 г., то еще меньше археологических оснований имеется у норманистам применительно к первой половине этого столетия, что во многом и обуславливает их попытки локализовать Русский каганат гораздо севернее.

Однозначно свидетельствуют против норманистской версии и данные антропологии. В этом отношении более чем показательны результаты исследования краниологического материала из Киевского некрополя: «Ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева. Таким образом, следует признать, что в составе дружины киевского князя норманнов было чрезвычайно мало, коль скоро никаких следов их в антропологическом облике населения города не обнаружено. Что касается сельского населения Киевской Руси, то оно также не показывает черт связи со скандинавами, относясь к тому же антропологическому типу, что и городское»²⁵⁶. При анализе ранних письменных источников с лингвистической точки зрения А.В. Назаренко, сам считающий русов скандинавами, был вынужден контатировать, «что уже в середине – второй половине IX в. и в Баварском Подунавье, и при общении с арабами и греками русь по каким-то причинам не просто предпочитала изъясняться по-славянски (выговаривая skotъ, а не skattr), но и пользовалась славяноязычным самоназванием. Перед нами, безусловно, фундаментальный факт»²⁵⁷. Непонятными данные причины представляются лишь норманистам; если же исходить из славянской принадлежности русов, на что указывает большинство источников, то данный факт оказывается вполне естественным.

Точно так же едва ли можно согласиться и с предположением об ираноязычной принадлежности Русского каганата. Еще в XIX в. Д.И. Иловайский пытался отождествить русов и ираноязычное племя роксолан, однако так и не смог этого доказать. В ХХ в. украинский археолог Д.Т. Березовец попытался соотнести описание русов в мусульманских источниках с аланским вариантом салтово-маяцкой культуры. В нарисованной им картине русы оказывались подчиненными хазарскому хакану сборщиками дани со славянских племен²⁵⁸. Поддержки у специалистов данное построение не нашло. В последнее время главным представителем мнения об ираноязычности Русского каганата, отождествляемого ею с территорией салтовской культуры, является Е.С. Галкина. Отдавая должное ее вкладу в критику хазарофильских представлений, следует отметить ряд фактов, которые говорят против предлагаемого ею отождествления русов с салтовцами. Во-первых, восточные авторы, в том числе и те, которые писали о кагане русов, одновременно упоминают в своих сочинениях и аланов, и русов, т. е. воспринимают их как два разных народа. Так, например, автор «Худуд ал-Алам» знает интересующий нас титул правителя наших предков («Царя их зовут хакан русов»²⁵⁹), но при этом в описании географических реалий упоминает одновременно и аланов, и русов: «И вот она (горная цепь) поворачивает к западу и идет между сарирами и хазарами до начала пределов аланов, затем идет прямо к северу до конца (пределов) хазар, затем она пересекает область хазарских печенегов и отделяет внутренних болгар от русов…»²⁶⁰ Точно так же упоминает и хакана русов и аланов Ибн Русте. Другие мусульманские географы, не упоминающие о Русском каганате, также описывают русов и аланов как два различных народа. Выдающийся хорезмский ученый ал-Бируни (973—1048) в своем сочинении относил страну аланов и асов к шестому климату, а земли русов и славян – к седьмому климату. Ибн Хаукал, написавший свое труд во второй половине Х в., отмечает, что к северу от мира ислама народы «армян, алан, (области) Арран, (царства) Сарир, хазар, русов, булгар, славян»²⁶¹. Еврейская «Книга Иосиппон», написанная в середине Х в. в Южной Италии, считает ветхозаветного внука Иафета Тогарму прародителем аланов, хазар и других тюркоязычных народов, а в качестве прародителя Руси называет Тираса. Точно так же не отождествляет два этих племени хазарский царь Иосиф, который в своем письме отмечал, что «все аланы до границы Аф-кана» платят ему дань, но при этом ставящий в себе в заслугу то, что «я охраняю устье реки и не пускаю Русов, приходящих на кораблях, приходить морем…»²⁶². Ни один из этих древних авторов ни словом не обмолвился о родстве между собой аланов и русов.

Во-вторых, сторонники иранской принадлежности Русского каганата, насколько мне известно, так и не объяснили чудесную метаморфозу русов из потомков всадников, которыми славились все ираноязычные кочевые племена Северного Причерноморья, в исключительно пеших воинов и мореходов, как описывают русов различные восточные авторы. Ибн Русте, писавший о русском кагане («У них есть царь, называемый хакан-рус»), так характеризует боевые качества его подданных: «Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Но на коне смелости не проявляют и все свои набеги и походы совершают на кораблях»²⁶³. О том же пишет и ал-Марвази: «Они – люди сильные, могучие, отправляются пешими к отдаленным местам для разбоя, и идут также на кораблях в Хазарское море… Если бы были у них верховые животные и всадники, то усилились бы беды из-за них у людей»²⁶⁴. Еще более категоричен Ауфи: «Они совершают походы на отдаленные земли, постоянно странствуют по морю на судах, нападают на каждое встречное судно и грабят его. Могуществом они превосходят все народы, только что у них нет лошадей; если бы у них были лошади, то они приобрели бы господство над многими народами»²⁶⁵. Как видим, такая одна из основополагающих характеристик племени как способ ведения им войны у русов и потомков сарматов в принципе различны. Между тем непосредственное соседство с Хазарским каганатом и другими кочевыми народами, основную военную силу которых составляла именно конница, однозначно должна была бы вынудить русов, будь они потомками ираноязычных кочевников, сохранить у себя этот вид войск. Таким образом, эта одна из наиболее существенных характеристик русов разительно контрастирует с многочисленными захоронениями всадников в салтовской культуре. Еще одним аргументом сторонников ираноязычия русов является то, что такая крупная и достаточно развитая общность как салтовская культура не упоминается древними авторами и, следовательно, по их предположениям, и является Русским каганатом. Однако если отождествление асии-ясы верно, то «царь Асии» «Кембриджского анонима» и оказывается правителем салтовцев. С одной стороны, это название достаточно определенно указывает на его связь с кавказскими аланами, а с другой – подчеркивает его независимость от Хазарского каганата. Одновременно с этим данный титул показывает, что «царь Асии» явно не тождествен «хакану русов». В-четвертых, как понимают сами сторонники этой гипотезы, никаких доказательств перенесения самоназвания Русь с салтовцев на Киевскую Русь попросту не существует. Наконец, в рамках рассматриваемой гипотезы совершенно необъяснимым оказывается существования данного названия у салтовцев и балтийских славян, не говоря уже про другие случаи его использования.