Текст книги "Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг."

Михаил Смольянинов
Беларусь в Первой мировой войне 1914–1918 гг

НАЦИОНАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ НАУК БЕЛАРУСИ

Институт истории

2-е издание, дополненное

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор А. М. Литвин

доктор исторических наук, профессор Л. В. Шарков

Издание подготовлено в рамках выполнения Государственной программы научных исследований на 2011–2015 годы «История, культура, общество, государство» (научный руководитель – член-корреспондент НАН Беларуси, доктор исторических наук, профессор А. А. Коваленя) подпрограммы № 1 «История, духовная и материальная культура белорусского народа» («История и культура») (научные руководители – член-корреспондент НАН Беларуси, доктор исторических наук, профессор А. А. Коваленя; кандидат исторических наук, доцент В. В. Данилович), а также Государственной программы научных исследований на 2016–2020 годы «Экономика и гуманитарное развитие белорусского общества» (научный руководитель – член-корреспондент НАН Беларуси, доктор исторических наук, профессор А. А. Коваленя) подпрограммы № 1 «История и культура» (научный руководитель – кандидат исторических наук, доцент В. В. Данилович).

© Смольянинов М. М., 2014

© Смольянинов М. М., 2018, с изменениями

© Оформление. РУП «Издательский дом «Беларуская навука», 2018

Введение

Первая мировая война 1914–1918 гг. является одним из крупнейших событий в истории человечества. Развязанная правящими кругами двух группировок империалистических держав – Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия) и Антанты (Англия, Франция, Россия), она втянула в свою орбиту 38 государств с полуторамиллиардным населением, 74 млн человек были поставлены под ружье и приняли участие в сражениях. В ходе войны, которая впервые в истории войн носила глобальный характер, наряду с применением новейших на тот период видов вооружения и боевой техники: тяжелой артиллерии, минометов, пулеметов, огнеметов, аэропланов, танков, подводных лодок, использовались ранее не известные химические отравляющие вещества. Это вызвало огромные разрушения и массовые человеческие жертвы, горе и страдания многих миллионов людей.

Белорусские земли, входившие в состав Российской империи, оказались в зоне геостратегических интересов России и Германии и вскоре стали одним из эпицентров глобального военного конфликта. С объявлением войны на белорусских землях было введено военное положение. Здесь размещалась Ставка Верховного главнокомандующего русской армией (с начала войны – в Барановичах, с августа 1915 г. – в Могилеве), был усилен военно-полицейский режим, в спешном порядке проводились мобилизация и пополнение частей действующей армии, формирование новых полков и дружин государственного ополчения, кратковременное их обучение и выдвижение к местам сосредоточения и развертывания для участия в сражениях 1914 г. в Восточной Пруссии, Галицийской, Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операциях. Довоенным планом подготовки к войне и мобилизационным расписанием Генерального штаба русской армии с целью обеспечения скорейшего сосредоточения и развертывания войск для начала военных действий было предусмотрено комплектование в первую очередь призванными из местного населения по штатам военного времени войск, дислоцировавшихся в военных округах, приграничных к враждебным государствам – Германии и Австро-Венгрии.

В результате неудачного для Российской империи развития военных действий и последующего отступления русских войск в глубь территории своей страны весной-летом 1915 г. белорусские земли стали одним из главных театров боевых действий. Здесь по линии Двинск – Поставы – Сморгонь – Барановичи – Пинск на два с половиной года стабилизировался участок российско-германского фронта со всеми вытекающими из этого последствиями: необходимостью проведения эвакуации населения, учреждений и предприятий, установлением на захваченных германскими войсками землях оккупационного режима, проблемой беженства, кровопролитными боевыми действиями, разорением, разрушением и сожжением городов и сел,

Здесь более всего легли тяжелым бременем на плечи мирного населения неоккупированной части белорусских земель неоднократные мобилизации мужчин, многократные реквизиции лошадей, крупного рогатого и другого скота, фуража, зерна и иного продовольствия, привлечение трудоспособных жителей на строительство военно-оборонительных сооружений и рытье окопов, устройство беженцев и другие тяготы войны.

Несмотря на прошедшее столетие, многие из названных вопросов до сих пор не получили своего системного и комплексного глубокого научного исследования. С точки зрения изучения отдельных событий, имевших место на территории Беларуси, из научных трудов советского периода можно выделить монографии российских военных историков Н. Ф. Евсеева «Свенцянский прорыв (1915 г.)…»[1]1
  Евсеев Н. Ф. Свенцянский прорыв (1915 г.): военные действия на Восточном фронте мировой войны в сентябре-октябре 1915 г. М.: Гос. воен. изд-во, 1936. 272 с.


[Закрыть], Е. А. Меньчукова «Бои под Логишиным в 1915 г. Наступательная операция 31-го армейского корпуса в лесах и болотах»[2]2
  Меньчуков Е. А. Бои под Логишиным в 1915 г.: наступательная операция 31 армейского корпуса в лесах и болотах. М.: Воениздат, 1937. 73 [3] с.


[Закрыть], Н. Е. Подорожного «Нарочская операция в марте 1916 г…»[3]3
  Подорожный Н. Е. Нарочская операция в марте 1916 г. на русском фронте мировой войны. М.: Воениздат, 1938. 180 с.: схемы.


[Закрыть], А. Н. Де-Лазари «Химическое оружие на фронтах мировой войны 1914–1918 гг.»[4]4
  Де-Лазари А. Н. Химическое оружие на фронтах мировой войны 1914–1918 гг. М.: Гос. воен. изд-во, 1935. 144 с.


[Закрыть], А. П. Жилина «Последнее наступление (июнь 1917 г.)»[5]5
  Жилин А. П. Последнее наступление (июнь 1917 года). М.: Наука, 1983. 104 с.


[Закрыть]. О сражениях на белорусских землях в 1915–1917 гг. кратко повествует военный историк И. И. Ростунов, освещая ход военных действий на русском фронте Первой мировой войны[6]6
  Ростунов И. И. Русский фронт первой мировой войны. М.: Наука, 1976. 389 с.


[Закрыть]. С конца 90-х годов XX и в начале XXI в., по мере приближения к 100-летнему юбилею начала Первой мировой войны интерес к истории стал заметно возрастать. На постсоветском пространстве наибольшую активность в изучении проблем истории Первой мировой войны проявили российские историки. Достаточно назвать только фундаментальные обобщающие труды, подготовленные коллективами авторов и изданные к 100-летию начала этого глобального военного конфликта, такие как «Мировые войны XX века» в четырех книгах, первая книга которого представляет исторический очерк, вторая – сборник документов, посвященные истории Первой мировой войны[7]7
  Мировые войны XX века: в 4 кн. М.: Наука, 2002. Кн. 1: Первая мировая война: ист. очерк / науч. рук. В. Л. Мальков; отв. ред. Г. Д. Шкундин. 686 с.: ил., карт.


[Закрыть]; «Первая мировая война 1914–1918 годов» в шести томах, в третьем томе которого, наряду с другими вопросами, освещены военные действия на всех сухопутных театрах мировой войны в 1916–1918 гг., в том числе интересующие нас события вооруженной борьбы противоборствующих сторон на белорусских землях[8]8
  Первая мировая война 1914–1918 годов: в 6 т. М.: Кучково поле, 2015. T. 3: Военные действия на сухопутных театрах войны (1916–1918 годы) / под общ. ред. С. К. Шойгу. 864 с.


[Закрыть]; «Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис», в котором рассмотрен широкий круг вопросов, связанный с положением страны в годы военного противоборства[9]9
  Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис. М.: Полит, энцикл., 2014. 982 с.: ил.


[Закрыть]; «Европа и Россия в огне Первой мировой войны», где в числе других вопросов кратко освещены боевые действия в 1914–1918 гг. на всех театрах войны, в том числе на белорусских землях[10]10
  Европа и Россия в огне Первой мировой войны. К 100-летию начала войны. М.: ИНЭС, РУГИН, 2014. 880 с.


[Закрыть].

В белорусской исторической науке Первая мировая война до 90-х годов XX в. являлась по сути неизвестной войной. И это несмотря на то, что в 1915–1918 гг. белорусская земля была искусственно разделена на две части линией фронта, с обеих сторон которой дислоцировались более чем 1,5 млн германских и столько же российских войск, велись активные боевые действия. Специальные научные исследования по данной проблеме не проводились. Вопросы истории Первой мировой в определенной степени затрагивались лишь в контексте общей истории Беларуси в крупных обобщающих трудах, при освещении революционных событий и деятельности большевиков, прежде всего в войсках Западного фронта. Предпочтение отдавалось изучению проблем истории Октябрьской революции, Гражданской и Великой Отечественной войн.

С начала 1990-х годов внимание белорусских историков стали больше привлекать темы, связанные с национально-освободительным движением и процессом становления и развития белорусской государственности в годы Первой мировой войны, а также вопросы просвещения и культуры в этот период на оккупированной территории[11]11
  Ладысеў У. Ф., Брыгадзін П. І. На пераломе эпох: станаўленне беларускай дзяржаўнасці (1917–1920). Мінск: БДУ, 1999. 128 с.; Рудовіч С. С. Час выбару: праблема самавызначэння Беларусі ў 1917 годзе. Мінск: Тэхналогія, 2001. 201 с.; Шчаўлінскі М. Б. Беларуская культура ў гады Першай сусветнай вайны (1914–1918 гг.). Мінск: РІВШ БДУ, 2002. 78 с.; Ляхоўскі У. В. Адукацыя Беларусі падчас нямецкай акупацыі (1915–1918 гг.). Беласток: Беларус. гіст. т-ва; Вільня: Ін-т беларусістыкі, 2010. 340 с.


[Закрыть]. В Беларуси в эти годы отдельные историки занимались исследованием процессов и событий, происходивших в российских армиях Западного фронта, деятельности государственных и общественных организаций по оказанию помощи беженцам, мероприятий гражданских и военных властей белорусских городов по обеспечению обороноспособности и жизнедеятельности, проблем заключения Брестского мира и его влияния на развитие процесса государственного самоопределения белорусского народа. Освещению этих и ряда других вопросов были посвящены монографии М. М. Смольянинова, С. Ф. Лапановича, В. Н. Черепицы, С. А. Третьяка, А. В. Шаркова, В. Д. Селеменева и др.[12]12
  Смольянинов М. М. Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году. Минск: Белорус. наука, 2007. 259 с.; Лапановіч С. Ф. Дзейнасць дзяржаўных і грамадскіх арганізацый па аказанні дапамогі бежанцам у Беларусі ў гады Першай сусветнай вайны (1914 – кастрычнік 1917 г.). Мінск, 2010; Черепица В. Н. Город-крепость Гродно в годы Первой мировой войны. Гродно: ГрГУ, 2006. 536 с.; Траццяк С. А. Брэсцкі мір і грамадска-палітычныя працэсы ў Беларусі: лістапад 1917 – студзень 1919 г. Мінск: Беларус. навука, 2009. 208 с.; Последний приют солдата: друзья и враги смертью соединены / А. В. Шарков [и др.]. Минск: Изд. дом «Звязда», 2014. 207 с.; Шарков А. В., Хорошевич Е. И. Ставка Верховного главнокомандующего русской армией в годы Первой мировой войны. Минск: Звязда, 2017. 256 с.


[Закрыть]

Значительному повышению исследовательского интереса к событиям Первой мировой войны послужили подготовка и проведение в 2007 г. Институтом истории Национальной академии наук Беларуси совместно с Сморгонским райисполкомом Международной научно-практической конференции «Беларусь в годы Первой мировой войны: Сморгонщина: трагедия, героизм, память», посвященной 810-дневной обороне Сморгони. Материалы конференции были изданы отдельной книгой. Авторы докладов коснулись вопросов источниковедения и историографии проблемы, локальных боевых действий, беженства, социально-национального характера, музеефикации и мартирологии, заключения перемирия на одном из участков российско-германского фронта[13]13
  Беларусь у гады Першай сусветнай вайны: Смаргоншчына: трагедыя, гераізм, памяць: матэрыялы Міжнар. навук. – практ. канф. (Смаргонь 18–19 мая 2007 г.) / навук. рэд.: А. М. Літвін, У. В. Ляхоўскі. Мінск: Чатыры чвэрці, 2009. 739 с.


[Закрыть].

Более пристальному вниманию белорусских ученых к событиям Первой мировой войны и ее последствиям способствовало менявшееся отношение государства и общественности к изучению и популяризации исторического боевого прошлого нашей страны, увековечению памяти ее героев и жертв. С этой целью в Республике Беларусь была разработана и принята Государственная программа по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн, рассчитанная на 2011–2014 гг. В соответствии с ней были приведены в порядок воинские захоронения, создан мемориал в г. Сморгонь, посвященный памяти воинов и жертв 810-дневной защиты города, в ряде мест установлены мемориальные доски.

Особенно активизировалась исследовательская и публикационная деятельность белорусских ученых в связи с подготовкой к 100-летнему юбилею начала Первой мировой войны. На основе изучения большого круга опубликованной литературы, с привлечением архивных документов В. М. Ходаненком была подготовлена и опубликована небольшая по объему, но интересная по содержанию монография, в которой повествуется о социально-экономическом положении населения неоккупированной части белорусских земель в период 1916–1917 гг. и изменениях его социального состава и морально-психологического состояния, вызванных последствиями войны[14]14
  Хаданёнак В. М. Сацыяльна-эканамічнае становішча насельніцтва неакупіраванай тэрыторыі Беларусі ў гады Першай сусветнай вайны (кастрычнік 1915 – кастрычнік 1917 гг.). Віцебск: УА ВДТУ, 2015. 160 с.


[Закрыть]. Тема «Беларусь в Первой мировой войне 1914–1918 гг.» Института истории Национальной академии наук Беларуси являлась частью Государственной программы научных исследований. Результаты исследований отражены в двух монографиях и в научных журналах и сборниках[15]15
  Смольянинов М. М. Беларусь в Первой мировой войне 1914–1918 гг. Минск: Беларус. навука, 2014. 317 с.; Его же. Беларусь в Первой мировой войне 1914–1918 гг. М.: Фонд «Историческая память», 2017. 415, [32] с.; Его же. В окопах под Сморгонью. Газовые атаки на территории Беларуси в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2012. № 4. С. 86–95; Его же. Укрепление Западного форпоста. Мобилизация в белорусских губерниях Российской империи в начале Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 5. С. 79–83; Его же. Обреченные на исход. Проблема беженства и ее решение на белорусских землях в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 10. С. 76–83; Его же. Мобилизованные и добровольцы. Дружины государственного ополчения белорусских губерний в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2014. № 1. С. 89–94; Его же. На защите революции. 100 лет назад рождение и боевое крещение Красной армии происходило на белорусской земле // Беларус. думка. 2018. № 1. С. 20–28; Дмитриева О. П. Национальные общности на территории Беларуси накануне Первой мировой войны // Гіст. – археал. зб. Мінск, 2013. Вып. 28. С. 67–76; Ее же. Национальные общности на белорусских землях в период становления советской власти (ноябрь 1917 – ноябрь 1918 гг.) // Вес. Нац. акад. навук Беларусі. Сер. гуманітар. навук. 2015. № 2. С. 65–72; Ее же. Национальные общности на территории Беларуси в годы Первой мировой войны (1914–1918 гг.). Минск: Беларус. навука, 2017. 243 с.; и др.


[Закрыть]. На страницах журналов и сборников было опубликовано большое количество научных статей, посвященных различным вопросам проблем истории Первой мировой войны[16]16
  Коваленя А. А. Помнить уроки прошлого. К вопросу научной разработки истории Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 3. С. 41–49; Бобков А. М. Беженцы в Белоруссии в годы первой мировой войны (1915–1916) // Гістарычная навука і гістарычная адукацыя в Рэспубліцы Беларусь (новыя канцэпцыі і падыходы): у 2 ч. Мінск, 1994. Ч. 1. С. 131–138; Его же. Эвакуация промышленности Беларуси в годы Первой мировой войны // Гісторыя. Культуралогія. Мастацтвазнаўства: матэрыялы III Міжнар. кангр. беларусістаў «Беларуская культура ў дыялогу цывілізацый». Мінск, 21–25 мая, 4–7 снеж. 2000 г. Мінск, 2001. Кн. 21. С. 135–141; Бруханчик Е. Смертельный тыл: медицинская помощь раненым и мирному населению Беларуси в годы Первой мировой войны // Беларус. думка. 2013. № 3. С. 89–92; Дмитриева О. П. Положение национальных общностей Беларуси в условиях Первой мировой войны (1914 – февраль 1917 г.) // Вес. Нац. акад. навук Беларусі. Сер. гуманітар. навук. 2013. № 2. С. 53–61; Смольянинов М. М. К вопросу о мобилизации в белорусских губерниях в начале Первой мировой войны // Беларусь і Германія: гісторыя і сучаснасць: матэрыялы міжнар. навук. канф. Мінск, 6 крас. 2012. Мінск, 2013. Вып. 11: у 2 т. Т. 2. С. 86–92; Его же. Первая мировая война в историографии Беларуси // Гіст. – археал. зб. Мінск, 2013. Вып. 28. С. 63–66; Хаданёнак В. М. Цяжкасці пры правядзенні мабілізацыі на беларускіх землях у гады Першай сусветнай вайны (1914–1918 гг.) // Беларус. гіст. часоп. 2013. № 8. С. 30–35; Самович А. Л. Смертью своей запечатлев. Георгиевские кавалеры – уроженцы Беларуси на фронтах Первой мировой войны // Беларус. думка. 2015. № 11. С. 98–105; Волкава В. В. Дэмаграфічныя змены на акупаванай тэрыторыі Беларусі падчас Першай сусветнай вайны // Беларус. гіст. часоп. 2018. № 1. С. 30–43; и др.


[Закрыть].

Значительно активизировалась деятельность в этом направлении белорусских краеведов, музейных работников и отдельных историков и журналистов, направленная на выявление и пропаганду исторических сведений о событиях, очевидцах и участниках той далекой войны. В последние годы подготовили и опубликовали свои научно-популярные работы В. В. Бондаренко, В. Н. Лигута, В. А. Богданов, B. Н. Белявина, А. Ю. Каркотко и М. А. Российский[17]17
  Бондаренко В. В. Утерянные победы Российской империи: события Первой мировой войны на белорусской земле, изменившие ход мировой истории. Минск: Харвест, 2010. 445, [2] с., [16] л. ил.; Его же. Западный щит Российской империи, 1915–1917. Историческая реконструкция событий. Вильнюс: Ин-т воен. истории, 2015. 328 с.; Лигута В. Н. Наша кровь у Сморгони. Минск: Виктор Хурсик, 2005. 53 с., [14] л. ил.; Его же. У Сморгони под знаком Святого Георгия. Минск: Виктор Хурсик, 2010. 336 с.; Битва у Нарочи, 1916. Немецкие источники о русском весеннем наступлении. (Нарочская операция): мемориал: пер. с нем. / авт. текста, сост. В. А. Богданов. Брест: Полиграфика, 2016. 376 с.; Белявина В. Н. Беларусь в годы Первой мировой войны. Минск: Беларусь, 2013. 396, [2] с.; Каркотко А. Ю., Российский М. А. На линии огня. Очевидцы о боях за Вилейку в сентябре 1915 года. М.: Вече, 2015. 320 с.


[Закрыть].

В 2014 г., в преддверии 100-летия со дня начала Первой мировой войны, вышел первый в отечественной историографии сборник документов по истории Беларуси в годы Первой мировой войны, в котором опубликованы документы из фондов и коллекций Национального исторического архива Беларуси и Национального исторического архива в Гродно, систематизированные по четырем разделам: военное положение в Беларуси; организация помощи гражданскому населению и лицам, пострадавшим в результате военных действий; положение на территории Беларуси, занятой оккупационными войсками; военнопленные германской и австровенгерской армий на территории Беларуси[18]18
  Беларусь в годы Первой мировой войны (1914–1918): сб. док. / сост.: В. В. Врублевский [и др.]; предс. редкол. В. И. Адамушко. Минск: Беларусь, 2014. 355 с.: ил.


[Закрыть].

Из приведенного краткого историографического обзора следует, что белорусскими учеными-историками и журналистами в последние годы проделана значительная работа по изучению, отражению в научных и научно-популярных изданиях и прессе и популяризации событий периода 1914–1918 гг. Однако следует признать, что большинство научных статей, опубликованных в журналах и сборниках, посвящены отдельным, узким, регионального характера вопросам из событий Первой мировой войны. В основном это краткие, справочного характера статьи в энциклопедических изданиях и в историко-документальных хрониках районов и городов Беларуси – книгах «Память», увидевших свет в 1985–2006 гг. До сих пор не до конца исследованными остаются вопросы проведения всеобщей мобилизации в белорусских губерниях, формирования дружин государственного ополчения, их функциональной деятельности и участия в сражениях. Требуют более глубокого изучения вопросы эвакуации населения, предприятий и учреждений, проведения реквизиций у местных жителей скота, продовольствия и фуража. Необходимо дальнейшее осмысление причин и факторов, оказывавших влияние на изменение морально-психологических настроений в армейской среде и обществе, раскрытие социально-классовой структуры и национального состава российских войск, дислоцировавшихся и формировавшихся на белорусских землях. Требует более глубокого исследования проблема беженства из белорусских губерний и реэвакуация беженцев в родные места после окончания войны. Необходимо всестороннее изучение такого нового явления для XX века, как женская мобилизация, привлечение женщин к возведению оборонительных укреплений и дорожно-строительным работам, их участие в лечебно-оздоровительной, санитарной и благотворительной деятельности. Пока неизученной остается проблема детской беспризорности в годы войны, забота государства об устройстве приютов, организации школьного обучения детей.

Исследование проблем военной истории Беларуси периода Первой мировой войны затруднено тем обстоятельством, что основной комплекс архивных документов по данной теме находится за пределами Беларуси (в центральных архивах России, Украины, Литвы, Польши и Германии). Белорусские историки зачастую не имеют возможности для долговременной научно-исследовательской работы в архивах Москвы, Петербурга, Киева, Вильнюса, Варшавы, Берлина.

Во втором издании монографии, наряду с освещенными в первом варианте книги вопросами (мобилизация в белорусских губерниях и пополнение до штатов военного времени соединений русской армии, дислоцировавшихся здесь к началу Первой мировой войны; формирование новых частей действующей армии и дружин государственного ополчения; сосредоточение и развертывание войск для начала военных действий и участие в сражениях в Восточной Пруссии, Галиции и на территории Царства Польского; эвакуация населения, учреждений и предприятий, решение проблемы беженства мирных жителей, боевые действия на белорусской земле, падение морально-боевого духа в войсках и последствия этого явления; заключение перемирия с противником и нарушение германцами мирного договора, захват ими почти всей территории Беларуси) дополнительно исследованы и впервые в историографии описаны в шести новых главах проблемы отступления российских войск (в их числе сформированых в белорусских губерниях военных подразделений) на белорусские земли и сражения здесь в 1915 г., более широко раскрыты наступательные операции (Нарочская и Барановичская) русских в 1916 г. и летнее наступление 1917 г. в районе Крево, показаны преследуемые цели, управление войсками и итоги сражений. Приведены условия заключения Брест-Литовского мирного договора, оккупационной политики германского военного руководства; положение мирного населения и его сопротивление оккупационному режиму в белорусском регионе в 1918 г.

Источниковой основой исследования явились в основном архивные документы, хранящиеся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Национальном историческом архиве Беларуси (НИАБ), Национальном архиве Республике Беларусь (НАРБ). Особое внимание было уделено изучению приказов и распоряжений и переписки Ставки Верховного главнокомандующего со штабами Северо-Западного (с августа 1915 г. – Западного) фронта, а последних – со штабами 1, 2, 3, 4 и 10-й армий; приказы и журналы военных действий корпусов и дивизий, входивших в состав названных армий, многие другие документы и материалы.

Глава 1
Мобилизация в белорусских губерниях Российской империи в начале Первой мировой войны

Нараставшие с конца XIX в. экономические и геополитические противоречия между ведущими государствами Европы привели к Первой мировой войне 1914–1918 гг. Начавшись столкновением между Тройственным союзом (Германия, Австро-Венгрия, Италия) и Антантой (Англия, Франция, Россия), война вовлекла в свою орбиту более 30 государств на всех континентах и впервые в истории приобрела мировой характер.

Белорусская земля так же, как и земли Малороссии, Царства Польского, Лифляндии и Курляндии, являлась форпостом Российской империи на Западе и в первые же дни войны была объявлена на военном положении. Сразу же по объявлении мобилизации в русскую армию пополнялись дислоцировавшиеся здесь и формировались новые войсковые части и подразделения, выдвигаясь затем в места сосредоточения и развертывания для начала военных действий.

Следует отметить, что телеграфное сообщение из Петербурга о «высочайшем повелении призвать чинов запаса и ратников ополчения первого разряда с поставкой лошадей и повозок с упряжью, согласно мобилизационному расписанию 1910 года», поступившее вечером 17 июля[19]19
  В издании даты до февраля 1918 г. приводятся по старому стилю (кроме цитат).


[Закрыть], не застало врасплох белорусские губернские и уездные власти. Нестабильность миропорядка в Европе тут была замечена задолго до начала военного конфликта. Минский губернатор Я. Е. Эрдели еще 11 марта 1912 г. под грифом «Совершенно секретно. Циркулярно» сообщал полицмейстерам и уездным исправникам губернии о том, что «по подготовительным работам учреждений Красного Креста и воинских частей, квартирующих в гор. Минске, можно предположить, что политический горизонт омрачен некоторыми разногласиями соседних с нами государств и что при всем нежелании войны наша империя может очутиться в таких условиях, при которых нельзя будет уклониться от военных действий». Еще тогда губернатор предписал полицейским властям «немедленно дополнить, поправить, сличить и согласовать все свои подготовительные работы (по мобилизации. – М. С.)… с работами местных уездных по воинской повинности присутствий, приняв меры к тому, чтобы эти работы… находились в полном порядке»[20]20
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 31. Л. 30.


[Закрыть].

В связи с этим в западных округах активизировалась работа по уточнению и совершенствованию мобилизационных планов, отрабатывались временные рамки мобилизации запасных нижних чинов и ратников ополчения, оповещения их и населения путем проведения «пробных» мобилизаций во взаимодействии полицейских властей с воинскими начальниками: по распоряжению Министерства внутренних дел (МВД) полицейские власти на местах для штабов военных округов составляли сведения «о наличном числе годных для войск лошадей, повозок и комплектов упряжи» по данным переписи в каждом военно-конском участке с целью «составления расписания для правильного распределения по частям войск в зависимости от времени доставки их на сдаточные пункты»[21]21
  Там же. Л. 12.


[Закрыть]. Также проводились и другие военно-мобилизационные мероприятия.

Благодаря соответствующей подготовке губернские и уездные власти оперативно отреагировали на телеграфное сообщение о мобилизации. Например, минский полицмейстер, получив телеграмму вечером 17 июля, в течение двух часов нарочным порядком разослал участковым приставам города заранее заготовленные «особые красные конверты» с объявлениями для населения и личного оповещения мобилизуемых. По распоряжению Минского уездного воинского начальника началась организация и оборудование сборного пункта для приема и медицинского осмотра мобилизуемых, временного их расквартирования и обеспечения порядка[22]22
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 63. Л. 19, 20.


[Закрыть].

Явка чинов запаса в соответствии с предписанием была назначена на 8 часов утра 18 июля. Прием и отправление их в воинские части производились на второй-пятый дни мобилизации.

В Минске признанные годными к службе чины запаса поступали на пополнение квартировавшихся тут частей 4-го армейского корпуса, 30-й и 76-й артиллерийских бригад, 30-го паркового артиллерийского дивизиона, 30-й пехотной дивизии, 119-го Коломенского и 120-го Серпуховского пехотных полков. На территории Минской губернии мобилизованными комплектовались дислоцировавшиеся в Несвиже 40-я артиллерийская бригада, в Барановичах – 6, 9 и 10-й железнодорожные батальоны, в Бобруйске – 301-й Бобруйский и 302-й Суражский пехотные полки, 12-й обозный батальон, в Лиде – 4-я авиационная рота[23]23
  Там же. Л. 24, 30–49; РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 6. Л. 127, 130, 176, 204; Ф. 2910. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–3.


[Закрыть].

Как видно из донесения губернатора Витебской губернии в МВД, «объявленная мобилизация, благодаря подробной разработке мобилизационных планов и детальному ознакомлению с ними лиц», непосредственно руководивших мобилизацией на местах, «прошла успешно»[24]24
  НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49069. Л. 9.


[Закрыть]. Мобилизованными комплектовались 25-я и 43-я артиллерийские бригады, 99-й Ивангородский, 100-й Островский, 106-й Уфимский и 114-й Новоторжский пехотные полки, 5-й железнодорожный батальон, другие части, квартировавшиеся на территории губернии[25]25
  Там же. Ф. 2795. Оп. 1. Д. 636. Л. 1, 2; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1917. Л. 160.


[Закрыть].

Организованно и спешно проходила мобилизация и в Гродненской губернии. К этому понуждало и командование. Так, командир 19-го армейского корпуса генерал В. М. Горбатов-ский, штаб которого дислоцировался в Брест-Литовске, в своих телеграммах начальникам 17-й и 38-й пехотных дивизий требовал «ввиду серьезности положения, вести мобилизационные работы при полном напряжении. Все, что можно сделать раньше, чем назначено по мобилизационному плану, должно быть сделано»[26]26
  РГВИА. Ф. 2216. Оп. 1. Д. 124. Л. 21, 22.


[Закрыть]. В Гродно уездным воинским начальником были организованы подготовка помещения для приема и медосмотра запасных и ратников ополчения, оборудование питательного пункта, определены места расквартирования мобилизованных. Из прошедших медицинскую комиссию комплектовались маршевые роты, которые направлялись к пунктам формирования воинских частей. На территории губернии пополнялись дислоцировавшиеся тут части 2-го и 19-го армейских корпусов, 26, 38 и 75-я артиллерийские бригады, 17, 26, 38 и 43-я пехотные дивизии, 102-й Вятский, 171-й Кобринский, 172-й Лидский пехотные полки, 3-й обозный и 4-й саперный батальоны, другие части, а также подразделения гарнизона Гродненской крепости[27]27
  Там же. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 6. Л. 88, 201, 276, 322; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1917. Л. 127, 146.


[Закрыть].

Проводилась мобилизация чинов запаса и в Могилевской губернии. Например, в Могилеве формировался 303-й пехотный Сенненский полк, в Быхове – 30-я артиллерийская бригада, в Чаусском уезде – 11-й обозный батальон[28]28
  Там же. Л. 90; Ф. 2912. Оп. 1. Д. 21. Л. 1–6.


[Закрыть].

Архивные документы свидетельствуют, что в целом по белорусским губерниям мобилизация военнообязанных проходила успешно и в основном своевременно. Об этом в штаб округа в Вильно сообщал 24 июля минский уездный воинский начальник полковник М. П. Горбачев: «Формирование команд запасных нижних чинов окончено полностью»[29]29
  РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 14. Л. 10.


[Закрыть]. По словам донесения председателя Гродненского уездного присутствия А. И. Ушакова гродненскому губернатору, «результаты призыва благоприятны» в Гродненском уезде, где до 24 июля со сборного пункта к нему явились 4900 человек из 5000 призываемых[30]30
  Черепица В. Н. Город – крепость Гродно в годы Первой мировой войны. С. 56.


[Закрыть].

В ряде уездов по укомплектовании дислоцировавшихся там войсковых частей на сборных пунктах оставался излишек мобилизованных. Об этом сообщали в штаб округа в Вильно уездные воинские начальники из Минска, Борисова, Бобруйска, Игумена (современный Червень), Мозыря, Речицы, на сборных пунктах которых на 24 июля насчитывалось в общей сложности около 4500 мобилизованных[31]31
  Подсчитано автором по: РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 14. Л. 10, 12, 13,20.


[Закрыть]. Причем их численность продолжала увеличиваться. Вот как об этом, например, сообщал из Речицы воинский начальник подполковник Саркисов: «Прибывают отставшие. Излишек по всем категориям увеличивается» (на 26 июля он составлял более 2000 человек[32]32
  РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 14. Л. 20.


[Закрыть]. – М. С.). Чиновник был озабочен их размещением, просил «спешный наряд на большее количество, чтобы избежать задержки запасных на сборном пункте», так как «сборный пункт для ратников и запасных тесен».

В ответ на тревожные телеграммы воинских начальников с мест начальник штаба округа распорядился «излишки пока задерживать при управлениях для пополнения недоукомплектованных еще строевых частей». В соответствии с этим распоряжением уже в ночь на 24 июля из Бобруйска была отправлена «команда излишков» в 500 человек на комплектование 171-го пехотного Кобринского полка в Гродно, из Речицы около 300 человек были отправлены в Сувалки[33]33
  Там же. Л. 24, 31.


[Закрыть].

Согласно «Положению об устройстве государственного ополчения», объявленному приказом № 446 по Военному ведомству от 23 июля 1914 г., на шестой день мобилизации началось формирование дружин государственного ополчения. Оно проводилось после того, как в основном были сформированы части и подразделения действующей армии. Дружинам присваивались общие номера, причем к номеру дружины добавлялось название губернии, из ратников которой она формировалась полностью или в большинстве. Формирование ополченских дружин и команд производилось при управлениях уездных воинских начальников, а также при войсковых частях.

Ратники ополчения делились на два разряда. Порядок призыва ратников 1-го разряда на сборные пункты, медицинский осмотр и прием на службу, довольствие и обмундирование, отправление принятых по назначению осуществлялись по тем же правилам, что и для призыва нижних чинов запаса в части действующей армии.

В ратники ополчения этого разряда зачислялись лица до 38-летнего возраста, имевшие льготы от призыва в войска, а также уволенные из постоянных войск. Сформированные из них дружины привлекались к несению гарнизонной службы в пунктах постоянного квартирования войсковых частей, выступивших в поход к театру военных действий. Они несли охрану железных дорог и коммуникаций оборонного и стратегического назначения, службу в крепостях, а также использовались для пополнения контингента войск действующей армии через запасные батальоны.

В ратники ополчения 2-го разряда зачислялись льготные при ежегодных призывах в армию, а также уволенные из частей войск и из запаса по негодности к строевой службе, но способные носить оружие. Данная категория ратников после обучения так же, как и 1-я категория, привлекалась к несению караульной службы, выполнению других служебных обязанностей, но не направлялась на пополнение войсковых частей действующей армии.

На командные должности в части государственного ополчения назначались «обязанные службой в ополчении лица офицерского звания» с соответствующим должности военным образованием. Причем на высшие должности (начальников бригад, штабов, командиров дружин) утверждались штабами военных округов по кандидатским спискам, составленным в мирное время Главным управлением Генерального штаба (ГУГШ); на должности командиров конных сотен, саперных полурот, рабочих рот, начальников отдельных команд – в дни призыва уездными воинскими начальниками по согласованию со штабами военных округов[34]34
  РГВИА. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 134. Л. 4.


[Закрыть].

Формирование ополченской части осуществлял ее командир. Предельный срок формирования был установлен двухнедельный со дня прибытия в пункт формирования последней партии укомплектования.

Из-за недостатка офицеров при формировании ополченских частей возникали сложности с назначением на командные должности, особенно на должности низшего звена. Об этом свидетельствуют сообщения уездных воинских начальников в штабы военных округов. Так, в Вильно и Двинск телеграфировали из Минска, Мозыря, Речицы, Игумена, Слуцка, Борисова, Лепеля, Новогрудка, Пинска, Гродно, Бобруйска, Мстиславля, Чаус, Черикова, Быхова[35]35
  Там же. Л. 71, 240–249, 258–260, 338, 339.


[Закрыть]. В связи с этим последовали указания ГУГШ призвать всех отставных офицеров, «не перешедших предельного возраста», «если их зачисление в ополчение не противоречит установленным требованиям», а также принять на учет и зачислить в ополчение всех офицеров, перешедших предельный возраст, но годных к службе по состоянию здоровья и пожелавших добровольно служить в ополчении[36]36
  Там же. Оп. 8. Д. 7. Л. 34.


[Закрыть]. 2 августа 1914 г. об этом сообщалось губернаторам и это позволило решать вопросы с недостающим контингентом офицерского состава, так как прибыло много добровольцев – старших и младших офицеров, желавших поступить на службу в ополчение. Например, с заявлениями о «добровольном желании поступить на службу в ополченские части» обратились к гомельскому воинскому начальнику «отставные» генерал-майоры Стадницкий и Гриневич, полковники Масловский и Архаров, подполковники Трезвинский и Ушаков; к бобруйскому воинскому начальнику – «изъявившие желание служить в ополчении, перешедшие возраст» полковники Данилевский, Касаткин, Хлопецкий и Белугин, подполковники Цебулевский и Слобицкий. К полоцкому воинскому начальнику с «прошением» принять на службу в ополчении обратились, «несмотря на предельный возраст», генерал-майор Кусаков, полковник Терлецкий и поручик Михайлов. В Гродненское губернское воинское присутствие добровольно поступили на учет и были призваны в распоряжение уездных воинских начальников полковники Марциновский и Петров, подполковники Лючинский и Бобицкий. В Дриссенское уездное воинское присутствие Витебской губернии «явились призванные из отставки на службу в государственное ополчение» полковники Надольский и Савков. Патриотические настроения и чувства «отставных» хорошо видны в документах тех лет. Так, в своем обращении к командующему 1-й армией подполковник Г. А. Марков написал: «Будучи совершенно здоров и физически силен, находиться в отставке в лучшую годину нашей жизни я не в силах, потому прошу о принятии меня на службу…»[37]37
  РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 7. Л. 480–482, 501, 601, 613.


[Закрыть].

Кроме многочисленных добровольцев офицеров и генералов запаса, заявления о добровольном призыве в действующую армию и на службу в дружинах государственного ополчения подавали бывшие в отставке служащие полиции, студенты, гимназисты и учащиеся[38]38
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 91. Л. 412; Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49069. Л. 53–54; РГВИА. Ф. 1932. Оп. 8. Д. 7. Л. 460–484.


[Закрыть]. Например, добровольцами в действующую армию поступили вышедшие в отставку чины Минского городского полицейского управления прапорщик А. В. Голомбиевский, подпрапорщики Е. С. Антипов и М. И. Милюк, зауряд-прапорщик Н. П. Сальников, унтер-офицер Ф. П. Оскерко, помощник пристава Б. М. Клишевский, канцелярский служитель Ф. Г. Тумилович; из Рогачевской учительской семинарии «добровольцами ушли на войну» четыре воспитанника: Маршин Юлиан, Мозоляко Николай, Мацулев Алексей и Шпаковский Николай. Находясь на фронте, они поддерживали контакты с директором семинарии М. Ф. Назарьиным, сообщали о фронтовых буднях[39]39
  НИАБ. Ф. 3260. Оп. 1. Д. 231. Л. 11.


[Закрыть]. По этно-конфессиональному и социальному составу среди ополченцев преобладали православные крестьяне-белорусы. Были также представители дворянства, купечества, мещан и чиновничества.