Текст книги "Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг."

Оторвавшаяся от полка во время атаки группа из 2-го батальона, которую возглавил подпоручик А. В. Тарноградский, вышла на юго-западную опушку Новоспасского леса. Посланная им разведка выяснила, что «многие наши части разбежались» и на флангах группы стоят «мало организованные, неустойчивые команды различных рот и полков». Подпоручик принял решение закрыть «большой прорыв на 600 шагов по фронту», чтобы, как он считал, «не дать противнику зайти в тыл, произвести панику и разгромить весь корпус». Для заполнения прорыва и удержания позиции он объединил в свой отряд 30 человек 8-й роты, 60 человек 13-й роты, 30–35 человек женского отряда смерти и «несколько десятков задержанных дезертиров различных полков, которых посадить в окоп и удержать в нем можно было только под угрозой оружия»[627]627
  Там же. Л. 66.


[Закрыть].

Разобщенность, несогласованность боевых действий частей, судя по донесениям командиров батальонов, продолжались в течение всего дня 9 июля. Так, командир 3-го батальона капитан Иванов в 17 часов 15 минут сообщал командиру 525-го полка: «Доношу, что связь, согласно Вашего приказания, с первым батальоном держу все время… выслал разведчиков узнать какая часть справа от нас». В 19 часов он же отмечал, что «неоднократные попытки установить связь с кем-нибудь справа моего батальона ни к чему не привели…» В свою очередь командир 1-го батальона подпоручик Иванов доносил командиру полка: «Связь со 2 и 3 батальонами есть… Слева никого нет. Телефонов нет. Положение опасно ввиду наступления ночи. Где наши части не знаем…»[628]628
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 32, 33, 35.


[Закрыть]

Получив такие неутешительные сведения от командиров батальонов, командир полка тотчас направил «полевую записку» начальнику 1-й Сибирской дивизии, в которой сообщал, что «1, 2-й и 3-й батальоны свою задачу выполнили: заняли опушку леса и охраняют свой правый фланг, но связи справа установить нельзя. Прошу оказать содействие… Во чтобы то ни стало необходимо удержать большую часть Новоспасского леса, занятую 525 Курюк-Даринским полком». Для этого, он считал, «нужно не менее двух полков и полная поддержка артиллерии», так как «других частей на фронте позиции почти нет»[629]629
  Там же. Л. 48.


[Закрыть].

В день наступательной операции к 525-му Курюк-Даринскому полку был прикомандирован женский батальон смерти под командованием прапорщика Марии Бочкаревой. Воины-женщины группами по 30–40 человек были распределены по ротам батальонов с целью морально-боевого воздействия на солдат. Наравне со всеми они принимали участие в атаке 9 июля. Так, по словам командира 6-й роты, к которой были прикомандированы 40 женщин, «согласно приказания командира батальона, рота двигалась одной цепью, за ней женский отряд», который действовал «в течение всего боя в общем вполне удовлетворительно, больше, чем можно было ожидать». При занятии захваченной позиции командир роты, «очутившись в положении, когда каждый стрелок на счету, принужден был поставить их в положение обыкновенных солдат, и они занимали место в окопах на интервалах в несколько шагов от других стрелков-соседей. Вели стрельбу энергично, не прятались…»[630]630
  Там же. Л. 80–81.


[Закрыть]

Во время контратаки противника, когда «вследствие паники стрелки бежали», женщины-воины «Казабойм, Луид Екатерина, Прохорова, Ценарская Анна помогали уговорами остановить бегунов, вернуться к окопам и пойти в атаку, в каковой и сами участвовали». При этом у германцев были отобраны захваченные ими два пулемета 527-го полка и взяты еще два немецких. «По чести и совести, – признавал командир, – этих четырех женщин достойными награждения Крестами Святого Георгия 4-й степени» за «безукоризненное выполнение обязанностей», участие в захвате и удержании линии, оказавшейся «прорывом».

Следует сказать, что добровольцы женского батальона смерти кроме обороны занятой линии по приказам командования выполняли и другие поручения: ходили в ночную разведку и полевой караул (Казабойм и Прохорова Анна), когда отказались солдаты «идти на верную смерть»; принимали участие в установлении связи «под сильным ружейно-пулеметным огнем противника» (Евгения Анчурова); на место выбывших из строя по ранению санитаров командиром были назначены четыре девушки; пять человек подносили патроны стрелкам и пулеметчикам. В целом, по оценке командования, «женская команда показала пример храбрости, мужества и спокойствия» и что «звание воина русской революционной армии им присуще»[631]631
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 81.


[Закрыть]. В 5 часов утра 10 июля атака германцев на юго-западную опушку Новоспасского леса была отбита частями 1-й Сибирской дивизии при содействии женской команды смерти Марии Бочкаревой. После этого на этом участке до 16 часов «велась только незначительная стрельба»[632]632
  Там же. Ф. 2277. Оп. 1. Д. 101. Л. 35.


[Закрыть].

В ходе сражения добровольцы женского батальона смерти понесли потери. Разрывом недалеко упавшего от нее неприятельского снаряда была тяжело контужена и более часа находилась в безсознательном состоянии командир прапорщик Мария Бочкарева, которая после того, как пришла в сознание, была «привезена в лазарет 6-го Сибирско-Бурятского врачебно-питательного отряда Всероссийского союза городов», затем эвакуирована в Молодечно в 15-й госпитально-эвакуационный пункт на лечение.

Разорвавшимся на бруствере окопа снарядом были одна девушка убита, несколько солдат и шесть девушек ранены. В «результате частых нападений и непрерывной стрельбы немцев было выведено из строя много людей, в том числе две девушки: Казабойм и Прохорова», – записано в документах 525-го пехотного полка[633]633
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 49–50, 68.


[Закрыть].

В середине дня 10 июля в штаб 1-й Сибирской дивизии поступило приказание командира корпуса: «Донести об участии в бою отряда Бочкаревой, сообщить о потерях поименно. Отряд вывести из боевой линии и отправить в расположение штаба корпуса госп. двор Каскевичи, где отряд получит новое назначение»[634]634
  Там же. Д. 103. Л. 480.


[Закрыть]. Однако женский батальон тотчас не был выведен из боевой линии. В тот же день начальник штаба 132-й пехотной дивизии, сообщая командиру 525-го полка о том, что к штабу дивизии в Даубутишки прибыли только 20 человек женского отряда, просил направить туда же «оставшихся в живых женщин отряда смерти», а также их обоз и кухню. Поздним вечером командир 2-го батальона капитан Баронин с тревогой сообщал командиру 525-го Курюк-Даринского полка: «Часть батальона смерти под командой Бочкаревой и полурота 8-й роты занимают прорыв между 4 Сибирским и 527 полками. С уходом батальона смерти образуется прорыв». Комбат просил «назначить часть для заполнения прорыва»[635]635
  Там же. Д. 8. Л. 13, 52.


[Закрыть].

Судя по донесениям командиров батальонов и рот 525-го Курюк-Даринского и 4-го Сибирского полков, другим архивным документам, в ходе наступательной операции в войсках царила дезорганизация: была нарушена связь наступавших подразделений и частей со штабами, не имелось связи и взаимодействия между наступавшими соединениями и частями, пехотой и артиллерией. При наступлении войск с восточной опушки Новоспасского леса в сторону западной для ее занятия подразделения и части перемешались. По словам одного из офицеров 2-го батальона 525-го полка подпоручика А. В. Тарноградского, он, «равняясь на правофланговую 13-ю роту, оторвался от своего батальона и попал почти на две версты влево», очутившись «случайно в расположении чужих частей». Офицер 1-й Сибирской дивизии подпоручик Таросвода сообщал командиру батальона о том, что на занимаемом его подразделением участке позиции «прорывы едва заполнены… Слева части различных рот, справа 30 человек 3-го полка нашей дивизии». Командир 3-го батальона 525-го полка капитан Иванов, сообщая о сложной ситуации, в какой очутился батальон, доложил о том, что «с самого начала дезорганизована штурмовая рота, которая потеряла весь порядок». Командир 1-го батальона подпоручик Иванов рапортовал командиру полка: «Вышли на опушку леса… Слева нет никого… Не ориентирован в действиях наших частей. Телефонной связи нет»[636]636
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 26, 34, 40, 66.


[Закрыть].

Отвечая последнему, командир 525-го полка полковник Закржевский сообщал: «Влево от вас, то есть к югу до дер. Рогачево, линия занята частями 2-й сибирской дивизии. Вы должны занять опушку Новоспасского леса справа на запад. Справа от вас расположены части 1-го – 4-го сибирских полков (1-я Сибирская дивизия. – М С.)»[637]637
  Там же. Л. 34.


[Закрыть]. Таким образом, по словам командира полка, 525-й полк должен был занять позицию между 1-й и 2-й Сибирскими дивизиями, а как выяснилось, полк оказался на участке позиции справа от 4-го Сибирского полка 1-й Сибирской дивизии и слева 527-го Бельбекского полка 132-й пехотной дивизии, то есть в промежутке между ними.

Более ясной, оставаясь при этом сложной, ситуация с занятием позиций и заполнением «прорывов» становилась в течение дня 10 июля. «Батальон растянут почти всеми ротами, в которых очень мало штыков, в одну линию… Люди окопались, но несут потери», – доносил утром командир 3-го батальона в штаб 525-го полка. «1-й батальон стойко защищает боевой участок, поддерживая связь со 2 и 3 батальонами. Продолжаются контратаки противника…», – сообщал в 6 часов утра командир 1-го батальона. «Поддержка пришла и прорывы заполнены. Стоим на прежнем месте и положение улучшилось…», – рапортовал во второй половине дня командиру 527-го полка прапорщик Игнатьев[638]638
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 26, 45, 47.


[Закрыть].

Одновременно все с тревогой доносили об обстреле окопов не только противником, но и своей артиллерией. Например, командир 3-го батальона 525-го полка сообщал, что «контратака немцев блестяще отбита всем полком. Был общий порыв преследовать противника, но завеса нашего артиллерийского огня, не перенесенного далее, не дала возможности преследования». «Прошу принять самые энергичные меры для восстановления связи. С трудом удерживаю два батальона… Артиллерия наша то и дело бьет по нашим окопам, нанося большие потери. Так дальше оставаться не может. Спешите. Пришлите людей, катушки есть», – просил начальника команды связи командир 1-го батальона[639]639
  Там же. Л. 22, 26.


[Закрыть].

Уже в ходе наступления частей, захвата и удержания позиций на западной опушке Новоспасского леса, в условиях, когда противник стал оказывать упорное сопротивление, обстреливать опушку леса артиллерийским шрапнельным и ружейно-пулеметным огнем, а в ряде мест переходить в контратаку, огромных усилий и самопожертвования стоило командирам батальонов, рот и взводов воодушевить солдат, удержать от бегства, заставить сражаться с противником. «Всю ночь, охраняя занятый участок передней линии, моя сборная рота потеряла много людей. Немцы неустанно беспокоят. Люди так устали, что долго не продержатся уже. Патронов и гранат доставлено в небольшом количестве и со страшными трудностями. Участок непомерно велик. Фельдфебель убит, взводный ранен, остальные разбежались. Остался один унтер-офицер из 8-й роты. Девчонки окоченели», – доносил в 12 часов 10 июля командиру 525-го полка подпоручик Тарасов и просил «скорейшей смены», так как «люди разбегаются и в ночь участок достанется немцам». «Доношу, что с левой стороны немцами был прорван фронт между 4 сибирским полком и полуротой 8-й роты и женской командой смерти. Полурота 8-й роты и 7-я рота под натиском противника отступили. Но воодушевленные мной, командиром 7-й роты и унтер-офицером 4-й роты нашего полка Пивоваровым, собрались и бросились в контр-атаку», – сообщал командиру 2-го батальона прапорщик Кравченко. В итоге названные подразделения с присоединением к ним учебной команды 3-го Сибирского полка и взвода 6-й роты во главе с подпоручиком Кервалидзе своим натиском заставили противника отступить[640]640
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 8, 21.


[Закрыть].

«При неоднократных попытках противника выбить нас из занятых позиций особое хладнокровие и мужество были проявлены подпоручиком Ковальчуком, который лично управлял пулеметом и меткой стрельбой заставлял отступить врага. Подпоручик Иванов, будучи командиром батальона, лично наблюдал за действиями противника, своим хладнокровием и мужеством, переходя из одной роты в другую, все время подбадривал солдат», а с переходом неприятеля в наступление он с подпоручиком Кервалидзе и младшим унтер-офицером «первыми бросились в атаку, увлекая за собой расстроенные ряды солдат, и, убив часть немцев, отбили захваченных наших несколько человек и пулемет», – записал в «сведениях о боях с 9 по 11 июля» прапорщик Усович. При этом он отмечал «громадные заслуги» унтер-офицера Пивоварова и солдата 2-й роты Пиндюрина, «употреблявших самые решительные меры против малодушных и слабых солдат всех частей, принимавших участие в боях». «Командующий 3-й ротой прапорщик Николаев, получив задачу руководить защитой средней части (1/3 всего участка) окопов, подавал пример дисциплинированности своим людям, твердой решимости победить или умереть, спокойствием и выдержкой в огне проявлял необходимую требовательность и суровость к малодушным, помог остановить бегущих и вернуть их для контратаки», – отмечал в своем донесении начальник отдельного отряда, оперировавшего на юго-западной опушке Новоспасского леса, подпоручик А. В. Тарноградский[641]641
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 63–65.


[Закрыть]. Хладнокровие, распорядительность и личная храбрость, воодушевлявшие солдат на самоотверженное удержание позиций, неоднократное отражение атак германцев, были отмечены командирами батальонов у поручика Щербакова, подпоручиков Медведева и Смирнова, прапорщиков А. С. Бокарева, М. Л. Бочкаревой, Кормякова, Вализера, Усовича и Яковенко[642]642
  Там же. Л. 82, 87, 90.


[Закрыть].

В невероятно сложных условиях небольшой группе офицеров и оставшейся верной воинскому долгу части солдат и унтер-офицеров пришлось удерживать занятый участок Новоспасского леса. Без отдыха и сна, уставшие и голодные, они в течение полутора суток отстаивали от атак неприятеля (было отбито 14 атак) свои позиции. В течение этого времени ощущались перебои с доставкой гранат и патронов. Имели место случаи, когда посланные за патронами повозки «возвращались ни с чем», так как ни в Касимово не оказалось склада с боеприпасами, ни в фольварке Дзераки[643]643
  Там же. Л. 5.


[Закрыть].

На западную опушку Новоспасского леса сражавшимся войскам не доставлялась пища. Командиры батальонов и рот в своих сообщениях в штабы о боевой обстановке почти во всех случаях обращали и на это внимание. Например, командир 3-го батальона в донесении командиру полка просил его «распоряжения относительно пищи». Командир 2-го батальона сообщал о том, что «люди два дня не ели и просят хотя бы хлеба». Взводный командир женского отряда просил прислать хлеба. Прапорщик Игнатьев сообщал командиру 527-го Бельбекского полка: «Со вчерашнего утра люди без еды и питья, страшно утомились, требуют смены…» Командир 1-го батальона с тревогой отмечал: «Голодные, усталые солдаты ждут с нетерпением смены, продержавшись при таких ненормальных условиях столько времени»[644]644
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 22, 26, 39, 44, 47.


[Закрыть].

Распоряжение о смене начальником дивизии было направлено командирам 525-го и 527-го полков 10 июля в 24 часа. Смена производилась в ночное время частями 9-й пехотной и 7-й Сибирской дивизий. Сменившись, полки отводились в район деревень Сельце и Саковичи в дивизионный резерв 9-й пехотной дивизии; 526-й и 528-й пехотные полки – в плацдарм севернее д. Танщина. По смене полкам предписывалось «сформировать из остатков» личного состава трехротные батальоны, при каждом из которых «оставить одну пулеметную команду и необходимую часть команды связи». Всем батальонам дивизии – «составить один четырехбатальонный полк»[645]645
  Там же. Л. 54.


[Закрыть].

На других участках выдвинувшиеся вперед штурмовые отряды корпусов, попав под сильный фланговый артиллерийский и пулеметный огонь, вынуждены были отойти в исходное положение. Так, в 38-м армейском корпусе в наступление пошли 11-я Сибирская стрелковая, 62-я и 175-я пехотные дивизии. 246-й Бахчисарайский, 247-й Мариупольский и 248-й Славяносербский пехотные полки попали под сильный фланговый ружейно-пулеметный огонь германцев со стороны южной опушки Богушинского леса и залегли у первой линии неприятельских окопов. Наступавший вслед полк дивизионного резерва – 245-й Бердянский – не остановился, продолжал наступление и штыковым ударом выбил германцев из д. Томасовка. Однако по какому-то недоразумению среди солдат пронесся слух, что соседняя 16-я Сибирская дивизия отступает, бердянцы начали митинговать и, смешавшись, отошли назад. Это повлекло отступление и других полков 62-й дивизии.

Следует сказать, что наиболее удачно в этом бою действовал 247-й Мариупольский полк под командованием полковника И. Ясницкого. Когда левый боевой участок полка дрогнул, командир батальона подполковник Юрасов личным примером смог воодушевить личный состав шести рот и довел их до успешного штыкового удара. В бою отличились также штабс-капитаны А. Забелло и П. Быстрицкий, возглавившие штурмовую роту полка; поручик Д. Сидоров, принявший на себя командование обезглавленной ротой; поручик М. Рудометкин, геройски павший во время атаки, и подпоручик И. Рябушин, уничтоживший несколько германских пулеметов вместе с расчетами. В 248-м Славяносербском полку геройски проявили себя прапорщик П. Дербышев, который первым ворвался в неприятельские окопы и выбил немцев гранатами, и поручик X. Василенко, во главе роты взявший три линии окопов, миномет и бомбомет.

11-я Сибирская стрелковая и 175-я пехотная дивизии атаковали местечко Крево, выбили немцев из руин костела и нескольких редутов. Несмотря на то, что за противником осталось сильно укрепленное католическое кладбище, 697-й Проскуровский, 698-й Шаргородский, 699-й Саровский и 700-й Елатомский пехотные полки дошли до западной опушки Попелевичского леса. В бою отличились: в 697-м полку – подпоручик В. Потапов и прапорщик П. Коваль, в 700-м полку – прапорщик С. Анципович, в 698-м полку – подполковник В. Шевчук, который командовал батальоном, а после ранения командира полка – полком. Под его руководством полк преодолел три линии окопов противника. При этом командир был дважды ранен. В этом полку также отличились подполковник О. Харагезян, который бросился во главе полка в атаку и штыковым ударом выбил противника из окопов, а подпоручик Э. Полкозник, будучи дважды ранен, захватил германский пулемет.

У Попелевичского леса наступавшие были встречены сильным ружейно-пулеметным огнем противника. Бой продолжался в течение пяти часов. В середине дня, не получив поддержки, полки 175-й дивизии отступили сначала в третью линию германских окопов, затем – в свое исходное положение. Еще более неудачным было наступление частей 69-й пехотной дивизии. Попав под фланговый огонь противника со стороны д. Гейлеши, они сразу же прекратили наступление. К ночи все части 38-го армейского корпуса оказались на исходных позициях.

При переходе в наступление войск 20-го армейского корпуса почти вся 29-я пехотная дивизия отказалась от активных боевых действий. Части 28-й пехотной дивизии, не заняв вовремя исходного положения, перешли в наступление позже назначенного срока и, встретив упорное сопротивление противника, отступили. Только частям 51-й пехотной дивизии, несмотря на артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь, удалось штурмовать и занять первую линию окопов противника у д. Сутьково: 202-й Горийский, 204-й Ардагано-Михайловский пехотные полки и две роты 203-го Сухомского и штурмовые роты 201-го Потийского пехотных полков взяли две линии окопов, перекололи их защитников и ринулись на штурм третьей линии. Атака была настолько стремительной, что германцы не успели открыть даже заградительный артиллерийский огонь. При этом свою самоотверженность проявили штабс-капитан 203-го Сухумского полка И. Кондратьев, который, несмотря на ранение в голову, первым врывался во все три линии вражеских окопов и пал смертью храбрых; героически действовали поручик Н. Поляниченко, подпоручик Е. Молостов и прапорщик М. Шерстнев[646]646
  См.: Лигута В. Н. У Сморгони под знаком Святого Георгия. С. 98.


[Закрыть].

51-ю пехотную дивизию должны были поддержать соседние 28-я и 29-я пехотные дивизии, но перешедшие в наступление намного позже назначенного срока и встреченные сильным артиллерийским и ру жейно-пулеметным огнем части этих дивизий залегли у первой линии проволочных заграждений и никакой поддержки не оказали.

Не получив поддержки с флангов и с тыла (201-й Потийский полк, заняв первую линию окопов, отказался идти дальше и ушел назад; шедшие за 201-м полком части 134-й пехотной дивизии, попав под сильный артиллерийский огонь, частью залегли, а частью рассеялись) полки 51-й дивизии, потерявшие убитыми почти всех офицеров, стали отходить и к 10 часам, то есть через три часа после начала наступления, были в своих окопах. В течение дня на участке 20-го армейского корпуса предпрималось еще несколько попыток атаковать. Снова были захвачены вражеские окопы, но слабые и разрозненные атаки окончились безуспешно. «После неудачи утечка солдат стала возрастать, – отмечал в своем донесении командир корпуса генерал А. Я. Елыпин, – и к наступлению темноты достигла огромных размеров. Солдаты усталые, изнервничавшиеся, не привыкшие к боям и грохоту орудий после стольких месяцев затишья, бездеятельности, братания и митингов, толпами покидали окопы, бросая пулеметы, оружие, и уходили в тыл…»[647]647
  Цит. по: Бондаренко В. Западный щит Российской империи, 1915–1917. Историческая реконструкция событий. С. 294–295.


[Закрыть]

В первый день наблюдалось много случаев самовольного ухода солдат с захваченных позиций поодиночке, группами и целыми ротами, считавших, что наступательная задача ими выполнена. Наступавшие части понесли большие потери. Командование было этим сильно озабочено.

Например, начальник штаба 132-й пехотной дивизии в середине дня 10 июля запрашивал у командиров 525-го Курюк-Даринского и 527-го Бельбекского пехотных полков «сообщить, сколько штыков осталось и каковы потери убитыми, ранеными, контуженными, без вести пропавшими и разбежавшимися»[648]648
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 1050. Л. 178.


[Закрыть].

Очевидно, сведения были трагичными. Например, как свидетельствует донесение начальника штаба 1-й Сибирской дивизии о численности штыков в полках, на этот день насчитывалось в 525-м пехотном полку 600 человек, в 527-м пехотном – 500 человек. Еще меньшей была численность в полках 1-й Сибирской дивизии: в 1-м Сибирском – 300 человек, во 2-м Сибирском – 80, в 3-м Сибирском – 60, в 4-м Сибирском – 250, в женском батальоне смерти – 190 человек[649]649
  РГВИА. Ф. 2277. Оп. 1. Д. 103. Л. 488.


[Закрыть]. Потери 1-го Сибирского корпуса в целом составляли 345 офицеров и 7639 солдат убитыми и ранеными, 10 офицеров и 9210 солдат пропавшими без вести. В числе последних, на наш взгляд, было много «разбежавшихся». Потери в целом по 10-й армии, как показано в сводке о потерях, составленной ГУГШ на основе представленных сведений штабом Западного фронта и Ставкой Верховного главнокомандующего, составляли 11 642 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Эти сведения, очевидно, занижены. Эмигрантский историк А. А. Керсновский оценивает потери русских в этом наступлении 6–7 тыс. убитыми и пропавшими без вести и около 30 тыс. ранеными[650]650
  Керсновский А. История русской армии: 1881–1916. С. 492–493.


[Закрыть].

Таким образом, в результате наступления соединений 10-й армии был занят и удержан участок германских позиций только частями 1-го Сибирского корпуса в районе Новоспасского леса. 12 июля начальник штаба 132-й пехотной дивизии подполковник Леонов сообщал командиру 525-го полка: «Новоспасский лес охраняется разведчиками полков 9-й пехотной дивизии, осматривающими этот лес до западной его окраины. Немцы в этом районе активности не проявляют, в лесу работают части 1-го Сибирского корпуса по уборке своих убитых и раненых». Еще двумя днями раньше, 10 июля, начальник штаба корпуса генерал Костяев телеграфировал начальникам дивизий, входивших в состав корпуса, о том, что «командир корпуса обратил внимание на полное отсутствие организованных команд для сбора оружия и военных материалов на участках противника, захваченных нами», и «приказал теперь же выслать команды с подводами в Новоспасский лес и южнее с целью в течение ночи вывезти военное имущество, оставленное противником». 12 июля, по словам начальника штаба 132-й дивизии, «командир корпуса приказал сегодня же, не позднее 14 часов выслать от 525-го и 527-го полков по 200 человек рабочих в Новоспасский лес» (во главе с офицерами) «для работы по сбору оружия и для уборки огнестрельных припасов»[651]651
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 54.


[Закрыть].

Из журнала военных действий 525-го Курюк-Дарийского полка следует, что в тот же день по приказанию командира полка была направлена группа солдат и офицеров численностью 100 человек для сбора трофеев в Новоспасском лесу. Там они были «встречены немецкими разведчиками, которые в страхе бежали»[652]652
  Там же. Д. 11. Л. 1.


[Закрыть].

Таким образом, в целом наступление войск 10-й армии не получило развития по причине нежелания солдат продолжать наступление. Начальник штаба Западного фронта генерал С. Л. Марков в донесении в Ставку, оценивая ход военных действий за 9 июля, сообщал: «Дальнейшее развитие успеха 1-го Сибирского корпуса задержано вследствие стояния на месте частей 20-го корпуса и отхода в свои основные окопы почти всех частей 38-го корпуса. Главная причина отхода – малый подъем духа войск… Ряды бойцов быстро редеют не только от огня, но и от разбегающихся»[653]653
  Там же. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 306. Л. 105.


[Закрыть]. Причиной неуспеха являлось и отсутствие внезапности наступательных действий русских войск для противника. Подготовка наступления в течение полугода, обсуждение предстоящих боевых действий на многочисленных митингах, собраниях и заседаниях как в тылу, так и на фронте не были неизвестными для германцев. Начальник штаба германского Восточного фронта генерал Э. Людендорф отмечал, что предстоящее наступление не являлось тайной для главнокомандующего Востоком. Он принял все меры для отражения наступления[654]654
  Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. Т. 1.


[Закрыть]. Однако Людендорф признавал: «Надо отметить особенно сильную атаку, последовавшую 21 июля (по новому стилю. – М. С.) у Крево, южнее Сморгони. Русские прорвали там позиции ландверной дивизии, которая оборонялась необыкновенно храбро, но была растянута на очень широком фронте. Несколько дней обстановка была очень серьезной, пока наши резервы и артиллерийский огонь не восстановили положение. Русские оставили наши окопы. Это уже были не прежние русские солдаты»[655]655
  Там же. С. 28–29.


[Закрыть]. Руководивший операцией по прорыву укрепленной линии германского фронта главнокомандующий Западным фронтом генерал А. И. Деникин принял решение прекратить операцию. Согласившись с ним, Ставка Верховного главнокомандующего директивой от 10 июля постановила Западному фронту перейти к обороне. С таким неуспехом было закончено последнее наступление войск Западного фронта на территории Беларуси.

Как показали события тех дней, вся тяжесть организации и ведения боевых действий легла на плечи тех командиров и начальников, которые были в непосредственном контакте с личным составом. Прежде всего, это командиры полков, батальонов, рот и взводов, которые в большинстве случаев, возглавляя штурмовые части и подразделения, шли впереди наступающих, показывая подчиненным пример бесстрашия и мужества, презрения к смерти. Многие из них пали в сражениях. По окончании наступательных действий командование корпусов запросило у штабов дивизий сведения о наиболее выдающихся подвигах для освещения в прессе с целью их популяризации. Например, командир 1-го Сибирского корпуса генерал Е. А. Искрицкий 12 июля телеграфировал начальникам дивизий, входивших в состав корпуса: «Приказываю донести о всех выдающихся случаях доблести офицеров, депутатов и солдат, предварительно проверив факты опросом свидетелей. Собранный материал будет опубликован». В приказе оговаривалось, что эти донесения сделать «независимо от наградных представлений, каковые сделать обычным порядком»[656]656
  РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 8. Л. 8.


[Закрыть].

Анализ списка награжденных офицеров – георгиевских кавалеров, опубликованного в книге В. Н. Лигуты «У Сморгони под знаком Святого Георгия», показал, что около 100 человек, в основном в чине капитана, поручика, подпоручика и прапорщика, были удостоены высоких наград за боевые заслуги в сражениях 9 июля 1917 г., в том числе 27 человек посмертно[657]657
  Подсчитано автором по: Лигута В. Н. У Сморгони под знаком Святого Георгия. С. 184–232.


[Закрыть].

Ценой большой крови и человеческих жертв Верховное командование в очередной раз подтвердило свою верность и приверженность выполнению принятых обязательств перед союзниками по Антанте. Итог наступательной операции показал, что неуверенность командования в успехе в ходе ее подготовки оправдалась. Противоборствующие стороны остались на прежних позициях. Преследуемая цель «отвлечь войска от политических увлечений» боевыми действиями, если не принимать во внимание до 40 тыс. человек убитых и раненых, также не была достигнута. Об этом говорит последующее развитие всех военно-политических событий на Западном фронте, во всей русской армии и в стране в целом.