Текст книги "Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг."

Эвакуация правительственных учреждений и учебных заведений с персоналом служащих и их семьями проходила более организованно, на основе разработанного и утвержденного военными властями «Временного положения о вывозе за счет казны по военным обстоятельствам государственного имущества, правительственных учреждений, служащих и их семейств». Для их вывоза предоставлялся железнодорожный транспорт, выдавались из казны денежные субсидии.

Совершенно неподготовленными были власти к эвакуации фабрично-заводских предприятий и материалов промышленного производства, других материальных ценностей. В начальный период – до осени 1915 г. – не было плана эвакуации предприятий, последняя проводилась стихийно, без единой системы, а в условиях стремительного наступления германских войск и быстрого отступления русских – поспешно и неорганизованно. Из-за недостатка транспортных средств (железнодорожный транспорт в первую очередь производил военные перевозки) заводское оборудование по снятии наиболее ценных деталей, особенно медных, подлежало уничтожению. Владельцы частных предприятий, за редким исключением, не имели возможности вывезти оборудование и имущество за счет казны. Преимущество в этом отводилось тому, что «работало на государственную оборону», то есть стратегически важным сырью и материалам.

Глава 6
Проблема беженства мирных жителей и ее решение на белорусских землях

Проблема беженства является одной из самых трагичных в истории Первой мировой войны. Она стала проявляться уже в результате первых военных сражений и приняла массовый характер в то время, когда маневренный период войны перерос в позиционный, когда фронт военных действий стал сплошным и, передвигаясь, все сметал на своем пути.

Беженство было как добровольным, так и принудительным.

Добровольным прежде всего в местах фортификационных укреплений и крепостных районов, где сражения принимали затяжной и разрушительный характер, с наиболее плотным применением артиллерийского огня.

Принудительным – в основном по причине применения Верховным командованием русской армии тактики «выжженной земли», разрушения и опустошения оставляемых под напором противника территорий с целью усложнить и замедлить его продвижение. Принудительное выселение особенно широко применялось весной – в начале лета 1915 г., когда русская армия под ударами германских войск, имевших превосходство в вооружении, особенно в тяжелой артиллерии, чтобы избежать окружения и разгрома, отходила в глубь страны, оставляя одну позицию за другой. Население оставляемых мест по приказу военных и гражданских властей выселялось. Захватив самые необходимые пожитки, оно многими десятками тысяч, в основном гужевым транспортом и пешим порядком, перед отступавшими войсками двигалось на восток.

Сняв огромные массы людей с насиженных мест, в одночасье лишив их своего крова и всего нажитого, власти не подготовили плана и условий эвакуации. И неслучайно, так как, развязывая войну, противоборствующие стороны рассчитывали на ее кратковременность, быстрый разгром противника. Именно поэтому действия властей по эвакуации населения были разрозненными и стихийными. Государственной помощи беженцам первое время почти никакой не оказывалось. Лишь добровольные и общественные организации, такие как Всероссийский земский союз (ВЗС), Всероссийский союз городов (ВСГ) и Комитет Великой княжны Татьяны Николаевны (Татьянинский комитет), действовавшие к этому времени на Северо-Западном фронте по оказанию помощи больным и раненым воинам, по распоряжению командования приняли на себя попечительство и о беженцах, что было далеко недостаточным.

Естественно, причиняемый населению материальный и моральный ущерб, обращение его в беженство вызывали недовольство властью. Уже 20 июня 1915 г. прибывшие с Северо-Западного фронта в Ставку Верховного главнокомандующего председатель Татьянинского комитета А. Б. Нейдгарт и граф С. И. Велепольский доложили об «унынии, озлоблении и смуте» среди населения, порождаемых «бессистемностью эвакуационных распоряжений», «уничтожением целых селений на некоторых корпусных участках», «частного имущества без оценки и права сохранения его владельцами»; о понимании населением таких действий как «меры репрессии». Верховный тотчас же по прямому проводу «срочно», «секретно» отдал распоряжение главнокомандующему Северо-Западным фронтом генералу М. В. Алексееву: «Прикажите всё это немедленно устранить», то есть прекратить насильственную эвакуацию и уничтожение жилья и частного имущества[295]295
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1453. Л. 22.


[Закрыть].

Но к этому времени уже были сняты с насиженных мест и двигались на восток сотни тысяч беженцев из Волыни, пределов Польши, Литвы и западных уездов белорусских губерний. Территория Беларуси в силу своего геополитического и военного положения уже тогда стала первым пристанищем для них. 4 июля 1915 г. военные власти потребовали от губернаторов прифронтовых Житомирской, Холмской и Люблинской губерний «безотлагательно принять экстренно энергичные меры к освобождению от беженцев территории, прилегающие к линии фронта», направлять их не по железным дорогам, дабы не создавать помех военным перевозкам, а «по обычным дорогам в Кобринский и Пружанский уезды»[296]296
  РГВИА. Ф. 2020. Оп. 1. Д. 131. Л. 6.


[Закрыть].

Уже 9 июля руководство благотворительных организаций ВЗС, ВСГ и кауфмановского лазарета с тревогой сообщали из Кобрина главному начальнику снабжений армий Северо-Западного фронта генералу Н. А. Данилову о громадном скоплении беженцев и ежедневном прибытии все новых и новых партий. В целях предотвращения распространения заразных болезней в ближайшем тылу войск они просили не допускать дальнейшего скопления беженцев в Кобрине, а направлять их, так как «подвод очень мало», по железной дороге в Пинск. В свою очередь начальник Минского военного округа барон Е. А. Рауш фон Траубенберг, получив известие о направлении в Минскую губернию 150 тыс. беженцев только из Плоцкой губернии (о том же ему сообщил и варшавский генерал-губернатор), признал «не возможным скопление массы беженцев в ближайшем боевому району тылу, особенно ввиду нахождения там Ставки», и просил у генерала Н. А. Данилова распоряжения о «направлении всех беженцев за Днепр, в губернии, находящиеся в менее тяжелых условиях». Последним было дано на это согласие. Он просил барона Е. А. Рауша фон Траубенберга срочно распорядиться «о подготовке новых районов сосредоточения беженцев в Смоленской и Могилевской губерниях и о продвижении их избытка из Кобринского и Пружанского уездов по железной дороге», обеспечивая в пути бесплатной врачебно-питательной помощью[297]297
  РГВИА. Ф. 2020. Оп. 1. Д. 131. Л. 29.


[Закрыть].

С ростом массового движения беженцев участие в организации им помощи начали принимать органы власти. 4 июля 1915 г. министр МВД князь Н. Щербатов в телеграмме губернатору Минской губернии предложил «немедленно выяснить места, где выселяемые могли бы найти… приют и заработок», определить виды и объемы работ, организовать в губернском и уездных городах комитеты с участием земских и городских самоуправлений и широким привлечением «лиц, могущих оказать пользу», возложив на них заботы о помещении, питании и врачебно-санитарной помощи беженцам[298]298
  Там же. Л. 9-10.


[Закрыть]. Верховный главнокомандующий «повелел» военным властям по пути следования беженцев устраивать питательные пункты. Выполняя это указание, главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта распорядился, чтобы к устройству таких пунктов и этапов привлекались и «гражданские власти, Красный Крест, Союз Городов и Земский Союз». Денежные средства на продовольствие беженцев и колонистов выделялись из военного фонда.

Следует сказать, что большую организационную работу по оказанию помощи беженцам проводили власти Минской губернии. По получении распоряжений вышестоящих властей минским губернатором А. Ф. Гирсом вопрос о размещении беженцев в Минской губернии был вынесен для рассмотрения на заседании Особого совещания 7 июля 1915 г. Этот вопрос, по словам губернатора, «возник во второй половине июня 1915 г., когда из губерний Царства Польского предполагалось эвакуировать в Минскую губернию несколько сотен тысяч населения». Уже тогда руководством губернии и уездов было признано необходимым в г. Минске и уездных городах создать комитеты по оказанию помощи беженцам. В общих чертах были определены порядок и способы осуществления возлагаемой на них работы. Но с прекращением принудительного выселения жителей эта работа была приостановлена в расчете на то, что не будет большого числа беженцев[299]299
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 498.


[Закрыть].

После обсуждения вопроса на совещании было признано, что для размещения беженцев в губернии пригодны только шесть уездов – Минский, Слуцкий, Игуменский, Борисовский, Бобруйский и Новогрудский, так как в трех уездах – Пинском, Мозырском и Речицком – среди жителей наблюдались случаи заболевания холерой. Предводителям дворянства так называемых благополучных уездов были даны указания «созвать экстренные совещания» ранее созданных комитетов (пополнив их представителями гарнизона, врачебным персоналом и чинами ведомства Земледелия и Государственных имуществ) с целью разработки плана организации и трудоустройства беженцев; наметить маршруты их передвижения из Барановичей в назначенные уезды; оборудовать на станции Барановичи продовольственный, врачебный и изоляционно-распределительный пункты для обслуживания беженцев и их «рассеивания» в уездах губернии; «озаботиться принятием исчерпывающих мер» по устройству беженцев на службу или работы в местах их размещения, с привлечением волостных организаций, возложив на них размещение беженцев по селам и деревням.

Участники совещания также обратились к председателю Минской губернской земской управы Б. Н. Самойленко, председателям уездных земских управ, начальникам полиции с просьбой «оказать возможное содействие успешному осуществлению возложенной на уездные комитеты задачи»; запросили у главного начальника Минского военного округа о выделении из военного фонда 100 тыс. рублей для размещения и устройства беженцев. В заключение из участников совещания «для заведывания делами беженцев» был образован губернский комитет под председательством начальника губернии[300]300
  Там же. Л. 499.


[Закрыть].

Спустя три недели, 28 июля 1915 г., на очередном заседании Особого совещания был рассмотрен вопрос об устройстве врачебно-питательных пунктов для немцев-колонистов и беженцев, следовавших через Минскую губернию транзитом по железным и грунтовым дорогам. По словам докладчика – губернатора Минской губернии, «по распоряжениям военных властей» через губернию должны проследовать немцы-колонисты, выселяемые из Волынской, Гродненской и других губерний во внутренние губернии России, численностью свыше 100 тыс. человек, часть их численностью 30 тыс. человек уже проследовала за пределы Минской губернии, а около 1 тыс. находится в пути в ее пределах[301]301
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 551.


[Закрыть]. Перевозили колонистов на общих условиях по железной дороге от Пинска и станции Горынь на Новозыбков. Прибывавшие колонисты из Волынской губернии от станции Пхов направлялись по железной дороге в Могилевскую губернию. По пути их следования «заботами земств» были устроены питательные и врачебные пункты. Однако имевшихся на местах врачебно-санитарных сил было совершенно недостаточно для тщательного осмотра немцев-колонистов, следовавших через охваченные эпидемией холеры Пинский, Речицкий и Мозырский уезды. В связи с этим «в дополнение ранее принятых мер» экстренно было принято решение обслуживание врачебной помощью выселяемых через Минскую губернию партий колонистов возложить на ВЗС и ВСГ.

По полученным губернатором 27 июля 1915 г. сведениям, из Гродненской губернии по Московско-Брестскому шоссе пешком и на подводах, со скотом и домашним скарбом передвигались через Минскую губернию в Могилевскую около 60 тыс. беженцев. А. Ф. Гире признал, что «организация продовольственной и врачебной помощи беженцам, следующим по шоссе, нуждается в весьма существенном развитии», так как организованных питательно-врачебных пунктов в Слуцком и Бобруйском уездах было недостаточно. Совещание приняло решение немедленно командировать три врачебно-санитарных отряда для обслуживания беженцев, двигавшихся по Московско-Брестскому шоссе от границ Гродненской до Могилевской губернии, а также организовать питательные пункты в Синявке, Лубенце, Киевичах, Ляхно, Слуцке, Горках, Бобруйске.

Беженцы, следовавшие железной дорогой через Минскую губернию в Смоленскую, обслуживались военным ведомством на питательных пунктах железнодорожных станций, а врачебной помощью – военно-санитарным надзором и врачами железнодорожного ведомства. Кроме того, было принято решение организовать питательно-врачебные пункты: по линии Александровской железной дороги – на станциях Барановичи, Столбцы, Минск, Ново-Борисов; по линии Полесских железных дорог – на станциях Пинск, Лунинец, Житковичи, Мозырь, Калинковичи; по линии Либаво-Роменской железной дороги – на станциях Минск, Осиповичи, Бобруйск.

С целью сосредоточения наибольших сил на устройстве и оборудовании врачебно-питательных пунктов на пути следования беженцев и колонистов через Минскую губернию было принято решение ходатайствовать перед главным начальником Минского военного округа, чтобы организация, работавшая под руководством генерала С. Д. Быстреевского, при участии представителей ВЗС, ВСГ, Российского общества Красного Креста и других благотворительных обществ в западных губерниях продолжала свою деятельность на всех железнодорожных и шоссейных путях следования через Минскую губернию в Могилевскую. В то же время предлагалось уездным предводителям дворянства, уездным земским управам, земским начальникам, начальникам полиции и всем крестьянским должностным лицам «оказывать во всем полное содействие представителям организации генерала Быстреевского при исполнении возложенного на него поручения», а уездным комитетам по оказанию помощи беженцам – войти в «тесное единение с этими представителями, всемерно содействовать им в возможно быстром устройстве и оборудовании врачебно-питательных пунктов в указанных местностях»[302]302
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 551.


[Закрыть]. Уже на второй день, 29 июля 1915 г., минский губернатор А. Ф. Гире телеграфировал «уездному предводителю дворянства, земству, исправнику, полицмейстеру» о том, что «распоряжением генерала Н. А. Данилова в Минск командирован генерал Быстреевский для устройства врачебно-питательных пунктов на пути следования через губернию беженцев и колонистов». Одновременно он снова просил «по прибытии лиц, работавших в организациях генерала Быстреевского, оказать им всемерное содействие быстрому устройству и оборудованию пунктов»[303]303
  Там же. Л. 423.


[Закрыть].

Большую роль по оказанию помощи беженцам сыграли благотворительные организации, такие как ВЗС и ВСГ, Татьянинский комитет, национальные благотворительные организации – Белорусское общество по оказанию помощи пострадавшим от войны, отдел которого в июле 1915 г. был открыт в Минске; Общество вспомоществования евреям, пострадавшим от войны; Общество вспомоществования семействам поляков, участвующих в войне, и бедствующему польскому населению, пострадавшему от военных действий[304]304
  Лапановш С. Ф. Дзейнасць дзяржауных i грамадемх аргашзацый па аказанню дапамоп бежанцам у Benapyci у гады першай сусветнай вайны (1914 – кастрычшк 1917 г.). С. 97–105.


[Закрыть].

При рассмотрении вопроса об оказании благотворительной помощи пострадавшим от военных действий на заседании Минского губернского отделения Татьянинского комитета 5 августа 1915 г. с докладом выступил его председатель А. Ф. Гире. Нарисовав картину движения беженцев в Минской губернии, которое, по его словам, «с половины июля приняло огромные размеры», он сообщил о принятых организационных мерах по открытию и оборудованию в пределах губернии врачебно-питательных пунктов; расселению беженцев по селам и деревням, их трудоустройству; обеспечению планомерного передвижения следовавших транзитом; отметил оказанную финансовую помощь Губернскому отделению Центральным Татьянинским комитетом (10 тыс. руб.) и из военного фонда (100 тыс. руб.) на проведение этих мероприятий. В заключение А. Ф. Гире считал «необходимым объединение в лице Отделения Комитета Великой княжны всех организаций, работающих в пределах губернии по оказанию помощи беженцам», и предлагал сделать запрос «крупной суммы из средств Комитета Ее Высочества для более или менее правильной постановки в губернии дела по призрению беженцев»[305]305
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 561.


[Закрыть].

Выступивший на заседании заместитель главноуполномоченного по устройству беженцев Северо-Западного фронта член Государственной Думы А. Д. Зарин признал, что принятые в Минской губернии меры по призрению беженцев следует считать «пока достаточными для удовлетворения их первых запросов», но в дальнейшем это «должно самым быстрым образом получить возможно широкое развитие», так как в связи с «условиями переживаемых на театре военных действий событий число беженцев ежедневно растет и немедленная эвакуация их необходима в интересах нашей армии». «Сколько и по каким дорогам будет двинуто беженцев в Минскую губернию» он затруднялся сказать, но не исключал «возможность их движения по всем направлениям партиями и одиночно в различное время» и считал «долгом местных организаций поставить продовольствие беженцев и оказание им врачебной помощи на широких началах», чтобы они «не голодали, не заражали местное население и не задерживались на дороге по пути следования через губернию»[306]306
  Там же.


[Закрыть].

Заслушав доклад председателя губернского Отделения и заявление члена Государственной Думы заместителя главноуполномоченного по устройству беженцев, участники совещания поддержали предложение А. Ф. Гирса о слиянии губернского и уездных комитетов по призрению беженцев с отделениями Татьянинского комитета, имевших «однородные цели», признав это «желательным и необходимым в целях более правильной постановки дела призрения беженцев в Минской губернии»; одобрили разработанный губернским Комитетом по призрению беженцев план расселения, снабжения продовольствием оседавших в губернии; приняли решение по пути следования беженцев по Московско-Брестскому шоссе дополнительно к ранее созданным в Синявке, Киевичах, Слуцке, Горках, Новых Дорогах, Богушевичах, Бобруйске врачебно-продовольственным пунктам открыть на средства Татьянинского комитета чайные с выдачей горячей пищи и хлеба в Городище, Лубенце, Лядках, Слуцке, Олехновичах и Симоновичах, больницу с отделением для заразных больных в Новых Дорогах, построить новые или арендовать имеющиеся для нужд беженцев бани в Слуцке и Бобруйске; предоставить председателям Слуцкого и Бобруйского отделений право арендовать прилегавшие к шоссе луга и пастбища, а также осуществлять покупку фуража для лошадей и скота беженцев, устройство кузниц и мастерских для ремонта перевозочных средств. Кроме того, совещание обратилось с просьбой к руководству «Северопомощи» об устройстве колодцев с питьевой водой и о немедленном командировании на линию шоссе пяти врачебно-санитарных отрядов ВЗС: по одному в Остров, Киевичи, Слуцк, Горки и Бобруйск, «ввиду полной недостаточности для обслуживания беженцев местного врачебного персонала»; одобрило решение Минского городского отделения о постройке для размещения беженцев в Минске бараков с кухнями и прачечными и рекомендовало «немедленно обратиться в городскую Управу с вопросом об устройстве больницы для лечения заразных больных беженцев на средства “Северопомощи”; предложило всем уездным отделениям безотлагательно озаботиться постройкой бараков или поиском наемных помещений для жилья, устройством больниц и организаций снабжения беженцев теплой одеждой, лекарствами и молоком для малолетних в местах расселения, выдавая нуждающимся в экстренных случаях денежные субсидии». Для осуществления намеченных мероприятий совещание обратилось в Комитет Великой княжны Татьяны Николаевны за ассигнованием Губернскому отделению 340 тыс. рублей[307]307
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 561.


[Закрыть].

На заседании специально было рассмотрено предложение Татьянинского комитета об открытии при отделениях Комитета особых комиссий, которые взяли бы на себя регистрацию детей-беженцев школьного возраста и попечение о них. Было принято решение просить городские и уездные отделения учредить особые комиссии по регистрации и оказанию помощи учащимся-беженцам. Кроме того, принимая во внимание, что в Минске и в уездных городах Минской губернии к этому времени было уже сосредоточено огромное количество детей-беженцев, «родители которых за отсутствием средств лишены возможности определить их на платное обучение в учебные заведения», Минское губернское отделение Татьянинского комитета приняло решение просить Центральный комитет о выделении 40 тыс. рублей «для взноса в учебные заведения за право обучения» детей беженцев, не имевших собственных средств. Выделенную сумму предполагалось распределить между Минским городским и уездными отделениями губернии[308]308
  Там же. Л. 559.


[Закрыть].

Тем временем ситуация на фронте продолжала ухудшаться. Русские войска, чтобы избежать окружения, поспешно отходили под давлением германцев, оставляя одну позицию за другой. В связи с этим масса беженцев все нарастала. Для упорядочения движения беженцев и освобождения дорог для войск и обозов командующий 4-й армией, войска которой занимали в то время центральный участок Западного фронта, 20 августа 1915 г. отдал приказ, которым предписывалось «все пространство в тылу позиций корпусов впредь разделять на две полосы». Причем в ближайшей к боевой линии обязанность поддержания порядка движения возлагал на войска, а далее – на начальника этапно-хозяйственного отдела штаба армии. При отступлении в новый район расположения войскам было приказано «немедленно оповещать население… о том, что всем жителям предоставляется оставаться на своих местах, а если кто хочет выселиться, то должен уходить не позже как в течение суток со времени прибытия в этот район войск и обозов». Позже этого срока предписывалось «никакого движения беженцев не только партиями, но и в одиночку – не допускать».

Для поддержания порядка при самом движении потока беженцев предлагалось «весь тыловой путь разделить на участки», в каждом из которых «наблюдение за порядком возложить на особого офицера, а еще лучше на штаб-офицера». В распоряжение последнего предписывалось, кроме полицейских стражников, выделить «небольшую конную часть». В обязанность офицера вменялось «следить за тем, чтобы движение беженцев совершалось без задержек, дабы возможно скорее направить их в глубокий тыл». Были обозначены пути движения:

1) Волковыск – Зельва – Деречин – Яворская Руда – Дятлово – Новогрудок;

2) Волковыск – Слоним – Барановичи;

3) Ружаны – Слоним – Барановичи.

Приказом предусматривалось: «…в случае, если ко времени отхода войск скопление беженцев на военных дорогах будет препятствовать движению войсковых частей, то сворачивать беженцев в сторону и очищать дорогу для войск». Непосредственное руководство установлением порядка на дорогах «в пределах войсковой полосы» приказом было возложено на командиров корпусов. «Указанные меры к безостановочному проталкиванию беженцев» предписывалось «проводить самым энергичным образом»[309]309
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 666.


[Закрыть].

В свою очередь командующий 3-й армией, войска которой занимали южный участок фронта – северное Полесье, 23 августа приказал всем желающим покинуть прифронтовую полосу по линии от Слонима по р. Щара до Огинского канала и вдоль оз. Выгоновское до с. Горынь и направляться на Смоленск – Рославль[310]310
  Керсновский А. История русской армии: 1881–1916 гг.


[Закрыть].

С северного участка фронта, занимаемого войсками 10-й армии, с линии Вильно – Лида беженцы направлялись на Витебск. Следует сказать, что Витебск и Двинск уже в апреле, по сообщению витебского губернатора М. В. Арцимовича главному начальнику Виленского военного округа, были «перегружены пришлым населением». (Туда направлялись беженцы из Гродненской губернии.) «Ввиду переполнения Витебска и Двинска, других городов губернии войсками, госпиталями, беженцами», он просил «более не направлять в губернию выселяемых беженцев». Об этом М. В. Арцимович телеграфировал и гродненскому губернатору[311]311
  НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49191. Л. 2, 4.


[Закрыть].

Однако под давлением наступавших германских войск и отступавших русских обращения к витебскому губернатору с просьбами об «оказании содействия по размещению» эвакуированных учреждений и беженцев продолжали поступать, и с каждым днем их становилось все больше. Неоднократно с такими просьбами обращались губернаторы Сувалкской, Ковенской, Курляндской и Виленской губерний. Губернатор М. В. Арцимович, несмотря на огромные сложности, почти в каждом случае проявлял к просьбам свое участливое отношение. Так, 25 апреля на поступившее из Вильно телеграфное сообщение о направлении в Полоцк почтово-телеграфного ведомства Ковенской губернии с просьбой оказать содействие по размещению губернатором было отдано распоряжение местным властям принять меры по размещению его в Полоцке[312]312
  Там же. Л. 26


[Закрыть]. 27 июля из Вильно просили о содействии в размещении направленных в Витебск учреждений Сувалкской губернии. В Витебск прибыли эвакуированные из Риги Мариинский детский приют численностью более 90 человек и из Ковно детский сиротский приют[313]313
  НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49191. Л. 58, 80.


[Закрыть].

Кроме того, через Витебск следовали эшелоны с беженцами из Гродненской губернии, Лифляндии и Курляндии. Сообщая об этом главному начальнику военного снабжения Северо-Западного фронта и о том, что он принимает «все возможные меры по устройству их и организации питания», М. В. Арцимович просил об отпуске денежного кредита. Кредит в сумме 25 тыс. рублей «на питание беженцев и постройку для них бараков» был выделен[314]314
  Там же. Л. 78.


[Закрыть]. 8 июля из Риги прибыл в Витебск эшелон с выселенцами-цыганами численностью около 1000 человек с их лошадьми и повозками, а 14 июля и 27 июля – два эшелона из 24 и 32 вагонов с беженцами-евреями, для которых также было организовано питание. Причем большая часть цыган была отправлена в Витебский уезд, остальные цыгане и евреи проследовали через Смоленск во внутренние губернии России. 11 июля сообщалось об отправлении из Двинска в Полоцк и Витебск 43 вагонов с беженцами[315]315
  Там же. Л. 42, 49, 72.


[Закрыть].

Тем временем 11 июля Витебская комиссия по расквартированию войск и воинских учреждений на своем заседании «пришла к заключению, что ввиду необходимости расквартировать в Витебске войска и воинские учреждения, в дальнейшем не представляется возможным направлять в Витебск эвакуируемых из других городов гражданских учреждений и беженцев». «Разделяя» и ссылаясь на это решение, сообщая о нем в Вильно главному начальнику военного округа, витебский губернатор просил «распоряжений»[316]316
  Там же. Л. 37.


[Закрыть]. 14 июля из Вильно князь Н. Е. Туманов телеграфировал витебскому губернатору М. В. Арцимовичу: «За переполнением Витебска прошу в случае эвакуации не направлять туда более гражданских учреждений и беженцев»[317]317
  НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49191. Л. 45.


[Закрыть].

На основании данного распоряжения главного начальника округа гражданские учреждения Сувалкской и Ковенской губерний стали направляться в Рязань, Орел и Курск; беженцы (с витебского направления) – «по преимуществу» в Ярославль[318]318
  Там же. Л. 50, 85, 88.


[Закрыть].

К осени 1915 г. беженство достигло огромных размеров. Особенно многочисленно оно было в центральной части Беларуси – в Минской губернии. Об этом и о горестном положении беженцев говорил на заседании Минского губернского отделения Комитета Великой княжны Татьяны Николаевны 10 сентября 1915 г. председатель отделения губернатор А. Ф. Гире. Особое внимание было обращено на тяжелое положение беженцев, двигавшихся на гужевом транспорте: «…израсходовав взятые с собой запасы фуража и не имея возможности» купить «по пути своего передвижения, беженцы вынуждены были продавать лошадей за бесценок евреям, превращаясь в безлошадных, лишенных перевозочных средств для дальнейшего следования из Минской губернии в более отдаленные районы»[319]319
  Там же. Л. 684.


[Закрыть]. С целью облегчения положения этих беженцев губернское отделение приняло решение обратиться ко всем занимающимся беженцами организациям с предложением «организовать на широких началах закупку фуража и устройство на пути следования беженцев фуражных пунктов» при уже созданных врачебно-питательных пунктах «для бесплатной раздачи нуждающимся переселенцам». Зная, что «осуществление этой задачи» станет нелегким из-за «недостатка на местах кормовых средств», губернское отделение «признало необходимым призвать» на помощь организациям, занимающимся помощью беженцам, «всех чинов администрации и полиции Минской губернии», предложить им широко оповестить население о возможности продать имеющиеся запасы фуража для нужд беженцев, организовать его подвоз средствами владельца и местных жителей, а также самих беженцев «хотя бы за особую плату». Кроме того, с разрешения МВД было принято решение «просить организации по устройству беженцев использовать запасы зерна и корма общественных хлебозапасных магазинов за плату»[320]320
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 684.


[Закрыть].

Сообщая о принятом решении уездным предводителям дворянства, председателям уездных земских управ и начальникам полиции, губернатор А. Ф. Гире просил их «оказать… всяческое содействие возможно быстрой организации снабжения беженцев в местах их передвижения»[321]321
  Там же.


[Закрыть].

Одновременно принимались меры к упорядочению движения беженцев. Так, 7 сентября заведующий этапно-транспортной частью штаба 2-й армии, предписывая командиру казачьей конной сотни выставить заставы из казаков по 10 человек каждая для регулирования движения обозов 2-й и 10-й армий на дорогах из Молодечно и из Ракова, распорядился выставить заставу в 5 верстах к юго-западу от Минска (в д. Сенница) на Койдановском тракте для направления беженцев и обозов других армий (предполагались обозы 1, 3 и 4-й армий. – М. С.) и направлять их южнее Минска, «не входя в город», на Игуменский тракт для следования к Бобруйску[322]322
  Там же. Л. 698.


[Закрыть].

В этот же день, 7 сентября, минский полицмейстер, «согласно указаний заведующего хозяйственным отделом штаба главнокомандующего Западным фронтом генерала Кислякова», предложил приставам установить полицейские посты в пунктах города и направлять всех беженцев, ехавших с Койдановского, Раковского и Виленского трактов, через Ляховку и Серебрянку на Игуменский тракт[323]323
  Там же. Л. 701.


[Закрыть].

Военные и полицейские власти были обеспокоены переполнением города войсками, обозами и беженцами, предписывали обозам, кроме 2-й и 10-й армий, «проходить 3-й армии от д. Сенница на Смиловичи – южнее Минска, 1-й и 4-й армий, обогнув Минск справа, следовать на Свислочь». Въезд обозов (за исключением 2-й и 10-й армий), отдельных повозок, скота и беженцев в город был запрещен[324]324
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 706.


[Закрыть].

Однако, как показало время, все эти принятые меры не дали ожидаемых результатов. Уже 15 сентября на специально созванном заседании Особого совещания по вопросу урегулирования движения беженцев в г. Минске и его окрестностях минский губернатор А. Ф. Гире на основе своих «личных наблюдений и донесений подведомственных должностных лиц» изложил мрачную картину массового скопления беженцев в Минске и его окрестностях, достигавшего «нескольких десятков тысяч с детьми, повозками, лошадьми и рогатым скотом»[325]325
  Там же. Л. 758.


[Закрыть].