Текст книги "Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг."

Разбив их на три категории, к первой он отнес безлошадных, прибывших в Минск по железным и грунтовым дорогам, на подводах и пешком. Получив в благотворительных организациях (отделении Татьянинского комитета, главноуполномоченного по устройству беженцев С. И. Зубчанинова) документы на бесплатный проезд по железной дороге, они направлялись на станции Минск Александровской и Минск Либаво-Роменской железных дорог, но так как из-за отсутствия подвижного состава вагонов не подавалось, по нескольку дней сидели «в районе вокзальной территории», набрасываясь на каждый проходящий поезд и усаживаясь в вагоны, на площадки и «вообще где только можно сесть и стать», не считаясь ни с перегруженностью вагона, ни с опасностью для жизни во время движения поезда. Таким путем уезжала лишь незначительная часть беженцев. Большинство же их, численно «все увеличиваясь», оставались на вокзалах, на улицах и площадях под открытым небом, переполняя город, загромождая железнодорожные пути, мешая маневрированию поездов и работе железнодорожников.

Ко второй категории беженцев губернатор отнес «многих имевших лошадей и повозки» и способных передвигаться по грунтовым дорогам, но, подъезжая к городу, стремившихся продать «хотя бы и за бесценок свои перевозочные средства». В поисках реквизиционных комиссий или случайных покупателей они загромождали своими лошадьми и повозками центральные улицы города, препятствуя движению воинских грузов и проходивших через город воинских команд. Оставшись безлошадными, они увеличивали «первую категорию беженцев, стремившихся выехать из Минска по железным дорогам».

Третью категорию беженцев, по словам губернатора, составляли «группирующиеся в окрестностях города партии беженцев, достигающие… нескольких десятков тысяч человек, с детьми, повозками, лошадьми и рогатым скотом». Располагаясь «табором под открытым небом на полях, дорогах и в чужих усадьбах», они рубили «в лесах, садах и усадьбах деревья, изгороди и даже постройки для разведения костров, вызывая массовые жалобы частных владельцев». Причем, образовав «пробку», они сами же были «лишены возможности следовать дальше, пока власти не урегулируют их движение и не укажут дорог, по которым они должны следовать из Минской губернии в другие, более восточные и более далекие от линии боевых действий»[326]326
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 758.


[Закрыть].

При обсуждении сообщения губернатора выяснилось, что полицейских сил, регулировавших движение беженцев в окрестностях Минска, было «совершенно недостаточно для поддержания планомерного безостановочного следования их на восток». Для обеспечения этого, а также для упреждения проникновения новых партий беженцев в город было принято решение просить начальника губернии усилить состав местной городской полиции за счет эвакуированной в Минск полиции Виленской губернии, а также военное начальство о выделении конных отрядов для поддержания порядка на привокзальной территории и на улицах города, для обслуживания питательных пунктов в окрестностях Минска и регулирования движения в районе Сенницы.

Чтобы облегчить положение несчастных людей, совещание признало необходимым просить Комитет ВЗС Западного фронта «устроить близ вокзала в помещениях бывшего склада Варшавско-Венской ж. д. убежище с врачебно-питательным пунктом для беженцев», находившихся на привокзальной территории, а «для разгрузки» ее, «где собралось уже свыше 6000 беженцев», ходатайствовать перед начальником штаба Западного фронта и представителем главноуполномоченного по устройству беженцев о «крайне необходимой подаче хотя бы по одному поезду в сутки» на железнодорожную станцию Минск, а также в Старые Дороги и Бобруйск, где было «огромное скопление безлошадных беженцев, достигающее многих десятков тысяч»[327]327
  НИАБ. Ф. 300. Оп. 1. Д. 67. Л. 759.


[Закрыть].

Совещание приняло решение просить также Комитет ВЗС по устройству беженцев построить врачебно-питательный пункт в окрестностях Минска, чтобы позаботиться «об их размещении в свободных зданиях на время, пока не будет произведена здесь разгрузка скопившихся беженцев», а на всех путях их следования как в Минском, так и Игуменском уезде – открыть пункты для выдачи им фуража, организовав его закупку в других районах и использовав запасы ячменя Интендантства[328]328
  Там же. Л. 758, 760.


[Закрыть].

С наступлением холодов положение беженцев стало еще более критическим. Было очевидно, что без организации перевозок беженцев железнодорожным путем эту проблему не решить. К этому времени, в связи с создавшимися трудностями с военными перевозками и с целью решения проблемы в Ставке Верховного главнокомандующего под председательством начальника штаба генерала М. В. Алексеева с участием начальников снабжения армий, главноуполномоченных по устройству беженцев, представителей управления железных дорог, министерств торговли и промышленности, губернаторов прифронтовых губерний 1 октября состоялось совещание, на котором, в частности, работа железных дорог по перевозке беженцев была признана неудовлетворительной. Был отмечен целый ряд случаев непродуманной отправки беженцев в пункты назначения, частые задержки вагонов с ними в узлах ожидания. Констатировалось, что в Минской, Могилевской, Витебской, Смоленской и Псковской губерниях гужевым путем двигалось 450–500 тыс. человек. Особенно много беженцев находилось между Минском и Смоленском, Гомелем и Брянском. Было принято решение организовать с 5 по 15 октября вывоз беженцев в глубь России и выделять для этого ежесуточно 1200 вагонов[329]329
  РГВИА. Ф. 2005. Оп. 1. Д. 42. Л. 519–520.


[Закрыть].

Одновременно с направлением беженцев в центральные губернии империи местные власти занимались поселением их на незанятой противником территории белорусских губерний. Наибольшее число их осело в Минской губернии -123 900 человек, в Могилевской – 83 671, в Витебской -52 938 человек[330]330
  Бобков А. М. Беженцы в Беларуси в годы мировой войны (1915–1916) // Гістарычная навука і гістарычная адукацыя ў Рэспубліцы Беларусь (новыя канцэпцыі і падыходы): Усебеларус. канф. гісторыкаў (Мінск, 3–5 лют. 1993 г.): у 2 ч. / рэдкал.: М. П. Касцюк (адк. рэд.). Мінск: Універсітэцкае, 1994. Ч. 1: Гісторыя Беларусі. С. 36.


[Закрыть].

Как свидетельствуют «Листы обследования беженцев» в Минской губернии, заполненные корреспондентами в ходе переписи в конце 1915 – начале 1916 г., в основном это были крестьяне-хлебопашцы, выселенные российскими военными и гражданскими властями из пределов губерний Царства Польского, а также из Волынской, Сувалкской, Гродненской, Виленской, Ковенской, западных уездов Минской губерний. Измученные дальним и длительным переездом (от 300 до 400 км в течение 2–3 месяцев), почти все они (особенно многодетные семьи с маленькими детьми) не были согласны на дальнейший переезд. Лишь отдельные семьи обнадеживали власти своим согласием на переезд в глубинные губернии империи при условиях «за исключением Сибири», «весной», в места, «где можно иметь казенную работу» и т. и. Отдельные семейства (Гродненской, Ломжской, Холмской губерний) не были согласны на переезд, надеясь на «скорое очищение их местности от врага» и возвращение к своим очагам[331]331
  НИАБ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 886. Л. 134–376.


[Закрыть].

По результатам обследования семейств беженцев можно сделать вывод, что в основном они были размещены по крестьянским хатам, где проживали совместно с хозяевами как без оплаты, так и с оплатой за жилье. Беженцев обеих категорий было примерно поровну. Продовольствие, хотя и в недостаточном количестве, они получали в организованных «Северопомощью», ВЗС и ВСГ продовольственно-питательных пунктах (в Старобине, Березино, Пуховичах, Долгиново, Ракове и др.), а также от благотворительных национальных обществ и местных крестьян. Недостающие продукты многие семейства восполняли за свой счет, некоторые – путем попрошайничества. Местные жители к беженцам в основном относились сочувственно, доброжелательно, миролюбиво, снисходительно.

Трудоспособные члены семейств имели возможность применить свой труд и заработать на рытье окопов, строительстве оборонительных сооружений, военном дорожном строительстве, подвозе стройматериалов, продовольствия на продовольственно-питательные пункты, а также в помещичьих имениях и крестьянских хозяйствах.

В имущественном отношении в основном все беженские семьи были равны. Снятые с мест проживания, они лишились всего. С наступлением осенних холодов особенно остро среди них ощущалась потребность в теплой одежде и обуви.

Благотворительные общества «Северопомощь», ВЗС, ВСГ оказывали помощь путем выдачи полушубков, валенок, другой теплой одежды. Но всех обеспечить было невозможно.

Особенно страдали дети беженцев, хотя благотворительная помощь оказывалась прежде всего им: бесплатные обеды, пайки (там, где взрослые не могли получить). По возможности обеспечивалось обучение детей школьного возраста в земских, церковно-приходских, сельских школах, народных училищах (Дричин и там, где они имелись), в некоторых местах были организованы школы для детей беженцев (Столин), «подвижные» школы. Однако во многих случаях дети беженцев не имели возможности учиться. Причины были одни: дети не имели теплой одежды и обуви, не было школ вблизи мест их обитания.

Со стабилизацией линии фронта беженское движение приостановилось, хотя командование частей и соединений, находившихся на передовых позициях, по-прежнему настаивало на выселении всех беженцев и жителей «как в целях боевых, так и по санитарным соображениям, из полосы, примыкающей к позициям». Так, командир 20-го армейского корпуса в донесении от 7 декабря 1915 г. начальнику штаба 2-й армии сообщал: «Расположенные в районе корпуса селения переполнены беженцами, в большинстве хат живет по нескольку семейств. Такая скученность создает благоприятную обстановку для развития среди населения заразных и эпидемических болезней». Кроме того, комкор был обеспокоен тем, что «проживание в районе расположения войск большого числа беженцев, часто не имеющих документов, удостоверяющих их личность, затрудняет точную регистрацию населения в целях борьбы со шпионством». «Изложенные причины, – считал он, – делают крайне желательным выселение всех некоренных жителей из населенных пунктов района корпуса до линии р.р. Спяглинка – Нарочь – Вилия». Кроме того, он видел «крайне желательным выселение также и коренных жителей – как в целях боевых, так и по… санитарным соображениям, из полосы, непосредственно примыкающей к позициям, хотя бы до линии деревень Поповцы – Родзевичи – Дервели – Шостаки – Хаусты – Трилесино»[332]332
  РГВИА. Ф. 2110. Оп. 3. Д. 67. Л. 7.


[Закрыть]. «О разрешении выселить всех жителей из деревень, лежащих в районе позиций», ходатайствовал перед командиром 27-го армейского корпуса начальник 45-й пехотной дивизии, заподозривший в связях с противником жителей д. Боровые[333]333
  Там же. Л. 11.


[Закрыть].

Поддерживая начальника дивизии, командир корпуса в свою очередь признавал «пребывание жителей в районе позиций крайне нежелательным и выселение их из этого района необходимым» и ходатайствовал об этом перед штабом 2-й армии. В штабе армии, и в частности генерал-квартирмейстер генерал-майор М. М. Ставров, также считали, что «с точки зрения военных интересов безусловно вредным пребывание местных жителей в полосе между окопами передовой линии и местами расположения штабов дивизий, то есть в границах боевого размещения войсковых частей и резервов»[334]334
  Там же. Л. 21.


[Закрыть]. Однако главнокомандующий Западным фронтом генерал А. Е. Эверт, констатируя факты «вопреки» его «неоднократным указаниям» продолжавшихся выселений, приказал командующим 1,2,3,4 и 10-й армий «прекратить выселение беженцев и местных жителей… так как это не только нарушает интересы местного населения, но идет вразрез с интересами государственными»[335]335
  Там же. Л. 29.


[Закрыть].

Таким образом, беженство мирных жителей в ходе Первой мировой войны явилось одним из самых трагичных ее последствий. В расчете на скоротечную и победоносную войну, ведение боевых действий на территории противника российские правительственные и военные круги не предусмотрели проблемы беженства мирных жителей. Возникнув и развиваясь в невиданно широких масштабах в ходе военных действий, эта проблема обнаружила неподготовленность властей к ее решению в организованном порядке. Все меры, направленные на решение первоочередных вопросов беженства, проводились не в порядке их упреждения, а в ходе развития трагедии.

Большую роль в решении вопросов, связанных с беженским движением, сыграли благотворительные общества ВЗС, ВСГ, Татьянинского комитета, Российского Общества Красного Креста, государственной организации «Северопомощь», а также местные губернские и уездные власти и национальные благотворительные общества. Благодаря их совместным усилиям (пусть не в полной мере) решались вопросы по облегчению участи несчастных людей. Особое место в этом занимает жертвенность местных жителей неоккупированной части белорусских губерний, разделявших с беженскими семьями свой кров, скудные припасы продовольствия и фуража, одежды и обуви, в конечном счете – их участь.

Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич и его помощники

303-й пехотный Сенненский полк в районе Гродно. Осень 1914 г.

Николай II с императрицей Александрой Федоровной и дочерьми Ольгой и Татьяной при посещении земского лазарета. Двинск, 1914 г.

Похороны убитого воина из 530-го пехотного Василь-Сурского полка

Палата госпиталя. 1914 г.

Сестры милосердия. Барановичи, 1914–1915 гг.

Беженцы около Бобруйска

Сироты Первой мировой войны

Хлебопекарня, организованная для беженцев Всероссийским земским союзом в Бобруйске

Прибытие поезда в Брест-Литовск в дни эвакуации

Беженцы в районе станции Барановичи

Шатер беженцев в Бобруйске

Лагерь беженцев в Слуцке. 1915 г.

Крестьяне с русскими солдатами. Местечко Любань Вилейского уезда Виленской губернии

Очередь за продовольствием

Разрушенная белорусская деревня. 1916 г.

Мещанская улица в Гродно. Немецкая открытка

Польские беженцы на улицах Гродно. Немецкая открытка

Беженцы на улицах Полоцка

Привет из Полоцка. Немецкая открытка

Улица с торговыми рядами в Слониме. Немецкая открытка

Разрушенный костел в Слониме. Немецкая открытка

Железнодорожная бригада возле моста Эфеля. Барановичи

Рождество Христово в прифронтовой полосе

Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич выходит из вагона французского генерала По. Ставка, Барановичи, 1915 г.

На Северо-Западном фронте. 1915 г.

Забивание кольев при обшивке стен окопа

Окопы, обшитые плетнем. 1915 г.

На краю воронки от тяжелого немецкого снаряда

Солдатская походная кухня

В операционной на передовой

Санитарный автобус

Пленный немецкий солдат. Северо-Западный фронт, июль 1915 г.

Раздача обеда немецким офицерам. Германский Восточный фронт

Немецкий гаубичный расчет около пушки. 1916 г.

Снаряды для тяжелого артиллерийского орудия

Немецкий военный телеграф

Офицеры 20-го пехотного Галицкого полка и полковой священник отец Николай. Северо-Западный фронт. 1915 г.

Первый корпусный авиационный отряд. Западный фронт. Фольварок Татарщина Минского уезда (аэродром в Станьково). 1917 г.

Очистка окопов после газовой атаки

Похороны в братской могиле

Немецкий аппарат для обливания противника горящей жидкостью. 1915 г.

Разорванные динамитом при заложении мин. Зима 1916 г.

Войсковой театральный кружок 9-й роты 20-го пехотного Галицкого полка. 1915 г.

«Расстрел» (войсковая шутка). Северо-Западный фронт. 1915 г.

Передвижной военно-санитарный госпиталь в Минске

Русские солдаты строят землянку. 1916 г.

Пушка и артиллерийский расчет

В перерывах между атаками

Экзамен в траншейной школе. 1916 г.

Смотр четырех полков (девять бригад) перед боями под Молодечно. Ляховичи, 1916 г.

Император Николай II с наследником цесаревичем Алексеем. Ноябрь 1916 г.

В Царской Ставке в Могилеве. Октябрь 1916 г.

Здание Ставки в Могилеве. 1917 г.

Русские солдаты возле разрушенного здания в д. Замостье Вилейского уезда Виленской губернии. Июль 1917 г.

Братание на фронте

Мирная политическая манифестация в Несвиже (во дворе артиллерийских казарм). 18 июня 1917 г.

Шествие манифестантов на общий митинг. Несвиж, 18 июня 1917 г.

На Западном фронте во время Февральской революции. 1917 г.

Во время переговоров в Брест-Литовске о мире. 1918 г.

Глава 7
Нарочская операция в марте 1916 г

1916 год стал самым кровопролитным на белорусских землях за два с половиной года противостояния тут враждующих сторон. В этот год дислоцировавшимися здесь войсками Западного фронта русской армии был предпринят ряд наступательных операций с целью прорыва участка австро-германского фронта. Первой из них явилась Нарочская операция в марте 1916 г.

Учитывая печальный опыт военных действий 1914–1915 гг., союзное командование (русской, французской и английской армий) в декабре 1915 г. и в феврале 1916 г. в Шантильи, в Ставке французского Главного командования провело межсоюзнические конференции по разработке плана согласованных военных действий. Союзники не ставили задачи достижения определенных целей. Было только выражено согласие о взаимной поддержке той союзной армии, которая подвергнется нападению со стороны вооруженных сил Тройственного союза. Совместные действия союзных сил в виде общего наступления должны были начаться весной 1916 г., когда климатические условия позволили бы наступать на русском фронте.

Германцы упредили расчеты союзников по Антанте и во многом спутали их планы, начав 8 февраля 1916 г. наступление для прорыва фронта у Вердена. Первоначальные успехи немцев под Верденом сильно обеспокоили французское командование, а с потерей 12 февраля форта и селения Дуомон положение французских войск под Верденом стало критическим. Уже 19 февраля представитель французского

Верховного командования при русской Ставке генерал По передал начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву письмо от Верховного командования французской армии, в котором оно требовало от русских перейти в наступление, оттянуть часть германских сил на себя.

В ответ на обращение французского командования за помощью Верховное командование русской армии 11 февраля 1916 г. провело совещание в Ставке с главнокомандующими фронтами и начальниками штабов, другими служебными лицами, на котором было принято решение о проведении военной операции силами Западного и Северного фронтов с нанесением главного удара на стыке этих фронтов (район озер Вишневское – Нарочь – г. Поставы) для отвлечения германских сил с французского фронта, а в случае успеха – для дальнейшего развития наступления до полного вытеснения германских войск за границу Российской империи. Выбор места для нанесения главного удара объяснялся превосходством на этом пространстве сил над противником и наиболее выгодной конфигурацией фронта.

Участок местности, на котором планировалось наступление русских войск, ограничивался: с севера многочисленной группой озер – Эйсита, Дрингис, Дисна, Дривяты, Перебродье и др.; с юга линией населенных пунктов – Ошмяны, Вилейка, Долгиново; с запада линией озер Лакай, Освие и г. Ошмяны.

Следует сказать, что первоначально инициатива проведения данной операции исходила от главнокомандующего Западным фронтом генерала А. Е. Эверта, который еще 4 и 13 января 1916 г. предлагал Ставке Верховного главнокомандующего нанести удар, пока еще водоемы скованы льдом[336]336
  См.: Подорожный Н. Е. Нарочская операция в 1916 г. на русском фронте мировой войны. С. 10.


[Закрыть]. Однако согласование со Ставкой, сбор ударной группировки, снабжение необходимыми военными средствами затянулись. Обращение французов заставило Ставку Верховного главнокомандующего форсировать события, и 3 марта ею 2-й армии была поставлена конкретная боевая задача: сосредоточить главные силы на флангах и перейти ими 5 марта в решительное наступление с целью разгромить противника, находящегося перед фронтом, затем наступать дальше, чтобы прочно утвердиться на линии Свенцяны – Михалишки – Гервяты. Вспомогательный удар предписывалось нанести силами соседней справа 1-й армии. Остальные армии Западного фронта должны были сковать противника перед собой, а при успехе 2-й армии – перейти в общее наступление с целью достижения линии Вилькомир – Вильно – Делятичи.

Операция получила название «Нарочской» и подготавливалась в спешном порядке. Был значительно увеличен боевой состав 2-й армии. К имевшимся на 1 января 1916 г. в наличии 4-му Сибирскому, 5, 20 и 36-му армейским корпусам, Уральской казачьей дивизии и 1-й отдельной кавалерийской бригаде, насчитывавшим около 180 тыс. штыков и сабель, были дополнительно направлены шесть корпусов, в том числе один кавалерийский, общей численностью более 230 тыс. штыков и сабель. Эти войска в соответствии с директивой главнокомандующего Западным фронтом от 14 февраля 1916 г. были выделены из состава 3, 4 и 10-й армий и резерва главнокомандующего и следовали в назначенные пункты в большинстве случаев походным порядком. При этом некоторым частям предстояло преодолеть расстояние до 100 км в условиях зимних дорог с соблюдением требования «принятия всех мер к сохранению в секрете подготавливаемого удара»[337]337
  См.: Подорожный Н. Е. Нарочская операция в 1916 г. на русском фронте мировой войны. С. 19–20.


[Закрыть].

Разведке противника удалось установить, что «на погрузочных станциях Динабурга (Двинска. – М. С.), Постав и Молодечно и основных магистралях за русским фронтом по Двине и озерам и к югу от реки шел непрерывный поток колонн и обозов, движущейся артиллерии, кавалерийских и казачьих полков». И уже 5 марта германцам «стало ясно», что перед фронтом их 10-й армии «были стянуты 14 русских дивизий, а какие-то еще находились на подходе»[338]338
  Битва у Нарочи, 1916. Немецкие источники о русском весеннем наступлении (Нарочская операция). С. 25, 28.


[Закрыть].

От наблюдателей неприятеля не ускользнуло не только массовое перемещение русских войск к местам предстоящего наступления, но и такие детали подготовки, как снабжение в феврале колонн и обозов в районе от Вишневского озера до Дисны «новыми лошадьми и упряжью», что было расценено как подготовка к «большим маршам преследования в сложных дорожных условиях».

«Решающим указанием на намерение русских повести наступление против 10-й армии генерал-полковника Эйхгорна стала информация о масштабных работах по расширению всех станционных сооружений на участке Бабичи – Молодечно и о работах на участке Бабичи – Глубокое – Поставы, который большей частью переоборудовался под главную ветку подвоза», – отмечал в своей книге «Русское весеннее наступление 1916 года» германский офицер-фронтовик Вальтер Флеке[339]339
  Там же. С. 25.


[Закрыть].

Таким образом, противнику было известно о подготовке русскими наступления, но вначале немцы предполагали, что главный удар будет им нанесен в районе Сморгони. Только начало русскими артиллерийской пристрелки дало противнику точный ориентир. Так, начальник штаба германского Восточного фронта генерал Э. Людендорф в своих мемуарах отмечал: «Уже 16-го (3 марта по ст. ст. – М. С.) русские открыли ураганный огонь, но не у Сморгони, как мы ожидали, а против узкого прохода между озерами Вишневским и Нарочем, по обе стороны узкоколейки Свенцяны – Поставы и к юго-западу от Двинска»[340]340
  Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг.: [в 2 т.]. М., 1924. T. 1. С. 200.


[Закрыть].

Все признаки готовящегося наступления русских вызвали у германцев серьезную озабоченность и беспокойство, повысили бдительность и настороженность в несении службы охранения. Увеличились их работы по очистке окопов второй линии и ходов сообщения от снега, оплетались колючей проволокой новые дополнительные участки перед фронтом, ближе к боевой линии подтягивались резервы.

К моменту наступления боевой состав русских войск насчитывал более 400 тыс. штыков и сабель. На вооружении имелись значительные наступательные средства: 605 легких артиллерийских орудий и 168 тяжелых, а также переданные в ходе операции на усиление армии 114 орудий тяжелых дивизионов, что обеспечивало перевес над противником в тяжелой артиллерии почти в 2 раза. Так же в 2 раза перевес сил над германцами был в саблях и почти в 5 раз – в штыках. Однако в снарядах для тяжелой артиллерии ощущался острый недостаток.

К началу операции, 27 февраля, заболел командующий 2-й армией генерал В. В. Смирнов. Проведение операции было поручено командующему 4-й армией генералу А. Ф. Рагозе. Это назначение, ставшее известным немцам 29 февраля, и перенос А. Ф. Рагозой штаба 2-й армии из Минска в Будслав, напротив фронта 21-го германского корпуса – от Вишневского озера и до р. Камайка к северу от Постав, германцам «словно молния ярко высветила», по их словам, «предположительный фронт наступления» русских. Теперь уже у противника не было «ни малейшего сомнения о направлении русского наступления»[341]341
  Битва у Нарочи, 1916. Немецкие источники о русском весеннем наступлении (Нарочская операция). С. 28.


[Закрыть].

2 марта главнокомандующий германским Восточным фронтом генерал-фельдмаршал Гинденбург сообщил «подчиненным армейским командованиям, что, очевидно, следует ожидать атак на 10-ю армию». «Намеченные Рагозой направления главных ударов становились день ото дня все более явными ввиду планомерных пристрелок артиллерии и занятия ударными дивизиями исходных позиций для наступления».

Прибыв во 2-ю армию перед наступательной операцией, А. Ф. Рагоза не был знаком ни с войсками, оказавшимися в его подчинении, ни с районом предстоящих боевых действий, ни со штабом, с которым он должен был руководить прорывом сильно укрепленного фронта. Первым его решением по организации боевой операции было создание из войск, входивших в состав 2-й армии (по его мнению, для лучшего управления), трех армейских групп, две из которых заняли позиции на флангах. На правом фланге, к северу от оз. Нарочь, 20 км позиции занимала группа, возглавляемая генералом М. М. Плешковым, в составе 1-го Сибирского, 1-го и 27-го армейских и 7-го кавалерийского корпусов общей численностью 91 499 штыков и 1697 сабель. На вооружении группы было 144 легких и 116 тяжелых артиллерийских орудий. На 1 км занимаемого фронта приходилось 4660 бойцов и 13 орудий.

На левом фланге, к югу от оз. Нарочь, занимала 22-километровые позиции группа во главе с генералом П. С. Балуевым, в составе 5-го и 36-го армейских и 3-го Сибирского корпусов и Уральской казачьей дивизии общей численностью 94 111 штыков и 1543 сабель. На вооружении имелось 153 легких и 66 тяжелых артиллерийских орудий. В среднем на 1 км занимаемого фронта приходилось 4802 бойца и 10 орудий.

Центральный 15-километровый (исключая озеро) участок линии занимала группа, возглавляемая генералом Л.-О. О. Сирелиусом, в составе 34-го армейского и 4-го Сибирского корпусов общей численностью 65 229 штыков и 1092 сабли. На вооружении имелось 101 легкое и 12 тяжелых орудий. На 1 км занимаемого фронта приходилось 4421 боец и 7,5 орудия.

Следовательно, войска и артиллерия 2-й армии были рассредоточены по фронту почти равномерно. Не было создано ударного кулака, как это предписывалось директивой Ставки.

На рассвете 5 марта грохот сотен артиллерийских орудий возвестил о начале артиллерийской подготовки. Особенно сильным был огонь на участке Северной группы. 1-му Сибирскому корпусу было приказано прорвать фронт на участке Бучелишки – Лапинский лес и наступать в направлении Камаи – Можейки – Неверишки – Ольса. Командующий 2-й армией генерал А. Ф. Рагоза в донесении главнокомандующему Западным фронтом генералу А. Е. Эверту 8 марта в 19 часов 15 минут сообщал: «…за первые дни боев на фронте армии выяснилось… о действиях нашей артиллерии войска и пленные отзываются с похвалой; несмотря на устарелость орудий наших последних тяжелых бригад, непрочность их лафетов и колес (в 10-й бригаде поломано 9 лафетов) и на ограниченность, по сравнению с современными требованиями, тяжелых снарядов артиллерия делает свое дело добросовестно и жалоб не вызывает ни с чьей стороны. Стрельба и особенно ее корректирование затрудняется постоянными туманами, которые держатся в этой местности целыми днями»[342]342
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 292. Л. 86.


[Закрыть].

Однако эта «похвала» оказалась незаслуженной и преждевременной. На деле оказалось, что из-за слабости калибра орудий и мерзлого грунта артиллерийский огонь был малоэффективным: проволочные заграждения остались целыми, блиндажи и пулеметные гнезда не были разрушены, артиллерийский огонь противника не был подавлен. Как только в середине дня войска стремительно бросились в атаку, они были встречены мощным перекрестным артиллерийским и пулеметным огнем германцев, понесли большие потери. Только на отдельных участках атакующие смогли преодолеть проволочные заграждения и занять окопы противника, но были выбиты сильным фланговым огнем. К концу дня русские войска вынуждены были отойти на исходные позиции. На исходе дня противник подтянул силы и пытался контратаковать в районе д. Медяны (в документах Медзяны. —М. С), в течение ночи на 6 марта совершил две атаки на правый фланг 1-го армейского корпуса. Все контратаки русскими были отбиты. При этом у немцев был взят один пулемет[343]343
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 292. Л. 61.


[Закрыть].

Тремя часами позже Северной группы перешли в наступление войска 5-го и 36-го армейских корпусов Южной группы из исходного положения Занарочь – Лядо – р. Нарочь в направлении Проходы – Проньки – Баранов Рог – Бараны – Михалишки – Нестанишки – Сыроватки. Местами были достигнуты проволочные заграждения противника на участке фронта Занарочь – Островляны. Однако, не имея надлежащей подготовки и поддержки со стороны артиллерии, корпуса понесли большие потери от артиллерийского и ружейно-пулеметного огня противника и к исходу дня отошли на исходные позиции.

В составе 36-го армейского корпуса Южной группы в наступлении с участка Чурлионы, Шляпы, Макаричи принимала участие 25-я пехотная дивизия, в которую входили 99-й Ивангородский и 100-й Островский пехотные полки, накануне войны дислоцировавшиеся на территории Витебской губернии и в дни мобилизации 1914 г. пополненные чинами запаса из местных жителей. 5 марта атакующие части 25-й дивизии успешно продвигались вперед, вплотную подошли к проволочным заграждениям у д. Балтагузы, как вдруг по ним был открыт сильный артиллерийский огонь противника со стороны деревень Мокрицы, Сидоровичи, Железняки[344]344
  Там же. Л. 69.


[Закрыть]. Сопровождавшая атаку артиллерия не смогла подавить огневые точки противника, так как они находились вне досягаемости выстрелов. Наступающие несли большие потери и залегли перед самым фронтом 48-го германского полка. Затем дважды предпринимали повторные атаки, но продвинуться ближе, чем на 200 м, до траншей противника атакующим так и не удалось. Здесь они оставались под сосредоточенным огнем державших оборону германцев до наступления темноты. Затем с огромными потерями отошли в исходное положение. Потери 36-го корпуса за этот день составили 19 офицеров и 2030 солдат, а в целом в Южной группе – 98 офицеров и 6237 солдат убитыми и ранеными[345]345
  Подорожный Н. Е. Нарочская операция в 1916 г. на русском фронте мировой войны. С. 94.


[Закрыть].

На центральном участке фронта армии, занимаемом группой генерала Л.-О. О. Сирелиуса, активных боевых действий не было. Следует сказать, что с самого начала наступательной операции русских войск немцы заметили пассивную роль войск группы генерала Сирелиуса и активно воспользовались этим: снимали свои войска с этого участка фронта и оперативно перебрасывали их на угрожаемые участки в ходе наступательных действий Северной и Южной групп.

Таким образом, в первый день проведения операции наступающие войска ни в одном пункте на фронте 2-й армии не овладели укреплениями противника настолько, чтобы удержать их. Потери же за этот день были значительны: 183 офицера и свыше 15 тыс. солдат убитыми и ранеными.