Текст книги "Капкан на наследника"

Он подумал немного и покачал головой:

– Что-то не могу припомнить.

– А я – могу.

– Правда? И кто же это, если не секрет? – снисходительно улыбнулся Лаген.

– Они все мертвы, – спокойно ответил я.

Секунд десять он не мог отвести от меня взгляда, потом затянулся своей сигарой, выпустил дым и стал глядеть, как тот поднимается к потолку.

– Кто мертв, мистер Келли, эти люди... или враги?

– Вам решать, мистер Лаген, – сказал я.

Ли и Роза перестали болтать и обратились в слух. Ли снова напрягся, в глазах – тревога, как у парня, который переходит улицу и внезапно замечает, как огромный грузовик несется прямо на него. И перед ним неразрешимая дилемма – то ли отскочить назад, то ли прыгнуть вперед.

* * *

Мы закинули Розу на другой конец города в салон красоты, а сами поехали в офис Ли. Прохожие на улицах держались поближе к домам, стараясь уберечься от беспощадно хлещущих струй дождя, а те, кто отваживался идти посередине, выдерживали бесконечные дуэли зонтиками с такими же, как они, бедолагами. Щетки на ветровом стекле походили на взбесившиеся стрелки часов, которые своим тиканьем пытались заглушить визг мокрых шин.

– У Лагена к тебе нездоровый интерес, Дог, – выдал Ли после долгого молчания.

– А, – отмахнулся я, – у него всегда был пунктик насчет Барринов.

– Нет, тут дело в тебе самом, а не в твоей семейке.

– Не выдумывай!

Ли повернулся ко мне, весь один большой вопрос:

– Почему, дружище?

– Что почему?

– Брось, Дог. Я знаком с его методами. Еще ни разу не было, чтобы этот сукин сын остался без ответов на свои вопросы. Он и это дельце добьет, не сомневайся. Ни за что не отступится.

– А я все еще верю в неприкосновенность частной жизни. И желаю ему удачи.

Ли кивнул и уставился вперед:

– Судя по тому, каким тоном ты это произносишь, удачи ему не видать как своих ушей.

– Может, и так.

– Большинство людей не способно так здорово замести следы.

– Большинство – да, – согласился с ним я.

– Мне тоже все это кажется весьма странным.

– Все, что тебе надо сделать, так это спросить, Ли.

– Да, ты и раньше это говорил.

– Тогда спрашивай.

– Боюсь я твоих ответов.

– Тогда не спрашивай.

– Пожалуй, не буду, – решил он.

Я сказал Ли, что заеду за ним около пяти, и он пошел отдать кое-какие распоряжения насчет вечеринки. Такси понесло меня вниз по улице, в салон «Веллер-Фабрей, Тейлорз». Пара безупречных молодых людей в деловых утренних костюмах обслуживала двоих достопочтенных джентльменов: владельца крупной нефтяной компании и управляющего газетным синдикатом. На строгий суд последних были выставлены бесчисленные рубашки и галстуки, на которых не было ценников. Марка и стиль говорили сами за себя.

Менеджер, сидевший в самом дальнем конце помещения, по-деловому улыбнулся мне и тут же оставил свои бухгалтерские отчеты, чтобы поздороваться. Он пожал мне руку и, сам того не осознавая, заговорил по-испански:

– Приятно снова видеть вас, мистер Келли. Уверен, что костюмы пришлись вам по вкусу.

– Идеальная работа. Извините, что в прошлый раз не сообщил вам о своем визите.

– Я все понимаю.

– Мой приятель был немного расстроен.

– Он ничего не понял.

– Грубовато вы обращаетесь с клиентами, друг мой.

– Подобное отношение позволяет мне делать то, что я делаю, и получать от этого удовольствие. Теперь давай-те вернемся к вам. – Он взял меня за руку и повел в сторону примерочных.

– На континенте возня какая-то, – сказал я.

– Один уходит, другой приходит, – выразительно пожал он плечами.

– Кто-то хочет прихлопнуть меня. Они уже сделали попытку через Турка.

– "Сделали попытку", – повторил он. – Этим все сказано. Хотя должен признаться, что я весьма удивлен. По-моему, именно Турок был бы рад оставить все как есть.

– Вот и я так думаю. Наверняка, кто-то им просто прикрывается.

– Похоже на то, но, с другой стороны, у него может хватить ума ввязаться самому. Последний случай невероятно навредил его имиджу... и его маленькой империи. Не забывайте, что именно Турок собственноручно стер с лица земли Луиса Альбо и перехватил его операцию.

– Тогда он был гораздо моложе. И ему терять было нечего.

– А теперь есть?

– Я ушел в отставку, друг мой. Это событие всколыхнуло войска.

– Но вы живы, – сказал он. – Ходят упорные слухи, что у вас есть нечто, что полностью гарантирует вашу безопасность.

– Как знать.

– Тогда вам лучше решить, каким путем идти.

– Конечно. А пока закиньте удочку и давайте посмотрим, откуда ветер дует. И если в этом деле может быть преимущество, я хочу, чтобы оно оказалось на моей стороне.

– Хорошо, я попробую. – Он протянул мне руку, и я пожал ее. – Надеюсь, что не открываю старые раны.

– Об этом можете не волноваться.

Я уже повернулся к выходу, но он остановил меня, тронув за руку:

– Мистер Келли...

– Да?

– Почему вы... бросили свое занятие? Вы же знали, что произойдет.

– Знать-то знал, но надеялся, что этого не будет. Скажем так, я просто до чертиков устал от этого марафона со стрельбой и насилием.

Ли смешал пару коктейлей и принес один мне в спальню. Я уже снял плащ и вешал его в гардероб, когда он с тревогой в голосе проговорил:

– Это еще зачем?

Я обернулся и увидел, что Ли уставился на пушку, болтающуюся у меня на поясе.

Тяжесть пистолета 45-го калибра казалась настолько естественной, что я и думать о нем забыл.

– Ты же сам считал деньги, – попытался выкрутиться я. – Миллионы превращают человека в мишень.

– Но они же в банке. – Голос моего друга дрожал.

– Это известно только тебе.

– Дог... – Прежде чем он успел закончить, в коридоре раздался очень громкий и весьма настойчивый звонок в дверь.

Ли отставил стакан и пошел открывать. Я снял пушку с ремня, пристроил ее в шкафу на полке рядом с коробкой патронов и последовал за ним.

Взгляд белого как полотно Ли лихорадочно метался между двумя мужчинами, стоявшими перед ним. Одному из них, приземистому, плотному, похожему на борца, было далеко за сорок; другой – на несколько лет моложе, тощий, угловатый, но со всеми признаками охотничьего пса. Им даже не стоило утруждаться и показывать свои значки: у этих двоих на лбу было написано, что они копы. Не важно, в какой стране ты находишься, клеймо это везде одно и то же.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал я.

Старший уставился на меня, нахмурил брови и спросил:

– Мистер Келли?

Ли встал между нами – старый пилот, прикрывающий своего товарища по полетам:

– Послушай, у них нет ордера на обыск...

– Спокойно, малыш. Их же пригласили. – Я вопросительно поглядел на копа. – Разве нет?

– До известной степени.

Я попробовал коктейль, и он мне чрезвычайно понравился, поэтому я от всей души отхлебнул из стакана.

– Чем могу служить?

Мой вопрос немного выбил их из колеи. Это и что-то еще, но они и сами не могли понять, что именно.

– Можете рассказать, чем занимались сегодня? – потребовал тот, который представился сержантом Тобано.

– Вплоть до минуты.

– Свидетели?

– Всю дорогу. А что?

Сержант протянул руку, и второй подал ему конверт. Расправив бумажку у себя на бедре, он пристально поглядел на меня:

– Как насчет, скажем, одиннадцати тридцати утра сегодняшнего дня?

– Мы как раз возвращались в город.

– Мы?

– Двое моих друзей и водитель автомобиля.

– Продолжайте.

Я еще разок отхлебнул спиртного, отставил стакан и взялся за сигареты.

– Сначала мы забросили моего друга адвоката... кстати, его зовут Лейланд Хантер, и со мной осталась девушка по имени Шарон Касс. Мы доехали до гаража, и я проводил ее до дому.

– Какого гаража?

– Убей – не помню. Где-то в районе восточных пятидесятых.

– Гараж «Дениер»?

– Точно!

Сержант открыл конверт, вытащил на свет божий две фотографии 8 х 10 и протянул их мне. Я внимательно посмотрел на снимки. Сидевший рядом со мной Ли поперхнулся и закашлялся. И не без причины. Вид у Брайди Грека и Маркхама был еще тот. Оба казались мертвее мертвых, вокруг – кровища, лицо Маркхама превратилось в месиво, а у Брайди между ног торчал ломик для колки льда.

– Просто ужас, – сказал я.

– Узнаете их? – спросил коп.

– А что, должен?

– Не надо отвечать вопросом на вопрос, мистер Келли. Посмотрите-ка хорошенько.

– Ну, двое парней в общественном сортире.

– С чего вы взяли, что это общественный туалет?

– Да кто в наше время пользуется дома писсуарами? – сказал я, не отводя взгляда от снимков. Мне становилось все веселее. – И каким же боком здесь я?

– Это туалет в гараже «Дениер». Вы посещали его, когда заезжали туда.

– Так и было. Я спрашивал интенданта, где сортир, попросил подругу подождать меня и пошел отлить. Закончил, застегнул ширинку, помыл руки и вышел.

– Видели этих двоих?

– Когда входил – не видел. – Я вернул фото, и сержант засунул их назад в конверт. – Так все же я-то тут при чем?

– Интендант запомнил лимузин, в котором вы прибыли. Мы проверили права, связались с вашим другом Лейландом Хантером, а тот в свою очередь назвал вас.

– Если хотите, я могу дать вам адрес моей подруги.

– Не стоит утруждаться. Он у нас уже имеется.

– Ну и?

Копы переглянулись, не в силах решить, разозлил я их или озадачил. Тот, что помоложе, сказал:

– Мы думали, что вы могли что-нибудь видеть. Они вошли следом за вами. Один спросил, не ведет ли этот проход на улицу, но интендант ответил, что нет, там туалет, и они направились туда.

– Когда я выходил, никого поблизости не было, – сообщил я ему. – Хотя там завались машин, я мог и не заметить их за ними.

Сержант Тобано натянуто улыбнулся:

– Что-то фотографии не произвели на вас особого впечатления. Не то что на вашего друга.

– Мне и раньше приходилось видеть мертвецов, сержант.

– Это не мертвецы, мистер Келли.

– Черт! – выдохнул Ли.

– Ладно, спасибо и на этом. – Оба двинулись по направлению к двери. – Может, мы еще вернемся.

Тобано уже коснулся ручки двери, когда я спросил:

– А кто заснял все это, сержант?

– Один свободный фотограф, который случайно оказался на месте событий сразу после вашего ухода. Хотел подзаработать на них.

– И теперь он главный подозреваемый?

– Не-а. Так получилось, что один из мальчишек, который паркует машины, вошел в сортир вместе с ним. Этот, кстати, свалился в обморок.

– Слабак, – фыркнул я и потянулся за выпивкой.

– Встречаются и такие, – ответил сержант, внимательно глядя на меня, затем оба удалились.

Как только копы исчезли за дверью, Ли бросился со всех ног к бару и налил выпить. Залпом опрокинув один стакан, он наполнил его до краев и только тогда повернулся ко мне. Беднягу всего передернуло, и он принялся нервно крутить лед в стакане, наблюдая за его вращением.

Наконец Ли оторвал взгляд от своего бокала и уставился на меня:

– Ты соврал им, Дог, разве не так?

– Да.

– Ты же видел их там... того парня, у которого вместо лица котлета, и другого с...

Я поднял свой стакан в приветственном жесте:

– Черт подери, дружище, я сделал это своими собственными руками.

Глава 11

Я знал, что мне позвонят, поэтому сидел и спокойно ждал. Телефон зазвонил в десять минут четвертого, и я велел Чету Линдену ждать меня у «Автомата» на Шестой авеню. Голос его оставался абсолютно беспристрастным, и я почувствовал, что начинаю закипать.

Ну почему бы им не оставить меня в покое? Я же не какой-то там мистер Икс, чтобы строить на мой счет догадки. Все ведь прекрасно знают, что случится, стоит им зайти слишком далеко. Если вы нарываетесь на грубость, то уж не обессудьте – за что боролись, на то и напоролись. Бесчисленные надгробные камни говорят сами за себя.

Они сидели за столиком спиной ко мне и потягивали кофе, словно пара ночных сов по пути домой. Чет и Блэки Сандерс, неудачник из Трентона. Притворившись, что чихаю, я спрятал лицо под носовым платком и прошел мимо их человека, усердно делавшего вид, что разглядывает витрину универмага рядом с «Автоматом». Я свернул за угол, повернул обратно и, не давая парню опомниться, сунул дуло своего сорок пятого прямо ему в ребра.

– Пошли-ка, присоединимся к остальным, дружок.

У малого была реакция настоящего профи: он просто пожал плечами и как ни в чем не бывало направился к двери. Конечно, должны были быть и другие, но они вряд ли пошевелятся, пока я держу на мушке этих троих.

Они все поняли, едва завидев наше приближение. Блэки начал подниматься со своего места, но Чет сделал ему знак успокоиться и кивнул мне, будто ничего особенного не произошло. Я сел спиной к колонне, попросил своего спутника присоединиться ко мне и окинул взглядом три отвратительные хари.

– Кофе? – предложил Чет.

– К чему эти детские игры? – оставил я без внимания его вопрос и кивнул в сторону парня. – Блэки тоже дополнение?

Мускулистый киллер из Джерси смерил меня тяжелым взглядом, в котором сквозила надежда набить мне морду.

– Он здесь по другому делу, – сказал Чет.

– Надеюсь, что так оно и есть. Для вас же лучше. Или ты ничего ему обо мне не сказал?

– Блэки в курсе.

– В таком случае что-то он не очень впечатлен.

– Я никогда не впечатляюсь, дурья твоя башка, – присосался к своему напитку Сандерс.

– Все на свете когда-то случается в первый раз, Блэки. Обычно этот раз оказывается и последним.

– У него пушка, – сказал парень, которого я приволок с улицы.

Чет смерил его презрительным взглядом и снова уставился на меня:

– Остынь, Дог. Я просто хочу поболтать немного.

– Давай, малыш, не стесняйся.

– Мы видели Маркхама и Брайди.

– Ну и как вам?

– Решил оформить дельце в изысканном стиле, не так ли?

– Почему бы и нет? – ухмыльнулся я. – Убийство на меня не повесить, зачем оно мне? А как только копы пробьют их дела, то вообще перестанут гоняться за мной. Им по вкусу все эти внутренние разборки. Цветочные магазины и похоронные бюро в выигрыше, а мы облегчаем им задачу, и все довольны, все смеются.

– Подобная патетика относится только к «чистому» убийству. А такое, – неопределенно махнул он рукой, – выглядит приглашением к войне.

– Прямо в точку, Чет. Дело именно так и обстоит. Если только Турок не посмотрит на него сквозь пальцы и не решит, что это предупреждение, пожелание, чтобы они отстали от меня, оставили в покое.

– Турок никогда ни на что не смотрит сквозь пальцы.

– Тогда придется привести в движение кое-какие механизмы.

– Как же, держи карман шире! В свинячьей жопе они задвигаются, твои механизмы! Этого-то мы и опасались.

– Не вали с больной головы на здоровую, дружище, – сказал я. – Не я начал первый. Однако всякий, кто будет висеть у меня на хвосте, пострадает. Это и к Турку тоже относится. – Я остановился на мгновение и внимательно посмотрел каждому в глаза. – Меня вот что удивляет. Этот маленький толстячок недостаточно велик, чтобы затеять подобную возню.

– Думаешь, его кто-то толкает в спину, и толкает изо всех сил?

– Была такая мыслишка.

– Почему, Дог?

Я промолчал.

– Из этого бизнеса еще никто не уходил, – констатировал он.

– Я. Я ушел.

– Тебе только так кажется. Оттуда только один выход – на тот свет.

– Слышал. Вот решил стать исключением.

Чет попробовал кофе, протянул чашку Блэки и велел принести еще. Второму парню он приказал сходить с Сандерсом, и стоило обоим удалиться, как он проговорил:

– Я сделал немало телефонных звонков, Дог. И начал приходить кое к каким выводам.

– Каким, например?

– К примеру, почему три различных международных синдиката трясутся словно зайцы из-за того, что ты вышел из игры.

– Потому что я слишком много знаю.

– Все знают слишком много, – отрезал он. – Им начхать на знания.

– Кончай играть, Чет.

– А вот суметь доказать что-то – совсем другое дело.

– А-а-а, – хмыкнул я. – Имеешь в виду старый фокус с довольно весомыми фактами, которые тут же всплывут, откинь я копыта?

– Что-то вроде этого.

– Тогда зачем было посылать Брайди и Маркхама?

Блэки и его дружок вернулись с кофе, расставили чашки и уселись на свои места. Чет добавил сахару и сливок, перемешал и отпихнул чашку в сторону.

– Может, убийство вовсе не входило в их планы, Дог. Может, просто хотели захватить тебя и постараться выжать все, что ты знаешь. Поверь, если эта парочка пожелает развязать кому-то язык, то непременно добьется своего.

– На этот раз им попался совсем не тот «кто-то». Ошибочка вышла.

– А в следующий раз?

– Ближе к делу, Чет. Все это дерьмо начинает мне надоедать.

– Мы тоже замешаны в этом, Дог. И если ты говоришь, что можешь вывести нас из тени, то позволь и мне сказать тебе кое-что, малыш. Мы значим для тебя гораздо больше, чем ты для нас.

– Именно поэтому ты и приволок сюда своего громилу?

– У нас полно таких, Дог. И ты не можешь знать всех.

– Однако воняет от них одинаково.

– Я уже начал по-настоящему жалеть, что проголосовал за то, чтобы не трогать тебя, – почти шепотом проговорил Чет, но фраза была сказана от чистого сердца.

Я обнажил зубы в улыбке и ответил ему:

– Никогда не поздно передумать, дружище. Начало уже положено. Вот выведу вас троих на улицу и испарюсь до того, как стихнут звуки выстрелов.

Чет поджал губы, глаза его превратились в щелки. Весь его вид говорил о том, что он понимает – я не шучу.

– Тебе не удастся скрыться.

– Хочешь попробовать? – Я откинулся назад, и они увидели, что мой пистолет преспокойненько лежит на согнутой в локте руке, а его дуло направлено прямо на них.

Все трое и глазом не повели.

– Не стоит, – сказал Чет.

Я медленно кивнул, внимательно наблюдая за ними.

– Запомни, Чет... Я никогда не играю в защите. Выигрывает только тот, кто нападает первым. Еще хоть одна подобная выходка, и мне будет плевать, кто за всем этим стоит. Каждый из вас превратится в мишень, так что, если ты в этом замешан, стоит немного охладить пыл, и передай другим, чтобы тоже малость поостыли, а то как бы не остыть навовсе.

Я встал и надел шляпу. Ствол вернулся в кобуру, но рука была поблизости, и я мог выудить его гораздо быстрее их. Чет принялся за кофе, но продолжал исподлобья наблюдать за мной:

– Так правы они или нет, Дог? У тебя есть кое-что, что может завалить все дело?

– Тебе никогда не узнать этого, малыш, – бросил я и, увидев, что какая-то девушка проходила мимо, скользнул перед ней и вышел на улицу.

Оглянувшись, я увидел, что все трое так и остались сидеть на своих местах; Блэки и второй тип внимательно слушали то, что говорил им Чет. Блэки в ярости сжимал кулаки и потом вдруг изо всех сил стукнул по столу. Мне даже показалось, что я слышу, что он говорит.

Я посмотрел на часы. Было четверть пятого.

* * *

Шарон закончила наводить марафет, захлопнула пудреницу и отправила ее назад в косметичку.

– И как ты только смеешь поднимать девушек в такую немилосердную рань? Ты знаешь, что мы уже почти подъехали к Линтону, а время всего десять?

– Детям положено вставать рано, – поддел я ее.

Ее брови полезли вверх, и Шарон одарила меня тем странным взглядом, который уже не впервые появлялся в ее глазах и который мне никак не удавалось расшифровать.

– Детям? И где это ты видишь ребенка?

– Сколько тебе, сахарная моя?

– Достаточно, чтобы знать, что я не желаю играть роль девочки на выходные.

– Тебя никто не заставлял ехать со мной.

– Мистер Келли, да я ни за что на свете не упустила бы такую возможность! Даже за все золото мира. Знаешь, что болтают о тебе в нашем кружке кройки и шитья?

– Расскажи-ка. – Я повернулся и поглядел на нее.

– Есть в тебе что-то глубинное и темное. Дик Лаген надеется на самое худшее, а Мона Мерриман, кажется, считает, что ты являлся супругом некоей юной леди, дочери самодержавного диктатора в одной из этих новоиспеченных стран... и папочку застрелили почти сразу после вашей свадьбы.

– Ох уж мне эти сплетни!

– Это правда? – Шарон смотрела вперед через ветровое стекло, ее руки были сложены на коленях.

– Если и так, то ты вскоре прочтешь об этом в их газетенках.

– Не похоже, чтобы тебя это слишком сильно волновало.

– Я бросил волноваться лет сто назад, куколка.

Примерно с милю девушка сидела молча, потом вдруг развернулась ко мне, и я почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

– Тогда что случилось с Ли?

Я пожал плечами и включил левый поворотник.

– Ничего.

– Дог... да он до смерти напуган. Смотрит на тебя так, будто ты... ты собираешься взорваться или что-то вроде того.

– Ты ведь знаешь Ли.

– Не так хорошо, как тебе кажется, но достаточно, чтобы сказать: раньше я его таким никогда не видела. – Шарон остановилась на мгновение, а потом продолжила: – Это ведь как-то связано с тем днем, не так ли? То есть с теми двумя парнями. Кое-что промелькнуло в газетах...

– Простое совпадение.

– И по телевизору тоже говорили. Сказали, что на них напали и... изувечили до неузнаваемости. Полиция отрабатывает версии.

– Знаю. Они приходили ко мне.

– И?

– Я ничем не смог им помочь. И они убрались несолоно хлебавши.

– Дог... они и со мной связывались. Я... сказала им, что мы там были...

Я протянул руку и потрепал ее по коленке.

– Ты правильно сделала, медовая моя. Чего нам скрывать? Нью-Йорк – огромный город. Случиться может что угодно. Ну, оказались на месте происшествия, с кем не бывает.

– Дог...

– Послушай, ты же сама знаешь, сколько меня не было... минуты полторы, не больше. Неужели ты думаешь, что за это время мне удалось напасть на двоих здоровых парней и изувечить их, а самому выбраться из переделки без единой царапины?

Шарон надолго замолчала. Наверное, вспоминала кровь на моей рубашке.

– Ну, не знаю, – выдохнула она в конце концов.

– Ты мне льстишь, малышка, – хохотнул я.

Шарон улыбнулась мне в ответ и с явным облегчением откинулась на подушки.

Далеко впереди, над самой кромкой деревьев, показались очертания Линтона. Фабрика Барринов выставила в небо четыре пальца своих труб. Три из них дремали до поры до времени, а четвертая нещадно чадила, источая из своих недр омерзительный серый дым. Если Линтон являлся зеркальным отражением «Баррин индастриз», то процветающим местом его можно было назвать лишь с большой натяжкой.

Мы проехали через центр и свернули на дорогу, дугой огибавшую огромный заводской комплекс. Старомодные здания из красного кирпича, архаичная башня, увитые плющом стены – весь комплекс больше походил на какой-нибудь колледж, чем на производственную зону. Куранты, которым давно перевалило за полторы сотни лет, как ни странно, показывали точное время. За низкой стеной простирались ухоженные земли, но нигде не было и намека на складированные материалы, которые, бывало, занимали каждый свободный метр. Изнутри доносился мерный гул, иногда за окном мелькала какая-нибудь одинокая фигурка, и казалось, что вся деятельность была сведена к минимуму. На стоянке скопилось около пятидесяти автомобилей, а один из них красовался прямо перед входом в главное здание, на фоне таблички «Парковка запрещена». И цвет, и марка машины показались мне смутно знакомыми, но мне не пришлось копаться в памяти: вопрос разрешился сам собой, когда на пороге появился Кросс Макмиллан собственной персоной в сопровождении двоих парней. Он по-хозяйски оглядел округу, будто не сегодня завтра собирался стать ее единоличным владельцем.

– А вот и твой дружок, – сказала Шарон. – Интересно, что это он тут забыл?

– Возомнил, что скоро подомнет под себя этот заводик. – Я нажал на газ, чтобы побыстрее убраться подальше от этого места. – Лучше бы ему не слишком распаляться.

– Может, у него есть на то причины. Семейство Макмиллан никогда особой скромностью не отличалось. Это пираты до мозга костей.

– Просто раньше им не приходилось иметь дело с большими пушками.

Шарон снова нахмурилась и закусила уголок рта.

– Что происходит, Дог?

– Этот ублюдок хочет заполучить все до квадратного сантиметра. Он мечтал об этом всю свою жизнь, еще с тех времен, когда старик даже не собирался в могилу.

– И вытеснил отсюда всех и каждого.

– Не всех, детка. – Я был спокоен, как удав.

– Полагаешь, ему не удастся заполучить... – она выразительно обвела рукой промышленный комплекс, – все это?

– Не без драки.

– Но твои кузены совершенно не способны...

– Речь не о них.

– Кто ты такой, Дог? – Голос Шарон дрогнул.

– Просто парень, который хочет вернуться домой.

– И только?

– Однако все рогом уперлись, не желают этого, и точка, – сказал я.

– Но они не могут запретить тебе.

– Теперь – нет, котенок.

Я свернул обратно к городу и кружил по улицам, пока не попал на угол Берган и Хай-стрит. Беспощадное время оставило на окружающих зданиях подтеки старой краски, сильно смахивавшие на старческие шрамы, и раскрошило кирпич, но клуб «У Тода» не брало ничто. Он занимал одно из самых старых зданий, построенных из таких первоклассных материалов и с таким мастерством, что ему была нипочем не только разрушительная смена времен года, но и пренебрежительное отношение владельцев.

Когда-то здесь находился эпицентр политической и общественной жизни города, дважды тут тренировались боксеры перед выходом на большой ринг. Один из тяжеловесов даже завоевал первое место. Теперь же добрая половина нижнего этажа была отдана окрестным магазинчикам, а там, где раньше располагалась площадка для пикников, возвышался уродливый склад. Надо ведь как-то оправдывать стоимость содержания подобной махины.

Мы притормозили у входа, и я помог Шарон выбраться из машины. Она огляделась вокруг, критическим взором окинув пыльные окна и забрызганный грязью кирпич.

– Что за место?

– Не припоминаешь?

Она еще раз поглядела на здание и кивнула:

– Думаю, именно здесь частенько пропадал мой отец. Это нечто вроде клуба, так ведь?

– Ну, вроде того.

– И название какое-то знакомое. «У Тода». Да, точно, папа даже как-то раз брал нас сюда с собой. Там были игры, и бочки с пивом, и брызгалку для детей где-то устанавливали.

– На заднем дворе.

– Точно. А что здесь теперь?

– Не знаю, – ответил я. – Но это наша отправная точка.

Мы зашли внутрь и прошли по знакомому коридору, стены которого были увешаны чучелами рыб и оленьими головами. Бронзовые пластинки под трофеями потускнели, и стало совершенно невозможно разобрать имена героев. Однако большинство этих фамилий давным-давно красовалось на могильных камнях, так что особо жаждущие с гораздо большим успехом могли заглянуть на кладбище, подумалось мне.

Старик в рабочей робе мыл полы в западном зале для встреч, старые прожженные сигаретами столы и скамейки были сдвинуты в одну сторону. Ресторан, который в старые времена составлял гордость Линтона, теперь поделили на секции и отдали под офисы. Три помещения пустовали, а в двух других располагались конструкторское бюро и фирма недвижимости. Из самого дальнего конца раздавались голоса, пытающиеся перекричать телевизионную мыльную оперу, и мы направились на звук в сторону полуоткрытых дверей.

Эта комната осталась такой, какой я ее помнил. Абсолютно никаких перемен. Огромная пятнадцатиметровая стойка бара тянулась до самых раздаточных окошек, зияющих в стене, зеркало в золоченой раме отражало сотни свисающих с деревянных крючков экземпляров антикварного спортивного оружия и шесть ухмыляющихся медвежьих голов, добытых давно почившим Хирамом Тодом. Моль объела с них почти весь мех еще во времена моего детства, и теперь казалось, что мумифицированные скальпы скалят на посетителей свои зубы, а стеклянные глаза, небрежно закрепленные в глазницах, придавали мордам ирреалистическую одухотворенность.

Парочка потрепанных посетителей распивала пиво из высоких стаканов и, упершись ногами в бронзовую рельсу, яростно спорила о бейсболе. Старый тощий бармен в рубашке, висевшей на нем как на вешалке, демонстративно игнорировал их присутствие и усердно делал вид, что протирает и без того начищенные до блеска бокалы.

Стоило нам усесться на высокие стулья и попросить пива, как эти двое бросили болтать, осмотрели нас с ног до головы и, удовлетворив свое любопытство, возобновили спор. Бармен поставил перед нами стаканы, сгреб деньги, погремел монетками и бросил мне сдачу. Я изучающе посмотрел на него, на его фигуру, лицо и все остальное, пытаясь найти черты того огромного, словно башня, парня, который мог запросто одним толчком выкатить из погреба бочонок пива, или хотя бы услышать эхо густого голоса, от одного звука которого мы, бывало, опрометью неслись на строго отведенное нам место, когда нам милостиво позволялось прибирать столы после пикников.

– Тод? – спросил я.

Старик обернулся, прищурился и кивнул.

– Особая диета?

Тод хохотнул и улыбнулся, обнажив вставные зубы:

– Особый вид рака. Правда, это было давно, и теперь уже никто не помнит меня толстым. А ты кто такой?

Я протянул руку и подождал, пока старик пожмет ее.

– Камерон Баррин – мой дед.

– Ты же не... – резко отдернул он руку.

Я отрицательно покачал головой прежде, чем он успел закончить:

– Я тот самый незаконнорожденный, Тод. Догерон Келли. Бегал со всякими поручениями для тебя, когда удавалось улизнуть из поместья.

Неожиданно улыбка расплылась по всему лицу Тода, и он снова ухватился за мою руку.

– Черт возьми, мальчик мой! Конечно же я тебя помню. Тебя и того пацаненка Полаков, с которым вы дрались за право поработать на пикниках. Я поставил на победителя пять баксов.

– Этот Полак вполне мог побить меня, – сказал я.

– Да, но выиграл-то ты. – Он снова засмеялся и налил себе еще пива. – Знаешь, я и на Полака поставил пятерку.

– Вот неудача.

– Моя вина. Надо было помнить, что ты сын своего отца.

Пиво застряло у меня в горле на полпути к желудку.

– Ты знал его? – закашлялся я.

– Ясное дело. И его, и твою мать. Но это было еще до того, как начались неприятности. Вот это был ирландец! Настоящий сорвиголова. Бывало, встречался с твоей матерью прямо здесь, наверху. О, никто об этом и не подозревал. Ни об этом, ни о чем другом. Она любила петь в нашем заведении, а старина Барни подыгрывал ей на пианино. – Тод остановился на минутку и искоса поглядел на меня. – Я же не наболтал ничего лишнего, так ведь? Иногда мы, старики...

– Брось, Тод. Правда, я не знал об этом, но очень рад, что ты рассказал мне. Я просто счастлив услышать, что у моей матери было достаточно куража и смелости, чтобы сбегать из своего стада, когда представлялась такая возможность.

– Оба умерли, так ведь?

– Угу.

– Жаль. Теперь все не так, как раньше. А ты зачем вернулся?

– Так, взглянуть на город моего детства.

– Да тут и поглядеть-то теперь не на что. Разве только на нее, – с улыбкой кивнул он в сторону Шарон. – Это твоя дочь?

Шарон аж пивом поперхнулась и потянулась за бумажной салфеткой, чтобы вытереть подбородок. А потом притворно закатила глаза и с чувством произнесла:

– Господи помилуй!

– Мы даже не женаты, – объяснил я Тоду.

– Небольшой загул, полагаю, – подмигнул старик.

– Не-а. Ты сам только что указал мне на мое место, Тод. Лучше уж я поищу кого-нибудь своего возраста.

– Не решай за меня, – быстро проговорила Шарон. – После Нью-Йорка мне все это начинает нравиться.

– Хорошо, что она мне никакая не дочь, – сказал я.

– Да уж, а то это был бы самый настоящий инцест.