Текст книги "Капкан на наследника"

Глава 22

Дождь отстал, но на его место заступил ураган, и на улице творилось черт-те что. Резкий ветер сбивал с ног, как сумасшедший кидался на любого прохожего, словно племя человеческое было его заклятым врагом и он старался стереть его с лица земли, чтобы дать возможность планете начать заново, без всей этой грязи и бессмысленного разрушения. Я был полностью согласен с природой и решил, что пора выйти наружу и сделать то, что давно надо было сделать.

Она встретилась со мной «У Тода», и когда я сел напротив нее и заглянул ей в глаза, то без слов понял, что она все же сумела сделать свое дело.

– Привет, Роза, – как можно более беззаботно сказал я.

Вместо ответа, она уперлась взглядом в чашку кофе и принялась играть одинокой ложечкой у блюдца.

– Что случилось?

– Ты слишком многого хочешь, – выдавила она наконец.

– Я знаю. Но ведь именно за это я и плачу.

Не было никакого смысла давить на нее. Я попросил Тода принести мне пива, подождал, пока тот не уйдет, втянул в себя шапку пены и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Что случилось?

Роза сделала над собой усилие и подняла на меня глаза:

– Неужели вы действительно одна семья?

– Частично. – Я потянулся к ней и взял ее за руку. – Ты не пострадала?

– Нет.

– Затея удалась?

– О, если это все, что тебя интересует, то да, ты получишь эти фотографии. Поверить не могу, что на свете есть такие сволочи! Как только его земля носит?

Она отхлебнула кофе, взяла предложенную мной сигарету и подождала, пока я не поднесу ей огонь.

– Вы же все Баррины, не так ли?

– Ну да.

– Дружище...

– Просто расскажи, и все.

– Он – дерьмо.

– Я имел возможность убедиться в этом много лет тому назад.

– Почему же ты не предупредил меня, какое он дерьмо?

– Я же приготовил путь к отступлению, детка.

– Спасибо тебе. Нет, правда, спасибо. Еще чуть-чуть – и все пошло бы прахом. Я уже начала подумывать, что не справлюсь.

– Очевидно, ты все же сумела довести дело до конца, – осклабился я и откинулся назад.

– Черт возьми, Дог, хорош ухмыляться! То, что я профессиональная шлюха, вовсе не означает, что ты имеешь право потешаться надо мной!

– Я и не потешаюсь. Просто ты нравишься мне, малышка.

– Пошел ты знаешь куда!

– Может, попозже.

Когда она снова поглядела на меня, в глазах ее стояли слезы, и, по всей видимости, это уже было не впервые.

– Ли меня возненавидит. – Голос ее дрожал.

– Сама виновата.

– Дог... я не такая жестокая, как ты.

– Но ты столь же мягкая, – сказал я.

– И какая от этого польза?

– Помнишь... я советовал тебе выйти замуж за моего приятеля... говорил, что ему нужна такая, как ты?

– Да.

– Так сделай это.

– А он примет меня?

– Пора тебе выбираться из своего защитного кокона. Ты нужна ему. Просто необходима.

– Но ты ему больше не нужен, так ведь?

– В небе чисто, Роза. Все закончилось, поверь. Веришь мне?

– Верю. – Она отставила чашку и сделала несколько бесплодных попыток улыбнуться, пока ей наконец-то это не удалось. – Ты и вправду оставишь нас в покое?

– Правда.

– Этот урод пытался убить меня, – прорвало ее. – Я прошла через все унижения, сделала все, как положено, и в благодарность он решил прикончить меня. Да у него никогда ни с кем такого не было! И плюс еще кое-какие прибабахи, но его так на чем-то клинит, что он попытался стереть меня с лица земли. Знаешь, Дог, я классная проститутка, и опыта мне не занимать. Мне и раньше приходилось встречать подобных типов, но этот просто больной. Только и думает о том, как бы прикончить девицу, с которой спал. И если бы ты все заранее не предусмотрел, я бы уже валялась под окном, как кровавая котлета на бетоне.

– Но ты цела и невредима, и ты здесь.

– Должна сказать «только не благодаря тебе»... но так уж вышло.

– Он хоть как, ничего?

– У этой скотины даже встать нормально не может.

– Помогла ему?

– Сделала все, что могла, для фоток.

– Хорошо.

– Кстати... не то чтобы меня никогда раньше не снимали, но все же: что ты собираешься делать с негативами?

– Можешь забрать их себе.

– Да мне в общем-то плевать. Ли и так все обо мне знает.

– Ну зачем оставлять компромат?

– Я рассказала ему, Дог.

– И как он отреагировал?

Роза улыбнулась и развела руками:

– Красного Барона и того подстрелили, вот что он сказал.

– Ему пора завязывать с комиксами. В большом количестве они явно вредны для ума и здоровья.

– Теперь все кончено?

– Для вас – да, – кивнул я. – Все кончилось.

– Пленки уже у Эллиота. Надеюсь, они помогут, и мои мучения не пойдут прахом. – Она снова взялась за кружку и допила кофе. – Насколько я понимаю, теперь ты большое Т.

– Большое Т?

– Труп.

– В точку, детка, лучше и не скажешь, – согласился с ней я.

– Но ты ведь не собираешься отправляться на тот свет в одиночку. Наверняка прихватишь с собой кого-нибудь, – поглядела на меня Роза. – Правда ведь?

– Так всегда бывает, – подтвердил я ее слова.

* * *

Шарон ударила меня в живот и поранилась, и я поцеловал ее пальчики, чтобы успокоить боль. Если бы она ударила всего на несколько сантиметров выше, то ничего такого бы не случилось, посмеялись бы, и всего делов, но она попала прямо на пряжку ремня, на котором висел пистолет, и содрала кожу с пальцев в бессильном жесте, который заставил меня улыбнуться скрытой в ней женственности.

– Грязный ублюдок! – заявила она.

– Думаешь, кто-нибудь стал бы меня так называть, если бы это не было чистой воды правдой?

– Если бы только у меня был пистолет!

Я протянул ей свой.

Она даже не знала, как держать его, повертела в руках и вернула мне назад.

– Все, что ты можешь, только поприсутствовать и понаблюдать, малышка моя, – успокоил я ее.

– Да ты просто отвратительный, грязный, мерзкий, похотливый боров!

– Заткнись и поцелуй меня.

Она подошла ко мне, словно тигрица, полуоткрытые губы горячи и влажны и настолько требовательны, что мне пришлось схватить ее и прижать к себе. Мы поедали друг друга заживо, пока страсть наша не достигла такой точки кипения, что пришлось отступить друг от друга на шаг, чтобы окончательно не задохнуться. Так мы и стояли, пытаясь отдышаться и с несказанным удивлением глядя друг другу в глаза.

– Только не так, киска, только не так, – выдохнул я.

– Только так, – улыбнулась она.

Дождь ударил с новой силой, пытаясь разлучить нас, но на какой-то миг мы даже не заметили этого.

В конце концов она слизнула мелкие капельки с губ и наморщила свой милый носик:

– Странные вещи иногда творятся, правда, Дог?

– Иногда да.

– Почему ты так долго тянул, прежде чем рассказать о себе?

– Мне надо было кое-что сделать.

– Временами я просто с ума сходила от злости. Иногда я даже говорила себе, что лучше бы мне вообще с тобой никогда не встречаться.

– Может, ты и права.

– Но кто же тогда научит меня всему, чему мне еще предстоит научиться?

– Да чему тебя учить, крошка?

Она бросила на меня притворно-рассерженный взгляд и собралась уже было снова ударить меня, но вовремя вспомнила о больной руке.

– Есть кое-что.

– Потеря невинности – совершенно естественный акт, – сказал я ей. – Природа позаботилась о том, чтобы сгладить боль радостью, а сожаление о безвозвратной потере – любовью.

– Не стоит подводить под этот вопрос философскую базу. Кроме того, ты совсем упустил из виду предполагаемое удовольствие.

– Не забывай о нем – и дело в шляпе.

Внезапная вспышка молнии превратила темное небо в бледно-голубое, и мы подождали, когда грянет раскат грома. Он ударил с такой силой, что чуть не оглушил нас, ему ответило эхо, и снова все стихло.

Шарон взяла меня за руку:

– Чем я могу помочь тебе?

– Ты имеешь доступ к картотеке?

– Конечно.

– Отлично. Я хочу, чтобы ты проверила всех, кто был нанят для съемок этого фильма. Оставим тех, кому... скажем так, меньше семидесяти. Обрати особое внимание на их карточки социального страхования и возьми на заметку всех, у кого они слишком новые или, наоборот, специально потрепанные, и немедленно свяжись со мной. Если кто-нибудь начнет задавать вопросы, скажи, что этого требует страховая политика вашей кинокомпании.

– Какая-нибудь конкретная фамилия?

– Этот своим именем пользоваться не станет.

– Не можешь сказать почему?

– Нет.

– А тебе это чем-нибудь грозит?

– Нет, – покачал я головой. – Хуже будет, если я не смогу его вычислить.

– Ладно, Дог, я постараюсь.

– Ты просто чудо!

– Конечно, если девственность можно назвать чудом.

– Любая девчонка в свое время была девственницей. Так что нечего превозносить себя до небес.

Она загадочно улыбнулась, плеснула на меня дождем и грациозно удалилась в сторону главного здания фабрики. Кто-то невидимый начал терзать свисток, объявляя, что перерыв закончен, и занятые в съемках начали возвращаться на свои места, перебегая рывками с места на место в попытках уберечься от дождя. Я выбрал подходящий момент, присоединился к группе из трех человек, обогнул заграждение и направился к своему автомобилю. Пришлось выждать несколько минут, прежде чем мне удалось вклиниться в оживленный поток машин на шоссе, но это было даже хорошо. Если мои преследователи и решились сесть мне на хвост, то они, несомненно, попали в ужасающую пробку, а я знал местечко, где можно оторваться от них без особого труда. Едва завидев нужную улицу, я свернул направо, покатил вниз по пустынной дороге, не сводя взгляда с зеркала заднего вида. Хвоста на этот раз не наблюдалось. Для полной уверенности я сделал еще два поворота и расслабился.

* * *

Эллиот Эмбер протянул мне конверт с серией фотографий, забрал деньги и от всей души поблагодарил за солидную надбавку, которую я посчитал нужным присовокупить к сумме. Он уже снял все оборудование, навел в номерах полный порядок и поинтересовался, как поступить с негативами. Я велел ему попридержать пленку дней десять и, если за это время я не приду за ней, уничтожить.

Через пятнадцать минут я уже был у Лейланда Хантера и застал его на пороге. Старик собирался в город. Отдав ему дополнительный набор фотографий, я подождал, пока он просмотрит полученный компромат.

– Теперь твоя очередь, Советник. Надеюсь, старик порадуется, глядя на все это с небес, – сказал я.

Хантер смерил меня оценивающим взглядом, но я опередил его прежде, чем он успел открыть рот:

– Не было никакого заговора, старина. Никто никого не заманивал в ловушку, никто никого не обманывал. Братец Денни по собственной воле и с преогромным удовольствием проглотил наживку, и если он начнет выступать, то в принципе можно попросить его дать разъяснения по поводу кое-каких мистических происшествий, о которых местные жители за давностью лет предпочли забыть.

– Сомневаюсь, что дело дойдет до этого, но все же считаю, что вся затея – так, пустое сотрясение воздуха. Зря старался. Что ты будешь с этого иметь?

– Ну, для начала – мои десять кусков.

– В ценных бумагах. Не стоит и упоминать о том, что эти бумаги в ближайшем будущем превратятся в макулатуру.

– Сколько раз надо напоминать тебе, что я оптимист?

– Те, кто пытался летать до того, как братья Райт открыли секрет воздухоплавания, тоже были оптимистами.

– Просто подготовь документ, и дело с концом.

– И когда ты планируешь... э-э-э... предстать перед ними? Хотя, знаешь, в этом нет никакой необходимости.

– А я думаю, есть. И я хочу самолично пройти весь этот путь. Ведь есть еще братец Альфред.

– Понятно.

– Как насчет субботы, ближе к вечеру, Советник?

– Отлично.

– Договоришься, ладно?

Хантер кивнул и пристально поглядел на меня:

– Думаешь, у тебя будет время насладиться триумфом, Дог?

– Ради такого случая я постараюсь дотянуть до субботы, – расплылся я в улыбке. – К тому же выживание – дело техники.

Из города я уезжал старой дорогой, намеренно взяв направление на фабрику «Баррин», которая была ярко освещена софитами. Работа над фильмом не прекращалась ни днем ни ночью. Теперь снимали сцены, происходящие в темное время суток, и казалось, что вся территория накрыта желтым сверкающим зонтиком, ярко выделяющимся на фоне ночного неба. Всего поколение назад зрелище это было вполне привычным, море огней на процветающем предприятии делало его живым, ритмично пульсирующим и несущим жизнь сердцем города. А теперь все это сильно смахивало на последние конвульсии выброшенной на берег рыбы, которая мается в тщетных попытках глотнуть воздуха ртом.

Дважды я гасил габаритные огни перед тем, как свернуть в сторону, не оставляя преследователям ни малейшего шанса выследить меня. Я и сам не раз садился автомобилям на хвост, ориентируясь в ночи по свету их фар, при этом оставаясь невидимым для жертвы погони, и мне вовсе не хотелось, чтобы со мной проделали тот же трюк. Для перестраховки я еще пару раз съезжал на обочину и останавливался, поджидая, не проедет ли кто-нибудь мимо. Но ничего такого не произошло, поэтому я с чистым сердцем свернул на дорогу, ведущую к дому Люси Лонгстрит, пытаясь рассмотреть ориентиры сквозь мерное мелькание щеток.

И вот, наконец, на горизонте появился пункт назначения, я подъехал к крыльцу, заглушил мотор и принялся барабанить в дверь. Ответа не последовало, я подождал немного, постучал еще, и на этот раз услышал, как Люси крикнула мне, чтобы я входил.

Она в полном одиночестве сидела за карточным столиком, тупо уставясь в незавершенную игру в слова, рядом – пустая чашка из-под кофе, на лице – нескрываемое раздражение и досада.

– Что, партнера потеряла? – пошутил я.

– Временно. Одной играть – тоска смертная, так что давай присаживайся, Джонни. – Она вытянула ногу и подтолкнула ко мне стул, нетерпеливо подмигнув правым глазом: – Можешь включаться в игру, только слово сейчас сложу.

Было в ее поведении что-то странное, и, когда она достала из ячеек карточки и сложила их вместе, слово получилось совершенно неподходящим, но именно оно все и объяснило. В любое другое время ее бы сразу дисквалифицировали за нарушение правил игры, но только не в этот раз. Слово было «ловушка».

Люси Лонгстрит слишком долго вращалась в определенной сфере, чтобы не понять, как себя надо вести, и стоило мне вскочить со стула, как она кинулась на пол. Дверь раскрылась под ударами ног, но прежде чем одна из этих ног выбила у меня из рук мой сорок пятый, мой железный друг успел выскочить из своего прикрытия и выпустить пулю, с первого выстрела лишив помещение верхнего света. Я остался без пушки, впрочем, особого преимущества нападавшие от этого все равно не получили. Каждый, кто прикасался ко мне и кого касался я, являлся врагом, но им еще предстояло вычислить мое местонахождение и ухитриться не перепутать меня в темноте со своими же приятелями. Первый налетел на мой кулак и поперхнулся собственными зубами, забрызгав всю мою руку скользкой кровью. Отскочив назад, словно мячик, он врезался в стену, а я откатился влево, по пути схватив за ноги второго и сбив его на пол. Вспышка света ударила мне прямо в лицо, когда он спустил курок своей пушки, и пуля пронеслась мимо, обдав горячим дыханием мою щеку и унося с собой кусочек кожи. Я ухватился за его кисть, сжимающую оружие, поддал под локоть другой рукой, и кости его запястья смачно хрустнули. За хрустом последовал вырвавшийся из горла визг, родившийся на свет, как только железо не по-детски впечаталось в черепушку.

Времени не хватало. Я увидел нависшую над собой тень и заметил, как она двинулась, голова моя дернулась в сторону, повинуясь выработанному годами рефлексу, и ослепительная волна света и боли ударила мне рикошетом в висок. Я попытался сдвинуться с места, но все мои усилия оказались тщетными, и я понял, что это конец: в темноте вспыхнул огонек зажигалки и в мерцающем свете ее пламени мне удалось боковым зрением разглядеть пистолет.

Раздался грохот, я услышал, как тихое ругательство сорвалось с моих губ. Все мои мысли крутились вокруг того, насколько странный и дурацкий звук издала его пушка и что смерть, оказывается, не настолько уж и плоха, раз она способна говорить таким голосом, кроме того, она еще и милосердна, поскольку не несла с собой никакой агонии, я даже не почувствовал, как пуля вошла в меня. Боли не было, только ощущение неимоверной тяжести, которая расплющивала твое тело, пытаясь впечатать его в пол.

Затем вспыхнул свет, и я часто-часто заморгал глазами, пытаясь смахнуть выступившие слезы.

– Ты в порядке? – расслышал я голос Люси Лонгстрит сквозь стоявший в ушах звон.

– Черт бы меня подрал!

– Оставим это на потом. А пока давай выбирайся из-под этого клоуна, а то он тебя всего кровью зальет.

Я встал на четвереньки, и с моей спины скатилось чье-то тело. Я почувствовал себя увереннее, поднялся на ноги и окинул взглядом поле битвы. Все были живы и дышали, только вот здоровыми их вряд ли бы кто назвал, если только с большой натяжкой. Хуже всех выглядел тот, из которого Люси чуть не выбила мозги старинной лампой, в былые времена украшавшей столик в холле ее заведения.

Отдышавшись, я тщательно осмотрел всех троих. Двое никогда раньше не попадались на моем пути, а вот третьего я очень хорошо знал еще с давних времен. Теперь у него было сломано запястье, а в черепушке зияла дыра. Блэки Сандерсу, наемному убийце из Трентона, придется немало потрудиться, чтобы объясниться с Четом Линденом по поводу этого маленького недоразумения.

А Чету Линдену, в свою очередь, придется немало попотеть, чтобы объяснить это маленькое недоразумение мне.

Сигара, которую Люси тщетно пыталась разжечь или хотя бы удержать в губах, переломилась пополам и никак не желала подчиняться хозяйке. Она со злостью сплюнула ее на пол и полезла в карман за следующей. На этот раз ее попытка увенчалась успехом, Люси затянулась и криво улыбнулась мне:

– Прямо как в старые добрые времена, малыш. Знаешь их?

– Мне известно, откуда они прибыли. Что случилось?

Она пожала плечами так, как будто подобное происходило с ней чуть ли не ежедневно и превратилось в рутину.

– Приволоклись сюда часа два тому назад. До смерти перепугали Бет и мальчиков.

– Каких еще мальчиков?

– Старину Стэнли Крамера и Стоуни. Бет попросила их раскопать компромат на твоего кузена. Они тоже пришли не с пустыми руками. Он нашел одну из избитых девчонок, и та подробно описала все на бумаге.

– С ними все в порядке?

– Не сомневайся. Сидят связанные на кухне.

– Послушай, Люси... какого черта ты выдаешь мне историю обрывками. Я даже не...

– Расслабься, сынок. Сначала поведай мне, что мы собираемся делать с этими уродами. У меня остались кое-какие связи, если надо...

– Забудь об этом.

Я прошел мимо нее, и через пять минут все трое были так крепко связаны, что не имели никакой возможности двинуться с места, даже если бы и могли. Если только я позволил бы им, только надежды на это никакой у них не осталось. Я нашел свой родимый сорок пятый, сунул его за пояс и усадил Люси в кресло.

– Теперь, Люси, давай выкладывай все по порядку.

Она выпустила дым и кивнула в сторону Блэки:

– Этот – большой любитель поболтать. У него прямо-таки пунктик на твой счет, малыш Догги. Похоже, они бесцельно шатались по городу, проверяя все твои связи, но удача улыбнулась им только тогда, когда они случайно подслушали разговор Юка с Тодом. Юк говорил, что виделся с тобой, и расхваливал тебя на все лады, какой ты классный парень и все такое, и, между прочим, поведал Тоду, что они припасли кое-что для тебя. Юк все болтал и болтал, сказал, что они поедут сюда, и пошел звонить тебе. Потом пришли Стэнли и Стоуни, отослали Юка по каким-то делам, а твои приятели выследили мальчиков.

– Никаких звонков я не получал.

– Однако они неоднократно пытались дозвониться до тебя.

– Я нигде надолго не задерживался.

– Они так и поняли. Поэтому решили подождать. Черт побери, после того, как они связали остальных и заперли их в кухне, один из этих уродов даже сыграл со мной в «балду». Грязный ублюдок составлял слова не по правилам и заставлял меня отвечать на них. Не могла же я спустить ему это с рук! Знаешь, сколько мне стоила эта лампа?

– Десять баксов.

– Да, но доллар в то время был долларом, не то что сейчас.

Я усмехнулся и покачал головой:

– Ладно, пошли освободим наших заложников.

Страх Бет перерос в неистовое негодование, и она рвалась окатить всех троих кипятком. Мне еле удалось отговорить ее от этого акта возмездия, заменив его на другой: Бет с наслаждением пнула каждого из них и, словно младенец, радовалась булькающим стонам, вырывавшимся из недр их побитых тел. Крамер и Стоуни не пожелали принимать участия в забаве и марать об них руки и ноги, но золотой запас шотландского виски Люси заметно поубавился, прежде чем этим двоим удалось справиться с дрожью. Мне пришлось поднажать на Стоуни и заставить его припомнить, куда он задевал письмо девчонки, и в конце концов оно обнаружилось в кармане его собственного потрепанного пиджака, который преспокойненько висел себе на спинке стула.

Девица расписала все в деталях, с указанием мест, дат и имен еще двух подружек, которые готовы были подтвердить ее слова и добавить кое-что от себя, если им гарантируется безопасность. Сама же она при необходимости соглашалась даже подтвердить все факты в суде. Теперь я имел возможность схватить братца Альфреда за задницу.

Дочитав послание, я спрятал его в карман. Старики не сводили с меня глаз, и я поблагодарил их:

– Спасибо. С меня причитается.

– Ничего нам не надо, мистер Келли, – возразил Крамер. – Если только снова увидеть, как возрождается фабрика.

– Как бы мне хотелось иметь возможность пообещать вам это, друзья мои.

– Ты же говорил, что постараешься.

– А я и стараюсь. Только старания не всегда приводят к желаемому результату.

– Но ты ведь не собираешься сдаваться?

Я кивнул.

– Даже теперь, когда у тебя за спиной топчется этот Кросс Макмиллан?

– Было бы здорово, если бы у меня за спиной топтался только этот идиот. Эти трое – только начало. Передний фланг.

– Но как только Кросс узнает о том, что здесь произошло...

– Кросс не имеет к ним никакого отношения, – прервал я его.

Они поглядели друг на друга, потом на Люси.

– Все гораздо сложнее? – поинтересовалась старая дама.

– Ты все равно не поверишь мне, сладкая моя. Смешнее всего то, что как раз это в данный момент волнует меня меньше всего, – кивнул я в сторону соседней комнаты, где трое связанных пачкали своей кровью коврик Люси. – Заботит меня только чертов Макмиллан. У него в руках власть, и он может навредить всем и каждому в этом городке, а я ничего не могу с этим поделать. У него в руках и деньги, и контрольный пакет, да и ненависти к Барринам ему не занимать. Запросто может превратить фабрику в негодную кучу старого хлама.

– Да пошел он! – скривилась Люси.

– Скажи это жителям города, у которых глаза застит сиянием суперновых звезд.

– Так что же мы все-таки станем делать с твоими приятелями?

Я растянул губы в улыбке и расслабился:

– Звоните Бенни Сачсу, пусть он приедет и заберет их. Они вломились в дом и сделали то, что сделали, – вот и все, что вам известно. У тебя есть четверо вполне надежных свидетелей, так что волноваться не о чем. Рассказ продолжат они.

– Какой рассказ?

– Все просто. Стэнли удалось развязать веревку, тот в свою очередь освободил Стоуни и Бет, и вы все вместе повергли неприятеля.

– Мы?! – пропищал безмерно удивленный Крамер.

– Ясное дело, кто же еще? – безапелляционно заявил я. – Эти парни не посмеют и рта раскрыть против. Послушайте меня, сделайте так, как я вам говорю.

Люси долго прожила на этом свете и немало повидала. Такую вокруг пальца не проведешь. Глаза ее превратились в узенькие щелочки, а зрачки – в сканеры, с легкостью читающие в моем мозгу. Я не стал отводить взгляда и позволил ей завершить оценку.

– Ладно, Дог. Так и сделаем. – Теперь в ее голосе сквозило удовлетворение.

Люси направилась к телефону звонить Сачсу, а Стэнли Крамер пошел проводить меня до дверей. Я уже открыл ее и сделал шаг за порог, когда он взял меня за руку. Старик стоял в тени, и выражение его лица разглядеть не представлялось возможным, но в голосе зазвучали странные нотки:

– Ты особо не переживай по поводу этого молокососа Кросса, мистер Келли.

– Почему же, Стэн?

– Потому что переживания отнимают слишком много времени, и его совсем не остается ни для чего другого. Вот увидишь.

– Рад, что на свете есть еще один оптимист, – улыбнулся я.

* * *

Ночные огни вокруг фабрики, тускло сиявшие сквозь завесу дождя, превратились в маленькие расплывчатые кружочки. К западу от основных производственных корпусов фабрики все платформы и трейлеры были тщательно закрыты, брезентовые тенты застегнуты, и только из передвижной каморки сторожа доносились бормотание телевизора и веселые подвыпившие голоса и смешки.

В спину бил упрямый дождик. Подняв воротник и стараясь держаться в тени, я проскользнул к окружающим главное здание кустам и под их прикрытием попытался разыскать старый служебный вход. Дверью пользовались крайне редко, петли заскрипели, нехотя уступая моим усилиям, гулкое эхо пошло гулять по пустым коридорам. Я уж и забыл, когда в последний раз мне приходилось пользоваться этой дорогой, к тому же здание с тех пор не раз перестраивалось, так что несколько минут я просто стоял и смотрел по сторонам, пытаясь сориентироваться, затем направился мимо темных офисов к фойе.

На другой стороне, в кабинете, который снимала кинокомпания «С.С. Кейбл продакшнз», мелькнула такая знакомая аппетитная спинка маленькой блондиночки. Девушка склонилась над регистрационными записями и была настолько погружена в изучение карточек, что не замечала ничего вокруг. Я потихонечку пересек холл и встал у двери, наслаждаясь зрелищем. Сквозь небрежно забранные волосы пробивались лучики света, и вокруг прекрасной головки сиял нимб.

– Привет, красотка! – небрежно бросил я.

Шарон подпрыгнула, резко обернулась вокруг, чтобы поглядеть, кто это, и карточки потоком хлынули на пол. У бедняжки перехватило дыхание.

– Дог! – Ее возмущению не было предела. – Черт, никогда больше так не делай! – Потом взгляд ее упал на мое лицо, глаза полезли на лоб, и прошло несколько минут, прежде чем она снова сумела обрести дар речи. – Что с тобой случилось?

– Да так, проблемы. Ничего нового. Ничего неожиданного.

Она подошла ко мне и позволила обнять себя, крепко-накрепко вцепившись пальцами в мои бицепсы.

– О, Дог! Черт бы тебя побрал, Дог!

– Спокойно, куколка. Со мной все в порядке. – Я отстранил ее от себя и, подставив под подбородок ладонь, поднял ее лицо. – Война состоит из отдельных битв, малышка. Эту я только что выиграл.

У нее вырвался нервный смешок, и Шарон смахнула слезы с глаз.

– И само собой, подробности мне узнавать не полагается, так ведь?

– Какая же ты догадливая! – Я захлопнул дверь, закрыл ее на замок и проверил, плотно ли закрыты венецианские ставни. – Нашла что-нибудь?

– Абсолютно ничего. – Шарон взяла меня за руку и подвела к столу. – Я дважды проверила всех, кого нанимали в «Кейбл», и никого подходящего не обнаружила. Я, конечно, не детектив, но, как работать с персоналом, знаю. Каждый из наших чист, словно младенец.

Она почувствовала, как разочарование захлестнуло меня, словно цунами. Это ужасающее чувство вонзилось в мой мозг, словно стрела, и не давало здраво поглядеть на ситуацию. Я стал похож на привязанную к палке козу, которая все ходит и ходит кругами и никак не может подойти с сочной траве или пятится назад, все сильнее и сильнее натягивая веревку в бесплодных попытках убежать от наступающего на нее тигра.

– Но у меня возникла другая идея, – донесся до меня голосок Шарон.

Я был настолько раздосадован, что мой мозг не желал воспринимать ее слова. В конце концов информация сумела все-таки просочиться через воздвигнутую преграду, я повернул голову и поглядел на свою помощницу.

– На фабрике ведь тоже нанимали народ. Я пошла в отдел кадров и попросила девушку показать мне их личные дела, сославшись на то, что нам могут в срочном порядке понадобиться определенные типажи. Времени у меня было немного, поэтому я взяла на заметку только тех, кому шестьдесят пять или около того. Людей старше этого возраста на «Баррин» нету. Потом час просидела на телефоне, проверила их личности, и в итоге осталось только трое, которых я назвала бы «никто ниоткуда». Каждый из них ссылался на прежнее место работы, но в двух местах сказали, что такие у них никогда не числились, а третий указал предприятие, которого вообще не существует в природе.

– Что за предприятие?

Она сказала, и волна разочарования отступила назад. Я снова обрел возможность нормально соображать.

– Адрес имеется?

Шарон взяла со стола карточку и протянула ее мне.

– Шерман, 901. Знаешь, где это?

– Да. Я знаю, где это.

– Только не говори, что я не могу отправиться с тобой.

– Нет... как я могу? Ты заслужила эту поездку.

Она сделала шаг назад и подозрительно поглядела на меня:

– Что-то ты больно легко согласился. Мне это не нравится.

– Это обеспечит тебе идеальный повод для отказа от взятых на себя ранее обязательств, котенок. – В голосе моем слышалась безмерная усталость.

– Что?

– Не обращай внимания. Потом поймешь, что я имею в виду.

Когда-то в детстве я играл на улице в стикболл и свалился с тележки. Теперь ту дорогу замостили, а тогда она представляла собой окаменевшие куски грязи, в центре – колея, набитая бесчисленными железными колесами конок и грузовиков. В то время между обочиной и тротуаром зажигали газовые фонари, и мы, бывало, висли на их поперечных перекладинах, словно обезьяны, желая покрасоваться перед девчонками. Оказалось, что все здесь осталось почти по-прежнему. По крайней мере, светлее не стало, грязные до предела уличные фонари еле-еле освещали сами себя. Я медленно катил вдоль тротуара, вглядываясь в номера домов, остановился у старого, разваливающегося на глазах дощатого здания с цифрами 901 на второй ступеньке крыльца, заглушил мотор и выбрался из салона автомобиля. Шарон молча последовала моему примеру, затем взяла меня под руку и крепко прижалась. Пальцы ее судорожно сжимались, ногти впились мне в кожу, ладонь стала горячей и влажной. Я нажал на звонок и стал ждать ответа.

Никакой реакции. Я снова принялся терзать кнопку, потом еще, и, когда я уже в четвертый раз поднял руку и потянулся к звонку, из темного угла крыльца послышался голос:

– Где это тебя так долго носило, Дог? – проговорил он.

– Феррис, – прошептал я. – Твой бизнес не особо популярен в этих краях, друг мой.

– Но продукт-то высшего качества, его легко упаковать, легко распространять, спрос на него просто невероятен, а доход потрясает воображение.

Да, Феррис был далеко не молод, но надо признать, годы пощадили его. Все его старческие замашки – сплошная показуха, игра на публику, и он улыбнулся, когда понял, что я раскусил его, и перестал кривляться. Волосы его поредели и поседели, одежда старомодная и поношенная, но под потрепанной тканью играли крепкие мускулы, и это означало, что от старых привычек не так-то уж легко избавиться, и он продолжал упорно поддерживать идеальную физическую форму, даже если теперь в этом не было особой нужды.