Текст книги "Семейные тайны. Практика системных расстановок + За пределами одиночества + Мамочка, пожалуйста…Семейные расстановки – метод Берта Хеллингера + О чем молчат предки + Ошибки аиста"

Глава 6
Детство… Другого не будет

В процессе семейных расстановок часто выявляется нарушение порядка в семьях клиентов в отношениях между ними и их родителями, а также та роль, которая возложена на них по отношению к их младшим сиблингам (братьям и сестрам).

По моим наблюдениям, в этих расстановках (как и в других расстановках с идентичной темой) у заместителей, представляющих старших детей, возникает желание встать в один ряд с отцом и матерью за спинами у младших, давая им силу, заботу, помощь и поддерживая их. При этом младшие дети легко благодарят мать за жизнь, но им привычнее и спокойнее, когда за спиной стоит еще и старшая сестра или старший брат.

Насколько часто это происходит, не берусь судить. Известная поговорка «Есть нянька, теперь можно и ляльку» является реальностью для меня, многих моих знакомых и клиентов. О чем же нужно задуматься родителям, планирующим или уже ожидающим второго ребенка?

Пока ребенок еще единственный в семье, он привыкает быть «центром Вселенной» для мамы и папы, для бабушек и дедушек и часто болезненно переносит потерю всеобщей любви и тотального внимания с появлением братика или сестрички – возникают ревность, отчуждение, излишняя ранимость, обиды. Можно ли предупредить появление таких проблем и заранее подготовить старшего ребенка к появлению младших детей?

Очень многое зависит от того, сколько времени ребенок проводит как единственный. В литературе можно найти много разных теорий о том, когда нужно заводить второго ребенка. Зачастую указываются 2 года, 7–8 и 12–14 лет.

По мнению детского психолога Марины Кузьминой, оптимальным следует считать 3–4 года: «Это обусловлено не только физиологическим фактором восстановления женского организма после первых родов, но и психологическим моментом. Первые три года мать и дитя представляют собой в некотором смысле единое существо, неделимый эмоциональный эгрегор. В возрасте 3–4 лет происходит первый и самый серьезный психологический кризис в детском сознании, появляются самостоятельные „хочу“ и „могу“. Это сигнал о том, что ребенок начинает отделять себя от единства с матерью и становится активным формирующим началом. В этом возрасте он стремится получить в семье новые обязанности, ответственность, желает все делать сам, поэтому уход и забота о младшем братике или сестренке придется ему по душе».

Родителям, бабушкам, дедушкам и другим опекунам всегда нужно помнить о том, чего не нужно делать, какие типичные ошибки приведут к усилению ревности и затруднению контакта между детьми. Ни в коем случае не нужно говорить старшему ребенку, что раз он теперь старший, значит, должен уступать во всем маленькому. Все изменения в его жизни должны связываться не с тем, что появляется младший ребенок, а с тем, что это он первый стал старше, он стал настолько большой, чтобы делать то или иное. Эти изменения должны преподноситься как привилегия, связанная с возрастом, как некое повышение статуса: «Ты стал такой большой, что ты можешь держать ложку, умеешь чистить зубы, сам можешь одеться и положить одежду аккуратно».

Нужно попытаться прояснить, в каких ситуациях ревность старшего ребенка к младшему братику или сестричке проявляется особенно сильно.

В каждой семье это свои ситуации, и про каждую мама должна знать. Почему старший начинает себя как-то не так вести, когда, например, мама долго кормит, а затем укладывает малыша? Нужно продумать уже индивидуально, что можно сделать в этот момент, как можно переориентировать поведение старшего ребенка, чем его занять, что ему сказать.

Очень часто первенцы, которых долго баловали и лелеяли, вообще не привыкли, что мама может куда-то отойти от них, а тем более принадлежать кому-нибудь еще. Через этот рубеж старшему все равно нужно пройти, ему все равно придется отказаться от полного слияния с матерью, научиться делить ее внимание с другими. Это очень хороший и необходимый опыт.

Как я уже говорила в предыдущей главе, нередко родители часть своих забот возлагают на старших детей, нагружая их поручениями и обязанностями в отношении младших. Ребенок не всегда готов к этому, и эта «привилегия» старшинства может превратиться для него в непосильный груз. Чтобы не перегнуть палку и не перегрузить ребенка взрослыми заботами, нужно четко разделять, что можно считать привилегией старшего, а что является парентификацией. Парентификация – наделение старшего ребенка какой-то частью опекающих родительских обязанностей. Это совсем разные вещи. Если говорить о привилегии, то речь идет о каких-то вещах, связанных с самообслуживанием старшего и с какой-то номинальной помощью – роль почетного помощника. Если же есть парентификация, то тут старший ребенок иногда действительно используется родителями. Отцу и матери нужно хорошо понимать, для какого возраста какая нагрузка возможна. Бывает, что маме очень нужно, чтобы старший реально чем-то помог, но помощь его нужно использовать минимально. Если вы способны обойтись без нее, нужно обходиться. Если возможно, то лучше привлечь какого-то взрослого – дедушку, бабушку, тетю, подругу.

Когда старший ребенок в семье (чаще девочка) исполняет роль мамы, воспитателя, няни для своих младших сестер и братьев, когда ее лишают детства, игр, свободного времени, это также является переворачиванием ценностей и искажением ролевых отношений в семье.

Бывают случаи, когда ребенок мечтает о братике или сестричке, ждет его, просит родителей «завести» или «купить» второго ребеночка. Но чаще в жизни (и в моей психотерапевтической практике) появление в семье второго ребенка является стрессовым фактором, а иногда и травмой для первенца.

Чтобы вернуть себе любовь родителей, старшие дети порой идентифицируются с родителем своего пола и иногда сами берут на себя часть родительских функций. На этой склонности можно сыграть, предложив первенцу роль партнера, помощника в воспитании младшего, а не няньки, уборщицы или прислуги. Всегда нужно помнить о том, что ребенок в любом возрасте остается ребенком, которому очень нужна личная доля родительского внимания, поддержки, заботы, снисхождения и любви.

Одной из отличительных черт характера и вместе с тем «слабым звеном» первенца является перфекционизм, корни которого лежат в ощущении отверженности, ненужности, потери родительской любви после появления на свет младшего ребенка. «Монарх, лишенный трона», – называл таких детей австрийский психолог Альфред Адлер.

«Я стану самым лучшим, чтобы вернуть любовь родителей», – принимает неосознанное решение первенец. Так формируются механизмы «заслуживания одобрения», «зарабатывания любви», которые действуют впоследствии в течение всей жизни человека и в отношениях с партнерами, и в отношениях с друзьями, и в отношениях с другими людьми. Маленькому человеку это не всегда по силам – все время давать; в его возрасте естественно брать от родителей. Причем возраст ребенка практически не имеет значения. Это может быть и 3-летний карапуз, и 14-летний подросток – один визжит, падая на попу, а другой уходит из дома, хлопнув дверью. Раздосадованные отсутствием понимания со стороны «большого» ребенка, родители раздражаются, выставляют еще более завышенные требования и… возникает замкнутый круг, когда первенец чаще всего делает подсознательный вывод: «Они меня не любят», «Я им нужна только как нянька», «Я плохой», «От меня хотят невозможного».

Как известно, именно на первого ребенка буквально обрушивается шквал различных и зачастую противоречивых воспитательных мер – отсюда эмоциональная нестабильность и «взрослая» склонность бросаться из одной крайности в другую. Обида на родителей может жить в душе первого ребенка всю его жизнь.

«Наверное, я нехороший, раз им понадобился другой ребенок», «Я не слушался, поэтому они родили послушного ребенка», «Я некрасивый, неумный, нездоровый. Наверное, я не родной», – мучается различными догадками свергнутый с трона любви маленький человек.

Ребенок страдает. Раньше все внимание было ему. Сейчас никому до него нет дела. Он чувствует себя ненужным, брошенным, отверженным. Чтобы вернуть любовь родителей, он начинает стремиться обратить на себя внимание. Иногда шумом, криком, агрессией, болезнью. Иногда ему хочется уйти, исчезнуть.

Я в шесть с половиной лет уходила из дома.

Неделю назад родители принесли из роддома маленькое розовое чудо, мою сестричку. Мама с папой собирали чудо на прогулку, а оно смешно выгибалось, будто хотело понюхать потолок. Мне тоже хотелось быть рядом, но меня все время отталкивали: «Уйди. Не мешай. Не путайся под ногами».

Наконец, сестричку упаковали в белое одеяльце, завязали целых два розовых банта и вдвоем понесли проветривать на свежий воздух, приказав мне все убрать.

Когда за родителями захлопнулась дверь, я ощутила острую боль своей ненужности и одиночества. Маленькая принцесса в розовых бантах увела за собой моих маму и папу. Я осталась одна среди разбросанных погремушек, множества бутылочек и мокрых пеленок.

Чтобы не завыть, как Маугли, я залезла в детскую новенькую коляску сестры. Ножки свисали почти до пола, а я качала и качала свою боль. Боль не уходила, и тогда решила уйти я. Помню, как я спускалась по лестнице вниз вся в слезах, всхлипывая до икоты. В моей голове проносились мысли горя и надежды:

– Они вернутся домой, а меня нет. Начнут искать и звать: «Надя, Наденька, дочечка, где ты? Вернись! Мы больше не будем обижать тебя». Они пожалеют, что бросили меня, оттолкнули, оставили совсем одну.

– Наверное, я им не родная, – пронзила меня в следующий раз жгучая догадка. – Верочку они любят, а меня – нет.

В другой раз я представляла себя в гробу, умершую от горя. Понарошку, конечно. Чтобы услышать, как мама и папа любят меня, жалеют о том, что забыли обо мне, и горько плачут о потере. Неужели нужно умереть, чтобы узнать, что тебя кто-то любит, что ты кому-то дорог?

Зачастую ребенок старается приспособиться, примириться, быть нужным, полезным. Малыш спешит поднять соску, принести бутылочку с водой, подать памперс и попадает в ловушку. Его хвалят: «Какой ты молодец! Ты у нас уже большой». Ласковое слово и кошке приятно. Он старается еще больше. Вместо ожидаемой любви и внимания ребенок получает новые обязанности и повышенную ответственность. Мамам удобно. Можно лишний часок поспать, сделать маникюр или родить еще одного малыша. Нянька-то есть.

Ребенок втянут во взрослые дела, разговоры, заботы. Гулять со сверстниками нельзя: «Кто же с маленьким посидит?» Шуметь нельзя: «Сестричку разбудишь!» Играть нельзя: «Ты что, маленький?» Ребенку уже неловко быть маленьким, ведь его хвалят за то, что он большой.

Он сам еще так мало получил, он сам еще нуждается в тепле, любви, опеке, но будучи старшим в семье, он вынужден давать младшему свое время, заботу, внимание, игрушки. Не получив сполна родительского тепла, человек уходит в свою взрослую жизнь полупустым. На свою собственную жизнь, любовь, взаимоотношения энергии у него недостаточно, а в некоторых случаях и нет совсем.

Нина пришла на расстановки, зная, что она скоро умрет. Три операции, удалена грудь, последняя стадия рака, метастазы пошли в голову. Миловидная, славная женщина с обжигающей, как ветер пустыни, болью в глазах. Ей трудно говорить, она выдавливает из себя слово за словом:

– Они высосали меня. Я хочу простить свою маму, но не могу. Можно мне хотя бы в расстановке увидеть, любят они меня или нет?

Нина – третий ребенок в семье и старшая девочка из десяти детей. Родители ее – верующие люди. Они постоянно посещали службы в молитвенном доме, а за младшими присматривала Нина.

– Нинок, выходи! – кричали подружки под окном и, не дождавшись, убегали играть. «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать», – неслись с улицы веселые голоса.

«Раз, два, три, четыре, пять», – считала девочка младших братиков и сестричек. Всех ли перемыла? Всех ли покормила? Насмерть уставшая, она засыпала над раскрытой Библией. Мамка придет – спросит, что прочитала сегодня.

Родители твердили, что она должна читать Библию, должна читать молитвы, должна посещать молебны. Может быть, из-за этого множества «долженствований» Нина в Бога не верила. Если бы Бог был, разве было бы все так несправедливо? Ей хочется поиграть в прятки, а нужно мыть посуду. Ей хочется почитать Тома Сойера, а нужно читать Библию. У нее были такие красивые косы! Но ее постригли, чтобы она успевала заплетать косички младшеньким…

Она была занята с утра до ночи. Помогала маме готовить, стирать, копать огород, доить козу, подстригать ногти или волосы у малышей, кормить их, читать им сказки и молитвы. Позднее делать с ними уроки, разучивать стихи, решать задачки.

Нине уже 44 года. У нее муж и трое детей, но младшие братья и сестры, уже сами взрослые, постоянно требуют ее помощи и поддержки. Кому-то нужно денег одолжить, кого-то с супругом помирить, чьих-то детей в институт устроить, одних из роддома забрать, другим закрутки сделать, торт испечь.

Все привыкли, что Нина не откажет, что Нина поможет, Нина должна.

Женщина болеет уже два года, а ее мать узнала об этом только месяц назад, после химиотерапии, когда у Нины не стало волос.

– О Боже ж мой! – только и всплеснула руками мама. После этого Нина пришла на расстановку.

Расстановка

Своим обаянием, льющимся изнутри светом Нина вызывала у всех, и у меня в первую очередь, симпатию и желание помочь. Вначале, с тайной надеждой на лучший исход, я поставила в расстановку Нину и заместителей, олицетворяющих Жизнь и Смерть. Заместительница Нины вначале подошла к Жизни. По залу прошел вздох облегчения, но через некоторое время женщина опустила голову, развернулась и маленькими шагами пошла к Смерти. Вначале Смерть отступала, потом остановилась и открыла свои объятия Нине. Женщина и Смерть замерли в объятиях друг друга.

Затем мы ввели в расстановку отца и мать Нины и всех ее братьев и сестер. Нина сама захотела посмотреть каждому из них в глаза. Она переходила от одного к другому, умоляющим, горящим взором заглядывала в лицо и говорила только одну фразу:

– Ты меня любишь?

Ни один из одиннадцати стоящих родственников не сказал ни «да», ни «нет». Все смотрели на нее растерянно, удивленно, непонимающе. Нина подошла к Смерти и положила ей голову на плечо. После этого некоторые братья и сестры сделали шаг к сестре. Многие вытирали слезы.

Потом женщина сказала им:

– Я не ваша мама, я ваша сестра. Я отдала вам все, что могла.

– Мама, папа, я только ваша дочь, хотя и старшая. Я ваш ребенок. Мне так хотелось вашей любви и тепла!

Когда закончилась расстановка, мужчина, замещавший отца, подошел ко мне и сказал:

– Может быть, это важно? Когда я стоял в расстановке, в голове у меня была только одна мысль: «На все воля Божья».

Безусловно, это важно, но я не стала говорить Нине об этом. Почему? Нина и сама об этом знала.

У меня было к этой милой женщине много нежных и теплых чувств. Через две недели после расстановки я поехала к ней домой – передать книгу Джасмухин «Гармоничное исцеление». В этой книге автор рассказывает о собственном исцелении от рака. Нина выглядела воскресшей, счастливой, глаза ее сияли.

– Ты не поверишь, они меня любят! – радостно сообщила мне женщина.

Через несколько дней после расстановки из Севастополя приехал старший брат. Он привез значительную сумму денег на лечение Нины. Из Москвы второй брат прислал дорогостоящее лекарство. Самая младшая сестричка сказала, что если Нине понадобится почка, кровь или костный мозг, она готова сделать это для нее. Три сестры по очереди теперь живут в ее доме, готовят ей кушать, моют, убирают, присматривают за детьми (младшим 9 и 11 лет).

– Вчера у нас с мужем даже был секс, – доверительно, смущаясь, как девочка, поведала мне клиентка. – Муж шутит: «Не родить ли нам на старости лет дочку?»

Уезжая от Нины, я думала о том, что многие вещи в своей жизни мы не ценим, принимаем как должное. Воздух не ценим, солнце не ценим, мирное небо над головой не ценим. Любовь и преданность близкого человека не ценим, и любящий нас человек, задыхаясь в безвоздушном пространстве нашей черствости и неблагодарности, угасает.

Через неделю Нины не стало. Она умерла счастливой, а могла бы счастливой жить.

У Дмитрия назревает конфликт в семье: жена собирается подать на развод, ее терпение лопнуло. Мужчина в недоумении. Он любит жену, детей. Дом – полная чаша. Его доходам завидуют многие, а радость из семьи уходит, как вода сквозь пальцы.

В расстановке мужчина, замещающий Дмитрия, испытывает трепетные, теплые чувства к своей жене и детям, но занимают его не они, а, как выясняется по ходу расстановки, его младший брат.

Самые сильные воспоминания детства у Димы – плачущая мама и плачущий братик. Слезы мамы разрывали мальчику душу, и он непрестанно просил: «Мама, не плачь, мама, не плачь!»

Отец умер, когда ему было восемь лет, а брату Денису – два годика. Мама плакала от горя, а брат – от голода. Дима пошел к соседке и попросил молока. Дома покрошил в него хлеб, покормил брата, поел сам. Мама, дрожа и всхлипывая, тоже машинально съела пару ложек, успокоилась и заснула.

Проснулась мама другим человеком. Из доброй, ласковой и веселой женщины она превратилась в суровую и немногословную. Она не разговаривала, а отдавала команды, как генерал на поле боя.

– Полы помыть, Дениса из сада вечером забрать, уроки сделать.

– Мама, а футбол?

– Учись работать головой, а не ногами, – с медью в голосе чеканила мать.

Димка не очень огорчался. Он готов был делать все, что она прикажет, ведь главное – чтобы мама больше не плакала!

Мать работала в облисполкоме. У нее был ненормированный рабочий день, командировки, дежурства в выходные и праздники. Сказки на ночь читал Дениске Дима, хранил в тряпочке его первый выпавший молочный зуб, жарил картошку и дрался за брата, если его обижали пацаны. Денис рос нежным и боязливым, как девочка.

Мать отправили на повышение в Киев. Дмитрий после школы уехал в Одессу, поступил в высшую мореходку, стал капитаном. Денис остался жить в Днепропетровске. У него была идея попробовать себя в шоу-бизнесе, но его там использовали и оставили не у дел. Узнав, что ее сын «голубой», мать в ужасе и слезах позвонила Дмитрию.

– Мама, не плачь! – и поехал в Днепр разбираться с братом.

– Мама, не плачь, – умолял он мать, когда Денис начал пить, и ехал спасать брата.

– Мама, не плачь, я все сделаю, – в очередной раз по телефону успокаивал Дмитрий мать. Его жена Света не выдержала:

– Все, мое терпение лопнуло! Если ты женат на своем брате – уезжай! Я подаю на развод. Мы четырнадцать лет женаты, и все эти годы ты отнимаешь у своей семьи время, внимание, деньги, в конце концов! Зачем твоему брату меняться, если у него есть такая удобная дойная корова?

Эти слова на Дмитрия подействовали, как ушат холодной воды. Жена говорила правду. Он будто проснулся, крепко задумался о своей жизни и решил сделать расстановку.

Расстановка

В расстановке оба брата нашли в своих сердцах место отцу. Страшась материнских слез, дети никогда не говорили с матерью об отце. Дима помнил отца и тосковал о нем, но держался, как взрослый, чтобы не ранить маму.

Шаг за шагом мы выстроили всю картину семьи, добавляя недостающие детали. Оказалось, что и мамин отец погиб, когда ей было восемь лет. Все отдали должное его памяти.

Затем Дмитрий смог сказать маме и брату нужные слова.

Дмитрий – маме: «Мама, я не могу заменить тебе ни отца, ни мужа. Спасибо за все, что ты сделала для меня. Я рад быть твоим сыном. А сейчас я займусь своей собственной жизнью. Ты навсегда останешься моей мамой, а я – твоим сыном. Сейчас мое место рядом с моей женой».

Дмитрий – Денису: «Я твой старший брат, ты мой младший брат. Я люблю тебя как брата. Хорошо, если ты будешь уважать меня. Если тебе что-то нужно от меня как от брата, я готов помочь. Я буду рад, если ты останешься. Если же ты хочешь последовать за отцом, я отпускаю тебя. С любовью. Сейчас я пойду к своей жене. Там мое место».

– Все хорошо, – сказала я Дмитрию на прощание, – ты сделал много. Ты не можешь нести ответственность за всех. Твое место рядом с твоей женой и детьми.

Пережив опыт старшего, ответственного ребенка в семье, мне иногда после таких расстановок хочется крикнуть во всеуслышание:

– Дорогие мамы и папы, уважаемые родители! Каждый ребенок когда-нибудь станет большим. Побыть взрослым он всегда успеет, а вот второго детства у него точно не будет…

Детство – синоним беззаботности, шарад, игр, смеха, подружек и друзей, первых детских тайн, гулянья допоздна во дворе. И это правильно! И это здорово! Это ведь тоже очень важные детские дела, имеющие непосредственное влияние на формирование целостной, гармоничной личности ребенка.

Над домашними обязанностями первенцев и их душевным комфортом стоит серьезно задуматься. Если старшие дети сами слишком стремятся быть няньками и мамиными помощниками, то им можно прямо и честно говорить, чтобы не торопились: «Еще успеешь побыть взрослым!» Ведь если ваш сын или ваша дочь никогда не шалят, не веселятся, забыв обо всем на свете, если они слишком «правильные» – это тревожный признак.

В ожидании младшенького опишите первенцу по возможности реальную, а не желаемую картину вашего совместного будущего, иначе может получиться как в случае, описанном известной американской писательницей, психотерапевтом Байрон Кейти:

«Как-то раз я работала с четырехлетним мальчиком Дэвидом по просьбе его родителей. Они водили его к психиатру, потому что у него появилось сильное стремление обидеть младшую сестренку. Родителям приходилось все время за ним следить. Как только у него появлялась возможность, он нападал на нее даже в присутствии родителей. Он пытался стукнуть ее, толкнуть, сбросить откуда-нибудь, хотя был достаточно большим, чтобы понимать, что она упадет. Он становился все более и более злым. Родители были уже на пределе.

На вопрос Кейти Дэвид сказал:

– Я сержусь на Кети, потому что она не хочет играть со мной. Я хочу, чтобы она играла со мной в мячик. Она не должна все время там лежать. Она должна встать и играть со мной. Я нуждаюсь в том, чтобы она со мной играла.

– Откуда ты узнал, что малышка должна играть с тобой в мяч?

– От мамы с папой.

Когда его родители услышали этот ответ, они поняли, что произошло. В течение всего срока беременности они говорили этому маленькому мальчику, что скоро у него будет братик или сестренка, которая будет с ним играть и станет его товарищем по играм. Они забыли ему сказать, что младенец должен сначала вырасти, прежде чем он сможет бегать или держать мяч. Когда они объяснили это Дэвиду и извинились перед ним, он, конечно, все понял. После этого он оставил малышку в покое».