Текст книги "Тот, кто появляется в полночь"

Колдун подошел к креслу, пристально взглянул на больного, посыпал ему на голову какой-то зеленоватый порошок. Затем отступил на шаг, хлопнул в ладоши и прислушался.

Из-под сводчатого потолка на его хлопок отозвалось эхо – и Малашкину показалось, что это не обычное эхо, а какой-то злобный, издевательский хохот.

– Однако плохо, – проговорил колдун. – Душу Виссариона взял не простой дух. Это Зубастый дух, один из самых сильных, которых я видел. Однако очень плохой дух.

– Что же делать? – всполошилась Эльвира.

– Работать! – коротко ответил колдун.

Он достал из кожаного мешка бубен, ударил в него и принялся плясать вокруг кресла с Виссарионом. Это был странный, первобытный танец. Колдун то прыгал на месте, то поочередно топал ногами, то махал перед лицом Виссариона растопыренными руками и сопровождал свою пляску ритмичными ударами бубна.

Танец выглядел бы смешно и карикатурно, но сам колдун был так органичен, так захвачен своим действом, что все вместе вызывало сильное и волнующее впечатление.

Так продолжалось долго – может быть, полчаса или час, Малашкин утратил чувство времени.

Наконец шаман остановился, взял со стола канделябр с черными свечами и поднес его к лицу Виссариона. Когда пламя свечей почти коснулось безжизненного лица, колдун свободной рукой бросил в огонь прежний зеленоватый порошок. Пламя свечей из бледно-желтого стало зеленым, комната наполнилась резким волнующим запахом.

Шаман долго, пристально вглядывался в лицо Виссариона, словно пытался найти в нем перемены, наконец недовольно покачал головой и поставил канделябр на прежнее место.

– Упорный, однако! – проговорил он, ни к кому не обращаясь.

Затем достал из своего мешка маленькую металлическую пластинку, зажал ее зубами и заиграл на ней.

Это была странная, непривычная музыка. Она то уплывала под потолок, то водопадом устремлялась обратно. Так продолжалось недолго, всего несколько минут. Потом шаман убрал свой инструмент и запел.

Пел он как-то странно, не открывая рта. Собственно, это было скорее не пение, а удивительная музыка. Колдун как будто превратился в какой-то музыкальный инструмент вроде органа или фисгармонии, и этот инструмент издавал странные, фантастические звуки. Малашкин отчего-то представил, что находится не в подвале посреди огромного города, а в скованной морозом бескрайней тайге, над которой нависло живое небо, усыпанное сияющими морозными звездами. И это не человек пел – это пели сами морозные звезды, и их ледяная музыка сливалась в сверкающие ручейки, в могучие реки.

На какое-то время Малашкин перестал воспринимать действительность. Она как бы исчезла, растаяла, стала прозрачной. Вместо нее была только удивительная музыка, музыка звезд.

Неожиданно в эту музыку вплелись посторонние звуки. Словно кто-то недобрый пытался помешать живому сверканию звездной музыки, пытался противостоять ей. Живые переливающиеся звуки прерывались вдруг то резким издевательским смехом, то злобным рычанием, то змеиным шипением. Казалось, сама тьма издает эти звуки, пытаясь заглушить, извратить прекрасную музыку звезд.

Но та не сдавалась, не отступала, она снова сливалась в сверкающие ручьи, в певучие реки звуков. Наконец она полностью заглушила, подавила музыку зла, восторжествовала над ней, взмыла к небу, зазвенела последним победным, торжественным аккордом – и тут же наступила тишина.

Малашкин пришел в себя. Он отряхнулся, как отряхивается собака, выйдя из воды, и снова оказался в полутемной комнате.

Перед ним стоял шаман в своем экзотическом костюме, а в черном кресле сидел Виссарион Григорьевич.

Но его лицо не было пустым и бессмысленным, как прежде. На нем было живое, осмысленное выражение.

– Где я? – спросил он, увидев Эльвиру. – Что случилось?

– Случился прорыв, – ответила своему шефу Эльвира. – Вы приняли на себя основной удар. К счастью, Иван Ажалаевич смог провести восстановительный ритуал. Сами знаете – старые народные средства надежнее всего…

– Вот как? – Виссарион Григорьевич помрачнел. – Значит, мы не справились… не смогли ликвидировать угрозу… ситуация выходит из-под контроля…

– Послушайте, господа хорошие, – вмешался в их разговор Малашкин. – Не пора ли объяснить мне, что здесь происходит? Вы меня, конечно, извините, но вся эта чертовщина, как говорится, переполнила чашу моего терпения! Я требую разъяснений!

– Эльвира! – строго произнес Виссарион, демонстративно игнорируя Малашкина. – Почему на объекте посторонние? Вы же знаете инструкцию! Это недопустимо, особенно во время ритуала…

– Посторонние? – возмутился Малашкин. – Я не посторонний, я представитель компетентных органов и имею право получить всю информацию, которой вы располагаете! У меня следствие застопорилось, у меня то ли два, то ли три трупа на руках, и еще разная ерунда… В общем, или вы сейчас ответите мне на мои вопросы, или я вас всех задержу на двое суток, и мы продолжим этот разговор в официальной обстановке!

Эльвира и Виссарион переглянулись.

– Вы видите, Виссарион Григорьевич? – проговорила женщина. – Очень настойчивый человек! Поэтому мне и пришлось…

– Ну, я не знаю… – протянул Виссарион. – Утечка информации может усугубить положение…

– Вы сами сказали, что ситуация выходит из-под контроля, – напомнил ему Малашкин. – Значит, вы должны проинформировать меня как представителя власти, чтобы мы могли подключить соответствующие службы…

– Службы? – удивленно переспросил Виссарион Григорьевич. – Какие службы?

– Ну, не знаю… МЧС хотя бы…

– Милый вы мой! – Виссарион усмехнулся. – Что здесь может сделать МЧС? Подогнать поливальные машины со святой водой? При всем моем уважении это не по их части!

– Ага! Но вы-то тоже опростоволосились! Видел я, как вы в том доме художественной самодеятельностью занимались! Приди к нам, Азраэль, приди к нам, Иаким! И что в результате? Ничего, сами признались!

– Да тише вы! – Эльвира непритворно испугалась. – Не смейте упоминать никаких имен, тем более вы все путаете! Это может привести к ужасным результатам!

– А сами-то… – отмахнулся Малашкин.

– Допустим, мы пока не справились, но если подпустить к этому делу посторонних, будет только хуже, уж поверьте мне! – авторитетно заявил Виссарион.

– Я бы и рад поверить, но вы же мне так и не объяснили, что здесь происходит! Объясните – тогда я, возможно, смогу предложить какие-то меры…

Эльвира и Виссарион снова переглянулись.

– Может быть… – начала Эльвира.

– Ни в коем случае! – возразил ей шеф. – Вы же представляете, к чему это может привести!

– Но тогда, возможно…

– Нет, это тоже ничего не даст! Вы же помните, что случилось три года назад!

– А если…

– Ну, это, конечно, можно попробовать, но только как самую крайнюю меру! – Виссарион Григорьевич повернулся к Малашкину и неохотно проговорил: – Ладно, так и быть, задавайте свои вопросы!

Малашкин растерялся. У него были десятки, даже сотни вопросов, но он не знал, с чего начать. И задал первый, который пришел ему в голову:

– Кто такой Инститорис?

– Генрих Инститорис – это один из основателей нашей службы, – немедленно ответил Виссарион Григорьевич. – Доминиканский монах, который во второй половине пятнадцатого века вместе со своим коллегой Якобом Шпренгером не только провел большую практическую работу, но и создал уникальный труд, знаменитый «Молот ведьм», в котором подвел под практику основательную базу, заложил теоретические основы…

– Теоретические основы чего? – осведомился Малашкин.

Виссарион Григорьевич снова переглянулся с Эльвирой, вздохнул и продолжил:

– Понимаете ли, уважаемый Михаил Юрьевич…

Малашкин отметил, что Виссарион знает его имя-отчество. А ведь только мельком взглянул на удостоверение!

Виссарион же продолжал:

– Понимаете ли, на всем протяжении своей истории человечество сталкивалось с разного рода темными силами, с таинственными и опасными явлениями, которые не поддаются объяснению, но причиняют ощутимый вред и несут серьезную угрозу. Если не контролировать эти силы и явления, они могут распространить свое влияние на большую часть Земли. В какой-то момент может быть достигнута критическая масса, и тогда людей ждет полное истребление, исчезновение как биологического вида. К счастью, все это время существовали и другие силы – те, которые не позволяли темным созданиям слишком распространиться. Иногда темные силы выходили из-под контроля, начиналось что-то вроде эпидемии. Так вот, Генрих Инститорис принял активное участие в борьбе с эпидемией, охватившей почти всю Европу в пятнадцатом веке, и подвел под эту борьбу теоретическую базу…

– Одну минуточку, – перебил его Малашкин. – Не можете ли вы выражаться яснее? Что это за «темные силы», «опасные явления»? Говорите уж прямо!

– Ну, – Виссарион Григорьевич замялся, – честно говоря, я просто не хотел вас шокировать. Не хотел произносить слова, которые вы не готовы услышать. Но раз уж вы настаиваете… я имею в виду оборотней, ведьм, ну и вампиров, конечно. Изредка встречаются и другие, более редкие формы жизни, такие как домовые, водяные, лешие, но они, по-видимому, вымерли. Во всяком случае, достоверные наблюдения не отмечались последние триста – четыреста лет.

– Ну, это как сказать! – подал голос Иван Ажалаевич, до того скромно молчавший, как и положено народному дарованию. – Мои соплеменники еще в прошлом году встречали болотного духа, а он – близкий родственник леших… Конечно, это были не дипломированные специалисты, а простые охотники, поэтому их свидетельства не приняли всерьез…

– Что?! – Малашкин вытаращил глаза. – Вы хотите сказать, что в деле, которое я расследую, замешана вся эта нечисть – оборотни, ведьмы, домовые, лешие, вампиры?

– Ну что вы! – возразил Виссарион. – При чем здесь оборотни и ведьмы? Тем более домовые или лешие? О них и речи не было! Разумеется, только вампиры!

– Да за кого вы меня принимаете? – выпалил Малашкин. – Что за бабушкины сказки?

– Вот видите, – Виссарион повернулся к Эльвире. – Это именно то, о чем я вас предупреждал. Он не готов принять такие сведения. Но в этом есть большой плюс: он не станет никому рассказывать о том, что здесь узнал, побоится, что его примут за сумасшедшего, так что мы избежим утечки информации.

Малашкин понял, что Виссарион прав: если он только заикнется своему начальству о вампирах, его тут же отправят в отпуск по состоянию здоровья. Это в лучшем случае.

С другой стороны…

Он вспоминал детали странного дела, которым сейчас занимался… один потерпевший, который, по сообщению нескольких свидетелей, был мертв, а потом ожил и сбежал из морга. Больничная кладовщица, умершая от потери крови, но самой крови на месте преступления вообще не обнаружено. Нападение на клиническую лабораторию, когда опять же пропала кровь из пробирок… Немного выпадал из этого списка второй труп, обнаруженный в доме, – там-то все было чисто, свалился человек с лестницы и сломал шею. Но с другой стороны, известно же, что с ним было еще двое людей. Они-то куда подевались? Не в болоте же сгинули, в самом деле, ведь не дети малые, а напротив – мужик здоровый и девчонка тоже спортивная.

Как ни противился его разум такому выводу, но все эти факты как нельзя лучше объяснялись, если только допустить, что в доме возле Тарасовки и в больнице орудовал вампир. Или вампиры.

А если добавить к этим фактам истории, которые он прочел в старых газетах у краеведа Сыча, и странные слухи об исчезнувшей деревне вепсов посреди болота…

– Одно мне непонятно, – проговорил он после недолгого раздумья, – как вам удавалось так долго держать все это в секрете?

– В секрете от кого? – переспросил Виссарион, выразительно взглянув на Малашкина.

– То есть… то есть вы хотите сказать…

– Совершенно верно. Руководство страны было в курсе этих проблем. Вы же слышали о существовании НИИОИ, Научно-исследовательского института особых исследований. Как раз этот институт и занимался вопросами борьбы с темными силами, а также контролем за пограничными точками, через которые эти силы могут проникнуть в наш мир. А то, что о деятельности этого института не знала широкая общественность, совершенно понятно: его работа была строго засекречена по целому ряду серьезных причин, в частности для того, чтобы избежать паники среди населения.

Виссарион Григорьевич сделал паузу, чтобы собеседник мог осмыслить его слова.

– Институт курировался на самом высоком уровне. Ну, понятно, что ведущими сотрудниками в нем могли быть только Обладающие…

– Кто это такие – Обладающие? – перебил его Малашкин. – Вы все время про них говорите…

– Ах, ну да, вы же не в курсе… Обладающие Знанием, то есть Обладающие, – это люди, посвященные в древние тайны борьбы со злом, знакомые с древними ритуалами. Понятно, что их нельзя готовить на курсах, как парикмахеров или машинисток, подготовка Обладающего – это сложный и длительный процесс, на него уходят многие годы…

– Ну, вы-то с Эльвирой, разумеется, эти… обалдеющие? То есть Обладающие?

– Разумеется, – ответил Виссарион холодно и продолжил: – Ну, потом началась перестройка, финансирование НИИОИ прекратилось, его работа, как и многих других учреждений, была свернута. Но тут, к счастью, нашелся независимый источник финансирования, и из бывших сотрудников института создали наше агентство. Понятно, что мы работаем под прикрытием – опять-таки, в целях обеспечения секретности. Само собой, у нас не те возможности, какие были у института, – мало сотрудников, особенно Обладающих, новые кадры по нашей специальности практически нигде не готовят, хорошо еще, что нам помогают такие самородки и народные умельцы, как уважаемый Иван Ажалаевич. Так что мы, конечно, не можем в полной мере проводить весь фронт работ, которыми занимался институт, у нас едва хватает сил, чтобы обеспечить безопасность пограничных точек…

– И с этим, как я погляжу, вы не вполне справляетесь! – перебил его Малашкин. – Домик-то возле Тарасовки вы упустили!

– Да, это наш прокол! – вздохнул Виссарион. – Хотя, возможно, дело в том, что там мы столкнулись с особенно сильным противником и он сумел каким-то образом дезинформировать нас… провести, так сказать, операцию прикрытия…

– Тоже мне специалисты! – проворчал Малашкин. – За одним домом не могли присмотреть!

– Если бы за одним! У нас, Михаил Юрьевич, только по области двадцать восемь объектов повышенной опасности! А если взять весь северо-запад… Правда, объект в Тарасовке – один из самых сложных, с тяжелой историей… Вот Эльвира вам подробнее о нем расскажет, она его какое-то время лично курировала.

Эльвира выступила вперед и, сложив руки, как примерная ученица, начала рассказ:

– История этого дома началась незадолго до Первой мировой войны, в тысяча девятьсот…

– Ну, про смерть первого хозяина, Арви Саланайнена, и про румынский цирк Петра Малинеску можете мне не рассказывать, это я знаю, читал в архиве! – перебил ее Малашкин.

– Вот как? – Эльвира с уважением взглянула на следователя. – Тогда я сразу перейду, так сказать, к закрытой информации. Если вы читали о тех событиях, то знаете, что убийства артистов цирка свалили на дрессированного орангутанга. Ну, дикое животное, от него всякого можно ожидать. Публика приняла эту версию. Но об этих событиях узнал один из крупных специалистов в нашей области, профессор Штайнер из Базеля. Профессор Штайнер был Обладающим Знанием, причем не рядовым, а одним из самых могущественных в мире. Прочитав описание зверских убийств, он сразу понял, что имеет дело с вампиром, вампиром очень сильным, скорее всего происходящим из знаменитого и древнего рода Дракулешти…

– Про Дракулу я читал, – сообщил Малашкин. – И кино смотрел. Но думал, что это все так, байки.

– Иногда в байках тоже есть зерно истины! В общем, если вы не против, я продолжу. Профессор приехал в Выборг под чужим именем, разумеется, проник в дом Саланайнена и провел там Великий ритуал…

– Это вроде того, что вы с Виссарионом Григорьевичем в том доме устраивали? – осведомился Малашкин.

Эльвира взглянула на него неодобрительно и продолжила:

– В результате этого ритуала вампир был заключен в ящик из освященного дерева, на сам ящик и на двери дома наложили печати. Таким образом вампир был обезврежен. Почти сто лет все оставалось в прежнем состоянии. Даже во время войны печати сохранились, и вампир не смог вырваться на свободу. Конечно, за этим домом всегда присматривал кто-нибудь из Обладающих, но сами знаете, как это бывает: объект не проявлял активности, и мы несколько ослабили контроль. В результате пропустили момент, когда дом перешел в посторонние руки…

– Да уж, пропустили! – подколол ее Малашкин.

– И теперь, как вы уже знаете, обитающий в доме вампир вырвался на свободу. То есть он еще заключен внутри дома, поскольку печать на двери цела, но ящик ему каким-то образом удалось сломать, так что внутри здания он получил полную свободу действий и, как я понимаю по вашему интересу к этому дому, уже успел кого-то… гм… инициировать.

– Есть такое дело… – с неохотой признался Малашкин, – а что вы-то теперь собираетесь предпринять, чтобы купировать ситуацию?

– Ну, – вздохнул Виссарион Григорьевич, – раз наших сил оказалось недостаточно, мы вызовем специалиста высшего класса из Венгрии. Эльвира уже с ним связалась, но прибыть он сможет только послезавтра. А пока придется оставить все как есть.

– Это вы можете оставить, а у меня свое начальство есть, оно результатов требует, – возразил Малашкин, – так что придется мне уж самому это дело вести.

– Не советую, – холодно заметил Виссарион, – ничего у вас не выйдет. Тут неподготовленному человеку делать нечего. Эльвира, проводи господина следователя!

Эльвира молча взяла со стола свечу и вышла из зала. Малашкин последовал за ней. Они начали подниматься по лестнице с крутыми каменными ступеньками, потом в полном молчании прошли по узкому коридору и остановились перед дверью. Эльвира прочла скороговоркой какое-то заклинание, дверь отворилась, и они очутились в стенном шкафу, завешанном старыми ватниками и рабочими халатами.

– Дальше уж я сам, – сухо сказал Малашкин, – счастливо оставаться.

– Удачи вам! – тихо сказала Эльвира вполне человеческим голосом. – Будьте осторожны! И вот еще что… – Малашкин почувствовал, как в руке его оказалось что-то тяжелое. – Это вам поможет…

С этими словами Эльвира вытолкнула его из шкафа, сама же осталась за закрывшейся стенкой.

Выйдя из шкафа, Малашкин рассмотрел, что у него в руке. Это оказался небольшой старинный пистолет, тускло блестевший в полутемном помещении.

«Он стреляет серебряными пулями, – прозвучал у него в голове голос Эльвиры. – Помните, что целиться нужно прямо в сердце!»

* * *

После разговора с Хозяином он брел по темной улице, едва передвигая ноги.

Он был голоден, но больше, чем голод, его мучило недовольство Хозяина. Ему не удалось уговорить Лизу, не удалось привести ее к Хозяину. А ведь у него уже почти получилось! Он видел по выражению ее лица, что она готова идти за ним на край света!

Но потом что-то случилось, и она сумела вырваться из-под его власти. Второй раз у него ничего не выйдет, она будет настороже…

Значит, придется действовать иначе.

Что сказал Хозяин?

Нужно привлечь профессионалов.

Но где их взять?

Он почувствовал острый приступ голода и огляделся по сторонам.

На улице не было ни души.

Чуть впереди мерцала неоном вывеска какого-то второсортного заведения. Часть букв то гасла, то загоралась, и он с трудом смог прочесть название: «Последний шанс».

Что сказал Хозяин в самом конце того разговора?

«Нужно привлечь профессионалов. Это твой последний шанс».

Вряд ли это случайное совпадение!

Он спустился по ступенькам и вошел в заведение.

Заведение это было самого последнего разбора – столы с пластиковыми столешницами, алюминиевые стулья, граненые стаканы. К счастью, здесь было почти темно. В глубине зала над стойкой светился красный китайский фонарь, да несколько фонариков поменьше висели по углам. За столиками сидели мрачные личности, запивая крепкими напитками свои разочарования и несбывшиеся надежды.

Подчиняясь своему внутреннему голосу, он прошел через зал и остановился возле стойки. За ней стояла прожженная блондинка лет сорока с нагло сверкающим золотым зубом и проницательными глазами процветающего психоаналитика. Белая шелковая блузка обтягивала обширную грудь и оставляла открытой несколько увядшую, обильно припудренную шею.

– Какие люди! – проговорила барменша, окинув его взглядом. – Что будем пить?

– «Кровавую… Кровавую Мэри», – проговорил он, облизнув губы.

Он никак не мог отвести глаз от синеватой жилки, бьющейся на шее барменши.

– «Кровавую», говоришь? – барменша понизила голос. – Ты тут поосторожнее… и нечего на мою шею пялиться!

– Я не пялюсь… – пробормотал он и шумно сглотнул.

– Зачем пришел? – спросила барменша сухим деловитым тоном.

– Мне… мне нужны профессионалы.

– Всем нужны профессионалы, да только где же их взять!..

– Но это мой последний шанс…

– Само собой. Так и на вывеске написано.

– Работа несложная.

– Все так говорят!

– Так что – поискать в другом месте?

– Нет никакого другого места! На вывеске что написано? «Последний шанс», так что делай выводы!

Барменша перегнулась через стойку и перешла на шепот:

– Знаешь сквер возле ТЮЗа? Приходи туда, найдешь третью скамейку слева, сыграй со старичком. Он тебе поможет. Если, конечно, вы договоритесь.

– Только мне нужно, чтобы было темно! – прошептал он в ответ.

– Нужно так нужно. Пожелания клиента прежде всего. Приходи, когда стемнеет.

Он хотел уже уйти, но барменша напомнила:

– А как же твоя «Кровавая Мэри»?

– Не надо, она только по названию кровавая!

– Заказ сделан – надо оплатить!

Он бросил на стойку деньги и повернулся к дверям.

– И вот еще что, – сказала ему в спину барменша. – Ты моих клиентов не трогай, им и без того тошно. Поищи в другом месте…

* * *

На следующий день, едва стемнело, он выбрался из своего убежища и отправился на Загородный проспект.

В сквере возле ТЮЗа было пусто, только какой-то крупный мужчина в длинном черном пальто выгуливал крошечного песика. Вспомнив терьера соседки, он обошел песика стороной. Отсчитав третью слева скамейку, направился к ней.

Скамейка была расположена хорошо: далеко от фонарей, со всех сторон окружена кустами. Только вот на ней никого не было…

Он приблизился к скамейке… и удивленно моргнул: только что он никого здесь не видел, а теперь на скамейке сидел худенький невзрачный старичок в сером пальто с поднятым воротником и мятой старомодной шляпе. Рядом со старичком стояла шахматная доска с расставленными фигурами.

– Что смотрите? – проговорил старичок неприятным скрипучим голосом. – Садитесь, сыграем партию!

Он сел по другую сторону доски, вопросительно взглянул на старика. Тот протянул кулаки с зажатыми в них фигурами:

– Выбирайте!

Ему достались черные.

– Ну, приступим… – старичок сделал классический ход Е2–Е4.

– Кто вы такой? – спросил он, сделав ответный ход.

Старичок взглянул цепко, внимательно, но все же ответил:

– Я – кадровик. Сорок лет отработал в отделе кадров – сначала рядовым инспектором, потом старшим, затем начальником отдела. Вышел на пенсию. Пенсия, сами понимаете, небольшая, а главное – скучно дома сидеть. Вот и нашел себе новую работу… Знаете, что главное для хорошего кадровика? В людях разбираться! А это качество очень востребовано!

Старик сделал следующий ход и снова заговорил:

– Ну что ж, я на ваш вопрос ответил, теперь ваша очередь.

– Вы хотите…

– Упаси бог! – бывший кадровик замахал на него руками. – Мне совершенно не нужно знать, кто вы такой. Точнее, я уже выяснил самое главное. Вы нас не подставите, это не в ваших интересах.

– Почему вы так в этом уверены?

– Я же сказал вам, что сорок лет проработал в отделе кадров. А это значит, что я разбираюсь в людях. Теперь мне нужно знать только характер работы.

– Мне надо доставить определенного человека в определенное место. Не причинив ему вреда.

– Ну, это в наших силах. Проходит по графе «транспортные услуги». Здесь у нас два вида обслуживания: с согласия объекта доставки и без такового…

– Нет, объект… объект не согласен. Если бы он… она была согласна, мне не понадобились бы ваши услуги.

– Ну, это как сказать… бывают разные обстоятельства. В общем, понятно. – Кадровик сделал какую-то пометку в своем блокноте. – Место доставки в России или за ее пределами?

– Загородный дом на Карельском перешейке.

– Хорошо. – Кадровик достал калькулятор, что-то посчитал и сообщил: – Сейчас мы с вами доиграем до конца нашу партию. Причем играть мы будем на деньги. Ставка – тридцать тысяч долларов.

– Тридцать тысяч?

– Это наша стандартная такса за транспортные услуги без согласия объекта доставки. Если для вас это дорого – давайте расстанемся прямо сейчас…

– Нет, я не возражаю против самой цены, только сейчас у меня нет при себе таких денег.

– Это и не требуется. Деньги вы передадите нам, когда объект будет подготовлен к транспортировке. А теперь сообщите нам все подробности работы, и доиграем партию…

* * *

– Вызывали, шеф? – Гоша Лютиков протиснулся в кабинет главного редактора и остановился на пороге. Кабинет поражал, даже подавлял своими размерами и купеческой роскошью. Резные панели стен, расписной потолок, камин, выложенный выпуклыми зелеными изразцами, по сторонам камина – два панно на патриотические темы: поединок Пересвета с татарским богатырем и Ярославна, плачущая на стене Путивля. Все сотрудники редакции сходились на том, что Ярославна очень напоминала барменшу Лидочку из соседнего кафетерия.

Когда-то в этом доме жил купец первой гильдии Уховертов. Теперь здесь была редакция популярной газеты «Петербургские видимости». Едва въехав в купеческую квартиру, главный редактор занял роскошную гостиную, мотивируя это тем, что ему приходится принимать высокое руководство и спонсоров, и богатый интерьер гостиной будет повышать в их глазах статус издания. Остальные сотрудники кое-как разместились в бывшей кухне, а отдел культуры втиснулся в ванную комнату. Саму ванну, разумеется, давно убрали, и о прежнем назначении помещения говорила только роспись потолка – камыши, лягушки и цапли.

– Вызывали, шеф? – повторил Гоша, поскольку первый раз ответа не последовало.

На этот раз главный оторвался от своих бумаг и посмотрел на Гошу так, будто тот пытался ему продать патентованную картофелечистку.

– Заходи, Лютиков! – процедил главный, сумев вложить в свою интонацию такое количество неодобрения, какого хватило бы, чтобы убить лошадь.

Гоша робко вошел в кабинет и остановился перед необъятным столом.

– Где ты работаешь, Лютиков? – осведомился главный, рассматривая Гошу, как мелкое и неприятное насекомое.

– Как – где? У вас!

– Конкретнее!

– В газете «Петербургские видимости»! – сообщил Гоша, не понимая, к чему клонит главный. Что у него: амнезия на почве похмелья или уже появились первые признаки болезни Альцгеймера?

– Не похоже! – отрезал главный. – «Петербургские видимости» – солидная, серьезная газета, рассчитанная на здравомыслящих, успешных представителей креативного класса…

– Полностью с вами согласен, шеф! – Гоша попытался подольститься к главному, хотя понимал, что тот не в настроении.

– Согласен? – прогремел шеф. – Это радует! А то я утром проснулся и думаю – вдруг господин Лютиков не одобряет мою концепцию газеты? Вдруг он с ней не согласен? Как я тогда буду жить? Как я тогда буду издавать газету?

Выплеснув на подчиненного смертельную порцию сарказма, главный схватил со стола газету, ткнул в нее пальцем и проговорил трагическим голосом:

– Что это?!

Гоша перегнулся через стол, проследил за пальцем главного и увидел свою собственную статью. Которой он, кстати, в глубине души гордился. Одно название чего стоит – «Сумерки. Перезагрузка».

– Это статья… – робко проговорил Гоша. – Моя статья…

– И о чем же ты сообщаешь в этой статье нашим читателям, которые, как мы только что выяснили, являются успешными и здравомыслящими представителями креативного класса?

Гоша молчал.

– Нет, ты уж скажи! Ты уж, будь любезен, произнеси это вслух! – настаивал главный.

– О том, что, судя по всему, в нашем городе появились… появились в нашем городе…

– Ну? Закончи, раз уж начал!

– В нашем городе появились вампиры! – выпалил Гоша одним духом и тут же понял, что его работа в газете, кажется, подходит к концу.

– И что после такой статьи должны думать наши читатели? Что они ошиблись в нашей газете! Что это не солидное издание, рассчитанное на здравомыслящего, информированного современного человека, а бульварный листок вроде «Мистического вестника» или этих, как их… «Загробных вестей»!

– Но Сигизмунд Казимирович! – попытался вставить слово Гоша. – Это проверенные данные, полученные из надежного источника в правоохранительных органах! Понимаете, он мне под большим секретом сказал, что сначала человек умер, а наутро ожил и пропал… А из старухи высосали всю кровь…

– Меня не интересует, надежные это данные или полная туфта! – гремел главный. – Для меня важно, на какую аудиторию твоя статья рассчитана! Так вот, она рассчитана на тупых старшеклассниц и на стареющих библиотекарш! Только они могут поверить во всю эту мистическую белиберду!

– Но, Сигизмунд Казимирович, это не белиберда, это очень надежная информация… Понимаете, на дороге нашли обескровленный труп… А машину его угнали…

– Что?! – Главный побагровел и надулся, как вареный рак. – Ты еще спорить со мной будешь? А ну, выметайся!

– Я… я уволен? – пролепетал Гоша.

– Пока нет, но понижен! Перевожу тебя на новости культуры! Вон!

Гоша вылетел из кабинета главного и, повесив голову, поплелся в бывшую купеческую ванную.

А главный, проводив его мрачным взором, потянулся к телефону. Ему нужно было поговорить с влиятельными акционерами прежде, чем они сами увидят злополучную статью.

В кабинете быстро темнело и, чтобы набрать номер, нужно было включить настольную лампу.

Однако не успел он нажать кнопку, как дверь кабинета снова открылась.

На пороге стоял незнакомый человек.

Это был очень бледный мужчина с темными, глубоко запавшими глазами и узкими, неприятно красными губами.

– Кто вы? – недовольно осведомился главный, разглядывая посетителя. Палец его завис над кнопкой.

– Не надо! – проговорил посетитель и приблизился к столу.

– Что значит – не надо? Чего «не надо»?

– Свет включать не надо! – рявкнул тот. – Лампу включать не надо!

Главный растерялся: в его кабинете голос повышать разрешалось только ему. Или влиятельным акционерам газеты. Или представителям вышестоящих организаций. Но этот странный посетитель не был ни акционером, ни представителем. Однако в нем было что-то такое, что главный не посмел его ослушаться, не посмел включить лампу. Правда, он попытался прояснить ситуацию.