Текст книги "Тот, кто появляется в полночь"

– Позвольте, как это «не надо»? – повторил главный. – И вообще, почему вы здесь раскомандовались?

– Потому! – отрезал незнакомец, направляясь к камину.

При этом он отвернулся от главного, и тот слегка приободрился.

– Что вы тут хозяйничаете? Немедленно покиньте кабинет! Или я буду вынужден вызвать охрану!

Незнакомец повернулся, подошел к главному, наклонился над ним и чуть опустил нижнюю губу. Главный увидел удивительно белые, удивительно острые зубы и сразу же понял, что это не маскарадная накладка, какие надевают подростки в Хеллоуин. И еще он увидел вблизи бездонные, черные, пустые глаза незнакомца – и ему стало страшно. Так страшно ему не было никогда в жизни. Даже тогда, в начале девяностых годов, когда к нему явился с деловым визитом криминальный авторитет Шлакоблок.

– Я сказал: сидеть! – процедил страшный незнакомец, и главный застыл.

Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и только в ужасе наблюдал за своим посетителем.

А тот подошел к камину (с той стороны, где рыдала на крепостной стене румяная Ярославна), отсчитал сколько-то изразцов от угла и на что-то нажал. Часть камина отъехала в сторону, открыв тайник, который много лет назад устроил здесь покойный купец первой гильдии.

Из этого тайника незнакомец извлек столбик золотых царских десяток, пересчитал их и спрятал во внутренний карман.

В свое время (в восемнадцатом году прошлого века) купец Уховертов забрал из тайника основные ценности – бриллианты, изумруды и прочие приятные мелочи. Золото он оставил на всякий случай, надеясь вернуться за ним на следующий день. Но следующего дня не случилось – на улице купца ограбили и убили пьяные дезертиры.

Главный редактор в полном изумлении следил за происходящим, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. А загадочный посетитель, закрыв тайник, снова подошел к нему. На Сигизмунда Казимировича дохнуло смертью.

– Твое счастье, что я недавно поел! – процедило ужасное существо и покинуло кабинет.

В кабинете стало совсем темно.

Наконец главный редактор сумел пошевелиться, затем он встал и, оглянувшись на дверь, подошел к камину и принялся один за другим ощупывать зеленые изразцы.

На следующее утро уборщица Алевтина, придя в кабинет главного редактора, чтобы навести порядок перед началом рабочего дня, нашла там Сигизмунда Казимировича. Он один за другим ощупывал изразцы и бормотал что-то бессвязное.

После недолгих консультаций вызвали психиатрическую перевозку, и несчастного Сигизмунда увезли на Удельную, в хорошо известную клинику имени Скворцова-Степанова. Там он ведет себя тихо, только ощупывает все печи и бормочет что-то невразумительное про вампиров, тайники и царское золото.

* * *

Негромко звякнул дверной колокольчик.

Серафим оторвался от журнала и поднял глаза на дверь.

В магазине было темновато, и он не смог как следует разглядеть посетителя. Показалось только, что лицо у него нездорово-бледное, а губы и глаза – чересчур темные.

Посетитель, не отвлекаясь на самовары, фарфоровые безделушки и прочую допотопную ерунду, прямиком проследовал к прилавку и уставился на Серафима.

Взгляд у посетителя был чрезвычайно неприятный – какой-то пустой, безжизненный.

И еще… хоть в магазине было полутемно, этот странный посетитель опустил края шляпы, да еще прикрывал лицо от света ладонью, как будто свет причинял ему физические мучения.

Впрочем, Серафим навидался всякого.

Сам он обладал удивительно располагающей внешностью – круглым добродушным лицом с голубыми наивными глазами стареющего младенца. Старушка, которая зашла в антикварный магазин, чтобы продать старинную статуэтку или серебряное чайное ситечко, немедленно проникалась к Серафиму доверием и верила ему, когда он заявлял, что предложенная им цена – самая лучшая и платит он такие деньги исключительно ради благотворительности.

Так ему один раз удалось купить мейсенскую пастушку за полторы тысячи рублей, а настенную тарелку Гарднера – и вовсе за пятьсот.

Правда, в последнее время такие доверчивые старушки попадались все реже и реже, так что, чтобы держаться на плаву, Серафиму приходилось все чаще прибегать к услугам Валерика.

Посетитель подошел к прилавку, склонился над ним.

Серафим почувствовал какое-то странное беспокойство, однако справился с ним и спросил со своей обычной приветливой улыбкой:

– Я вам могу чем-то помочь?

– Да, – лаконично ответил посетитель и положил на прилавок золотую монету.

Серафим сразу разглядел монету наметанным глазом и понял, какая удача ему подвалила. Однако, чтобы выиграть время, он неторопливо достал лупу и принялся внимательно разглядывать монету.

Знакомый профиль Николая Второго, надпись по кругу: «Божьей милостью император и самодержец всероссийский…»

Да, он не ошибся – это был настоящий николаевский империал. Такие монеты на аукционе уходят за огромные деньги. Он, конечно, не сможет выйти с такой монетой на аукцион, но все равно выручит за нее тысячи долларов.

– Ну, это царская золотая монета… – протянул он равнодушно. – Я вам могу заплатить за нее две-три тысячи…

– Долларов? – уточнил посетитель.

– Ну что вы! – Серафим широко улыбнулся, как будто наивность клиента его развеселила. – Рублей, конечно! Вы прикиньте – золото в ювелирных магазинах продается примерно по тысяче рублей за грамм, так это ведь вместе с работой! А эту монету еще нужно переплавить… ну, самое большее, я могу дать за нее пять тысяч!

– Ты меня за кого держишь? – прошипел клиент, перегнувшись через прилавок. – Это же настоящий империал!

– Валерик! – пискнул Серафим.

– Не надо Валерика. – Посетитель выпрямился, забрал монету. – В общем, у меня есть еще двенадцать таких монет. Но если не хочешь предложить за них реальную цену, я поищу другого покупателя. Думаю, антиквар через улицу будет сговорчивее.

– Еще двенадцать?

В голове у Серафима закрутились колесики, замелькали цифры. Тринадцать империалов! Это такие деньги… такие деньги, что можно будет продать дело и уйти на покой. Точнее, уехать далеко-далеко, в теплые края…

– Что вы называете реальной ценой? – уточнил он.

– Мне нужно тридцать тысяч. Долларов, конечно. Но евро тоже устроят.

– Тридцать тысяч… – заныл Серафим. – Но это так много…

– Все, я пошел через улицу!

– Нет-нет! – Серафим подскочил, как пружинный чертик. – Хорошо, пусть будет тридцать. Только мне нужно время, чтобы принести деньги.

– Сколько времени?

– Час…

– Годится, у меня монеты тоже не при себе. Значит, я вернусь через час.

На самом деле Серафиму вполне хватило пятнадцати минут, чтобы наведаться в сейф, хитро упрятанный в кладовке магазина, и достать оттуда деньги.

В сейфе только-только набралась нужная сумма.

Серафим сложил аккуратные пачки в полиэтиленовый пакет, спрятал под прилавок и задумался.

Сделка получалась выгодная, очень выгодная. За тринадцать николаевских империалов он запросто выручит в пять раз больше.

Но денег все равно жалко. Если отдать все деньги, он останется без оборотных средств. А это в его бизнесе недопустимо.

И вообще, с какой стати он должен отдавать этому тощему чудаку тридцать тысяч? Ведь у него есть Валерик, а значит, вопрос можно решить по-другому…

Ровно через час дверной колокольчик снова звякнул, и в магазин вошел тот же бледный клиент.

Серафим выскочил из-за прилавка, закрыл входную дверь на замок, повесил на нее табличку «Закрыто».

– Это чтобы нам никто не помешал! – ответил он на безмолвный вопрос клиента.

Вернулся за прилавок, потер руки, включил яркую лампу.

Посетитель шарахнулся от нее, закрыл лицо руками:

– Это еще зачем? Погаси сейчас же!

– Ну как же, я ведь должен рассмотреть монеты!

– Обойдешься! Пальцами ощупаешь!

Серафим пожал плечами, но выключил лампу: не хотел раньше времени злить этого чудака.

– Ну, где монеты? – он с трудом сумел притушить жадный блеск глаз.

– Сначала покажи деньги! – потребовал клиент.

– Ну как же… – заныл Серафим.

– А вот так, и только так!

Серафим бросил вороватый взгляд на дверь подсобки. Ладно, пускай этот идиот покуражится, хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Он достал из-под прилавка пакет, показал клиенту аккуратные зеленоватые пачки.

– Вот деньги. Теперь давай монеты.

Клиент запустил руку за пазуху, вытащил ровный тяжелый столбик, поставил его на прилавок. Серафим взял одну монету, другую… даже на ощупь, по их приятной внушительной тяжести, он почувствовал, что монеты самые что ни на есть настоящие. Но тем не менее вооружился лупой и при слабом свете разглядел каждую монету.

Все правильно.

Перед ним лежали тринадцать золотых империалов. Причем все – в идеальном состоянии, так что цена будет даже больше той, о которой он мечтал.

– Хорошо, – проговорил он, скрывая волнение. – Монеты настоящие. Может быть, выпьем по бокалу в честь такой солидной сделки?

Клиент взял пакет с деньгами, наскоро проверил пачки, поднял взгляд.

– Никаких бокалов. Потом выпьешь. А сейчас дверь. Открой дверь.

– Ах, ну да, конечно! – Серафим засуетился, повернулся к двери подсобки. – Валерик, проводи нашего гостя!

Дверь открылась, и появился Валерик во всей красе.

Он мог произвести сильное впечатление на незнакомого человека: полтораста килограммов живого веса при немалом росте, заросшая черной щетиной тупая физиономия, пудовые кулаки. Серафим нашел его на Некрасовском рынке – Валерик работал там помощником мясника. Серафим предложил ему более приятную работу.

– Проводи нашего гостя! – повторил антиквар.

– Зачем меня провожать? – окрысился клиент. – Я и сам дорогу найду! Ты мне только дверь открой!

– Вот Валерик и дверь откроет…

Валерик обошел непонятливого клиента, остановился, перегородив ему дорогу. Клиент отчего-то держался спокойно.

– Позвольте пакетик, – Валерик протянул свою лапищу. – Я вам помогу донести. Мало ли что, на улице всякой шпаны хватает…

– Отвали! – рыкнул клиент. – Убери лапы! Дверь открой!

– Ой, какой сердитый! – Валерик хихикнул и неожиданно ударил клиента в живот.

Обычно одного такого удара хватало, чтобы надолго отключить несговорчивого посетителя. Но на этот раз произошло что-то странное: кулак Валерика прошел сквозь живот клиента, как сквозь пустоту. От неожиданности Валерик потерял равновесие, качнулся вперед и всем своим огромным весом врезался в горку с немецким фарфором. Стекло разлетелось на осколки, мелкие статуэтки посыпались на пол.

Валерик порезался одним из осколков, по щеке потекла кровь. Он развернулся, как разбуженный медведь, и с разъяренным ревом бросился на противника.

Еще один удар – и снова никакого результата.

Валерик врезался в дореволюционный медный самовар, и магазин наполнился густым переливчатым звоном.

– Ну все, тебе конец! – заревел Валерик, вертясь на одном месте.

Тем временем бледный клиент подошел к нему вплотную, обмакнул палец в кровь, стекающую по щеке, и облизал.

– Вкусно! – на его бледном лице расцвела довольная улыбка.

Серафим в ужасе наблюдал за развитием событий.

Валерик остановился, тупо глядя перед собой. А бледнолицый клиент скользнул к нему, зашел сбоку и вдруг впился зубами в шею Валерика чуть ниже уха. Тот покачнулся, охнул и упал на колени.

Клиент на какое-то время замер, удовлетворенно урча и издавая странный хлюпающий звук, будто целовался с кем-то взасос. Валерик мелко подергивался. Потом по его большому телу пробежала судорога, он шумно выдохнул и с грохотом завалился на бок. Левая нога еще долго дрожала и подергивалась, как у собаки, которой снится охота.

Серафим прятался за прилавком. Он просто не мог поверить своим глазам. То, что происходило сейчас перед ним, могло быть только страшным сном, только ночным кошмаром, но все попытки проснуться ни к чему не приводили. Вдобавок ко всему где-то совсем рядом раздавалась сухая кастаньетная дробь, похожая на ту, что исполняют в цирке перед смертельным номером.

Наконец он осознал, что эту дробь выбивают его собственные зубы.

Бледнолицый клиент поднялся, повернулся к Серафиму и, сыто рыгнув, проговорил:

– Ну, мне наконец кто-нибудь откроет дверь?

– Д-д-да! – выдавил Серафим, кое-как справившись с кастаньетной дробью зубов.

– Ну так открой!

Для того чтобы отпереть дверь магазина, Серафим должен был выбраться из-за прилавка и пройти мимо этого ужасного бледнолицего существа, но это оказалось выше его сил.

– З-з-забирайте все! – проблеял он, одну за другой бросая в сторону ужасного клиента золотые монеты.

– Мне хватит этих денег, – проговорил тот. – Монеты можешь оставить себе.

Но Серафим его не слушал. Вслед за монетами он бросал все, что подворачивалось под руку, – эмалевые табакерки, старинные портсигары, веера, театральные бинокли…

– Все… забирайте все… – бормотал он, – только не трогайте… только не трогайте меня!..

Среди прочего ему подвернулись ключи от магазина – и они тоже полетели к ногам клиента. Тот спокойно поднял ключи, открыл дверь и скрылся в темноте.

* * *

Наслушавшись рассказов Капы, Лиза спала ужасно. Ей снились темные подземелья, скелеты, прикованные ржавыми цепями, замурованные камеры, палач в черном колпаке, монахи в серых капюшонах, множество замученных стенающих людей, вампиры с длинными клыками – мужчины и женщины, их было очень много, – в общем, не сны, а фильмы ужасов.

Лиза металась во сне, ее то бросало в жар, так что хотелось сорвать с себя тонкую ночную рубашку и бежать под холодный душ, то тело сотрясала ледяная дрожь, так что Лиза закутывалась в одеяло и все равно не могла согреться.

Только под утро, когда за окнами занимался серый неприветливый рассвет, Лизе удалось заснуть. И конечно, она проспала. Не слышала будильника, а скорее всего, она просто забыла его завести. Еще бы не забыть, когда столько всего навалилось!

Лиза металась по квартире, натягивая на себя одежду и впопыхах пытаясь набросать на лицо хоть какой-то макияж. Некогда было заниматься изучением своей физиономии в зеркале, но то, что мелькнуло там, когда Лиза чистила зубы, годилось лишь для помойки. Бутылки собирать или пустые коробки жечь.

Капа возникла в дверях своей комнаты в розовом халате, на котором было слишком много оборочек.

– Лизочек, кофе… завтрак… – бормотала она, но Лиза только отмахнулась.

Она выскочила из квартиры, но пришлось вернуться от лифта, потому что забыла ключи от машины.

По дороге на работу Лиза попала в пробку. Перед въездом на Литейный мост столкнулись две машины, жертв не было, но ждали ГИБДД. Это место и так-то трудно проехать, а тут выстроилась такая пробка, что в ней можно было простоять полдня.

Лиза кое-как пробралась в объезд, огородами, но все равно опоздала на полчаса. Все места на парковке были заняты, Лиза растерянно осматривала стоянку. Охранник Гена вышел из своей будки.

– Давай ключи, – сказал он, правильно оценив ситуацию, – этот вон, – он кивнул на черный джип, – сейчас поедет, ненадолго припарковался, я твою машинку на его место определю.

– Спасибо, Геночка, – Лиза послала ему воздушный поцелуй и выскочила из машины.

И по закону подлости столкнулась с шефом. Который тоже сегодня опоздал, небось в той же пробке простоял. Но, как известно, начальство не опаздывает, а задерживается.

– Доброе утро! – Лиза виновато отвела глаза и постаралась прошмыгнуть мимо, но шеф схватил ее за рукав.

– Скворцова! – прошипел он. – Ты что это себе позволяешь?

– Извините, Леонид Палыч, – повинилась Лиза, – пробка на Литейном, авария перед мостом…

– У тебя вечно пробки! – загремел шеф. – То пожар, то потоп, то понос, то золотуха! Вечно она отпрашивается, опаздывает, врет все время про больных родственников! Надоело!

«Я вру? – удивилась Лиза. – Это что-то новое…»

Но шеф, умело сам себя распаляя, орал уж вовсе что-то несусветное. По его словам выходило, что Лиза – полная дура, что в работе она разбирается хуже пятилетнего ребенка и что он, шеф, сам удивляется, для чего он держит эту убогую идиотку, если она не справляется с самыми элементарными вещами.

Лиза смотрела, как шевелятся его губы, и думала, почему она терпела такое отношение так долго. В словах шефа нет ни слова правды. Конечно, она отпрашивается, но все прекрасно знают ее обстоятельства в виде Капы. И сочувствуют ей, потому что такое с каждым может случиться. А в работе она разбирается не хуже других, работает много, вот сейчас тащит на себе три проекта. И никто, в общем-то, не помогает, все на ней.

И какого черта она позволяет на себя орать этому уроду, если вчера она не побоялась переехать машиной Никиту, точнее, то, во что он превратился. А ведь был когда-то ее любимым…

Шеф, наткнувшись на ее взгляд, замолчал резко, будто уперся лбом в стеклянную стену.

Лиза осторожно оглянулась по сторонам. На стоянке никого не было, Гена отвернулся. Хорошо, что нет свидетелей.

– Ты чего на меня орешь? – прошипела она и шагнула вперед, на шефа. – Ты что голос повышаешь, сморчок недоделанный, мокрица в кабинете? Христа ради он меня, убогую, на работе держит! Да ты сам в делах ничего не соображаешь, умеешь только орать на людей, а совета дельного от тебя не дождешься, хоть год в кабинете штаны протирай! Уволить меня собрался? Да сама уйду завтра же! Я-то работу найду, а вот кто у тебя на трех проектах пахать станет? Кому поручишь, когда все у меня вот тут… – она постучала по виску. – У кого нужные люди в типографии и в рекламном агентстве прикормлены? Все это со мной и уйдет, придется три проекта сначала начинать!

– Ты… – шеф растерялся и отступал, пока не уперся в чью-то машину, – ты как смеешь в таком тоне со мной разговаривать?

– Да мне плевать! – объявила Лиза. – И не смей мне тыкать! Сегодня же заявление подам!

– Да ты… – бормотал шеф в полной растерянности, – да ты… да я тебе… такую характеристику дам…

– Чихала я на твою характеристику! Думаешь, кроме твоей зачуханной конторы, уж и работать негде?

С этими словами Лиза повернулась на каблуках и зашагала прочь не оглядываясь.

Она провела некоторое время в туалете, колдуя над своим лицом. В результате получилось не то чтобы красиво, но хотя бы сотрудники не станут шарахаться при встрече.

* * *

– Наш уже явился, – вполголоса сообщила ей офис-менеджер Людочка. – Злой сегодня!

«Еще бы не злой», – подумала Лиза с непонятным удовлетворением.

– И чего злится? – вздыхала Людочка. – У него же сегодня день рождения!

– И правда! Наверное, с женой с утра поцапался…

– Ты что, – удивилась Людочка, – не знаешь, что он с женой месяц как развелся?

Вдруг входная дверь офиса распахнулась и на пороге возник клоун в рыжем парике, в необъятных оранжевых штанах и с красным помидором вместо носа. Лиза почему-то вспомнила Капу с ее зелеными штанами и шелковым бантом.

Клоун поднес к губам большую золоченую трубу, подул в нее, смешно надувая щеки, но вместо звуков из трубы вылетела гроздь разноцветных мыльных пузырей.

– А вот и мы! – завопил клоун дурашливым визгливым голосом. – Праздник начинается!

– Вы кто такой? – испуганно пискнула Людочка.

– Я – Бормотун! – гордо сообщил клоун. – А это – мои друзья!

И тут же вслед за ним в офис ввалилась целая толпа ряженых – толстый Карлсон в клетчатых штанах, с пропеллером на спине, немолодая Мальвина с кудрявыми голубыми волосами и неправдоподобно длинными ресницами, огромный розовый кролик с цветком за ухом, Кот Матроскин в полосатой тельняшке…

– Вы к кому? Вы кто? Вы зачем? – лепетала Людочка, отступая к бухгалтерии. Оттуда уже выглянула на шум бухгалтер Альбина, и из других комнат показались любопытные.

– Вы, наверное, ошиблись… – пыталась сопротивляться Людочка. – Вас никто не вызывал!

– А где наш именинник? – голосил клоун, не обращая на нее внимания. – Где мальчик Леня Говорухин?

И как раз в это время в дверях своего кабинета возник шеф. На лице его было недоумение, перерастающее в возмущение.

– Что здесь происходит? – проговорил он, сурово оглядывая присутствующих. – Что это за цирк? И почему никто не работает?

– Леонид Павлович, – пролепетала Людочка, – это, кажется, к вам…

– Что значит – ко мне?

К шефу подскочила Мальвина, сложила руки на груди и запела трогательным детским голоском:

 
Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту рекой…
 

– Какая вода? Какие пешеходы? – гремел шеф. – Кто это все устроил? Сейчас же прекратить!

 
И неясно прохожим
В этот день непогожий… —
 

продолжала Мальвина.

Шеф нашел взглядом Лизу и процедил:

– Это твоя работа, Скворцова? Думаешь подольститься, чтобы тебя не уволили?

– Я здесь ни при чем! – отрывисто бросила Лиза, а глазами выразила, что шеф ей сто лет был не нужен.

Он понял и нахмурился.

 
Почему я веселый такой!
 

– не сдавалась Мальвина.

– Прекратить! – крикнул шеф.

Мальвина обиженно замолчала, моргнула накладными ресницами, и из ее глаз брызнули два фонтана слез. На полу образовалась солидных размеров лужа.

В то же время клоун подкатился к шефу, протянул ему украшенный бантом сверток в золотой фольге и воскликнул:

– Чтобы был твой праздник ярок, получи от нас подарок!

– Да не надо мне никаких подарков… – произнес шеф все еще раздраженным тоном, однако любопытство взяло верх над недовольством, и он развернул упаковку.

Внутри оказался смартфон последней модели.

– Ух ты! – завистливо протянул системный администратор Леша по кличке Свиномордий. – Их только вчера начали продавать…

Выражение лица шефа тоже смягчилось.

– Но все же… – протянул он, – кто все это организовал? И кто все это оплатил?

Клоун поднес палец к губам и развел руками – мол, знаю, да не скажу. Секрет фирмы.

Тем временем его подручные рассыпались по офису. В руках у них появились бокалы и бутылки шампанского, пробки захлопали, вино полилось. Ряженые раздавали наполненные бокалы растерянным сотрудникам. Первым выпил решительный Свиномордий, его поддержала Альбина, и через несколько минут веселье в офисе кипело, как суп в кастрюле.

Мальвина пела детские песенки, Карлсон жонглировал сковородками и банками с вареньем, кролик ловко ходил на руках, точнее на передних лапах.

– А сейчас… – торжественно объявил клоун, который, видимо, был за старшего, – а сейчас вы увидите человека-легенду! Маг и волшебник Абдуррахман ибн Хоттаб, который оказался в нашем городе проездом из Дамаска в Бомбей, даст только для вас единственное представление, продемонстрирует вам древние тайны Востока! Встречайте! Абдуррахман ибн Хоттаб!

Двери офиса снова широко распахнулись, и в холл торжественно вошел высокий брюнет во фраке и чалме, с лихо закрученными усами и черными выпуклыми глазами. За ним следовали две ассистентки в шелковых шальварах.

– Трах-тебедах-тах-тах! – воскликнул маг, взмахнул маленькой черной палочкой и, достав из рукава букет цветов, с церемонным поклоном протянул его Альбине. Та смущенно порозовела, но букет взяла.

Тут же кто-то из ряженых наполнил ее бокал.

– Трах-тебедах-тах-тах! – повторил фокусник, снял чалму и ловким жестом извлек из нее настоящего живого кролика. Кролик вскочил на Людочкин стол, уселся прямо на папку с исходящими документами и замер, поводя ушами.

– Трах-тебедах-тах-тах! – и из той же чалмы вылетело несколько белых голубей.

Офисная публика зааплодировала. Фокусник снова водрузил себе на голову чалму.

– А теперь, – клоун обвел присутствующих многообещающим взглядом, – теперь Абдуррахман ибн Хоттаб покажет вам такое, от чего у вас кровь застынет в жилах!

Ассистентки фокусника втащили большой сундук, поставили его стоймя и скромно отошли в сторону. Фокусник проговорил что-то на непонятном языке.

– Маг просит, чтобы одна из присутствующих дам помогла ему в следующем номере, – перевел клоун.

Офисные дамы и девушки попятились: никому не хотелось играть роль подопытного кролика.

Фокусник снова проговорил что-то на своем языке и показал волшебной палочкой на Лизу.

– Я? – произнесла она, оглядываясь на сослуживцев в поисках моральной поддержки. – Почему я?

К ней уже подошли ассистентки фокусника и, хихикая и переглядываясь, повели к сундуку.

Крышку сундука открыли, Лизу втолкнули внутрь. Фокусник поднял палочку и повторил:

– Трах-тебедах-тах-тах!

Затем одна из ассистенток подала ему целую связку шпаг. Абдуррахман вонзил первую шпагу в самую середину сундука. С другой стороны показался кончик шпаги. Все присутствующие ахнули. Фокусник вонзил в сундук вторую шпагу, третью, четвертую…

Подчеркивая важность и драматизм момента, клоун поднес к губам свою трубу и выдул из нее очередную порцию мыльных пузырей.

Через минуту сундук был утыкан шпагами, как еж иголками.

Фокусник снова взмахнул палочкой и повторил свое незамысловатое заклинание.

Все замерли, не отрывая глаз от сундука. Офисные сотрудники почувствовали себя детьми, которые верят в Деда Мороза, верят, что фокусник на сцене районного Дома культуры – это настоящий маг и волшебник. Конечно, этой атмосфере детского доверия немало способствовало выпитое шампанское. Даже у шефа на лице появилось детское выражение ожидания чуда.

Произнеся заклинание, фокусник распахнул крышку сундука.

Внутри вместо Лизы сидел симпатичный белый кролик.

Сотрудники фирмы зааплодировали.

Фокусник с достоинством поклонился и вышел из офиса. Его ассистентки без видимого усилия подхватили сундук и последовали за ним. Все остальные ряженые ушли еще раньше, во время выступления фокусника, так что в офисе остались только сотрудники фирмы.

И еще кролик, который сидел посреди комнаты, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Ну все, – проговорил шеф, стирая с лица несвойственное ему выражение. – Повеселились, и хватит. Все приступают к своим служебным обязанностям. Скворцова, зайди ко мне…

– А где Скворцова? – удивленно протянула Альбина.

Шеф обвел присутствующих недовольным взглядом и процедил:

– Действительно, где Скворцова?

Все помнили, как Лиза вошла в сундук фокусника. После этого ее никто не видел.

* * *

Дракула взял новорожденную дочь на руки, посмотрел на нее и сказал:

– Она очень красива! Почти так же красива, как ты. Жаль только, что она не мальчик. Роди мне мальчика, и тогда я объявлю его своим наследником, а тебя введу в замок как законную государыню.

– Бог даровал нам дочь, – ответила Мария. – Он милостив и, если на то будет Его воля, дарует нам и сыновей.

Дракула был доволен и помиловал некоторых подданных, приговоренных к казни.

Однако не все было благополучно в его государстве. По ночам безжалостный вампир хозяйничал на улицах Тырговиште, что ни ночь, уносил он одну, а то и две жизни. По ночам никто не выходил из дому, каждый вечер жители города крепко запирали двери и ставни на окнах, но вампир все же находил неплотно закрытое окно или подкарауливал на улице случайного подвыпившего гуляку, и утром обнаруживали на улице труп с прокушенным горлом…

Горожане раз за разом приходили к правителю с прошениями, но он только гневался на просителей.

Но однажды в самый темный час ночи, перед рассветом, страшный крик раздался из той башни, где Дракула поселил свою тайную жену Марию. Стражники, которые днем и ночью несли караул возле башни, оберегая покой молодой госпожи, бросились к ее покоям, но не смели войти в них, ибо никому не дозволялось туда входить, кроме Дракулы и старой служанки, которая прислуживала Марии.

Тут по ступеням башни взбежал сам Дракула, с кривой турецкой саблей в руке. Распахнув дверь, он вбежал в покои.

Перед самой дверью увидел он старую служанку Марии. Женщина была мертва, платье ее обагрено кровью. Окно оказалось распахнуто, в него врывался ночной ветер. Он уже погасил большую часть свечей, только одна масляная лампада тускло светила, озаряя комнату.

И при свете этой лампады Дракула увидел ужасную картину.

В глубине покоя стояла Мария в ночной рубашке, с распущенными по плечам волосами. Она заслоняла собою детскую кроватку, а над нею склонился брат Дракулы, Мирчо. Он был бледен и страшен, рот в крови, глаза сверкали, как два раскаленных угля, отросшие волосы торчали во все стороны, как вороньи перья, на руках – длинные кривые когти, как у дикого зверя.

– Уйди, брат! – вскричал Дракула, подступая к вампиру. – Уйди, прошу тебя святым именем Господа!

В ответ на эти слова вампир только расхохотался и проговорил, повернувшись к брату:

– Не думаешь ли ты, что я испугаюсь? Я выпил уже столько христианской крови, что более никого не боюсь! Никого и ничего! Можешь вылить на меня хоть бадью святой воды! А сейчас я выпью кровь этого невинного младенца и стану еще сильнее!

– Не трогай дитя! – вскричала Мария. – Возьми мою жизнь, но не трогай дитя!

– И от твоей жизни не откажусь!

С этими словами вампир склонился над Марией и вонзил в ее шею острые клыки.

Дракула кинулся на него, занес над ним саблю, но вампир только усмехнулся. Невинная кровь Марии стекала по его груди.

– Так умри же еще раз! – и Дракула вонзил саблю в грудь вампира. Стальной клинок вошел в плоть, как нож в масло, но вампир даже не покачнулся. Как ни в чем не бывало он пил кровь Марии и тянулся уже к детской кроватке.

Дракула выдернул саблю и ударил снова, на этот раз по шее. Голова вампира отлетела и упала на ковер, но губы его по-прежнему кривились в улыбке. Безголовый вампир поднял с ковра свою голову, приставил ее на прежнее место и выскочил в окно, крикнув на прощание брату:

– Я еще вернусь, братец! Я еще вернусь за твоей дочерью!

Дракула поднял с пола тело жены, прижал к себе.

Мария была еще жива.

– Я умираю, муж мой! – проговорила она едва слышно. – Я умираю и прошу тебя только об одном: позаботься о нашей дочери, защити ее от злых людей и от страшного существа, которое стало причиной моей смерти! Не дай вампиру насытиться ее невинной кровью! И еще… похорони меня, как подобает, в освященной земле и сделай так, чтобы я упокоилась в могиле, не стала проклятым вампиром, пьющим по ночам христианскую кровь!

– Я обещаю тебе это! – проговорил Дракула.

И глаза Марии закрылись навеки.

Дракула был в печали.

Он лишился любимой жены, лишился надежды, что она родит ему наследника. На следующий день после смерти Марии он созвал всех своих бояр, всех приближенных и объявил им:

– Мария, дочь венгерского купца, была моей законной женой. Мы были обвенчаны тайно, и она жила в отдельной башне как пленница, но похоронена будет как положено государыне, со всеми подобающими почестями.

Бояре и приближенные низко склонились перед ним.

А после них Дракула вызвал старого священника из церкви Святого Фомы, отца Ксенофонта – того самого, который обвенчал его с Марией, и спросил:

– Ты многое знаешь, святой отец. Скажи, что следует сделать, чтобы жена моя упокоилась с миром в своей могиле, а не стала выходить по ночам, как проклятый вампир?

– Довольно будет трижды окропить ее святой водой и похоронить по христианскому обряду. Она была доброй христианкой, и хотя погибла от вампира, сама еще не пила христианскую кровь, так что не беспокойся, государь: она упокоится с миром и попадет в рай, если на то будет воля Господня!

– Спасибо тебе, святой отец! Ты меня утешил. Теперь скажи, что следует сделать, чтобы избавиться от того вампира, который погубил Марию, что следует сделать, чтобы избавиться от моего покойного брата Мирчо? Что сделать, чтобы он упокоился в своей могиле и перестал выходить из нее по ночам?

– Ты слишком долго терпел его злодеяния, господин! – отвечал отец Ксенофонт. – Этот вампир совершил столько злодеяний, что переполнил чашу Божьего милосердия. Что бы ты ни делал, он не сможет получить загробный покой.

– Но можно ли прекратить его злодеяния?

– Он выпил так много христианской крови, что одолеть его будет нелегко! С каждым убитым человеком сила его росла, и теперь она так велика, что не знаю, можно ли одолеть его… Во всяком случае, вели завтра в полдень открыть его могилу, и я, с Божьей помощью, попытаюсь сделать, что смогу.

На следующий день в самый полдень Дракула с приближенными и отборными стрельцами пришел на могилу брата. Там уже ждал его священник. Он был в церковном облачении, в одной руке он держал молитвенник, в другой – чашу со святой водой.

Дракула отдал приказ, и стрельцы откопали гроб Мирчо.

Они откинули крышку гроба и отскочили прочь в страхе: гроб был почти до краев полон крови, Мирчо лежал в этой крови, улыбаясь и скаля зубы.

Отец Ксенофонт перекрестился, приблизился к могиле и начал читать молитвы.

Едва он прочел первую молитву – вампир заскрежетал зубами, приподнялся, оторвал от своего гроба одну гнилую доску и швырнул ее в священника.

Доска пролетела мимо, вампир захохотал и проговорил скрипучим голосом:

– Следующий раз я не промахнусь, святоша! Следующий раз я попаду тебе прямо в лоб!

Священник, не обращая внимания на его слова и не выказывая страха, продолжил читать молитвы.

Вампир сидел в гробу и вертел головой, оглядывая окружающих, словно происходящее развлекало его. Затем он принялся выкрикивать грязные ругательства и кощунства.

Священник возвысил голос:

– Бог предвечный, Бог милосердный, помоги мне одолеть это исчадие ада!

С этими словами он окропил вампира святой водой.

Тот зашипел, подобно рассерженной змее, встал во весь рост, выскочил из могилы, грозя священнику кулаком и продолжая выкрикивать богохульства.

Священник не переставая читал молитвы и кропил самого вампира и его могилу святой водой. Наконец вампир отступил и бросился прочь. При этом он издавал змеиное шипение и звериный рык, птичий клекот и волчий вой, как будто в нем поселилось множество диких зверей или звероподобных духов.

Вскоре вампир скрылся за городской стеной.

Священник прочел еще несколько молитв, окропил могилу оставшейся святой водой и велел закапывать ее.

Дракула подошел к нему и проговорил:

– Благодарю тебя, святой отец! Ты победил вампира, изгнал его из нашего города. Вместе с ним ты изгнал из города страх. Проси у меня чего хочешь, святой отец.

Священник, однако, покачал головой, лицо его было печально, слова неутешительны:

– Не радуйся прежде времени, повелитель! Если бы мне удалось уничтожить это адское создание, обратить его в пепел! Но я только прогнал его из могилы. Попомни мое слово, вампир без труда найдет себе другое логово и снова вернется на улицы города…

* * *

Войдя в ящик фокусника, Лиза почувствовала себя ужасно глупо. Никогда в жизни она не участвовала ни в каких фокусах, ни в каких шарлатанских опытах, никогда не взбиралась на сцену, когда очередной шоумен приглашал добровольцев из зала.