Текст книги "Заложники Света"

– Я передумал, – решил он, наконец, глядя на человеческий профиль жреца. – Я хочу, чтобы ты нашел его. Нашел и привел ко мне. Я хочу сам уничтожить его.

– Думаешь, так просто уничтожить ангела?

– А мне плевать, кто это! И я, к твоему сведению, мастер по уничтожению.

– Отлично, Повелитель Рэйма, я рад, что ты готов к сотрудничеству.

– Кстати, – Некрос вдруг вспомнил недавний инцидент в Претикапии.– Хорошо, что у Клавдия была твоя «печать». Девчонка, которую ты отдал ему, так меня разозлила, что я чуть не забыл о союзе с Друзлтом.

– Всегда пожалуйста, – с милой улыбкой откликнулся турвон.

Глава 10,
в которой меня опять пытаются пришить в темном переулке, а Атэр усваивает искуcство подхалимажа даже лучше, чем мне бы хотелось

– Пе-рец, имбирь, лавровый лист, мускатный о-рех!

– Сла-а-дкие пирожки! Сла-а-дкие пирожки!

– Сосиски! Горячие сосиски!

– Парикмахер! Парикмахер! Стригу, брею, завиваю! Лучшие составы для осветления волос! Нитская бура!

Первым я, пожалуй, убью продавца пирожков. Такой мерзкий козлиный фальцет редкость даже в великом Рэйме. А вторым – парикмахера. Из-за его воплей вся еда приобретает вкус той самой буры, будь она неладна!

Домовладелец – хитрый толстый лис – вертя в пальцах резной ключ и расхваливая комнаты, особенно напирал на то, что в них есть собственный водопровод. Трепался о каком-то редком насосе, подающем воду прямо на второй этаж, и забыл предупредить об этом оре, начинающемся сразу после открытия общественных бань.

Атэр, развалившийся на низкой деревянной лежанке, потребовал:

– Гэл, купи сосисок.

Я спихнул его ногу в пыльном сандалии, с сиденья и сел сам.

– А еще пирожков.

– Обойдешься. Ты только что обедал.

Энджи, высунувшись из окна чуть ли не по пояс, обозревал окрестности…

Все-таки неплохо, что вчера он отправился «исправлять последствия» нашего с Атэром «безобразного поведения» в бане. Нашел способ, называется. На каждый наш «плохой» поступок решил совершать свой «хороший». А мне что, всегда пожалуйста. Фортуна, или как там рэймляне называют богиню, которая заведует у них судьбой, знает, кто достоин настоящей поддержки. Не будь этого бессмысленного и даже опасного похода ангела в трущобы Рэйма, я бы не познакомился со стариком Митусом. Возникли у меня, правда, сперва некоторые сомнения в его компетентности по вопросам, меня интересующим. Но теперь, поразмыслив, я окончательно пришел к мысли, что знакомство это будет для нас с Атэром очень полезным.

Едва стемнело, когда я вошел на грязные улицы трущоб. В этот раз на мне была более скромная одежда, так что обитатели захолустья реагировали на господина в потертом и заляпанном грязью одеянии более адекватно. – На меня просто не обращали внимания. Мало ли болтается по улицам хмурых типов с тяжелым мечом на поясе.

В нужном месте я остановился и свистнул негромко. Подождал несколько секунд и услышал знакомое шарканье.

– Это вы, почтенный лурий?

– Да.

– Хорошо выглядите, – старик высунулся из темной подворотни, словно рак из норы и поманил меня к себе.

Я шагнул под арку, чувствуя там присутствие еще кого-то, человеческого и очень настороженного. По обе стороны от прохода, в темноте, притаились два неизвестных с длинными ножами или, может, укороченными мечами. Именно они моментально набросились на меня, синхронно и без предупреждения.

Будь на моем месте обычный смертный, его бы мгновенно проткнули насквозь и оставили валяться на дороге в назидание дуракам, только по глупости решившим, что можно безнаказанно связываться с представителями человеческого «дна». Но обычным смертным я не был. И считать себя не позволю! Очень захотелось шарахнуть наглецов каким-нибудь чувствительным заклинанием, чтобы неповадно было охотиться на мирного демона. Однако маскировка требовала более реальных действий.

Один был чуть быстрее. Я с нечеловеческой, надо сказать, ловкостью увернулся от ножа, перехватил руку, занесенную для удара, и швырнул неудачника в объятья его напарника. Сила удара была такова, что оба не устояли на ногах, впечатались в стену с очень приятным звуком и медленно сползли вниз. Причем больше всего досталось тому, что оказался внизу, подмятый своим приятелем. Пока они ворочались на земле, пытаясь, разобраться, где чьи конечности, я вынул из ножен свой балтус и поинтересовался негромко:

– Это все? Или будут еще сюрпризы?

Старик, наблюдающий за происходящим, поклонился без малейшего признака смущения.

– Извините, уважаемый, надеюсь, у вас не возникло к нам никаких претензий?

– Ну что вы, какие могут быть претензии?! – Я довольно чувствительно пнул типа, попытавшегося подняться, и тот рухнул на прежнее место, снова придавив своего подельник. Одновременно я наблюдал за пронырливым стариком, который в любое мгновение мог устроить еще какую-нибудь пакость. Но Митус вел себя примерно, руки держал на виду и не делал резких движений.

– Вы можете отпустить мальчиков, уважаемый.

«Мальчики» по-прежнему лежали у моих ног, ругаясь вполголоса, но вставать не пытались. Надо полагать, первое действие криминальной комедии закончилось. Я повел себя как человек, достойный дальнейшего внимания.

– Ладно, пусть проваливают.

Слегка помятые парни, наконец, поднялись, но остались стоять у стены, переминаясь с ноги на ногу, словно нашкодившие сопляки. Только когда Митус кивнул, они подобрали свои ножи и удалились. Один прихрамывал, другой держался за плечо. Старик проводил их равнодушным взглядом и уставился на меня.

– Будьте так любезны, чтобы убрать меч, уважаемый.

– Ты узнал то, что я просил?

– Да, почтенный. Нам есть, о чем поговорить. Разговор будет долгим. Вы не против долгого разговора? Тогда идемте, здесь неподалеку есть дивное местечко, где мы с вами решим все наши проблемы. И я вас умоляю, уберите свой меч, никто не собирается резать вас посреди улицы.

– Да, меня собирались зарезать в подворотне.

– Перестаньте, уважаемый. Вы же отлично понимаете, что человек здесь новый. Никто вас не знает… И мой вам совет, смените имя. Что это за «Оборотень»? Тянет дешевой театральщиной. Ни один серьезный клиент не станет работать под таким именем.

– Ну и как же мне, по-вашему, называться?

– Молодой человек, вы думаете, ваше имя кому-нибудь что-нибудь скажет? Вы думаете, оно обагрено кровью и за вами следят все императорские осведомители? Или вы полагаете, мне сложно узнать ваше настоящее имя? Будьте проще, и не наводите тень на белый день.

Во время этого милого светского разговора мы шли рядом по грязным улочкам трущоб, перебираясь через завалы мусора и пролезая под низкими покосившимися арками. Один раз я почувствовал запах воды и понял, что неподалеку река.

– Сюда, уважаемый.

Старик ухватил меня под руку, останавливаясь возле очередной облупившейся халупы. Как оказалось, это была харчевня. Скверная и дешевая забегаловка. Она была освещена ровно настолько, чтобы хозяин сего заведения различал монеты, которые отдавали ему посетители. Здесь пахло горелым маслом, кислым вином и еще какой-то гнусной человеческой едой. Сумрачные личности сидели за столами, переговариваясь вполголоса. Нас быстро обшарили профессионально-внимательными взглядами и, похоже, приняли за своих. Потому как интерес к нашим персонам был утерян.

Старик шустро уселся за свободный стол. Я опустился напротив. Неподалеку устроилась компания деловых ребят, которые тихо обсуждали что-то. Вина на их столе я не заметил. Значит, собрались граждане поработать этой ночью на трезвую голову. Чуть дальше – степенно ужинал господин с мрачным одутловатым лицом, в военной трабее [22]22
  Трабея – одежда конных воинов.


[Закрыть] и с длинным мечом на боку. Около него сидела девица неопределенного возраста, в короткой тунике, со множеством дешевых браслетов на руках. Она терпеливо ждала, когда военный отужинает, и поглядывала по сторонам тоскующим голодным взглядом.

– Не желаете ли чего-нибудь? – поинтересовался старик.

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда поговорим… – он замолчал. К нам подошел мальчишка, ни слова не говоря, поставил передо мной кувшин, две чаши, и удалился. Старик проводил его взглядом и продолжил. – Я думал над вашим предложением.

Предложением? Не помню, чтобы я делал ему какие-то предложения.

– Не говорите мне, зачем вы туда идете и что вам там нужно, но… – он постучал по столу корявым указательным пальцем. – Половина того, что вы оттуда вынесете – наша. Я говорю наша, уважаемый, потому что сами понимаете, у такого старого человека, как я, есть много родственников. Их приходится кормить, одевать… По вашему лицу вижу, что вы хотите отказаться. Не жадничайте, уважаемый человек, там, куда вы собираетесь, столько добра, что и десятой его части хватит на вашу жизнь, а также на жизнь ваших детей, внуков и правнуков. Вы хотите оставить ваших правнуков нищими?

Мне не было никакого дела до своих правнуков. Но, глядя на строгого старика, стало смешно. Этот сморчок думает, что я собираюсь забраться в сокровищницу императорского дворца… Ну-ну…

– Ладно. Пусть половина.

Он ехидненько рассмеялся и погрозил мне пальцем.

– Я вижу, вы решили согласиться, узнать у старого Митуса то, что нужно, а потом исчезнуть со всем добром.

– И что же мне помешает это сделать?

– Молодой человек, – произнес старик душевно, – вы считаете меня идиотом? Вы думаете, мы не знаем, кто вы такой и когда появились в нашем городе? Где вы живете, и кто с вами живет? Думаете, нам не известны ваши фокусы в термах? Сколько вы тогда взяли? Две тысячи? Три?

– Три.

– Совсем неплохо для первого раза. Это была репетиция, не так ли, уважаемый?

– Да.

Приятно иметь дело с хитрым человеком. Он все скажет за тебя. Даже то, чего ты сам не знаешь.

– А мальчик успешно помогал вам. Сообразительный и ловкий отрок. Надеюсь, вы используете его таланты в деле, на которое собираетесь идти?

– Непременно.

Я плеснул в чаши вина из кувшина и придвинул одну к старику. Он отрицательно покачал головой.

– Для того, чтобы пить это вино неразбавленным, нужно иметь крепкую голову или спутника с крепкой спиной.

– С моей головой все в порядке. Говорите, как попасть во дворец.

– Так мы договорились? Пятьдесят на пятьдесят?

– Я согласен.

– Смотрите, уважаемый, не делайте глупостей. Не мне вам рассказывать, что бывает с теми, кто не оправдывает надежды своих друзей. Особенно жаль будет мальчика…

– Ладно, хватит меня пугать. Я уже согласился.

– Тогда смотрите. Да не тяните руки, уважаемый, потом разглядите… Вот здесь, в этом свитке, планы дворца и даты Малых сенполий – дней, когда император с наследниками приносят жертвы. Тогда происходит наивысший всплеск темной силы. И в это время соваться туда нельзя ни в коем случае. Вас, уважаемый, размажет по стена м. Лучше всего идите во дворец дня за три, во время энергетического спада. Тогда защита Претикапия слабеет, можно работать спокойнее… Вы с вашим мальчиком должны управиться до следующих сенполий.

– Ясно. Малые Сенполии. А что, есть еще и Большие?

Митус забавно съежился, словно паук, попавший на свет. Казалось еще немного, он соскользнет со скамьи и, боком-боком, поползет прятаться в темный угол. – Пусть уберегут вас ваши защитники, уважаемый, в ночь Больших сенполий.

Он поманил меня пальцем, я перегнулся через стол, наклоняясь к нему и вглядываясь в глазки, поблескивающие под капюшоном, выслушал тихий рассказ. Оказывается, Его Могущество Некрос, Повелитель Рэймской империи, время от времени выпускает на землю своих демонов, и они творят в городе, что хотят. Убивают любого, кто попадется им в лапы, а Властитель собирает силу, освобождающуюся из-за этих убийств. И самое главное, никто не знает, когда Высший решит провести ночь террора над смертными.

Да. Проблем прибавилось. Но с этим придется разбираться позже. Пока есть дела поважнее прихотей Хозяина этой территории.

– Я, уважаемый, советую вам оставить мальчика во дворце. Пусть осмотрится. Он у вас шустрый, разберется, что делать.

– Разберемся.

– Теперь самое главное, – продолжил старик, уже спокойнее. – Предлог. Достаточно убедительный.

– И какой предлог?

– Несколько дней назад у лучезарной лурии Лоллы, сестры почтенного лудия Клавдия пропала рабыня. Любимая рабыня, одна из самых ценных. Ходят нелепые слухи о том, что ее украли демоны. Но, может быть, она сама сбежала. Девушка весьма приметная. Светловолосая, светлоглазая элланка. Не высока ростом, на груди ожег в форме крыла бабочки. Лурия Лолла безутешна. И если бы произошло чудо, и беглая рабыня была найдена… думаю, лурий Клавдий ничего не пожалеет для вернувшего собственность его любимой сестры.

– Ну и где, по-твоему, я найду эту девицу?

– А вы подумайте, уважаемый. Хорошенько подумайте. Может, несчастной уже давно нет на этом свете. Но неужели вам, с вашими талантами, не найти подходящую девушку.

– Ладно. Я буду думать.

– Думайте, лурий Гэл. Думайте.

Эффектный завершающий жест, оказывается, он знает мое имя. Пугать вздумал, старый гриб! Может, у тебя и получилось бы напугать кого-нибудь из смертных. Однако, какая сеть осведомителей у мерзавца, уже видели нас с Атэром в термах и приблизительно вычислили, сколько я выиграл. Скоро чихнуть не успеешь, как у тебя проверят содержимое карманов и сделают далеко идущие выводы о твоих планах. Вот тебе и конспирация. До чего ушлые пошли смертные…

Я быстро шел по улице, одной рукой придерживая меч, колотящий меня по бедру, и вспоминал дельное предложение Гермии завести перевязь… Кстати, о Гермии. Дайте мне только дойти домой, и я с ней поговорю.

Первым меня встретил Атэр.

– Гэл-Гэл, смотри, как я умею! – Он зажмурился изо всех сил, помотал головой, и на расстоянии в несколько дюймов от его лица повис крошечный светящийся шарик. – Здорово, да?

Парень открыл глаза, скосил их, стараясь рассмотреть призрачный светлячок, и рассмеялся.

– Энджи говорит, что если я еще немного потренируюсь, то смогу швыряться такими шарами. Он говорит, что я должен использовать энергию моих снов, если они такие мощные. И знаешь, у меня получается. Ты слышишь?

– Да, да. – Я рассеянно потрепал его по вихрастой голове. – Вы с Энджи молодцы… Гермия! Гермия!!

Видимо, девица почувствовала, что запахло жареным. На зов явилась нехотя, скромно опустив глазки. Пропела тоненьким голоском:

– Что угодно лурию Гэлу?

– Лурию Гэлу угодно задать тебе несколько вопросов.

Атэр, приоткрыв рот от удивления, смотрел на меня со все возрастающим интересом. Из комнаты появился Энджи, его умиротворенное педагогическими успехами лицо стало тревожно-настороженным.

– Гэл, что случилось?

– Это ты у нее спроси, что случилось!! – Дурацкая у меня все же манера орать, как только для этого подвернется удобный случай. Бороться с этим надо. Бороться… Только не сейчас.

– Ну-ка, голубушка! Отвечай, кто ты такая?!

Гермия захлопала глазами, мгновенно наполнившимися слезами, и устремила плывущий взор на своего спасителя.

– Я не помню. Энджи, то есть лурий Энджи говорил, что я вспомню, но я не помню. Мне снится боль, страх, какие-то жуткие твари…

– Хватит врать!

– Гэл, – предостерегающе произнес ангел, но я грубо отмахнулся от него.

– Погоди! Сейчас я проясню ее память! Скажи-ка мне, дорогая, кто такая лурия Лолла? Напряги свою головку! А имя лудия Клавдия ничего не напоминает?!!

– Энджи… – Гермия зарыдала, заламывая руки и жалостно всхлипывая. – Я не понимаю, чего он хочет от меня!

– Гэл. – Ангел нахмурился. – Объясни, чего ты добиваешься?

– А того! Эта красотка – беглая рабыня сестрицы Клавдия – госпожи Лоллы.

Девчонка ахнула, прижала руки ко рту, затряслась всем телом.

– Хватит! Ломать комедию… Светловолосая, светлоглазая элланка, пропавшая несколько дней назад. Невысокого роста, на груди ожег в форме крыла бабочки… И все она прекрасно помнит. Просто не хочет возвращаться во дворец. Здесь ей гораздо лучше!

– Да! Да! – закричала Гермия, сообразив, что дальше запираться не имеет смысла. – Я не хочу возвращаться туда! Я не могу! Там не живешь, там словно умираешь каждый день! И не можешь умереть! Энджи, я не могу! Пожалуйста, не отдавай меня обратно! С вами я как будто снова ожила… Пожалуйста! Пожалуйста!!

Ангел ничего не ответил, только протянул руку, и Гермия бросилась к нему, прижалась к груди, плача тоненько и жалобно. Он стоял, гладя ее по голове, и смотрел на меня печальными, утомленными глазами.

– Мы должны вернуть ее, – сказал я твердо. – Для Атэра это единственная возможность попасть во дворец. С ней нас хотя бы захотят выслушать. Там ты сможешь применить свою силу и, может быть, мальчишка понравится Арэлл.

Гермия отчаянно замотала головой под рукой ангела, размазывая слезы по его тунике.

– Не надо! Не надо! Пожалуйста, не надо!

– Да вы что, обалдели?! – подал голос Атэр, – Мы не можем укрывать беглую рабыню! Нас всех вздернут за это!

– Слышишь, Гермия, ты хочешь, чтобы твоего дорогого Энджи повесили? Или предпочитаешь, чтобы ему отрубили голову?

Девушка застонала тихонько, а ангел вдруг яростно сверкнул глазами:

– Хватит! Прекратите оба!

Он молча подхватил на руки свою спасенную красавицу и повернулся, чтобы нести ее в спальню. Утешать, успокаивать, исцелять… Естественно, он же у нас благородный герой! Это мы, серые и убогие, лишенные жалости…

– Давай-давай! – заорал я ему в спину. – Добреньким хочешь быть?! За мой счет, да?! Пожалей ее, утешь! Ты это умеешь, утешать! А его кто пожалеет?! – я довольно чувствительно ткнул Атэра в спину, и он икнул от неожиданности. – Ему кто поможет?! Каково ему в человеческой шкуре?.. Ах, кошмары ему снятся! Ах, бедный Атэр! Давайте посекретничаем ночью, погладим его по головке. А как дело делать – Гэл! Вперед! Неси, тащи, действуй! Пять тысяч лет! Пять тысяч лет я просидел рядом с ним, как… идиот! И что в ответ? Очередной плевок в физиономию. Я деньги выиграл, чтобы на них кормить его светлость, а он, видите ли, принять их конфузится. Он пойдет мои грехи замаливать, равновесие нарушенное восстанавливать! Кому нужно это твое человеколюбие! Кому ты, вообще, нужен!

Энджи замер, все еще держа на руках девицу. Гермия и Атэр смотрели на меня одинаково круглыми человеческими глазами, испуганные, потрясенные. Наверное, я сказал что-то лишнее, но мне было плевать на это.

– Я не знал… – заговорил, было, ангел, осекся и начал заново. – Я искренне считал тебя своим другом, Гэл. Я не знал, что должен был каждый день благодарить тебя за твою помощь. Я не знал, что должен был запоминать каждый свой поступок, который шел тебе на пользу, чтобы напомнить о нем, когда ты предъявишь мне счет… Извини.

И он ушел. Унес в комнату свою драгоценную Гермию. Стало тихо.

– Ну ты, Гэл, совсем… – пробормотал Атэр – того… Чего ты на него накинулся?

– Ты хочешь попасть во дворец или нет?! – рявкнул я.

– Ну… да.

– Тогда не лезь… На, изучи! – я швырнул ему замызганный свиток с датами сенполий и картами.

Мальчишка ловко схватил его, развернул на столе в желтом круге светильника и принялся внимательно рассматривать. Я молча ходил по комнате, мечтая сорвать злость еще на ком-нибудь. Подходящей кандидатуры не находилось. Тогда я выхватил свой меч, еще ни разу не бывший в деле, и стал сражаться с воображаемым противниками. Наотмашь нанося мощные удары, парируя несуществующие выпады, срубая головы направо и налево.

Атэр сидел тихо, время от времени косился на меня, хмыкал тихонько, но от комментариев воздерживался.

Через полчаса зареванная Гермия появилась из комнаты.

– Я пойду, – заявила она, не глядя ни на кого. – Я согласна.

Развернулась и ушла обратно.

– Отлично! – Атэр отодвинулся от стола, потер глаза и потянулся. – Значит, пойдем во дворец. Если здесь не врут, – он кивнул на свиток, – то завтра вполне подходящий день… Кстати, где ты взял эти планы?

– Где надо, там и взял. – Я убрал меч обратно в ножны. Воспитанник, уже привыкший к моей грубости, только пожал плечами в ответ.

– Ладно. Тогда пошли спать. Поздно уже.

– Да, поздно…

А Энджи так и не вышел.

Уже в кровати, натягивая одеяло на голову, чтобы не слышать обычного вечернего ора из терм, я немного успокоился. Вообще, ссора с ангелом не входила в мои планы. Это произошло случайно, стихийно, так сказать. Он кого угодно может довести своим неуемным человеколюбием. Не мне пришла в голову мысль, тащиться в императорский дворец, а его драгоценному Атэру. Мог бы сам придумать, как провести туда мальчишку, если не устраивает мой план.

Я повернулся на другой бок, пытаясь услышать, что делается в комнате Гермии. Естественно, ничего не услышал. Гвалт в термах заглушал даже сопение Атэра на соседней кровати. Зря я все-таки поругался с Энджи. Впрочем, с ним даже поругаться нормально не получается. Как всегда выслушает мои претензии, выдаст в ответ высоконравственную реплику и удалится. А я остаюсь при своем невыраженном раздражении, к которому примешивается еще и досада. Все равно он не понимает, что именно меня бесит. Так что и выяснять отношения не имеет смысла.

Поворочавшись еще немного, я в конце концов уснул. А когда открыл глаза, уже начался знаменательный день похода во дворец. Надо бы записать где-нибудь об этом событии, а потом отмечать каждый год праздник, посвященный торжественному изгнанию из императорской резиденции наглого демона-оборотня в компании ангела и бывшего Верховного Правителя в человеческой шкуре.

Я выбрался из постели, радуясь своему неизменному чувству юмора, без которого жизнь моя усложнилась бы несказанно. Ночные, мрачные думы рассеялись, и к завтраку я вышел, распространяя вокруг себя снисходительное добродушие.

– Ну, что? Все готовы к славному походу?

Ответом было ледяное молчание. Мое хорошее настроение проигнорировали. Гермия сидела на краешке стула, опустив мокрые ресницы. Ее голову и плечи покрывала прозрачная ткань, которую рэймлянки одевали, когда выходили на улицу. Ясно, изображает из себя прекрасную, благородную жертву, готовую по первому же приказу идти на смерть. Энджи смотрел сквозь присутствующих. Я встретился взглядом с его сияющими голубыми глазами и понял, что все еще «не прощен». Атэр улыбнулся, выразительно пожал плечами и кивнул на свободное место за столом. Его не волновала размолвка между учителями. Мальчишка предвкушал интересную прогулку и очередные магические трюки, которыми мы удивим его. Из парня получался замечательный эгоист.

Наверное, этим стоит гордиться. И все же во время завтрака мое подпорченное настроение окончательно сменилось мрачной задумчивостью. Энджи так и не перевел меня из разряда прозрачно-невидимых недоброжелателей в нечто более дружественное и материальное. А когда я обратился к нему с вопросом на отвлеченную тему, ответил на колханском диалекте. Эквиваленте ангельского языка, адаптированного для устного общения с существами не одаренными телепатией. Видимо, мой приятель отрешился от всего земного и мысленно пребывает в мирах, недостижимых для смертных и демонов. А может быть, просто не желает разговаривать со мной. Ладно, с этим, потом разберемся.

Зато Атэр радовал своим жизнелюбием. Он уплетал все, до чего мог дотянуться, и незаметно для окружающих пинал меня ногой под столом. Сначала я делал вид, что не замечаю этого хамства. Потом, когда терпение закончилось, схватил его за лодыжку. Атэр вскрикнул, Гермия вздрогнула от неожиданности, Энджи мельком взглянул на нас. Некоторое время мальчишка сидел спокойно, затем тычки под столом возобновились. И когда я второй раз схватил его за ногу, отрок захохотал к новому неудовольствию всех присутствующих.

– Все, хватит, – приказал я, имея в виду и дуракаваляние Атэра и похоронное настроение ангела. – Пора идти.

Ученик вскочил, дожевывая последний кусок пирога, Гермия поднялась медленно и неуверенно, как будто надеясь, что Энджи разрешит ей остаться. Но ангел, похоже, не замечал и ее. Оставалось надеяться, что его светлость не сотворит какую-нибудь глупость во дворце. Если конечно, мы попадем туда и старикашка Митус не перепутал ничего с датами сенполий.