Текст книги "Заложники Света"

– Стой! – Знакомый рисунок… Внутренне холодея от неприятного предчувствия, Гай схватил его за плечо, развернул к себе. – Что это у тебя? Покажи.

– Да пошел ты, извращенец! Убери руки!

Подросток попытался вырваться, но преторианец уже держал на ладони амулет. Медный круглый талисман секты демоноборцев.

Откуда мальчишка мог его взять? Найти, украсть, или…

– Где ты это взял?

– Не твое дело!

– Говори!

– А не пошел бы ты!

Очень хотелось схватить его за шею и потрясти, как следует, а еще лучше повозить физиономией по полу. Но Гай выпустил наглеца, отступил на шаг и, подцепив цепочку, висящую на шее, вытянул из-под лорики свой собственный медальон. Сурово сведенные брови Атэра стали медленно подниматься в изумлении, рука непроизвольно потянулась к медному кружку – прикоснуться, убедиться, что это не обман. Недоверие, удивление, понимание одно за другим промелькнули на его лице.

– Ты… тоже… – В голосе мальчишки не было особой радости по поводу причастности преторианца к тайной секте, но прозвучало что-то вроде облегчения.

– Да.

– Она знает? – Кивок в сторону покоев Арэлл.

– Нет. Пока нет.

– Я думал здесь нет никого из… наших. – Атэр убрал медальон под тогу, хмуро посмотрел исподлобья. – Сколько вас?

– Думаешь, я выложу все сведения первому встречному, пусть даже со знаком на шее?

– Я тоже не воспылал к тебе любовью с первого взгляда.

Первое изумление и мимолетное чувство товарищества прошло, оба обменялись угрюмыми взглядами, оценивая друг друга. И Гай должен был признаться, что у мальчишки есть несомненные достоинства: кроме самоуверенности и хорошо подвешенного языка еще и вполне привлекательная внешность. Судя по недовольной физиономии Атэра, тот тоже нашел в сопернике нечто достойное. Поэтому когда Арэлл вышла из своих покоев, они все еще молча стояли один напротив другого.

Невеста Клавдия сразу увидела разбросанные по полу фрукты, заляпанную соком тогу эллана, его сжатые в тонкую линию губы, и красные гневные пятна на щеках Гая. Ее светлые брови на мгновение почти сошлись у точеной переносицы.

– Что здесь произошло?

– Ничего, божественная. – Атэр тут же заулыбался, жестом истинного патриция забрасывая конец помятой тоги через плечо.

– Я просила тебя не называть меня так, – устало произнесла Арэлл.

– Как прикажешь, лучезарная! – Улыбка мальчишки стала еще обольстительнее. Дьявол его забери! Демоноборец сопливый! Гаю легче было поверить, что он стащил заветный медальон, чем представить одним из заговорщиков.

Преторианец сделал мучительное душевное усилие и постарался стать объективным. Хорошо, что появился еще один союзник. Им нужны новые люди. Надежные, сильные, выдержанные. Атэр, сидящий на полу у ног Арэлл вскинул голову, почувствовав пристальный взгляд сообщника. Прищурился. Отвернулся. Потом снова поднял голову. Высокомерное выражение на смазливой физиономии сменилось жадным любопытством. Он тоже хотел поговорить. Встреча с единомышленником на «вражеской» территории была большой удачей. Хотя бы на время стоило забыть о взаимной неприязни.

Арэлл, просматривающая длинный свиток неизвестного содержания, не замечала этих переглядываний. Она хмурилась, покусывала нижнюю губу и, судя по тому, как быстро, нервно скручивала верхний край свитка, содержание его было не слишком приятным. Гай дождался, пока Атэр в очередной раз повернется, и указал взглядом на элланку. Мальчишка кивнул, выдержал короткую паузу и произнес бархатным, певучим голосом.

– Лурия Арэлл, я вижу, вас расстроило это сочинение? Может быть, развлечь вас чем-нибудь более приятным, чем чтение?

– Нет, – резко ответила она, не обращая внимания на медоточивые намеки малолетнего соблазнителя.

Он придвинулся ближе, стараясь заглянуть в свиток.

– Но, я думаю…

– Атэр, ты мне мешаешь!

Похоже, Арэлл пребывала в состоянии легкого раздражения, которое от любого лишнего слова могло разгореться до приступа неконтролируемой ярости. Гай улыбнулся, готовясь насладиться выволочкой, которую устроят назойливому поклоннику.

– Я читал Поликлета, – небрежно заявил эллан, еще раз заглядывая в пергамент. – По-моему, то, что он пишет, полный бред, особенно эта часть, про демонов.

– Ты читал Поликлета?

Арэлл уронила свиток на колени и посмотрела на Атэра так, словно перед ней вместо лохматого мальчишки появился сам великий историк прошлого. Эллан дал полюбоваться на себя несколько мгновений и скромно потупил нахальные глаза.

– Да. Кое-что.

Он лениво приподнялся, заглянул в свиток, при этом как будто случайно дотронувшись до локтя лурии. Гай крепче сжал древко копья – желание хорошенько проучить наглеца стало едва выносимым.

– Трактат о демонах я тоже читал.

На лице Арэлл появилось выражение жадного любопытства и нетерпения.

– И что ты думаешь о нем?

– Чушь. По-моему, все это чушь. Пустые рассуждения. Болтовня. Ну, вы понимаете, как это бывает, когда человек пишет только то, что ему приказали.

– Атэр! – девушка внезапно швырнула свиток, который отлетел в сторону, пачкаясь в ягодном соке, наклонилась, схватила мальчишку за руку. Тот вздрогнул от неожиданности – еще не привык к пылкому порывистому нраву Арэлл. – Ты знаешь больше?

Он помолчал, взглянул на Гая и тот едва заметно, отрицательно покачал головой. Нет, еще рано. С ней говорить рано…

Этим же вечером слоняющийся без дела, сонно позевывающий эллан был схвачен за шкирку и втащен в маленькую потайную комнату, скрытую за статуей.

– Тихо! – зловеще прошептал Гай, прежде чем подросток решил, что пора звать на помощь. – Нужно поговорить.

– Так и знал, что ты извращенец, – на удивление спокойно отозвался Атэр, выдергивая из рук воина край тоги.

– Откуда ты?

Мальчик понял вопрос правильно, не ощетинился, как обычно, не стал огрызаться.

– Смирта. Тебе это что-нибудь говорит?

– Нет.

– Еще бы. Маленький городок на западе Эллиды. Скалы, море, кривые сосны. Дико красиво.

В комнатке было полутемно. Окно под потолком давало совсем мало света, хотя луна сегодня была огромной и яркой. Они почти не видели друг друга, поэтому говорить оказалось легко.

– Сколько вас?

– Пятнадцать.

– Мало.

– А вас?

– Шесть.

– Ха!

– Я и говорю, мало.

– Зато у вас есть Арэлл.

Арэлл спала в покоях за стеной, не зная, что они говорят о ней, стоя плечом к плечу в полутьме.

– Она одержима идеей уничтожения демонов.

Атэр рассмеялся тихо, потер запястье, на котором должны были остаться следы пальцев элланки.

– Я понял. Мы должны помочь ей.

– Хм…

– И я знаю, как. Нужно только немного времени.

– Что ты можешь знать?!

– Кое-что. – Мальчишка рассмеялся, хлопнул телохранителя по лорике на груди и вышел из каморки.

Ничего он не мог знать. Во всяком случае, не больше Гая.

Жизнь людей принадлежала демонам. И они в любое мгновение могли потребовать ее. Поэтому нужно было пользоваться каждым новым днем. Прожигать его так, чтобы к вечеру вместо души в груди оставалась только горстка пепла, чтобы нечему было болеть от тоски и бессмысленности своего существования. Еще – можно дрожать от страха, подчиняться ему, позволить вести себя, просчитывая, когда следует спрятаться за чужую спину, а когда выбраться на свет. Гай знал разных людей. Одни пировали на собственной могиле, другие ползали у ног демонических хозяев, третьи думали, что заключают с ними сделки ради власти и денег.

– Природа человека такова, что требует постоянного властвования над собой. – Так говорил учитель десятилетнему Гаю, расхаживая перед ним по комнате для занятий и неторопливо почесывая спину кончиком стило. – Люди слабы, беспомощны, ленивы, нуждаются в ярме, вожжах и шорах, которые не позволяют им отклониться от намеченного пути и предаваться лени.

– Обратимся к природе. – Наставник сделал плавный жест в сторону окна. Гай послушно повернул голову в ту сторону. – Ее пример показывает нам, как разумно все устроено в мире. Зайцы пасутся на лугах и полях, поедают кору с деревьев. Если позволить им размножаться, они пожрут все всходы и погибнут от голода. Но мудрая природа создала хищников. Волки и лисы сохраняют порядок, настигая слабых и не давая остальным пребывать в губительном для них покое. Растолкуй эту аллегорию.

– Демоны – волки, люди – зайцы, – пробормотал Гай, тупо глядя в стол.

– Совершенно верно. Демоны своей помощью в правлении и разумным террором удерживают нас от лени и вырождения.

Речь учителя текла плавно, убаюкивающе. Но Гай сидел, стиснув руки под столом так, что немели пальцы. «Разумный террор!». «Удерживают от лени и вырождения»!

…Брата привезли с последней войны, которая была устроена именем этого террора. Внесли в дом, переложили с носилок на кровать. Худое лицо заросло черной щетиной, заострился нос, глаза запали так страшно, в темные круги. Большие, тяжелые, узловатые руки лежали поверх пурпурного покрывала, и нога была замотана бурыми от крови тряпками. Когда их отдирали от раны, Тиберий кричал от боли. У него уже не хватало сил на то, чтобы мужественно, молча переносить страдания. Как герои легенд, которыми зачитывался Гай.

Их было пять тысяч против десяти. Люди против людей, умирающие ради прихоти Высшего демона, которому нужна их жизненная сила и энергия. Много. Сразу. А обычное жертвоприношение не могло дать достаточного количества.

Тиберий хромает до сих пор. Иногда стонет во сне. И все это для того, чтобы люди «не пребывали в губительном для них покое»?!.. Гай смотрел на рэймлян, и они иногда казались ему мертвыми. Ходили, говорили, ели, любили, но все равно были приговорены. Как они могли жить, зная, что в любое мгновение их уничтожат без смысла и сочувствия. Во время Малых сенполий, или Больших. Одним из тысячи известных способов…

– Нет! – Гай стукнул кулаком по стене. – Я хочу жить! Сам! Как хочу!

Не тупеть от страха и равнодушия. Не ждать, когда придут, чтобы отвести к алтарю и зарезать, словно свинью, во славу темных хозяев! Он хотел жить.

Глава 16
Народный трибун

Особняк военного префекта преторианцев – Адриана Мария – был расположен на противоположном от дома Тиберия конце Рэйма. И старший Гратх с неудовольствием подумал о том, что придется брать носилки, чтобы добраться к нему.

Нога пока не болела, но голень уже начинало холодить. Это значит, весь следующий день придется провести в термах, греть недужную конечность и прикладывать целебные мази. А если и это не поможет, что бывало нередко, Тиберию предстояли недели нудной боли, медленно переползающей от коленного сустава к лодыжке. Значит, остается только сегодняшний. Нужно успеть.

Стараясь не опуститься до старческого кряхтения, Тиберий забрался в крытые носилки, задернул занавески. Крепкие рабы бережно подняли их и понесли по улице, положив шесты себе на плечи.

Гратх ненавидел Рэйм. Жара, бессмысленная беготня, суета, раскаленный камень стен, чахлые деревья, черные монолиты храмов, давящие своей мрачной величественностью. Но он не мог прожить и месяца в загородном имении. Тянуло обратно. В жару, пыль, к толпам. Не выдерживал сонной размеренной жизни, казалось, что время уходит впустую. В Рэйме была хотя бы видимость движения вперед.

В послеобеденный час Средний город казался тихим и молчаливым. Все уважающие себя жители зажиточного района предавались блаженной лени, пережидая жару. Улицы опустели. Только у терм Аппия носилки обогнали патруль городской когорты. Один из солдат, вытянув с любопытством шею, попытался рассмотреть, кто сидит внутри, увидел народного трибуна и смущенно отшатнулся.

На территории, прилегающей к Скаврскому храму, не обращая внимания на полуденное пекло, тренировались послушники в кожаных туниках. Молча, сосредоточенно рубились на мечах. Тиберий откинулся на спинку сидения, борясь с желанием задернуть занавески.

У нового особняка сенатора Порция Ферста молодой раб в льняном переднике мыл статую. Струйки воды стекали по белому мраморному телу обнаженной нимфы, падали на серую мостовую, и мутными ручейками утекали вниз по улице.

За поворотом началась тенистая платановая аллея, ведущая к мосту через Лигис. Повеяло речной свежестью, и сразу стало легче дышать.

Адриан жил в особняке, стоящем на окраине военного города, на другой стороне реки. В окружении роскошного, но несколько запущенного сада. Его дом встретил народного трибуна удивительной тишиной и пустотой. Тиберий, оставив рабов с паланкином в прохладном портике перед входом, прошел прямо к хозяину.

Префект возлежал за столом, предаваясь печали. Перед ним стоял объемный кратер, чаши и блюда. Мраморная столешница залита неразбавленным вином и завалена объедками разной степени давности.

Адриан Марий был багров лицом и мрачен настроением. Он, действительно, чем-то напоминал кабана. Мощный загривок, короткая жесткая щетина волос надо лбом, широкая физиономия с мощной нижней челюстью и неожиданно яркие голубые глаза под кустистыми бровями. Тонкая льняная тога с пурпурной полосой была обмотана вокруг его мощного тела, едва помещающегося на скамье, и местами сохранила белый цвет. Большая же часть ткани оказалась заляпана вином и соусами. По-детски голубые глаза почти пропали в опухших веках, длинный нос покраснел.

Напротив трапезного стола, на подставке, лежало несколько золотых триумфальных венков, тут же стоял бронзовый парадный панцирь Адриана с полным набором военных знаков, вышитых золотом. И в довершение к этой коллекции, у стены – штандарт когорты преторианцев с крылатым драконом на верхушке.

– А, Тиберий! – зычным голосом возвестил префект. – Старый мерин! Возляг со мной, друг! Ливия, тащи еще вина!

Заплаканная миловидная девушка принесла кувшин, жалобно взглянула на гостя, и удалилась, вытирая глаза длинным рукавом хитона.

– Ты пьян, как последняя скотина, – дружелюбно отозвался народный трибун, расчищая себе место на соседней скамье.

– Сегодня можно. Сегодня у меня траур.

– Судя по твоему виду, траур продолжается по меньшей мере неделю. – Тиберий поднял подушку и протер ею липкий от вина стол перед собой. – В чем трагедия?

– Вот. – Адриан широким жестом обвел комнату. – Вином и слезами смываю позор, опустившийся на мою когорту. Все, нет больше славных преторианцев. Моих мальчиков приравняли к свиньям и толпой гонят под нож… Ливия!

Появилась все та же девушка, но с новым кувшином, поставила его на край стола, всхлипнула. Адриан приподнялся, схватил ее за руку, посадил к себе на колени, обнял, прижал темноволосую головку к своей груди.

– Плачь, девочка. Плачь, сегодня я разрешаю. – И сам, расчувствовавшись, затрясся в рыданиях.

Некоторое время Тиберий молча наблюдал за сценой всеобщей скорби, потом придвинул к себе чашу с водой, плеснул туда вина, поболтал.

– Мне тоже налей, – неожиданно трезвым голосом произнес префект, выпустил Ливию и потянулся к кувшину. – Не поверишь. Пью вторые сутки и ничего. Только голова трещит, а хмель не берет. Сижу, как могильщик. Выбираю. Тот или этот.

Он вытащил из-под подушек свиток и стило. Списки преторианцев – догадался Тиберий.

– Нужно пять человек. Кого я ему отдам?! У меня все как на подбор. Один лучше другого. – Адриан швырнул список на пол и подпер голову кулаком.

– Значит, слухи…

– Какие слухи! – Претор снова заорал, выпучив глаза. – Слухи! Вон стоит штандарт преторианцев. Сделай одолжение, пойди и преломи его через колено. Он больше никому не нужен!

– Транквилл, действительно, собирается приносить в жертву воинов императорской гвардии?

– Этот старый хрен потерял последние мозги! Ливия, пошла вон отсюда! – Девушка, потихоньку попытавшаяся прибраться на столе, выбежала из комнаты. – Он хочет пустить под нож отборные войска, лучших бойцов.

– Демоны требуют новых жертв.

– Демонам хватало рабов, – отрезал Адриан, потом как будто слегка успокоился, нахмурился, полез под стол, вытащил свиток. – Твой брат тоже, кстати, в списке.

– Знаю. Поэтому считаю, что пришло время изменить кое-что.

– Что? – Претор навалился животом на столешницу, чтобы быть ближе к гостю.

– У тебя здесь можно вслух обсуждать дела?

Адриан усмехнулся.

– Я всех отослал. В доме только Ливия, а она мне как дочь. Можешь говорить.

– Сколько раз преторианцы меняли императора?

– Дай подумать… трижды. Нет, четырежды. Включая деда теперешнего… Думаешь, пришло время продолжить славную традицию?

– Тебе виднее. Режут твоих людей… И, думаю, Клавдий будет счастлив занять место своего отца.

– Клавдий – дерьмо! Жалкий отморозок! Трусливая тварь. Ничтожество. Дегенерат.

– Ясно. А как тебе лурия Арэлл?

– Эта вертихвостка из Эллиды? Я видел ее. Она сиганула за борт «Гиеронта», когда Клавдий хотел заставить ее танцевать перед гостями. – Лицо префекта собралось смешливыми складками, живот под тогой заколыхался от сдерживаемого смеха. – Решительная девица. Но она чужестранка.

– Бабка императора была из Нита. И она правила десять лет. Одна.

– Ее поддерживал Некрос. – Как только речь зашла о демонах, Марий стал серьезным. – Если у Арэлл хватит ума, чтобы добиться его расположения, и если темный Повелитель не будет возражать против смены императора… Но сначала она должна выйти замуж за Клавдия.

– Ладно. Сейчас я пойду к Помпею. Может быть, удастся убедить его не резать преторианцев.

Префект кивнул.

– Ну, попробуй, попытайся. Может, получится. – Он снова повалился на скамью.

Тиберий, не попрощавшись, прихрамывая, направился к выходу. И уже через закрытую дверь услышал, как Адриан кричит:

– Ливия! Чистую тогу! Воды! И убери здесь все! Штандарт не трогай!

Значит, пришел в себя.

Следующая, менее приятная, поездка предполагалась в Претикапий, который возвышался на противоположном берегу реки. Блистательный и величественный.

К императору удалось попасть не сразу. Сначала пришлось унизительно долго ждать, сидя в просторном холле, украшенном рядом колонн. Тиберий сел на скамью, прислонился спиной и плечами к прохладной стене, вытянул ногу, начинающую поднывать в колене, закрыл глаза.

Все, что он делал, было ради Гая. Трудно в сорок лет, не имея семьи, оставаться равнодушным к желаниям младшего брата. Тиберий постарался, чтобы тот получил все, что он только мог дать. В том числе, и самую надежную защиту. Преторианцы были истинной военной элитой. Они считались самыми дорогими воинами в стране. Все – получили прекрасную физическую подготовку и лучшее вооружение, были избавлены от налогов, и имели постоянное неплохое жалованье. Но при этом редко принимали участие в настоящих военных действиях. А если даже и попадали на войну – только в случае ведения боевых действий лично правителем Рэйма – гибли гораздо реже, чем солдаты всех остальных родов войск. Императоры держали эти элитные войска «для себя». Своей персональной охраны. А также для того, чтобы не давать в обиду самих преторианцев, в большинстве своем – детей знатных патрициев. Именно поэтому в их число не попадали случайные люди.

Но сейчас народный трибун мучительно размышлял над тем, что младший брат, как и другие «драконы», может пострадать именно из-за своей «элитности». Если с Гаем что-нибудь случится, он никогда не простит себе этой ошибки… «Нет! – Тиберий резко прервал внутренний диалог. – Пока не следует бояться за его жизнь. Есть надежда, что телохранителя невесты наследника не зарежут в числе первых.»

– Лурий Тиберий… – прозвучало рядом тихо. Гратх открыл глаза. Раб почтительно поклонился, извиняясь за то, что нарушил его отдых. – Император ждет вас.

Народный трибун кивнул, поднялся и медленно вошел в покои правителя.

Здесь было полутемно. После ярко освещенного коридора некоторое время пришлось притерпеться к смене декораций. Потом глаза привыкли, и Тиберий смог разглядеть Транквила Помпея.

Тот сидел на золотом троне неестественно прямо, как будто к его позвоночнику была привязана палка. Глаза закрыты, остатки волос уложены жидкими волнами, опухшее лицо кажется серым. Тога, прошитая золотыми нитями, топорщится острыми складками.

«А ведь он ненамного старше меня», – подумал Тиберий, рассматривая старика на троне. Кто бы мог подумать сейчас, что когда-то этот человек, по несколько суток не слезал с коня посреди бесконечных полей западной Эскарны, орал приказы сиплым, сорванным голосом.

– Транквил, – позвал он негромко. Никакого ответа. Пришлось повысить голос. – Транквил!

Морщинистые веки старика медленно поднялись.

– Я слышу тебя, – произнес император. Медленно. Монотонно. – Говори.

Похоже, он возомнил себя одним из высших божеств. Значит, слухи верны. Чувствуя первую волну бешенства, Тиберий подошел ближе.

– Ты приказал приносить преторианцев в жертву?! – Это было совсем не то, с чего он хотел начать разговор. Но иначе уже не получалось.

Император снова закрыл глаза.

– Они сильны, молоды. У них много энергии. Они не хотят умирать. Нужны именно такие. Кто очень тесно связан с жизнью.

– Зачем это нужно тебе ?

Неожиданно Помпей съежился на своем троне, втянул голову в плечи, заговорил испуганным голосом.

– Я ничего не могу сделать, Тиберий. Совсем ничего. Я больше не распоряжаюсь в собственном доме. Демоны говорят, что мне делать, контролируют каждый шаг. Я все время чувствую их мысли. Здесь, – император дотронулся дрожащей ладонью до своего лба. – Мне жаль преторианцев. Но они нужны Некросу.

– Ты сойдешь с ума. – Гратх подошел еще ближе, обеими руками взялся за ручки трона, наклонился к трясущемуся старику. – Лишишься последних остатков своей воли.

– Я не знаю, как избежать этого.

– Для начала отмени приказ. Не позволяй убивать твоих солдат.

– Они должны умереть! – Голос императора окреп. Он снова выпрямился на троне. – Это достойная жертва.

– Ты, конечно, понимаешь, что настраиваешь против себя всю военную верхушку?

Тот не ответил. Его взгляд стал пустым, мутным. Казалось, он прислушивается к звукам, раздающимся в голове. А может быть, действительно, слышал приказы демонов, поселившихся в его собственном мозгу.

– Транквил!

– Оставьте его, лурий Тиберий. – Тихий мурлыкающий голос прозвучал из-за спинки трона. А потом Гратху показалось, что одна из теней, лежащих на полу, ожила, поднялась, приобретая контуры обнаженного соблазнительного женского тела. – Император не хочет больше говорить с вами.

Девушка выбралась на свет, стали видны полосы и пятна грима на ее коже, золоченые остроконечные уши на голове. Она подползла к подножию трона, растянулась на полу, одной рукой обнимая императора за ноги, другой поглаживая его ладонь.

– Он очень устал.

– Да, котеночек, – расслабленно пробормотал Транквилл. – Я очень устал.

– Что значит несколько жизней преторианцев по сравнению со спокойствием императора, – продолжала мурлыкать девица, оглаживая колени своего господина. Ее длинные ногти отсвечивали красным. Как будто она, как настоящая кошка, разорвала несколько перепелок и окунула пальцы в кровь. – Они умрут, а наш сиятельный правитель снова сможет спокойно спать. Ему больше не будут сниться кошмары.

Несколько мгновений Тиберий смотрел на эту безумную пару. На цинично равнодушную демоницу-кошку, нагло развалившуюся возле трона и лоснящуюся от жирного масла, размазанного по гладкой коже. На отвратительного старика, трясущегося от страха и вожделения…

Трибун молча развернулся, и пошел к выходу.

Императора будет несложно убить. Он уже мертв. Осталось только успокоить его тело.