Текст книги "Обманчивый блеск мишуры"

– Конечно, так нехорошо говорить. Пока. На данном этапе. Но… Понимаете ли, очень сильно я опасаюсь, что мой бедный добрый старина Маулт… уже не с нами. Во многих отношениях он был страшным упрямцем, занудой, но… мы так подходили друг другу, он и я. Так устраивали друг друга. Что вы обо всем этом думаете?

– Кроме того, о чем сказали вы, я вижу еще лишь один вариант… – тщательно подбирая слова, отозвался Аллейн.

– Я знаю, о чем вы. Об амнезии? Потере памяти?

– Во всяком случае, с вашим камердинером произошло нечто, заставившее его внезапно покинуть нижнюю гардеробную через внешний выход и раствориться в ночи. Мисс Тоттенхэм утверждает, что от него исходил довольно сильный запах алкоголя.

– Правда? В самом деле? Ну да, наверное… Он же сильно волновался, был возбужден и мог наделать глупостей. Собственно… Дело в том… Боюсь, он и вправду их наделал.

– Почему вы так думаете?

– Потому что, когда у меня случился этот проклятый приступ и я запутался в мантии, а он мне помогал подняться и укладывал в постель, мне показалось… от него и вправду разило виски. Сильнейшим образом. Но даже если так, – запнулся полковник, – то куда он девался? Бродит, что ли, по торфяным болотам, как собака Баскервилей? В такой-то мороз и холод, бедный мой дуралей… Ну, если бродит, – продолжал Форрестер с чувством, – то его необходимо найти. Мы обязаны сделать это. Безотлагательно. Первым делом.

Аллейн напомнил, что специальная разыскная группа уже находится на пути к «Алебардам», а майор Марчбэнкс, со своей стороны, выслал охранников-кинологов с разыскными собаками. Полковник в ответ кивнул бодро и решительно, словно именно он распорядился обо всем этом. Лондонский детектив все больше убеждался: перед ним не дурачок и не выживший из ума простофиля. Пусть полковник Форрестер и отличается эксцентричностью в домашних делах и привычках, пусть он частенько заговаривается и теряет нить беседы, но, если вдуматься, ничего подлинно глупого и несуразного о деле он не сказал. Вот и теперь, как только старший суперинтендант вернулся к теме верхней гардеробной и жестяной коробки старика, тот прервал его без лишних обсуждений:

– Ясное дело, вам придется опечатать комнату. Насколько я знаю, вы, ребята из полиции, всегда так поступаете. Я скажу Маулту… – Тут он осекся и сделал нервное движение руками. – Простите, сила привычки. Как глупо. Я заберу все нужные мне вещи в спальню.

– Не стоит беспокоиться. Мы займемся этим сами. Мне остается спросить вас лишь об одном: могли бы вы сообщить, что остается в сундучке на данный момент?

– В сундучке? Так. Одну минуту. Ну, во‐первых, бумаги. Моя воинская книжка. Дневники. Мое завещание… Одно из них, – поправил сам себя полковник. – Свидетельства финансовых вложений… Облигации, акции, или как они там правильно называются? – Тут он снова ненадолго задумался. – Нотариальные акты и всякое такое. Деньги Клу – не все, только часть. Она любит держать под рукой какую-то наличность. Говорят, многие женщины так поступают. В общем, это все.

Аллейн сообщил, что собирается исследовать поверхность коробки на предмет отпечатков пальцев, и полковник с живейшим интересом спросил, нельзя ли понаблюдать за процессом.

– Меня такие вещи бесконечно занимают! – воскликнул он. – Знаете, всякие эти инсуфляторы, пульверизаторы, отпечатки, неявно выраженные, скрытые, латентные… Очень увлекательно. Я люблю детективы, проглатываю их во множестве. Жуткий вздор и труха, но затягивает. Клу читает их задом наперед, но я никогда не позволяю ей заранее рассказывать мне, в чем там дело…

Наконец старшему суперинтенданту удалось сбить старика с этой темы. Порешили пока, не вскрывая, поместить жестяную коробку в шкаф тут же в гардеробной и всем вместе дождаться криминалистов из Лондона, после чего личные вещи полковника из комнаты удалить, шкаф и саму комнату запереть, а ключи хранить у Аллейна.

Но не успели они благополучно обо всем договориться, как явилась миссис Форрестер.

– Так я и знала! – напустилась она на мужа.

– Со мной все в порядке, Клу. Дела принимают чертовски серьезный оборот, но я лично в полном порядке. Не волнуйся.

– А что вы делаете с нашим сундуком? Добрый вечер. – Она не забыла кивнуть мистеру Рэйберну.

Аллейн объяснил, что они делают. Пожилая дама одарила его свирепым взглядом, но выслушала молча до конца.

– Понятно, – сказала она наконец. – Так что, вы считаете, что Маулт был застигнут при попытке вскрыть коробку кочергой, в то время как в кармане у него лежал ключ?

– Естественно, нет, Клу. Мы все сошлись во мнении, что это совсем неправдоподобно.

– Тогда, вероятно, он убит, а его тело засунули в маленький сундучок?

– Ради бога, Клу…

– А что? Одно предположение стоит другого.

– И мы не держимся ни одного из них, правда, Аллейн?

– Миссис Форрестер, – лондонец принял бразды разговора на себя. – А каково ваше мнение? Есть у вас своя версия?

– Нет, – отрезала старая дама. – Строить версии не мое дело. А также не твое, Фред, – бросила она супругу. – Однако, если вам угодно выслушать какое-нибудь соображение от меня, то позволю себе напомнить, если вы вдруг позабыли, что Маулт с головорезами Хилари был, мягко говоря, на ножах.

– А почему?

– Почему?! Да потому что Маулт такой человек. То есть не такой, чтоб с ними примириться. Старый солдат. Служака до мозга костей. Служил на Дальнем Востоке. Знает жизнь во всей ее подноготной, с изнаночной стороны. Любит, чтобы все было как при Королеве[74]74
  Имеется в виду эпоха правления королевы Виктории (1837–1901).


[Закрыть]. Патриот достоинства своего командира, если можно так выразиться. Вплоть до снобизма. Ступени по службе проходил честно, одну за другой. Так что на здешнюю банду смотрит как на опасное отребье и не скрывает этого.

– Я старался, – подал голос полковник, – привить ему более широкий взгляд на такие вещи. Более современный. Просвещенный, так сказать. Но бедняга не поддавался никакому влиянию, ей-богу, никакому.

– Он был женат?

– Нет! – воскликнули оба старика хором, а миссис Форрестер с подозрением добавила: – А почему вы спрашиваете?

– У него в бумажнике лежал моментальный снимок…

– Так вы нашли его! – возопила пожилая леди так порывисто, что и сама осеклась в растерянности, не только слушатели.

Аллейн пояснил, в чем дело.

– Рискну предположить, – заметил полковник, – что это кто-нибудь из казарм для женатых. Дочь какого-нибудь однополчанина. Маулт очень любил детей.

– Отправляйся в постель, Фред.

– Так рано, Клу?!

– Да. Тебе уже пора.

Мистер Рэйберн, который с момента появления миссис Форрестер занимался исключительно тем, что молча переносил личные вещи полковника в спальню, тут впервые вмешался в общую беседу: он надеется, что супруги найдут все, что нужно, в порядке и сохранности. И пожилая леди увела своего мужа на покой с видом, говорившим: а разве у нас есть какой-то выбор? Обе двери в ванную – из спальни и из гардеробной – при этом остались открыты: вероятно, решительная дама не желала оставаться в неведении относительно того, что станут детективы делать дальше.

Аллейн с Рэйберном подняли сундук за ручки на боках и засунули в шкаф, который сразу заперли. Потом лондонец подошел к окну, забрался на изящную викторианскую скамеечку для ног и долго изучал через лупу стык между двумя створками.

– По крайней мере, тут пыль не протирали, как я вижу, – пробормотал он и уныло заключил: – Но толку от этого нам будет не много, готов держать пари.

У входа в ванную возникла фигура полковника Форрестера в пижаме и халате. Он скорчил несколько забавных «извиняющихся» гримас, качнул головой в сторону жены, прикусил нижнюю губу и затворил дверь. Минуту спустя послышалось, как он там чистит зубы.

– Большой оригинал, однако, – пробормотал мистер Рэйберн.

Аллейн приблизился к провинциальному коллеге и, не говоря ни слова, указал рукой на окно.

Дождь все еще яростно молотил по стеклу, крупные капли сплющивались о него и широкими «мазками» стекали вниз. Рама прерывисто содрогалась. Аллейн повернул выключатель – в комнате снова потемнело, а вид снаружи, наоборот, слегка проявился. Вершина пихты моталась на ветру как безумная в свете множества приближающихся блестящих лучей. Там, вдали, откуда эти лучи надвигались, они в причудливом беспорядке прыгали и пересекались между собой.

– Это парни из «Юдоли». Или же моя команда.

– Взгляните на пихту.

– Болтается как ненормальная, а что? Ветрище. Ломает ветви охапками. Сдувает снег. Сущее бедствие этот ветрище. Жуткое дело.

– Да нет же, я не о том, там что-то застряло. Какие-то сверкающие лохмотья.

– Этой бурей туда что угодно могло занести.

– Э, нет! Оно с подветренной стороны… Впрочем, возможно, вы и правы. Пойдемте лучше вниз. После вас, Джек, прошу, проходите… Я немного задержусь. Запру дверь. Кстати, надо захватить для собак один башмак Маулта. Хотя шансов почти никаких!

– Давайте возьмем тот, на меховой подкладке, из нижней гардеробной.

Аллейн секунду поколебался, потом согласился:

– Ладно. Давайте его.

– Тогда увидимся внизу.

– Отлично.

Рэйберн ушел. Лондонский детектив зашторил окно, постоял пару мгновений в темной комнате и уже собирался было ее покинуть, когда дверь в ванную снова отворилась и оттуда на ковер упало пятно отраженного света. Аллейн застыл на месте. Какой-то голос, еле слышный и неузнаваемый в ночи, безо всякого выражения выдохнул: «Ах», – и дверь закрылась, на сей раз окончательно.

Он подождал еще. Теперь кто-то открыл кран, и текущая вода заглушила все прочие звуки.

Тогда он запер дверь в ванную со своей стороны, вышел через другую дверь в коридор, запер и ее, сунул в карман оба ключа, резко повернулся налево и… застал Трой, стоявшую перед собственной спальней. Проскользнув туда следом, Аллейн увидел, что жена устало смотрит в пылающий камин.

– Ты шмыгаешь по коридорам, как Белый Кролик из «Алисы», – заметил он. – Ну, дорогая? Оставь подозрительность. Для нее нет оснований, любовь моя. Давай играть, будто нас здесь нет. Мы же ничего не можем сейчас изменить. Надо просто забыть…

– Да.

– Ревновать – ужасно глупо. И смехотворно.

– Сейчас лопну от смеха.

– Трой…

– Хорошо. Конечно. Как говорится, никогда не буду ждать тебя заранее, когда придешь – тогда придешь.

– И поверь, это будет…

Тут Трой предостерегающе подняла руку.

– Что? – одними губами прошелестел он и вопросительно указал на встроенный в стену платяной шкаф.

– Через него слышно Форрестеров, – шепнула она. – Особенно если залезть внутрь, а они при этом свою дверцу оставят открытой. У нас задняя стенка шкафа общая. То есть, конечно, я не думаю, что тебе захочется… И что они ее оставили. Но можно…

Детектив решительно направился к громоздкому предмету мебели и сунул голову внутрь. До него тут же донеслись два голоса, переговаривавшиеся вполне спокойным, мирным образом. Бас полковника звучал близко. Голос миссис Форрестер доносился издали – наверное, она еще в ванной, подумал Аллейн. Тут послышалось дребезжание вешалки на перекладине в смежном шкафу, и старый Форрестер прогудел, казалось, над самым его ухом:

– …чертовски трудно заменить… – И спустя еще пару секунд: – Ладно. Согласен. Не действуй мне на нервы!

Последовало молчание, Аллейн вернулся к Трой.

– В ночь перед Рождеством, – сказала она, – сразу после полуночи, я вешала туда платье. А они вроде как ссорились.

– Да?

– Ну, расслышала я мало. Только одну фразу полковника. Он сказал: «Нет, дорогая, решено – окончательно и бесповоротно. Если ты этого не сделаешь, это сделаю я». Прозвучало так… не похоже на него. Потом она изо всех сил хлопнула дверью – наверное, дверью ванной – и направилась к кровати, огрызаясь на ходу. С тем, видно, и заснула. Так увлекательно. Я еле заставила себя вспомнить о приличиях и отодрать ухо от стенки.

– Действительно любопытно, – проговорил Аллейн, чуть подумал и вдруг добавил: – Мне надо срочно по делу.

Но не успел он пересечь комнату, как послышался дикий крик миссис Форрестер.

Глава 7
Домашняя работа

I

Полковник Форрестер лежал лицом вниз на небольшом возвышении полового покрытия – прямо под окном. Фигура его в этом положении выглядела какой-то скукоженной, жалкой и незначительной. Жена в спальном халате стояла рядом на коленях и как раз пыталась привести мужа в сидячее положение, когда вошли Трой и Аллейн. Последний бросился на помощь старой леди.

– Он ведь что-то принимает? Какие лекарства? – спросила художница.

– Вон те таблетки. На тумбочке.

Полковника удалось чуть приподнять, и он безвольно откинулся на грудь миссис Форрестер. Глаза его были широко открыты, в них застыл испуг. Голова медленно «кивала» вперед и назад в такт дыханию. Жидкая, сплетенная на ночь косица старой леди странно вздрагивала на его шее.

– Их здесь нет, – вполголоса констатировала Трой.

– Должны лежать там! Такие круглые пилюли в капсулах. Он всегда кладет их туда. Давайте скорее.

– Попробуйте пошарить в кармане его халата, – предложил Аллейн. – Постарайтесь дотянуться… Постойте, я дотянусь. – В кармане тоже ничего не оказалось.

– Я сама их видела! Еще напомнила ему принять… Вы просто плохо ищете. Фред! Фред, как ты там, старичок мой? Я здесь, с тобой!

– Честное слово, – отозвалась Трой. – Их тут нигде нет. Абсолютно нигде. Может, дать каплю коньяку?

– Не помешает. Да, Фред? Не помешает?

Трой тем временем притащила стакан воды, но он никому не понадобился. Миссис Форрестер уже просовывала горлышко фляги с коньяком, обхватив его узловатыми пальцами, между губ полковника.

– Выпей, Фред. Глоточек, не больше. Давай-давай, это нужно. Вот так. Хорошо. И еще глоток.

– Нашел! – закричал Аллейн, который неожиданно вырос возле «скульптурной композиции» на полу с капсулой на ладони. Он протянул пилюлю миссис Форрестер, затем принял у нее флягу и поставил ее рядом с каким-то стеклянным пузырьком на туалетный столик.

– Ну вот, Фред. Гляди, твое лекарство. Давай-давай, малыш.

Последовала пауза, как показалось всем, бесконечная. Тишину прореза́ло лишь слабое свистящее «Уфф-уфф-уфф» – полковник дышал затрудненно. Потом миссис Форрестер заговорила снова:

– Ну, что? Так лучше? Хоть так лучше? Слава богу. Так-то лучше, малыш.

Ему и вправду стало полегче. Выражение крайнего смятения и страха потихоньку сходило с лица. Однако он продолжал жалобно и заунывно постанывать еще несколько минут, пока наконец не пробормотал что-то похожее на членораздельное слово.

– Что? Что вы сказали?

– Маулт, – одними губами прошелестел Форрестер.

Миссис Форрестер издала в ответ какое-то восклицание, тоже невнятное. Затем нежно погладила мужа по редким волосам и поцеловала в лоб.

– Опять приступ. Да?..

– Да. Минуту… сейчас приду в себя.

– Конечно. Никто не сомневается.

– Ну, встаю.

– Погоди еще, Фред.

– Нет-нет. Надо встать.

И он принялся слабо-слабо возить ступнями по ковру. Миссис Форрестер с видом трогательной и абсолютной беспомощности (вот уж никогда бы не подумала, что она на нее способна, отметила про себя Трой) повернула голову к Аллейну.

– Да-да, сейчас! – словно опомнился от оцепенения тот. – Лежать навзничь на полу не полезно. – Он наклонился к полковнику. – Позвольте мне перенести вас на кровать, сэр.

– Большое спасибо… Очень мило с вашей… Не стоит беспоко…

Трой побросала на постель все подушки, какие нашла в комнате, и проворно взбила их, сложив одну на другую у изголовья. Тут как раз подоспел ее муж со своей ношей.

– Вот так, – приговаривал он, водружая полковника на ложе.

– Настал крах прогнившей системы! – Легкое подобие обычного озорного выражения промелькнуло на лице Форрестера.

– Старый дурак, – ласково улыбнулась миссис Форрестер.

Аллейн тоже улыбнулся:

– Вы победите. Будете новее нового.

– О да! Непременно. Обещаю.

Жена зажала его ладони в своих таких же старческих руках и принялась растирать их.

Аллейн осторожно ухватил двумя пальцами стеклянный пузырек с туалетного столика и посмотрел на свет.

– Где ты его нашел? – спросила Трой.

Он наклоном головы указал на лакированную кожаную корзину для бумажных отходов под туалетным столиком. Это едва уловимое движение не укрылось от зорких глаз миссис Форрестер.

– Там? – переспросила она. – Среди мусора?

– У вас найдется куда пересыпать таблетки? Мне необходимо взять на исследование емкость.

– Да куда угодно. Вон на столике шкатулка для булавок, берите ее, если хотите.

Так детектив и поступил: вытащил носовой платок, бережно обернул в него пузырек из-под лекарств и – отдельно – пробку к нему.

– А в воротах-то есть калиточка… – пробормотал он и положил обернутый флакончик в карман.

– Что-что? Что бы это значило? – энергично поинтересовалась миссис Форрестер, которая, как видно, быстро возвращалась в привычную форму.

– Неудачная шутка. Игра воображения, – не менее загадочно высказался Аллейн.

– Не впустить ли нам свежего воздуха? – проговорил полковник несколько окрепшим голосом. Шторы на окне, под которым он упал, не были задернуты. По стеклу все еще колотил дождь.

– Точно не повредит? – уточнил Аллейн.

– Верхнюю фрамугу мы всегда оставляем открытой. Маулт открывает ее перед тем, как уйти к себе. Сантиметров на пять. Всю жизнь.

Старший суперинтендант проверил и увидел, что двустворчатое окно закрыто. Он просунул обе ладони в узкий проем между двумя фрамугами и приложил максимум физического усилия, чтобы открыть верхнюю из них. Створка не поддавалась. Тогда детектив потянул за две тяжелые медные петли в ее основании – так же безуспешно.

– Чтобы опустить верхнюю, нужно надавить на нижнюю, – подсказала миссис Форрестер.

– Это я и пытаюсь сделать.

– Быть не может. Раньше легко получалось.

– Это раньше.

– Чушь! Старайтесь лучше! – воскликнула старая леди. Предложение явно должно было прозвучать презрительно, но Аллейн неожиданно воспринял его как руководство к действию. Он постарался. Прощупал пальцами сочленение двух фрамуг по всей длине.

– Заклинено!

– Что?

– В защелку вставлен клин. Он блокирует окно.

– Так выньте его.

– Погодите, миссис Форрестер, – медленно произнес Аллейн. – Одну секунду.

– Почему я должна «погодить»?

– Потому что я так сказал, – ответил он, и, к изумлению Трой, старая дама полностью удовлетворилась таким объяснением.

– Очевидно, вам виднее, – бросила она только.

– Что там такое, Клу? – подал голос ее супруг. – Окно не работает?

– Не беспокойся. Сейчас заработает.

– Да, оно тугое. Открывается с трудом.

Аллейн подошел к его кровати.

– Полковник, вам что, приходилось уже сражаться с этим окном? Например, хвататься за верхнюю створку и тянуть ее на себя? Или заталкивать назад? Так сказать, вгонять ее обратно в раму?

– Его вовсе не надо вгонять…

– Господи, Фред, ну что мне с тобой делать?! Он говорит…

– Да понял я, Клу. Прости.

– Хорошо. Я открою другое окно, – подытожил Аллейн этот нервный обмен репликами. – А это пусть остается пока как есть. Закрытым и заклиненным. Пожалуйста. Это важно. Вы меня поняли? И вы, и вы? Да? И не прикасайтесь к нему. Очень вас прошу.

– Да-да-да. Конечно-конечно, – просопел полковник, погружаясь постепенно в дремоту. Выходя из образа Белого Рыцаря, он превращается в Мышь Соню[75]75
  Персонажи «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла.


[Закрыть], как представилось Трой.

Миссис Форрестер деловито спрятала его руки под одеяло, строго посмотрела мужу в лицо и присоединилась к Трой с Аллейном.

– Так что там еще за клинья такие? – требовательным тоном спросила она.

– Этот лакей, или как он тут называется…

– Понятно. Найджел. Так что?

– Возможно, он нарочно заклинил окно, чтобы стекла не хлопали на ветру.

– Пожалуй.

– Однако если так, он проделал это только с одним окном.

Словно в доказательство этих слов, второе окно спальни Форрестеров в тот же миг начало выбивать барабанную дробь под ураганными порывами ветра.

– У нас тоже ничего не заклинено, – вставила Трой.

– И в вашей гардеробной также. Можно мне на минуту ваши ножницы, миссис Форрестер? Вот те, со стола. Благодарю вас.

Аллейн придвинул к злополучному окну стул, снял ботинки, встал на сиденье и легким движением инструмента ослабил туго свернутый и плотно пригнанный к щели кусок картона – он-то и служил клином. Затем вытащил и, аккуратно держа двумя пальцами за тонкий конец, слез со своего пьедестала и положил трофей на туалетный столик.

– Похоже на аптечную упаковку, – заметил он. – Вам она знакома? Прошу не прикасаться руками.

– В такие коробочки пакуются пузырьки с лекарствами моего мужа. Эта была совсем новой.

Детектив прихватил с письменного стола почтовый конверт, сунул туда смятую упаковку и положил в карман. Затем он снова надел ботинки и поставил на место стул.

– Имейте в виду, – сказал он, – к окну прикасаться нельзя. И Найджелу нельзя позволять к нему прикасаться. Итак, миссис Форрестер, дальше, наверное, вы справитесь сами? Можем мы еще чем-нибудь помочь?

Жена полковника присела за туалетный столик и опустила голову на ладонь. Жидкая седая косица, залысины на темени и висках – сейчас она казалась очень старой и усталой.

– Спасибо. Ничего не нужно. Все с нами будет хорошо.

– Вы уверены? – уточнила Трой, ласково прикоснувшись к ее плечу.

– Да, дорогая, – откликнулась пожилая леди. – Вполне уверена. Вы очень славная. – И затем, словно набравшись сил, обратилась к Аллейну: – И вы тоже нам очень помогли… во всех этих неприятностях. Очень сильно помогли.

– Знаете, – ответил детектив, – на вашем месте я запер бы двери изнутри и оставил ключи в замках. Вы же не хотите, чтобы вас сейчас беспокоили, верно?

Старуха пристально поглядела на него и, чуть помедлив, покачала головой.

– Нет, но я прекрасно понимаю, о чем вы.

II

Спустившись на первый этаж, Аллейн попал в самый разгар бурной активности. Суперинтендант Рэйберн, успевший переодеться в форменный водонепроницаемый плащ, раздавал последние указания пяти таким же водонепроницаемым констеблям. У парадного входа, в прихожей, их дожидались двое тюремных охранников, каждый – со служебной собакой очень грозного, прямо-таки зверского вида. У одного из огромных каминов стоял Хилари. У него, в отличие от собак, вид был безмерно смущенный и обеспокоенный.

– А! – вскрикнул он, завидев Аллейна. – Вот и вы. А мы уже начали удивляться: не случилось ли…

Лондонец вкратце пояснил, что наверху пришлось повозиться, что полковнику опять сделалось нехорошо, но теперь вроде все устаканилось, и что миссис Форрестер просила ее сегодня не беспокоить – она уже отходит ко сну.

– Бог ты мой! – простонал хозяин «Алебард». – Еще и это! С ним точно ничего серьезного? Бедный, бедный дядя Блошка. Какая, однако, неприятность. И как мне неловко…

– Ему уже лучше, – сказал Аллейн и поспешил присоединиться к Рэйберну, который, так сказать, проводил построение войск к боевому смотру – не без помпы и торжественности. Покончив с этим делом, он отвел лондонского коллегу в сторону и зловещим шепотом объявил: погодные условия достигли таких ужасных показателей, что полноценные поисковые мероприятия на широкой местности представляются практически неосуществимыми. Вместо них, однако, предлагается провести более систематическую разведку территорий, прилегающих к усадьбе непосредственно, и расширять охват по мере возможности. Что касается собак, заметил Рэйберн, то… всерьез ли Аллейн полагает, что их использование – даже при условии оснащения четвероногого отряда одним сапогом из нижней гардеробной – может дать реальный результат?

– Нет, – добавил суперинтендант из Даунлоу. Он нисколько не верит, что таковое мероприятие хоть к чему-нибудь приведет.

С этим Аллейн согласился.

– Скверная ночь выдалась, ребята, – сказал он констеблям. – Но другой у меня для вас нет. Постарайтесь выжать из плохой игры все, что можно. Задача вам известна. Ищем пропавшего без вести мужчину. Возможно, раненого или травмированного. Не исключено, что и труп. Может быть, речь идет о преступлении первой степени[76]76
  То есть, например, об убийстве. Понятие из британского уголовного кодекса.


[Закрыть], но может быть, и нет. В любом случае – дóроги каждый час и каждая минута. Если бы обстоятельства позволяли отложить розыск до рассвета, мы бы отложили. Но они не позволяют. Так что – приложите все усилия. Мистер Рэйберн проинструктирует вас подробнее. Я заранее выношу вам благодарность за выполнение задания, вредного для здоровья и во всех отношениях мерзопакостного.

Кинологам-охранникам он также дал необходимые пояснения, выразил наперед благодарность и ввел в курс дела по существу, хоть последнее было и нелегко.

– По данным на текущий момент, пропавшего в последней раз видели в гардеробной комнате вон за той дверью. Он мог выйти оттуда прямо на улицу, а мог подняться наверх по лестнице внутри дома. Мы сейчас не знаем ни куда он направился, ни каким образом, ни в каком состоянии при этом находился. Я отдаю себе отчет в том, что при таких вводных, плюс погода, с собаками на широкой открытой местности делать нечего. Но, возможно, что-то удастся разнюхать на парадном крыльце. К примеру, если псы четко возьмут два отдельных разрозненных следа, это уже будет много значить. Также можете совершить короткий рейд от фасада усадьбы к западному крылу и вокруг него. Обратите особое внимание на заброшенную зимнюю оранжерею. Даже вот что – когда доберетесь до нее, я лично к вам присоединюсь. Мистер Рэйберн предоставит в ваше распоряжение следообразующий объект. Это все.

– Есть, сэр! – хором рявкнули молодцы из «Юдоли».

– Все, Джек. Теперь ваша очередь.

Рэйберн извлек из-под плаща сапог на меховой подкладке – «объект», скажем прямо, был так себе, аляповатый и в то же время довольно жалкого вида – и еще раз обрисовал задачу кинологам. Затем на минуту распахнулись парадные двери, «ветрище норд-вест» с ревом ворвался в зал и тут же, засосав в себя обе поисковые партии, стих. Офицеры успели заметить, как сквозь стену дождя замелькали зигзагами ломаные лучи от полицейских фонарей.

– А теперь настало время для разговора со слугами, – обратился Аллейн к Хилари, словно опуская занавес над предыдущей сценой.

– Да. Конечно. Хорошо. Я сейчас позвоню…

– Все ведь сейчас у себя, в общей комнате для персонала, или как она у вас называется?

– Думаю, да… Наверное. Точно, они там.

– Тогда я сам туда отправлюсь.

– Мне пойти с вами?

– В этом нет необходимости. Наверное, лучше не надо.

– Аллейн! Только я умоляю вас, не надо… не стоит…

– Я буду разговаривать с ними точно так же, как с любым из гостей или с вами. Никаких предвзятых выводов, никакого предубеждения, никаких предрассудков. Обещаю.

– О, ясно. Да, да. Понятно. Ну, что же, хорошо. Но… слушайте, давайте не будем ходить вокруг да около. Без обиняков: вы думаете, что имело место насилие? Ведь думаете?

– Кровь и волосы запеклись на рабочем конце кочерги. Вам это ни о чем не говорит?

– О боже! – театрально заломил руки Хилари. – Боже, боже, боже мой! Какая же морока! Что за отвратительная, гнусная, убийственная морока!

– Наверное, можно и так выразиться, – сухо заметил детектив. – Комната для персонала находится за теми дверьми, правильно? Благодарю, я сам найду дорогу.

– Тогда буду ждать вас в кабинете.

– Договорились.

За описанной уже высокой дверью, обитой зеленым сукном, за главным залом, начинался проход, который вел от часовни в самом конце западного крыла к кухонной раздаточной и самой кухне. Последние располагались позади столовой, в восточном крыле. Идя на приглушенный гул голосов, Аллейн вскоре добрался до центральной двери этого прохода и постучал.

– Можно войти?

Комната оказалась удобной и просторной, с открытым кирпичным камином[77]77
  Открытым камином называется очаг с открытой с двух-трех или со всех сторон топкой.


[Закрыть], телевизором и радиоприемником. На стенах висели весьма качественные репродукции импрессионистов – Аллейн не сомневался, что подобрал их лично Хилари. Имелись также книжные полки, плотно забитые именно той продукцией, которая соответствовала как нельзя лучше заявленному хозяином курсу на интеллектуальное развитие своих сотрудников. На большом столе в центре комнаты была в художественном беспорядке разбросана весьма разнородная подборка журналов: она как раз, очевидно, более соответствовала вкусу не владельца «Алебард», а самих потребителей данной печатной продукции.

Мальчик с «яблочными» щеками смотрел телевизор, еще пять штатных служащих поместья, составив стулья тесным кружком, восседали у очага. Увидев Аллейна, все разом вскочили на ноги, словно их застукали за кражей клубники в чужом огороде. Катберт сделал какое-то судорожное движение навстречу детективу, но остановился и замер.

– Я решил, будет проще, если мы поговорим о деле здесь, где нам никто не помешает, – сказал Аллейн просто. – Присядем?

Метнув короткий взгляд на остальных, Катберт молча выдвинул средний из стульев и предложил его лондонцу. Тот поблагодарил и принял приглашение, однако слуги продолжали переминаться с ноги на ногу. Тут с противоположной стороны комнаты раздался визгливый, еще не окончательно установившийся мальчишеский голос:

– Чего ждете, ребятки? Атас!

– Вырубай эту штуку, – скомандовал Катберт своим зычным голосом, – и иди сюда.

Румяный юный грубиян выключил телевизор, странно ссутулился, еще сильнее покраснел и влился в общую компанию.

– Прошу всех садиться, – повторил Аллейн. – Чем раньше мы начнем, тем скорее закончим.

Прислуга расселась по местам, и детектив получил возможность украдкой рассмотреть каждого. Вот Катберт – бывший солидный метрдотель – в недобрый час прирезал любовника жены и чудом избежал петли; смуглолиц, толстоват, лысоват, сразу производит впечатление значительности. Вот Мервин, экс-художник по вывескам и дорожным знакам, специалист по «противоворовским устройствам», хмурый, темноволосый, но бледнокожий человек; согбенный словно под невидимой тяжестью, смотрит искоса. За ним Уилфред Кискоман – на губах все время блуждает странная полуусмешка; любитель котов и убийца надзирателя. На коленях у него – вечные и неизменные Проныра со Знайкой, свернулись калачиком и дрыхнут. Далее Найджел. Если Мервин бледен, то этот мертвенно-бел, как сырое тесто, чуть ли не альбинос; в прошлом сошел с ума на религиозной почве, и не известно, до конца ли выздоровел, гроза всех грешных женщин. Наконец сыщик дошел до Винсента – его он видел впервые за все время пребывания в «Алебардах», но сразу узнал – ведь это именно ему привелось смыкать наручники на запястьях садовника одной агрессивной старухи, который однажды запер ее в огромной теплице, густо опрысканной им же водным раствором мышьяка. Обвиняемый своей вины не признал, заявив, что хозяйка была скрыта от него финиковой пальмой и он просто не знал о ее присутствии в парнике. Суд ему поверил и оправдал. Тогда Аллейн скорее даже обрадовался этому факту. Лицом Винсент слегка напоминал хорька, а узловатыми руками – старый дуб с корявыми сучьями.

Ни один из них не смотрел на Аллейна.

– Первым делом я должен сказать вот что, – начал следователь. – Вы знаете, что мне прекрасно известно, кто вы есть, когда и за что сидели. Вы, – тут он обратился к Винсенту, – могли бы сказать, что к вам лично это не относится, поскольку с вас сняли обвинения и официально вы чисты, однако это не важно, поскольку по данному делу и на данной стадии следствия вы все равным образом и одинаково чисты. Тем самым я заявляю, что никакие ваши прошлые, назовем это так, контакты с законом не представляют для правоохранительных органов никакого интереса – насколько я могу судить – и не будут его представлять, если только не всплывет что-то, что заставит меня поменять точку зрения. Далее: пропал человек. Мы не знаем, почему, куда, как и когда он пропал. Наша задача – его найти. Воспользуюсь расхожим выражением: найти живым или мертвым. Надеюсь, что кто-то из вас, один ли человек, или двое, или более, сможет помочь нам в этом, но это не значит, повторяю, это вовсе не значит, что я подозреваю одного, или двоих, или всех в причастности к его исчезновению. Хочу, чтобы каждому стало ясно: я здесь только для того, чтобы понять – может ли кто-то из вас рассказать что-нибудь, любую мелочь, любой пустяк, который прольет хоть самый тусклый свет на загадочные обстоятельства.