Текст книги "Почему надо поддержать президента? Основные вопросы"

Тут надо ясно себе представлять. Бытие и небытие присутствуют многовариантно. Если мы оказались в кромешной тьме, то мы ее не видим, и оная своей бесконечностью вселяет мысль о всесильности. А видим мы то, что открывается нам как наше подобие – ничтожная малость. То есть то, что нам не внушает этой мысли о всесильности – светящейся точке. После грехопадения, сами являясь ничтожеством, мы можем в бесконечно великом видеть тоже только ничтожность. Не только потому, что природа большее вместить в себя не может, ибо для нее сие величие Творца становится смертельным, но и потому что мы сами таковы. Мир полон светящихся точек в ночном небе. С другой стороны, окружающий видимый мир имеет прообраз этой тьмы, ибо непознаваем. Ведь, как нам известно из определения природы познания, то, что попало нам в поле зрения, – временно, скоро исчезнет. Так как, согласно нашему определению природы познания, чувственно мы воспринимаем только то, что уже стало временным, то есть то, чего уже нет в будущем и оно терпит распад. (Яблока не существует для человека – оное есть тьма для распознающего фрукт органами вкусового освидетельствования. Но сие до того самого момента, пока структура тканей его не разрушена. Как только зубы разрежут цельность плода, так сразу начинается процесс разрушения, и человек, чувствуя сок, начинает понимать, что перед ним яблоко, но оное уже было.) Иными словами, процесс распада – это ничтожность по отношению к бесконечности живого, маленькая точка в цельности всего остального, предстающего перед нами тьмой. Вот именно ее-то, ничтожную точку, мы и видим в этой тьме. Тьма и горящая свеча имеют много вариаций проявления. То есть тьма как прообраз непознанного цельного, ненадкушенного яблока, – это на самом деле бесконечный прекрасный мир света и любви. В космическом пространстве бескрайней пустоты, предстающей перед нами тьмой, все наполнено бесконечной радостью и счастьем. Пока все оное едино и цельно, живое, нам его не познать.

И вот тут важно дополнить. Стояние в образе Божьем – это быть вне области досягаемости для смертельной опасности. То есть ходить теми тропами, где нет покушения на жизнь, нет борьбы со смертью и потому нет неизбежных тяжестей, связанных с этим борением. В прообразе этого полевого цветка, который, с одной стороны, несет в себе прообраз алогизма Голгофы Христовой, а с другой стороны, в самом себе эволюционно выстраивает оптимальность структуры, облегчающей стояние, бытие в прообразе Голгофы, то есть свое стояние перед стихиями ветра, дождя и града. Бог далеко, и Он непостижим и недосягаем, и мы, в образе Пасхи Христовой, идем на Голгофу, чтобы жить и идти мимо смерти в первую очередь благодаря тому, что бережем в себе образ Божий – образ Его недосягаемости. Мы ходим мимо смерти и в бою в самом себе, и в бою с самим собой. Это есть торжество, мужское начало. Женское же – нести в себе плод и беречься от всего, что может повредить ему. Беречься самой от греха и этим самым беречь этот плод и после его рождения, ибо оный так и остается в утробе своей матери. Одно дополняет другое, что стало белой линией Священного Писания и трезвостью народа – это его Оберег. Продолжим обсуждение понятия стояния в следующей главе.

Стояние. Трезвость – норма жизни

Св. Паисий Святогорец говорит, что существует три вида опьянения. Первый – от обычного вина. Второй вид опьянения – опьянение страстями. И, наконец, третье опьянение – опьянение Святым Духом, или трезвенное опьянение.

Современные системы отрезвления не работают, потому что человеку естественно быть в состоянии вне себя, кое он получает посредством искусственных способов, и алкоголя – в первую очередь. А так как он из себя не выходит, остается в пределах сфер физиологических процессов, то, для того чтобы выйти ему, он прибегает к алкоголю. Дабы отрезвить человека, помочь ему выйти или вернуть за грань этого бытия – вывести его за пределы физического тела, в близость к Богу.

Чтобы осмыслить всю глубину вопроса, поднятого святым Паисием, необходимо вновь разобраться в самом естестве физиологии человека, учитывая весь уникум его исторического формирования. Это важно знать для того, чтобы, осознав принципы торжества в естественном отборе, выбрать верный путь в будущее. У нас нет времени много лить воду бесконечных крылатых фраз, поэтому сразу переходим к делу.

Человек – это такое существо, которому естественно быть только на Вершине вершин. Он всегда эволюционно формировался как обитатель высоты. Ведь жизнь – с одной стороны, это уже вершина бытия, высшее совершенство, возникшее в процессе эволюции. А с другой стороны, для человека Вершина вершин – не только естественная среда обитания, но он изначально сам есть вершина совершенства. Быть на вершине – всегда алогизм, ибо логичнее го́ры обходить стороной, логичнее вообще лежать и не двигаться, чтобы не растрачивать энергию, но это жизнью не является, исходя из определений в предыдущих главах.

Человек – это не набор частей тела, соединенных в организме, как случайное стечение обстоятельств, явлений и элементов. Человек – это высшая степень радости от бытия в Боге, коей удобно быть в земных условиях через свое человеческое тело, и сие определение – аксиома.

Человек как радость появился во Царствии Небесном и благодаря этой своей, самой высшей, экзальтации счастья в Боге он неинороден Царствию Небесному, а потому так и остался тем же счастьем в высшей степени экзальтации, коим был: радостью и счастьем даже после грехопадения, после выхода из райских обителей – это сама его природная сущность.

Как это понять? Да, исходя из самой природы познания, мы видим только то, что стало разрушением или горем. То есть трезвость – это хранение радости естественным для физиологии человека образом.

Такова природа трезвости, коя вне естественного счастья невозможна и даже преступна. Повторюсь еще раз, что счастье в его самом высшем проявлении – это и есть трезвость жизни, это и есть сам человек. Причем не счастье как самоцель, а счастье как естество, кое вне общения с Абсолютом невозможно. Счастьем или человеком он становится вновь, если смотрит на Бога и пребывает с Ним в непосредственном общении. Поэтому трезвость – это не «сухой закон» и не отказ от алкогольных напитков либо каких-то еще наслаждений. Трезвость – это Сам Бог, еще одно Имя Его, и человек становится трезвым, если качественно реально соединился с Ним во всей полноте. Вне такого счастья жизнь, повторюсь, невозможна, ибо оное для нее – сама сущность и естество, а все остальные ограничения – это сопутствующие единству приемы, в коих счастье является диктатором и деспотией, – чтобы нести чашу, полную счастья, надо выбирать себе удобную дорогу – таково условие бытия человека-радости в земных условиях. Вне радости бытия все, даже самое малое напряжение воли, становится диктатурой и деспотией в том их проявлении, в каком они были явлены в истории как зло. Как это понимать? Как защитить? Как это сохранить? Как остаться в той же радости, если жизнь требует неимоверных перегрузок всех граней природы человека? Если мы так ставим вопросы, то это говорит только об одном – о том, что человек, задающий себе их, уже сам себе инороден, ибо, вместо того чтобы жить в покое, покоем творить и пребывать в подвижничестве, понуждением и усилием воли прибегает к противоборству, к борьбе с грехом в себе. А надо-то просто идти к Богу, минуя препятствия греха, нельзя сталкиваться с ним. Такова природа борения, свойственная человеку, – таким вот только образом он побеждает смерть. Сама природа человека не имеет никаких достоинств, кроме… – имеет способность видеть Бога даже в самих процессах распада и идти к Нему через них (это то, что ищет ученый), благодаря чему может идти мимо смертельной опасности. Иными словами, задающий себе этот вопрос уже не имеет главного – он не видит Творца, а грех как смертельная опасность оказался в поле зрения. Хотя лучше сказать иначе: что человек родился в Раю, где всего этого не было, он не видел вокруг себя зла, и человеку естественно видеть только добро, даже если его распинают, как Христа на Голгофе. (Животное человечно и миролюбиво, пока сыто и спит. Человек же миролюбив даже в страданиях, сообразно Христу на Голгофе.) В этом же прообразе и теперь человек не должен созерцать зло, а только добро. В противном случае он перестает быть человеком, выпадает из Замысла Божьего. Это как корабль в море, корпус которого бережет все живое на палубе. Но если, не дай Бог, капитан не увидел пути жизни, сошел с него и в днище оказалась пробоина, то все диаметрально и само судно для него и для всей команды в его лице становится злом, ибо теперь стремится все живое увлечь за собой в пучину. В этом же прообразе все вокруг. Если человек жив в Боге, то все вокруг сопряжено в поддержании его в таком состоянии; все это – добро. Как только отвлекся от Бога, так сразу же все становится диаметральностью. Поэтому все в этом мире имеет только одно предназначение – быть в утверждении человека с Богом, в противном случае, ради чего-то иного, существовать неспособно.

Итак, все вокруг нас возникло и существует только как утверждение счастья бытия в Боге, то есть все сопряжено в этом. В том числе, как ни странно, и алкоголь. Ядом все это становится, если мы неправильно этим пользуемся. (То же самое надо сказать и о тяжелом физическом труде, который есть зло и яд, если угнетает природу человека, то есть если терроризирует психику. Если тяжесть жизни стимулирует психику, то человек правильно позиционировал себя в самом себе. Тогда человек усиливает свою радость в данном трудном бытии – он счастлив. Если неверно себя представил Богу в данный момент испытаний, то тяжесть терроризирует психику, наносит ей травму. Тогда даже отсутствие тяжести гнетет человека и не дает ему жить. Рана кровоточит.) Иными словами, человек должен видеть Творца, тогда все в природе человека и вокруг него оказывается на своем месте – сопряжено только с утверждением живительного порядка вещей. (Тяжелый физический труд становится радостью.) Вне этого в бытии вселенной ничто существовать не может.

Человек, как и дитя, склонен делать то, что ему приносит блаженство. Но, прежде чем продолжить эти мысли, есть смысл подчеркнуть некоторые грани Самого Бога. Мы тогда сможем понять природу счастья человека и дать самое общее определение яда (яд – это все то, что покушается на жизнь), в пределах коего алкоголь – это частный случай.

Бытие Творца алогично в самом факте Его бытия, ибо нет никаких для этого ни причин, ни следствий. Он не является результатом чего-то предыдущего, как звено в череде природных последовательных событий или логической цепи. Поэтому Бог есть, но нет ничего такого, что делало бы Его существование логичным, ибо Он вне логической цепи, как Начало всех начал. Как можно Богу жить там, где для этого нет никаких условий? Это тоже не поддается никакому осмыслению. Так было до сотворения мира и так же стало вообще всегда. И уже само это утверждение звучит революционно, ибо против всякой логики вещей рядом сосуществуют бытие и небытие. Как могут сосуществовать инородные друг другу реалии? Или поставим вопрос иначе. Если бытие и небытие – две противоположности, то может ли там, где абсолютное небытие, возникнуть бытие? Может или нет – непонятно, но уже этот момент предопределяет множественные прообразы, в коих одно, супротив логике, контрастно другому, в коих одно не вписывается в другое или законы бытия одного не имеют ничего общего с законами бытия другого. Все это, не поддающееся логике, остается в пределах утверждения о том, что есть Бог. И даже сам этот принцип сотворения мира также заявляет о том же самом: нет логики. Богу нужно счастье, а не стройные математические трактаты. Ему не нужны рабы или решение каких-то проблем, как это естественно по логике вещей. Он создает то, что Ему как Богу, имеющему все, не нужно. Но Он создает мир в Своем прообразе – просто так, чтобы было хорошо и радостно. Ради радости Он создает Себе проблемы, чтобы радоваться радостью Своего творения. В этом прообразе вызова смерти, в этом образе противопоставления злу, в этом отсутствии логики вещей рождается все живое. Важный вывод из сказанного: там, где трудно, хотя и меньше логики, но больше любви и радости, скрепляющих любое сообщество.

Этот закон узрели древние, ради чего они начали строить огромные сооружения из камня – возводить путем непомерных усилий то, в чем, по существу, не нуждались.

К примеру, растение тянется ввысь, хотя, по логике вещей, удобнее во всех отношениях стелиться по земле. Иноки живут тем, что служат ближнему. Святые подвижники живут на паперти храмов или уходят в затворы, пренебрегая любым комфортом. Только потому, что так тяжелее телу и радостнее душе. Поставим палку вертикально и отпустим. Согласно логике вещей, она начнет падение, подчиняясь законам механики. Но жизнь-то как раз борется за вертикальное равновесие и стремится удержать вертикальное равновесие. Ведь наше здоровье постоянно что-то выводит из нормы, но организм сопротивляется, проявляет устойчивость и восстанавливает равновесие. А это не поддается обоснованию законами механики, ибо, против всякой логики, мы зрим возвращение в исходное. Да и вообще держать равновесие тяжело, что уже поэтому алогично. Падение – легко, а потому логичнее и приятнее. Жизнь – это борьба, то есть тяжести. Именно по этой причине Бог оказался на Вершине вершин – на Голгофе. Там жизнь. Смерть – это легко, и от этого оная в прообразе разрушения логична. Именно по этой же причине трезвость жизни всегда будет алогичной инородностью всякого рода зависимостей. Сама природа человека – вызов всему и, опять же, в прообразе той же самой большей тяжести стремится к большей остроте противоречия, к большей алогичности. Ведь человек стоит не на широких подошвах, а на узеньких стопах и даже ходит с помощью их, и даже бегает, и даже может позволить себе делать элементы эквилибристики, и так далее. Повторюсь: получается, что сама Голгофа Христова есть жизнь, ибо в прообразе оной всякое живое вокруг – в ней максимум остроты противоречий. Узенькие стопочки ног, хотя, казалось бы, ползать по земле и безопаснее, и экономнее, и порывы ветра не сдувают. В этом же прообразе всё в самой природе человека и вокруг него. Все как-то стремится сделать вызов невозможному – идти на трудное.

Во время полета циркача под куполом есть условия для его жизни? Нет. Но почему он лезет именно сюда и именно тут ищет тропу жизни? Зачем человек лезет в космос, в самые глубокие морские впадины и так далее? Только потому, что в прообразе бытия Самого Бога, в прообразе естества жизни все это не имеет логики, имеет отдаленный образ Голгофы Христовой. Вот и всё. Соединяются счастье Рая с остротой тяжести бытия и становятся неотделимы. Причем если есть Рай в душе, то тяжесть оказывается дополнением-стимулятором такого положения.

Это все важно проговаривать для освещения вопроса о трезвости жизни.

Вообще надо повторить то, что сознание как дар Божий, полученный человеком от Него (оный вдунут Богом в лицо Адама), – уже есть радость в самой высшей бесконечной степени экзальтации из-за своего Божественного происхождения. Исходя из этого надо задать вопрос: что делает человек, зависимый от пьянства или практикующий выход в нирвану, либо иной мыслитель? У них нет радости жизни, и сие есть мотивация поиска – они ее ищут противоестественным для себя способом (нирвана, несмотря на свою естественность, остается неполнотой). Радость – это торжество сознания над природой тела. То есть зависимые мучаются оттого, что нет торжества сознания над телом. Каждая фибра естества возникала как реальность во имя радости и соучаствует в утверждении радости торжества на своем «рабочем месте». Ради этого только оная возникла в бытии, и вне этого ее нет, и оная не имеет смысла, и если оная не на своем месте, то, как корпус тонущего корабля, вместо того чтобы удержать живое на плаву, утягивает его на дно за собой. Как ранее уже сказано, все должно быть точно и в цель, то есть на своем месте, вовремя и в меру. Вне этого все в природе и человека, и Вселенной обретает иной знак. Вне этого даже ангелы, несмотря на свою Божественную безграничность и любовь, становятся бесами. Порядок очень важен, ибо это иное имя жизни в земном исполнении. К примеру, кружка, лежащая на полу, – это не порядок. Ее следует помыть и поставить на стол. Так же как каждый матрос в равной степени несет ответственность за жизнь всего корабля в дальнем плавании. И капитан, и рядовой матрос в этом плане равны между собой, но это не значит, что можно смешивать, то есть ставить матроса у штурвала на месте капитана или как-то наоборот. Или другой пример: в головной мозг попали вещества, кои участвуют в биологических процессах жизнедеятельности организма, – это может привести к смерти. Хотя, казалось бы, эти частицы очень нужны для нормального жизнеобеспечения и всегда сопутствуют ему, но в данном случае оные становятся губительным злом. (Именно по этой причине в процессе эволюции голова стремится самоизолироваться от тела шеей, так же как водителя в авто изолируют от помех: шума двигателя, токсичных газов, дождя и ветра, ибо ясность ума – основа безопасности движения. Аналогично этому идет эволюционное развитие организма человека.) И так везде. Если оная, эта фибра, не вписывается в общий контекст рабочего процесса утверждения счастья, то автоматически становится камнем преткновения – оная мешает счастью. Повторюсь, что человек – это такой корабль, который возник в бытии только для утверждения радости там, где оной быть не может, – над глубинами бездны. Но если в нем образовалась пробоина, то корпус корабля тут же становится диаметральностью, ибо он уже мешает счастью, то есть несет в себе зло – он сам тянет на дно всех, кто на нем. Его, как груз, надо тут же отсекать от радости бытия, что и делают те, кто зависим от алкоголя. Точно так же, по аналогии с этим, алкозависимые тонут оттого, что душа не с Богом, и потому ядами просто отсекают все, что мешает этому счастью, то есть отторгают то, что приносит боль. А боль в этом случае приносит абсолютно все. Душа или сознание подобны тем, кто на воздушном шаре, быстро теряющем высоту. Они, чтобы облегчить люльку с людьми и тем самым уменьшить скорость падения, сбрасывают балласт на землю, уменьшая массу люльки. В нашем случае люлька – это сам человек, вся полнота его природы, в коей алкозависимый отрезает то, что уничижает его радость.

Человек во всем жаждет счастья и идет только туда, где ему хорошо, ибо он – радость по существу, как радость появился во Царствии Небесном в тот самый момент, когда Сам Бог впорхнул в лицо Адама Себя, и с этого момента он так и остался той самой Божественной радостью и счастьем, независимо от того, каков мир вокруг него. Человек с этого момента, как и Бог, стал альтернативой небытию и живет по тем же законам вызова самой природе небытия. Именно в этом же прообразе Бог недосягаем, то есть как бы алогичностью отрезан от этого мира вселенной и в то же время этой же алогичностью держит и удерживает его радостью Своей, в подобии Себе позволяет Вселенной идти к Нему. То, как началось это бытие, и то, благодаря чему оное началось, так и осталось тем же, и оное продолжает хранить тот же самый изначальный первообраз всегда, только усложняясь эволюционно в пределах этого изначального первообраза. Подобное рождает свое же подобие. Именно по этой причине в процессе эволюционного становления человека в его природе мог фотографически оформиться только этот образ бытия – радость Божья в прообразе сотворения человека: Бог впускает в его тело Частицу Самого Себя. Иными словами, радости в этом мире нет. Люди мечутся в суете сует и не находят ее. То есть радость всегда приходит не от мира сего, остается вне этого мира и с этим миром ничем не связана, кроме человека. Она всегда инородна естеству вещей, ибо от Бога и в то же время в человеке. То есть Бог – в человеке и в то же время вне его. Прообраз этой двойственности, при коей, с одной стороны, Бог в человеке, а с другой – вне его, обозначился в процессе эволюционного становления: голова и туловище связаны шеей, через которую в организм поступают пища и воздух. Два в одном. Голова – как бы с телом, хотя и вне его. Только голова питает тело, как это было при сотворении, невзирая на то что, согласно логике, дышать и питаться удобнее как-нибудь иначе. Кроме сказанного можно привести еще множество примеров, в них разглядеть самих себя и везде увидеть характерные черты межличностных отношений. Солнце – солнечный зайчик, бутон – корневище в цветах, монастырь – слобода, муж – жена в семье и так далее. Как мы видим, этот образ выразился во всем и остался основой во веки веков.

Всякое подвижничество, как оттенок трезвости, утверждается только радостью. На силе воли ничего держаться не может. Человек, который активировал возрастание своего бытия в радости, растет, и наступит момент, когда он сам поймет, что ему надо. Радостью он мыслит и определит то, где ему лучше всего. Он поймет, что в теплом гнезде ему уже тесно и для радости ему нужны простор и прохлада. И он легко переступит эту черту – выпорхнет из гнезда. Если человек силой воли себя выбрасывает из гнезда, то это самоубийство, что и сделали с гражданами СССР, показав на подвиг их дедов. Более того, нельзя ныне толкать кого-то к этому (к примеру, призывать умереть за Христа), ибо должны быть те, кто через это прошел и живет аскезой благодаря тому, что в сердце его счастье, а не сила духа. То есть смерть за Христа уже сама по себе заложена в человеке, и оная имеет образ Голгофы Христовой. Только там не все так просто. Образы Голгофы для всех одни, а вот путь восхождения для каждого разный, то есть нельзя понуждать восходить на нее одной и той же дорогой, ибо общество – это такой сад, в коем каждый плод созревает в свое время, и срывать его преждевременно – дело страшное для всего общества. Сам факт, что каждый из нас стоит на двух ногах, – это уже тяжесть в прообразе восхождения, ибо гораздо легче и правильнее все делать лежа. Но правильно не значит счастливо. Человек каждый день встает и поднимается на ноги, а ведь когда-то, в очень древние времена, говорят ученые, встать на две узкие ступни было инновацией, революцией, вызовом всей природе бытия. Это потом стало обыденностью, а в тот момент, когда человек впервые поднялся, сие было для него настоящей Голгофой. Так вот, он в тот момент изменил себя, то есть умер для лени и человека лежачего и стал прямоходящим. Сам Спаситель не умер, но воскрес, а потому Он требует идти за Ним следом, то есть сделать еще один шаг по Его пути. Тут должны быть те, кто очень внимательно смотрит за своими духовными чадами, чтобы при восхождении они, умирая для греха, не повредили бы своему организму. Чтобы, голодая в постах, они сохранили бы свой желудок, и так далее. Ведь здоровье человека – это тоже часть полноты радости, а значит, и полноты молитвы Богу в богообщении.

Опытные духовники – как тренеры для спортсменов. Вот они-то и покажут этот путь, ибо там много поворотов и порогов, о которые можно разбиться. Аскеза – это такой биатлон, в котором промахиваться нельзя. Лучше идти черепашьим шагом, но если без промаха, то будешь первым. А если промахиваешься, то, даже мчась с огромной скоростью, можно навсегда остаться на этой лыжне, ибо плоть становится пробитым корпусом в днище корабля.

Радостному свойственно быть там, где для тела комфортная физическая нагрузка (ради чего тело имеет место быть), и в то же время там, где жизненного пространства мало или телесному быть невозможно. К этому надо быть готовым. Ведь природа радости именно туда и ведет, где для жизни плоти ничего нет, – это опять в прообразе того самого утверждения: Бог есть посреди абсолютного небытия и отсутствия жизненных условий для Него. Он противостоит небытию, победоносно торжествует над небытием. В этом же прообразе Он, Бог, творит мир из ничего. Далее вдыхает жизнь в лицо первого человека. Далее в этом же прообразе Воскресает из мертвых Его Сын – везде из ничего целый мир, полный радости. Прошу набраться терпения, ибо этот вопрос требует очень глубокого осмысления и разбора. Ведь перед вами эссе научной ориентации. Дело в том, что воскресить человека к жизни из состояния падения на дно – самое важное, о чем пеклись люди во все времена. И первое научное открытие было именно таким. После чего все научные открытия, кои были и будут в человечестве, шли и будут идти только в этом же прообразе и по этой же тропе в Божественную вечность. Это так, просто последние сотни лет сие получило очень сильное зашламление, но линия остается той же. Приведу пример. Как поднять корабль со дна моря? Надо наполнить его корпус воздухом, и он сам постепенно оторвется от грунта и начнет подниматься к поверхности. Точно так же, чтобы поднять ребенка с дивана, отвлечь от телевизора или компьютерных игр, не надо его заинтересовывать, запугивать и читать нотации. Надо идти в храм и быть там как можно дольше и чаще, чтобы через вас он начал наполняться Божественной Сущностью, Коя в его лице Сама начнет заявлять о Себе в делах вашего ребенка. Такова природа естества Творца. Это открытие древних – самое важное для нас, и оное получило самое разнообразное оформление: кочевой образ жизни, оседлый образ жизни, собирательная экономика, земледелие, государственные образования и научный прогресс.

Во всем явлены отношения личностей Творца и человека, пребывающих в служении друг другу. Таково еще одно определение природы радости личности, а именно такому понятию, как выход из себя – экстаз. С одной стороны, личности свободны, самодостаточны и независимы друг от друга, а с другой стороны, пребывают в единстве и служении друг другу. Несмотря на свою абсолютную независимость и свойственную для каждой личности индивидуальность и свободу, они, личности, вместе. Каждая не покушается на свободу самоопределения другой, и в то же время они вместе и радуются радостью друг друга. Три в одном. Сознание, с одной стороны, как бы вышло из тела для соединения с Богом, чтобы физиологические процессы в теле не нарушили счастья бытия в богообщении, и в то же время ум остается с телом, ибо без тела вышедшая из него независимая душа в земных условиях жить не может, согласно меткому слову святейшего Патриарха Руси. Ум радуется радостью тела, а тело радуется радостью ума. Душе нужна ясность ума, то есть максимально плодотворная работа мозга. Без ясности ума все остальное в природе человека перестает иметь смысл. Хотя, конечно же, появляется необходимость в достоинствах, кои способствуют утверждению жизни даже при слабой работе мозга. Так появляется естественный отбор иного направления. То есть если для ясности ума полезные мутации нужны где-то в глубинах мозга, а также для поддержания работоспособности ума (в прообразе молитвы пророка Моисея за свой народ, в битве за выход в Землю обетованную), то при плохой работе мозга есть место ошибкам, и потому востребованы иные полезные мутации, и мы видим, что эволюционно возникает какой-то звериный признак. Ошибка имеет образ зверя. Человек – это хорошая работа только мозга, то есть в утверждении и поддержании ясности ума для радости богообщения участвует весь человек, каждая его фибра функционально заточена на поддержание ясности, максимальной работоспособности ума. Каждый из нас несет в себе образ отношений Бога и мира, а именно – образ экстаза, вне коего, как и вне радости бытия в экстазе, человек жить не может. Это еще одно имя Царствия Небесного, столь специфично и привычно звучащее в земных реалиях: голова человека отделена от туловища шеей, ибо голова – это имя Царствия Небесного, звучащее на понятийном языке телесной природы в ее эволюционном становлении. Тело – это тоже молитва Творцу, которая должна жить в трудности, сообразно Голгофе Христовой, но не умирать, а бодрствовать в здравии. Тело без Бога жить не может, и Его Имя должно звучать на понятном для тела языке. И в то же время сознание (мозг) шеей держится за него, за телесную природу. Очевидным образом соединились противоположности, кои стали, с одной стороны, плохо совместимыми, а с другой стороны, взаимно дополняемыми составляющими одного единого целого в деле плодотворного богообщения и движения к Богу. Противоречия экстаза стали взаимно исключающими дополнениями: душа вышла из тела, но не далеко, и остается с ним и в нем. Два в одном в прообразе межличностного общения согрешившего человека и Бога. Это еще одно доказательство того, что человек возник как земное существо только в образе молитвы только Ему Одному, что возможно только вне себя. То есть он эволюционно формировал фотографическое выражение только своего внутреннего мира. Повторюсь, что именно эта схема бытия выразилась в природе человека, видимым образом – в том числе. То есть разум, сообразно положению Бога в мироздании, несколько отделен от природы тела, пребывает вне оной, он головой вышел из нее, но только на безопасное расстояние, то есть в то же время остается с ней единым через шею. Таким вот образом, как несущая в себе радость бытия, в образе экстаза устроена даже вся Вселенная с ее многочисленными мирами.

Но следует сказать, что у Бога, несмотря на то что Его бытие алогично, в пределах Самого Творца все законы логики прослеживаются и работают, но только в Его же прообразе. Вне Его – нет. В противном случае логики как реалии просто не существовало бы в бытии. Он Сам Себе причина, Он Сам Себе следствие и логическая закономерность, только явлены эти законы в таком трудно понятном, зашоренном усложнениями виде. Но сам факт того, что они есть в Нем, говорит о том, что они заявят о себе в окружающем мироздании в виде законов логики и очезримого упорядочения Вселенной. Порядок заложен в Самом Боге, являясь характерной чертой Личности (скажем некорректно: одним из множества свойств Его), и потому вне Его быть неспособен. Потому что подобное родит свое же подобие. Раз мир вокруг – бесконечные композиции сочетаний законов, то он и есть еще одно Его имя. Всякий порядок со всеми его законами остается в пределах только Божественного естества природы. Все появившееся из Него остается в Нем Самом и развивается в границах только Его Самого.

Итак, надо повторить то, что сознание как дар Божий, полученный человеком от Него (оный вышел из уст Бога и вошел в тело через лицо Адама), – это уже есть трезвость-радость в самом чистом виде и в самой высшей, бесконечной степени экзальтации. Определение сознания личности мы должны понимать только так. И никак иначе. Исходя из этого надо задать вопрос: что делает человек, зависимый от пьянства или практикующий выход в нирвану, либо просто иной мыслитель? Все они едины в одном – освобождают радость. Они просто отсекают все, что мешает этому счастью, то есть равносильно отторжению всего, что приносит боль или создает проблемы. (Помните: есть человек – есть проблемы, нет человека – нет проблем? Вот откуда это.)