Текст книги "Почему надо поддержать президента? Основные вопросы"

Жизнь – это такой локон, в коем каждая ниточка несет в себе какую-то ответственность для утверждения жизни, то есть сопряжена в поддержании радости. Именно этой ответственностью он существует. Каждый микрон важен и жизненно значим. Имеет много граней. Одна из граней человечного отношения предполагает понимание происходящего. Для нас важно видеть и понимать то, что мы делаем, – это тоже необходимость. Представьте себе, что вас заставили ведром выкачивать воду из моря в соседнюю лужу. Движение, активирующее работу мозга, есть, казалось бы, а значит, есть и радость. Но так как труд бессмысленный, то человек радость утрачивает, а вместе с этим уходит и все остальное. Нет полноты – нет ничего. Нет цельности корпуса корабля – нет ничего и самого корабля. Тело, призванное физическим движением утверждать счастье духа, становится смертельно опасной диаметральностью, тянущей душу на дно. (Так же как судно, пока оное на плаву, утверждает жизнь там, где ей быть невозможно. Если появилась даже малая пробоина, то оно само становится противоположностью, теперь уже тянущей живое за собой, на самое дно.) То есть осмысленность труда также есть значимая составляющая полноты счастья, без коей нельзя. Каждая ниточка в этом локоне функционально и бытийно заточена на достижение только одной и общей цели – утверждение радости жизни в Боге. Нет ничего лишнего в этом локоне, ибо все лишнее, повторюсь, уходит в небытие. Иными словами, бессмысленность, тянущая на дно человечество, тоже тянет на дно бездны. Тогда что такое спорт? Да, спорт несет в себе здоровый образ жизни, но лучше для утверждения полноты счастья, к примеру, почистить снег вокруг храма.

В современном мире стало модным делать закупы обедов или ужинов в столовых или ресторанах. А раньше жена, она же мать, готовила в домашних условиях. Это было прообразом носящей в себе плод женщины, то есть в этом больше любви – она как бы продолжает нести в себе свой плод и бережется, то есть бережет семейный мир и очаг. Это тоже важная составляющая локона жизни.

Вся полнота радости хорошо была адаптирована в образе быта древних. Вспоминаю о том, чему учил меня мой дед-фронтовик. Он воевал на танке. Много бойцов, с коими ему приходилось воевать, в своих мечтах высказывались о том, что, когда вернутся с фронта домой, тогда насладятся жизнью с деревенскими вдовами. «И глядишь, – рассказывал он, – погиб такой мечтатель завтра или через месяц. А другой видит, сколько бойцов полегло, и говорит, что за каждого убитого родит ребеночка. И вот, – продолжает он, – до Берлина дошел, домой вернулся и многодетным отцом стал». По-иному раскрылась мысль моего дедушки Дмитрия Смирнова, когда я столкнулся с открытиями в археологии. Люди жили в каких-то норах и строили огромные сооружения в прообразе пирамиды Хеопса десятки и сотни лет не для себя, а для усопших, то есть для тех, кому в этом бренном бытии ничего уже не надо. Вот еще одна грань полноты счастья, утверждающей в том числе и земную жизнь. Сама заповедь Божья: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» – это не что иное, как основа служения миру усопших. Ибо память о тех, кто когда-то жил, – это не каменные изваяния правильной формы, а ныне и в будущем живущие, и, возлюбив ближнего, мы отдаем дань памяти усопшим, молимся за них вот таким способом Богу. То есть, помогая в воспитании детей, мы поминаем предков.

Сознание, чтобы пребывать в естественном своем счастье, осуществляет движение к Богу. Таков порядок вещей, при коем движением к Богу утверждалась жизнь, эволюционно адаптируясь в окружающих условиях, и при этом все выстраивается в привычный, эволюционно сложившийся порядок. Хотя бывает жизненно важным для сознания разово и даже многажды отсечь от себя все, что покушается на радость бытия посредством какого-нибудь яда или путем практики выхода в нирвану.

Практика нирваны – это некоторая степень близости к Богу и оттенок подобия Ему, в пределах коего человек получает какую-то степень удовлетворения. Так как это свойство душевного мира все-таки является присущим межличностным отношениям, то оное не инородно природе радости, то есть в какой-то степени работает, и человек становится пленником данного ограниченного в полноте счастья. А молитвенник так не поступает, как практикующий выход из себя, хотя через это проходит самопроизвольно, ибо само богообщение – это и есть суть природы людей. Мир сам по себе расступается и пропадает, когда человек вопрошает Творца. Так же как если вы общаетесь по телефону, то все остальное может вам только мешать, ибо все остальное вы перестаете видеть и слышать, напрягая слух в попытках расслышать речь собеседника. Он не делает усилия воли для поддержания равновесия, а, войдя в непосредственное единство с Ним, самопроизвольно проходит именно этот акт восстановления в равновесии, свойственном практике нирваны. Надо заметить, что это важное свойство живой молитвы, ибо ум в пределах единства с Творцом способен на маневр (в то время как практикующему нирвану нужны условия для концентрации ума). Сосредоточившись, произносит слова молитвы, и все остальное, попавшее в поле зрения, остается в своей сфере. Питается Богом и берет у Него Его покой. Бог – абсолют спокойствия в бесконечном максимуме. Из-за этого, пребывая в пределах родственного естества, Он все же как абсолют инороден, а потому из-за контакта с Ним инородным постепенно становится и само сознание, ибо перенимает на себя свойства Творца. А одно из них – это абсолютно не вмещаемое величие во всем, и в счастье – в том числе. Из-за единства с Ним сознание пусть не в той степени абсолютности всего, но уже есть инородность, и потому начинается движение к большему подобию Ему. То есть автоматически появляется выход из себя в прообразе практики нирваны (и алкогольного опьянения), а при большом опыте богообщения человек получает экстаз автоматически. Но если в пределах отношений человека с Богом человек может оказаться вне общения с Ним, то тело от разума отсеченным быть не может, а постоянно следует за сознанием в ту же сторону. Просто движение – это естество жизни, ему свойственно постоянно куда-то идти, стоять живое не может. Если ум молится, то тело движется вслед за ним к Нему всеми своими фибрами. К примеру, так как тело естественным образом для себя напрягается в усилиях, то впоследствии формирует образ внутреннего мира человека – играет красотой мышечной массы, получает еще один сопутствующий оттенок счастья. Так с самого начала во всех оттенках Творца зародилась жизнь, и этот первопринцип так и остался основой всего живого и существующего в любом виде и образе. И вот тут начинаются эволюционные процессы становления.

Разум в молитве ведет природу к Богу, то есть куда смотрит голова, туда следует хвост. И именно в этом эволюция всего живого, следующего к Богу за человеком. Что-то иное эволюция неспособна исповедовать, ибо того, что не Он, не существует. Чего-то иного мы не знаем, ибо даже если оное возникло, то тут же уходит в небытие. Почему? Ответим сначала на другой вопрос. Что такое порядок? То есть надо дать определение порядку вещей. Дело в том, что Бог – это отсутствие греха или пустота его проявления, отсутствие хаоса, ибо Он един и Его Одиночество – это высшее и абсолютное проявление самой идеальной структуры и первопринцип любого порядка, равным коему в природе быть не может (по определению порядка). Поэтому экстаз как радость в высшей ее экзальтации, то есть выход из себя, может быть осуществлен только в одну сторону – к Богу (чего-то иного, кроме Него, нет в природе), а значит, приобщение к радости будет в любом случае, только последствия от приобщения к радости разными способами будут тоже разными. В этом пути всё: а именно – вписывается ли он в естество человека, а также в устав и порядок общественных отношений или нет.

Природа живого организма многогранна, но центр экстаза, в коем происходят все распознания окружающего и внутреннего бытия, всегда один, различны только пути и способы его активации: через чувственную природу, через органы обоняния и осязания и так далее. Соответственно им – алкоголизм, нирвана, физический труд и молитва. Они неравнозначны, ибо в первых двух тело не активировано в деле стяжания счастья, оное не сопряжено в самом важном – в единстве с Творцом. Если тело вне физиологического сопряжения к молитвенному процессу, мешает радости, то потому сознание своевольно отсекает их таким вот способом. (Вновь уместен пример с кораблем, который удобен при преодолении морских просторов, но если он получил пробитие днища и начал тонуть, то его надо отсекать от себя, чтобы не уйти на дно вместе с ним. Аналогично работает ум в теле.) Если тело активно сопряжено с молитвенной работой мозга и ума, то оное усиливает переживание радости богообщения, и сознание им дорожит. Яд в малых дозах – это такой способ отсечения корабля с пробитым дном.

Поэтому, чтобы обсуждать вопросы трезвости, следует дать более полное определение яда. Как уже оговорено, каждая частица вещества, пребывающая в живом организме, несет в себе строго определенную функцию в общем процессе жизнедеятельности, и при этом ее активная функциональность живительна только в каком-то определенном месте и порядке самореализации, где природные качества и свойства данной частицы наиболее востребованы. Вне этого марша в эшелоне частица становится опасной для жизни. Многие частицы вырабатывает сам организм. Так вот, повторюсь вновь: если какая-то из них оказалась не на своем, предназначенном ей месте, то оная становится смертельно опасной, хотя в том месте организма, где активность ее необходима, оная приносит пользу, она живительно сопряжена в общем функционале тела и помогает усилению ясности ума. Поэтому даже алкоголь – это тоже жизненная необходимость, в противном случае оный в головной мозг даже не имел бы доступа и блокировался бы иммунной системой. Но необходимость эта, как и все остальное вокруг, имеет строго определенную меру. Так же, как и всякий, даже самый целебный, продукт питания полезен только в определенных количествах, в противном случае, сверх меры, оный также становится смертельной опасностью, ядом. При этом так сложилось в течение многих миллионов лет: алкоголь все-таки нужен, а потому его вырабатывает сам организм в таких количествах, в каких он может безопасно удовлетворить свои потребности во время тяжелого физического труда. Физический труд – это тоже нечто такое, что должно быть в меру безопасной дозированности и в своей сфере богообщения, ибо вне ее становится опасным для жизни. То есть алкоголь в малых дозах несет функцию нейтрализовать яд физической нагрузки, покушающейся на состояние сознания – на бытие его во Царствии Небесном. Физический труд все-таки оказывает инородное воздействие на ум, несмотря на все попытки сознания как можно сильнее изолироваться от него. Он инороден, если, как еще одна важная сфера богословия, не на естественном для него месте. Организм распределяет питательные вещества и важные частицы в соответствии с потребностями того или иного органа. Так идет регенерация костной ткани, кожи, органов зрения и так далее. Точно доставляет в центры столько, сколько нужно, вне этого сие становится смертельной опасностью и ядом. Это так же, как, чтобы прихлопнуть комара, достаточно свернуть газетку и тихонько по нему шлепнуть, после чего все остальное в вашей комнате остается в прежнем состоянии и невредимым. Таким образом, абсолютно все в природе тела точно и этой точностью оптимально лимитировано и самодостаточно. Если человек имеет верный настрой и пребывает в Боге, что естественно для природы его, то во время проведения тяжелых работ человек начинает веселиться. Люди смеются и поют песни не после сна, а во время трудов, и не ждут окончания рабочего дня.

Всякое физическое напряжение неизбежно оказывает негативное влияние, коим достает и до мозга. Что это значит? Это значит, что рабочий процесс имеет двойственность проявления. Что хорошо видно в эпизоде сказки А. С. Пушкина, где Балда проносит коня с версту, а бес, как свойственно всем жителям преисподней, кожилится, взвалив коня себе на спину. В нашем случае конь – это наше тело. Если мы правильно, в образе Божьем, себя позиционируем, то даже коня нести целую версту становится еще одной гранью счастья в Боге. А если нет, то даже райские обители становятся адом, как для падших ангелов, – мы кожилимся на ровном месте. Как это происходит в организме, мне неизвестно. Очевидно, что ради защиты вожделенной ясности ума, то есть ради изоляции мозга от вредоносного влияния процессов биологической жизнедеятельности (активность коих усиливается во время физических нагрузок), а влияние сие неизбежно, в процессе эволюции не только отмежевывается мозг, выделяясь шеей от тела, но и организм вырабатывает очень малое количества алкоголя, достаточное для того, чтобы, попав в определенные центры, нейтрализовать напряжение и тем самым ослабить естественно сложившуюся боль психики, причиняемую нудной работой. И ведь только здесь, в данных количествах и в определенный момент алкоголь приносит пользу как наркоз (при этом надо заметить, что физическая нагрузка усиливает работу мозга притоком свежей, богатой кислородом крови, появляется желанная ясность ума). Точностью абсолютно малой дозы достигнута колоссальная цель – радость бытия. Алкоголь же, поступивший в организм через пищеварительную систему, отравляет весь организм, так как такое чрезмерное применение оного становится ядом. Таким образом, веселье как естественное состояние души становится образом и подобием Царствия Небесного в земных тяжелых реалиях во время богообщения. С другой стороны, повторюсь еще раз, радостью являются и сам человек, и межличностная связь Бога с человеком. В этом случае все, что хоть как-то воздействует на это единство, становится только очищением от того, что мешает этой связи. Чем-то иным сие быть не может.

Но человек вне сущностного богообщения и при тех же физических нагрузках получает травму психики, боль от коей сильнее всех телесных мучений (с телесным увечьем человек живет всю жизнь, а с увечьем души не может прожить и часа). А потому он заглушает ее тем же алкоголем либо срывается в злобе на своих близких. Более того, если нет единства с Богом, то сие – уже травма психики, ибо нагрузки, трудности и сложности жизни – катализатор, усиливающий переживание, боль от травмы души.

И потому ему нужен наркоз, чтобы заглушить боль, к чему он и прибегает. Представьте себе, что вы босиком шли по дороге. У вас появились толстые кожаные наросты на ступнях. Но во время движения вы имели строго определенную ориентацию, при которой голова была ближе всего к небу. Такое положение тела, при коем голова выше всего пребывает, – естественное, и мы, ступая толстой кожей стопы на камни, не чувствуем боли, когда ходим по каменистой дороге. (Алкоголь, вырабатываемый организмом только для нужд мозга во время тяжелых физических нагрузок, – это такой аналог толстой кожи пят для ходьбы по дорожному покрытию. Мозгу нужно быть адаптированным к физическим перегрузкам вот такой «мозолью».) А теперь представим, что голова по какой-то причине оказалась в ином месте. Представили. Вы теперь идти не сможете так, как вам было естественно ранее. То есть теперь вы опираетесь на иные точки соприкосновения, и так как сие инородно природе тела, то получаете боль. Чтобы эту боль заглушить, человек придумал много снотворных, и алкоголь – один из них. Все то же самое, только в головном мозге человека, у которого нет молитвы, из-за чего появилась травма, а потом и мозоль, столь нужная для нормальной жизни с противоестественной ориентацией всего организма. Примерно так это работает.

Поэтому есть необходимость упомянуть о крайнем положении, о котором следует говорить как о крайнем проявлении трезвости. Так как только Бог есть жизнь в чистом виде, то, чтобы быть абсолютно трезвым, следует постоянно смотреть на Бога и тем ориентировать все тело (а это движение, то есть живое тело, – движение не только само по себе, но и к цели) точно – на абсолют здоровья. Всякое отвлечение от Него уже есть путь погибели – это есть противоположное жизни, смерть. Нам подобает постоянно видеть Творца, смотреть на бесконечно великое живое и абсолютно здоровое беспрерывно, тогда все чувственно принимаемое становится путем к Нему. А если не видеть Творца, если не быть с Ним в общительном единении, то все нами зримое обретает противоположное значение – уводит от Него.

Более того, граней у богообщения множество, и каждая из них – это только лишь грань Его, а не весь Он. Так как общение через грань плодотворно, то есть опасность придавать ей значение как Абсолюту Истины вне полноты непосредственного общения, свойственного личностям, Творец предстает как некое свойство, а не как любящая Личность. Это идол. А с другой стороны, все они должны быть активными, ибо, если хоть одна из них окажется вне сопряжения со стяжанием радости, то оная тут же начинает иметь иное значение – смертоносное (корабль на плаву). Либо – либо, третьего не дано. Если любая составляющая нашей природы не задействована в общем утверждении счастья, то тут же начинает отмирать как невостребованная. (Вновь пример с судном на плаву здесь уместно помянуть. Если корабль получил пробоину, то все, что удерживало нас на плаву, автоматически становится тем грузом, который стремится нас утащить на дно.) То есть, отмирая, умерщвляет или тянет за собой все остальное. Но, опять же повторюсь, при межличностном непосредственном общении во всей полноте внимание принадлежит только Самому Абсолюту, а не какой-то Его грани. Только в этом случае все остальное само по себе встает на свое место – все грани автоматически становятся активными.

Что такое любовь по Льву Толстому? Это как палец: если не болит, то его и не чувствуешь, не обращаешь на него внимания. Очень меткое и нужное нам высказывание, согласно коему человек здоровый палец не видит. Сообразно сему только Бог есть счастье и источник всех радостей, и Он есть абсолютно хорошее здоровье, ибо Он вне всякого чувственного обозрения как Личность, то есть как абсолютное здоровье, невидимый и непознаваемый. Отсюда следует, что и Божественная радость должна быть такой же, духовной, то есть быть вне чувственного обозревания, ибо, повторюсь, согласно нашему пониманию природы познания, видеть мы можем только то, что болезненно воздействует на наше тело. Именно поэтому практикующий нирвану в этом же прообразе освобождается от всего чувственного мира и от всех влечений в себе самом. В православии же благодаря динамике непосредственного общения с Личностью Бога весь чувственный мир уходит в небытие сам по себе автоматически. Вы сами должны заметить, что когда вы беседуете с кем-то, то весь остальной мир как бы уходит в небытие, перестает беспокоить. Вот этим-то свойством и надо уметь пользоваться каждому (!). Известно, что тот, кто хоть раз испытал полноту Божественного счастья, становится пленником оного навсегда, даже после своей смерти. Что это такое? Много говорим о трезвости, но что это такое в чистом виде, чтобы к этому идти?

Что такое трезвость в чистом виде?

Бог создал мир не усилием воли, а радостью, и благодаря ей же мир совечен Ему. Это важное высказывание, ибо оно и есть основа монашеского подвига. На силе воли, какой бы оная ни была, жизнь не построишь: жить только в понуждении к подвигу, заставляя себя, невозможно и нельзя – это грех, ибо нужно счастье. Дело в том, что радость – это такая реалия молитвы, вне коей уже человек жить не может. Читая утреннее правило, человек должен переживать высшую экзальтацию счастья. Если с ним сие произошло, то после этого он должен сказать себе: «Ну, побыстрее бы вечер, ибо опять испытаю те же переживания наивысшей радости человека». Такой человек никогда не проспит и будет вставать в полчетвертого, чтобы в четыре уже целиком погрузиться в общение с Богом. Повторюсь еще раз: эту радость проспать поутру невозможно, ибо именно эта радость является самим естеством человека, его самой существенной физиологической потребностью. Именно оная и есть сам человек, а потому ей это потребно и жизненно важно. А если вставать в это время с усилием воли, то это уже грех. Это зерно насилия над собой дает свои плоды, а потом человек будет требовать от других того же. Так возникает палочная дисциплина, которая кончится печально. Человек – это не инструмент достижения цели, а живая личность, коя требует к себе любви, как к самому себе. Не сила воли держит мир, а сила любви.

Сейчас я пытаюсь обозначить некоторые контуры богообщения. Этой же высшей экзальтацией счастья должен быть наполнен трудовой день. Если трудовая деятельность не становится еще одним стимулятором бытия в высшей экзальтации счастья, то оная становится даже преступной, ибо активируется силой воли, а потому надолго человеку терпения не хватит. Такая монашеская обитель быстро разбежится. Монастыри – хранители этого пути к счастью, этого образа жизни в высшей экзальтации счастья как образца-ориентира для подражания народу. Народ точно должен знать то, каким должно быть счастье, где его источник и сам маршрут достижения его. Также очень важно сказать, что определение счастья не должно быть зашоренным. Человек в молитве счастлив, но как ему, пребывающему в таком состоянии, не повредить своему здоровью, быть понятным окружающим, то есть как не разрушить семью и не стать изменником общественных интересов и государственной безопасности, что так явственно предстало перед взором человечества в последние сто лет? Это наука наук.

Единственное, следует сказать также важное о том, что в современном мире возникает противоречие между тем, как формировался человек, и тем, что он имеет ныне. После такой молитвы вкупе с трудовой деятельностью вдруг понимаешь многое иначе. Что, к примеру, даже в тепле находиться не можешь и радость полнее и сильнее на морозе. Человек возвращается в свое первобытное состояние, когда он жил на улице, ибо там больше счастья. Об этом сказано в этой книге. Да, мы – уже давно цивилизация, но без хранения первобытного образа в его хорошем смысле жизнь остановится. Ведь сам научный прогресс призван защитить как раз эту самую линию, идущую из глубины тысячелетий, – саму физиологию. Не заменить ее собой, а провести эту линию даже туда, где жизнь невозможна. Таково свойство живого – оное требует торжества над смертью.

Итак, что такое яд в самом общем понимании этого вопроса? Яд – это отвлечение внимания от Творца. Далее пойдут самые разнообразные оттенки этого определения, адаптированные к каждому жизненному случаю.

Все трудности удержания внимания на Боге можно разделить на две части. Адаптация к каким-то из них заложена самой природой, ибо сформировалась борьбой за жизнь, через это утверждается вечность в земном исполнении, то есть жизнь не прекращается. А к другим тяжестям жизни и страданиям – нет: они инородны, к ним физиология эволюционно не адаптирована, так как оные инородны природе, как исторически не бывавшие востребованными. Следовательно, возникшая от таких тяжестей жизни травма плохо заживляется.

Тяжести физических нагрузок (тоже яд, ибо оный также отвлекает внимание от Бога), которые естественны, и человек адаптирован физиологически к ним. К примеру, он восстанавливается после мышечной работы. Как ни странно, но именно этот образ восстановления после травмы от принятого яда первородным грехом несет в себе сам организм. Всякая рана временна по природе, а потому воспаление из-за грехопадения – как рана, то есть природа организма также временная. У наших тела и души появляется новое понятийное имя: физиология человека – это образ заживления или оправления после инородного воздействия первородного греха. Мы видим мир и чувствуем его, потому что он, как болезнь, тревожит нас, как палец по Льву Толстому. Организм – это такая мозоль-иммунитет.

Ядов много, и все они в специфике своей имеют самые различные проявления. Природа Земли очень многолика, и условия климата различны на ней. А потому человек, прожив столько мириадов лет, адаптировался к этим ядам, а потому легко восстанавливается после их воздействия – на этой пяте не такая нежная ткань, как в ином месте «тела», а мозолистая толстая кожа.

Теперь: что такое яд в ином определении, также важном для нас? Если говорить об этом верно, то общение с Богом всесильно, то есть яд бессилен порвать эти отношения. Иными словами, получается, что яд – это никак не покушение на радость общения с Личностью Бога, вне коего, то есть вне этого общения, нет в мироздании вообще ничего. Яд призван нейтрализовать все, что мешает человеку быть с Ним. Если мы не понимаем Его Речи, то и жить без этого не можем. И, для того чтобы распознать Его Замысел, нам надо немного потрудиться. Говоря иным языком понятий, яд – это такой продукт питания, вызволить живительную Божественную энергию из коего представляет собой определенную трудность или тяжесть. Если трудность непомерно тяжела, то от такого яда человек испытывает болезнь и даже может умереть. Физическая нагрузка – это яд естественного происхождения, от которого возникает воспаление мышечной системы. От этой болезни нам выздоравливать привычно и нами востребовано, ибо сие утверждает сообразность Богу в свойстве Его вечности в земном проявлении. Мы, как и все живое, благодаря этой болезни и выздоравливанию от нее совечны Богу в земном исполнении. Говоря проще, если мы трудимся на земле или вкушаем продукт питания, то после всех этих усилий восстанавливаемся.

В каждом уголке Земли яды различны и уникальны, а так как время проживания людей велико в этих реалиях, где имеет место действия данного яда, то организмы людей эволюционно адаптировались к нему, выработался иммунитет или появился уникальный образ адаптационной переработки, благодаря коей яд не несет опасности живому, а становится утверждением жизни. Народы, которые к одному виду ядов сильнее адаптированы, перед другими ядами, иноземного происхождения, могут быть беззащитными. К примеру, южные люди к алкоголю более устойчивы, чем северные, ибо виноград рос только на юге, а продукты питания на жаре долго храниться не могут и портятся. Порченый продукт тоже нередко мог идти в пищу. Некоторые народы Дальнего Востока неспособны переваривать коровье молоко. А африканские народы легко переносят малярию или даже вообще не заражаются после укуса.

Естественно, сложившиеся яды-тяжести жизни в широтах Севера иные. Они преображают внешний вид и душу. К примеру, после физических нагрузок, возникших при обработке яда до полезного организму продукта питания, мышечная масса набирает мощь и прекрасные формы, психика становится более выносливой в терпении, как заметил Н. М. Карамзин. Так естественным образом сложился иммунитет, позволяющий из яда приготавливать продукт питания. И мощный торс, высокий рост, стальные мышцы, закаленный организм – некоторые из множественных факторов этого иммунитета, сложившегося в течение многих тысяч земных лет. Просто данный вид ядов для этого человека Севера естественен. От противоестественных человек может, как уже сказано, даже погибнуть.

Радость сердечная – она же есть закон, ибо в ней жизнь и утверждение. А если идешь против совести – возникает боль. Тут нет строгости, жесткости дисциплины и фанатичности, ибо строгость – сама природа человека, в коей все предельно оптимизировано счастьем. Покушение на счастье приносит боль. Ведь то, что мешает счастью, каждый из нас оставляет или избавляется от сего – совесть становится деспотом. В этом прообразе сама эта радость любви проложит себе дорогу без покушений на себя, так и будет идти в свое же подобие, к коему стремится, – во Царствие Небесное. У нас и старчество-то было иное. Нести в себе радость – это такой кувшин, наполненный до краев счастьем, и надо идти всю жизнь, следуя не по закону, а по обстоятельствам, но лишь бы оставаться в любви и не расплескать содержимое кувшина. Ибо что такое закон? Закон всегда предполагает правильное решение. А правильное решение – это всегда идти прямо, по кратчайшему пути. И вот тут возникает конфликт, в коем надо совместить верное решение с законом любви. Нести этот кувшин на самом-то деле надо, не подчиняясь закону, а, бережно храня содержимое кувшина, смотреть под ноги и обходить стороной каждые валун и дерево, оказавшиеся на пути следования, – кратчайшего пути нет, но есть проблемы, которые как раз-то и нужны. То есть русское старчество ратует не за соблюдение закона и порядка, а за зрячесть, за дар с радостью видеть путь перед собой во Царствие Небесное. Радость бытия в Боге – законодатель всего и всякой внешней и внутренней политики. То есть идти надо и быть в сопряжении с обществом надо, но в пределах счастья давать напряжение силам и воле.

Хороший советский фильм «Садко», который хорошо перекликается с другим кино, «Варвара краса, длинная коса». И в том, и в другом показан высший мир, но почему-то в обоих случаях он под водой. Повторюсь, полнота радости в каждом народе явлена по-разному, и это продиктовано условиями проживания. Там, где вольготно и нет голода, – радость должна быть ограниченной, ибо всем следует довольствоваться узенькой степенью свободы. А там, где тяжело, – раскрывается полнота радости сильнее и даже может быть во всей полноте. Это говорит только об одном: что человечество зародилось на прообразе Голгофы, и потому вся полнота Божественного могла раскрыться только на Голгофе, ибо самое тяжелое – вместить в свою ограниченную природу организма бесконечную Природу Бога. Это всегда будет Голгофой. То есть ни о каком зарождении человечества в Африке речи не идет, ибо нарушены сам принцип жизни и его образ – образ Голгофы Христовой. Ведь, повторюсь вновь, мы ходим на узеньких стопочках, а это много тяжелее, чем ползать на брюхе. Но именно потому, что так тяжелее, – жизнь выбирает ходьбу на узеньких стопочках. Такова природа радости. Мы даже бегаем, летаем, уже выходим в космос и хотим еще большего. Мы бежим марафон не для того, чтобы из пункта «А» прибыть в пункт «Б», а потому что в этом образе жизни больше радости, сильнее контраст, больше расстояние в крайностях, в пределы коих вмещается еще больше Вселенной. Да, северный человек ко многому неприспособлен, но благодаря тому, что совмещать в себе больший мир было требованием выживания, в нем больше человечности. Это завоевание цивилизации. Одним из первых это понял пророк Авраам, давший родословие Иисуса Христа. В то же время если северный человек утрачивает молитвенное единство с Богом, так сразу же превращается в страшное.

Если мы остановимся в суждениях, то высказывания наши будут неполными. А полными наши высказывания станут, когда мы дадим более расширенное определение человека с позиции Творца, то есть абсолютной трезвости. Человек – это его внутренний мир, то есть это есть Божественная радость, как кусочек Царствия Небесного, сотворенного Богом. Человек изначально возник во Царствии Небесном, в Воле Божьей, в радости Божьей и только радостью Его живет, и только радостью все вокруг держится, и только радостью все вокруг утверждается, строится всякий мир только счастьем, и сие только для него естественно, ибо сама природа человека – это Божественная радость. Вот что такое трезвость. Следовательно, противоестественным будет все, что покушается на этот внутренний мир Рая, Волю Бога и замысел Его о нас. В этом случае ядами выступает не только какая-то ядовитая пища, а все, что покушается на этот мир человека и его Вселенную. Это, к примеру, природные явления или даже кружка, валяющаяся на полу, – это яд, выраженный в бесхозяйственности. Адаптировать этот яд под естество живого – просто поставить кружку на свое место. Следовательно, надо просто посмотреть на то, как жил человек в те далекие времена, и восстановить картину счастья, благодаря коему мы сложились в привычно созерцаемый образ. Человек – это не только то, что нам привычно видеть каждый день, но и вся окружающая его вселенная, во всем многообразии, – составная часть его. Эта составляющая также нуждается и живет радостью Царствия Небесного. В противном случае оная не была бы сообразна нам и даже ее не было бы в поле нашего зрения как привычно воспринимаемой реальности. Тогда человек не огорчался бы оттого, что во Вселенной идут какие-то нестроения и экологические катастрофы. Мы общаемся только с Личностью Творца, и не только в молитвах, но и в том числе через все зримое. Только как связь с Богом все это вокруг имеет бытие, и только ради связи человека с Ним все имеет бытие. Вне общения личностей между собой ничего не существует, и потому только общение нам доставляет счастье, и, повторюсь вновь и вновь, вне этого плана ничего в окружающем мире нет. Всё вокруг нас – это такая речь, обращенная от Него к человеку, и речь, обращенная от человека к Нему. Поэтому мы чувствуем только то, что от Него, живем Его радостью, слышим только Его речь и делаем только то, что нам несет счастье. А само по себе пить или не пить алкогольные напитки – это как не быть или быть в беседе с Творцом, точнее понимаем мы Его речь или нет.