Текст книги "Почему надо поддержать президента? Основные вопросы"
Автор книги: Небольсин Анатольевич
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Для обсуждения этих тем – сначала кратко о множественных понятийных языковых системах. Ладонь пожимает ладонь – одна; глаза смотрят в глаза – другая система; мысли перекликаются с мыслями – третья; уши слышат слова из уст – четвертая; письменность – пятая; множественные комбинации перечисленного вкупе с окружающей ситуацией и обстановкой, то есть государственный строй, – это тоже понятийные языковые системы общения в беседе. В противном случае, если бы не было личностей, то не могло бы быть и всего перечисленного. То есть все эти комбинации возникли в пределах только межличностных человеческих отношений. Так же обстоит дело и в общении с Богом.
Дело еще в другом. Когда мы рукой чувствуем прикосновение к предмету, то сигнал через нервные окончания поступает в голову, в мозговой центр, для обработки. Если мы что-то видим, то сигнал, идущий от глазного дна, также попадает в тот же мозговой центр обработки и анализа информации. Если мы слышим звук, то по каналам нервов импульс опять следует в тот же центр, для этого же. Чувствуем запах, вкус, температуру и так далее – все это сходится только в один и тот же мозговой центр – сознание личности. Так вот, все это, чувственно воспринимаемое, исходит только от Того, Кто это все посылает. Или послал в самые ранние моменты зарождения материи. Мы видим, что Личность Бога говорит слово, обращенное к личности человека. Вне этого плана беседы личностей между собой нет ничего в бытии. То есть сама телесная плоть человека – это такие уста и уши человека, кои обращены только к Богу, и только к Нему, и только в Нем. Мы слышать можем только Его, ибо никого, кроме Него, нет. Все вокруг нас, зримо и телесно воспринимаемое, – речь Бога к нам. То есть в самом общении человека с Богом участвует вся природа живого тела, каждая фибра его сопряжена только с Ним, чтобы слышать и видеть только Его и каждое Его слово, чтобы приобщиться к этому всеобщему движению Вселенной, к Творцу и быть в естественном для себя месте – возглавить это движение к Нему. Другое дело, что мы иной раз не понимаем этих спасительных словес Божьих, ибо позиционируем себя не так, как нужно, и не там, где сие естественно и для нас, и для Самого Бога. Тем самым искривляем саму природу человека ложными целями в прообразе грехопадения Первого Адама. Такова природа ада и зла его. Это с одной стороны, а с другой – ученый копается в этой Божественной речи, чтобы сделать ее понятной для человечества, и если он что-то распознал, то от счастья кричит «Эврика».
Продолжим. В Писании сказано также о том, что Адам дает имена всему живому. Почему в Писании обращено на это наше внимание? Потому что Адам видел в них самого себя – видел личностные, характерные для себя черты в каждом проявлении жизни и степень сопряжения в приобщении каждой формы жизни к межличностной беседе человека с Творцом. Он узнавал себя, свое подобие в тварях Божьих, их образ жизни в Боге и называл их как свое отражение со свойственной им спецификой бытия в Творце, со свойственной степенью общности с личностью. Человек во Царствии Небесном мог заниматься только этим, чтобы всё и вся вокруг него и через него, Адама, были в сопряжении с Предвечным Советом Троицы. Это очень важно понимать, ибо имя – это и оттенок любви, и форма служения Богу, и образ причастия к Нему. Ведь Сам Творец видит в человеке Самого Себя и входит в отношения с человеком, как с Самим Собой, как с Богом. Имя – это такая жизнь во Царствии Небесном (чего не скажешь о числе, кое есть имя смерти, а потому без бытия в Боге нельзя пользоваться числом, ибо сие становится идолом). Как Замысел Творца сие не утратилось даже после грехопадения, ибо все, что Им, Вседержителем, задумано, – это навсегда остается непререкаемо непреходящим. В этом заложены высшая степень доброты Батюшки Небесного и Его милость к Нам – Он держит Свое слово.
То, что все приобщено к Богу через человека, хорошо понимали древние первобытные люди, о чем свидетельствует нам археология, изучающая множественные памятники старины. К примеру, меня поразил один из рисунков наскальной живописи. Изображен мамонт, в голове коего находится маленький человечек. Древний художник часто наблюдал за поведением этих величественных животных, и он был поражен тем, что в их отношениях много человечного. Древний видел, как они между собой ладят, как ухаживают друг за другом, как совместно заботятся о детенышах, как спешат друг другу на помощь, как скорбят об утратах. Он смотрел на них и видел в них самого себя – личность. Он думал, что в голове каждого исполина сидит маленький человек. Видение самого себя, то есть видеть личность в живом, – это значит дать живому имя, любить все, в чем человек узнал себя. Он ко всему живому относится как к личности, называет по имени, а потому все живое отвечает человеку взаимностью – также любовью – и называет личность человеком. Заметьте, что речь идет о бытии в Боге, что имеет иное важное для понимания имя: человек держит мир тем, что прощает всех и вся. Это-то обусловило исполинство человека на Земле. Также и русский мог держать такие обширные территории только тем, что прощал всех и вся. Этим русский поедал целые народы. (Вот почему Шарль Перро русского изображает великаном-людоедом с человеческим лицом и послушным какому-то коту – таков образ человека, который должен жить радостью живого. В пределах, что такое хорошо, а что такое плохо, кот дает великану иную установку – хорошо иметь силу и мощь тигра. Умело преподнес великану, и тот приял этот образ. Потом кот показал достоинства крысы, и великан принял теперь и этот уже образ.)
Хорошо сказал Ф. М. Достоевский о том, что достаточно человеческого отношения к личности, чтобы вытащить ее из любой бездны – духовной в том числе. И ведь мы видим, что каждый успешный ученый смог стать таким только по этой же причине: он проявлял человечность к исследуемому явлению, а потому исследуемый материал стал в естественном для себя сопряжении с движением личности к Богу.
Хотя так тоже нельзя говорить, ибо исполином человек не стал, а сохранил себя в этом образе, ибо он таким уже пришел на Землю. Человек, любящий все вокруг, получал взаимность. Простое человечное отношение вызволяет из ямы любого падшего. Той же человечностью древний смог одомашнить и приручить животный мир, окультурить растения. И даже той же своей человечностью смог найти характерные для личности оттенки в мертвом мире материи и оживить ее посредством научного прогресса. И ныне человек не изменил своему предназначению, ибо ученый всматривается во внутренний мир материи и пытается в нем. в его физических явлениях узнать самого себя. Увидеть свое отражение. И если он вдруг видит характерные личностные черты, к примеру в событиях ядерных процессов, то кричит от радости: «Эврика. Нашел! Нашел! Ура!». Это становится научным открытием и достоянием всей Вселенной, то есть не только самого человека, но и всего, что сопряжено с ним в беседе с Богом. Так весь мир движется к Творцу во главе с человеком.
Итак, подобно тому, как ранее человек одомашнил скот и окультурил растения, теперь смог приручить даже стихию явлений материального мира. Он, как и прежде в Замысле Бога, всему дает имена Божьи, то есть, сделав открытие, ученый дает этому явлению свое имя как степень единства открытого явления с миром через Творца. Иными словами, как бы продолжает то, что он делал еще во Царствии Небесном, когда раздавал имена всем видам жизни. И вот материя поднимается и начинает принимать образ личности все явственнее и явственнее. Это важно сказать, ведь каждый из нас видит самого себя. Это важно сказать, ведь каждая фибра бытия имеет какое-то сопряжение к единству с Богом. Ничто в бытии не существует вне приобщения к Нему, но вопрос лишь в том, насколько это сопряжение с Ним имеет близость к естеству самого Замысла Творца. Люди, которые поносят Бога, сами того не осознавая, приобщаются к Нему вот таким вот образом. Вместо того чтобы просто помолиться Ему, они Его пытаются укусить, избить, издеваться и просто съесть. Так же как звери лесные и кровососущие насекомые ищут свое место у Него через нас вот таким естественным для себя способом. И Бог по Своему смирению всех принимает, с любым способом приобщения к Нему, и терпит ради того, чтобы мы, вот такие злые, жили, ибо сама жизнь – это процесс возрастания, коему никак нельзя прерваться, ибо возрастанием является преображение от противоестественного к естественному. И когда-нибудь единство с Ним примет тот образ, коим живет Бог-Троица, ведь вне образа и подобия Ему нет ничего живого. Если мы сорвем цветок, то сие приведет к тому, что прерванная жизнь не будет иметь образа Его и подобия Ему в единстве, кое заложено между началом развития и концом. А так как будущее имеет только Он, значит, если нет подобия в единстве цельной непрерывности развития растения, то нет и подобия в этом – у него нет будущего (сорванный цветок гибнет, останавливается его развитие и бытие в вечности). То есть если нет подобия Ему в этом, то не будет Ему подобия и где-то в бесконечном будущем, когда единение с Богом после эволюционного возрастания (а жизнь – это процесс возрастания к совершенству) станет уже естественным и для нас, и для Самого Него, то есть без посредников – межличностным. А пока в данном виде такое единение хотя и противоестественно природе всего, но сам факт непрерывности осуществления единства с Ним в данном виде и даже в данном крайне неприглядном образе, если есть перспектива возвращения к Нему из любого, даже самого абсолютного, неподобия Ему (не сорван этот цветок раньше времени), имеет жизнь. Дело в том, что непрерывность развития или становления как реальность – еще одна вариация выражения одного и того же свойства Творца. Его единства в одиночестве. Так же как цельность, замкнутость в Себе, постоянство и так далее. Поэтому-то разрыв развития – это покушение на образ Божий, и жизнь в данном виде неподобия Ему невозможна. Бог ждет от нас покаяния, перемены от нас, ибо мы должны быть в Нем естественным для Творца образом – пребывать на Предвечном Совете Троицы через Сына Божьего по Благодати Духа Святого. Повторюсь, что аналогично сему этот мир приобщается к Богу во множествах даже самых крайних вариаций противоестественности, и только человек как личность имеет возможность пребывать в общении на Предвечном Совете и, сообразно себе, пытается повернуть мироздание в свой, естественный человеку, образ единения с Ним. Все остальное – это имена, выражающие степень сопряжения к сему через человека к Замыслу Божьему. Повторюсь еще раз, что человек призван развернуть все в этом космосе лицом к Богу через себя и возглавляя Вселенную – такова природа эволюции и научного прогресса в ней. Это еще одна грань приобщения к Нему всей Вселенной.
Скажем иначе об этом. Видеть во всем Лицо Творца – это верное позиционирование для беседы с Ним. К примеру, идем по лесу к озеру. Впереди за лесом видна большая вода. Но перед нашим взором много деревьев. Они нам мешают. Но это не значит, что все препятствия перед собой мы должны снести. Мы их обходим и движемся к цели, не замечая их, не заостряя на них внимания. Или вот, в полстакана воды одни видят воду, а другие в этом же полстакане воды видят полстакане пустоты. Все вокруг нас – темнота бездны, но, несмотря на это, в этой окружающей тьме есть светящиеся точки и вот не тьму, а именно их видит живая душа и стремится к ним в ночной темени. Грех зломыслия именно в том, что человек перестает видеть свой образ даже там, где распознать его легко, то есть не может дать имен бытию. А найти себя можно везде, даже в абсолютной пустоте, в прообразе того, как Бог создал мир из ничего. В зависимости от того, к чему привязывает себя человек и как себя позиционирует в Боге. Так вот, видеть во всем самого себя, характерные для личности черты – это значит еще одно: человек видит в каждом элементе бытия ту его составляющую, которая способствует утверждению торжества жизни над смертью, благодаря чему человечество видит дорогу жизни даже в бездне и благодаря сему не потерялось в мириадах лет, не ушло в небытие. Просто для этого ему достаточно только одного свойства – видеть то, что делает даже этот микрон или элементарную частицу сопричастными к победоносному борению жизни против смерти. Не надо ему ни рогов, ни копыт, ни мощной челюсти или огромных бицепсов. И всё, можно кричать «Эврика». Такой человек благодарит всех, и даже собственных врагов, ибо видит в них спасителей, связанных в этом общем для всех сопряжении к победе над смертью, к отвоеванию у нее новых и новых пространств. Сие очень важно знать бойцу, идущему на схватку, ибо он, чтобы жить, не должен быть инородным жизни, то есть в противнике он должен видеть (путь жизни как возможность жить, а не препятствие на пути к вечной жизни, как враждебное) торжество живого над смертью и стать ему соратником в этом. Он должен видеть во врагах путь к победе. Сие дает ему живучесть даже в кромешном аду. А если воин инороден жизни, то есть видит в противнике врага, то сам жить не будет и не сможет даже в абсолютной безопасности Рая, ибо тот, кто видит в каждой йоте бытия что-то другое, опасен для всего общества, ибо сам уходит в небытие и за собой ведет и увлекает всех, кто попал в поле его зрения. Для торжества своего он будет расстреливать как во имя будущей победы, так и после нее, чтобы сохранить завоевания, доставшиеся такой ценой.
Часто приходится слышать о пагубности научной революции. Говорят, что это есть тупиковый путь человечества. Но на самом-то деле научно-техническая революция – это неизбежность. Научный прогресс – это закономерный процесс движения жизни, в коем все сильнее и полнее раскрывается совершенство живого. Это также есть победа над смертью в том же едином для всего образе Пасхи Христовой. Человек теперь обращает свой взор даже в глубины морские и в глубины космоса и ищет там самого себя, чтобы любить и получить отклик взаимностью даже в этой бездне. Получить отклик любви и идти дальше в будущее там, где сие невозможно. Все чувственное вокруг нас есть жизнь, коя иной раз по вине человека не так ориентирована в единстве с Творцом. Так как вина на человеке, то ему восстанавливать гармонию бытия и привести его на Суд Творцу. Найти в ней Истину – значит преобразить ее на служение Ему в большей полноте ее природы. И ведь именно это и только это все глубже и полнее раскрывают нам ученые, нашедшие даже в самых малых микронах бытия, в самых дальних уголках Вселенной характерные для личности черты. Так любовью в чистом виде происходит самое главное в бытии Вселенной – это победа жизни над смертью, отвоевывание у смерти новых пространств.
Итак, перед нами двойственность, которая уникально и в то же время в свойственной данной природе самовыражения специфике оформится во всех сферах мироздания – только Личности и речь общения между ними. Но надо сказать, что отношения имеют разные оттенки. В одном случае разлад, а в другом – любовь и единство. Первое предполагает небытие, а второе – наоборот, бытие.
Сам факт, что мир имеет зримо воспринимаемое бытие, говорит о том, что в нем в данном образе межличностных отношений Творца только единство в согласии имеет бытие. То есть нет разлада, ибо все наполнено абсолютной любовью. Хотя природа познания имеет дело с распадом, как уже сказал ранее. Но сие не должно смущать, ибо в том же прообразе беседы с Богом мы различаем либо бесконечную тьму, либо светящуюся точку, коя во тьме имеет значение для нас живых как живое и ничем не порушимое среди всего, что разрушилось. Тут опять двойственность, в коей зломыслие принимает уже вот такой вид.
Каждое слово в отношениях личностей может нести только один смысл: «Я очень сильно люблю тебя». Это есть связь, и это есть условие бытия связи, и это есть иное имя любви. Это «люблю тебя» принимает самые различные оттенки, конфигурации, даже если мы рассказываем о том, сколько стоит коровье масло в магазине, или что-то иное, далеко отвлеченное. Раз мир существует, то этот оттенок самого величайшего смысла словосочетания «люблю тебя» заложен даже в самом малом микроне бытия, ибо всякая частица мира несет в себе отношение Личностей или является связью Их либо уникально сложенным образом беседы Личностей между Собой. Это «люблю тебя» постоянно звучит в Семейных отношениях Предвечного Совета, причастником Коего через Христа стал человек. А потому в каждом микроне бытия мы сталкиваемся с этим же – везде есть отпечаток, узнаваемый, характерный Каждой Ипостаси оттенок-след творческого присутствия, уникально свойственный Каждому из Божественных Личностей, – везде прообраз беседы Триединства Бога-Троицы. Ну, например, прошлое – настоящее – будущее, ширина – высота – длина. И так далее. Нельзя как-то пройти в стороне от любви триединства, и ее несут в себе всякий научный анализ, произведение искусства, политическое требование или экономическая деятельность. То есть всякая самая продвинутая научная доктрина так и остается тем самым словом признания в любви одной личности другой. Это есть естественный порядок вещей, и таково условие жизни вообще. Мир не делится на материальную и духовную составляющие, ибо все видимое и невидимое сосуществуют только как речь личностей друг с другом. Все сосуществует только в пределах этого диалога, и вне оного ничего быть не может. Это важно сказать, ибо в управлении государством работает этот же механизм. Каждый из нас – личность, которая постоянно должна чувствовать и осознавать важность своего предназначения в общем деле всего человечества и его бытия на Земле. То есть каждый должен понимать то, что он важен для всех, что он нужен и его бытие в подвиге значимо для всего судна и небезразлично для всех остальных. Работать ради выгоды – инородно природе человека. Человек должен желать нести свой крест ради всех остальных и быть единым в общем служении мира. Такова кондиция нормы бытия.
Но есть страшная опасность. Если мы в самой структуре естественного порядка любви поменяем что-то местами, то естественный порядок любви становится противоестественным порядком, то есть образом ненависти. Так же как охотник, который если не попал в добычу, то это значит только одно: все приготовления да и сам поход в лес за добычей были инородными даже самому замыслу жизни. Или можно сказать иначе: что дьявол – это тоже ангел, творение Божье, а потому исполнено только любви Его. Он весь отдается желанию творить только доброе и по любви своей и желанию принести себя в жертву искренно уверен в своей правоте. Но так как не видит Начала начал, не ориентирован на Бога, не видит Его, то дела великой любви своей он всегда делает не к месту, не вовремя и не в меру много или не в меру, наоборот, мало. Из-за этого его деятельность – постоянная «медвежья услуга», и потому его боятся, и этим он страшен, и в этом его зло. Если человек ориентирован не на Бога, если «сдвинуть его прицел ориентации» хотя бы на микрон в сторону от Творца, то все в его природе автоматически становится инородно естеству Вселенной и ему самому, и он сам инороден самому себе, ибо всё мимо цели, – такая ветвь эволюции начинает засыхать. Иное имя ему – болезнь. Связь с Ним нарушается, и все, что связывало до этого, становится, наоборот, препоной. Таким образом, вся Вселенная получает в человеке, соединившемся с Творцом, еще одно имя – точность. Точность (имеет смысловое сопряжение со словом «точка», что указывает на то, что понятие принадлежит целому, законченному в себе направлению мысли в пределах древней веры славян) предполагает все остальное. Человеку не нужны ни рога, ни копыта, ни какие-то иные достоинства силы, ибо достаточно точности бытия в Боге, чтобы все само по себе приложилось. Никаких исправлений ошибок посредством физиологических достоинств зверя. Это такой биатлон, в коем, стреляя точно, не будешь наматывать штрафные круги.
В этом же прообразе важно сказать о точности богословия исповедовать Творца. Очень точно, и ясно, и просто, и доходчиво, без всяких двусмыслиц и недомолвок. Этим характеризуется древняя славянская традиция (славяне в переводе на современный язык – ясно говорящие).
Так же как судно, несущее в себе по морю людей, в одночасье может стать злом, от которого надо как можно быстрее избавиться или от коего безопасно дистанцироваться. В сложных научных доктринах внести нарушение очень легко, и сие останется трудно замечаемым (так же как вкушение плода познания добра и зла ничего в себе злого не несет, казалось бы). И теперь слово любви превращается в слово иного смыслового наполнения – диаметрального. Это так же, как в той сказке, когда царю поднесли приказ о казни или помиловании бедняка: «Казнить нельзя помиловать». И вот он думает: где поставить запятую? Вроде бы ничего не меняется в порядке слов, но меняется смысл на противоположный. Вот тут надо стоять за государственную безопасность страны и народа, да и вообще всего мира на Земле.
Хотя однажды мне посчастливилось услышать простые гениальные мысли. Они были озвучены не какими-то там профессорами или академиками, а простой школьницей из подмосковного города Чехова. Юная поэтесса отличалась не только красотой, но еще и гибким умом. После моих долгих речей она говорит: «Вы нам много тут интересного рассказываете, и все как бы логически обосновано, научно. Но нам заложили в ум знания те милые сердцу люди, кого мы любим, и они нас любят. Пусть там даже много лжи, но каждая реалия анализа всегда имеет двоичность в смыслах, то есть двусмысленностью наделена даже самая откровенная ложь. Ведь все относительно, не так ли? А так как любовь видит только свое подобие, то и в откровенной лжи мы найдем свой мостик в будущее, и ложь становится правдой. Нужны не ваши знания, а любовь, чтобы ее сущностью видеть, путь даже через бездну или Голгофу». Просто и ясно. А на днях я услышал эту же мысль из уст самого Святейшего Патриарха: что Бог везде с нами и может все повернуть в любую сторону в любой момент. Просто любовь – это не есть правило дорожного движения, а сущность-естество, бытие коего в земных реалиях утверждается правилами дорожного движения. Есть любовь – есть все остальное. Мне подумалось тогда: к чему я всю эту свою жизнь писал столько трудов, ибо просто стать монахом и стяжать Благодать Духа Святого, все сильнее и сильнее углубляясь в стихию Божественной Любви? Ведь нож в руке, каким бы он кривым ни был, не является орудием преступления; если он в руках доброго божьего люда, даже им можно что-то сладить. И наоборот: даже самая безобидная вещь в руках злого или верная научная мысль в уме злого становится орудием преступления. А потом подумал и понял, что Русь должна стать понятной каждому человеку Земли, а особенно тем людям, кои сильно привязаны к техническим сферам трудовой деятельности. Да и исходя из мыслей о полстакане, нужно сказать, что этот труд все-таки нужен. Вот такая Диана Клюйкова из города Чехова.
В этом же явлен стиль русского рукопашного боя – это такая речь любви одного другому. Это желание дать ему имя Божье, увидеть во враге брата и этим торжеством над ним найти путь торжества над ним в поединке – он есть у всех и в самых безвыходных ситуациях. Настоящая брань – это не брань одного против другого. Это победоносная брань души с бездной через соперничество. И если хотя бы один, кто-то из нас, в нем гибнет – это мы все гибнем в его лице, это наша всеобщая утрата и наше всеобщее поражение, а не его личная. Ибо вслед за ним мы все следуем. Во всякой брани один должен поддержать другого, помочь ему встать на ноги, если тот упал. Ради того, чтобы вновь встать, он идет бранью против тебя в первую очередь. Победа в брани – это начало рабства у того, кто был повержен в поединке. Да так помочь, чтобы и самому не быть покалеченным. Вот тут начинается личное бесконечное возрастание в силе и мастерстве, благодаря коему есть возможность соединить две противоположности, соделать крайности взаимно дополняемыми, то есть частью одного целого, сберечь мир цельным и себя в нем.
Отсюда политика освоения земель Руси. Русский был человечным. Русский шел и утверждал именно такой порядок вещей, при коем каждый инородец чувствовал себя личностью свободной в реализации порывов своего любящего родительского сердца, без заискивания перед сильным, ибо сильный в нем видел себя и ставил рядом с собой на равных. Благодаря русскому инородец мог дать больше своим детям, а значит, и стране через них. Чтобы их родительская любовь не была «медвежьей услугой», из-за коей родитель теряет свое родное и любимое дитя, то есть русские жаждали спасти инородца от самого себя. Русский утверждал порядок, при коем личность оберегалась от распущенности озлобленных, алчных и корыстных людей в самых различных смыслах этого слова. Русский шел в будущее, а потому все народы вокруг него были им самим. Где-то в просторах будущего времени может возникнуть такой момент, когда нужна будет поддержка тем русским, кои оказались на обочине жизни, неприкаянными и никому не нужными, да и просто без сильных невест и женихов. И вот эти люди сделают то, что в данный момент делает русский, – отдадут свою жизнь за людей этого народа.
Вообще русские – это несколько специфичная нация, для коей характерен уникальный образ выживания. Русский боролся за каждого, за проявление жизни в любом ее виде, и все живое отвечало ему взаимностью. Всякое живое – это уже есть добро и уже торжество жизни над смертью. А в тяжелых условиях Севера сие более всего очевидно и значимо. Так мыслить и воспринимать мир требовали реальность и законы окружающей его вселенной. Ведь день год кормит в условиях Севера, что и сформировало национальный характер, ибо северный человек живет в самом этом процессе физического труда. Физические нагрузки умеренного темпа стали для него таким же биологическим циклом и частью физиологии, как и биение сердца, как и дыхание или пищеварение. И если муж семейства выпал из этого эшелона жизненного марша, оступился и потерял время, то совсем неважно, по какой причине это произошло. С этого момента для него бытие принимает совсем иной оборот – он борется за жизнь своей семьи и близких уже иначе. Оступиться и выпасть из этого движения в будущее – это почти обыденное. Это почти привычное и сопутствующее явление в жизни любого из нас, а селянина – тем более. Как быть? Нужен тот, кто принесет себя в жертву ради спасения семьи. Нужен третий лишний, за счет коего надо решать возникшие проблемы. Эти вопросы неизбежны для всех народов, то есть возникают не только у людей Севера. У каждого народа древности свои методы решения возникших подобных задач. Кто-то выходил на большую дорогу для грабежей. Кто-то шел войной на соседа своего или колонизировал слаборазвитые народы. Кто-то создавал систему «ГУЛАГ». Кто-то занимался работорговлей или спекуляцией. И только русский создавал то, что стало потом прообразом системы монастырского уклада жизни и такой финансовой империи, как Церковь. Русский рожал детей не для войны и не для крови, а для жизни вечной – для Царствия Небесного. Для чего-то иного рождать детей нет смысла, и нельзя, и опасно. Нормальный родитель не согласится. Русский рожал детей для монастырей, ибо считалось, что быть воином Самого Бога – это особая миссия богоизбранных и прямой путь во Царствие Небесное. Человек-победитель сам шел в рабство к ближнему своему ради бытия во Царствии Небесном и уже при жизни земной становился его насельником. Он реально чувствовал ту Новую землю, следовать по коей он сможет после смерти как нового рождения. Так рождалась эта безопасность рода и родовых ценностей каждого селянина. Это важно сказать, ибо смерть на самом деле для молитвенника – иное совсем и понятное лишь ему самому. Для того чтобы скрываться от всего того, что мешает ему в духовной брани, отвлекает его от Бога, он вынужден селиться в укромных местах. Он живет именно этим, а потому смерть – это не трагедия совсем, а продолжение своего скрытного образа жизни, то самое укромное место, оказавшись в коем и пребывая в коем он как молитвенник может быть недосягаем для сил злобы, ищущих здесь, на Земле, расправы над ним. Вне этого род вырождается. Только в этом случае смерть становится приобретением. А ведь сам организм человека имеет прообраз именно этого стремления.
Так в прообразе всего сказанного возникали монастыри как хранители Вселенной. Монастырем каждый был образован и имел образование от духоносных, самых лучших людей своего времени. Так, монастырем каждый был в безопасности от всего случайного, что могло вывести из эшелона всеобщего тока и тем нарушить его ритм жизни – его молитвенное единство с Творцом.
Вообще следует сказать важное. Эволюция – неоспоримый факт, который никак не противоречит православию, ибо Бог велик, и, для того чтобы быть в общении с Ним как с личностью, надо быть таким, как Он, великим и бесконечно многогранным. Иными словами, нужно то самое эволюционное становление личности, которое происходит в роду при смене поколений. Это тоже образ Божий. Подобно тому, как младенец в утробе матери – это уже личность, хотя и еще очень далекая от привычной, но это уже человек, живущий по законам общества. Или растение тянется ввысь, чтобы потом в своем соцветии отразить Солнце, дать возможность семенам вобрать в себя солнечную энергию и только после этого бросить их в почву. На всех этапах своего развития, начиная от семени и заканчивая соцветием, оное так и остается цветком. Если происходит нарушение в нем, то оный теряет образ Божий и от этого тут же начинает вянуть и перестает быть растением. Хотя это тот же цветок, как в семени – он, так и в иных стадиях развития – тоже он. Как только прерывается род этого соцветия, так сразу оное уходит в небытие. То есть продолжение рода важно для того, чтобы в нем шла эволюция к более совершенным формам, – это тоже прообраз молитвы, причем весьма значимый. Вне всей полноты спасение невозможно – так говорят отцы Церкви, так давайте же обозначим сей момент в православии более наглядно. Ведь это не ново. Сам апостол Павел говорит, что он служит Богу от самых дальних предков его.
Вообще надо сказать важное: что растение бросает семя после того, как сформировалось соцветие. А если мы скажем, что семя мужа при его здоровом образе жизни сопровождает его до самой старости, то отсюда можно предположить, что он должен сначала показать самим собой образ Божий в подвигах, а потом уже женщина, глядя на красоту его жизненного пути, может возжелать родить от него, ибо это то, что передается по наследству из поколения в поколение. Стойкость – очень важное качество. Жизнь – такая реалия, в коей зло также несет в себе добро, но лишь в одном случае. Так же почва – как сонмище болезней и бактерий – толкает новую жизнь дерева. Но если дерево как-то прикоснулось ветвью к земле, то, вместо того чтобы толкать жизнь, почва начинает ее забирать из растения. Сосны свою крону поднимают как можно выше именно по этой причине. К примеру, кто учит кукушонка поступать так, как поступила его мать-кукушка, подбросив яйцо в чужое гнездо? Ну только никак не новые родители. То есть сие передается по наследству. Так вот, подвижничество – это то, что передается по наследству в роду человеческом. Умная жена ищет мужа, чтобы создать семью не для занятия сексом, а для того, чтобы быть счастливой в детях, кои успешны. Надо сказать, что образ поведения отца мать не в состоянии воспитать, ребенок сам себя воспитывает и сам раскрывает в себе то, что досталось от отца. Мать дает только крепкое физическое здоровье. Сам же образ подвижничества предстает перед нами в том, что люди не щадили себя в бою, защищая Родину.
А если войны нет, тогда как? Для воина война идет всегда и везде – в сердце своем. То есть, если нет войны, он торжествует уже над самим же собой в духовной брани – он возрастает в аскезе. И не ошибается, ибо подвиг везде начинается в наших душах. И вот женщина смотрит и видит тех, кто более всего преуспел в подвигах, и просит у него семя. Это послушание, а не греховное удовольствие. Это тоже продолжение аскезы, в основе коей лежит радость, а не напряжение в самоистязании. Это послушание – продолжение радости жизни, в коей пребывает аскет. Это целая наука, и говорить придется бесконечно много. Женщина хочет родить образ подвижничества в служении Богу – человека, и отказать ей в этом – грех, ибо у инока нет той должной полноты подобия Ему, которая возникает в продлившемся роде. А сие также важно. Нет полноты – нет и молитвы. Вот почему я акцентировал внимание на том, что семя мужа сопровождает его до самой старости. Растение бросает семя после того, как цветком покажет миру свое понимание о Творце в образе Солнца, сосна бросает семя, когда поднимает крону как можно выше.
Надо сказать, что Бог национальности не имеет и принадлежит сразу же всем. Так как государство – образ и подобие Царствия Небесного на Земле, то сама структура государства – это тоже молитва Ему и потому принадлежать какому-то народу не может. Оное принадлежит только молящемуся народу. И монастыри – это и есть хранители молитвенного настроя людей, кои живут в этой стране. (Нам, русским, нельзя было якшаться с европейцами, чтобы не перенимать их образа мышления и культурности, ничего общего не имеющих с государственностью.) Так, монастырем формировался и государственный суверенитет, и даже генофонд нации. Ибо даже те, кто по каким-то причинам рождался с отклонениями, имели возможность продолжить свой род, если на закате дней проявляли какие-то неординарные достоинства. Ведь в самом раннем детстве все это великое (все от Бога всегда имеет величие Его) в человеке разглядеть трудно и даже невозможно. Нужно огромное время для проявления талантов, ибо все большое распознается издали. Только в монастыре была дана возможность проявиться наглядно. Ведь очень долгое время будущий царь деревьев, исполинский дуб, непригляден и незаметен в траве. Для нас он – такая же трава однолетняя. И как его обнаружить? Только одним способом: дать ему свободу самовыразиться в течение долгого времени, а потом уже взять его семена. Этим важно подчеркнуть свойство такого уклада жизни – гибкость системы монастырского образа жизни. И перечислять можно и нужно бесконечно, все эти достоинства становились достоинствами всего народа, а не какой-то отдельной личности. Монастырь – это еще и научно-исследовательский институт. Монастырь – это еще и возможность накапливать знания и, главное, передавать их по наследству. Именно монастырями русский уберег иные народы от служения греху, от греховной зависимости, от распущенных во нравах, от корыстных и прочих. Самое главное: монастырь – это еще одна поддержка для старейшин и стариков, которые борются с естественным распутством своих детей и внуков посильными постами и молитвами. Они поддержка им в этом деле. Времена меняются быстро, и вместе с ними появляются новые понятия, о коих состарившимся неведомо. Из-за этого люди старшего поколения могут выглядеть неприглядно в глазах потомков. Создается впечатление, что старшее поколение многого не ведает. И только иноки могут примирить отцов и детей в этих вопросах. Монастырь – это первопринцип всего мироздания, ибо в нем хранится святая святых – образ беседы человека с Богом и ориентир для отношений с Ним. Старец-инок и духовный авторитет семьи, то есть самый старший в роду, – это два крыла в одном теле птицы. Одно без другого не имеет смысла. Хорошо об этом говорил сам прп. Серафим Саровский, который многих паломников посылал к другому сильному молитвеннику, жившему в нескольких десятках километров от него, отказывая в приеме тем, кто приходил к нему с тех мест. Не помню, как того святого звали, но знаю, что он был семейным, имел много детей и жил в семье.
Великий Николай Михайлович Карамзин хорошо показал нам этот путь народа святой Руси в своей «Истории государства Российского». Мы несем в мир естественные межличностные отношения и помним, что хранить это понимание и стяжать любовь нужно скрытно, прячась в лесах и болотах, на островах и в горных лощинах. Либо прячась за высокими стенами монастырей или за спиной сильных армии, флота и авиации. Просто мы хотим заступиться за те благородные силы во всем мире, кои родственны нам по духу. Мы хотим, чтобы к ним прислушивались те, кто хочет чего-то иного. Чтобы не было более таких страшных убийств царей, как это было на Руси и в Европе. Чтобы не было убийств президентов, как это было в США или в иной другой стране. Вперед, Россия, ради них!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.