Текст книги "Почему надо поддержать президента? Основные вопросы"

Священное Писание

Если мы скажем, что Солнце несет в себе абсолют физической активности, то с научной точки зрения сие будет верным. Но и не противоречит вере древних. В пределах Земли интенсивность абсолютно далека от своего первообраза причины. Но это не означает, что ее там нет – оная существует и соприродна процессам Солнца. Это такая форма-способ бытия видимой Вселенной во Царствии Небесном, сообразно чему должен жить человек, чтобы так же, как Вселенная, быть насельником Царства Небесного – быть счастливым. Это главная мысль древней веры славян. Для древнего северянина даже образ счастья несколько иной. Если для иудея Бог наказывает человека за ослушание, то для северного человека Бог иной. Он не наказывает, а просто «дает человеку больничный на время болезни» от заражения первородным грехом, ибо мир с его законами остается для человека, а не человек – для него и порядка в нем. Бог весь поглощен заботой о том, чтобы везде было счастье, то есть Он много отдает, Он весь в трудах и жертвенности – таково Его счастье. И чтобы человеку быть в Раю – быть каким-то иным, бездельником, прохлебаем никак нельзя. И вот человек получил воспаление и ввиду болезни не может в прежнем образе соучаствовать в делах Предвечного Совета. Но должен участвовать в делах Предвечного Совета Бога-Троицы, чтобы жить. (Если мы присмотримся к миру живых, то увидим, что к Нему, хотя и несколько противоестественно, приобщается всякая тварь.) Творец беззлобен, а потому не наказывает, а по величайшей любви Своей к человеку отводит его в безопасное место, как родитель свое дитя прячет туда, где ему будет легче с недугом, где меньше интенсивности жизни сподвижничества Творцу. Иными словами, настоящее счастье для северного человека – в самом монотонном физическом труде. Труд для народов Севера – это такой образ жития во Царствии Небесном. Позднее этому же вторят отцы Церкви, утверждая, что Пресвятая Богородица, Дева Мария, как и все святые, – в постоянном служении людям. Они не отдыхают от дел земных после смерти. Им открыты иные возможности и горизонты подвижничества в деле сослужения Богу. Им во Царствии Небесном надо продолжать нести в себе образ Божий, то есть делать то, что делает Он. Их блаженство трудовое, они всецело отдаются делу спасения людей. Поэтому когда говорим о нирване в процессе трудовой тяжелой деятельности, то нового мы ничего не открываем, ибо это заложено изначально. Это суть самой системы «Солнце – солнечный зайчик», который в земных реалиях претерпел эволюцию становления и принял привычно созерцаемый образ человека. Об этом также заявляет современная научная мысль. Солнце – это абсолют энергичной интенсивности, а луч света, попавший на поверхность Земли, – его излучение. Это важно сказать, ибо перед нами в иной реалии встает подвиг монашества, отличительный образ ведения хозяйства, свойственный Руси. По себе скажу, что после службы в храме, если, присутствуя на ней, общался с Богом, то, выйдя из дверей, имею острое желание много трудиться, что-то делать не покладая рук. Монастырь – хранитель этой возможности человека приобщиться к Божественной Энергии, чтобы вести свое домашнее хозяйство с высокой интенсивностью работы, прилежно и складно.

Суть радости Царствия Небесного – это торжество. Каждый воскресший насельник Рая Божьего ликует оттого, что кто-то из живущих землян обратил свой взор к Богу. Ведь каждая душа во Царствии Небесном живет и радуется радостью не своей лично, но радостью о Боге каждого человека на Земле. Они счастливы тем, что мы счастливы и близкие их. Да и каждый из нас, по-настоящему узревший настоящие радости Божьи, неизбежно начинает возрастать в них, ибо им всегда мало. Так они становятся украшением этого Сада. Все торжествует над смертью и этим живет вечно.

Следует сказать о том, что данное высказывание ценно. Ведь тяжелые условия среды проживания как раз стимулируют высокую интенсивность труда и активный образ жизни. А ведь для бытия в таком ритме жизни нельзя зломыслить, нельзя даже осуждать или судить праведно, но надо отпустить от сердца все инородное ему. Таково условие жить вечно, ибо вечностью наделена только радость. Горе и зло всегда временны, а потому и человеку нельзя в них окунаться, даже если суд праведен. Бог судит только вечностью бытия, то есть надо вечно идти к свету вечности, а зло – временно. А так как славяне как общность жили и формировались тысячелетиями, то и их вере можно рассуждать именно в этих критериях – с позиции радости вечной. Древнему же жителю Средиземноморья – совсем иначе.

Общий план древних религиозных традиций

Бог в Себе несет абсолют радости и счастья. По величайшей Любви Своей создает Вселенную и человека. Какого-то иного Замысла Творца на Его творении нет. Богу не нужны рабы, прислуга, решения каких-то проблем. Он хочет благолепия, много цветов, любви и счастья. Человек грехопадением перестал гармонично вписываться в Волю Творца, в коей Любовь и Радость Божественная пребывают во всей полноте. Да, мы хотим по чистоте сердечной устроения Царства Небесного, но постоянно что-то делаем не так, не к месту, не ко времени, не в меру мало или, наоборот, много. Человек везде и во всем стал иметь образ «медвежьей услуги», хотя, повторюсь, все намерения его чисты и искренни. С этого момента человечество начало поиски утраченного своего места в бытии, то есть занялось поиском Истины. Так началось шествие становления цивилизации во Вселенной. Чтобы рассуждать в этом контексте о русском пути в истории, разберем сегодняшний момент жизни Руси.

Не так давно, в 2017 году, меня с особой силой взволновал вопрос, который я поднимал в конце прошлого и начале нынешнего века. Тогда, наверное, я сильно досадил своими разговорами главному агроному Николо-Павловска. Старый дед просто шарахался от меня, и, как я понял позже, он так вел себя неспроста, ибо благодаря своему поведению он просто меня еще более заинтересовал этой темой. И вот я вновь возобновил свои опыты. И понял очень важное: что крестьянский труд был активирован, мотивирован, стимулирован только религиозным экстазом. Вне оного крестьянину на поле просто даже быть нельзя. Крестьянский труд – это такой способ жить во Царствии Небесном, а потому вне духовного покровительства опытных монахов, духовных наставников невозможен и даже опасен, и социально – в том числе. Не буду расписывать весь процесс, но скажу о том, что надо делать землепашцу.

1. Вспашка не нужна. Достаточно царапать почву, чтобы земля хотя бы чуть-чуть показала свое нутро. Но обязательно так, чтобы семя прижалось к грунту. Ибо семя очень часто падает на листочек или травинку. Так на ней и лежит. То есть механизмы развития растения не включаются. А когда включаются, если птица не заметит, то уже поздновато, и к урожаю заметен разнобой. Одни колосья уже перестояли, а другие еще в процессе становления. То есть нет желанной одновременности. Важно семя прижать к земле. Ради этого по полю волочат бревно. Тогда всходы одновременные и птица семена не видит. Нет смысла бояться сорняка, ибо семя ржи просто всякий сорняк забивает напрочь. А при такой вспашке можно обойтись даже без лошади и пахать самому. (По этой причине у славян несколько короткие и мускулистые ноги.) Лошадей приучили гораздо позднее.

2. Лучше всего озимые сеять, ибо нет такого риска.

3. Урожай надо собирать серпом. Каждую охапку связывать и нести в общий сноп семенами вверх. И пусть стоят хотя бы ночь. Это нужно для того, чтобы просохли семена в стебле и высохли те связи, кои держат семя на стебле. Сухая перемычка между колосом и семенем легче ломается при обмолоте. Тяжел только сам обмолот. Надо, чтобы во время обмолота гроздья семян были в охапке вместе. Потом уже букет завернуть в тряпку и ударять деревянным предметом по тому, что завернуто в ней. (Лучше всего для этого подходит что-то схожее с нунчаками, ибо просто палка отдает в руку при ударениях, а при таких объемах даже в руках ее держать не сможете. Руки начинают болеть.) Бить железным предметом нельзя, ибо разрушаются сами семена. И так все колосья со всего поля, охапка за охапкой. Осыпавшимся семенам надо дать просохнуть. После чего взять деревянную лопату и, подбрасывая ею семена ржи, дать возможность улететь шелухе. Ее сдувает ветер.

Урожай готов. Но парадокс в другом. Понимаешь многое в организме человека. А именно – почему в процессе эволюции вот именно таким образом формировались пальцы рук, почему именно такой формы у нас ладонь и почему все остальное. И весь парадокс-то в другом еще. Древние люди никогда не гнались за выгодой в этих тяжелых работах, ибо они не всегда несли должной прибыли, а если и несли, то редко. Но почему тогда люди работали? Трудно поверить, а придется. Это приносит неимоверное счастье и радость экстаза. И всё. Ничего более не надо. Крестьянский труд – это физиология русского человека, в коей Царство Небесное адаптировалось особенно сильно. С чем это можно сравнить?

Представьте себе, что ученые скоро будут ошарашены тем, что переносят организмы мужа и жены во время полового акта. Они всё взвесят и сделают важное открытие, что половой акт – позорное рабство двух угнетенных людей, кои покушаются на права и свободы друг друга. Ведь если посмотреть на труды Ленина, то мы именно это-то и увидим: он анализирует труд крестьян. И обращает наше внимание на то, что нельзя быть в рабстве.

Вся беда в том, что сочетающиеся узами брака в половых актах не понимают своего «бедственного положения». И их надо спасать. В этом же прообразе не понимали и крестьяне того, что они «несчастны», а потому и не желали отмены крепостного права. Об этом пишет Мамин-Сибиряк. Он говорит, что радовались только рабочие заводов, кои жили в инородной себе среде – в цехах заводских. Они сильно жаждали вернуться к естественному образу жизни, под который сильно адаптировался организм северного человека. Наш храм Св. Александра Невского, пишет Мамин-Сибиряк, был построен как благодарность царю-освободителю Александру Второму.

Вот этот момент заложен в нашем естестве. Сама по себе жизнь в ее естестве вообще невыгодна и тяжела, но в ней счастье – этого достаточно для бытия ее. А нам, северянам, на Севере вообще жить невыгодно и тяжело, но зато сильнее экстаз. С этим положением не может смириться город, которому из-за самоизоляции в экстазе селянина приходится непросто. Он сам себя любит, и ему весь мир не виден, из-за чего и началось все, что началось. Нет полноты богообщения и радости, очевидно, раз так получилось. Хотя и город-то был другим – большим монастырем. Селянин каждое воскресенье нес дары полей в храм. Либо поступления шли по церковной линии, как налоги с каждого храма, как это сегодня. А так как город перестал быть Верой, то и все остальное потерялось. Церковь – финансовая империя. Это нормально, с одной стороны. А с другой стороны, финансовой империей Церковь остается всегда. Ее образ в структуре мира стало тяжелее распознавать.

Проповедь в храме

Как-то слушал проповедь в храме. По Слову Сына Божьего бесы вышли из бесноватого и устремились в свиное стадо, кое тут же погибло. Приходят жители селения и просят уйти Христа. И Спаситель их слушается. Но ведь здесь явное дело любви. Жители не озлоблены, а, понимая свое невежество, просят Христа быть там, где для них сие безопасно. Исцеленный остается в этом городе как свидетельство о путях Божьих ко спасению, чтобы за ним могли тянуться все остальные, ибо в нем было покаяние (он осознавал свою греховность, но был в борении с собой). Этого достаточно для населения этого города. Солнце светит и дарует тепло, но пусть оное остается там, где находится сейчас. Не ближе и не дальше, но пусть будет. Вот о чем речь. А не так, что вот они сами свиньи, потому и прогнали Христа от себя.

Древний славянин мыслил иначе во всех смыслах. В его понимании о грехопадении совсем иначе расставлены ориентиры. Рай для северянина – это титанический труд в молитве души, а не отдых. Хотя, надо сказать, деятельность Первого Адама была сопряженной с творчеством Бога, только в Священном Писании оное представлено иначе, не так, как это естественно нам, грешным. Поэтому Бог и указывает, каким после грехопадения должен быть образ жизни во Царствии Небесном – труд в поте лица. Но это только лишь иной образ нахождения в Раю, но ведь нахождение, от коего отдыхать не хочется. Жена в скорбях рождает детей – это образ бытия в Раю, возле Бога. То есть ничего не изменилось после воспаления грехом, все осталось в Замысле Божьем. Бог держит слово. Изменились только план реализация и образ бытия в счастье Божьем.

Для древнего Севера жизнь во Царствии Небесном совсем иначе представлена. Это активная динамика сопряжения в Божественном творчестве. Нет там отдыха от трудов земных, как сие представляют в католичестве. Бог радуется счастью человека, и даже все Царство Небесное ликует, если хотя бы один грешник покаялся, принял образ Божий в служении ближнему. Даже Богородица, как и все святые, – в постоянном борении за людей, у Нее нет времени на отдых. Это-то и есть Рай. Отпадение от Царства Небесного – это такой больничный листок, позволяющий восстановиться, чтобы вновь быть в динамике несения Креста. Вот что такое Царство Небесное для северян. Но мало много трудиться. Надо трудом правильно и гармонично вписаться в это Царство Небесное. То есть не быть бесом, который хоть и любит, но все делает не вовремя, не к месту и не в меру. То есть терроризирует мир «медвежьими услугами», и этим он страшен. А чтобы трудиться не покладая рук, точно вписавшись в годовой цикл с посевами и сборами урожая, нужен календарь. Так возник один из ключевых моментов истории – ориентир для времени, Стоунхендж. Теперь люди трудятся, точно попадая в годовой цикл со сборами урожая, – меньше голода. Волхвы идут по землям и сообщают народам о каждом дне годового отсчета, ибо людям свойственно сбиваться в исчислениях дней. Так появляется еще одна оптимальность в образе жизни. Эволюция продолжается.

Итак, жизнь вне Царствия Небесного невозможна, и человечество в первую очередь строит везде и во всем условия для мира Божьего. Так формировался славянский мир, так формировалось еще одно выражение Царства Небесного. Такова природа практики нирваны: во время тягот трудов в поте лица и скорбей (сопутствующих деторождению). Вне этого плана человек становится инородностью как самой жизни, так и самому обществу. То есть, как уже сказано ранее, сообщество вне церковного единства с внешним миром постепенно становится преступным. Иными словами, монастырское ведение хозяйства для жизни народа является естественным. И если общество будет жить через тысячу лет, то будет именно таким. Здесь социалистическая форма собственности со свойственной ей формой ведения хозяйства. Ведь даже сама по себе космическая отрасль несет в себе именно эту структурность с ее принципами и настроем психики каждого. Если население вновь хаотично начнет расселение в лесах и болотах, пребывая вне духовного окормления и контроля, то русские трагедии 1965-1975 годов, в ходе коих уничтожили «неперспективные деревни», еще впереди. Это продиктовано необходимостью (пожарная безопасность – в том числе). Но быть ловцами людей все же надо.

Присутствие Благодати Духа Святого дает ответы на все вопросы. Если Оная есть в человеке, то он делает все правильно. А если Ее нет, то он где-то совершил грех. Благодать Духа Святого держит под контролем мировой порядок. Таков Закон Божий, данный и в десяти заповедях Моисея, и в богомысленных течениях древлян. А с Пришествием Сына Божьего, с Его «контролем над человеком» такое лицезрение Бога (вера славян и Закон Моисея) потеряло значение. Ведь человек стал даже Богом по Благодати. Теперь не так важна необходимость в трактовках, кои были сильно развиты в древности и кои требовали серьезных умственных способностей. Так как необходимость в этом отпала, то в этом месте истории достижения древней славянской мысли получили забвение и постепенно утратились, как идол (если есть продукт питания, то сервировка стола теряет значение). И, как выяснилось спустя уже несколько сотен лет, зря. Ведь сама древняя славянская традиция, с одной стороны, предстает перед нами как язычество, как идол-истукан. А с другой стороны, если верно позиционировать себя, то предстает перед нами как истинная вера. Но ведь неверное позиционирование делает язычеством даже христианство, из-за чего появились новые поиски и вместе с ними возникла средневековая философия, коя в точности копировала то, что уже было забыто, и неизбежно могла идти только по следу разработок тех дохристианских древних мыслителей. Но, в отличие от них, от тех древних, учения мыслителей Средневековья по большей части ко Христу не привели, точнее, не успели привести. Это-то и породило такое обилие кровавых боен, вплоть до прошлого века. Таков процесс возвращения к утраченному наследию.

Все в этой сфере бытия, кою мы видим, движется. Не будем приводить обоснования того, куда все направляется, но скажем только одно – к Богу. Высказывание звучит не научно, но это только лишь некорректность изложения Истины – не более того. То есть в данной формулировке смешаны понятийные символы из разных сфер мировосприятия, а потому и нет научности. С одной стороны, это не страшно, а с другой стороны, сие и есть очень страшная опасность, кою заметили древнейшие мудрые мужи. Нельзя смешивать понятийные языковые системы, свойственные разным сферам исповеди об Истине. Нельзя пользоваться инструментами, взятыми из разных областей поиска. Надо только лишь дать выговориться каждой из них до самого конца выражения полноты Живого и, увидев общее для каждой, соединить их. Любая языковая система на своей специфике молвить речь должна произнести слово «Бог». И только лишь вот в этом-то, после свершения всей полноты, можно их соделать едиными. Не в процессе движения перемешивать, а в самом конце, когда все формы эволюции оказываются в финале, то есть приводят к одному. Из этих цветов жизни только после того, как они расцветут, надо формировать букет и ставить его в вазу, но никак ни до, ни после. Это-то мы и заметили, когда приводили смысловые синонимы слов, кои имеют единый корень. Ведь, пребывая в пределах одного смыслового семейства, мы не можем перейти в другое. Это говорит о многом: что в пределах данного смыслового семейства словес было целое русло потока мысли, то есть в его границах было хорошо развитое учение, а в общих определениях русская словесность вмещала в себя сразу несколько течений мысли и множество ручейков по ходу всего водного потока. То есть каждая «река» богословской мысли (кстати, «река» и «речь» – смысловые синонимы), имея свое русло, впадала в более полноводную и уже там продолжала свое шествие к океану. Либо эти реки шли параллельно и, не посягая друг на друга, встречались уже в одном устье возле океана какой-то глобальной культуры. Исходя из этих соображений мы понимаем главное: что русский язык был языком священным. В этом же прообразе происходит все во Вселенной. Если все движется, то движется до конца выражения всей-всей полноты Божественной природы, и этот конец завершения выражения полноты остается в одном, едином для всего и вся, Центре. И этим Центром все едино. Все движется к образу Божьему и в образе Божьем, ибо только в этом случае, если всё есть подобие Ему, может предстать перед Ним на Его Суд. Человеку остается только лишь, гармонично вписавшись и став частью данного всеобщего потока, принять соучастие в этом движении к совершенству, чтобы оказаться в безопасности. Ведь в этом случае все, что идет против нас, – разбивается о само естество бытия. Всё, против чего мы идем, – это просто будет раздавлено мирозданием. Где тут естественный отбор? Есть только те, кто выпал на обочину всеобщей дороги и начал бороться за жизнь (для чего ему оказались востребованы полезные мутации, переходящие в физиологические достоинства, необходимые для успеха в борьбе за выживание в естественном отборе). Ведь нам не надо быть сверхсильными и сверхмощными, чтобы, оказавшись на своем месте, просто быть силой и мощью. Итак, перед нами еще один понятийный язык об одном и том же – о человечестве, пребывающем в единении с Творцом.

Вселенная, имея образ Творца, движется к образу Его. К примеру, временные циклы. Цикличность – это такое имя Бога, которое произносит Вселенная, в том числе таким вот образом. А раз так, то остается только вписаться в данное выражение Царства Небесного, чтобы более гармонично к Нему приобщиться. Люди не знали, когда начинается годовой отсчет времени, а как только нашли – построили Стоунхендж. С этого момента труд человека стал сопряженным с годовыми повторениями времени. Это позволило знать точное время посевов и сбора урожаев. Урожаи стали стабильными, что обусловило более плодотворное богообщение, то есть теперь человек меньше отвлекался от молитв Богу на борьбу со стихией (отвлекаться от Бога, как мы знаем, – самое страшное, что может быть) и сильнее вошел в единство с Ним. Из образа падшего человечество чуть-чуть приблизилось к тому, чем было до отпадения. Наглядно сие видно из следующего. Бес – это ангел Божий, который не ведает ориентира на Творца, а потому все делает не вовремя, не к месту и не в меру. Он любит, но его дела – медвежьи услуги. Такой образ зверя имел и человек, о чем нам свидетельствуют раскопы. Он не знал, когда можно сеять будущий урожай. Человек любит мир, то есть ищет в нем Божественное даже там, где ничего нет и пустота. И мир отвечает ему взаимностью. Это очень важно сказать в определении того, кого мы называем ученым. Ведь центром всего и вся остается любовь. То есть достаточно любить Бога, чтобы постоянно точно попадать в точку Центра. Чтобы попасть в центр мишени, нужно быть самому в этом центре, ибо подобное рождает только свое же подобие – то есть нужна любовь. А ведь вне этих точных попаданий нет ученого. Именно так человек нашел новое имя Божье и гармонично вписался в течение жизни; совершающимся в образе Божьем – он начал ориентироваться во временных циклах. Это революция в становлении человечества. Теперь, когда есть календарь, – есть ориентир на постоянную точку отсчета всего и вся. И человек лучше вписывается в реалии окружающего Царства Небесного, а потому больше времени пребывает в Боге и меняется в более полный образ Творца (чаще попадает в цель с посевами – он точен; кстати, слова «течение», «точность» и «точка» – смысловые синонимы, кои, как специфичные инструменты, востребованы только для изложения глубоких истин). Его кожа становится мягче, он ходит прямее, то есть в силу вступают уже чисто эстетические приоритеты для любви, как последнее звено полноты счастья, а значит, и богообщения. Хотя сие и неважно совсем, но тоже включается в естественный отбор.

На этом примере наглядно прослеживается то, как это работает. Сообразно сказанному в предыдущем абзаце, мотивацией большего присутствия Бога осуществлены все остальные революционные повороты в становлении человечества до привычного ныне вида. Вот что такое древняя религиозная традиция, вне коей всякую попытку осмыслять, пытаться понять происходящее бесполезно и нельзя, ибо нет полноты завершенности мысли о Боге. То есть вне этого действительно мысль нужно гнать от себя.

Итак, мы видим движение к Богу, в Боге и в Его образе. Причем двумя методами. Надо либо преобразить Вселенную, то есть перестроить мир под себя, либо найти место свое и занять его. И мы видим, что человечество этим-то и жило все это время – приближалось к своей цели обоими способами. Меняли русла рек и в то же время искали более уютное место для жизни. Так возник позднее научно-технический прогресс – как новый шаг к возможности человека более полно соединиться с Творцом.