Текст книги "Загадка Александра Македонского"

VIII

Впервые за несколько дней Птолемей очнулся и застонал от дикой, ослепляющей боли в раненой голове. Кто-то дотронулся до его плеча и сказал тихим голосом:

– Кажется, приходит в себя… Схожу приготовлю ему лекарства…

Другой голос обратился, вероятно, к нему:

– Ты слышишь? Все в порядке, не двигайся.

Птолемей приоткрыл глаза и снова закрыл от резкой боли. Если не двигаться, то боль затихала. Вздохнув, он услышал собственный стон и снова попытался приоткрыть глаза. Он удивился, что лежит в роскошных покоях, похожих на дворцовые. Его затуманенный взгляд блуждал по стенам, отделанным красным деревом и украшенным барельефами, высеченными на черном граните. Воздух в комнате был напоен сладким ароматом нарда.

«Неужели я в плену у персов?» – содрогнулся Птолемей и снова застонал.

Неожиданно к нему приблизилось чье-то лицо: черные волосы, прямой нос, пронзительные глаза.

– Клит? – с облегчением выдохнул он.

– Да, Птолемей. Это я.

– Мы в плену?.. У персов?..

– Нет.

– Тогда где?

Широкая улыбка озарила лицо Клита:

– В Вавилоне!.. Во дворце одного из персидских вельмож, который теперь по праву принадлежит тебе.

– Значит, мы победили… Кровавая была победа…

– Да, мы победили, а город городов открыл ворота перед победителями без битвы и осады… Тебе повезло, ты остался в живых…

– А Гефестион? – сердце Птолемея тревожно сжалось.

– И он жив, Птолемей. Опасность миновала, – успокоил друга Клит, заметив страх в его глазах.

– Да, но… я сам видел, как его ранили, он упал с коня под копыта персидских лошадей…

– Скоро мы все встретимся за пиршественным столом. Александр ждет тебя и Гефестиона, каждый день справляется о вашем здоровье…

– Слава богам! А где сейчас Гефестион?

– В своем дворце. Александр щедро одарил всех своих сподвижников и воинов. Ведь ему досталась сокровищница Дария. Мы все теперь сказочно богаты.

– А где мои воины?

– Воинам царь предоставил отдых, чтобы залечить раны, избавиться от недугов. Больных было больше, чем раненых. А главное, насладиться жизнью, ведь Вавилон – город греха. Здесь много красивых женщин. Выздоравливай скорее. Царю достался огромный гарем.

Птолемей попытался улыбнуться, но тут же сжал зубы от боли. Он ощупал тело, – руки и ноги оказались целы. На лбу выступили капли пота. И снова Птолемей ощутил смертельную усталость.

– Сейчас я позову Филиппа. Он быстро поставит тебя на ноги, – заметив состояние друга, поспешил сказать Клит.

Клит тут же приказал стоящему у входа рабу срочно позвать лекаря.

– Подожди, – окликнул друга Птолемей, – а сколько времени прошло?

– Ты был ранен семь дней назад, незадолго до окончания сражения. Парменион оказался в окружении, если бы Александр не подоспел вовремя, неизвестно, что бы случилось со всеми нами…

От болезненного биения в голове Птолемей снова застонал. Ему вдруг показалось, что жизнь оставляет его. Более того, он не мог избавиться от ощущения, что в лицо ему веет дыхание царства теней.

– Что с ним? – обеспокоенно спросил вбежавший лекарь.

Птолемей тяжело дышал и молчал. Филипп дал ему успокоительных снадобий, которые должны были облегчить боль и помочь заснуть.

Несмотря на резкую боль, Птолемей быстро погрузился в сон. Ему приснилась Таида…

Уютно устроившись в дорогой крытой повозке, которую ей удалось нанять у богатого купца большого каравана, Таида в смятении и тревоге приближалась к Вавилону.

Что ждет ее впереди? Удастся ли ей снова встретиться с Александром, о ближайшей коронации которого она узнала в дороге? Как встретит ее Птолемей, которому она должна срочно сообщить о готовящемся на Александра заговоре? Не следят ли уже за ней сторонники Персея? Эти вопросы будоражили ее, заставляя содрогаться от страха.

Но мысли о миссии, возложенной на нее жрицей Панаей, возвращали ей уверенность в свои силы. Таида решила, что, как только все определится, она направит Панае подробное письмо, а также пошлет приглашение Иоле с просьбой срочно приехать. Всю дорогу она думала об Иоле и скучала без нее.

У главных ворот города стража остановила повозку с Таидой и ее рабами и потребовала разрешения на въезд в город.

Таида сначала растерялась, но, заметив вдали военный отряд в доспехах македонских воинов, обрадовалась и решила подождать, чтобы въехать в город вместе с македонцами и разузнать, где можно разыскать Птолемея.

Впереди отряда скакал военачальник с несколькими воинами, следом за ними вооруженные всадники. Македонцы объезжали крепостные стены города, проверяя надежность охраны городских ворот.

Возглавлявший македонский отряд военачальник обратил внимание на дорогую повозку и поинтересовался у стражи, что случилось.

– Да вот, – объяснил стражник, – гостья из Афин без разрешения хочет попасть в город.

Занавески раздвинулись, и в полном блеске своей красоты перед военачальником предстала Таида.

– Меня никто не предупреждал, что надо иметь разрешение на въезд в город.

– Таида! Это же Таида! – воскликнул военачальник. – Что привело тебя в Вавилон?

В военачальнике Таида узнала Кратера, одного из приближенных царя.

– Рада встрече с тобой, Кратер, – приветствовала она его. – У меня есть важные новости из Афин для Птолемея.

– Доблестный Птолемей с нетерпением ждет их, – рассмеялся Кратер. – Уверен, что твое сообщение быстро вернет его к жизни.

– Он ранен? – прошептала Таида, неожиданно потеряв дар речи.

В эту минуту ей показалось, что она попала во власть опустошительного урагана.

– Не волнуйся, Таида, вчера он пришел в себя. Я велю проводить тебя в его дворец.

Она кивнула все еще не в состоянии свыкнуться с мыслью, что Птолемей ранен.

Двадцати всадникам Кратер наказал сопровождать Таиду во дворец к Птолемею.

Распахнулись ворота, и повозка с Таидой устремилась в город.

Это был добрый знак! Она не сомневалась, что Птолемей будет жить. Наконец-то близок берег, долгожданный берег после угроз Персея, после долгого плавания среди невзгод и потрясений.

Птолемею снова и снова снилась Таида.

Ее юное лицо было совсем рядом. Ее щека коснулась его щеки. Он крепко обнял ее. Его губы слились с ее губами. Дыхание у него перехватило. Он терял рассудок и летел в какую-то пропасть.

Он снова привлек ее к себе. Еще никогда, держа в объятиях женщину, он не чувствовал такого жара в крови и такого блаженства. От сознания этого он опять стремительно полетел в бездну. И горячо, в бреду бормотал:

– Ты лучшая из тысяч, десятка тысяч, из сотен тысяч женщин.

Именно в Таиде он надеялся найти близкое существо. Ему так недоставало сейчас женского тепла. Хотелось приникнуть к ее ногам и обнять без ненужных слов, только бы найти в ней покой, в котором он больше всего нуждался сейчас.

– Я хочу, чтобы ты была только моей, чтобы ты была всегда рядом.

– Я рядом, рядом с тобой, Птолемей! – ясно и отчетливо услышал он голос Таиды.

Он почувствовал, что на щеку ему упала слеза. И снова услышал голос Таиды:

– О Птолемей, очнись! Ты должен жить.

И тут он открыл глаза и слабым, но ясным голосом произнес:

– Таида! Значит, я жив? И ты рядом?..

Она вскрикнула от радости. Ее залитое слезами лицо засияло и сделалось еще прекраснее.

– Тебе нельзя говорить, Птолемей! Тебе нужен покой!

– Я, кажется, родился заново…

Она присела на скамью, стоящую у ложа Птолемея, и опустила ему на лоб прохладную ладонь, шепча:

– Спи! Спи!..

Когда Птолемей снова пробудился, Таида по-прежнему была около него, а всю комнату заливал солнечный свет.

– Таида, – шепотом позвал он ее, – я спал?

– Да, Птолемей, а сейчас уже день, и ты пробудился.

– И все эти долгие часы ты провела здесь, возле меня?

– Я прибыла в Вавилон два дня назад. И эти два дня я была с тобой.

– Ты, наверно, измучилась? Тебе нужен отдых!

– Нет, пока ты не встанешь на ноги, я не уйду от тебя ни на шаг.

Она, такая прекрасная, была совсем близко, а он в своей слабости даже не мог обнять ее и поцеловать.

Неожиданно за много дней Птолемей почувствовал сильный голод.

Таида сама принесла ему еду, и он тут же все съел.

– Мы победили!.. И я не умер!.. – с облегчением воскликнул он. – Расскажи мне про Вавилон!

– Я еще не была в городе.

– И очень хорошо. Вавилон – город соблазнов. Не гуляй по нему без меня.

Лицо Таиды с каждым его словом выражало все большее удивление. Не сон ли, что Птолемей очнулся, говорит с ней? Лекарь Филипп, личный врач царя, так тревожился за его жизнь!..

Она поцеловала его в губы, и он ответил на ее поцелуй, прошептав:

– Мне хочется верить, что нас больше ничто не разлучит.

Птолемей внимательно, впервые за долгие дни оглядел себя:

– Тебя не пугает кровь на моей одежде?

– Нет, любимый!..

– При Гавгамелах пролилось много крови, но это когда-нибудь кончится.

Он никак не мог понять, что происходит в ее душе. Она стояла перед ним более таинственная и непостижимая, чем когда-либо. Он любовался ее лицом, не веря, что она рядом с ним. Она выехала из Афин задолго до его ранения. Значит, она не из-за его недуга приехала к нему. Неужели ее снова позвал Александр?

– Что заставило тебя прибыть в Вавилон? – пристально глядя в глаза Таиде, спросил Птолемей.

Таида молчала. Она присела на край скамьи. Ее лицо было совсем близко от лица Птолемея.

И Птолемей заговорил снова:

– Войны и опасности разлучают людей. Я не хочу, чтобы из-за персов мы снова надолго расстались. Останься со мной навсегда, навсегда.

Он коснулся ее руки и сказал проникновенно и нежно:

– Таида…

И не удержался, чтобы не повторить этого прикосновения, взял обе ее руки в свои:

– Таида…

Он прошептал ее имя с тоской и болью. Потом выпустил ее руки и, словно дождавшись минуты, которую не могли отнять у него ни боги, ни Александр, притянул Таиду к своей груди, где чернели пятна крови на повязках.

Пусть кровь скрепит печатью их общее будущее. Пусть связующая сила крови станет несокрушимой.

Она склонилась к его губам. И губы их слились в едином чувстве.

Птолемей не выпускал Таиду из своих объятий, хотя и ощущал острую боль от еще не заживших ран. Он сознавал только, что наконец-то наступила минута, ради которой он мог от многого отречься и многое претерпеть. Кого благодарить за ее приход? Некогда размышлять об этом. Надо всей душой впитать каждую ее каплю, чьим бы даром она ни была. Может случиться, что она не повторится уже после его выздоровления, ведь впереди снова битвы, битвы, битвы, которым нет конца.

– Да, Таида, – страстно шептал он, глядя в ее большие синие глаза, – я уже сказал тебе, что у нас нет времени ждать, потому что, едва я встану на ноги, мне снова придется вместе с Александром выступить в поход против персов и разлучиться с тобой. Но прежде чем это случится, я хочу заполнить тобой всю свою жизнь. Только зная, что ты принадлежишь мне, что ты понимаешь меня, что моя воля стала твоей волей, моя жизнь – твоей жизнью, моя любовь – твоей любовью, только зная это, я смогу вместе с Александром победить.

Таида молчала, не в силах понять, что с ней происходит. Она обязана рассказать как можно скорее Птолемею все о пире в доме Персея, о готовящемся против Александра заговоре. Но она молчала, молчала так долго, что у Птолемея шевельнулось чувство обиды и недоверия.

– Может, ты не хочешь этого? Может, ты ждешь снова любви Александра и готова разделить его судьбу?

Таида продолжала молчать.

Птолемей вдруг разжал руки, выпустив ее из своих объятий.

– Ты продолжаешь молчать, – произнес он печально. – И я могу лишь догадаться, что ты думаешь не обо мне и не о нашей общей судьбе, а об Александре, ради которого ты готова пожертвовать своей жизнью.

Птолемей замолчал, стиснув зубы, и вдруг выкрикнул:

– Ты приехала к Александру? Говори!

– Как видно, тяжелое ранение лишает тебя рассудка. Я пришла к тебе, но ты не даешь мне и слова сказать.

– Говори! Отвечай, пока я окончательно не сошел с ума! – выкрикнул он. – Я как зверь, которого с натянутым луком преследуют по пятам, не давая ему ни отдыха, ни покоя.

Птолемей провел рукой по лбу и в изнеможении распластался на ложе. Горше всего была мысль о том, что Таида проделала нелегкий путь из Афин в Вавилон, видимо, только затем, чтобы встретиться с Александром. У него потемнело в глазах. Он застонал от боли, пронзившей его сердце.

Таида опустилась на колени перед ложем Птолемея. Коснувшись его лба, почувствовала, что он пышет жаром. Она не знала, что делать, как ему помочь, как привести в чувство, поэтому срочно послала за лекарем, решив отложить разговор о Персее до окончательного выздоровления Птолемея. Но Таида понимала, что именно сейчас он должен быть уверен в ней, должен думать, что она проделала столь длинный путь только ради него.

– Я люблю тебя и приехала только ради тебя, чтобы быть рядом… – тихо и нежно сказала она.

Птолемей приоткрыл глаза.

– Я очень устал, – сказал он слабым голосом и повторил: – Я очень устал… от бесконечных битв…

И снова полетел в бездну…

Но крепкий и закаленный организм Птолемея побеждал недуг. Раны заживали, силы возвращались, – сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. Присутствие Таиды исцеляло его.

Через несколько дней после приезда Таиды Птолемей встал на ноги.

Большой поклонник и истинный ценитель прекрасного, Птолемей был рад встрече с новыми, незнакомыми предметами. Первыми его встретили мраморные ступени лестницы, устланные коврами, по которым он вместе с Таидой спустился в сводчатый коридор, ведущий на террасу.

Посреди террасы выстроились пилоны в вавилонском стиле. Между ними стояли мраморные статуи – произведения халдейских мастеров. Терраса была обсажена декоративным кустарником, пальмами и сикоморами. Отсюда открывался вид на Евфрат, воды которого плескались у самого дворца Птолемея.

Выйдя на террасу, Птолемей остановился и перевел дух.

– Я счастлив, что мы снова вместе, – сказал он и улыбнулся.

Они вышли в парк и сели на скамью в тени пальм.

К ногам Таиды подошли голуби, и она невольно вспомнила о легендарной Семирамиде.

– Семирамида была женщиной и выдающимся полководцем.

Птолемей с улыбкой посмотрел на Таиду. Неожиданный поворот ее мыслей всегда удивлял его.

– Лучше быть просто женщиной. Война – удел мужчин.

– Как знать!.. Женщинам многое по силам. Семирамида одержала славные победы!.. Покорила Мидийское царство, оттуда отправилась в Персию, затем в Египет, Ливию, Эфиопию. Она захватила для своего царства сотни тысяч рабов.

– Ты думаешь об Александре? – встревожился Птолемей. Ревность не давала ему покоя.

– Нет, нет. Я думаю о тебе прежде всего. Просто тридцатилетняя война, которую вела Семирамида, во многом повторяет путь Александра.

– Да, ты права… Лишь в Индии ей не повезло: после первых успехов она потеряла три четверти армии. Правда, это не повлияло на ее намерение одержать победу во что бы то ни стало. Александр тоже стремится к пределам Ойкумены… А почему ты вдруг вспомнила о Семирамиде?

– Это все голуби!..

– Голуби? – удивился Птолемей.

– Да. Однажды Семирамида была ранена стрелой в плечо. На своем быстром коне царица возвратилась в Вавилон. Личный астролог предупредил ее, что она не должна больше продолжать войну. Поэтому Семирамида, усмирив в себе ярость, вызванную дерзкими посланиями индийского царя, правила дальше в мире и согласии. Но ее сыну наскучила бесславная жизнь, и он организовал заговор против засидевшейся на троне матери. С помощью одного евнуха он решил ее убить.

Одна из белоснежных голубок вспорхнула на плечо Таиды. Та невольно улыбнулась и закончила рассказ:

– Царица, узнав о заговоре, добровольно передала сыну власть, потом вышла на балкон, превратилась в голубку и улетела… прямо в бессмертие!..

– И все-таки ты думаешь об Александре! – снова воскликнул Птолемей. – Признайся, я прав?

– И да, и нет. Да, потому что вас тоже ожидает бессмертие. Нет, потому что мне очень хорошо с тобой.

Таида прижалась к Птолемею. Сейчас она не хотела думать ни о своей миссии, ни о царе, который, наверняка зная, что она в Вавилоне, ни разу не вспомнил о ней. Она напомнит Александру о себе, но чуть позже. Пусть только окончательно окрепнет Птолемей.

А голубка кружилась над их головами, благословляя их союз. Затем она полетела к Евфрату.

– Куда она указывает нам путь? – спросила Таида Птолемея…

Александр, царь Македонский, решил принять титул царя Вавилона и четырех стран, древний титул вавилонских властителей. Решение было согласовано с вавилонскими жрецами и знатью, а также прорицателем Аристандром. Этим решением Александр подчеркивал как особое место Вавилона, так и свои права на мировое господство.

С незапамятных времен ни один царь не мог считаться царем, пока не брал в свои руки бразды Иштар. Эта церемония была принята царями Вавилона и проводилась ими в храме богини Иштар.

Ранним утром на восходе солнца Александр был вымыт, умащен маслами, одет в богатые одежды и украшен драгоценностями.

Александр сожалел, что ни Гефестион, ни Птолемей не смогут из-за состояния здоровья присутствовать на церемонии, так как были еще ослаблены после тяжелых ранений.

С думой о самых ближайших друзьях Александр поднялся на паланкин и уселся в кресло, которое торжественно понесли восемь самых знатных, атлетически сложенных воинов.

По обеим сторонам от кресла встали знатные вельможи с большими позолоченными пальмовыми листьями, привязанными к гибким стеблям тростника.

Прорицатель Аристандр занял место рядом с креслом царя среди вавилонских жрецов.

Советники трона в роскошных одеждах, сверкающих перевязями, мечами и позолоченными шнурами также спешили занять свои места в процессии.

Было похоже, что все обновили бороды: накладные, квадратные, многоярусные, с тщательно уложенными завитками из каракуля.

Александру показалось, что он видит самый необыкновенный в своей жизни спектакль.

Процессия тронулась.

Открывали шествие копейщики. За ними следовал отряд лучников, всегда вызывающих восторг у зрителей. Вслед за лучниками торжественно шествовали мужи Вавилона, на одеждах которых были вышиты символы советников. За ними шли царские оруженосцы, а затем несли паланкин с восседающим на царском кресле Александром, который сопровождали придворные, чиновники, дворцовые жрецы.

Несмотря на раннее утро, дорога Процессий была заполнена людьми.

Знатные горожане приветствовали Александра стоя, выставив вперед правую ногу и приложив руку к груди. Менее знатные падали перед царскими носилками на колени и бились лбами о землю.

Звучали трубы, слышались приветственные возгласы.

Александр с явным любопытством взирал на толпу. Он осознавал себя обладателем священной власти богов.

Таида с трудом уговорила Птолемея разрешить ей присутствовать на церемонии. Только после обещания оставаться незамеченной среди горожан Птолемей нехотя согласился.

Скрыв лицо под плотной вуалью, Таида следовала за процессией в толпе знатных горожан. Ее сопровождали рабы Птолемея. Она обрадовалась, увидев недалеко от носилок Александра Лисиппа, но твердо решила не обнаруживать своего присутствия на церемонии. Нужно уметь ждать! И она дождется своего звездного часа!.. Всмотревшись в лицо Александра, Таида отметила, что выражение его стало более жестким и надменным.

Внезапно она вздрогнула. Ей показалось или действительно в одежде богатого вавилонского горожанина в толпе был Персей. Он был шагах в десяти и упорно, с вызовом разглядывал ее. Таида сцепила руки в жесте изгонителей злых духов.

Процессия двигалась вперед, а Персей не спускал с нее глаз. Все остальные рабски склонили головы перед новым владыкой или бились лбами о землю. Только Персей держал голову высоко. Смелость Персея пугала.

Таида подумала, что, вернувшись во дворец, немедленно расскажет обо всем Птолемею. Но тут возникла новая неожиданность: Персей вдруг исчез и вновь появился уже на повороте, в толчее перед входом в храм. Они едва сделали сто шагов. Как ему удалось в такой сутолоке так быстро покинуть прежнее место и снова оказаться у нее на виду? Только призрак мог перемещаться так быстро. Но в Персее не было ничего призрачного. Он был реален, и она содрогалась от ощущения, что он рядом, что ей никуда от него не скрыться. Он следил за Таидой, и она чувствовала, как сильно бьется ее сердце.

«Не стоило выходить на улицу. Город полон враждебности, которая не проникает во дворец Птолемея. Как хорошо, что я окружена рабами», – подумала она.

Процессия повернула, чтобы войти на эспланаду. Персей остался за ее спиной, но он, вероятно, следил за Таидой, потому что она чувствовала на затылке странное ощущение тепла, будто бы близкое дыхание мужчины. Таида вспомнила о ласках Александра, и ей захотелось немедленно приблизиться к нему. Но плотная стена спин разделяла их.

На эспланаде храма приступили к предсказаниям: гадание по печени, по разлитому маслу, возлияние и само вопрошение богов. По выражению лица Александра Таида заметила, что ожидание для него было не из приятных. Хотя было известно со слов Птолемея, что прорицатель Аристандр дал благоприятный гороскоп относительно пребывания царя в Вавилоне, царь волновался.

Первое гадание по печени было благоприятное, второе, проба маслом, – неблагоприятное. Главный маг пролил воду на плиты и изучал форму и брызги влажных пятен. Прорицатель Аристандр удрученно поджал губы: неблагоприятно.

Александр побледнел. В толпе повисла тяжелая и мрачная, выжидающая тишина. К царю подошел хранитель звезд зиккурата с ларцом вопрошений. Царь вытянул табличку и протянул ее прорицателю Аристандру для прочтения. Прорицатель Аристандр улыбнулся. Благоприятно. Царь с облегчением вздохнул. Мрачные предзнаменования побеждены счастливыми, бояться нечего: можно приступать к коронации.

Прорицатель Аристандр предсказал Александру многое вместе с вавилонскими астрологами, но скрыл от царя, что повелитель умрет в Вавилоне.

Александр и сопровождающая его свита вошли в храм.

Статуя богини Иштар стояла в боевой колеснице, в которую был запряжен каменный лев.

Верховный жрец надел на Александра тиару и подвел его к священной статуе.

Встав перед статуей богини Иштар, Александр взял бразды из рук богини и торжественно произнес:

– Мардук повелел, Иштар одобрила, а Вавилон – свидетель.

Придворные, заполнившие храм, возгласили:

– Александр – царь Вавилона!

Народ, собравшийся вокруг храма, повторил:

– Александр – царь Вавилона!

На дороге Процессий эхом отозвалось:

– Да здравствует Александр – царь Вавилона и четырех стран света.

Таида, захваченная необычным торжественным зрелищем, забыла о Персее, а когда вспомнила и огляделась, то не обнаружила его среди собравшихся в храме.

Персей исчез. Надолго ли?

Выйдя из храма, Таида приказала рабам как можно быстро отнести ее на носилках во дворец Птолемея.

Ее присутствие на церемонии коронации осталось незамеченным.