Текст книги "Загадка Александра Македонского"

IV

Персей в сопровождении проводника, многочисленного отряда верных телохранителей и слуг спешил в Экбатаны к Бессу. Из посланий Бесса он знал, что Дарий в своей летней резиденции срочно собирает войска для новой встречи с Александром. Персей торопился, – он должен успеть опередить Александра и срочно встретиться с Бессом. У него в запасе было не больше месяца. Проклятый Македонец, прежде чем захватить столицу Мидии, наверняка задержится в Пасаргадах.

Обоз Персея поспешно перевалил горы, окружающие Персеполь. Ущелья, перевалы и нити троп остались позади. До границ Мидии предстояло пересечь пределы древнего Эламского царства, некогда сокрушенного ассирийским царем Ашшурбанипалом, а со времен Кира находящегося под властью персов. Эламиты считали себя изначальным народом. Их предки основали свое царство едва ли не раньше египтян.

Таида, слегка приоткрыв занавески, с любопытством рассматривала чужую страну.

Скалы в этих краях имели красноватый оттенок, и Таида увидела в этом предзнаменование новых бед в Персиде. Сейчас ее везли в город, который первым захватили персы под предводительством Кира Великого; отсюда начиналась история Персидского царства. А теперь, двести с лишним лет спустя, Экбатаяы наверняка станут последним пристанищем последнего персидского царя из династии Ахеменидов. От этой мысли ей стало легче на душе.

Они долго ехали мимо безлюдных эламских болот.

Таида слышала, что летом в Эламе стоит невыносимая жара и все молитвы в этих краях начинаются со слов «Бог, не лиши меня глотка воды». Но сейчас, зимой, кусты, травы и деревья стояли обнаженными, словно вымершими, навевая грустный мысли.

Со дня отъезда из Персеполя Таида не видела Персея. Его отсутствие настораживало. К ней заглядывал только слуга, чтобы сделать перевязку и накормить. Когда силы стали возвращаться к Таиде, она подумала, что, может быть, сами великие боги Олимпа открыли перед ней дорогу в стан врагов. Но как сообщить обо всем, что она увидит и узнает, Александру? Тогда он должен будет простить ее.

В дороге Таида часто думала об Александре, единственном, кто и сейчас владел всецело ее мыслями. Она вспомнила, как совсем недавно царь приказал поставить кресло рядом со своим золотым тронам и усадил ее на глазах тысяч людей возле себя.

В этот момент повозка остановилась, и в нее забрался Персей. Увидев Персея, Таида вдруг осознала, что ее чувства к Александру превращаются в страстную любовь женщины. И тем не менее, когда Персей сел рядом с ней и пристально посмотрел на нее, словно стараясь прочесть мысли Таиды, она невольно опустила длинные темные ресницы из желания скрыть, что у нее на душе. От этого гетера стала еще красивее. Ее красило выражение беспомощности и покорности судьбе.

Персей предложил Таиде сдобное печенье и белое вино:

– Это укрепит твои силы.

При звуке его голоса она вспомнила слова жрицы Панаи: «Великая Афродита создала тебя такой, чтобы ты ослепила и покорила каждого, кто приблизится к тебе. Твоя красота – великий дар богини, запомни это, Таида».

Таида исполнилась решимости пожертвовать собой и больше не спрашивать Персея, куда он ее везет. Теперь ей, может быть, представился случай довести игру до конца. Она подумала, что сделала ошибку, взяв холодный тон и в последнюю встречу отвергнув Персея. Надо положиться на свою красоту и срочно все исправить.

Она широко открыла глаза и послала Персею взгляд, полный благодарности. Синева ее глаз светилась мягким примирительным светом.

– Прости мою дерзость и гордыню, – произнесла она с сожалением в голосе и взяла в руки кубок с вином, – во мне говорил страх, который всегда возбуждает в женщине вид мужчины, держащего в руках меч.

Он придвинулся к ней поближе:

– Но и ты не безоружна, – он положил рядом с ней кинжал. – Чтобы тебе не было страшно.

Таида ответила ему притворно благодарным взглядом и мелкими глотками, не торопясь, стала пить вино. Она захотела очаровать Персея, заставить его подольше побыть с ней. Раз уж жрица Паная поставила перед ней такую задачу, надо быть мужественной и бесстрашной. Сейчас ей надо думать только о деле, а не о себе. Опасаясь выдать себя и вызвать подозрения, она умышленно ни о чем не расспрашивала.

Когда Таида выпила вино и съела печенье, Персей, желая проверить, приятно ли ей его присутствие, нарочно собрался покинуть ее.

Таида попыталась удержать его:

– Останься! Не оставляй меня одну. Мне грустно. Я боюсь наступающей ночи.

Персею приятно было услышать от Таиды это «останься».

Тем не менее, он соскочил с повозки, вскочил на лошадь, тут же поданную ему телохранителем, и догнал Смердиса.

Смердис был угрюм и неразговорчив.

– В чем дело? – поинтересовался Персей.

И снова верный и преданный Смердис стал убеждать его:

– Ее необходимо отравить и бросить труп на растерзание коршунам, а не везти с собой в Экбатаны. Мы пригрели змею на своей груди, которая смертельно ужалит кого-нибудь из нас в самое сердце.

– Почему ты не доверяешь мне? – перебил его Персей.

– Ты безрассуден. Неужели тебе доставляет удовольствие укрощать хищную тварь? Я знаю, ты бесстрашен, но прислушайся к моему совету.

– Я не забываю об опасности.

Персей стремительно поскакал вперед, давая понять, что прекращает спор.

Душу Смердиса терзала тревога. В свои неполные тридцать лет он перевидел немало трагедий. И потому заранее страдал при мысли, что и с Персеем может рано или поздно приключиться беда. Эту беду принесет Таида, которую он люто ненавидел. Упрямство Персея причиняло Смердису жгучую боль, как будто в душу ему насыпали раскаленных угольев.

Из сожженного Персеполя Александр Великий выступил со своей армией в Пасаргады. Этот город, город Кира Великого, основателя Персидского царства, Александр мечтал увидеть с детства. Кир был великий царь и полководец, мужественный и отважный, деяния которого были достойны уважения и подражания.

Александр часто сравнивал свою судьбу с судьбой Кира. В короткий срок вождь небольшого, мало кому известного персидского племени пасаргадов основал могущественное царство, распростершееся от Инда и Яксарта до Эллинского моря и пределов Египта. Кир воевал, собирая государство. Его слава гремела по всему свету. Так и Александр, царь Македонский, завоевал за кратчайшие сроки огромное царство и мечтал о том, чтобы его имя гремело громче имени Кира Великого.

И снова перед македонцами выросли горы, сверкающие чистой белизной вершин.

Путь в Пасаргады был нелегок. Горы высились над отрядами воинов, упираясь вершинами в небосвод. Александр невольно проникся их безмолвным и несокрушимым величием. В ущельях лежали снега, не таявшие, как видно, со времен создания мира.

На третьей утренней заре перед взором Александра и его армии открылось широкое плато, окруженное могучими гранитными стражами. Солнце поднималось из-за гряды, заливая великий простор золотистым светом.

– Пасаргады! – выкрикнул проводник.

Он указывал вниз. Александр пригляделся и увидел вдали небольшой город, состоявший из редко разбросанных домов и одного здания покрупнее, обнесенного стеной и окруженного густой растительностью.

Было безлюдно, но Птолемей обратил внимание Александра на группу быстро скачущих всадников, выехавших из ворот города.

В это прохладное утро, когда пар валил из конских ноздрей, персов грели ладно скроенные шкуры, вывороченные мехом внутрь. Из-под шкур свисали полы длиннорукавных хитонов, вытканных из плотных шерстяных тканей. Кожаные штаны – анаксариды скрывали их ноги, а в закрытых и очень мягких на вид сапогах прятались ступни. Высокие войлочные шапки с загнутыми вниз острыми концами закрывали головы.

Когда персы приблизились, Лисипп и Каллисфен одновременно обратили внимание, что все всадники были светлокожи, с прямыми открытыми лицами. Если бы не варварские штаны, они бы напоминали воинов ахейской древности, героев сказаний о Трое: небесная голубизна в глазах, гордый, хотя и не надменный вид.

Каллисфен тайно подумал, что, может быть, и вправду, как уверяют знатоки древности, персы и эллины происходят из одного рода, пришедшего из какой-то неведомой страны.

Один из всадников соскочил с лошади, отдал Александру земной поклон, как отдавал такой же поклон персидскому царю:

– Великий Ахурамазда и твои боги, великий царь, да хранят тебя! Твоя слава обогнала тебя! Ворота города открыты перед тобой.

Македонцы двинулись к городу.

Солнце быстро поднималось над плоскогорьем, и ясный день становился все теплее.

Птолемей был задумчив. Мысли о Таиде не покидали его. Он верил, что она жива, но как найти ее? И встретятся ли они снова? Перед отъездом Иола пообещала Птолемею через друзей Персея в Афинах попытаться что-нибудь узнать о Таиде и тут же сообщить ему. Птолемей твердо решил при первом же случае уничтожить все, что принадлежит Персею, разыскать его и предать самой жестокой казни. Он не сомневался, что Александр поддержит его. Птолемей не знал, что Таида предупреждала царя в Вавилоне о готовящемся заговоре, в котором Персей играл одну из основных ролей.

Город царя Кира Великого встретил Александра подобающими царю почестями. Персидская стража, охраняющая ворота города, отступила, пропуская Александра и его армию в город. Войско с шумом растекалось по древним улицам.

Многие жители города, прослышавшие о бесчинствах македонцев в Персеполе, прятались в своих домах.

Когда Александр в сопровождении Гефестиона, Птолемея, Каллисфена, прорицателя Аристандра, телохранителей и персидских вельмож подъехал к дворцу, то после царских дворцов в Вавилоне, Сузах и Персеполе был крайне удивлен его видом. Он никак не назвал бы дворец Кира Великого этим словом, доведись увидеть такое здание в Милете, Эфесе, а тем более в Афинах. Это был просто большой дом, который мог бы выстроить себе любой состоятельный горожанин. Дворец Кира, не украшенный ни облицовкой, ни узорами, издалека казался просто двумя грубыми каменными плитами, положенными одна на другую. Та, что поменьше, лежала поверх большей. В верхней был вытесан в камне ряд окошек-дупел. Нижние же окошки были едва заметны на высоте в полтора человеческих роста. Со стороны переднего входа был короткий портик, имевший ряд крупных, грубо обтесанных колонн. Каждая капитель изображала две массивные бычьи головы. Входные двери дворца отливали блеском темной бронзы.

Дворец окружал великолепный парк. Через парк протекала речка, искусно разбитая на множество живописных ручьев. По дорожкам парка, как и во времена Кира, прогуливались ручные гепарды. Кир Великий любил этих грациозных кошек, и они постоянно жили в его дворце в Пасаргадах.

Все персидские воины, стражники дворца, выстроились в две шеренги от ворот до бронзовых дверей, ведущих в царские покои.

Хранитель дворца в расшитой золотом одежде, благоговейно подняв руки, спустился навстречу Александру. За ним спускались знатные персы с дарами. Лукавый царедворец не скупился на приветствия, на пышные похвалы победам Александра.

Новый царь царей и сопровождающая его свита исчезла в сумраке царских покоев. В полумраке дворца, кое-где пронизанного редкими лучами солнца, было прохладно и тихо, так тихо, как бывает в доме, давно покинутом хозяином.

Стражники тут же выстроились вокруг всего дворца.

Победитель долго ходил по пустынным переходам в сопровождении друзей и телохранителей. По этим переходам ходил Кир, основатель огромного царства, теперь ходил он, Александр, отвоевавший это царство у его бездарного потомка.

Наконец Александр вошел в тронный зал. В глубине обширного помещения на возвышении стоял трон Кира. Искусно выточенный из кипариса и покрытый тонким слоем золота трон был скромен на вид и невелик, и спинка его была невелика, поэтому особенно массивными и могучими выглядели подлокотники, – отлитые из чистого металла быки, стоявшие по бокам от сиденья.

Новый повелитель уверенной походкой направился к трону Кира. Шаги царя гулко отзывались в тронном зале. Александр взошел на трон и сел, друзья и телохранители расположились рядом, по бокам. Персы стояли в отдалении, почтительно склонив головы и приложив руку к сердцу.

Александр долго сидел задумавшись. Какая-то необъяснимая тоска сжимала ему грудь, затрудняла дыхание. Ему вдруг захотелось выскочить и бежать отсюда на простор, где дышалось легко и свободно. На смену этой мысли вскоре пришла другая: его место в самой гуще битвы. Нельзя останавливаться, у него нет времени на передышки. Вперед, только вперед… Но осознание того, что войску необходим продолжительный отдых, что он повелитель огромной державы, останавливало, и он продолжал сидеть, молчать и думать.

В конце концов пребывание в тронном зале, даже на троне Кира Великого, стало скучным и невыносимым. Александр встрепенулся и поинтересовался у Птолемея, где разместили его победоносное войско. Ему стало стыдно, что здесь, на троне, он забыл о воинах-победителях.

– Царь, воины ждут твоих приказаний у стен дворца, – ответил Птолемей.

– Я желаю устроить пир для своих воинов. Только не здесь, а под открытым небом. Здесь тесно. А сейчас проводите меня в царскую сокровищницу.

С тех пор как царь Кир положил сюда, в свою сокровищницу, первые завоеванные богатства, все персидские цари пополняли их добычей войны.

И снова Александра поразили преобразившиеся лица македонцев, когда перед ними открылась сокровищница. Они уже в нескольких городах попирали настоящие горы золота, и каждый раз вид желтого сияния завораживал их.

Александр нахмурился. Он вспомнил слова матери: «Ты делаешь своих друзей почти царями, а сам ты останешься одиноким, потому что будешь беднее их всех». Да, среди его военачальников творится что-то неладное: сам царь персидский живет так же роскошно, как Филота. Многим Александр подарил великолепные дворцы.

– Если мы изнежимся, как персы, то и погибнем, как персы, – услышал он слова верного Гафестиона, который обладал удивительным свойством читать его мысли.

– Нет ничего более порабощающего, чем погрязнуть в сытости, – согласился с другом Александр.

На большинство людей золото действует завораживающе: сердце начинает биться чаще, мышцы напрягаются, глаза горят алчностью. Перед грудами золотых украшений, рядами золотых чаш и россыпями золотых монет, хранящихся в сундуках, македонцы стояли оцепенев.

Александр первым нарушил слишком затянувшуюся тишину, властным голосом проговорил:

– Вот, друзья, ныне все это богатство, собранное несколькими поколениями персидских царей, принадлежит нашему царству.

– Тебе, царь! – поспешил поправить его Гефестион.

– Тебе, Александр! – эхом вторил Птолемей.

Хранитель дворца предложил Александру облачиться в роскошные царские одежды. И Александр снял с плеч гиматий и принял дар.

Еле сдерживая горечь и обиду за македонцев, Клит опустил голову.

На следующий день Александр устроил большой пир для своих воинов. Такого роскошного празднества под открытым небом еще не видели в этом древнем городе.

Все веселились. Только Птолемей был задумчив. Ничто не радовало его. Заметив грустное лицо друга, Александр неожиданно громко задал ему вопрос:

– Кстати, мудрый и ученый Птолемей, ты помнишь, кто погубил непобедимого Кира Великого?

– Царица массагетов Томирис, – машинально ответил Птолемей, не понимая, к чему клонит Александр.

– Вот видишь. Непобедимого Кира погубила женщина!.. Будь осторожен. Твоя любовь к женщинам может тебе дорого обойтись. Не влюбляйся слишком сильно.

Птолемей промолчал.

– И запомни, брат, – Александр крайне редко называл так Птолемея, – мужчина, который хочет многого добиться от жизни, проложить собственный путь в историю, а тебе это явно по силам, должен проявлять максимум осторожности с женщинами. Ты так не считаешь?

– Безусловно, Александр, ты прав, – согласился Птолемей.

И снова задумался. Из задумчивости его вывел вопрос Лисиппа:

– Кстати, а где Таида?

– Разве ты ничего не знаешь? – удивился Птолемей. – Ее похитили или…

– Не может быть! – Лисипп был потрясен.

Он рассказал Птолемею, как проводил Таиду до его дома.

Неожиданно в их разговор вмешался изрядно охмелевший Филота:

– За Таиду волноваться не стоит. Я слышал, что ее увез в Экбатаны какой-то сказочно богатый афинянин.

– Кто увез ее в Экбатаны? – одновременно спросили Филоту Птолемей, Лисипп и Клит.

– Какой-то знатный афинянин.

– Так почему ты молчал до сих пор? – вскипел Птолемей.

– Я думал, что после того, как она подпалила дворец и впала в немилость к царю, она перестала интересовать тебя.

– Я говорил тебе, что он негодяй! – воскликнул Гефестион.

Но царь оборвал их спор:

– Я прошу всех не вспоминать о Таиде в моем присутствии. Тем более во время пира.

Все замолчали. Лисипп внимательно посмотрел на Птолемея. Тот не посмел возразить царю. Скульптору стало невыносимо грустно. Он почувствовал щемящую обиду за красивейшую женщину Эллады.

В один из дней царь посетил гробницу царя Кира. Гробница стояла в глубине сада. Она была похожа на вавилонский зиккурат – небольшая квадратная башня, пять крутых ступеней, а наверху усыпальница с высоким и очень узким входом.

Александру прочитали надпись: «Человек! Я – Кир, создатель державы персов, и Я был царем Азии. Поэтому не завидуй мне из-за этого памятника».

Царь задумчиво смотрел на безмолвную гробницу, затем обратился к охраняющим ее магам:

– Берегите гробницу Кира. Этот человек был мудр и велик.

– Кир любил Пасаргады, – напомнил Каллисфен. – На этой равнине он победил мидийского царя Астиага, своего деда. Этот город Кир Великий построил в память о своей победе.

– Я знаю, – кивнул Александр.

Город Кира Великого Пасаргады остались нетронутыми.

К величайшему огорчению Птолемея, Александр решил перезимовать в Пасаргадах. Зимой античные полководцы старались воздерживаться от проведения каких-либо кампаний.

Александр, казалось, чего-то ждал.

Птолемей же рвался в Экбатаны, надеясь разыскать там следы Таиды.

Для Дария наступили тяжелые времена. Только несколько тысяч греческих наемников и бактрийская конница Бесса охраняли в Экбатанах персидского царя.

В один из солнечных зимних дней ранним утром Дарию доложили о возвращении Ариобарзана. Царь приказал немедленно привести его к нему.

Ариобарзан в сопровождении стражников прошел через множество разных лестниц и дверей, обитых золотыми пластинками с великолепной чеканкой.

Когда Ариобарзан вошел в покои царя, тот уже сидел в кресле, ожидая его. Один из слуг подносил ему золотой кубок с вином.

– Зачем? – хмуро спросил у слуги царь.

– Ты просил пить, царь. Вот твое любимое вино, разбавленное наполовину водой.

– Я ничего не просил, – грозным голосом перебил слугу Дарий.

– Убирайся, если хочешь жить. Вы все хотите меня отравить! Хотите моей смерти! Не получите!

– Великий царь, царь царей, царь всех стран, всей земли! Выслушай меня! – Ариобарзан, обращаясь к Дарию, назвал его, как и раньше, полным титулом персидских царей.

Дарий от неожиданности вздрогнул. Ведь теперь он был царем без царства, без казны, без трона, без неисчислимого войска. Титул повелителя четырех сторон света ему больше не принадлежал. Все это теперь принадлежало Александру.

Увидев преданного Ариобарзана, царь облегченно вздохнул:

– Чем порадуешь своего царя?

– Сатрап Тиридат не открыл мне ворота Персеполя, хотя я пришел в город первым, опередив македонцев.

– Подлые предатели!.. Все обманывают меня. Все кругом лгут!.. Где твои отряды?

– Разбиты в горах. Я привел всего несколько сотен воинов.

– Где сейчас Александр?

– Он сжег и разграбил Персеполь. Сейчас он в Пасаргадах.

Дарий несколько раз порывисто вздохнул, содрогаясь всем телом.

– В руках Македонца Вавилон, Сузы, теперь Персеполь и Пасаргады. Он воссел на трон Кира Великого! – наконец воскликнул царь, словно рыдая, но слез еще не было. – Расскажи, расскажи обо всем подробнее.

Ариобарзан рассказал Дарию, что сжечь прекрасные дворцы Персеполя Александра подговорила афинская гетера Таида, что македонцы жестоко расправились с жителями, беспрепятственно пропустившими их в город.

Дарий безутешно зарыдал.

Через некоторое время огромным усилием воли заставив себя успокоиться, он приказал в пустоту:

– И афинскую блудницу, и изменника Тиридата найти и предать самой жестокой казни!

Если бы он только знал, что Таида в это время подъезжала к Экбатанам!..

Мидия встретила Таиду свежим, бодрящим воздухом гор и лесов. Экбатаны раскинулись у самого подножия гор.

В школе гетер на уроках истории Таида слышала, что где-то очень далеко есть такой дворец, в котором персидские цари спасаются от летнего пекла. Учитель рассказывал, что дворец стоит на плоской скале, семь кирпичных стен окружают его, зубцы этих стен окрашены в семь разных цветов.

А теперь она в качестве пленницы прибыла в этот овеянный волшебством древности город, в котором сейчас скрывается от македонского царя персидский царь Дарий.

Какое-то время они долго ехали вдоль кирпичной стены с красными зубцами, потом синими, зелеными… Все вокруг было необычньм.

После встречи в дороге Персей больше ни разу не появлялся в ее повозке, за что она, еще слабая и не до конца поправившаяся, была ему даже благодарна. Сейчас его надменная улыбка была бы ей невыносима. Если бы с ней сейчас был Птолемей или Лисипп, то путешествие по Персиде могло бы превратиться в увлекательное приятное приключение. Но Персей… Он наверняка постарается сделать ее своей любовницей, но она никогда не полюбит его и отомстит за все унижения при первой же возможности.

Повозка остановилась около дома, который даже в богатых кварталах Вавилона выделялся бы своей роскошью. Это был настоящий дворец. Перед домом был разбит сад с великолепным фонтаном. В саду были высажены неизвестные Таиде островерхие растения, росли пальмы, тамариск и не было видно привычных деревьев. Двор был вымощен красивой цветной мраморной плиткой.

Таида долго сидела в повозке одна. Сердце у нее замирало от страха перед неизвестностью. Неожиданно появился Персей. Он протянул ей руку, помогая встать и выйти из повозки. Рука была горячая и жесткая, но Таида заставила себя улыбнуться.

Выходя из повозки, Таида почувствовала, что Смердис, стоящий невдалеке, провожает ее взглядом.

Персей не повел ее во дворец, а углубился в парк. Они быстро шли по ухоженной аллее. Таида не увидела вокруг ни одной живой души: ни воинов охраны, ни рабов.

За все время пути по парку Персей не произнес ни слова. Напуганная его молчанием, Таида невольно остановилась и увидела, как осветилось довольной улыбкой лицо Персея. Достав пригоршню золотых монет, он пересыпал их из ладони в ладонь, не сводя с Таиды глаз.

– Много надо золота, чтобы купить тебя?

– Даже у тебя его не хватит, – заставила себя рассмеяться Таида.

– Я люблю, когда женщины сопротивляются. В этом доме, куда я привез тебя, быстро обучают терпению и послушанию. Скоро, очень скоро ты будешь умолять меня любить тебя. А пока… – он прижал ее к себе и впился властным и горячим поцелуем в ее губы. – Это тебе на память!.. Теперь следуй за мной.

Он схватил ее за руку и увлек за собой в какой-то дом, окруженный плотной стеной деревьев. Они шли в полной темноте по бесконечным коридорам, поднимались по лестнице, снова шли по коридорам. Персей шел уверенно, ведя за собой упирающуюся Таиду. Внезапно он выпустил ее руку и исчез в темноте. Она испугалась, подумав, что ее бросили. Но вдали коридора вспыхнул свет факела. Персей с факелом в руке стремительно приближался к ней. Он улыбался, но его улыбка была зловещей.

Персей ввел Таиду в комнату без окон с тяжелыми драпировками на стенах. На полу на коврах было разбросано множество мягких подушек. Закрепив на стене факел, он в упор посмотрел на нее и предупредил:

– Запомни, в этом городе твое имя вызывает ненависть. Я могу сейчас же доставить тебя к Бессу. И тебя забьют до смерти. Но мне жаль повредить такое совершенное тело. До скорой встречи.

Когда он ушел, из глаз Таиды градом хлынули слезы, и она громко безутешно зарыдала. И вдруг услышала знакомый насмешливый голос:

– Таида, горькие слезы оставляют на лице морщины даже у очень юных женщин! Женщина всегда должна быть веселой, а не хныкающей! Ведь в школе гетер тебя обучали искусству радостной любви, которая доставляет наслаждение мужчине…

Со смеющимися глазами он опустился на подушки и за руку потянул ее к себе.

– Как видишь, я не держу зла.

Он лгал, и оба знали это. Такие, как Персей, никогда и никому не прощают оскорблений.

Таида опустилась на подушки рядом с Персеем, не делая попытки отодвинуться, когда он тесно прижался к ней.

– Давай попытаемся стать друзьями, полезными друг другу?

– Друзьями? Никогда! – не смогла сдержаться Таида и тут же пожалела о своих словах.

Персей нахмурил брови.

– А если я очень дорого заплачу?

Таида притворно улыбнулась. В другое время и в другой обстановке она могла бы сопротивляться, так как никогда не покорялась властным требованиям мужчин, если это не доставляло ей удовольствия. Но сейчас… Она начала расстегивать застежку хитона, но Персей остановил ее:

– Ведь на этот раз я предлагал тебе дружбу, а ты подумала, что я наброшусь на тебя при первой же возможности…

Она молчала, не зная, что ответить.

– Есть более красивые пути к сердцу женщины, – продолжал он.

– Разве они тебе знакомы? – снова не сдержалась она, внезапно вспомнив, что оставила кинжал в повозке. Как бы он пригодился ей сейчас.

Персей сделал вид, что не услышал ее вопроса, и вкрадчиво проговорил:

– Я не делю ни с кем своих женщин. Отныне ни один мужчина, кроме Смердиса, который будет охранять тебя, и немой рабыни-гречанки, у которой вырван язык и которая будет прислуживать тебе, никто не увидит больше прекрасной Таиды.

Таида равнодушно ответила:

– Мне все равно.

Он придвинулся к ней совсем близко. Она почувствовала, что он готов наброситься на нее, и даже не попыталась сопротивляться.

Но Персей неожиданно поднялся и, не произнеся ни слова, вышел, оставив Таиду в смущении, полном неведении о своей дальнейшей участи и негодовании.

Едва Персей вернулся в предоставленные ему богатые покои во дворце вельможи, перешедшего на сторону македонцев, как явился стражник и доложил, что Бесс срочно ждет его в царском дворце.

Поднявшись с третьего яруса на четвертый, стражник, сопровождающий Персея, подвел его к одному из тайных ходов. Персей удивился:

– Почему не через парадный вход?

– Так приказал Бесс, – был короткий ответ.

Сразу за стенами в нос ударил тяжкий запах мертвечины.

– Что это значит? – гневно спросил Персей стражника, потянувшись к мечу.

Вместо ответа стражник, вытянув руку с факелом, отошел на несколько шагов, и Персей, увидев длинный ряд стоящих трупов, невольно содрогнулся.

– Зачем ты привел меня сюда?

– Таков приказ Бесса. Он просил показать тебе последние жертвы царя.

Лица мертвецов были перекошены, рты разинуты в последнем предсмертном крике. Тела их вздулись. Персей заметил, что ноги бывших приближенных Дария не достают до земли, потемневшей вокруг от запекшейся крови. Внизу, под богатыми одеждами каждого из этих несчастных людей, скрывался тесаный кол.

Наконец Персей вошел в комнату, богато обставленную, где его с распростертыми объятиями встретил широко улыбающийся царедворец.

– Я не очень напугал тебя?

– Что все это значит?

– Ты должен был сам убедиться, до чего дошла мнительность Дария. Он казнит каждого второго. Ему постоянно мерещатся заговоры.

– Но почему я должен в первую очередь знать именно об этом? – еще не оправившись от пережитого, спросил Персей.

– Потому что меня он тоже стал подозревать. Уж не задумал ли я что-то против него.

Персей резко оборвал Бесса:

– Ему придется смириться с этой мыслью, так как сейчас он может рассчитывать только на тебя, Бесс. И он это отлично понимает.

– О Персей, мудрый из мудрейших, ты сразу все правильно оценил. Итак, что ты посоветуешь мне в создавшейся ситуации?

Персей долго молчал, затем очень тихо, так, чтобы слышал только Бесс, ибо во дворце и стены имеют уши, прошептал:

– Свергнуть Дария, захватить трон, собрать большое войско и, главное, сокрушить Александра. Делать это надо немедленно, пока царь не отдал Македонцу последние сокровищницы.

– Ты прав, Персей. Ты пойдешь со мной до конца?

– За этим я и прибыл в Экбатаны.

– С чего мы начнем?

– Прежде всего надо заручиться поддержкой знатных персов, убедить их, что власть сейчас в руках человека; который окончательно погубит и разорит государство.

– Надо приступать к делу как можно скорее! Доколе нам терпеть этот срам!

Бесс вскочил с кресла, ладонь его правой руки легла на рукоять меча, глаза заблестели. Персей понял, что Бесс сам решил захватить персидский трон, отважно броситься в схватку и увлечь за собой остальных.

Персей попросил Бесса успокоиться и сесть на место.

– Бесс, я не сомневаюсь, что ты – доблестный муж. Однако прежде всего необходимо разработать четкий план действий.

Но Бесс перебил его:

– Нельзя медлить, иначе нас ожидает жалкая гибель в подвалах дворца. Пока мы будем размышлять, кто-нибудь непременно донесет на нас Дарию. Я считаю, что лучше всего нам действовать немедленно, сделать главным в этом плане – внезапность.

– И все-таки выслушай меня еще раз.

Персей предложил Бессу план действий, с которым тот согласился.

Проходили долгие однообразные дни, но Персей не появлялся. Таида проводила бесконечные часы в своей комнате под охраной Смердиса, который не желал общаться с ней, и немой рабыни-гречанки, которая ухаживала за прекрасной пленницей. Рабыня каждый день, вероятно по приказу Персея, тщательно ухаживала за ее кожей, делая массажи и умащивая благовониями, одевала Таиду в роскошные одежды. Ближе к вечеру Смердис выводил Таиду во внутренний дворик дома.

Таида невольно стала ждать Персея, думать о том, что как только он появится, надо будет согласиться со всеми его предложениями, какими бы жестокими они ни были. Осторожность нашептывала ей, что глупо препираться, иначе ее ждет неминуемая гибель.

Персей появился внезапно. Он был в легкой тунике, перепоясанной золотым поясом, красив, весел, но, главное, вежлив.

Он залюбовался прической Таиды: волосы были зачесаны наверх и удерживались легчайшим шарфом ярко-синего цвета, подчеркивая голубизну глаз.

– Как ты прекрасна, – сказал он. – Теперь я понимаю, почему в Афинах боготворят тебя.

Он сделал знак рабыне, и та быстро расставила на столе изысканные блюда и вина.

Персей поднял кубок с вином:

– Пью за нас!..

Он осушил кубок.

Таида внезапно вспомнила о кубке Исиды. Как бы он мог пригодиться ей сейчас. Интересно, в чьи руки он попал? Она неторопливо, мелкими глотками стала пить великолепное густое вино.

Персей совсем близко придвинулся к ней и нежно поцеловал.

– Мне кажется, мы скоро полюбим друг друга.