Текст книги "Тайная улыбка"

ГЛАВА 37

Через три дня мне позвонил Роб Прайер.

– Думала, что ты вообще не предполагал со мной разговаривать когда-нибудь, – весело прощебетала я.

– Сейчас нам обязательно нужно поговорить, – ответил он.

Я почувствовала что-то тревожное.

– Что-нибудь с Наоми?

– Нет, – успокоил он. – С Наоми ничего не случилось. Не могу поверить, что ты была у нее, чтобы поговорить с ней. Что ты следила за ней.

– Я была вынуждена, – объяснила я. – Считала, что это мой моральный долг.

– Хочу, чтобы ты пришла и увиделась со мной.

– По какому поводу?

– Да все это дело о вас с Бренданом. Больше так продолжаться не может.

– Понимаю, о чем ты говоришь, – сказала я. – Я чувствую, ты считаешь, что я больна.

– Нам надо разобраться в этом, – сказал он.

– Как ты думаешь, когда я должна прийти?

– Прежде всего еще одно… Миранда, у тебя есть адвокат?

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, что тебе не помешала бы солидная юридическая поддержка.

– У меня был адвокат один-единственный раз, когда я покупала квартиру.

Сама идея казалась смехотворной, но Прайер не сдавался. Он спросил меня, знаю ли я вообще какого-нибудь адвоката. Я задумалась на мгновение, потом вспомнила Полли Бенсон. Когда мы учились в колледже, Полли была самой большой любительницей вечеринок, которая могла хоть что-то сказать. Прайер заявил, что совсем не плохо, если бы я захватила ее с собой. А я вовсе не была уверена в том, что это хорошая идея. Я не связывалась с Полли целую вечность. Но Прайер настаивал. У меня возникло подозрение.

– Какая-нибудь проблема? – спросила я.

Прайер заговорил успокаивающим тоном.

– Мы собираемся разобраться с этим, – сказал он, – но ты только выиграешь, получив дельный совет. Поговори с подругой, потом позвони мне. Назначим свидание.

Я позвонила Полли, она радостно воскликнула, когда узнала, что это я. Она разволновалась. Это так великолепно. Нам обязательно нужно встретиться. Мы должны сходить куда-нибудь и выпить. Какие у меня планы? Можно было услышать, как она искала на своем письменном столе дневник. Я ответила, что это замечательно, но прежде всего мне необходимо поговорить с ней об одном деле. Спросила, сможет ли она пойти со мной, чтобы встретиться с одним человеком. В сущности, с детективом, но это совсем не то, что она могла бы подумать. Она ответила, что, безусловно, сможет, нет проблем, прямо сейчас, как и следует подруге. Я сказала, что заплачу ей, как обычный клиент. Она засмеялась и сказала, чтобы я забыла об этом, ни в коем случае, я не смогу позволить себе это. Она спросила меня, в чем дело, и я изложила двухминутную версию истории Брендана, пока она сочувственно бормотала что-то.

– Какой негодяй! – сказала она после того, как я закончила свой рассказ. – Но ты не знаешь, в чем дело?

– Брендан на дружеской ноге с этим детективом. Возможно, он написал какую-то жалобу. – Я рассмеялась. – Или он готов признаться в убийстве.

– Может быть, Брендан возражает против того, что ты рассказала о нем, – заметила Полли. – Тебе следует соблюдать осторожность в таких вещах.

– Меня немного беспокоит, что мне нужен адвокат, – вздохнула я.

– Тогда хорошо, что я буду там, – ответила она.

У меня не было уверенности, что это решение вопроса, но мы нашли время, когда она свободна на следующий день, и время, когда мы могли бы встретиться и выпить, но позднее на неделе. Позвонила Робу Прайеру, обо всем договорились, и, таким образом, каким бы странным это ни казалось, на следующий день я уже стояла перед полицейским участком, разговаривая с одной из старых подруг по колледжу. Мне пришлось приложить усилия, чтобы привести себя в порядок, я надела темную куртку и черные брюки, но Полли вышла из своего офиса абсолютно неожиданно, и у нее был вид деловой женщины совершенно другого, более высокого уровня. На ней был серый костюм в тонкую полоску, и, учитывая, что у нее были черные как смоль, очень прямые волосы и смуглая кожа, она выглядела великолепно. Мы обнялись.

– Мне жаль тратить твое время, – призналась я. – Мы должны быстро войти и выйти через мгновение.

Сотрудник в форме проводил нас в офис Прайера, в котором оказалось много людей. Здесь были Брендан и женщина среднего возраста, также одетая по всей форме, которую Прайер представил как Дейрдре Уолш, адвоката Брендана. Она посмотрела на меня с удивленным выражением лица, словно я оказалась не тем человеком, которого она ожидала увидеть, или словно я сказала то, что она никак не могла понять. Я представила им Полли, стараясь изо всех сил не смотреть в сторону Брендана. Прайер спросил ее, ознакомилась ли она со сложившейся ситуацией.

– Я ввела ее в курс дела, – сообщила я. – Но мне самой точно не известно, в чем оно заключается.

Прайер, Брендан и Уолш обменялись взглядами. Что-то готовилось. Прайер беспокойно перебирал папки на письменном столе. Наконец он открыл одну из них.

– По запросу мистера Блока, – произнес он. – Это не официальное заседание.

– Что все это значит? – спросила я.

– Вам известно, – начал Прайер, выбрав лист бумаги из папки. – Нам всем более или менее известно, что происходит. Но наверное, стоит напомнить некоторые основные эпизоды. – Он поджал губы, немного помолчал, затем продолжил: – В прошлом году вы двое имели краткие интимные отношения, которые прервал мистер Блок.

– Это неправда! – не сдержалась я.

– Пожалуйста, мисс Коттон, позвольте мне только…

– Нет. Не собираюсь сидеть здесь и кивать головой, соглашаясь с подобной ложью. Все было очень просто, я застала Брендана в тот момент, когда он читал мой дневник…

– Пожалуйста, мисс Коттон, Миранда, позвольте сначала продолжить мне, вам будет предоставлено слово после этого.

Я сжала зубы и ничего не ответила.

– В соответствии с утверждением мистера Блока, отношения прервал он. Возможно, к сожалению, у него была связь с твоей сестрой, а затем с вашей общей подругой…

– Она была моей подругой, – сказала я.

– Связь, – сказал Прайер, будто я вообще ничего и не говорила, – которая закончилась трагически.

– Для Лауры, – уточнила я. – Не для Брендана.

Со стороны Дейрдре Уолш послышался злой вздох, я увидела, что она и впрямь свирепо смотрит на меня.

– Пожалуйста, Миранда, – попросил Прайер.

Полли наклонилась ко мне и положила свою руку на мою. Я кивнула ей, понимая ее жест и соглашаясь с ней. Прайер продолжил:

– Не стану перечислять все эпизоды напряжения, возникавшие в период, когда Брендан был помолвлен с твоей сестрой. Упомяну лишь тот случай, когда тебя застали за тем, как ты обыскивала вещи, принадлежащие Брендану, в спальне.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на Полли. Я не упоминала ей об этом. У нее был совершенно непроницаемый вид.

– Мистер Блок признает, что разрыв уз, связывающих его с твоей сестрой, был болезненным процессом, но он наконец-то не был более связан с твоей семьей. Однако твое сумасбродное поведение только усугублялось. Например, ты продолжала свои дикие обвинения, выдвигаемые тобой против него, даже посторонним людям… ну, таким людям, скажем, как я. Хотя я не пожалел усилий, чтобы доказать тебе, что обвинения, например, относящиеся к смерти Лауры, были явно ложные.

– Это не совсем правда, – заметила я. – Все зависело от времени, ты исходил из неправильного маршрута. Я проверяла его. Если бы ты проверил прямой путь через собственность, принадлежащую муниципальному совету, то понял бы, что Брендан мог легко добраться туда вовремя.

Наступила тишина. Дейрдре Уолш подалась вперед и впервые заговорила:

– Простите, мисс Коттон. Не уверена, что поняла это правильно. Я сделала вывод, что вы сами прошли по этому маршруту и хронометрировали его, да?

– Кто-то же должен был, – проговорила я.

– Прошу извинить меня, – сказала Полли, обращаясь ко всем остальным, наклонилась к моему уху и зашептала мне: – Думаю, лучше тебе не отвечать на эти заявления по пунктам до тех пор, пока детектив не закончит говорить.

– Почему? – спросила я.

– Пожалуйста, – сказала Полли.

– Хорошо, – согласилась я. – Прошу, продолжайте.

Прайер взял другой лист бумаги из папки.

– Тебе знакомо имя Джеффри Локке?

На мгновение я задумалась. Прозвучало что-то знакомое.

– О, ты имеешь в виду Джеффа? Встречалась с ним.

– Ты звонила ему по поводу мистера Блока.

– Мне хотелось найти его.

– Пыталась найти номер телефона в телефонном справочнике?

– Там его не было, – сказала я.

– Леон Харди? – спросил Прайер.

– Только по телефону разговаривала с ним.

– О чем?

– Мне нужно было связаться с Бренданом.

– Крейг Макгриви?

– Не вижу смысла в перечислении этих имен.

– Ты на самом деле ходила к Тому Ланхему?

– Простите, не вижу в этом проблемы.

Я взглянула на Брендана. У него на лице появилась неуловимая, затаенная улыбка. Она напомнила мне, как он смотрел на меня, когда мы встретились впервые, когда у меня в самом начале и возникли подозрения, что я действительно понравилась ему. Я посмотрела на Прайера. На его лице не было и намека на улыбку.

– Ты не только говорила с Ланхемом. Ты унесла с собой собственность, принадлежащую мистеру Блоку.

Я снова взглянула на Полли. Она не смотрела мне в глаза.

– Если бы я увиделась с ним, – сказала я, – я бы смогла передать ее ему. Такова была идея. Он просто хотел, чтобы этого не было в его квартире. Если ты разговаривал с ним, то узнал также и то, что Брендан исчез, не уплатив ренту.

Прайер снова заглянул в папку.

– Бабушка мистера Блока, Виктория Риз, страдает серьезным заболеванием, потерей рассудка. Ты посетила ее в доме престарелых.

– Да.

– Ты думала, что она способна дать тебе адрес мистера Блока?

– Мне хотелось узнать о его детстве. По ряду причин.

– И ты побывала у его сестры, – заметил Прайер. – И задавала оскорбительные и агрессивные вопросы.

– Я бы так не сказала.

– После всех трагедий, которые пришлось пережить мистеру Блоку, он старается наладить свою жизнь. У него новые отношения с женщиной. Ты добралась и до нее. Ты шпионила за ней, ты угрожала ей.

– Я не угрожала ей.

– Мы договорились с мистером Блоком и его юридическим представителем, что вести это заседание и говорить от его имени буду я. Но сейчас я обращаюсь к мистеру Блоку, с тем чтобы он сам сказал, что все это значит для него. Брендан кашлянул.

– Прости, Мирри, – пробормотал он. – Мне так тебя жалко, на самом деле жалко. Но я чувствую, что…

Он выдержал паузу, словно ему было слишком больно говорить об этом.

– Попранный. Запуганный. Испытавший насильственное вторжение. Неустроенный.

– Ха! Из-за тебя у меня сердце обливается кровью, – зло произнесла я.

– Миранда! – резко одернула Полли.

– Могу добавить еще одно, – заговорил Прайер. – Миссис Уолш и мистер Блок пришли ко мне, чтобы сообщить эти сведения. Большая часть из них мне уже была известна. Я должен заявить, что в связи с этим заведено дело, так как материала более чем достаточно в соответствии с «Постановлением о защите от преследования», принятым в 1997 году.

– Что все это, в конце концов, значит? – спросила я. – Неужели Брендан осмелился заявить, что я выслеживаю его?

– Мисс Коттон, – сказал Прайер. – Исходя из моего профессионального мнения, не возникает никаких сомнений в том, что имело место преследование. Я желаю совершенно ясно заявить об этом тебе и твоему юридическому представителю. Когда я впервые ознакомился с содержанием материала, я был против того, чтобы арестовать тебя. Твой адвокат сможет разъяснить тебе, что преследование в соответствии с разделом два настоящего постановления представляет собой суммарное правонарушение, влекущее за собой наказание в виде шести месяцев тюремного заключения или штраф до пяти тысяч фунтов стерлингов, или то и другое. И я наделен полномочиями арестовать тебя здесь и сейчас и провести обыск твоей собственности. Должен сообщить, что «Постановление о защите от преследования» предусматривает также возможность условного наказания.

Я так перепугалась, разозлилась и была так потрясена, что едва могла говорить.

– Это просто какая-то пародия, – сказала я. – Просто… Хорошо, начну с того, что никоим образом не преследовала Брендана. Я разговаривала с его друзьями.

– Что конкретно подразумевается под «преследованием», в «Постановлении» не определено, – вставила Дейрдре Уолш ледяным тоном. – Если вы считаете, что вас преследуют, и полномочные органы, например магистрат, соглашаются с этим, то преследование считается доказанным. Должна заявить, что никогда мне не попадалось более ясного дела.

– Миссис Уолш права, – согласился Прайер. – Это и моя точка зрения: дело подлежит судебному разбирательству. Я считаю, что ты представляешь значительную угрозу для мистера Блока. Но он стремился урегулировать все неофициально. Если дело будет рассматриваться в уголовном суде, то будет приказ о заключении в тюрьму. Если дело будет рассматриваться в гражданском суде, будет предписание о заключении в тюрьму. Это все равно. Они приговорят тебя к одному и тому же сроку. Мистер Блок согласен получить личное обязательство. Если ты не дашь такого обязательства, то нам придется обдумать все с самого начала.

– Ты хочешь сказать, что арестуешь меня?

– Правильно, – подтвердил Прайер.

– Все это настоящий бред, – возмутилась я. – Если уж на то пошло, то именно Брендан преследовал меня. Именно я порвала с ним отношения, затем он обманным путем втерся в нашу семью, в мою жизнь. Это я должна получить судебное предписание против Брендана.

Наступило продолжительное неловкое молчание.

– Ты подходишь к вопросу нетрадиционным способом, – сказал Прайер. – А сейчас, я думаю, тебе необходимо провести некоторое время со своим консультантом. Мы оставим вас вместе одних.

Все трое встали и вышли, проходя мимо меня. Мне пришлось встать, чтобы пропустить их. Прайер закрыл за собой дверь, но внутренняя стена его офиса была совершенно прозрачная. Я увидела, как они прошли к кофейному автомату, вся группа, переговариваясь между собой. Дейрдре Уолш оглянулась, а я слишком поздно отвернулась. Полли уставилась в ковер.

– Произошло именно то, что я и ожидала, – вздохнула я.

Она повернулась ко мне. С ее лица исчезли все краски.

– Не уверена, что я гожусь для этого, – проговорила она – Тебе может понадобиться кто-нибудь более опытный, занимающий более высокую должность.

– Мне просто нужна твоя консультация, Полли. Она поджала губы.

– Это правда? – спросила она. – Неужели это происходило на самом деле?

– Не то чтобы они абсолютно все солгали, – сказала я. – Самим себе. Но… я хочу пояснить, например, пункт о том, как меня застали, когда я рылась в сумках Брендана. В то время он жил в доме моих родителей, поэтому я никак не могла ворваться со взломом. Все эти телефонные звонки… Это выглядело так, что А сообщает телефон В, а В сообщает телефон С и так далее. Я просто пыталась найти его. Идея о том, что я выслеживала Брендана, абсурдна. Думаю, что он опасен. Что же, по логике вещей, я должна была сделать?

Полли встала. Казалось, она специально отводила глаза, чтобы не встретиться с моим взглядом.

– Мне не следовало соглашаться, – заметила она. – Мы знаем друг друга. Это непрофессионально. Я не понимала… Знаешь, Миранда, я думаю, помимо всего прочего, тебе обязательно нужно увидеться с кем-нибудь…

– Если ты имеешь в виду психотерапевта, то я уже говорила с одной.

– Ты умолчала об этом, – сказала Полли, – когда вводила в курс дела.

– Я говорила с ней о своих чувствах после потери брата и моей самой близкой подруги.

– Ты должна была поставить меня в известность.

– Чтобы ты могла не считаться с тем, что я сказала, как с одним из психологических симптомов?

Полли не ответила, но и не отрицала этого. – Я не собираюсь принять это. Полли нетерпеливо покачала головой:

– Нет, Миранда, прекрати это. Они были великодушны к тебе.

– Пусть докажут это в суде.

– Миранда! – Полли схватила меня за руку так, что я почти закричала. – Если обратишься в суд, то ты проиграешь. Полагаю, ты не хочешь подвергаться перекрестному допросу по поводу того, что детектив зачитывал из папки. Тебя приговорят, обещаю. Если будет нерадивый судья, ты можешь провести четыре месяца в тюрьме Холлоуэй. Хочется тебе в течение всей оставшейся жизни каждый раз, заполняя анкету при поступлении на работу или для визы, указывать это?

Полли смотрела на меня с жалостью, что вызывало у меня отторжение.

– Я не знаю, что случилось, но мне так жаль! Миранда, позволь мне остаться твоим адвокатом на пять минут, мы согласимся со всем, что бы они ни предложили нам. Как бы там ни было, но они легко отпускают тебя. Ты позволишь мне пригласить их вернуться?

Я лишь с огромным трудом могла разговаривать. Кожа у меня стала горячая и влажная, а во рту пересохло.

– Хорошо, – сказала я.

На выходе я заметила Брендана в коридоре. Он был занят разговором с Робом Прайером. Но, поймав мой взгляд, улыбнулся. Поднял правый указательный палец и погрозил им мне, как учитель, делающий выговор ученику. Затем провел пальцем вокруг шеи. Вокруг шеи. Что это означало? Был ли это нож в горло? Была ли это петля вокруг шеи Троя? Было ли это предупреждение? «Не впутывай меня…»

– Ты видела это? – спросила я Полли.

– Что? – переспросила она.

Казалось, что никто ничего не заметил, кроме меня.

Позднее, уже на улице, стоя на ступенях в солнечном свете, от которого у меня разболелись глаза, Полли сказала, что я должна почувствовать огромное облегчение. Я подписала обязательство, составленное Дейрдре Уолш, в соответствии с которым я обещала не приближаться и не вступать в контакт ни с Бренданом, ни с его друзьями, ни с членами его семьи. Полли также заявила от моего имени, что я очень сожалею, но я испытывала огромное напряжение и уже получаю психиатрическую помощь. Перед тем как мы расстались, Полли подала мне руку.

– Я ничего не имею против этого, – сказала я.

Полли посмотрела на меня озадаченно.

– Это все ерунда. Брендан всегда хотел перехитрить меня в чем-то похожем на это. Если ты такой же хороший лжец, как Брендан, ты всегда сможешь заставить любого, как я, говорить так, словно он лжет. Думаю, ты дала мне хороший совет. Я должна была подписать этот документ. Поэтому я должна поблагодарить тебя за спасение от адского пламени. Но мне обязательно нужно спросить: ты мне веришь?

Казалось, Полли не хочет отвечать.

– Ну, веришь?

– Разве я могу быть уверена? – печально спросила она.

– Но ведь ты моя подруга, – возразила я. – Если бы ты была настоящей подругой, ты бы знала меня, ты бы верила мне.

– Прости, Миранда, – сказала она. – Даже друзья могут подвести.

Я протянула руку, она ее пожала, и мы распрощались. Этим же вечером Полли позвонила, отменяя нашу встречу с выпивкой.

ГЛАВА 38

Я пошла в газетный киоск у дороги и купила блок бумаги для заметок. Там продавалась бумага только одного цвета, какого-то отвратительного оттенка сиреневого. Но в конце концов, разве цвет имел значение? Я открыла блок на столе. Первая шариковая ручка, которая попалась под руку, не писала. Я лизнула шарик, потрясла его, подержала под струей горячей воды, а потом взяла и выбросила в мусорное ведро, чтобы ручка больше не раздражала меня. Потом долго рылась в ящиках, чтобы найти другую. Приняла решение. Как только найду себе новый дом, когда бы это ни произошло, куплю сотню, нет, две сотни ручек, разбросаю их вокруг, как крошечные шоколадные яйца на Пасху. Спрячу их в ящиках, за полками, в шкафах и за книгами, за спинкой дивана, в карманах всех пальто, чтобы всегда можно было найти хотя бы одну.

Сейчас у меня не было нужного настроения. Приготовила себе чашку кофе и опровергла поговорку «Кто над чайником стоит, у того он не кипит». Я залила кофе холодной водой и стояла, глядя на него, думая о другом, пока не услышала шипение и не увидела, что крышка запрыгала. Я взяла в руки горячую кружку, чтобы остудить ее, и встала у окна, ничего не видя. Повернулась, чтобы осмотреть свою комнату. Скоро все будет запаковано в коробки, сдано куда-нибудь на хранение, а позднее распаковано и разложено где-то в другом месте. В течение какого-то времени все выглядело так, словно шло нормально, а я уже чувствовала себя как эмигрант, оставляющий за собой свою прежнюю жизнь. Но оставались еще одна или две вещи, которые все же нужно было обязательно сделать, и это было самое главное. Я села за стол и начала писать.

Дорогая Наоми!

Если ты сейчас читаешь эти строки, значит, ты по крайней мере не выбросила конверт в мусорное ведро, а это уже кое-что.

Как, вероятно, тебе известно, если ты передашь это письмо Брендану/Бену или в полицию, что совершенно равноценно, то меня арестуют и обвинят в преследовании. Так они сказали мне. Надеюсь, ты так не поступишь. Мне не хочется попасть в тюрьму. Но если ты все-таки передашь письмо, то не могла бы ты сначала прочитать его? И я хочу, чтобы ты прочитала также и мое обещание: это мое последнее сообщение тебе. Никогда больше не буду искать контакта с тобой. Теперь решать тебе.

Я не собираюсь делать никаких попыток, чтобы оправдать перед тобой свое поведение. Все бы оказалось слишком сложно, а это письмо было бы таким же длинным, как книга, и, возможно, в любом случае я бы не сумела подобрать слова, чтобы правильно объяснить все.

Все, что я могу сейчас сделать, – это по возможности ясно все изложить. Меня обвинили в том, что я представляю собой угрозу для Брендана. Дело в том, что я считаю – все как раз наоборот. Я просыпаюсь по ночам и при каждом скрипе, который я слышу, думаю, что, наверное, он пришел, чтобы прикончить меня. Но это не твоя забота. Я боюсь за себя, но еще больше я уверена, что в опасности ты. Может быть, не сегодня, может быть, не завтра, но непременно в том случае, если все будет плохо, как это бывает, когда начинают портиться отношения. Не думаю, что Брендан сможет смириться, если что-то пойдет не по тому пути, который он запланировал.

Что же я хочу сказать тебе? Я собиралась послать тебе что-то вроде перечня контрольных вопросов. Считаешь ли ты, что он говорит правду? Наблюдает он за тобой или контролирует тебя? Скрытно ли ведет себя? Если ли какие-нибудь, пускай и незначительные, проявления злобности? Насилия? Знаешь ли ты, что он делает, когда он не с тобой? Что на самом деле тебе известно о нем и сколько? Веришь ли ты тому, что он рассказывает тебе?

Но все это вздор. Забудь, что я сказала.

Ты никогда больше не услышишь от меня ничего, еще раз желаю тебе счастья и чтобы тебе никогда не понадобилось найти меня. Я собираюсь выехать из своей квартиры. Не знаю еще, куда я отправлюсь. Но если ты все-таки захочешь связаться со мной, то в конце этого письма я оставляю несколько номеров телефонов разных людей. Один из них поможет тебе связаться со мной.

Боюсь, тебе не повезло. Но я желаю, чтобы повезло. Удачи!

Миранда

Пока не передумала, положила письмо в конверт, написала адрес кафе «Крэбтриз», указав, что оно предназначено для нее, вышла из дома и опустила в почтовый ящик па углу.

Как правило, чтобы найти пропавший носок, лучше всего выбросить оставшийся. И если захотите узнать, почему не следует отправлять письмо, то поймете это только в тот момент, как опустите его в почтовый ящик, в то самое мгновение, когда разожмутся большой и указательный пальцы, выпуская конверт. Как только я услышала, что письмо к Наоми стукнулось о другие письма в почтовом ящике, сразу поняла, что не учла еще одной возможности. Так всегда и вообще было с Бренданом. Я думала, что Наоми может выбросить письмо, даже не прочитав его, или сохранить его у себя. В любом из этих случаев я не узнаю ничего. Она могла бы передать его в полицию или Брендану, который передаст его в полицию. В любом из этих случаев меня посетит полицейский офицер через день или два; естественно, визит этот будет очень неприятный.

А сейчас я подумала еще об одной возможности: Наоми отдает его Брендану, а тот не передаст его в полицию. Он прочитает письмо, сразу поймет, что я неумолима, скажет Наоми, что вообще о нем не стоило даже и беспокоиться, но решит, что обязательно нужно сделать что-нибудь самому.

Я простояла около почтового ящика в течение сорока пяти минут. Потом подъехал красный автофургон, из него вышел почтальон с большим серым матерчатым мешком. Сказала ему, что опустила письмо по ошибке, что мне бы хотелось вернуть его. Он открыл замок на боку почтового ящика, подождал, пока десятки и десятки писем вывалятся в мешок. Затем взглянул на меня так, как многие смотрели на меня, словно я сошла с ума, и отрицательно покачал головой.