Текст книги "Проблемы развития доверительного управления в Российской Федерации"

Термин «инфраструктурная облигация» не является синонимом концессионным облигациям и может быть финансовым инструментом, использующимся не только в рамках концессий, но и в других моделях частно-государственного партнерства (например, контракты жизненного цикла), либо вовсе без их применения. Если в процессе создания/реконструкции инфраструктурного объекта заключается концессионное соглашение с дальнейшим привлечением на его основе финансирования через облигации, то выпускаемые облигации можно одинаково считать, как концессионными, так и инфраструктурными.

Возможность использования государственной поддержки, а также средств пенсионных фондов и Внешэкономбанка для корпоративных облигаций оказалась интересной и ОАО «РЖД», которое в свою очередь рассматривало возможность использования их для улучшения качества выпуска своих корпоративных облигаций. Компанией широко культивируется использование данного термина для освещения выпуска в публичных источниках. 5 июня 2013 г. ОАО «РЖД» успешно разместило инфраструктурные облигации серии БО-18, купонные платежи по которым привязаны к индексу потребительских цен. Номинальный объем выпуска составляет 25 млрд руб., срок обращения – 30 лет, купонный период – месяцев (официальный сайт ОАО «РЖД»). Предполагается, что РЖД – это по умолчанию компания, создающая инфраструктуру. Однако, как уже было отмечено, этого недостаточно для определения выпускаемых компанией облигаций как инфраструктурных.

В США, например, эмитентом облигаций чаще всего являются органы государственного и муниципального управления разных уровней, что обусловлено высокой автономией штатов и развитыми общественными институтами. Предусмотренный механизм налоговых льгот позволяет размещать облигации с купоном ниже рыночного. Выпуски облигаций делят на два вида: общего покрытия и обеспеченные доходами от проектов. Облигации первого типа гарантированы имуществом и будущими бюджетными доходами муниципального образования, поэтому они относятся к группе обязательств, которые обеспечены налогами. Источником выплаты долга для второго типа облигаций служат исключительно доходы от реализации целевых инфраструктурных проектов.

Второй подход основан на выпуске корпоративных инфраструктурных облигаций, эмитированных частными компаниями на цели финансирования крупномасштабных инфраструктурных проектов. Находя свое отражение в механизме государственно-частного партнерства, такие облигации, как правило, имеют государственные гарантии, а ставка купона превышает ставку по депозитам. Эмитентом облигаций обычно выступает специальная проектная компания, созданная на основе концессионного соглашения ОГМУ или юридическим лицом. Данный подход нашел наибольшее применение в развивающихся странах и, особенно, в странах Латинской Америки.

Таким образом, в международной практике выпуск инфраструктурных облигаций может осуществляться как органами власти, так и частными лицами, а сам выпуск чаще всего обеспечивается обязательствами государства в рамках концессионных соглашений частно-государственного партнерства по реализации инфраструктурных проектов, что вызывает к ним повышенный интерес консервативных институциональных инвесторов. Законопроект, находящийся на рассмотрении российскими законодателями, актуальная отечественная практика реализации проектов ГЧП, а также сформированная структура финансового рынка подразумевают использование именно второго подхода к финансированию подобных проектов, основное назначение которых модернизация инфраструктуры российских регионов, поскольку модель финансирования инфраструктуры сугубо бюджетными средствами уже показала свою несостоятельность в виде колоссального накопления дефицита финансирования. Напомним, именно частные средства являются основным доминирующим инвестиционным ресурсом проектов в рамках частно-государственного партнерства в мировой практике.

Другим механизмом финансирования региональных проектов на основе доверительного управления, которые имеет смысл рассматривать в данном разделе, является специализированные открытые (ОПИФ), интервальные (ИПИФ) и закрытые паевые инвестиционные фонды (ЗПИФ). Считается, что ЗПИФ является оптимальным механизмом для соблюдения корпоративных прав и защиты собственности от поглощений. Точные статистические данные по ЗПИФ в открытых источниках найти весьма сложно в связи с особенностями, которые накладывает на них в части раскрытия информации законодательное регулирование. Тем не менее, количество региональных фондов, предназначенных для решения определенных задач, растет. Табл. 18 отражает данные по 4 региональным фондам содействия малому и среднему бизнесу.

Следует отметить также рост региональных венчурных фондов инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере. Так, на начало 2013 г. в России действует 22 региональных венчурных фонда инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере, созданных в 20062013 годах Минэкономразвития РФ совместно с администрациями регионов, общим объёмом 8,9 млрд руб. Наибольшими размерами фондов обладают венчурные фонды Москвы – 800 млн руб.; венчурный фонд Республики Мордовия – 880 млн руб.; венчурный фонд Республики Татарстан -800 млн руб.; венчурный фонд Санкт-Петербурга – 600 млн руб., которые представлены в таблице Приложения I.

Конструкция закрытых паевых инвестиционных фондов в любой сфере деятельности привлекательна для венчурного финансирования, поскольку для них характерны широкий выбор инструментов для инвестирования, отсутствие жестких законодательных ограничений и т. п.

Таблица 18– Региональные фонды содействия малому и среднему бизнесу [62]

* Фонд предназначен для квалифицированных инвесторов, раскрытие информации не предусмотрено законодательством

Таблица 19– Перечень венчурных фондов в форме закрытых паевых инвестиционных фондов [по данным 65]

Сегментация инвестиций по территориальному признаку представлена на рис. 7.

Рисунок 7 – Распределение инвестиций по российским регионам [65]

Крупномасштабные инфраструктурные региональные проекты в случае гарантирования их нормы прибыли государственными органами власти являются весьма привлекательными для пенсионных фондов. Во всем мире именно они являются наиболее солидными инвесторами. Однако нахождение российской пенсионной системы в состоянии постоянных реформаций свидетельствует об отсутствии единой стратегии развития. Как одну из причин этого можно рассматривать разновекторное содержание концепций развития пенсионной системы. Следовательно, проблема поиска модели системного регулирования пенсионной системы, замыкающей на себе интересы всех участников пенсионного процесса и управленческих структур, представляется сегодня крайне актуальной. В современных литературных источниках такая структурированная модель определяется как «архитектура» организации, с чем можно согласиться. Любая организация, институт либо модель имеют свою архитектуру. «Под архитектурой в данном случае следует понимать фундаментальное строение организации, увязывающее составляющие ее компоненты в единое целое, обеспечивающее их взаимодействие между собой и с заинтересованными сторонами (стейкхолдерами) окружающей среды» [8, стр. 3].

С позиции вышесказанного, архитектуру пенсионной системы можно представить как совокупность взаимосвязанных звеньев (компонентов), состоящих из трех групп институтов: государственного звена, корпоративного звена и гражданского общества, взаимодействие с которым для исполнения социальных обязательств является основной функцией данной системы. Отметим, что государственному звену управления пенсионной системой как важному институту регулятивного предназначения присущи особые черты эмерджентности, отсутствующие у самой пенсионной системы (способность перераспределять пенсионные ресурсы как по вертикали, так и по горизонтали). Эта уникальность предопределяет, в свою очередь, специфические требования к архитектуре управления пенсионной системы, в частности, к функциям органов регулирования, а также к содержанию механизмов реализации этих функций в условиях реальной практики, способствующих решению не только социальных, но и экономических задач (реализации инвестиционных программ и инфраструктурных проектов и т. п.). Однако постоянно меняющиеся приоритеты государственной финансовой политики в отношении социальных обязательств перед российскими гражданами, стремление решать не стратегически важные, а спонтанно возникающие проблемы, отсутствие у федеральных регуляторов четкого понимания направления развития и, как следствие, принятие необдуманных решений по реформированию пенсионной системы, указывают на несогласованность действий в области регулирования.

Особенность архитектуры российской пенсионной системы сводится к наличию децентрализованных ведомств, имеющих достаточно высокую степень экономической свободы в принятии решений, реализующих правительственные предписания. На практике данная степень свободы

принятия управленческих решений сводится к следующему. Например, деятельность негосударственных пенсионных фондов (НПФ) регулирует Мегарегулятор (Центробанк России); исполнение социальных обязательств на базе государственного пенсионного страхования является сферой ответственности Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации; трансфертами из Федерального бюджета на погашение дефицита бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации (ПФР) руководит Минфин России. Такого рода специфика управленческой деятельности каждой из вышеназванных структур на практике, разумеется, направлена на решение исключительно внутриведомственных вопросов. В итоге правительственные управленческие структуры проводят узконаправленную внутриведомственную политику, не учитывающую масштабные потребности российской экономики.

Последние события июля-сентября 2014 г., связанные с намерением социального блока Правительства РФ отменить накопительную составляющую трудовой пенсии, стимулирующую в настоящее время развитие финансового рынка, а в частности укрепление рынка государственных и корпоративных облигаций, уже крайне негативно сказывается на реализации стратегии модернизации российской экономики. Более того, такое намерение указывает на неэффективность взаимодействия регулятивных институтов в отношении стратегии дальнейшего развития пенсионной системы. Полагаем, что наличие такого рода недостатков свидетельствует о необходимости разработки механизма координации деятельности различных ведомств, задействованных в управлении пенсионной системой как по вертикали, так и горизонтали, а также внутри каждой из управленческих структур. Функционирование управленческих структур, качественно удовлетворяющих интересы работодателей и непосредственно пенсионеров в горизонтально-вертикальном срезе, возможно, на наш взгляд, на основе создания особой архитектуры пенсионной системы. Специфика такой архитектуры состоит в тесной органичной связи звеньев, участвующих в управлении пенсионными отношениями. Это обеспечивает минимально необходимый уровень гарантии эффективного исполнения функций пенсионной системы.

Можно полагать, что реализация новой архитектуры пенсионной системы благотворно скажется на решении региональных социально-экономических вопросов посредством перераспределения пенсионных ресурсов. Однако несогласованность действий федеральных регуляторов существенно затрудняет решение данной задачи. Как отмечалось выше, рассогласованность их управленческих действий приводит к ситуации, когда внутриведомственные потребности министерств и ведомств (экономия бюджетных средств за счет конфискации пенсионных накоплений российских граждан – вторая половина 2013 г., 2014 и 2015 гг.) неоправданно превалируют над потребностями пенсионеров и их работодателей. В итоге федеральные регуляторы пенсионной системы не проявляют должного стремления к достижению необходимых результатов: повышению уровня жизни пенсионеров, улучшению качества медицинского обслуживания и т. п. Такого рода ситуации провоцируют, на наш взгляд, социальную нестабильность.

Дальнейшее развитие российской пенсионной системы требует создания соответствующих условий не только для исполнения обязательств по текущему социальному обеспечению граждан, но и обусловливает необходимость поиска новых моделей оптимизации структуры пенсионных средств за счет выделения из них долей: а) страховой части трудовой пенсии и б) пенсионных накоплений и резервов для использования их в качестве инвестиционного ресурса развития региональной экономики.

Согласно основным направлениям теорий экономического роста (неокейнсианское и неоклассическое), успех развития территории определяется ее способностью найти возможности саморазвития, мобилизовать местный экономический потенциал и финансовые ресурсы, стимулировать предпринимательство на местном уровне, адаптировать свое развитие к местным условиям. В этой связи весьма актуальным является вопрос об инвестировании пенсионных накоплений и резервов в различные региональные инфраструктурные проекты. Таблица 20 иллюстрирует суммы пенсионных резервов и пенсионных накоплений, аккумулированных в региональных негосударственных пенсионных фондах, а также количество участников в системах негосударственного пенсионного обеспечения (НПО) и обязательного пенсионного страхования (ОПС).

Таблица 20 – Показатели деятельности региональных негосударственных пенсионных фондов на 01.01.2014 г. (расчеты автора по данным [58])

Анализ данных табл. 1 показывает, что региональные негосударственные пенсионные фонды, доля которых в общем количестве российских НПФ составляет 38 % [58], аккумулировали значительные денежные средства (пенсионные накопления и пенсионные резервы в сумме 225 млрд руб.), которые могут быть использованы как инвестиционный ресурс для различных региональных проектов. Например, в странах Латинской Америки, имеющих весьма эффективную систему пенсионного обеспечения, пенсионные средства инвестируются в инфраструктурные облигации, эмитированные компаниями, имеющими концессионные соглашения с органами государственной власти. Подобные облигационные займы не только застрахованы крупными международными страховыми компаниями, но и обеспечены государственными гарантиями по минимальной доходности с целью снижения рисков инвестирования пенсионных средств. В России количество компаний, выпускающих инфраструктурные облигации всего 5, среди них: ОАО «Главная дорога», ЗАО «Волга-Спорт», ОАО «Управление отходами», ОАО «Управление отходами – НН», ОАО «Западный скоростной диаметр» [60]. Следует также отметить, что кроме инвестирования в указанные финансовые инструменты, средства региональных НПФ могут пойти на развитие региональных инновационных компаний, о чем в августе текущего года говорилось на заседании Правительства Российской Федерации. Полагаем, что подобные инвестиции могут уравновесить несбалансированность инвестиционных потоков, деформирующих отраслевую структуру экономики российских регионов.

Таким образом, совершенствование пенсионного обеспечения в России как эффективной системы предполагает выполнение специфических требований к ее архитектуре. Этими требованиями являются:

1. создание механизма разработки стратегии развития пенсионной системы, позволяющего концентрировать усилия всех звеньев системы не на решении узковедомственных проблем, а на процессе целеполагания, соответствующем возможностям и назначению пенсионной системы;

2. разработка механизмов координации деятельности всех звеньев системы: институтов управления, плательщиков и получателей трудовой пенсии;

3. обеспечение эффективного перераспределения пенсионных средств с учетом требований экономического развития регионов на основе использования пенсионных резервов и накоплений как ресурса финансирования различных, в том числе инфраструктурных, программ;

4. создание информационных сетей, выполняющих функции не только обратной связи между органами регулирования и обществом, но и позволяющим снизить риски принятия неэффективных решений.

Полагаем, что внедрение подобных мер явится фактором, повышающим инвестиционную привлекательность регионов, и будет служить основой ресурсного обеспечения их структурных преобразований в условиях формирования институциональной рыночной среды.

7. Определение перспектив развития негосударственных пенсионных фондов и паевых инвестиционных фондов как поставщиков долгосрочных финансовых ресурсов на российский рынок капитала

7.1. Тенденции развития российского рынка доверительного управления

В основу пенсионных систем большинства стран положен принцип солидарности поколений, поскольку государственные социальные программы начали складываться на предыдущих исторических этапах, когда фактор старения населения не играл такой существенной роли как сегодня. В связи с этим государственная власть могла позволить финансирование социальных программ своих граждан из бюджета. Однако, в связи с ростом государственных расходов на модернизацию производств, на финансирование различных масштабных проектов и т. п., стала очевидной тенденция сокращения затрат на социальные программы в разных странах, связанная с необходимостью повышения инвестиционных возможностей государства. Кроме того, распространение идеи приватизации системы социального страхования, предложенной М. Фридманом [17, с.213] также явилось одним из факторов создания накопительных пенсионных систем. Данные системы, помимо того, что уменьшают государственные обязательства по социальному обеспечению граждан, утративших трудоспособность, являются также значимым инвестиционным ресурсом развития экономики.

Полагаем, что для идентификации типа пенсионной системы той или иной страны, определяющим должен явиться критерий «степень фондирования пенсионной системы», т. е. наличия в ней активов, а не обязательств. В этой связи, интерес представляет анализ функционирования наиболее успешных пенсионных систем не по их типу: «распределительная – накопительная» система, а с позиций наличия или отсутствия возможности использования пенсионных средств в качестве инвестиционного ресурса. Таким образом, мы предлагаем определять тип пенсионной системы как «инвестиционный», либо «затратный».

Отметим, что пенсионные системы большинства стран можно отнести к инвестиционному типу, поскольку обязательные государственные программы, основанные на принципе солидарности поколений, используют временно свободные, либо специально предназначенные для этого средства (например, премиальная пенсия в Швеции) для инвестирования на финансовом рынке. Следует отметить, что в этот перечень входят такие страны как Дания, Швейцария, США, которые согласно рейтингу надежности пенсионных систем MercerGlobalPensionIndex (2011) занимают 1, 5, 9 места (по данным MercerGlobalPensionIndex 2013 места этих стран согласно совокупному пенсионному индексу – 1, 4 и 12). Кроме того, пенсионные системы стран, отнесенных нами к инвестиционному типу, включают в себя полностью фондируемые обязательные и добровольные пенсионные программы, развитие которых стимулируется государственной властью различными методами. Среди них: обязательное участие работников в дополнительных пенсионных схемах в силу коллективных соглашений в рамках института социального партнерства (квазиобязательные корпоративные пенсионные планы), существующие в Дании, Франции, Швеции, США (планирует ввести ЮАР); налоговые льготы для работников и работодателей; софинансирование пенсий; диверсификация пенсионных продуктов и стратегий инвестирования пенсионных средств. Организация пенсионной системы по инвестиционному типу приводит к росту пенсионных средств, поступающих в экономику. Для сравнения, доля активов пенсионных фондов в ВВП у стран, отнесенных нами к затратному типу, составляет: у Японии 25,1 %, Франции 7,9 %, Польши 15,2 %, Бразилии 12,4 %, Аргентины 9,0 %. В тоже время тот же показатель у стран с инвестиционным типом пенсионной системы (доля активов в ВВП) составляет: у Сингапура 66,6 %, Швейцарии 63,6 %, Дании 187,3 %, Финляндии 84,3 % США 117,2 % [1].

В соответствии с предложенным нами признаком типизации, Россия относится к странам с пенсионной системой затратного типа, поскольку пенсионные схемы первого уровня (или страховая пенсия) существуют в виде обязательных условно-накопительных пенсионных схем, основанных на балльной системе, а, следовательно, не содержат активов. Тем не менее, на данном уровне предусмотрены отчисления на накопительную часть трудовой пенсии, управляемые государственным финансовым институтом (Внешэкономбанком – ВЭБ), где на дату 1.01.2014 г. аккумулировано 1902,6 млрд руб. (для сравнения на эту же дату в НПФ аккумулировано пенсионных накоплений в сумме 1088,4 млрд руб.) [58].

Во всем мире пенсионные средства используются как источник «длинных» денег. Однако при обсуждении проблем инвестирования средств российских негосударственных пенсионных фондов нередко бытует мнение о том, что де-факто «длинные» деньги являются де-юре «короткими» вследствие дополнительных ограничений на состав и структуру инвестиционного портфеля и обязательного разнесения неотрицательного финансового результата по счетам клиентов по итогам каждого календарного года. Это объясняется тем, что в мировой практике обязательства пенсионного фонда перед клиентом отнесены на момент выхода гражданина на пенсию. Пока иностранный гражданин занимается накопительством – а этот период занимает примерно 30 лет, – его деньги можно использовать в проектах с длительным сроком реализации.

Анализ российского законодательства, регулирующего деятельность негосударственных пенсионных фондов, показывает, что основной целью регулирования является краткосрочная безубыточность активов (до конца 2014 г.), что загоняет российские НПФ в ловушку излишней консервативности и сказывается на инвестиционных результатах. Поэтому дальнейшее развитие всей системы доверительного управления будет происходить, по нашему мнению, по аналогии с развитием западных рынков – в направлении укрепления нормативно-правовой базы рынка коллективных инвестиций с целью создания устойчивой базы притока «длинных» денег в российскую экономику. В этой связи для определения тенденций развития рассмотрим основные недостатки, характерные для отечественного рынка.

Российская система регулирования деятельности финансовых институтов в области пенсионного обеспечения граждан обладает рядом недостатков, приводящих к весьма ощутимым негативным последствиям для развития российской экономики. Среди подобных недостатков отметим:

1. Отсутствие концепции развития пенсионной системы.

В терминах разработки государственной политики в области финансов и социального развития основой целеполагания должна служить Концепция развития финансового рынка России, либо Концепция социального развития, задающая критерии достижения этих целей. Однако, поскольку данные базовые документы не разработаны, в отношении реформирования пенсионной системы приходится довольствоваться «Стратегией развития пенсионной системы Российской Федерации до 2030 года», отдельные положения которой либо не проработаны, либо содержат спорные формулировки, а кроме того, противоречиво отражают государственные приоритеты в вопросах соотношения распределительной и накопительной систем.

Отсутствие понятных обществу целевых ориентиров развития рыночных отношений приводит к торможению процессов развития внутреннего рынка капитала, поскольку отсутствует ясное понимание того, как формируется и реализуется политика развития в области коллективных инвестиций. Структура руководства российскими финансовыми институтами противоречива. Формально за развитие данной отрасли отвечает Минфин России, за сферу пенсионных накоплений – Банк России, однако, реформированием пенсионной системы занимается также и Министерство труда и социального развития, не отвечая за последствия для российской экономики в случае принятия предлагаемых им решений. Проблема заключается в том, что у каждого ведомства различные цели и задачи, требующие различных механизмов их реализации, что не позволяет выработать общую стратегию развития.

Полагаем, что негосударственные пенсионные фонды и инвестиционные фонды следует рассматривать как элементы общей финансовой системы, генерирующие «длинные» деньги в российскую экономику. Как показывает мировая практика, без развития паевых инвестиционных фондов вряд ли удастся создать эффективно функционирующую добровольную систему пенсионного обеспечения, которая в настоящее время является основным мировым трендом в области социального обеспечения граждан.

2. Нечеткость норм законодательства относительно прав собственности на пенсионные накопления.

Двойственность прав собственности на пенсионные накопления и пенсионные резервы вытекает из российского законодательства. Так, статья 5 ФЗ «Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации» прямо определяет пенсионные накопления как собственность Российской Федерации. Статья 3 и статья 16 Федерального закона «О негосударственных пенсионных фондах» определяет пенсионные резервы и пенсионные накопления как собственность НПФ.

Таким образом, очевидно, что происходят определенные трансформации прав собственности в процессе формирования пенсионных накоплений гражданина. Страховые взносы на обязательное пенсионное страхование на стадии формирования пенсионных прав застрахованного лица могут поступать как от государственных, так и от частных предприятий. Поскольку это возмездные индивидуальные платежи, то они несут в себе соответствующие родовые признаки собственности (государственные или частные). Полагаем, что правильнее было бы рассматривать их как обязательную часть невыплаченной заработной платы, отложенной на будущий период для возмещения (компенсации) доходов работника при наступлении пенсионного возраста. При подобной трактовке эту часть заработной платы следует считать, по нашему мнению, частной, то есть принадлежащей работнику, но с отложенным правом владения, пользования и распоряжения, т. е. с отложенным правом собственности. Однако, согласно российскому законодательству, владение собственными пенсионными накоплениями ограничено. На практике накопленные средства станут собственностью гражданина только тогда, когда они поступят ему в качестве пенсионных выплат. Тем не менее, до того момента гражданин имеет право распоряжаться этими средствами. По крайней мере, он вправе определить, кто должен управлять его средствами – государственная ли управляющая компания, частный ли пенсионный фонд и какой именно.

Опасность наличия подобных законодательных норм заключается в том, что реальный распорядитель собственности (органы государственной власти или НПФ) в силу существующего законодательства может поступать со своей собственностью так, как ему удобно, несмотря на различные инвестиционные ограничения (например, требования к инвестиционному портфелю). Понятно, что законодательные метаморфозы двойственности прав собственности на пенсионные накопления могут привести к непредсказуемым последствиям и неясным судебным перспективам. В качестве примера можно рассмотреть ситуацию с изъятием пенсионных накоплений в солидарную систему за период 2013 (вторая половина) – 2014 гг., когда российское правительство создало проблемы не только и не столько негосударственным пенсионным фондам, а экономике в целом, поскольку пенсионные накопления в НПФ – это деньги, которые вкладываются в гособлигации и бумаги российских компаний. Полагаем, для исключения повторения подобной ситуации, необходимо закрепить право собственности граждан на их пенсионные средства законодательно. Как это сделано в Казахстане, в Нидерландах, Германии, Швейцарии, Японии.

Более того, механизм формирования пенсионных накоплений содержит дополнительные малоэффективные, с точки зрения экономики, трансферты из одного финансового института в другой. Так, например, работодатель отчисляет в пенсионную систему 22 % от зарплаты работника. Из них 16 % идет в распределительную систему и 6 % – в накопительную. Накопления попадают на индивидуальный счет гражданина не сразу. Сначала они идут в доходную часть федерального бюджета, потом через расходную часть переходят в Пенсионный фонд РФ, который уже распределяет эти деньги по индивидуальным счетам. Но пока деньги не дошли до индивидуального счета гражданина, распоряжаться он ими не может. Поэтому главным условием устранения этой двойственности мы считаем создание четкого законодательного определения норм прав собственности и самих собственников, а также определение момента их возникновения и прекращения, что позволит создать дополнительные защитные барьеры на пути некорректного использования пенсионных поступлений.

Считаем, что определение реального собственника создаст необходимые условия, когда любые механизмы формирования и инвестирования пенсий будут осуществляться через доверительное управление. Только в этом случае налоговое законодательство будет совершенно одинаково для всех участников и субъектов этого управления – и для ПФР, и для УК, и для НПФ, и для страховых компаний.

Отсутствие у российских граждан прав собственности и, как следствие, невозможность формирования частного пенсионного капитала, приводит не только к пассивности общества в вопросе реформирования пенсионной системы, но и отсутствию потребностей в применения различных стратегий инвестирования и использования пенсионных накоплений, в том числе для решения текущих вопросов граждан (временного использования пенсионного капитала на обучение, либо для решения жилищных вопросов с последующим возвратом суммы пенсионного капитала), по примеру развитых стран.

Полагаем, что неконкурентоспособная пенсионная система с избыточным участием государства в ее администрировании и неурегулированными правами собственности заставляет средний класс формировать программы сбережений на случай потери трудоспособности за пределами Российской Федерации, что ведет, в конечном счете, к вывозу капитала из России.

3. Несовершенство механизмов реализации целей государственного регулирования.

Как отмечалось выше, жесткие ограничения, предъявляемые к структуре инвестиционного портфеля, приводят к ситуации снижения доходности пенсионных накоплений. Исходя из предпосылки о том, что ограничения призваны снизить риски инвесторов на фондовом рынке, при дальнейшем реформировании законодательства, полагаем, следует учитывать мировой опыт развития возможностей инвестирования для пенсионных денег.