Текст книги "Самое счастливое утро"

«Изюминкой» конференции стали два доклада учёных из других столичных вузов. Первой встала из-за председательского стола, покрытого зелёной материей, самая известная специалистка по современной драматургии Инна Вишневская. Она рассмешила всех, изображая в лицах скандальные сцены из новейших постановок, а потом вдруг задумалась и поведала историю о незадачливом студенте Литературного института, в котором преподавала в 60-х годах: «Приносит мне молодой человек слегка азиатской внешности только что сочинённую пьесу. Я прочла, и на следующий день его отчитываю: «Ну, что вы тут накропали, разве так пишут драматическое произведение?! У вас и композиция не разработана, и герои какие-то усталые, и, к тому же, сплошной провинциализм». Автор, вздыхает, забирает рукопись и уходит. Приносит её, переделанную, через месяц. Я опять ему втолковываю: «Нельзя так пунктирно строить сюжет, а вот здесь у вас недосказанность, а на следующей странице – излишняя пафосность». Бедный студент безропотно меня выслушивает и тихо исчезает. А через несколько лет я вижу его портрет в учебнике: «Александр Вампилов» – и сама себе говорю: «Какой же я была дурой!»

Второй докладчик явился, откуда не ждали – за пожухлым старичком в академической шапочке в дверь вломилась «группа поддержки» из нахальных темноволосых девиц в платках, надетых «по-пиратски». Академик Гаспаров подошёл к трибуне, остановился, нацепил очки, и только после этого в напряжённой тишине вступил на кафедру. Полилась сначала слабая, а затем многозначительная речь, понятная только самым прожжённым профессорам, – что-то там о Мандельштаме, о слиянии сфер, об амбивалентности сквозных мотивов. Студенты из уважения скорчили умные рожи, а сидевший рядом профессор из Твери шепнул мне со смешком: «Знаем мы эту формалистику, за ней скрывается обыкновенный талмудизм!»

Гаспаров проскрипел последнюю фразу, зал захлопал, а «пиратки», взяв академика в кольцо, вывели его с таким же апломбом, как и в начале.

1 января наступил 2001-й, год Большого Взрыва. В новогоднюю ночь я вдруг вспомнил, что предстоящей осенью буду встречать сорокалетие. Говорят, что некруглую дату отмечать не принято, но как не оглянуться на ушедшие годы?.. Неизбежные думы тревожили разум; по ночам, страдая от бессонницы, я вновь и вновь переживал прошлое, укоряя себя за пустые траты бесценного времени. Очнувшись, я сообразил, что именно сейчас его теряю по-настоящему…

25 января, в Татьянин день, церковный и студенческий праздник, умер выпускник МГУ, великий русский критик и литературовед Вадим Кожинов, повлиявший своими трудами на несколько поколений русских людей. Я печалился особенно сильно, – он был одним из тех, кто создал мою личность.

В феврале Америка ликовала – её космический аппарат впервые сел на астероид с многозначительным названием «Эрос», а в начале марта на многострадальной земле Афганистана талибы взорвали две древние гигантские статуи Будды… Тысячелетие было новым, а контрасты остались прежними. Впрочем, всё перевернётся с ног на голову в том же году – теперь уже американцы в Афганистане будут зверски бомбить жилые кварталы.

Мы, как всегда, шли своим путём…

В феврале – взрыв на станции метро «Белорусская».

В марте – захват тремя чеченскими террористами в Стамбуле отечественного ТУ-154-го. Его угнали в Саудовскую Аравию, где саудиты решились на штурм. Погибла стюардесса.

Тогда же по приказу Путина была затоплена наша вполне рабочая космическая станция «Мир». Космонавты протестовали без особой надежды. Позже, в октябре, Путин ещё раз неприятно удивил: закрыл действовавшую с советских времён радиоэлектронную базу слежения за Америкой на Кубе, в Лурдесе, и нашу же военную базу в Камрани во Вьетнаме. Вьетнамцы, кстати, это решение не «оценили». Несколько российских генералов подали в отставку, а оппозиция стала подозревать, что со Штатами существует секретный договор. После гибели атомного подводного крейсера «Курск», – по убеждению военных моряков, торпедированного американской субмариной, но «прикрытой» нашими властями, – никто ничему уже не удивлялся…

Летом я решил по-своему вступить в новое столетие – купил, наконец, подержанный компьютер, подключился через телефонную сеть к разнообразному интернету и стал посылать и получать электронные письма. Заодно приобрёл и сотовый телефон. Теперь следить за событиями можно было, «не отходя от кассы»…

Август… 19 числа – взрыв на рынке в Астрахани, 8 трупов… В тот же день – взрыв на шахте в Донецке, 50 погибших.

В самом начале сентября – знаменитый побег трёх пожизненно заключённых из Бутырской тюрьмы.

А 11 сентября, в день Усекновения Главы Иоанна Предтечи, были непонятно как «усечены» две головы американского торгового центра в Нью-Йорке. По телевизору весь мир смотрел «фильм-катастрофу»: два черных самолёта врезались, один за другим, в башни небоскрёбов. От страшного пожара, а потом и от падения зданий погибли тысячи несчастных, многие выбрасывались из окон и летели долго-долго… Ещё 125 человек сгорели в Пентагоне, куда упал второй самолёт-снаряд. Третий разбился сам – якобы «помогли» пассажиры. В ответ американцы начали войну в Афганистане, так и не вспомнив о том, что на этой земле все терпят поражение…

3 октября Путин вновь «удивил» – встретился с генсеком НАТО и заявил, что Россия (а кто-нибудь её спрашивал?) готова строить с западным военным блоком партнёрские отношения. Генсек проглотил язык – он явно не ожидал подобного «подарка». И украинцам это тоже не понравилось – в НАТО они хотели пробиться первыми. Может быть, поэтому на следующий день наши «незалежные» братья «случайно» сбили российский… да-да, ТУ-154-й, над Чёрным морем.

А ещё Путин подписал Земельный кодекс, по которому разрешил продавать землю иностранцам. Украинцы, кстати, долго тянули – приняли подобный закон только 19 лет спустя.

29 ноября умер русский писатель Виктор Астафьев (женщина-диктор по фамилии Ситтель назвала его Афанасьевым). Из его завещания: «Мне нечего сказать вам на прощание…»

1 декабря взрывоопасный и предательский год финишировал: в этот день официально была создана партия «Единая Россия».

2002-й Европа встретила общей валютой «евро», а у нас произошел раздрай: министр Зурабов заменил пенсионные льготы обесценивающимися деньгами, и пенсионеры, почувствовав подвох, стали выходить на трассы и перекрывать движение. Пенсионный фонд попятился назад, но потом всё равно взял своё.

В мае и июне страна развлекалась: обсуждала победу Оксаны Фёдоровой, работавшей в милиции, на конкурсе красоты «Мисс Вселенная», и очередной титул сборной Бразилии по футболу. Наши так и не вышли из группы, проиграли даже Японии, и 9 июня возмущённые фанаты, собранные кем-то шибко мудрым на Манежной площади перед экраном размером с гостиницу «Москва», разбили и сожгли несколько машин.

Отпуск начинался, как обычно, с происшествий. Сначала на Кавказе наводнением разрушило дамбы на реке Кубань, погибло больше сотни жителей. Потом по вине диспетчера в небе над Германией наш «ТУ» столкнулся с грузовым «Боингом», сразу 52 ребёнка так и не спустились с небес… В Ингушетии врезался в гору вертолёт «МИ-8», 12 человек не вернулись домой, а в Москве сразу после взлёта из аэропорта «Шереметьево» разбился самый надёжный в истории мировой авиации самолёт «ИЛ-86», погиб экипаж.

Август продолжил собирать жертвы: 19 числа в Чечне был сбит самый большой вертолёт, «МИ-26», он стал мировым «рекордсменом» по количеству трупов (127).

В самом конце августа я ехал в столицу на автомобиле в сплошном молоке из дыма – в Подмосковье полыхали торфяные залежи. Я чувствовал себя ёжиком в тумане – беззащитным и одновременно застывшим в восхищении: необычная красота природного тления завораживала.

В конце сентября на Кармадонское ущелье в Северной Осетии сошёл ледник Колка. 19 человек погибли, многие пропали без вести, среди них – съёмочная группа Сергея Бодрова-младшего, всеми любимого героя фильмов «Брат» и «Брат-2». Родственники пытались найти хоть кого-нибудь в предполагаемых пустотах, но многочисленные безрассудные попытки закончились ничем.

С лёгкой руки Рязанова, позвонившего однажды тёплым летним вечером из московской квартиры, меня ввели в состав диссертационного совета в Северодвинске, в филиале Архангельского вуза. Город этот в советское время был закрытым, в нём работала известная всему миру «Звёздочка», спускавшая в Белое море грандиозные атомоходы и надводные военные корабли.

23 октября утром я прилетел в Архангельск. Полюбовавшись Северной Двиной, осенние воды которой отсвечивали необычным платиновым оттенком, дождался микроавтобуса и вскорости прибыл в Северодвинск, прослушав по дороге интереснейший рассказ о его истории в исполнении одного из местных членов совета, молодого брюнета, явно любовавшегося не только мелькающими за окнами красотами, но и самим собой.

Филиал был небольшим, но совершенно новым, что по «российским» меркам было наглой роскошью, – впрочем, брюнет признался, что им вовсю помогают военные.

Я с удовольствием познакомился с остальными членами совета (многих знал по публикациям) на скоростном бутербродном завтраке, и защита началась. Диссертантка, молодая женщина, прикрывшая выпиравший живот свободным колоколом платья, очень волновалась, но мы так нежно задавали вопросы, что она почти успокоилась. Тема её работы оказалась весьма «актуальной»: «Концепт слова «забеременеть»», – мы потом подшучивали над ней на банкете.

Самое невероятное случилось уже после него – нас повели на экскурсию по необъятным пространствам «Звёздочки». Там было всё, даже недавно построенный храм встречал сразу за проходной. Но целью путешествия был тяжёлый атомный ракетный крейсер «Фёдор Ушаков» (бывший «Киров»), давно уже стоявший «на приколе» и ожидавший своей участи. А судьба его могла оказаться (и оказалась впоследствии!) печальной: из нескольких кораблей подобного типа действовал только «Пётр Великий», «Ушаков» прохлаждался у причала, а остальные были пущены «на иголки», то есть, проданы на металлолом.

Я подходил к громадному кораблю, раскрыв рот: высотой он был с многоэтажный дом, но за ним, двумя этажами ниже, стояла на стапелях… ржавая подводная лодка, в существование которой было невозможно поверить – такой она была громадной! Кто-то громко произнёс, заглушая рабочий шум за стенами нового высотного ангара напротив: «Это «Акула»!» Я стал припоминать её характеристики… 172 метра длины (у «Фёдора Ушакова» – 250), 160 человек экипажа, 20 ядерных ракет, 22 торпеды… В общем, советский размах!

Мы стояли и смотрели на «Акулу», не в силах оторвать взгляд от фантастической туши, разрезаемой на части (оранжевые искры летели вниз с кормы). «А кто же приказал её уничтожить?!» – воскликнул я в недоумении. – «Главнокомандующий, президент Путин, у нас заключено соглашение с американцами, на их деньги мы утилизируем ещё годные к службе атомоходы и корабли, – в ангаре режут ещё одну «Акулу»», – почти с вызовом ответил мне сопровождавший нас военный моряк.

Наконец мы поднялись наверх, в широченную рубку «Ушакова», полюбовались городом с высоты птичьего полёта, потрогали, чтобы похвастаться, штурвал и приборы, а затем нас повели в каюту командира, капитана первого ранга. Красивый, но грустный капитан приготовил угощение, мы сели и стали разглядывать стены, на которых были развешаны фотографии, а на полках расставлены сувениры.

Капитан Фадеев (он сразу подарил нам визитные карточки) был среднего роста, не гигант, но сила, исходившая от него, была настоящей, командирской. Мы стали расспрашивать, капитан отвечал охотно, но кратко, показал подарки от американских и английских коллег, сообщил, что уже несколько лет корабль не ходит, хотя его вооружений достаточно, чтобы держать под контролем весь Атлантический океан. «Сейчас самое хлопотное дело, – заключил он, – устанавливать дисциплину среди матросов, изнывающих от длительной стоянки». Я не вытерпел и спросил: «А почему мы позволяем иностранцам резать наши корабли?» – Фадеев не ответил, только посмотрел на меня глазами побитой собаки.

По дороге с завода нас подвели к памятнику затопленному «Курску», – это была её рубка с двуглавым орлом (лодку подняли совсем недавно), – мы постояли с непокрытыми головами, и уже припозднившись, возвратились в гостиницу.

В номере я переоделся, принял душ, включил чайник и решил посмотреть по небольшому телевизору какой-нибудь фильм, но неожиданно передачи оборвались, и без предупреждения нам стали показывать вид московского театрального центра на Дубровке, на котором неоновым светом сияло название мюзикла: «Норд-Ост». Целая группа террористов захватила там полный зал зрителей.

Об ужине я так и не вспомнил – впился глазами в экран. Сообщения шли нервным потоком: образован штаб, все службы подняты на ноги, президент в курсе.

Вход в театр постоянно находился под прицелом телекамер. Вот Иосиф Кобзон с достоинством проходит внутрь, потом выводит женщину с ребёнком. Все бросаются к нему, но останавливаются, разочарованные: бандиты непреклонны, они готовы умереть. Оказывается, в зале среди зрителей сидят смертницы с «поясами шахидов» и держат в руках взрыватели.

Время идёт, что-то надо предпринимать… Вдруг начинается суматоха, центр окружают машины «скорой помощи», из всех выходов в страшной спешке начинают выносить десятки тел. Сообщают, что в зал через вентиляцию был пущен специальный газ. Террористы «нейтрализованы», но вместе с ними – ни в чём не повинные заложники.

То ли антидота для них не хватило, то ли уколы не успели подействовать… Отравились газом больше сотни, среди них было много детей.

Завершился 2002-й предновогодним «салютом» в Грозном. К зданию правительства Чечни прорвались «КаМАЗ» и «УАЗ», доверху гружёные взрывчаткой. 70 человек взлетели на воздух.

2003-й прошёл в поездках: я подрабатывал лекциями в институтах повышения квалификации, в колледжах и библиотеках, а затем решил посетить дорогие места. Съездил сначала в Майкоп, но опоздал к началу конференции. Меня это не смутило: встретился с однокурсницами, добрыми знакомыми и преподавателями родного факультета. В Тольятти жил у крёстной матери, а с докладом выступил на единственной в стране кафедре православной литературы (её потом закрыли) местного университета. Литературная общественность тогда обсуждала только что вышедшую повесть Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана». Споры о ней шли весь год, но со временем стало понятно, что классика остаётся классикой – Распутин и в этой вещи многое предсказал.

Классикой стал и фильм Бортко «Идиот». Вдруг все вспомнили, что есть Достоевский, есть актёры ещё советской школы, что можно играть и думать не о том, «Как сделать это по-быстрому», а о том, что вечность – в нас самих. Восторг зрителей удивил самих зрителей, а Солженицын, восхитившись телепостановкой, впервые вручил свою именную премию не за литературное произведение, а за фильм – награду получила вся киногруппа.

15 октября в Тольятти увидел по телевидению старт первой пилотируемой ракеты с «тайконавтами». Китай в очередной раз утёр нос Америке – та потеряла свой космический челнок «Колумбию» вместе с экипажем ещё в феврале.

17 ноября умер последний великий русский поэт XX века Юрий Поликарпович Кузнецов. О его смерти не сообщил ни один из официальных каналов. Возмутились даже «старые» либералы – Евгений Рейн негодовал в «Литературной газете».

У нас продолжали взрывать простых смертных: весёлую молодежь на фестивале «Крылья» в Москве, целый вагон курортников на вокзале в Ессентуках. Каждый такой теракт терзал мне сердце, я горевал по нескольку дней, а обыватели почти привыкли: днём охали и вздыхали, а вечерами смотрели следующую серию «Бедной Насти»…

Видно, и террористы поняли, что нас не пронять, и в следующем году превзошли самих себя. Сначала в феврале в московском метро на перегоне между станциями Автозаводская – Павелецкая взорвали бомбу, нашпигованную металлическими шариками и гайками. Погибло 42 пассажира, 250 были тяжело ранены. В том же феврале вроде бы сама по себе упала крыша парка развлечений «Трансвааль» и похоронила несколько человек.

Кстати, наш главный начальник выиграл в марте президентские выборы, как Мария Шарапова Уимблдон, – стильно и со вкусом. Правда, превосходство было не таким подавляющим, как в прошлый раз. 7 мая он вступил в должность, а через два дня, 9 мая, на стадионе в Грозном был убит Кадыров-старший, а с ним ещё несколько «верных Путину» чеченцев.

Летом все отвлеклись: смотрели Чемпионат Европы по футболу, который неожиданно выиграли греки, потом – Олимпиаду, опять же в Греции. В перерывах шли в кинотеатры. Пресса на все лады хвалила «Ночной дозор», фильм с сатанинским душком, но публика выбрала иное: «Благословите женщину» Говорухина. А вечером шёл сериал «Солдаты»…

Параллельная реальность напомнила о себе: в мистическом для нас августе женщины-смертницы в один день и час 24-го числа взорвали два пассажирских самолёта.

Но это была «разминка», настоящий ужас случился 1 сентября. Была захвачена школа в Беслане. Бородачи загнали всех, и учеников, и учителей, в спортзал и никому не позволяли выйти, разложив везде мины. Что там пережили и дети, и взрослые, невозможно представить. Но они всё-таки жили, а при штурме, без которого было не обойтись, очень-очень многие из них расстались с этим жестоким миром.

Путин ответил… отменой выборности губернаторов! Никто ничего не понял. В октябре он поразил ещё раз: отдал Китаю часть нашей территории (337 квадратных километров).

Високосный год ударил не только по России. В ноябре загадочно умер Ясир Арафат, – скорее всего, был отравлен. В декабре цунами, вздыбившись от землетрясения в Индийском океане, опрокинулось на Юго-Восточное побережье. Утонули 230 тысяч туристов и туземцев…

2005-й был объявлен ЮНЕСКО годом Шолохова. Столетний юбилей отметили славно: издали полный исправленный текст «Тихого Дона», – на основе найденной в 1999 году рукописи второго тома (в укор тем, кто ещё сомневался в авторстве!); выпускались книги о писателе, снимались фильмы. Незаконченный «Тихий Дон», многострадальная киноэпопея Сергея Бондарчука, отлежавшая двадцать лет в итальянском банке, вернулась на родину. Сын Бондарчука, Фёдор, монтировал картину. Она вышла в следующем году и разочаровала абсолютно всех. Было не ясно, папа или сын сплоховали… Наверное, все-таки режиссёр-сын – «природа» на нём не просто отдохнула, а разлеглась с комфортом. Апофеозом юбилея стал приезд президента в Вёшенскую.

Мои научные дела шли в гору, год оказался невероятно «урожайным»: я выпустил две книги и множество статей. И гонорары были вполне достойными – нефть дорожала, и с барского стола нам милостиво скинули несколько крошек. По всей стране росли и жирели торговые центры, а вот заводы и фабрики умирали так же быстро, как и деревни…

Радостным был год для футбола: 18 мая ЦСКА впервые в нашей истории вдохновенно выиграл кубок УЕФА в Лиссабоне, победив хозяев, клуб «Спортинг», на том самом стадионе, где двумя годами ранее российская сборная позорно проиграла португальцам: 1:7. Отомстили…

Болельщики выскочили на улицы и стали праздновать – в Москве даже повесили армейский шарф на шею Пушкину, – впрочем, памятник видывал и не такое.

А вскоре прошёл исторический матч в Стамбуле. Английский «Ливерпуль», проигрывая итальянскому «Милану» 0:3, сумел отыграться и добыл победу в «перестрелке» в серии пенальти.

В мае посадили в тюрьму Ходорковского – он, единственный из олигархов, замахнулся на святое, на Первое Лицо… Все были довольны, кроме самого Ходорковского и «деятелей культуры», опубликовавших через три дня в «Известиях» слёзное обращение, смысл которого был понятен: «Кормильца-то за что осудили?!»

Летом страна расслабилась окончательно: смотрела в кинотеатрах фильм «Жмурки», посмеиваясь над девяностыми; ностальгировала у экранов, вспоминая «застой» – сериал «Брежнев» понравился даже бывшим диссидентам в Америке, да и Шакуров сыграл проникновенно. С нетерпением ждали и «Мастера и Маргариту» режиссёра Бортко. Дождались, но от фильма, как выяснилось, ждали большего, хотя классическая музыка полузабытого эстрадного певца Корнелюка понравилась всем.

Я сходил на премьеру фильма Говорухина «Не хлебом единым». Сначала выступил режиссёр, многозначительно попыхивая трубкой, потом народный артист Алексей Петренко, не уступавший в солидности Говорухину, театрально говорил о своей роли. Фильм оказался чёрно-белым, но интересным. Ещё не исхудавшая Ходченкова тоже понравилась, – женщины шептались, что режиссёр явно к ней благоволит…

В общем, год оказался на редкость спокойным. А вот англосаксам не повезло: в июле было взорвано лондонское метро (56 трупов), а в августе ураган «Катрина» в Новом Орлеане отправил на тот свет почти 30 тысяч человек. Америка надолго запомнила не только ураган и наводнение, но ещё грабежи и бесчинства.

И следующий год был почти безмятежным. Чей-то гнев пал только на рынки: в конце февраля внезапно обрушилась крыша Басманного рынка в Москве (в тот день я представлял читателям свою новую книгу в библиотеке как раз напротив этого торгового сооружения), а 21 августа (куда ж без него!) взорвали рынок в Черкизове. На следующий день в районе Донецка упал ТУ-154-й Пулковских авиалиний – экипаж решил обойти грозу сверху, но на большой высоте уронил самолёт в плоский штопор. Второй пилот, ещё юноша, кричал: «Мама, я хочу жить!!»

Хотел жить и бывший президент Ирака Саддам Хусейн, но его повесили 30 декабря после сомнительного карикатурного суда. Саддам, перед тем как упасть в провал, был невозмутим и погружён в молитву.

Весной, 17 мая 2007 года, я сидел на Курском вокзале и ждал свой поезд (ехал на очередную конференцию). На висящем экране шла трансляция торжественной службы в Храме Христа Спасителя: объединялись РПЦ и Русская православная зарубежная церковь. Это было редкое событие, всё вокруг, наоборот, делилось и дробилось, многие расплевались и разъехались. У нашего патриарха, выглядевшего сильно уставшим и постаревшим, сияли глаза – это был его звёздный час… Алексия Второго я видел дважды. В первый раз – на вечерне в московском храме Михаила Архангела. Он был немногословен, а проповедь прочёл мягким, почти домашним голосом. А во второй раз – в Троице-Сергиевой лавре, на Пасху, когда Ельцин, стоявший на балконе рядом с патриархом, поздравил прихожан, заполонивших всю площадь, с… Рождеством Христовым! Лицо Алексия Второго осталось бесстрастным. Я ещё подумал тогда, что он обладает выдержкой Штирлица…

Летние месяцы шли неспешно. Народ ругал и хвалил кинопремьеры: отвратительный, какой-то грязный фильм «Груз 200» Балабанова и комичный «День выборов». У православных «хитом» стала картина Лунгина «Остров», даже священники влились в поток спорящих. А я листал новую книгу Варламова «Алексей Толстой» в серии «Жизнь замечательных людей». Варламов сам стал серийным автором: почти каждый год выдавал «на гора» литературную биографию. Помню, как читал его «Григория Распутина» объёмом в тысячу страниц, – всё ждал, когда же он скажет новое слово об этом историческом персонаже. И прочёл в конце: «Я так и не понял, кем был Григорий…»

5 июля страна обрадовалась всерьёз: Сочи был выбран местом проведения Олимпийских игр! Толпа сочинцев на площади перед Зимним театром пела, плясала и трясла флагами. Я позвонил отцу в Лоо – он отнёсся к событию почти безразлично: «Мы живём в пригороде, нас это не коснётся». А через месяц я был у него в гостях и получил изрядную порцию местных слухов о предстоящей Олимпиаде. Кто-то готовился сдать втридорога жильё строителям, а иные боялись его потерять – многие дома так и оставались не зарегистрированными.

Август был верен себе: 13-го числа взорвали «Невский экспресс»..

Следующий, 2008 год, запомнился надолго… В феврале «вечный» правитель Кубы Фидель Кастро подал в отставку, оставаясь теневым «лидером нации». Что-то подобное сделал и Путин – он представил населению России инфантильного Дмитрия Медведева как будущего президента (третий срок Путину не «светил»). Смысл его путаной речи можно было передать так: «Мы тут посоветовались, и я решил». 2 марта Медведев, над которым смеялась вся страна, стал президентом, а Путин – премьер-министром.

Начиная с весны, на наши головы стали сыпаться подарки. 14 мая питерский футбольный клуб «Зенит» завоевал Кубок УЕФА, победив в Манчестере шотландский «Рейнджерс»: 2:0. В нашей команде блистал Аршавин. Через четыре дня российская хоккейная сборная стала чемпионом мира. 21 мая в Лужниках впервые состоялся финал Лиги Чемпионов по футболу (победил «Манчестер Юнайтед»), а через три дня певец Дима Билан со второй попытки покорил вожделенное «Евровидение» – бегал со статуэткой и с трёхцветным флагом и кричал, выпучив глаза.

В июне страна запасалась пивом: начался Чемпионат Европы по футболу. Наша сборная удивила всех – и своих, и чужих. Каждая её победа вызывала восторг: по ночам городские улицы превращались в карнавал и в пьяную лавочку одновременно. 21 июня наши футболисты красиво обыграли Голландию: 2:1 и вышли в полуфинал, завоевав «бронзу». Народ гулял и сходил с ума от радости. Аршавин стал настоящей звездой и на поле, и на экране: потешно рекламировал вредные чипсы.

Большеголовый Дмитрий Медведев воодушевился и произнёс знаменитое: «Россия встаёт с колен!» – не подумав, что этим оскорбляет Путина.

Но впереди был август…

8-го числа, в день открытия Олимпийских игр в Пекине, вооружённые силы Грузии напали на Южную Осетию и обстреляли наших военных. Началась короткая война с Грузией. Президент этой «маленькой, но гордой» страны, рассказывая по телевидению о конфликте, так переволновался, что стал жевать галстук. Наше армейское командование после некоторого замешательства решилось на удар. О дальнейшем сообщил Лермонтов: «Бежали робкие грузины…»

Опьянённый победой Медведев подписал указ о признании независимости Южной Осетии, а заодно и Абхазии.

В конце августа вновь порадовал «Зенит» – выиграл у «Манчестера» матч за Суперкубок: 2:1.

Но на этом «подарки» закончились. Стали умирать известные всему миру личности: 10 июня – Чингиз Айтматов, один из моих любимых писателей, 3 августа – Александр Солженицын, а 5 декабря – патриарх Алексий Второй.

А потом начался кризис…

Рубль снова стал «деревянным»; то, что осталось от промышленности, увяло, цены полетели вверх. Начались «войны»: «газовая» – с Украиной и «молочная» – с Белоруссией.

1 января 2009 года Единый государственный экзамен стал обязательным для всей России. Вместе с Болонской системой обучения в вузах он стал разрушать образование окончательно. Появился новый термин: «жертва ЕГЭ». Протесты профессионалов (я, в числе многих, поставил подпись под обращением в «Литературной газете») не принимались – словно какая-то невидимая сила наперекор здравому смыслу сметала всё на своём пути.

В конце месяца был избран новый патриарх, им стал Кирилл, получивший поддержку президента. В тот день в храме, где проходили выборы, заплакала икона.

Весной правительство разрешило открыть игорные заведения. Может быть, именно поэтому пандемия свиного гриппа, объявленная ВОЗ в июне, обошла нас стороной…

Август «проскочить» не удалось: в один день, 17 числа, погибли от взрыва 25 человек в Назрани и утонули 75 работников Саяно-Шушенской ГЭС – «сошла с катушек» одна из турбин.

27 августа умер Сергей Михалков, ему было 96 лет. Патриарха советской литературы отпевал патриарх Кирилл.

Осенью в Евросоюзе запретили лампы накаливания мощностью 100 ватт, и Медведев загорелся идеей «изничтожить» и у нас «лампочки Ильича». Но быстро выяснилось, что «новейшие» ртутные лампы и дороже, и вреднее. Обыватели продолжали покупать старые лампочки, и при вечернем свете торшеров искали новые фантастические фильмы: американский «Аватар» и нашу «Чёрную молнию». Впрочем, лучшим оказалась кинокартина Бортко «Тарас Бульба», а среди сериалов – «Вербное воскресенье» режиссёра Сиверса.

В ноябре террористы подорвали ещё один «Невский экспресс», угробив 28 пассажиров, – наверное, они думали, что Путин на нём ездит в северную столицу. А президент в это время летел на траурный митинг в Пермь – в местном ночном клубе «Хромая лошадь» сгорели и отравились дымом 156 человек.

В январе 2010 года совершил пробный полёт наш первый истребитель пятого поколения Су-57, он потом испытывался десять лет.

В марте отечественный математик Григорий Перельман, доказавший гипотезу Пуанкаре, должен был получить премию в один миллион долларов, но отказался, чем всех удивил. Началась журналистская «охота», ему пришлось запереться в квартире. В Исландии взорвался вулкан с непередаваемым названием Эйяфьядлайёкюдль (мечта логопеда) и стал мешать полётам авиации. У нас взорвали, в который уже раз, московское метро.

В апреле натянулась струна между Россией и Польшей – под Смоленском разбился самолёт президента Леха Качиньского. В России объявили траур – знали, что поляки не простят даже собственной вины в катастрофе. Так и произошло, они стали бесконечно копаться в обломках и в многочисленных версиях «взрыва».

В мае во многих наших городах пошли протесты против введения платного высшего образования. Я тоже протестовал, но нас никто не хотел слышать.

Лето я провёл в Ессентуках – путёвку дали врачи, надо было подлечить лёгкие и желудок. Санаторий, огороженный металлическим забором, выкрашенным в синий цвет, был окружён зеленью деревьев, кустов и цветов красивейшего парка. Он был построен в 1966 году для партийной номенклатуры, до уровня вторых секретарей обкомов, но выглядел вполне современно: в центре небольшой площади, где сходились три его корпуса, бил разноцветными переливающимися струями музыкальный фонтан, вокруг располагались теннисные, волейбольные и баскетбольные площадки, а в глубине парка, на бронзовых стволах деревьев, стучали дятлы, по веткам прыгали белки, которых кормили с рук.

Я обратил внимание на расставленные повсюду бетонные пятнистые мухоморы в человеческий рост – мне объяснили, что это вентиляционные сооружения.

Номер, в который поселили, был обычным, трёхзвёздочного уровня, только просторный балкон выделялся – в нём хранились спортивные снаряды.

После консультации врача я стал расхаживать с санитарной книжкой по лечебным кабинетам и палатам. Дышал шипящим воздухом ингаляций, лежал в ваннах и постоянно пил «Ессентуки-4» в Курортном парке, в ближайшем бювете, к источнику которого сходились отдыхающие всех остальных санаториев.

Меня ещё записали на лечебную физкультуру, я старательно выполнял упражнения, иногда поглядывая на стройных молодых женщин в купальниках, а потом спускался в полуподвал и плавал в бассейне, – на его стенах меня привлекли и поразили мозаичные панно, сверкавшие яркими красками так, как будто стекляшки были выложены вчера.