Текст книги "Братья Александр и Николай Первые"

Пересменок

Вот типовой слепок Междуцарствия:

19 ноября 1825 г., находясь в Таганроге, Александр I умирает. Рапорты о кончине государя направляются в Санкт-Петербург и в Варшаву, где пребывает Константин. Лица, находившиеся с императором, ничего не зная о секретных пакетах, первыми присягают Константину. 25 ноября цесаревич получает сообщения из Таганрога и уже на следующий день отправляет письма на имя императора Николая Павловича и матери императрицы Марии Фёдоровны с подтверждением отречения от наследования престола. 27 ноября сообщения из Таганрога получают в Санкт-Петербурге. Государственный Совет собирается на чрезвычайное заседание, в котором вскрывается хранившийся в архиве Государственной канцелярии пакет с Манифестом от 16 августа 1823 г. В журнале чрезвычайного собрания приводятся такие свидетельства: «Член Государственного Совета Граф Милорадович объявил собранию, что Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Павлович торжественно отрёкся от права, предоставленного ему манифестом, и первый уже присягнул на подданство Государю Императору Константину Павловичу». Неосторожное словоупотребление свидетельствует о недостатке правил об отречении от престола: никто не уверен в том, кто и на каких основаниях может отрекаться. В действительности Николай не отрекался от права, предоставленного ему Манифестом: он не признавал юридическую силу Манифеста, а отречение Константина считал как «в своё время необъявленное и в закон не обращённое». Министр юстиции князь Д. И. Лобанов-Ростовский, выступавший против вскрытия пакета с Манифестом, выразил мысль Николая Павловича более ёмко: «Мёртвые воли не имеют». Отказавшись занять престол, Николай буквально вынудил членов Государственного Совета принести в придворной церкви присягу на верность императору Константину. В тот же день список с журнала чрезвычайного собрания Государственного Совета с описанием этих событий был направлен в Варшаву на имя императора Константина Павловича. 27 ноября присягу учинил и Правительствующий Сенат, повелев при этом обнародовать известие о смерти Александра I и повсеместно разослать текст присяги на верность подданства императору Константину. Рапорт Правительствующего Сената тоже был направлен в Варшаву. Россия присягает Константину…

Такое вот нагромождение. Ну, а дальше ещё хуже.

Обилие цитат выдаёт растерянность. Цитатами (а это просто частные мнения, записанное сильно постфактум, когда уже «всё ясно») прикрывают отсутствие фактов и разрывы в логической цепочке, которая должна быть основана прежде всего прочего на жёсткой мотивации участников. Цитаты делегируют непонимание исследователя цитируемому.

События междуцарствия не имеют внятного и логичного объяснения и кажутся метаниями Константина, Николая и снующего между ними Михаила. Никто вроде бы твёрдо не хотел брать власть. Наоборот: играли в игру, кто твёрже откажется. Объяснение: боялись, оттого и уговаривали друг друга. Но так не бывает. Меж тем, понятно, что Николай ждал приезда Константина, чтобы совершить прямой и явный переворот, после чего замкнуть всю внутреннюю и европейскую политику на себя. Константин не повёлся, тогда Николай заменил личный визит «узурпатора» на открытое выступление в поддержку Константина (якобы замаскированное под мирную демонстрацию военных в поддержку конституции).

С присягой Константину у историков выходит большое затруднение: присягу ему дали, а он её вроде бы не принял. И? «Я ему пожал руку, а он мне нет». Непонятно, была ли присяга действительна в таком парадоксальном случае. Если же нет, чего тогда всполошились войска?

После смерти Александра Константин НЕ СОБИРАЛСЯ брать власть (в общем, всё было оговорено гласно и негласно), он отрёкся вторично, напомнив про александровское обещание относительно царства Польского. Это было ошибкой, так как вся комбинация затевалась как раз для того, чтобы александровские обещания аннулировать. Метания же Михаила имели целью Константина из Варшавы выманить. Но Константин ехать в Петербург наотрез отказался (а в Варшаве он дома, поди, возьми его за-рупь-за-двадцать). Тогда Николай устроил представление с переприсягой и спровоцировал выход войск на Сенатскую площадь. А с Польшей так потом и вышло: Николай наотрез отказал брату и демонстративно короновался в Варшаве в мае 1829 (единственный коронованный польский монарх из российских императоров!) Константин в бешенстве поднял теперь уже настоящий мятеж (или прямо потворствовал мятежникам) и вскоре был устранён (есть несколько версий этого процесса, о них позже) – перед своей женой и после главнокомандующего – своего протеже.

История с изготовлением константиновского рубля также полна временны̀х и мотивационных несоответствий. Утверждается, что министр Канкрин по своей инициативе взялся срочно изготовить рубль, дабы «прорубиться» перед новым начальством, у которого были основания Канкрина ненавидеть (тот неоднократно посылал цесаревича куда подальше). По той же причине рубль был изготовлен персональным, портретным. При Александре же портретных монет не было, он считал это пошлым, как и памятники себе. Второе недоразумение – скорость, с которой были изготовлены рубли. Объясняется это наличием у медальера секретных помощников, иначе ему одному никак не успеть справиться. Оба эти объяснения никакого документального подтверждения не имеют, это лишь консенсусное мнение некоторых исследователей. Но изготовление монеты – это аргумент в пользу версии о договорном перевороте: Александр и Николай хотели доказать, что Константин был законным императором, так, что даже монета появилась. Теоретически изготовить клише и несколько экземпляров можно довольно быстро, штука в том, что на Петербургском монетном дворе в то время такой быстроты добиться не могли – некому было. Поэтому, скорее всего, штамп готовили заранее, а портретной монету сделали для того, чтобы не возникло сомнений, что Константин был законным императором – под портретом была соответствующая надпись. Ни клише, ни монету после не уничтожили, что странно, если бы Николай желал скрыть силовой характер своего прихода к власти. Стандартная модель описывает сохранность отчеканенных рублей самым отъявленным пятиэтажным конспирологическим образом – и ничего.

То, что судьба монеты впоследствии Николаем не выпячивалась, объясняется вторичностью этого доказательства по сравнению с подавлением константиновцев на Сенатской. Но когда рубль только планировали изготовить, у авторов переворота были сомнения, удастся ли им более явно продемонстрировать николаевский «путч», тогда монета вышла бы на первый план, вместе с первой присягой и пр. Впоследствии Николаю на монету стало банально наплевать, и нашли её в архиве минфина спустя десятки лет.

Декабрьское «восстание»

Государственной (по происхождению) эта легенда оставалась и в царское – и в советское время, оставшись в своей смысловой подаче той же самой, что совершенно нехарактерно для государственных легенд. Знак, конечно, ставился разный, но истина так и не прояснилась.

Советские и вовсе зацементировали «декабристов» в «декабризм», словно эти люди были особенным сословием, а, например, пушкинствующий шарлатан Лотман взял и третью производную, измыслив целый трактат об особом, «декабристском» поведении в быту.

Постсоветские снова принялись менять знаки и придумывать не существовавшие атрибуты («декабристы» = террористы), сочинять, как скверно бы вышло, победи тогда восставшие. Некоторые попытались поменять конституционалистов на константиновцев. Это всё не верно.

Вообще, выступлению на Сенатской площади придаётся чрезмерно большое значение, меж тем, как это событие техническое, искусственное, театральное, и поэтому содержит множество сценических «подножек». При этом, поскольку никогда не бывает, как спланировано, в процессе произошли сбои, что дало дополнительный слой запутанности. А рассматривать его нужно понимая, что Николай спровоцировал его с целью демонстрации, – но демонстрации не столько мятежа константиновцев, сколько своего силового путча. То есть он хотел, чтобы все увидели, как он свергает законного царя. На площади это видно лучше, чем на бумаге. При этом у него имелся на руках документ о его собственной законности. Наличие которого можно было бы объяснить, например, подлогом. Если бы дело ограничилось переприсягой Сената и полков, то у иностранных наблюдателей чего доброго возникла бы иллюзия передачи власти, а не её захвата. С последующими требованиями по неформальным «кредитам», выданным Александру. Многое пошло не так. Главное – расстрел жителей, погибло около тысячи человек. Погибших зевак (непуганые горожане пришли на поле битвы поглазеть на сражение, наподобие Пьера Безухова, многие привели малы́х) было кратно меньше, но цифра особенно не опровергалась, хотя у Николая были все возможности её подчистить. Почему? А потому. Чем больше (погибших не в действительности, а по слухам) – тем лучше. Зато после никому не пришло в голову заявиться во дворец и потребовать исполнения старых «договорённостей»: человек родного брата сверг, не пощадил женщин и детей. Ясно, что «долгов» не вернёт. Да и не знает про них. Ну, так, конечно, никто не думал, комбинацию в Европе считали «на раз», но сделать ничего не могли. Уж больно ловко всё.

Получает объяснение нелепость с четырьмя александровскими письмами. А то как так: Александр (здоровый, как его собственный конь) пишет тайное завещание, в котором делает наследником престола Николая – а тот НЕ ЗНАЕТ, что править ему! Нелепость не объясняется историками – никак. А дело ясное. С одной стороны, если есть бумага, то есть Николай легитимен (это для своих, доморощенных сенатских; а иностранцы имеют право думать, что подлог), с другой показывает: «наследник» что так, что эдак ничего не знал, к власти не готовился, обязательств не имеет.

Некоторым историком приходится доказывать, что Александр о тайных обществах – знал. И знал задолго до шервудов. Доказывать то, что является самоочевидным; в доказательствах как раз нуждается противная версия. А у Александра было – пять полиций. Они друг в друге путались (он – нет). И на главпочтамте сидел друг Голицын. И Сперанский наводнил министерства своими семинаристами, кои докладывали лично ему, а он государю. Тут, даже если не сам их создавал, надо постараться, чтобы ничего не заметить.

Только в реальной жизни никто из аристократов не хотел делать революцию а-ля франс. Революция там была сложной, многослойной, перетекла в мировую войну, там косили все и всех, аристократию пустили под нож, её собственность с молотка. Революцию а-ля франс могли желать в России только иностранные шпионы. Связи с настоящими интересантами и раскрывало следствие Николая.

А аристократы хотели лайк инглиш. Думали устроиться в палатах лордов, а остальное – ну, как-нибудь само. Только они не знали, что революция лайк инглиш везде кроме Англии пойдёт по схеме а-ля франс. Впрочем, «а-ля франс» были ещё цветочки – из-за довольно высокого культурного уровня. Казнь короля – голосовали. Обсуждали возможность отсрочки…

В общем, так не бывает. А бывает так: когда нужно утилизировать умы (не очень умные, в основном, хандра и сплин), им заботливо создают клубы по интересам. В том числе клубы радикальные. Говорильни. Все – созданы сверху. Примеров таких клубов множество: Английский клуб в Москве (в Петербурге тоже был), «Арзамас», «Зелёная лампа»… ну и туда же «Союз Благоденствия», почему же нет?4242
  Вот думают, что западники и славянофилы враги. Но они отличались друг от друга как «глубокоуважаемый вагоноуважатый» и «вагоноуважаемый глубокоуважатый», это – кружки по интересам, пестовавшиеся правительством. У тех и других на устах были: отмена крепостного права, представительство и монархия (конституционная или так), то есть прогрессоры от правительства с разных сторон брали в клещи дремучих дворян, спотыкавшихся от наезжавшего на пятки катка национализма. До драк доходило по пустяшным поводам, точно в стиле: «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Если силой отобрать у чудаков маскарад турецких бунчуков и фригийских колпаков – все их тезисы были долгосрочной программой императорского правительства.


[Закрыть] В нём выделили секту цареубийц. А почему нет? Все убийцы будут под приглядом. Удобно. Каховский вот, собирался убить Николая. А «убил» почему-то Милорадовича, врага Николая. Вот ведь как случается. Потом подмели и его, как, разумеется, фактического убийцу героя войны. А на самом деле, как цареубийцу (остальных четверых повешенных тоже обвинили в подготовке цареубийства, только как заказчиков, а Каховский исполнитель).

Милорадович был хам, мот, грубый карьерист и закоренелый константиновец, Тот продвинул его на пост генерал-губернатора Петербурга. Александр терпел негодяя, дабы у Константина появились иллюзии своего влияния в столице, и чтобы он не вздумал дёргаться со своими поляками. Милорадовичу приписывают фразу, типа, у кого 60 тысяч штыков, тот и решает, кто царь. Он был богат, содержал гарем балерин Александринки, одна покончила с собой, когда он на неё наорал, лоббируя (во всех смыслах) другую. Но, если такой богатый, почему такой глупый? Чтобы нейтрализовать его 60 тысяч дурных штыков понадобилась одна умная пуля. Пулю приписали сироте Каховскому, ему всё равно висеть за другое преступление, а кто на самом деле Милорадовича убил – вопрос.

Если следовать стандартной модели, действия генерал-губернатора в междуцарствие абсурдны. Сначала, опираясь на штыки, потребовал присяги Константину. А потом вдруг с не меньшей помпой – Николаю. А ведь предполагается, что о распоряжениях Александра и отречении Константина он не знал. Но, если Константин был законным цесаревичем, зачем требовать? К чему штыки? Боялся, что петербургский брат Николай отберёт власть у варшавского Константина? Это тот самый ненавидимый всеми Николай у всеми обожаемого Константина? А стандартная модель это прямо и утверждает. На деле Милорадовича просто грубо подставили. «Апорт!» И он грубо (в прямом смысле – схамил) и с удовольствием подставился. Его было не жаль. Александр константиновского выкормыша терпеть не мог, но стискивал зубы в рамках торга с братом, Николай просто ненавидел. Там везде взаимность. Театр.

На самом деле историки прекрасно знают о тройной договорённости братьев, которые условились заранее, кому царствовать, и были обложены положенными документами. Но пишут об этом факультативно. Ведь если признать, что Николай – знал, то рушится вся стандартная модель «присягали – переприсягали», «потребовал – перепотребовал».

А кто же эти великие и ужасные александровские заговорщики, ниспровергатели, цареубийцы? Вывели войска и – стояли. Чего ждали? «Диктатор» не явился. Командующий московским полком (Якубович) заявил о головной боли и ушёл к Николаю. И т. д. Вот уж в самом деле не ужас, а ужас-ужас-ужас. В итоге ясно, что изначально ничего, кроме говорильни и не было. А со свободой слова (в закрытых помещениях) с екатерининских времён было всё в порядке. Она не просто это дозволяла – культивировала. Писала в журналы. Новиков ей прозрачно и грубо (в прямом смысле – хамил) отвечал. А она – ничего. То есть в России так: болтай, что хочешь, а делать не пробуй. Да и где не так?

А чего ждали войска на Сенатской, совершенно ясно. Им приказали просто выйти, как и офицерам. Выйти – и ждать. Ничего не делать. Стояли долго. Николаю нужно было, чтобы как можно больше людей, включая послов, зафиксировали «мятеж». Не мирное стояние в поддержку законного Константина, а его, николаевский переворот с артиллерией. В переговоры с ними не вступали, это было лишнее, а то, чего доброго, разойдутся. Один поехал было уговаривать. Фамилия героя – да, Милорадович.

Историки говорят, что закоренелый константиновец переметнулся. Не-а. Он просто догадался, что происходит на самом деле. И что вскоре будет.

А кто, собственно, вышел? Исследователи путаются: больно уж разнородный материал. Трудно с ним работать, концепция не складывается. Уж больно разных взглядов народец. Единства в нём никакого не наблюдалось. Одни утверждают, что вышли константиновцы. Другие доказывают – конституционалисты. А на самом деле вышли и те и другие. Которые за «без царя» и которые «за другого царя». Потому что их собирали – «с миру по нитке». Собирали долго. Народу нужно было побольше, чтобы было кого показательно усмирять. И окружили-то их поскорее, чтобы не разошлись раньше времени.

Надо ли говорить, что перевороты и революции стоянием не делаются. Офицерам ли русской армии в век переворотов не знать, как делались перевороты! Да и сами они (кое-кто) вроде бы, готовились к более решительным действиям, вплоть до истребления всей августейшей фамилии и ареста высших сановников; захвату учреждений. В самом деле, не стоять же солдатикам все дни в каре на открытом воздухе зимой, пока идёт революция – надо бы захватить пару учреждений, хотя бы погреться; уж нам-то, помнящим о феврале 1917 – не знать. Но – ничего даже отдалённо напоминающего захват власти нет.

Среди «декабристов» было немало тех, кто не только не потерял в положении, но и продвинулся, даже после осуждения. Основатель «Союза Благоденствия» Александр Муравьев уже в 1828 был назначен городничим в Иркутске, в 1831 получил статского советника, дальше шёл по нарастающей. Лев Витгенштейн, например, гонял между Северным и Южным Обществами, был близким «соратником» Пестеля… Стал соратником Николая. Основатель двух тайных обществ Михаил Орлов совершенно избежал наказания. Компромат на Павла Киселёва, будущего главного николаевского министра и реформатора, был найден в бумагах Александра. И – ничего решительно. Кто же были все эти счастливчики? Родственники высокопоставленных особ? (За них, рассказывают, заступились. Так все были родственники и за всех заступались!) Стукачи? Можно сказать и так. Если не знать, что они – кадровики. Сами организовали таинников, набрали неблагонадёжных военных, отклассифицировали не спеша, по одиннадцати разрядам: этот висельник, тот случайный дурак… Провели чистку офицеров через кружки масонского типа.

Вот, взять зиц-диктатора Трубецкого. Он о многом догадался, на провокацию не поддался, на площади не появлялся. Искали – не нашли. А нашли – отправили на каторгу. В данном случае били не по роже (кто вышел), а по паспорту (по спискам, выписанным Витгенштейнами)4343
  За Витгенштейна якобы заступился Пётр Волконский, он в Витгенштейна вроде как был влюблён. Отказать ему Николай никак не мог, Волконский был посвящён в тайну «смерти» Александра, находился в Таганроге, вёз гроб и т. п. За Михаила Орлова вроде как поклялся вечной верностью брат Алексей – и ему тоже Николай «уступил». Н. Н. Муравьев, говорят, просил за Муравьева, – Николай и того «простил»…


[Закрыть]. А Шервуд… Ну, что Шервуд. Пропаганда сделала его суетливой витриной стукачества – типа, карьеры ради. Зачем выпячивать солидных подданных? Выбор на англичанина пал не случайно, это остроумный ответ Александра на английский юмор. В действительности, Шервуд был мелким соглядатаем (от английских лож) за делами русских английских лож. Никого он не сдавал (все были переписаны сразу, в момент приёма). Но к нему пришли, крепко пожали руку, поблагодарили, напялили клоунский колпак «Верный». Вот он, смотрите, это англичанин всех вас сдал!4444
  В 1844 Шервуда посадили на 7 лет – за ложный донос. Это говорит о том, что его доносы были некачественными и в 1825 ориентировались не на них. То есть человек захотел подпрыгнуть выше назначенной ему (и очень высокой для перевербованного шпиона) планки, снять шутовской колпак. Но в качестве торчащего пугала он был полезен, а кому нужно пугало, разгуливающее по Невскому?


[Закрыть] Дабы не затрагивать истинных котоводов. За год до инициации Шервуда на Веронском конгрессе Александр выпихнул в центр «раскаявшегося» масона: «колись, идиот».

Формально было следствие, якобы декабристы сдавали подельников, якобы по их признаниям брали остальных. Но это чепуха. Брали не всех. Грибоедова, например, взяли-отдали. (На него дали показания «всего-то» четверо.) Но Николай убивал двух зайцев (даже пять) в соответствии с железной логикой Александра: получил повод по своему выбору удалить неблагонадёжных и отобрать благонадёжных для создания национальной администрации национального государства. Для следствия была избрана формула: не искать виновных, но дать каждому возможность оправдаться. А что это значило? Не искать, потому что все козлища и агнцы заранее отсеялись – сами. Да и по каким критериям искать, что ставить в вину? Поставить восстание на Сенатской – нельзя тронуть остальных, поставить в вину участие в тайном обществе – надо сажать вообще всех подряд. А значило это, что главный следователь Николай сам решает, кто оправдался, а кто нет. Следствие велось им лично вовсе по причине какой-то особенной важности дела, а потому что всю комбинацию знал только он один.

Списки, кто сумеет оправдаться, а кто нет, на 90% были изготовлены загодя, ещё Александром. То, что это именно так, говорит срок расследования по делу тайных обществ – всего полгода. Разве можно за полгода лично царю расследовать крупнейшее дело, будь оно в самом деле тайным? Аберрация опять-таки отсылает к магии Пушкина, его фразе, что, мол, все знали, кроме правительства. На самом деле, и это хорошо известно, Николая на следствии интересовали связи русских агентов с иностранными, точнее, не само наличие связей (это ясно), а понимание «декабристами» на кого они на самом деле работали. Если человек о ниточках не догадывался, репрессии не применялись или применялись в минимальной степени.

Утверждается, что «декабристы» выбрали момент междуцарствия как удачный для выступления. Но как-то плохо выбирали. Пересменок длился долго, Михаил челночил между Питером и Варшавой, а «радикалы» всё чего-то выжидали. Чего именно – не объясняется. Казалось бы – бери власть, пока она, ничейная, по-ленински болтается, а оба брата её брезгливо отталкивают: «не бу-у». Сторонники версии выступления в поддержку Константина тоже проваливаются: если заговорщики хотели помешать сенаторам переприсягнуть Николаю, глупо выходить перегораживать дорогу, проще захватить здание Сената вместе с гоп-компанией или пуще того: прихлопнуть Николая. Да ведь, утверждают, что так и хотели! И времени имели хоть отбавляй.

Странные люди. Заговор был, а уговора не было. Хотели поставить президентом Сперанского или Мордвинова, а их самих уведомить забыли, и оба кандидата потом заговорщиков судили. Чудеса.

Но это не значит, конечно, что заговорщики растерялись, это значит, что никакого всамделешнего заговора не было, провокаторы сработали чётко, в нужный момент саботировали восстание. (На самом деле, никакого восстания не было возможно в принципе, – что это за революционная организация из тысяч офицеров? Ну 50, ну 100. Больше – уже перестучат друг друга.) О степени готовности говорит один факт. Восстание Черниговского полка началось с того, что несколько офицеров освободили Муравьева-Апостола. При этом командиру полка Гебелю нанесли аж 14 штыковых ранений… оказавшихся неопасными. От распоясавшейся офицерни полковника спас… солдатик (даже ФИО называют). Ещё говорят, что «декабристы» готовились царя убить, ВСЮ фамилию. Это как? С такими-то кадрами?? Ощущение клоунады от событий декабря 1825 не оставляет исследователя. Нормальный же историк поймёт, что как раз такие кадры – никчёмных никудышников – набирали именно сверху – чтобы дело развалилось само на любом уровне управления (если главные кукловоды вдруг окажутся в отъезде). И сравните-ка с 1801: люди пошли на дело – и дело сделали. Не 14 театральных тычков штычком. Забили царя ногами. Задушили. Проломили череп. То есть, с троекратной гарантией. В собственном доме-крепости. Точка. Но это когда всерьёз. А когда театр, то суфлёр и провокатор Якубович (по «плану» он ни много ни мало должен был захватить Зимний), перебежав к своему царю, снова идёт к «восставшим» и упрашивает постоять (!) ещё: «держитесь, вас отчаянно боятся» (То есть, те уже собирались разойтись и провалить николаевский путч.) Да и как можно бояться горстку со всех сторон окружённых, дезориентированных и дезорганизованных солдат? Это суметь нужно.

Считается, например, что Волконский оговорил 22 человека, непричастных к тайному обществу. А в чем смысл Волконскому оговаривать? Его что, били? Ему что, назвать было некого? Нет, он сказал то, что знал, просто эти 22 человека не нужно было наказывать, Николай признал их оправдавшимися. Вообще, Николай, вслед за Александром радикальных решений не принимал: всё было взвешено и продумано. Когда после ревизии Магницкий насчитал в Казанском университете стопятьсот нарушений и подал бумагу с рекомендацией университет закрыть (секвестировать), Александр наложил резолюцию: «Зачем закрыть, лучше исправить». Ректором назначили умного Лобачевского. А ведь в докладе прямо говорилось о революционной ситуации. Дурака Магницкого потом самого секвестировали, как пособника англомана Сперанского.

Наказание большинству «декабристов» было умеренным, Николай понимал, что большинство людей подставил он сам. Люди были не идеальными, и в принципе заслужили доброй порки, но сами на переворот не пошли бы. Да и не пошли.

Много сказано о том, что вменить им в вину юридически оказалось, в общем, нечего. Процесс был политический, так сказать, прото-нюрнбергский. Но мало говорится, что исторически – оказалось невозможно как-то содержательно определить это скопление разномастных заблудшихся людей. Якобинцы или жирондисты – это клубные ассоциации с общими взглядами и системой связей, а – декабристы? Не то что общей программы – у них даже общего врага не было, даже общей ненависти! Выходит, ничего их не объединяло, кроме рыхлости одного из месяцев года? (А в «термидорианцах» слышится не греческое летнее тепло, что верно по форме, а грозный латинский предел, что точнее по смыслу.) И, ладно бы, такую презрительную кличку дал официоз, – так ведь у поклонников Сенатского стояния тоже не нашлось достойного имени. «Благодетели» – от названия «Союз Благоденствия»? Стыдно. Ну какие они благодетели… «Студенцы», по аналогии с термидорианцами? Глупо. Смахивает не то на студентов, не то на говядину. Такие вот ассоциации.

А сколько, кстати, всего было «декабристов»? Не подвергнутых суду, а – вообще?.. Вопрос.