Текст книги "Братья Александр и Николай Первые"

Явно о тайном

Вообще, теме тайных обществ придаётся чрезмерно большое значение. На деле, это была, в общем, рутина. В России столь много говорится о тайных обществах начала XIX века только из-за государственной легенды2626
  В советской историографии поменяли только знак с минуса на плюс, сама легенда осталась и даже укрепилась. То же происходит с мифом о Распутине. То же с Шекспиром.


[Закрыть] о «декабристах», которые через полвека якобы расцвели обществами всяких террористов-социалистов. На деле между ними нет никакой связи, кроме приписанной.

Тем не менее, надо прояснить, чем они были, и какова была реальная угроза. Не опаснее других, но всё же угроза ведь от них была.

Нигде и никем достоверно не описан механизм происхождения в России александровских «тайных» обществ. Считается, что военные ложи организовывались спонтанно. Вернулись два офицера из Европы, поахали, как там славно, рассказали третьему. И пошло-поехало. Вот бы нам революцию а-ля франс. В итоге собралось несколько тысяч человек. Армия. А царь-дурак и не знал. А все знали. А он хлопал ушами, прямо не Благословенный, а какой-то Блаженный. А Константин подозревал и боялся: «Не желаю царствовать, задушат, как папашу». Такие вот малохольные цари: Александр (как бы Македонский) и Константин (с понтом, Великий). А Николай и Михаил вообще не цари: ничего-ничего не знали и полезли сдуру на рожон: «Самое странное, что нас в заварушке не убили». А кого боялись Н. и М.? В Петербурге ложа была крайне умеренной. Ещё более странно, кого опасался К., сам возглавлявший польских радикалов.

Меж тем, механизм создания екатерининских «тайных» обществ известен, там шныряют Шварцы, приезжающие из-за границы и туда же отбывающие. Ставившие дело Шотландского устава. Происхождения люди были самого неизвестного. То есть тщательно скрытого. Поняв, с кем она имеет дело на самом деле (Екатерина вообще хорошо разбиралась в настоящем устройстве мира), императрица общества запретила. Указ был негласным. Аналогично Екатерине рассматривал деятельность тайных обществ Иосиф II. Как только он убедился, что за масонами скрываются не просветители, а обыкновенные иностранные (там, в основном, французские) агенты влияния, исповедавшие банальный сепаратизм, он сразу подверг их запрету. Вот несколько фигур. Например, Карл Фридрих Бардт вступил в одну из лондонских лож в 1777, получил там «лицензию» на создание «Немецкого Союза», то есть перенёс деятельность в Германию уже в 1788. А получивший от «Союза» эстафетный мастерок Игнатий Фесслер был принят сначала в английскую ложу «Феникс» (1783), перешёл (1786) в английскую берлинскую ложу «Royal-York». Прибыл в Россию в длительную командировку уже во времена Александра. Или совсем хорошо известный Госснер. Христианин общего плана. Был католиком, перешёл в протестантизм, работал в православной России, возглавлял систему миссий в Индии, сотрудничая с англиканами, то есть, англичанами. «Экуменист». (Экуменистов придумали в Англии.) Голицын сразу по прибытию попытался перевербовать агента все по тому же принципу «врагов – ближе», предложив ему пост директора Библейского Общества.

Александра называли ангелом, агнцем, Благословенным и т. п. Так что логично поговорить о всяких тайных козлищах, наводнивших Россию в пору их расцвета, ещё при бабушке. Это были никто иные, как агенты влияния, замаскированные под разных христиан, филантропов, проповедников и искателей высшей истины, – шпионы, замаскированные под мелких шпионов. У них много имён: библейское общество, иезуиты, иллюминаты, мартинисты, масоны, розенкрейцеры и пр. и др. Со всеми, хочешь-не-хочешь, Александру нужно было как-то уживаться. Сущность всех обществ была понятна ещё Екатерине, но на её власть они не покушались и не могли. Тут на руку сыграло отставание России: все эти общества были изобретены против более продвинутых государственных машин. А если у вас всё деревянное, то ржавчина вам не страшна. У Екатерины было своё государственное окружение, её частно-собственническое, которое она подбирала и лелеяла (щедро подкупала). Иностранным государствам воздействовать на них через механизмы тайных обществ было крайне затруднительно. Впоследствии почти все они (по сути, личная гвардия) были сметены Первыми. Таким образом, самодержавие, в его чистом, рафинированном смысле, было защитным механизмом для государства. Кроме того, покушаться на единоличную власть конкретного монарха – это стрелять из пушки по воробьям (иногда надо, но тут справятся и официальные шпионы из МИДа). Тем не менее, бурно растущая и богатая Россия, не входившая ещё в клуб великих держав, представляла собой прекрасную кормовую базу. Ей отводили роль провинции, дойной коровой она и была. В принципе, тайные общества готовили задел на неизбежное скорое развитие государственной машины, которую и надо будет перенастроить или разрушить – а они уже тут как тут. Масонство было терпимо и даже уважаемо, но стоило Новикову подпасть под подозрение в связях с Брауншвейгским домом, как Екатерина лично приговорила его к крепости (а они приятельствовали). Интересно, что её государственная машина личной вины за ним не нашла и приговора не поняла. То есть, следователь князь Прозоровский ржавчину увидел, и теоретическую вредность её распознал, но…

Разумеется, как любая искусственная структура, она недолго живёт, как завещано. Уже в середине XVIII века масоны превратились в довольно замкнутую касту и перестали быть простыми исполнителями верховной воли. Это стало похоже на МИДы, то есть официальные шпионские организации при дворах европейских монархов, влиявшие на самый ближний круг. Не секрет, что дипломаты всех стран (а не один Талейран) представляли собой клуб «решал» с перекрёстными этническими, семейными и дружескими связями, нередко меняли службу при одном дворе на другой. У России с дипломатами вообще наблюдался дефицит, в корпус нанимали и французов и греков и итальянцев (а поляки и немцы – это свои). Именно потому Александр отстранил всех: ему приписывают сентенцию в адрес отставляемого канцлера о том, что он не назначает Румянцеву преемника, дабы стать министром самому. Учитывая то, что главные ложи возглавляли представители монаршей семьи, имевшие при благоприятных обстоятельствах права на престол, то очевидно, что вопрос о создании этих обстоятельств – определяется лишь временем. Попросту говоря, когда французский престол у вас в руках, то можно поработать против Англии, например, в пользу профранцузского Старого Претендента, а когда обстоятельства ухудшаются, то герцог Орлеанский Филипп (Эгалите), возглавлявший на пару с сыном Великий Восток, начинает осуществлять радикальную политику через, например, клуб Кордельеров. Самому Филиппу, как известно, не повезло, но его сын стал королём, а дочь при брате главным советником.2727
  Филипп, тесно связанный с английским истеблишментом, включая принца Уэльского, был первичным организатором ВФР, голосовал за казнь короля. Его сын оказался замешан в предательстве Дюмурье. Отца за сына казнили. Сын эмигрировал, долго жил в Англии, где за заслуги ему выплачивали пенсию-чаевые в 60000 франков. Другим пенсионером в Лондоне стал сам Дюмурье (25000, чай, не принц). Роль Дюмурье – модерировать т. наз. Войну первой коалиции со стороны Франции. Модератором со стороны союзников был английский провокатор Карл Брауншвейгский. Суть их деятельности была, как и в последующих коалициях: не дать победить ни одной из сторон, продолжать выгодную Англии войну без конца.


[Закрыть]

Англичане гордятся тем, что их ложа была первой в мире. Так-то оно так, но это была французская инспирация герцогов Орлеанских в пользу якобитов и Якова (Джеймса) Стюарта. Герцог был в то время регентом при Людовике XV, то есть царствовал по полной и мог позволить себе не бороться за власть внутри Франции. Не должно вводить в заблуждение, что Великую ложу Франции создал герцог Филипп Уортон, бывший великий мастер лондонской ложи. Филипп всегда действовал в пользу свергнутых Стюартов, опираясь на Священную Римскую Империю и Францию. В какой-то момент его разорили и выпихнули с острова с долгами и волчьим билетом. Интересно, что когда Людовик XVI отдалил Орлеанскую ветвь от привычной уже власти (и очень удобной, со вторых позиций), то Великая ложа была переформатирована Орлеанскими в Великий Восток, начавший бороться не столько с Англией, сколько за власть внутри Франции. В этом ему сильно помогал его приятель, принц Уэльский, он же будущий регент, он же будущий Георг IV. Хотя, кто кому помогал ещё вопрос, учитывая гиперкреативность английского наследника и его страсть к конспирации, пронесённую через всю жизнь.

Филипп Эгалите – один из главных организаторов ВФР, довольно долго вёл подкоп под Людовика, то вступая с ним в союз, то организуя целую разрозненную группу обеспеченных горожан в подобие политической армии. Он и создал новый класс, сформулировав их интересы и став их предводителем, а целый район Пале-Рояль, превращённый им в рассадник модных вещей, модного поведения и модных идей, вскоре взорвался политическими клубами, включая клуб Кордельеров, которые похоронили и его конкурента и его самого и Великий Восток. Ошибкой было распространить новую политическую культуру на горожан необеспеченных и не имевших культуры базовой. Те вступили в игру с того, что перевернули шулерам стол. Наполеон не повторил ошибки ни в России, ни во Франции, твёрдо зная, чем кончится: освобождённые Освободителя освободят от головы. Именно Наполеон вернул даже и рабство, отменённое было Революцией.

Запрет Екатериной тайных обществ был вызван недовольством её администрации в существовании параллельной элиты, имевшей собственную иерархию управления. Её доверенное лицо ещё с переворота (и даже раньше) Елагин2828
  Он был коронован дурацким оксюморонным колпаком «Великий Мастер провинциальной великой ложи». Типа, «прима императорского балета в Елабуге». Великий из Великой был параллельно директором Императорских театров России. Вряд ли это случайность. Сын Екатерины законный царь Павел увлекался театром и масонством, таким образом, получал над собой единый контрольный центр. Но надо учесть и то, что Екатерина обладала здоровым чувством юмора и таким «сугубым» магистром-министом троллила его цирк. В честь Елагина назван остров в Питере. Там тоже цирк – Парк Культуры.


[Закрыть] потерпел неудачу в деле объединения русских лож.

Павел не сумел взять под контроль все эти организации, став во главе лишь некоторых. При этом, его главенство имело номинальный характер, и доступа к системным программам он не получил, так же, как не получил контроля над «Великим Востоком Франции» номинально возглавивший его брат Наполеона Жозеф.

Александр взялся за дело со всей серьёзностью псевдореформатора. Но до окончания войны он не чувствовал в себе сил противостоять спруту. После войны руки дошли и до существ иного порядка разумения.

В рамках большой войны Александр пригласил в Россию (через английскую партию, рупором которой был Сперанский) Фесслера. Объяснялось это всё тем же тезисом «при мне, как при бабушке». Паре Сперанский – Фесслер назначено было стать вторым Елагиным. Они должны были объединить всех масонов под одной национальной крышей. Разумеется, английской, хотя декларировалась русская. Но у русских ничего национального ещё не было, а уж с масонов тем более невозможно было начинать. Тем не менее, видимость проникновения в свою державу очередного английского инструмента влияния Александр создал, что снижало градус напряжения в годы союза с Наполеоном и повышало контроль над заговорами. Сперанский через братьев отправлял правильные сигналы. Незадолго до отставки Сперанского отстранили и Фесслера. Потом он «по собственному желанию» уехал в глушь, в Саратов. Двадцать лет спустя вернулся в Петербург другим человеком.

В 1817 голу Александр учредил целое министерство по делам тайных обществ. Для маскировки ему было придумано название в головоногом стиле, используемом самими обществами: «Министерство духовных дел и народного просвещения», так называемое, «сугубое министерство» (сугубое – значит двойное.) Этим говорилось буквально следующее: «Что ж, братья! Вы за духовное развитие? И мы – за духовное развитие! Вы за просвещение? Так и мы за просвещение! Только куда вам с государством тягаться. Спасибо за науку, но теперь мы как-нибудь без вас. Идите себе с миром…» Возглавил его друг юности А. Н. Голицын, человек очень близкий, очень недалёкий, до этого бывший обер-прокурором Синода (с 1803), с 1811 главой Департамента иностранных исповеданий. За время существования департамента и министерства под видом окультуривания оккультистов и иностранных исповеданий исполнительный атеист последовательно уработал всех – с методической упёртостью «общехристианина». Тех, кто выдержал конкуренцию с государством акцепцией прямых зарубежных субсидий (вернули то, что умыкнули раньше), Александр закрыл гласным указом в 1822 году. В 1824 году в целом вредное министерство было расформировано, т. к. ему стало нечего делать: для надзора над «родными» исповеданиями и сектантами хватало уже одного только Синода.

И где же это видано, чтобы какое-либо министерство когда-либо добровольно лишило себя работы? А вот тут взяло – и лишило. Так что, конечно, за деятельностью Голицына стоит во-первых, истребление, а уж во-вторых, развитие. Историки, как всегда, утверждают, что при дворе Александра победила партия Фотия – Аракчеева, то есть слабый царь, как обычно, поддался на глас и сменил галс. Советская историография этих персонажей не любила, придумала целый набор терминов: «мракобес», «аракчеевщина» и пр. Только где это видано, чтобы побеждала партия «тупой-ещё-тупее»? Так не бывает.

Сугубое министерство наследовало, как видно, структуре ещё более замечательной, но рангом как бы ниже (да как бы не так!) Департамент иностранных исповеданий – это широкие объятия-клещи с улыбкой-оскалом Голицына. Формально деп-т окормлял католические и протестантские приходы, но это так, семечки: поколениями сидевшие в России конфессии имели нейтральное руководство и лояльную паству. Главное – в этот замаскированный благими словами капкан попадали засланные англичанами (по большей части ими, но не только) разносортные новые, с иголочки «миссионеры», в основном, шотландского устава. Но у рачительного Александра всё шло в дело. Кадры-то присылались небесталанные. Образованные пропагандисты после короткой проверки на доверенных людях отправлялись проповедовать то, что им было дозволено. Это вызывало конфликты с местными протестантскими старожилами, что было дополнительным бонусом, так как негодяи начинали воевать друг с другом: в национальном государстве нейтралов уже числят во вредителях, надо топить за.

Аналогичный конфликт проявился и с православными «старичками», зарвавшейся митрополичьей фрондой, разжиревшей только благодаря государству и не готовой ни к какой конкуренции. Все противостояния всех «пасторов» Голицыным и Александром тщательно раздувались и подпитывались, ослабляя лицемеров всех сортов (боровшихся за одну паству-кормушку), что относительно усиливало позиции строившейся национальной администрации.

После Вены неимоверно усилившийся Александр принялся английские конюшни чистить. О том, что Голицын не играл самостоятельной роли, говорит его конфликт с Фотием. Архимандрит счастливо пережил фронду и не случайно вошёл в силу только тогда, когда идеи Александра избавиться от английской опеки обрели реальный военно-политический вес в континентальной Европе. Тогда его и выпустили на простор. А Александр… Ну что Александр… Слабый… Охмурил местечковый мракобес Фотий безвольного главу царей.

На самом деле, Фотий – ещё один чиновник новой национальной администрации Александра. Один из немногих, кто открыто орал о влиянии Англии. При Николае вдруг перестал юродствовать и занялся обыкновенной рутинной работой, как, например, и Сперанский. Управление было выстроено, административные революции («метания переменчивого Александра») закончились, блистательные революционеры занялись каждый своим делом. Фотий монахами и монастырями, Сперанский составлением свода законов, Пушкин историографией. «Хорошисты» – не отличники, но «пятёрки» у них есть. Главное – без «троек».

Как вы лодку назовёте… Фотий имел удачное имя, остроумному Александр понравилось, как Свет греческого православия успешно борется с латинским иллюминатством.

Конечно, всё это только было обставлено Александром, как борьба групп – для внешнего наблюдателя, причём, демонстративно, издевательски, с английским юмором. Ведь точно так же всегда обставляли свой твёрдый и последовательный частно-государственный курс англичане – как борьбу парламентских партий. Александр научился в Европе многому.2929
  Посещая Англию в 1814, валял дурака в духе «как бы мне завести оппозицию». Совсем не русофоба лидера оппозиции вигов Чарльза Грея от юродства перекашивало.


[Закрыть] Такая тактика никого, разумеется, обмануть не могла, но внешние приличия соблюдались, и претензии предъявить было трудно. А Голицын, якобы уволенный, после сдачи министерства спокойно служил главой почтового департамента, то есть осуществлял перлюстрацию всей интересной корреспонденции, разумеется, в первую очередь, заграничной.3030
  Насколько важен этот пост, говорит деятельность Бенджамина Франклина, масона, союзника Франции, организатора сепаратистского переворота в Америке. До переворота он как раз занимал аналогичную должность в колониях (1737 – 53 в Пенсильвании, 1753 – 74 всех колоний). «Кто владеет информацией…» А если сомнения в важности этого поста остались, добавлю, что в России его занимал граф Пётр Пален.


[Закрыть] То есть он выкорчевал все независимые от верховной власти тайные общества и теперь тихо наблюдал, как бы они не проросли снова. А у монарха вдобавок имелся добавочный альтернативный источник информации. Как один из столпов национальной администрации (то есть администрации национального государства, построенного Братьями Первыми) Голицын плавно перетёк к Николаю, с сохранением поста до 1842.

Англичане, кстати, эффективности голицынского департамента завидовали: он сумел объединить разнородные и противоречивые структуры, оставив им единственно возможный просветительский вектор и зафиксировав все остальные щупальца. Позавидовали, изучили – и переняли. В 1844 появилась YMCA, а через сто лет ВСЦ. Создатель YMCA не титулом, но рангом будет повыше князя Голицына. Упокоен Джордж Уилльямс в Соборе Святого Павла. То есть уровень у него: Веллингтон, Нельсон…

Считается, что Голицын, в свой синодальный и министерский период был отражением своего патрона: слабовольным, духовно нестойким, религиозно недоразвитым. Он-де гонялся за всякими кудесниками и чего-то искал, а потом приходил к Александру, и они, ползая на коленках, надвое (т. е. сугубо) занимались мистическими практиками. На самом деле это был опытный, хитрый, матёрый царедворец, он строго следовал приказу: выявить, изучить, забрать всё ценное и уничтожить.3131
  Отношение Александра к мистикам было самое презрительное. Раз мистик Крюденер при нём вошёл в транс и оттуда попросил денег.


[Закрыть]

Деятельность Голицына нередко рассматривается чуть ли не отдельно от Александра, ему приписывают чрезмерную веротерпимость, якобы он способствовал проникновению в Россию множества сектантско-протестантских течений. Голицын де, был охвачен идеей некоего универсального надконфессионального христианства. На самом деле вся эта чехарда является прямым отражением борьбы Александра с британским влиянием. Именно в Англии изобрели неопределённое христианство и продвигали его по всему миру под своей эгидой. Не обладая возможностями сразу дать пинка провокаторам и агентам, Александр повёл дело в своём стиле «реформ», – «все флаги в гости к нам» и через Голицына зацеловал шпионов прямо у себя дома: объявил о крайней, даже маргинальной веротерпимости (сама Англия выдавливала своих сектантов в Америку). Голицын же был нужен для того, чтобы возглавить движение поверх иностранного управления. Он и повёл его, вернее, помчал, закусив удила, мистифицируя мистиков и шаманя в мистериях, от которых шарахались шарлатаны, окучившие оккультизмом пол-Европы; проводил молебствия полухристианского толка, изобретал издевательские обряды, – то есть вывернул наизнанку и ударными темпами довёл их дела до крайнего, крайнего абсурда.

До поры своими союзниками, вернее, попутчиками, в борьбе за государственную церковь, Александр видел иезуитов, так как католическая церковь-государство бешено сопротивлялось государству островному. (Сопротивляется и по сей день: не входит во Всемирный Совет Церквей, управляемый из Лондона. В ВСЦ входит 350 церквей с 400-миллионной паствой, включая РПЦ, слона среди кучи мосек). Покуда Англия была сильна, благодушие к «иностранным исповеданиям» использовалось Александром в торге, но, почувствовав силу после Венского конгресса, он приказал паноптикум распустить. Чтобы гадов (морских) не оскорбить, первыми свернули лавку иезуитов, они тоже надоели изрядно, вместо борьбы с английскими сектантами принялись заниматься прозелитизмом, в чем немало преуспели. Впоследствии Николай всех скрытых католиков попросил проявиться явно и лишил их наследства: аккуратно выселил за пределы страны, имения отобрал или вынудил продать. Это надо понимать правильно, не как борьбу хорошего с лучшим, веры там, филиокве… Государственная церковь – штука серьёзная, это не вера, здесь главное слово «государственный». Всё, противное российскому государству лишалось национального статуса, представители негосударственного приобретали статус антигосударственного. В рамках выстраивания национальной государственной администрации любые антигосударственные проявления были недопустимы. А главный элемент госрелигии – царь. Не случайно, его венчают по специальному мистическому чину.

В декабре 1812 года, на пике противоминных манёвров Александр согласился впустить к себе Библейское общество (Британское и Иностранное Б. О.), организацию заведомо подрывную и антигосударственную. Создано это общество масонского типа было в 1804 как инструмент непрямого влияния на европейскую политику. Первой закономерно пала Ирландия (1806), но дальше продвижение шпионов замедлилось. Славный путь был такой: Финляндия (1812), Россия (1813), Дания (1814), Нидерланды (1815), Польша (1816), в том же году удалось просочиться и в США. Затем сдались Норвегия и Франция. Нетрудно заметить, что всё это страны и территории, в существенной степени зависевшие от Англии. Александр, сам давший обещание на покровительство обществу, распустить его не мог, и характерно, что оно было мгновенно закрыто пришедшим к власти Николаем («не знал» об обещаниях). Считается, что Николай тоже «поддался», а решение провели волшебники Шишков и Аракчеев (небоевой адмирал и небоевой генерал). На самом деле Николай доделывал то, что брату было неудобно докончить – общество пришло в Россию с благословения царя. Прочих, пришедших без благословения, грубо вытеснили раньше, остальных закрыли в 1822, перед Веронским конгрессом, где был поставлена жирная точка на деятельности проанглийских обществ в Европе. Чтобы продемонстрировать бешенство от вмешательства во внутренние дела в России, сожгли даже весь тираж Библии, переведённой Обществом на русский язык. Так-то. Чтобы не лезли из-за границы со своими библиями, блин. Сами переведём. Своим собственным Е. И. В. Синодом.

1820 год был началом кодификации национальной администрации. Первыми, как слабейшее звено с самой слабой международной поддержкой пали иезуиты. В 1822 под нож пустили остальных. В указе о запрете тайных обществ сказано:

«…3) Как ни свойственно чиновникам, в службе находящимся, обязывать себя какою-либо присягою, кроме той, которая законами определена: то поставить в обязанность и всем министерствам и другим начальствам, в обеих столицах находящимся, потребовать от чиновников, в ведомстве их служащих, чтоб они откровенно объявили, не принадлежат ли они к каким-либо масонским ложам или другим тайным обществам в империи или вне оной, и в каких именно.

4) От принадлежащих к оным взять особую подписку, что они впредь принадлежать уже к ним не будут; если же кто такового обязательства дать не пожелает, тот не должен остаться на службе.

5) Поставить в обязанность главноуправляющих в губерниях и гражданских губернаторов строго наблюдать: во-первых, чтоб нигде ни под каким предлогом не учреждалось никаких лож или тайных обществ; и во-вторых, чтоб все чиновники, кои к должностям будут определяемы, обязываемы были на основании статей 3-й и 4-й подписками, что они ни к каким ложам или тайным обществам не принадлежат и впредь принадлежать не будут; без каковых подписок они и к местам или в службу определяемы быть не могут».

Николай пустил по миру на только Библейское общество. Под предлогом чтения «декабристами» своим солдатам политинформаций вместо таблицы умножения, были фактически запрещены Общества взаимного обучения, – «белл-ланкастерские» школы, – официально выступавшие под зонтичным брендом квакерской организации «Британское и Иностранное Школьное Общество». Слепленный на скорую руку типовой маркетинг конвейер агентов и спалил, и таких глупых проколов больше старались не допускать.

Часто приходится читать, что после войны Александр стал настолько недоверчив, что пускал к себе для доклада только Аракчеева3232
  А перед войной только Сперанского… Биографы сотворили из них антагонистов. (Статью о Сперанском см. в Приложении.) Об Аракчееве можно сказать просто: это Сперанский наоборот. С – теоретик, А – практик. Ум без рук дополнял руки без ума. После войны Большому А уже не имело смысла скрываться за своим псевдонимом. Он выступал от своего имени, а дополнением себе оставил рукастого Аракчеева. Но Сперанскому в истории повезло, его-де торговал Наполеон (утка-шутка), а Аракчеев – это навеки «ус оторвал». А был ли тот ус-то? Больше особенно предъявить нечего. Обращаются к оценкам крайнего, ультрафиолетового англомана Саблукова, мало жившего в России; оценки у него соответствующие, крайние: «обезьяна в мундире». (Так ведь и Пушкина обезьяной звали.) Всю жизнь волшебником воплощал идеи монарха. Стал одним из первых национальных администраторов. Само слово «нация» было в его лексиконе. Перед войной выстроил артиллерию по образцу лучшей в мире французской, наладил снабжение и медицину, строил настолько образцовые поселения, что обогнал культурный уровень поселян на сто лет, а биографов на двести.


[Закрыть], то есть министры уже не могли свободно проникать напрямую. То же, якобы, касалось не только государственных служащих: круг личного общения императора был им «драматически» заужен. И тут же рассказывают, как некие квакерские миссионеры (англичанин – 1 штука, американец – 1 штука) молились с Александром во дворце. Он плакал. (Это не стыдно, от квакеров все плакали: они довели до слёз Петра I, а до того Оливера Кромвеля.) Считается, что после войны Александр вошёл в такой 10-летний период духовных исканий. Православные комментаторы, ищущие косвенных улик (их и вправду много) превращения монарха в монаха тут тоже плачут, так как непонятно, зачем царь колдовал с иноверцами, когда у него под боком блажил Фотий и стараются факт замолчать. Меж тем, всё становится понятно, если снять розовые очки и промокнуть слёзы.

Квакеры – часть британского истеблишмента; организация, созданная в довестфальский период с целью противодействия заразе так называемых «религиозных войн», то есть второй производной от регионального сепаратизма. Суть «религиозных войн» – это сепаратизм от сепаратистов: оказание давления на крупных землевладельцев другими землевладельцами и/или финансовыми группами с целью захвата на поздней стадии передела, когда война наёмников за деньги и долю иссякла неимением денег, долей и наёмников. Проиллюстрировать это легко и на примере Англии. Главный сепаратист – Генрих VIII отделился от власти Рима (придуман смехотворный предлог женитьбы и легенда о Синей Бороде) и стал абсолютным монархом в нормальный период абсолютизации всех передовых стран. Земли крупнейшего землевладельца – католической церкви были конфискованы. Наказать наглеца было некому. Генрих имел группу поддержки – прослойку новых землевладельцев, которым он по блату продал краденые земли. Поскольку никаких видимых прав у этого сословия не было, в дальнейшем это запустило целую череду переделов, названных Реформацией, Контрреформацией, Английской Революцией, Реставрацией и т. п. (Пока один шарил в карманах другого, к нему самому залезал третий.) Для атаки и обороны нужны были армии и деньги, которых не хватало категорически. Многочисленные «религиозные» группы (их в Англии насчитывалось несколько тысяч) по сути, и являлись такими локальными условно-бесплатными армиями, некоторые вели наступательные, а некоторые оборонительные действия. Оборонительные – не значит мирные. Эти армии удерживали украденное ранее. Лозунги сочинялись самые причудливые.

К игре подключали бравых простецов, мотивом для которых избрали тезис «враги неправильно верят», «а с нами Бог». Борьба за передел получила подпитку и превратилась в череду войн, но шла не столько при помощи армий (уже не было ресурсов на крупные армии), сколько при помощи промывания мозгов населению желанных территорий, которые присоединялись к захватчикам добровольно и добровольно же громили собственные власти.

Секты-банды создавались сверху. Так называемое пуританство (разных пуритан сотни) – вещь крайне мутная и сильно затуманенная, для него пока не придуманы обобщающие характеристики. В принципе, это были аналоги итальянских брави, которым пытались и пытаются придумать более цивилизованную мотивацию. Из простых форм рождали сложные. Более продвинутое квакерство, например, создал один из членов Долгого Парламента. Рассказывают, как его жена сошлась в чистоте помыслов с неким менее родовитым, но талантливым проповедником-шарлатаном, разумеется, самоучкой, на которого, разумеется, снизошло откровение. На толковых декламаторов-пропагандистов имелся повышенный спрос. Выступления перед народом (народ их бил палками) и всякие диспуты – это в чистом виде промоушн, биржа-толкучка, аналог современных рэпперских баттлов, где можно было удачно завербоваться в клуб с покровительством одной из влиятельных семей, нуждавшейся в отъёме чужого или защите отнятого. Так заметили и пресловутого Джорджа Фокса, почистили, придали респектабельности, поставили на правильные рельсы, наделили связями и принялись на все лады продвигать его группировку на территории, нуждавшиеся в защите.

В отличие от многочисленных наступательных групп, составлявших костяк тогдашних распропагандированных частных армий (квинтэссенция – Армия нового образца Кромвеля) и быстро сошедших на нет, квакеры занимались оборонительной деятельностью и были чем-то вроде милиции: снижали волну (преступности до удобного уровня). На территориях распространения квакерства с их принципом пацифизма навербовать «пятую колонну» было затруднительно, поэтому они и стали столь успешными.

Их пацифизм сильно преувеличен. Внутри группировки (как все мафиози они филантропы и благотворители) шла война доносов, подстав и убийств. Фокс не снимал шляпы перед королём, но перед собой заставлял снимать шляпу и целовать руки (и ноги). Провинившихся сажал в тюрьму. От многочисленных отсидок его отмазывал создатель (не Создатель) и автор идеи квакерства.

Когда утихомирилось, и крупные сепаратисты победили мелких (а бывало и наоборот и даже бывало, что Риму удавалось вернуть власть), негосударственные протестанты стали лишними, их принялись активно выдавливать в Америку и вообще, куда подальше, при этом, на довольно льготных условиях. Преследовали сразу две цели. Действительно, зачем нужны пацифисты стремительно растущей экспансионистской державе? Это плохой квакер. А хороший квакер – это эмигрант, агент влияния в других странах: если конкурент набит пацифистами, что же тут дурного?

Не пропустили квакеры и Россию. После войны с Наполеоном и под угрозой новой войны Александр пустил к себе и их. Пускал и слезу, но делал вид, что покровительствует. Те, в общем, и не квакнули под присмотром Голицына.

Думать, что Александр был каким-то мегаверующим, и это влияло на государственные дела для исследователя преступление. При всей его вере, вещи весьма внутренней и скрытой от посторонних глаз, он никогда не ставил её во главу угла в государственных делах. И путать веру и церковь не следует. Как для Петра и Екатерины, церковь была для Александра служебным инструментом его государства.

Совершенно ясно, как воспринимались масоны и проч. группировки в России: исключительно как агенты иностранных государств. А не как носители духовности, просвещения и египетских премудростей, не как шаманы в фартуках, бренчащие циркулями и мастерками и пудрящих мозги многоэтажными градусами и бредом о Соломоновом храме или Адонираме. А как пиратство: люди собирают кассу и часть её тратят на месте на подрыв государства в пользу государства-вампира, выдавшего каперский патент. Параллельно доказывают мелочность своей подрывной деятельности («мы просвещаем, учим правильному христианству, подаём пример беззаветного служения обществу итэдэ»), а им в лоб: шпион, выйди вон.