Текст книги "Однажды в Хорс-тауне"

– Привет, Гил, – кивнул сыщик, подходя. – Не свозишь меня на вокзал?

– Зачем? – удивился Рисби.

– Собираюсь уехать.

– Да ну! Шутишь? Встречаешь кого-то?

– Нет. Действительно уезжаю. Если повезет, сегодня же вечером.

– Вот те раз… – разочарованно протянул Гилмор. – А куда и на сколько?

– К родственникам, – туманно ответил Винс. – На сколько – не знаю.

– А почему уезжаешь? Дезмонд?

– Не только он, – хмыкнул детектив. – Но по большей части – из-за него, да.

– А кто же будет охранять покой маленького Хорс-тауна? – сощурился таксист.

– Бэтмен.

– Я слышал, он уже занимается другим городом. Вряд ли у нашего мэра хватит денег, чтобы его перекупить.

– Ну, тогда не знаю. Найдется какой-нибудь Капитан Америка, не пропадете.

– Да я-то что? Я при любом раскладе не пропаду. Как возил людей, так и буду. Я ведь не супергерой, в личное дело пассажиров не заглядываю – вожу и убийц, и святош.

– Тебе немного проще, – неуверенно хмыкнул Винс.

– В чем-то да, – согласился Рисби. – Хотя рутина, рутина это все. Сидишь за баранкой, радио слушаешь… К вечеру задница и ноги так болят, будто на лошади ездил, а не на машине. А спина… Ох, и говорить о ней не хочу!

– Ясно, – усмехнулся детектив.

– Ну да ладно, решать тебе. Если надо, то поезжай, конечно, к родственникам. Поехали?

– Поехали.

За окном проносились мертвые неоновые рекламы и разноцветные витрины магазинов, кафешек и баров. Винс наблюдал картину, дымя сигаретой и периодически прихлебывая из припасенной бутылки.

– Что вы там опять с Дезмонд ом не поделили? – спросил таксист, стремясь нарушить повисшую в воздухе тишину.

– Да связался с одной… Девочкой из его стриптиз-бара, а он, оказывается, давно на нее глаз положил.

– Ясно. Пальба из-за юбки. Как это по-гангстерски.

Они снова замолчали.

– Ты обещал мне рассказать о том коротышке, с которым вы ехали в Муви, – напомнил Рисби.

– Знаю, – кивнул сыщик. – Но сейчас мне не до рассказов, Гил. Как-нибудь потом, ладно?

– Хорошо.

Они подъехали к зданию вокзала.

– Подожди, я быстро, – пообещал Винс, вылезая из машины.

Он вошел в здание. Людей внутри не наблюдалось. Лишь одинокий бомж спал, накрыв живот газетой, на одном из кресел в зале ожидания.

«Похоже, я единственный, кому хочется уехать из этого треклятого города!» – хмыкнула темная половина.

Детектив взял билет на десятичасовой экспресс, идущий в Даллас. Кассирша попалась на удивление милая и любезная, поэтому Винс обошелся без привычных язвительных замечаний и шуток. Просто отдал деньги, взял билеты и покинул здание вокзала.

Всю дорогу обратно он курил в открытое окно, ни разу не повернувшись к Гилмору. Думал о всяком – об Аманде, о Нубе с Доктором, о Дезмонде. И все мысли были мрачные и абсолютно безрадостные.

* * *

Они сидели на капоте «бьюика» и пили пиво. Точнее, пил только Винс: Рисби отказался – хотел еще поработать.

– Кто согласится нанять таксиста, от которого за милю разит перегаром? – хмыкнул он, когда детектив в очередной раз предложил ему хлебнуть «Натурала».

– Я, – ответил Новал, пряча банку обратно в пакет.

– Ты, наверное, один такой безумный на весь Хорс-таун, – усмехнулся Рисби.

Они помолчали.

– Знаешь, – сказал Гилмор, – когда я впервые приехал сюда, мне казалось, что здесь еще хуже, чем в Нью-Йорке. Первое время действительно было непросто – ну, ты понимаешь, новая школа, новые соседи, новые друзья, враги и просто левые люди… А потом, когда притерся, мне даже стало нравиться.

– Вот как? – удивился Винс.

– Да, – кивнул Рисби. – Со временем я привык. Тут спокойней, чем в Бруклине, да и людей поменьше. В старших классах познакомился с потрясной девушкой, на которой потом и женился, затем стал таксовать на отцовском «бьюике», у меня родились детишки… Знаешь, мы иногда ездим куда-то на уик-энд – ну там в луна-парки всякие или на пикники. И вот в такие моменты я думаю – черт, а кем бы я был, если бы мои родители не переехали тогда в Хорс-таун? Барыгой? Сутенером? Шестеркой какого-нибудь местного наркобарона?

– Я ставлю на сутенера, – усмехнулся сыщик.

– Нет, правда. Мне кажется, у этого города есть какая-то своя особая магия. Засыпая рядом с женой или играя во дворе с детьми, я чувствую, что счастлив… И, кажется, больше мне ничего не надо. А потом я еще и тебя встретил. А ты… Ну, блин, ты реально крутой, настоящий сыщик. Я никогда не думал, что смогу поучаствовать в настоящей облаве – со стрельбой, когда пули свистят над головой… Ты здоровский парень, Винс. Жаль, что ты уезжаешь, но, я надеюсь, ты еще вернешься сюда.

Новал лишь усмехнулся в ответ.

Сыщик мог бы сказать, что на самом деле Хорс-таун – настоящая дыра, откуда он мечтал свалить с того самого момента, как впервые познакомился с мистером Пропником. Что в этом городе люди сливаются с асфальтом, потому что серый – их основной цвет. Что здесь невообразимо скучно, несмотря на наличие кинотеатра, стриптиз-бара и множества питейных заведений и кафе.

Просто потому что ровно в семь все умирает, останавливается, и ты чувствуешь себя героем книги Мэтесона «Я – легенда». Вместо людей – манекены, замершие в различных позах. Только хорс-таунские муляжи, все до одного, смотрят в ящик, где показывают «Немного счастья». Что происходит в их головах, можно только гадать. Винс оставил попытки через месяц.

Он не сказал всего этого Гилмору потому, что тот его бы не понял. Рисби, как и миллионы, миллиарды людей по всему миру, смотрел чертово шоу изо дня в день. Гилмор ежедневно работал, у него была семья, и он раз в месяц ездил с ними куда-то – как и миллионы людей по всему миру. Он был одним из всех остальных – тех, кто довольствуется малым, мечтает о большем, но ничего не делает, чтобы это большее получить.

У Винса не было ничего, он ни о чем не мечтал, но по непонятным причинам что-то делал. Так что, как они не похожи с Рисби, таксист всегда будет ближе к тем, остальным.

Лишь в одном сыщик был с Гилом согласен: у Хорс-тауна была своя магия. Только вот была она, на самом деле, чертовски неприглядной.

– До центра за десятку подбросите? – спросила темноволосая девушка, подходя к друзьям.

Рисби вопросительно посмотрел на сыщика.

– Езжай, – махнул рукой Винс.

– Да, подброшу, – кивнул таксист, повернувшись к девушке. – Садитесь в машину, я сейчас.

Пока она забиралась внутрь, Гилмор спрыгнул с капота и сказал:

– Обязательно позвони вечером, когда соберешься на вокзал. Хочу самолично отвезти тебя туда и посадить на поезд.

– Хорошо, – кивнул Винс.

– Значит, договорились. Что ж, тогда до вечера.

Он уехал, а сыщик, с пакетом в одной руке и с открытой банкой в другой, поплелся к себе.

* * *

Семь тридцать. «Немного счастья» в самом разгаре.

Винс, не отрываясь, смотрел в ящик. Кажется, он даже не дышал. Его распирал гнев. Он хотел разбить проклятый телек и вышвырнуть его обломки в окно. Однако, с большим трудом, Винс все же сдержался.

Он встал с дивана и подошел к окну. Отбросил грязное одеяло в сторону и высунулся наружу. Там, разумеется, ни души.

Сыщик закурил и посмотрел вверх, на небо. То тут, то там торчали одинокие крохотные звездочки; от луны остался лишь тонкий огрызок, похожий на улыбку приевшегося Нила Джефферсона, который в черт знает какой раз приперся на шоу и опять скалил зубы в объектив камеры.

Винс крепко затянулся. В восемь пятнадцать она будет ждать его у задней двери в «Жасмин». И, по всему выходит, это их последняя встреча.

Что можно сказать девушке, которую ты любишь, перед тем, как… нажать на курок?

Извиниться? Или просто сказать банальное «Прощай» и выстрелить? Или ничего не говорить? И так, и так – все выходит глупо.

Нет, наверное, он ничего ей не скажет. Слишком тяжело. Слишком важными должны быть слова, чтобы говорить их в такой момент, а ему, как всегда, придет в голову бессмысленный бред.

Поэтому – молча. Три серебряных патрона… Один – в сердце. Два – в голову.

Винс закрыл глаза. По щеке скатилась маленькая капелька…

В сердце.

* * *

Он стоял возле задней двери «Жасмина».

Дико болела голова. Винс помассировал виски, шумно выдохнул. Посмотрел на часы. Было пятнадцать минут девятого.

Спустя три минуты дверь распахнулась, и на пороге появилась она. Винс невольно вздрогнул: ему на миг показалось, что стилфи вышла к нему в своем зверином обличии.

Однако это было всего лишь секундное наваждение. Аманда в тот момент не была уродливым монстром, о нет! Многие женщины продали бы душу Люциферу за десятую долю ее красоты. На девушке было шикарное черное платье с глубоким вырезом, изумительно короткое.

«Надеюсь, Доктор прав, и она не сожрет меня раньше, чем…»

«Чем я нажму на курок».

«Смогу ли я?»

«Смогу… Должен».

«Кому?»

«Себе».

«Да какая мне разница, кто она днем? Нам хватает и ночи… Хватало… Хватит. Почему все должно закончиться именно так?».

«Потому что я, как бы глубоко не заталкивал эту суку-совесть, не смогу быть с ней… Скольких младенцев она прикончила за последние триста, четыреста лет? Ответ знает только она… Боже… Дети, которые ничего не понимают, которые даже не умеют говорить и уж точно не сделали ничего дурного… И их кровь – на ее руках…»

«Да мне какое дело до этих младенцев?!»

«Но я ведь тоже когда-то был ребенком».

«Убью ее!» – пронзительно взвизгнула совесть.

«Не могу…»

«Убей!»

«Я…»

«Убей!»

Аманда увидела его. Ууыбнулась, поманила к себе. Детектив на ватных ногах заковылял к девушке.

Три серебряных патрона… Один – в сердце. Два – в голову. Новал нащупал в кармане револьвер и сомкнул пальцы на рукоятке.

– Привет, мой храбрый сыщик, – она прильнула к нему и закрыла глаза, ожидая поцелуя.

Новал отвернулся. Три серебряных патрона… После ее уродца их осталось три…

– Что-то случилось? – Аманда отпрянула, пытаясь поймать его взгляд.

Сыщик старательно прятал глаза. Три серебряных патрона…

– Что с тобой, Винс?

Ее голос казался взволнованным. Она действительно переживала и хотела знать, что стряслось. Хотела помочь…

Один – в сердце…

Может, она просто не может контролировать свою ипостась?

Ему вспомнились слова Доктора: «Стилфи всегда были хитры, умны, смекалисты. Страшно представить, до чего их довел прогресс за последние триста лет».

Два – в голову…

– Почему ты молчишь? – огромные зеленые глаза совсем рядом.

– Гори все огнем, – пробормотал сыщик и нажал на курок.

Раз. В сердце. Затем, вытащив «Питон» из кармана, он выстрелил в голову. Два. И три – последняя пуля. Прямо между глаз.

– Винс?.. – пролепетала стилфи.

Их взгляды встретились на один короткий миг, но сыщик предпочел бы, чтобы этого мига не было. Аманда поняла, что он знал. А потом ее глаза на мгновение стали глазами истинной стилфи, и сыщик вздрогнул и отшатнулся назад, будто опасаясь, что этот демон вырвется на свободу.

Все было кончено. Ноги ее подкосились, и она рухнула на грязный асфальт, на мятые сигаретные пачки и тлеющие окурки, рухнула, пачкая черное платье с глубоким вырезом, изумительно короткое…

Гром. Нити дождя сначала осторожно, редко, но с каждой секундой все сильней и сильней бьют по земле.

Никто не выбежал из домов, никто не высунулся из окон, чтобы удовлетворить свое любопытство. Не взвыли сирены полицейских машин, дежурящих неподалеку. Здесь, наверное, часто стреляют.

Винс стоял и смотрел на нее. Какая-то крохотная часть его надеялась, что Аманда встанет на ноги, обовьет тонкими ручками его шею и не даст сказать и слова долгим поцелуем…

Он стоял до тех пор, покуда тело не превратилось в горстку пепла, которую тут же размыл струями дождь. Потоки грязной воды доползли до канализационной решетки и устремились вниз.

Винс по старой привычке поправил воротник, надвинул шляпу на брови и, сунув руки в карманы плаща, пошел прочь. Всего лишь одинокий прохожий. Вряд ли его можно в чем-то подозревать. Он просто промок и спешит домой, в тепло. Там его наверняка ждет любящая жена, детишки, сытный ужин и кресло у камина…

Ливень все усиливался. Две капли в уголках глаз никак не хотели стекать по щекам.

* * *

– Вы не могли поступить иначе.

– Да? И что же мне мешало? – спросил сыщик, не оборачиваясь.

Он возился с дверным замком – ключ упрямо отказывался идти в привычное гнездышко.

– Вы видели ее младенца… Видели, что он сделал с Генри…

– Прошу вас, заткнитесь! – прошипел детектив. – Или я, клянусь Богом, вынесу вам мозги!

Проклятый замок не поддавался.

– Дерьмо! – сыщик в сердцах двинул кулаком в стену.

– Помочь? – вызвался Доктор.

– Валяйте, – Винс бросил ему ключи.

Брелок замер в воздухе.

– В чем дело? – нахмурился детектив.

Харвис вскинул брови. Раздался щелчок замка, и дверь открылась. Новал презрительно фыркнул и, спрятав ключи в карман, вошел внутрь. Доктор прошествовал следом и закрыл дверь изнутри.

Винс, не обращая на него никакого внимания, поплелся на кухню. Там он достал пакет с пивом из холодильника и, сунув его под мышку, вернулся в комнату.

Харвис играл с торшером. При этом он не притрагивался к выключателю – просто смотрел на лампу.

Горит… Не горит… Горит… Не горит…

– Ну хватит уже! – рявкнул Винс и без сил опустился на диван.

Доктор повернулся. Новал некоторое время хмуро смотрел на Курта, не говоря при этом ни слова. Харвис старательно не отводил глаз. Игра в гляделки продолжалась не меньше двух, а то и трех минут. А потом лоб сыщика разгладился. Он откинулся на спинку и уже вполне спокойно спросил:

– Пива?

Доктор кивнул:

– Пожалуй, не откажусь.

– Падайте.

Доктор уселся на диван, Винс протянул ему банку. Открыл себе.

– За справедливость, чтоб ее черти жарили! – возвестил он и стал жадно пить.

Доктор не спешил. Он вертел банку в руках, взгляд его был задумчив.

– Чего ждете? – спросил Винс, утирая рот рукавом плаща. – Думаете, оно само к вам в рот прыгнет? Хотя было бы здорово, если б оно так умело…

– Вы с ней говорили?

– Дьявол, Доктор!

– Мне нужно знать.

– Зачем?

– Просто ответьте.

– Нет, я не говорил с ней. Узнали?

– Как все прошло? – не унимался Курт.

– Вы нарочно меня достаете, Доктор? Хотите вывести из себя, чтобы я полез к вам с кулаками, а вы скрутили меня своими магическими штучками и весело посмеялись?

– Я не собираюсь смеяться над вашим горем, – покачал головой Харвис. – Я просто хочу знать, что с ней стало. Окончательно ли она мертва, или вы просто ранили ее? Поймите, если стилфи выживет, она станет еще осторожней, и нам будет еще сложнее ее поймать…

– Нам? Нам?! Черт, пока я убивал девушку своей мечты, вы наверняка пили вино в своей библиотеке! И теперь вы говорите мне – нам?!

– Не стоит цепляться за слова, мой дорогой друг, – покачал головой Курт. – Я мог бы расправиться с ней, но вы бы мне этого никогда не простили. Вы должны были сделать это сами. К тому же стилфи вряд ли ожидала, что именно вы нанесете удар. Мага она бы почувствовала и уж точно не позволила бы мне подойти.

Винс отвернулся. Харвис отхлебнул из банки.

– Знаете, мой дорогой друг, а я ведь никогда не любил, – вздохнул он. – Так уж сложилось, что все полтора века моей жизни я был один. Нет, разумеется, не обошлось без различных интрижек, но с настоящей любовью я никогда не сталкивался. Я хочу понять вас, но не могу.

– А мне сложно объяснить, что значит любовь для меня, – после долгой паузы сказал Винс. – Ее нельзя описать словами. Ты просто знаешь: без этого человека тебе будет очень и очень плохо. И вот сейчас мне плохо, потому что я уже никогда не увижу Аманду. Ее останки смыло в канализацию дождем. Редкий вид стилфи оборвался, и дети Хорс-тауна теперь могут спать спокойно… Черт, да какое мне дело до детей Хорс-тауна? У меня у самого нет детей… Я так и подумал, когда увидел ее сегодня. А потом – черт, да я ведь сам когда-то был ребенком, и она могла также поступить со мной… И выстрелил. И уже потом, когда я смотрел на горстку пепла, что осталась от Аманды, я подумал – лучше бы она убила меня тогда, чтобы сегодня мне не пришлось стрелять.

– Признаться, я иногда просто поражаюсь вам, – усмехнулся Доктор.

– Почему?

– Потому что только вы из всех известных мне людей так изысканно ненавидите не только окружающих, но и самого себя. Хотя, если вдуматься, вы скорее просто делаете вид.

– Правда? – выгнул бровь сыщик.

– Истинная. Если бы вы действительно настолько себя терпеть не могли, вы бы застрелились, едва в вашей руке оказался пистолет. Может, это такая сладкая пытка? Может, вы играете с огнем нарочно и, избежав пламени, радуетесь, что ваша жизнь, ваша мука, продлится еще на какой-то срок? Нет. Вы не рискуете понапрасну – вы продумываете свои действия, что опять же доказывает лицемерность ваших слов. Так зачем же вы делаете это, мой дорогой друг? Зачем вы врете окружающим и самому себе?

Винс долго молчал. Пустым взглядом он смотрел в стену перед собой, совершенно не двигаясь.

– Вы знаете, Доктор, я уже и сам запутался, – признался детектив наконец. – Порой мне кажется, что я себя ненавижу, а порой мне так не хочется умирать… Я не в восторге от себя, но жизнь – это все, что у меня есть. Поэтому я, наверное, и живу.

– Только поэтому? – сощурился Курт. – Неужели ничто в окружающем мире совсем не радует вас?

– Есть что-то или кто-то, – вяло ответил Новал, – но мне кажется, это не совсем то.

– Цените, что имеете. Тогда, возможно, у вас появится больше поводов быть счастливым.

– Может, вы и правы… – пожал плечами Винс. – Что ж, в любом случае, сейчас это неважно. Мне нужно ехать на вокзал.

– Уезжаете? – удивился Доктор.

– Да. Мне нужна смена декораций, иначе я совсем свихнусь.

– Ну отправляйтесь, если так, – усмехнулся Курт. – Надеюсь, вам это поможет.

– Передавайте привет Нубу…

– Непременно.

Они поднялись с дивана и пошли к двери.

– Вы ничего не берете с собой? – спросил Доктор, уже переступив порог. – Значит, уезжаете ненадолго?

– Надеюсь, что все же надолго. А насчет вещей – мне просто нечего брать… Хотя…

Винс подхватил стоящий в углу чемодан и, подойдя к полке с видеокассетами, сгреб в охапку записи матчей НБА.

– Думаю, этот кусочек прошлого я оставить еще не готов, – сказал он Доктору.

Харвис на это лишь загадочно улыбнулся.

* * *

Они с Гилмором стояли на перроне. Винс курил, а таксист с интересом наблюдал за симпатичной девушкой, которая читала дамский роман, сидя на ближайшей лавке.

– А как же жена? – поинтересовался Винс.

– А что жена? Дома, с детьми. Сейчас провожу тебя и к ним поеду.

– Они вообще знают, где ты сейчас?

– Я сказал, что подброшу приятеля на вокзал.

– Ясно…

Они помолчали.

– Надеюсь, ты скоро вернешься, – сказал Рисби.

– Я тоже надеюсь, – соврал Винс. – Все будет зависеть от того, насколько быстро все уляжется.

– Ты хоть звони иногда, не забывай.

– Хорошо.

– Знаешь, я буду скучать.

– Гил…

– Что – Гил? Я говорю, как есть, мужик. Я буду скучать по тебе. Ты – отличный человек.

– Не могу с тобой согласиться.

– В чем?

– В том, что я отличный человек.

– А какой же?

– По мне, так дрянной.

– Это ты так ошибочно считаешь, а мне со стороны видней.

– Да ну?

– Если ты напрашиваешься на еще один комплимент, мужик, ты его не получишь.

– Почему?

– Потому что ты не телка. Что вообще за пессимизм? Улыбнись, черт тебя дери! А ну давай, живо!

– Так лучше?

– Намного! О, а вот и твой поезд.

Они недолго искали нужный вагон. Их всего-то было штук десять.

– И охота гонять такую коротышку… – хмыкнул сыщик.

У раскрытых дверей друзья остановились.

– Я не умею прощаться, – сказал Винс, – но попробую. Спасибо тебе, Гил. Ты немало помог мне в моем последнем деле. Без тебя, возможно, я бы не справился.

– Не справился бы так быстро, – хохотнул таксист. – Я ведь просто возил тебя.

– Да нет, – возразил Винс. – На самом деле ты умудрился сделать больше, Гил… Черт, я же говорил – не умею! Ну да ладно, поехал я.

Он крепко пожал Рисби руку и нырнул в вагон.

Поезд тронулся буквально через минуту – Новал едва успел занять свое место и загнать чемодан под полку. Кассеты негодующе загрохотали, требуя бережного обращения.

Сыщик выглянул в окно – Гил, улыбаясь, махал ему рукой. Детектив улыбнулся в ответ и тоже помахал таксисту.

* * *

На сей раз ленивая гусеница поезда отползала от юго-западного вокзала Хорс-тауна. Добрые машинисты обработали колеса маслом, чтобы они меньше скрипели, и потому насекомое перемещалось с большей охотой.

Конечной точкой пути должен был стать небольшой городок Стратфорд, что в штате Техас. Пассажиров, решивших этой ночью отправиться в край ковбоев и индейцев, было мало.

Одним из них был высокий мужчина в сером плаще и серой же шляпе. Он сидел, закинув ногу на ногу, пил пиво и смотрел в окно на огни вечернего города.

Прощай, Хорс-таун. Последние две недели дали понять, что в тихом омуте водятся не только черти; здесь хватает и другого сброда, могущего любыми способами испортить чужую жизнь.

Прощайте, Нуб, Доктор, Гил, Линси. Прощай, великий король гангстеров Дезмонд. Прощай, Кёртис. Играйте в свои игры сами. Прощайте.

Казалось бы, Винс ставил точку. Он действительно хотел расстаться с Хорс-тауном навсегда… Однако смутное чувство подсказывало, что это далеко не последняя их встреча.

«Сдается мне, я непременно сюда вернусь!» – ехидно проскрипела темная половина и зашлась противным хихиканьем.

«Зачем?» – удивилась светлая.

«Время покажет. Но точку ставить явно рано».

«Может быть, запятую?..»

«Пожалуй…»

Ленивая гусеница тащилась по рельсам, размеренно стуча колесами.

– Вы – Винс Новал? – заглянув в его купе, спросила проводница.

– Да, это я, – немного удивившись, ответил сыщик.

«Откуда она меня знает?»

– Вам просили передать, – девушка протянула конверт.

– Кто просил?

– Он не представился.

– М-да? Ну что ж, спасибо, – детектив с неохотой принял конверт из рук проводницы.

«Кажется, я знаю, чьи это проделки».

Она ушла, и Винс вскрыл конверт. Внутри оказалась штука баксов и сложенный вдвое лист. Спрятав деньги в карман, сыщик развернул письмо и прочитал:

– «Ты настоящий профи. Жаль, что ты уезжаешь, ну да не беда: я уже передал своим людям в Стратфорде твое описание, так что теперь с тобой будут расплачиваться они. Всяческих удач! И не сходи с выбранного пути, так как помощь твоя – неоценима.

P.S. Еще раз удачи!»

Внизу, как и в прошлый раз, – знакомая подпись с расшифровкой.

Винс швырнул письмо на стол. Техас уже не казался самым безопасным местом на свете. И, похоже, он слишком рано сказал Кёртису «Прощай!».

* * *

Курт Харвис сидел за столиком в «Полной фляжке», потягивал пиво и задумчиво смотрел в телевизор. Происходящее на экране мало занимало его – он просто ждал.

Когда пошли финальные титры, Доктор посмотрел на часы и поморщился, словно от зубной боли.

– Плохо, очень плохо, – пробормотал Курт и, бросив на стол мятый доллар, покинул бар.

Он неспешно дошел до южной стены парка Святого Августа, нажал на нужный камень и спустился в библиотеку.

– Телефон, – сухо бросил маг, усаживаясь в кресло.

Трубка услужливо ткнулась в руку. Курт набрал номер Майкла. После серии длинных гудков в трубке послышалось:

– Алло?

– Вы были правы, Майкл, – без лишних предисловий сказал Доктор.

– Харвис, это вы?

– Да.

– Уже так поздно… Я спал…

– Вы были правы, – повторил Курт. – Теперь оно на пять минут длиннее.

Собеседник охнул.

– Надеюсь, все еще можно исправить… – пролепетал он.

– Я тоже надеюсь, Майкл… – сказал Доктор. – Я тоже…

Он положил трубку обратно на рычаг и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Расчеты Майкла оказались верны. И это было очень… Очень плохо.

* * *

Утверждают, что стыд, как и прыщи, с годами проходит.

Но я не разделяю этого мнения.

Порой мне кажется, что моя жизнь – ретроспектива полотен, за которые мне стыдно, и картин, которые за меня написал кто-то другой, потому что они слишком хороши, чтобы быть моими. Мои ужасны, одна хуже другой… А в чужих почти нет изъянов, как не ищи. Мне не плевать, что обо мне думают окружающие, далеко не плевать. Но я раз за разом пишу одними и теми же красками все то же самое, что и раньше, а потом гордо вскидываю подбородок, чтобы каждый мог узнать в герое моих картин меня самого.

В чем же причина?

Наверное, в этом мире слишком мало ублюдков, и я считаю себя обязанным заполнить свободное пространство.

А, может, я просто никчемный кретин, решивший, что он может хоть что-то заполнить.

В любом случае, моя ретроспектива обязательно улучшит вам настроение – ведь наблюдение чужого стыда в ста случаях из ста поднимает самооценку.

сентябрь 2009 – март 2010