Текст книги "Однажды в Хорс-тауне"

– Гуманной, насколько это возможно в ее положении, – поспешно оговорился Нуб.

– О каком положении ты говоришь, парень? – поморщился Винс. – Гуманность, как ни крути, это тебе не возможность выбирать «убить – не убить». Гуманность – только лишь «не убить». Иначе это слово можно выкинуть за ненадобностью.

– Думай как знаешь. Очень сложно рассуждать, не представляя, о чем идет речь. Если бы ты побывал в шкуре мегпи, то вряд ли стал бы спорить. А так… Мне не переубедить тебя, тебе не переубедить меня… Так что к черту этот спор.

– Ладно, к черту. Но, сказав одно, скажи и другое – как мне найти эту самую мегпи и чем ее следует травить, если она окажется не такой уж гуманной?

– Мегпи любят забираться поглубже. Попробуй поискать в канализации. А насчет того, чем травить… Просто всади в нее несколько пуль, и она сдохнет, как и любая другая тварь, получившая несколько граммов свинца.

– Невеселая перспектива – лазить по городской канализации, – хмыкнул Новал. – Вонь, темень и черт его знает, что поджидает за следующим поворотом. М-да. Надеюсь, я встречу четверку черепах и крысу, которые угостят преданного фаната пиццей и научат его паре приемчиков из своего арсенала.[6]6
  Винс имеет в виду популярный мультсериал «Черепашки-ниндзя». Главные герои – четыре черепахи и крыса – живут в канализации и практикуют карате.


[Закрыть]

– Ты сам этого хотел, Винс, – пожал плечами Нуб. – Поскорей найти ответ. Я советовал и советую подождать Доктора, потому что даже сейчас не уверен на все сто, что это – детеныш мегпи. Но ты рвешься в бой, торопишь события…

– Чем раньше я найду убийцу, тем лучше. Хороший детектив должен действовать быстро.

– Малыша все равно уже не вернуть. Так стоит ли рисковать ради призрачной надежды?

– Черт, Нуб, ты будто книжку читаешь, – поморщился Винс. – Ты можешь говорить попроще, без пафоса и драматизма?

– Могу, – несколько смущенно ответил даркер.

– Ну так давай. А то у меня ощущение, что я на лекции.

– Это все общение с Доктором…

– Ага… Ладно. Опиши, как выглядит взрослая тварь? А то ведь я могу спутать ее с невинным аллигатором, совершенно некстати заплывшим в мутные канализационные воды.

– Прежде всего, она зеленая. В целом похожа на человека, но обладает более мощными ногами. Вместо ногтей у нее длинные острые когти. Клыки ее в два раза длинней, чем у человека. Ну и глаза – взгляд просто убийственный. Волосы длинные, болотного цвета.

– В общем, такая неприятная мускулистая дамочка с тяжелым взглядом, которой не помешает навестить стоматолога, – заключил Винс.

– В общем, да, – подумав, согласился даркер.

– Похожа на Халка из фильма[7]7
  Винс говорит о фильме «Невероятный Халк», главный герой которого – зеленый монстр.


[Закрыть], – не унимался сыщик.

– Я не смотрю фильмы, Винс.

– Ничего страшного, он все равно дерьмовый.

Нуб неожиданно содрогнулся всем телом.

– Черт! – воскликнул Винс. – Ты чего это, помирать собрался, что ли?

– Нет, что ты… – промямлил даркер. – Все будет хорошо, не волнуйся…

Несмотря на вялые протесты Нуба, детектив, пыхтя, закинул его на плечо и вынес из проулка.

– Куда ты меня тащишь?

– Есть один знакомый доктор… Или, точнее, медбрат. Молись, чтобы он был дома.

Фонари светили через один. Ветер со свистом кружил желтые и красные листья, то опуская их на асфальт, то подбрасывая выше крыш, то швыряя сыщику в лицо и тихо хихикая – едкий смех был едва различим. Нуб затих на руках сыщика и даже как-то обмяк.

– Ну же, парень, – сказал Винс, – держись, мы уже почти пришли…

Он нес Нуба в дом на угол Гудвин и Кэролайн, где жил его старый знакомец – Линси Харпер, медбрат Хорс-таунского госпиталя.

Впервые Винс увидел Линси на одном из концертов в «Больших дольках», где будущий детектив выступал со своей группой «Бешеные перцы». У Харпера тоже была своя группа – Новал, правда, не помнил, как она называлась, – и они тоже выступали в тот вечер. И тех, и других публика освистала, потому что к музыке данные коллективы имели весьма отдаленное отношение. И вот, надираясь в «Полной фляжке», Винс столкнулся с Харпером, который тоже решил утопить горе в кружке пива. Слово за слово, разговорились, поклялись друг Другу в вечной дружбе и, обнявшись, покинули бар. На улице они расстались, пообещав непременно совместно надраться вновь при первой же возможности.

С тех пор они виделись с Харпером довольно редко, но всегда приятно проводили время. Иногда один заходил к другому в гости, они пили виски и вспоминали те деньки, когда «Натурал» стоил двадцать центов, а на концертах было полно безумных панкушек…

– Ничего, парень, мы уже близко, – прошептал Винс.

Нуб был довольно тяжелой ношей, а Новал уже давно выкинул слова «тренировка» и «нагрузка» из своего словаря. Отвыкшие от физической работы суставы и мышцы ныли, но детектив не мог остановиться.

«Почему я должен тащить его к Линси? Мне, что же, больше всех надо?»

«Но он ведь мой друг… Или вроде того».

«Вот именно – вроде того. Я вижу его третий раз в жизни. Он бы меня так не потащил».

«Откуда я знаю это?»

Терзаемый такими сомнениями, Винс не заметил, как оказался у двухэтажного дома на углу Гудвин и Кэролайн.

– Вот и пришли… – пробормотал он.

Поднявшись по ступенькам, сыщик извернулся и плечом нажал кнопку звонка.

Линси жил в этом доме один. Его папаша владел парой небольших магазинов на Пьюзо-стрит и за недолгую, но бурную жизнь успел сколотить неплохое состояние. Однако, как ни странно, весь свой капитал и оба магазина Харпер-старший завещал вовсе не сыну, а племяннице из Балтимора, которую за сорок лет видел от силы раза три. Линси же достался лишь дом в Хорс-тауне, которому не помешал бы капитальный ремонт.

Кузина Харпера-младшего, не долго думая, продала оба магазина и открыла свое дело в том же самом Балтиморе, не поделившись с двоюродным братом ни центом.

Впрочем, Линси не держал на родственницу зла. Он знал ее не лучше, чем отец, а от незнакомых людей меньше всего ждешь каких-либо подарков.

Первое время ходили слухи, что дальновидная сестрица Харпера-старшего каким-то образом повлияла на решение брата, однако никаких доказательств не было, и вскоре все попросту забыли про эту историю. Кузина счастливо жила в Балтиморе, а Линси латал дыры в ветхой крыше и частенько жаловался Брюсу на жутко дорогие услуги сантехников.

– Кто там? – полюбопытствовали из-за двери.

– Линси, это Винс. Открывай скорей!

Щелчок замка, скрип петель и – немая сцена. Лишь спустя минуту Харпер нашел в себе силы воскликнуть:

– О Боже!

– Эмоции – потом, – пропыхтел сыщик. – А сейчас скажи лучше, куда его можно положить?

Линси отошел чуть в сторону и сделал неопределенный жест рукой, который можно было растолковать как «клади уже куда-нибудь, потому что я сейчас настолько шокирован происходящим, что не могу соображать».

Винс протиснулся в дом и, оглядевшись по сторонам, решительно направился к дивану, стоящему в центре гостиной. Линси спохватился слишком поздно:

– Подо…

Он не успел договорить, а Винс уже сгрузил Нуба на диван и, обессиленный, рухнул в кресло. Линси медленно, едва ли не на цыпочках, подошел к даркеру.

– Это кто? – спросил он полушепотом.

– Мой друг, – сказал Винс и, вставив в рот сигарету, поинтересовался. – Я закурю?

– Похож на бомжа…

– Он и есть бомж. Так я закурю?

– Винс, ты притащил ко мне в дом бомжа?

– Боже, ты так удивляешься, будто мы говорим о слоне или об Оззи Озборне. Интересно, кстати, кому бы ты удивился больше?

Медбрат снова посмотрел на даркера, прерывисто сопящего на его диване.

– Так мне можно закурить проклятую сигарету? – не унимался Винс. – Я тащил этого парня два квартала и зверски хочу перекурить после такой нагрузки, а ты не можешь мне сказать: «Кури, конечно, Винс, я ничего не имею против»?

– Да, конечно, кури, – покорно кивнул Харпер.

Задымив сигаретой, Винс прищурился и сказал:

– Я не думаю, что твой диван лучше справится с его раной, чем ты.

– А?

– Я говорю – осмотри его, Линси! Парень может загнуться прямо у тебя в гостиной! Тебе это надо?

– Черт тебя дери, Винс! – рявкнул медбрат. – Тебя и твое проклятое чувства юмора! Ты не заходил ко мне уже полгода, и тут вдруг появляешься, да притом не один – притаскиваешь с собой какого-то раненого бомжа и требуешь, чтобы я его лечил! Тебе не кажется это верхом наглости?

– Не кричи. Спокойней. Больному нужен покой…

– Да плевать я хотел на его покой! С какой стати я должен его лечить?

– Потому что ты – мой друг, и он – мой друг. Будь другом, вылечи моего друга!

– Ты невыносим… – простонал Линси. – Но, похоже, пока я не разберусь с этим бродягой, ты от меня не отстанешь.

– Ты очень догадлив, – хмыкнул детектив.

– И зачем я с тобой вообще связался… – пробормотал, качая головой, Харпер.

– Брось, Линси. Я ценю нашу дружбу. И я бы никогда в жизни не приволок к тебе бездомного бродягу, не будь на то острой необходимости. Но она, поверь, есть. Мне важно, чтобы он не загнулся.

– Отвез бы его в больницу.

– Во-первых, у него нет страховки. Во-вторых, в больнице обязательно стали бы дознаваться, каким образом получены ранения. Может, они были бы так обеспокоены судьбой бедолаги, что вызвали бы копов для приватной беседы со мной. А с копами я общаться не люблю, ты же знаешь.

– Когда-то ты тоже был копом.

– Это было давно и так недолго, что я предпочитаю не считать себя бывшим полицейским.

– Но ты все же им был.

– Но я не носил форму. Никогда.

– Это, конечно, меняет дело.

Их спор прервал стон Нуба.

– Черт, – выругался Винс, поднимаясь с кресла. – Давай потом поболтаем, ладно? Сейчас нужно во что бы то ни стало вытащить этого парня.

Линси кивнул и склонился над даркером.

– Помоги мне, – сказал он сыщику.

– Что нужно делать?

– Помоги снять плащ. Я стащу рукава, а потом ты немного приподнимаешь его…

Они взялись за дело. Пока Харпер расстегивал пуговицы, Винс спешно докуривал сигарету.

– Матерь божья… – пробормотал медбрат.

Под плащом обнаружилась еще одна рана – тоже ножевая, в районе живота.

– Ах, гаденыш! – воскликнул Винс. – Запахнул плащ, едва меня увидел. Теперь ясно, чего он в обморок упал!

Линси подкатил свитер, чтобы открыть живот даркера.

– Вроде бы неглубокая, – прокомментировал увиденное он. – Надо продезинфицировать… Черт, он чернее негра!..

Он рывком встал и устремился к платяному шкафу у стенки. Вытащив из верхнего ящика аптечку, Харпер поспешил обратно.

– Сейчас, сейчас… – он опустился на колени и раскрыл чемоданчик. – Будет немного больно…

С этими словами медбрат щедро плеснул на рану из какой-то склянки. Даркер заорал. По-видимому, боль была адской.

– Придержи его, – велел Харпер, закатывая на Нубе рукав свитера.

Еще немного бесцветной жидкости на вторую рану – еще один вопль бродяги.

– Чем ты его поливаешь? – поинтересовался детектив, пытаясь удержать брыкающегося Нуба. – Кипятком?

– Это для дезинфекции.

Понемногу даркер поутих и снова отключился. Линси промочил ватные тампоны жидкостью из бутылки и обложил ими раны.

– Пойду за ниткой с иголкой, – сказал он, закончив с этим ритуалом. – Нужно наложить швы.

– Без наркоза? – изумился сыщик.

– С ним, куда ж без него? – ухмыльнулся Линси. – Но необычным. Во время первой мировой полевые врачи давали пациенту сто грамм нашатыря. Отключало так, что хоть ногу пили – ничего не почувствует. Попробуем, пройдет ли такой трюк с твоим другом.

– Это безопасно?

– Определенный риск присутствует, но иначе нельзя. Я ведь не мясник, чтобы на живую его латать!

– Ну давай, пробуй, – кивнул Винс. – Что ж делать?

– Сейчас…

Линси ушел наверх, а сыщик остался наедине с Нубом. Присев рядом с даркером на корточки, он тихо спросил:

– Эх, парень, и чего же ты сразу не сказал про вторую дырку?

Коротышка засопел и даже приоткрыл левый глаз, после чего снова отключился. Лишь прерывистое дыхание выдавало в нем живого.

Интересно, каково это – просыпаться на мгновение лишь для того, чтобы снова провалиться в сон? Переноситься из реальности в забытье… Испытание не для слабонервных.

Сыщик, сам не понимая зачем, взял ладонь даркера и крепко сжал. Нуб в ответ промычал что-то нечленораздельное.

– Буду считать, что это «спасибо», – с улыбкой пробормотал Новал.

Вернулся Линси с рюмкой в руках.

– Слушай, может, не стоит вливать в него эту дрянь? – сказал сыщик, поднимаясь и отступая на шаг. – Он и так почти все время без сознания.

– Стоит мне проткнуть его иголкой, как сознание тут же вернется, – покачал головой Харпер. – Ты ведь не хочешь, чтобы бедолага мучался еще больше? Я полностью выключу его на пару часов, залатаю все бреши, и будет как новенький!

– Хочется верить… Хотя мне старенький тоже вполне нравился.

– В смысле? – не понял медбрат.

– Забудь, – махнул рукой Винс. – Чересчур своеобразный юмор.

– Ясно. Ладно, а теперь оставь свой юмор ненадолго и подними его голову.

Детектив повиновался. Совместными усилиями им удалось влить содержимое рюмки в рот даркера. Выждав несколько минут и убедившись, что Нуб не спешит возвращаться в сознание, Харпер взялся за иглу.

Винс отошел к окну и закурил. Ему совершенно не хотелось рассматривать миниатюру «Линси за работой». Впрочем, будь на месте Харпера даже прославленный Грегори Хаус, Новал все равно бы не купил билет на это представление.

– Как закончишь – свистни, – бросил сыщик через плечо.

– Угу, – промычал Линси, полностью поглощенный работой.

За окном царил ноябрь во всей его красе – неприглядный, холодный и темный. Лил дождь; порыв ветра сорвал с головы прохожего шляпу, и тот отчаянно гнался за ней, хлюпая ботинками по лужам. Шумел листвой вяз на углу. Ему было одиноко, и он расслабил ветви, позволяя негоднику-ветру срывать пожелтевшие листья и бросать их на тротуар. Одноногие фонари скупились на свет, отчего ночь казалась еще темней, чем обычно.

В общем, ноябрь этот ничем не отличался от других, виденных Новалом.

Еще один никчемный месяц еще одной серой осени.

* * *

Этому году недолго осталось. Туда-сюда – и уже Рождество. А там и новый год не за горами.

Скорее всего, он ничем не будет отличаться от других виденных мной. Люди будут также вяло ползать по улицам, уткнувшись взглядом в землю, чтобы – не дай Бог! – не посмотреть в глаза проходящего мимо.

Из дома – скорее на работу. Там – до вечера, и обратно домой. Два микромира, расстояние между которыми каждый стремится преодолеть как можно скорее, чтобы не пересечься с себе подобным. Человек забивает себе голову всякой ерундой, которую зовет «делами», чтобы за суетными мыслями спрятаться от этой бесполезной необходимости встречаться взглядом с другим прохожим. Он боится, что в чужих глазах отыщет что-то свое, и не сможет пройти мимо.

Когда я иду по улице, я тоже не поднимаю глаз. Но не потому, что я боюсь увидеть нечто свое, нет. Я боюсь, что кто-то увидит это нечто во мне, а я не смогу им поделиться, и стану защищаться привычными шутками и подколками.

Это своеобразный микромир, внутрь которого вам лучше не влезать. «Осторожно, высокое напряжение» – такую табличку я бы повесил у входа.

* * *

Они сидели наверху, в кабинете Линси. В початой бутылке, стоявшей на журнальном столике, еще было немного виски.

– Неплохая штука, – заметил Новал, сделав очередной глоток.

– Ну еще бы – двадцать баксов бутыль. Хотя, конечно, не «Мидлтон».

– Пил я твой «Мидлтон» пару дней назад. Дрянь, надо сказать, и денег своих не стоит.

– Да ну, заливаешь, – фыркнул Харпер.

– Насчет того, что пил, или насчет того, что дрянь?

– Что дрянь. Прекрасный виски.

– Ни черта. Обычное пойло, только для богатеев. Стоит тридцать баксов, а на вкус хуже этого.

– Ну не знаю… В мае у главного онколога был юбилей – шестьдесят лет, тридцать из них в качестве врача. Сам понимаешь, был фуршет, много еды и выпивки. И вот там я попробовал «Мидлтон». Кстати, знаешь шотландские правила?

– Какие еще правила?

– Их пять: полюбоваться, вдохнуть, посмаковать, проглотить, разбавить. Именно в такой последовательности. Сначала смотришь, какой виски на цвет, потом вдыхаешь его аромат. После следует пригубить, почувствовать вкус и лишь потом проглотить. И уже после этого небольшого ритуала разбавить водой – для полного раскрытия вкуса и аромата. Вот так пьют виски в Шотландии.

– А ирландцы, я слышал, виски не разбавляют.

– У них он более мягкий на вкус.

– Если следовать правилам твоих шотландцев, надо сливать половину бутылки в раковину и наполнять ее водой из-под крана. Потому что виски местного разлива в последнее время совсем дрянной.

– Ничего ты не понимаешь, – отмахнулся Линси. – Просто ты пьешь его каждый день и уже не различаешь вкуса.

– Возможно. Но все равно «Мидлтон» – дерьмо.

Так они болтали допоздна. Вспомнили студенческие годы, обсудили пару прикольных девчонок, пожурили звукорежиссера, который совершенно не умел работать со звуком и все время выкручивал средние на максимум, а низкие и высокие попросту срезал. Когда в два часа ночи приятели, чуть пошатываясь от выпитого, спустились вниз, Нуба уже не было на диване. Из открытого окна веяло прохладой.

– Чертов каскадер! – выругался Линси и, перегнувшись через подоконник, воскликнул. – Тут же добрых восемь футов! Признайся честно, Винс, этот парень раньше был в составе сборной по легкой атлетике?

– Ага, – кивнул детектив. Алкоголь приятно туманил мозги; хотелось говорить – неважно что, лишь бы не молчать.

– Что, вправду был?

– Да говорю тебе! Его оттуда выгнали… За неспортивное поведение.

– За неспортивное… что?

– На одном чемпионате… Он прыгал с шестом… И когда уже опускался на маты, показал в камеру средний палец. Вот так, гляди…

– Че ты мне его тычешь? Думаешь, я не знаю этого жеста?

– Не-а.

– Да вот, смотри!

Если бы кто-то, очень прыгучий и любопытный, решил в тот момент заглянуть в открытое окно, увиденная картина непременно удивила бы его – два пьяных мужика, шатаясь, демонстрировали различные жесты и ржали, словно кони.

Пятиминутка смеха закончилась теплыми дружескими объятьями, после чего Винс покинул дом Харпера и синусоидой побрел по дороге, тихонько напевая песенку «Оффспринг»:

– «Я не буду платить, я не буду платить, отвали… Да, и не пора ли тебе найти работу?..»[8]8
  Песня The Offspring “Why don’t you get a job?”


[Закрыть]

Он плохо помнил текст, зато отлично – мотив. Поэтому получалось весело и задорно, хоть и с большим количеством отсебятины.

Где-то в районе городской свалки завыли собаки. Винс поднял голову и, закрыв один глаз, подозрительно посмотрел на полную луну.

– Время чертовщины, – икнув, пробормотал он. – Время вурдалаков, зомби, оборотней… Твое время, старая кляча, седлай уже проклятого Арни, основавшего эту помойку!

Собаки выли не переставая. Краем глаза Винс заметил движение слева от себя. Испуг подействовал отрезвляюще. Нет, разумеется, такое количество виски не улетучивается бесследно за одну секунду, но, по крайне мере, сейчас Винс мог более-менее адекватно воспринимать окружающую реальность.

Из ближайшего переулка вышли трое даркеров, вооруженных досками и трубами. Выражениям их лиц лучше всего подошло бы определение «свирепые».

Шаг за шагом они подходили все ближе и ближе. Сыщик понял, что бродяги хотят устроить ему неслабую взбучку. Но почему?

– Я ведь спас вашего… братца? – спросил он удивленно.

Даркеры хранили молчание. Их разделяли пять шагов, когда Новал выхватил из кармана револьвер и без лишних слов пристрелил идущего впереди процессии бродягу.

Все словно замерло. Только капли дождя падали на лицо и стекали вниз тонкими ручьями. Даркеры стояли, с ужасом глядя на своего предводителя, который без движения лежал лицом вниз.

Винс, не опуская револьвер, хмуро смотрел на бродяг. Если бы кто-то из них сделал малейший шажок в его сторону, он бы без зазрения совести снова нажал на курок.

Немая сцена длилась не меньше пяти минут. Удивительно, но звук выстрела в тишине ночи не заставил людей выбежать из домов или хотя бы открыть окна.

Они стояли под ливнем – три силуэта во тьме холодной ночи. Все вооружены, но по-настоящему опасен только один – тот, у кого пушка. И только ему дозволено диктовать свои условия.

– Значит так, ребятки, – медленно произнес Новал. Язык заплетался, отчего его речь казалась не такой уверенной. Впрочем, пистолет с лихвой покрывал все огрехи. – Значит так… – повторил сыщик. – Сейчас вы станете медленно, без резких движений, отступать назад, пока не скроетесь в той же подворотне, из которой появились. После этого вы растворитесь в воздухе, как умеете, и я вас больше никогда-никогда не увижу.

– Простите, – глухо сказал один из даркеров.

– Чего еще? – недовольно буркнул Новал.

– Позвольте забрать тело отца. Мы должны похоронить его, согласно традициям нашей семьи.

– Валяйте, забирайте, – разрешил Винс. – Но только ме-е-едленно… Не вздумайте играть со мной, ребята. Я продырявлю любого из вас безо всякого сожаления, только дайте повод.

Даркер кивнул, повернулся к брату, указал на труп. Вдвоем они подняли бездыханное тело отца и понесли его в переулок.

Винс не опускал револьвер, пока даркеры не скрылись из поля зрения. Он убрал его обратно в карман, только когда вошел в свой подъезд и плотно закрыл дверь: памятуя о способности коротышек исчезать и появляться где-то в опасной близости, сыщик решил перестраховаться.

Уже лежа на диване, он долго ворочался, вспоминая удивленное лицо убитого им даркера и слова его спутника: «Позвольте нам забрать тело отца».

«Не зря ли я влез в дела этого странного народца?» – промелькнуло в его голове. «Зачем я остановил ту потасовку в проулке, зачем полез спасать Нуба и зачем убил того карлика с трубой? Они ведь жили так раньше, уже много-много лет жили. Зачем же я пытаюсь теперь изменить их жизнь?»

Новал промучился еще часа два, прежде чем Морфей сжалился над несчастным и открыл двери в царство сновидений.

* * *

Кто-то скажет мне, что я атеист – потому что не хожу в церковь каждое воскресенье, потому что у меня дома нет Библии. Никто словно не понимает, что Богу абсолютно все равно, как вы проводите выходные, что за книги у вас на полке и какой рукой вы креститесь. Если его что и интересует, так это поступки, дурные и добрые, которые мы совершаем каждый день. Люди приходят в церковь; поглядывая на часы, они выслушивают проповедь и, покинув храм, напрочь забывают все, что услышали. Кому нужна такая вера? Уж точно не Богу…

Думайте, что хотите, но я лучше хорошенько высплюсь после субботней пьянки, чем приду в ваше логово и буду смотреть в дежурно-одухотворенные лица., которые буквально через час вновь обратятся в звериные морды. Меня не проймешь дешевыми спектаклями, которые вы разыгрываете изо дня в день, чтобы казаться милыми, добрыми и жуть какими духовными!..

Я своими глазами видел, как преподобный плюнул в банку, что держал безногий калека. И после этого я должен верить, будто в мире осталось что-то святое?..