Текст книги "Brand: Поп-арт роман"

8. HBO

Ты умнее, чем телевизор.

Ну и что?

Дуглас Коупленд. Рабы «Майкрософта»

Factum. Home Box Office (HBO) – один из самых крупных кабельных каналов мира.

HBO был создан в 1972 году. Первой передачей на HBO был матч НХЛ между «Нью-Йорк Рейнджерс» и «Ванкувер Кэнакс».

HBO специализируется на фильмах и спортивных трансляциях (бокс, футбол и др.).

Первой прямой трансляцией канала HBO стал бой за звание чемпиона мира между Джо Фрезером и Джорджем Форманом.

HBO стал первым использовать спутниковую связь для передачи сигнала (1975 год).

С 1978 года HBO переходит на круглосуточное вещание.

Сейчас HBO является подразделением Time Warner Entertainment Company.

HBO – это разветвленная сеть, имеющая несколько специализированных каналов (HBO Sport, HBO Music, HBO Latino и т.д.).

Представительства HBO существуют во многих странах мира, в том числе в Азии и Южной Америке.

Канал HBO создает и продюсирует телевизионные фильмы и программы. Наиболее популярные проекты HBO – это сериалы «Клан Сопрано», «Секс в большом городе», «Клиент всегда мертв», шоу Али Джи и матчи по боксу самого высокого ранга (в том числе и знаменитый бой между Мухаммедом Али и Джорджем Форманом в 1974 году был показан по HBO).

Слоган: «Это не телевидение… Это HBO» (original version: «It’s Not TV… It’s HBO»).

Punctum. Если я мог бы иметь только один канал на своем телевизоре, то я выбрал бы канал HBO. Даже не со всеми приложениями, а только главный, спортивный и еще какой-нибудь. Получается три, но это же все HBO.

По HBO показывают две вещи, без которых я не могу жить. Это бокс и сериал «Секс в большом городе» (Sex and The City). Мне кажется, что бокс смотрят люди, которые не совсем в себе уверены. Или же наоборот, слишком самоуверенные. Бокс – это философия противостояния. Смотреть, как два здоровых мужика бьют друг друга, значит, кое-что понимать в этой жизни. Я мало что понимаю в жизни, но в боксе я кое-что понимаю. Я понимаю, если бы не было HBO, то бокс не стал бы тем, чем он сейчас является. Каждый матч за звание чемпиона мира по любой версии – это событие № 1. А на следующее утро в новостях на других каналах показывают только несколько фотографий боя, потому что показать 20 секунд матча стоит примерно столько же, сколько 200 серий любого аргентинского сериала.

Некоторые боксеры становятся более популярными, чем актеры или певцы. Кто-то сказал, что в Америке всем известны три человека – Рейган, Барышников и Мухаммед Али. Это было в 80-х. Но и сейчас мне кажется, что Мухаммед Али знаком всем. Я недавно заметил, что на крупных планах лицо Мухаммеда Али очень похоже на лицо Элвиса Пресли, только другой цвет кожи. Для меня это был шок.

HBO сделал бокс зрелищем для буржуазии. Он теперь почти гольф и практически теннис. Бокс любили Хемингуэй, Кортасар и Буковски. Они, правда, любили другой бокс, они не смотрели канал HBO.

Сейчас, мне кажется, уже не важно, что именно идет по телевизору. Сейчас все превратилось в тотальное зрелище. Ощущения одинаковые, смотришь ли ты матч Николая Валуева, сериал «Друзья», новости о теракте в Багдаде или клип группы «U2». Ты понимаешь, что происходит нечто грандиозное, и когда ты разберешься, что именно, то начнется новое нечто, не менее грандиозное. В общем, мне не хватает времени подумать. Поэтому я подумываю прекратить смотреть телевизор. Я не уверен, что смогу это сделать. Я даже уверен, что не смогу. Но то, что я об этом успел-таки подумать, уже хорошо.

Я понимаю, что выключить телевизор – это невозможно. Наверно, смотрение телевизора стало одним из основных инстинктов человечества. Быть может, потому, что все остальные инстинкты у нас притупились. Кстати, не без влияния того же телевизора. Еще мы стали более замкнуты. Я смотрю телевизор, чтобы не ощущать одиночества. Особенно острое чувство одиночества возникает, когда выключаешь телевизор. Сразу создается ощущение, что как будто кто-то умер и его забыли похоронить. У меня телевизор работает всегда. Меня будит телевизор, и засыпаю я под телевизор. Мне нравится, что в телевизоре что-то происходит, тогда как в моей жизни не происходит ничего.

Я смотрю бокс, чтобы понять, как надо жить, когда на тебя постоянно давят. Не важно кто. Из боксерских матчей я вынес одну идею: нужно ждать своего шанса и не раскрываться раньше времени. По мне, лучше проиграть по очкам, чем нокаутом. Выигрывать же стоит только нокаутом, чтобы никто не сказал, что повезло.

HBO – это олицетворение того, как наш мир превратился в телевизионную сеть. HBO замуровывает нас в наших домашних коробках. Мы все боимся пропустить очередную серию «Секса в большом городе». Нет такого человека, который бы не видел хоть что-нибудь с канала HBO. Даже если этого канала у него нет. HBO, как кролик Energizer, никогда не отдыхает и всегда идет за тобой, куда бы ты ни шел.

Мне нравятся слоганы HBO. Они короткие, и это как нокаут. Хотя иногда корявые. Но нокауты бывают и такими.

1972–1978: «Different and First»

1978–1982: «Don’t Miss HBO»

1982–1983: «Start with Us on HBO»

1983–1985: «There’s No Place Like HBO»

1986–1988: «Let’s All Get Together»

1988–1989: «Watch Us Here on HBO»

1990–1992: «Simply The Best»

1992–1993: «We’re HBO»

1993–1997: «We’re Out of Town Today»

1997 и по сей день: «It’s Not TV… It’s HBO»

Особенно хорош, конечно, нынешний – «It’s Not TV… It’s HBO». Вообще слоганы для каналов или радиостанций очень неприметная вещь. Их никто не запоминает, потому что они как-то сливаются с самим каналом или радиостанцией. Если бы я сочинял слоган для HBO, то написал бы: «HBO: Without Questions». Это все потому, что у меня нет никаких вопросов, когда я смотрю телевизор. Я абсолютно отрешен. Мне кажется, если бы Будда жил в наше время, то он заменил бы восьмеричный путь 24-часовым просмотром телевизора. Например канала HBO. Например сериала «Секс в большом городе».

Нет человека, который не видел бы хоть одну серию «Секса в большом городе». Я думаю, что это лучший сериал за всю историю человечества. Я обычно не смотрю сериалы. Я совершенно не люблю «Клан Сопрано» или «Друзей», но я обожаю «Секс в большом городе». Я смотрел его много раз. У меня есть весь сериал на кассетах, но на кассетах я не люблю смотреть. Я люблю, когда «Секс в большом городе» показывают по телевизору. Я помню, как в ночь с какого-то на какой-то год, по-моему с 2001-го на 2002-й, канал HBO показал четыре сезона «Секса в большом городе» подряд. Это был, может быть, лучший Новый год в моей жизни.

Нью-Йорк – это самый городской город в мире. Если бы не Нью-Йорк, то я, наверно, не стал бы смотреть «Секс в большом городе». Я люблю Нью-Йорк. Я болею за «Нью-Йорк Рейнджерс», за «Нью-Йорк Никс» и за «Нью-Йорк Янкис». Мне даже нравятся некоторые фильмы Вуди Аллена. В Нью-Йорке жило и живет, наверно, самое большое число гениев. Может, еще в Париже столько же. Если в начале ХХ века все русские эмигрировали в Париж, то во второй половине ХХ века они уезжали в Нью-Йорк (Барышников, Бродский).

Мне больше всего нравятся последние серии «Секса в большом городе», потому что в них играет Барышников. Он, наверно, последний живой русский гений. Так, чтобы безусловно гений. Я конечно же хотел, чтобы Кэрри осталась с ним. Из всех мужских персонажей «Секса в большом городе» мне больше всего нравился Александр Петровский (то есть Барышников). До него – Эйдан. Мой любимый женский персонаж – это Шарлотта Йорк до замужества с Гарри Голденблаттом. Мне она нравилась своей верой в любовь. Мне иногда нравятся фантастические персонажи. Кэрри Брэдшоу мне тоже нравилась, но только когда была одна. Например, у себя дома. И это я объяснить не могу.

В «Сексе в большом городе» я больше всего ненавижу сценаристов. Мне нравятся диалоги, нравятся шутки, нравятся некоторые интриги. Но все это ничего не значит, когда заканчивается сериал. Мне не нравится то, кто с кем в итоге остался. Еще мне не нравится, что у сериала не может быть больше продолжения. Если его сделать, то он станет похож на «Санта-Барбару».

В «Сексе в большом городе» есть одна тайна. Но на самом деле это не тайна. Это такая же тайна, как секрет рецепта Coca-Col’ы. Почти никто не знает, как зовут Мистера Бига («Мужчину моей мечты» Кэрри). Я знаю! Все вообще-то должны знать, но, видимо, не все внимательны и не все смотрели сериал столько раз, сколько смотрел его я. Я спрашивал у своих знакомых, которые смотрели «Секс в большом городе», и никто не мог сказать, как зовут Мистера Бига. Я знаю! Это абсолютно бесполезное знание. Но именно такое знание и приносит удовольствие. Это как трата денег на ненужные вещи. Иногда мне доставляет безумную радость сообщить кому-нибудь, как зовут Мистера Бига. После этого меня считают интересным человеком. Мне кажется, что сейчас, чтобы быть интересным человеком, не нужно говорить ничего более умного и глубокого, чем настоящее имя Мистера Бига. «Секс в большом городе» – это же интеллектуальный средний класс. Телевидение – фабрика по производству интеллектуального среднего класса.

Я уже давно не смотрел канал HBO. Там перестали показывать «Секс в большом городе», а хороший бокс бывает раз в полгода. Теперь я сижу и безостановочно переключаю все 186 каналов на своем телевизоре Sony. Иногда я нахожу что-нибудь интересное. Минуты на три.

Soundtrack. Henry Mancini, «Moon River».

Bonus. Ролик представляет собой серию картинок из разных городов мира. Вначале мы видим Нью-Йорк (Times Square), где собралась толпа людей, и все как завороженные смотрят на огромный экран, установленный на площади. На экране огромные буквы HBO. Потом мы видим ту же картину в Берлине у Бранденбургских ворот, в Москве на Красной площади, в Париже на Елисейских Полях, в Риме около Колизея.

Packshot HBO и слоган: «Сейчас начнется».

9. IKEA

Все мои знакомые, которые раньше сидели в туалете с порнографическим журналом в руках, теперь сидят с каталогом фирмы IKEA.

Чак Паланик

Factum. Компания IKEA производит и продает мебель и товары для дома.

Мебель IKEA покупатель самостоятельно собирает у себя дома.

IKEA была основана шведом Ингваром Кампрадом в 1943 году.

Название IKEA состоит из первых букв слов «Ingvar», «Kamprad», «Elmtaryd», «Agunnaryd», т.е. имени и фамилии основателя, названия фермы, где он жил, и названия прихода, где он вырос.

Вначале IKEA торговала канцелярскими товарами. С 1947 года IKEA стала торговать и мебелью, а с 1955-го стала производить собственную мебель.

В начале 50-х стали выпускаться первые каталоги IKEA, которые распространяются бесплатно.

В конце 50-х при магазине IKEA появляется небольшой ресторанчик, который теперь существует в каждом магазине IKEA.

В 60-х годах IKEA выходит за пределы Швеции, открывая свои магазины по всей Европе, в Северной Америке и в Азии. Магазины IKEA существуют теперь в 44 странах мира.

Ассортимент IKEA насчитывает около 9500 наименований товаров.

В IKEA работает целая армия внештатных дизайнеров, которые постоянно проектируют новую мебель и товары для дома.

Товары IKEA часто имеют свои уникальные названия (например, стеллажи Billy, комод Aspelund или софа Klippan).

Сейчас IKEA принадлежит нидерландской компании INGKA Holding B. V.

Ингвар Кампрад считается одним из самых богатых людей мира, а годовой оборот компании IKEA достигает 20 миллиардов долларов в год.

Слоган: «Готовые решения для лучшей жизни» (original version: «Affordable Solutions for Better Living»).

Punctum. Мой любимый цвет – желтый. Синий мне тоже нравится. Поэтому я люблю IKEA.

У меня вся квартира заставлена мебелью из магазина IKEA. В каком-то смысле я – «IKEA-man», как герой фильма «Бойцовский клуб». У меня, правда, не так много мебели. На кухне у меня стоит стол с четырьмя стульями Nandor из IKEA и комплект Nybro. В комнатах есть кровать Aspelund с пружинным матрасом Sultan Hasselbдck, на которой я сплю. Стол Vika Blecket Vika Artur. На нем я пишу. Гардероб Pax Stordal с раздвижными дверцами. Там лежит моя одежда. В прихожей есть еще один стеллаж Stolmen для одежды и обуви. Телевизор у меня стоит в специальном шкафу Expedit. Туда еще помещаются моя стереосистема и какая-то часть дисков. Напротив этого всего – трехместный диван Ekeskog. Хотя обычно на нем сижу я один. Рядом с диваном – напольный светильник Orgel Vreten. Я там иногда читаю. Почти все стены заставлены стеллажами Billy желтого цвета. На них стоят все мои книги и диски. Когда вся эта мебель у меня дома, она мне не так нравится, как в магазине IKEA. В магазине она казалась чем-то особенным. Я даже на секунду поверил, что если я ее куплю, то в моей жизни что-то изменится. Я не знал, что именно мне нужно поменять в моей жизни, но я верил, что мебель IKEA что-то изменит.

Я долгое время жил почти без мебели (как Дуглас Коупленд), пока у меня не появились деньги. Я хотел обставить свою квартиру именно мебелью IKEA. Для меня мебель и IKEA – это одно и то же. Сейчас я думаю, что если бы я купил какую-нибудь другую мебель, то я был бы совсем несчастен. Мебель из IKEA мне тоже не принесла особого счастья, но теперь я хотя бы знаю об этом. На самом деле я должен радоваться, что у меня весь дом обставлен мебелью IKEA. Другие обязательно радовались бы. Мне же просто нравится мебель IKEA, и ничего больше.

По-настоящему хорошо мне только в магазине IKEA. Я там как в доме у Петера Люнда (это мой друг по e-mail-переписке) в Гетеборге. У него небольшой таунхаус на окраине города. Там очень тихо и мало людей. Этот человек живет там уже 30 лет и никогда не задавался вопросом, что такое скандинавский стиль. Находясь внутри скандинавского стиля, очень трудно что-то о нем сказать. Вообще, будучи поглощенным чем-либо, очень трудно об этом что-то сказать. Скандинавский стиль на самом деле очень однообразен, но в этом и есть его очарование. Его однообразность напоминает McDonald’s.

Мебель IKEA – это похожие вещи, покрашенные в разные цвета. Все зависит от того, как все организовано и поставлено. И вот в магазине IKEA все это организовано и поставлено лучше всего. Там даже есть какой-то странный шведский запах. У меня создается такое впечатление, что даже русские, находясь в магазине IKEA, становятся немного шведами. Мне нравится сидеть на мебели IKEA в магазине IKEA и становиться частью интерьера IKEA. Я даже мог бы устроиться работать человеком-мебелью в магазин IKEA, но у меня есть уже работа, поэтому я вынужден быть человеком-мебелью у себя дома.

В магазине IKEA совсем нет ощущения, что ты в магазине. В каком-то смысле это музей, но только в магазине IKEA можно всю мебель трогать руками и даже сидеть на ней. Музеи нового поколения тоже к этому придут, иначе они проиграют супермаркетам и магазинам IKEA.

Если бы мне сказали, что мне остается жить один день, и предложили сходить либо в Эрмитаж, либо в IKEA, я б пошел в IKEA. Я бы пошел в Эрмитаж, только в том случае, если бы там проходила ретроспектива Марселя Дюшана плюс премьера инсталляции Ильи Кабакова. Кто-то когда-то должен создать инсталляцию «Туалет IKEA». Тогда вопрос «куда идти?» отпадет сам собой.

Когда я прихожу в магазин IKEA, то я все там начинаю трогать. Даже то, что я точно не куплю. Я сижу на креслах, стульях, диванах, абсолютно не собираясь их покупать. Я схожу с ума от желания потрогать товары IKEA. Это очень по-детски – желание все трогать. Вообще шопинг – очень инфантильное занятие. Человек трогает, мерит, рассматривает, крутит в руках всякие вещи, которые он якобы хочет купить. Это ребенок с деньгами, говорящая обезьянка, хватающая все подряд. Но если этой обезьянке что-то нравится, то она это покупает. А если что-то очень нравится ребенку, то он начинает плакать. Деньги – это плач, отпечатанный на станке.

Все трогать – это особенность скандинавского стиля. Скандинавы очень тактильны. Особенно что касается вещей. В Швеции люди на улицах редко ходят парами и редко держатся за руки. Мне тоже больше нравится трогать и ощущать вещи, или мебель, или книги. Я ненавижу, когда ко мне прикасаются. Особенно я ненавидел это в детстве. Может, это болезнь? По-моему, у Карузо было так же. Сейчас мне иногда хочется близости с человеком. Видимо, когда ко мне прикасаются, я ощущаю себя немного мебелью IKEA.

Мне кажется, что на самом деле людям не нравится тратить деньги на необходимые им вещи. Когда я трачу деньги на необходимое, то я как бы не замечаю, что трачу деньги. А самое большое удовольствие я получаю, когда покупаю что-нибудь ненужное или когда просто плачу за ауру или за стиль, а может, и за смысл, который я сам себе придумываю. И не важно, сколько это стоит. У меня есть 38 кружек Trofй из IKEA. Они мне совершенно не нужны. Я их покупаю всякий раз, когда мне ничего не нужно, кроме удовольствия. Кружки Trofй напоминают мне о скандинавских завтраках в каких-нибудь недорогих отелях Европы. Это меня очень привлекает в кружках Trofй.

На верхнем этаже магазина IKEA ничего нельзя купить. Поэтому там особенно хочется чего-то купить. Ты чувствуешь себя в IKEA как миллионер в Музее Гуггенхайма. Хочется прямо сейчас взять какую-нибудь картину Раушенберга, но приходится ждать аукциона. В IKEA тоже хочется прямо сейчас купить кресло Poдng, но приходится идти на другой этаж.

В IKEA главное – дизайн. Дизайнеры IKEA мне кажутся великими людьми. Они настоящие художники современности. Невозможно найти что-то более современное, чем IKEA. Даже любой сверхтехнологичный гаджет кажется архаизмом рядом с мебелью IKEA. Мой любимый дизайнер IKEA Хенрик Пройц. Он создал стол Vika Blecket Vika Artur, на котором я пишу. Настоящее произведение современного искусства.

Дизайн IKEA мне не кажется чем-то совсем уж оригинальным и необычным. Наоборот, он очень простой и обыкновенный, можно сказать – провинциальный, но до ужаса современный. IKEA могла возникнуть только в постмодернистскую эпоху. В IKEA какие-то вещи кажутся сделанными вручную, а какие-то – при помощи космических технологий. IKEA – это традиция скандинавского дома, смешанная с модернистскими элементами.

В магазине IKEA всегда немного грустно, что ты не швед, и одновременно радостно, что ты способен получать удовольствие от скандинавского стиля. Я думаю, что в Швеции IKEA не так популярна, как в других странах. Зачем шведу идти в IKEA, когда у него с самого рождения все как в IKEA? IKEA у него в крови. IKEA стала таким же символом Скандинавии, как Coca-Cola стала символом Америки, а матрешка – символом России. В Скандинавии нет ничего более известного и культового, чем IKEA, Lego, фьорды, Нобелевская премия и датский кинематограф.

Дизайн IKEA – это когда очень много всего умещается на маленьком пространстве. Поэтому и пространство становится более миниатюрным. Мебель IKEA чем-то напоминает конструктор Lego. Как будто это игрушечная мебель и игрушечный дом. Это скандинавский стиль. Когда я бываю в Дании или Швеции, то мне кажется, что все дома там сделаны из конструктора Lego, все дорожные знаки и светофоры – из конструктора Lego, а вся мебель в кафе и ресторанах – из IKEA, и все светильники и посуда из IKEA, а все люди просто пришли в магазин IKEA по улицам из конструктора Lego. В магазине IKEA я ощущаю себя как в Музее Астрид Линдгрен, где все так миниатюрно и по-сказочному – как в детстве, когда мне еще не исполнилось и двенадцати.

Soundtrack. Miles Davis & John Coltrane, «Dear Old Stockholm».

Bonus. Мы видим огромное голубое озеро, покрытое льдом. Оно все заставлено мебелью IKEA. Звучит романтичная мелодия, и мы видим, как среди всей этой IKEA-мебели изящно катается на коньках мужчина. На лице его радость. Камера отрывается от мужчины и, танцуя, поднимается над озером, взлетая все выше и выше. И мы видим, что озеро, по которому катался мужчина, имеет форму буквы «К», а рядом еще три голубых озера, которые все вместе составляют слово «IKEA». Озера превращаются в Packshot IKEA.

Packshot IKEA и слоган: «IKEA – это не мебель, это часть природы».

10. Jameson

И я постепенно напиваюсь лицом к зеркалу.

Чарльз Буковски

Factum. Jameson Irish Whiskey – старейший ирландский виски.

Джон Джемесон открыл свой первый завод по производству виски в 1780 году в Дублине.

Ирландский виски Jameson сразу стал конкурировать с шотландскими сортами виски. Особенность ирландского виски Jameson состоит в том, что он не имеет привкуса торфяного дыма, какой имеют многие шотландские сорта виски. Ирландский виски Jameson подвергается не двойной (как большинство сортов шотландского виски), а тройной перегонке.

Jameson выдерживается в дубовых бочках из-под хереса не менее шести лет.

К 1890 году ирландскому виски принадлежало около 90 % всего экспорта виски в мире (на долю Jameson приходилось 10 % рынка от примерно 400 ирландских производителей виски).

До введения сухого закона 1919 года в США, Jameson был там самой популярной маркой виски. Jameson был самой популярной маркой и в Британской империи до получения Ирландией независимости в 1922 году.

В 20-е годы ХХ века начинается упадок всей индустрии ирландского виски. Ирландия практически лишилась зарубежных рынков сбыта, а Вторая мировая война еще больше усугубила ситуацию.

В 1966 году три крупнейших ирландских винокуренных завода (Jameson, Cork и Power) объединились в группу Irish Distillers (в 1972 году к ней присоединился самый старый производитель виски – Old Bushmills). В 1988 году Irish Distillers вошла в группу Pernod Picard.

Сейчас Jameson возвращает себе репутацию одного из самых популярных виски в мире.

Слоган: «Незабываемая мягкость вкуса» (original version: «Sine Metu»[1]1
  Без страха (кельт.).


[Закрыть]).

Punctum. Из всех спиртных напитков я пью только виски. Из всех виски я пью только Jameson. В первую очередь потому, что Jameson из Ирландии.

Американский виски мне кажется слишком техасским. В общем, в нем слишком много Дикого Запада. Шотландский виски мне кажется слишком пролетарским. От него так и веет низами британского общества.

Jameson мне напоминает о Джойсе, Дублине и Дженне Джемесон.

Я не гурман виски и не могу отличить Jeam Beam от Johnnie Walker, а Jameson от Tullamore Dew. Мне важно видеть этикетку того, что я пью. Когда пьешь спиртное, то его название, дизайн этикетки, форма бутылки, цвет напитка значат очень много. Пить анонимный алкоголь с единственной целью – опьянеть – это неинтересно. Если я пью что-то и передо мной не стоит бутылка с тем, что я пью, то это ужасно. Я совершенно перестаю понимать, что я пью и зачем. Поэтому в барах я никогда не заказываю 100 граммов виски. Я заказываю бутылку Jameson. Если я ее не выпиваю, то оставшееся уношу домой. Но чаще всего я покупаю Jameson в супермаркете и пью дома. Я не очень люблю пить в одиночестве в общественных местах. Я пью в одиночестве дома.

Я пью Jameson, и передо мной стоит бутылка Jameson. Но эта бутылка Jameson в данный момент представляет всю Ирландию. Я почти ничего не знаю об этой стране, но я представляю ее, может быть, лучше, чем любую другую страну мира, в которой я никогда не был, кроме США. Мне нравится думать, что Ирландия именно такая, какой я ее себе представляю, когда пью виски Jameson и передо мной стоит бутылка Jameson.

Мне кажется, что когда ты пьешь пиво, вино или коньяк, то ты можешь думать о чем угодно и говорить о чем угодно, а когда ты пьешь виски, то ты можешь думать и говорить только о виски или о тех ассоциациях, которые этот виски порождает.

Jameson погружает меня в дымчатую атмосферу дублинских окраин.

Мне кажется, что вместе со мной пьют этот же самый виски Джеймс Джойс, Уильям Батлер Йейтс, Сэмюэль Беккет и Рой Кин. Но это все происходит в настолько накуренном помещении, что я почти не различаю их силуэты. Где-то недалеко играют какие-то кельтские мелодии. Финн открыл свой левый глаз.

Jameson мне кажется более историческим явлением, чем учебник истории. Когда пьешь Jameson, то ход времени прошлых веков ощущаешь лучше, чем когда читаешь о прошлом в учебнике истории или мемуарах.

Jameson – гораздо более историческая вещь, чем любой европейский монарх или политический деятель. Любой политический деятель – это вещь, как ящик виски Jameson, только ящик Jameson приносит гораздо больше удовольствия.

Мне нравится опьянение от виски. Оно гораздо более серьезное, чем от любого другого алкоголя. Серьезное не в смысле «сильное», а в смысле «неразвлекательное». Когда я пью Jameson, мне не приходит в голову пойти потанцевать или повеселиться еще как-нибудь. Поэтому я не пью виски по праздникам. По праздникам я вообще не пью. Зачем пить, если и так праздник?

На Рождество и Новый год я пью Coca-Col’у. Как будто на Рождество и Новый год можно пить что-то другое!

Когда пьешь Jameson, то тянет на разговоры о чем-то большем, чем обсуждение того, кто в чем одет или как хороша или плоха та или иная женщина. Мне сразу хочется говорить об искусстве, о смерти, о философии, о своих чувствах и т.д. Когда я пью Jameson, у меня открываются чувства. Я начинаю чувствовать всё острее, чем обычно. Мне это не очень нравится, поэтому я не так часто пью виски.

Вообще виски не стоит напиваться. Напиваться нужно водкой, вином, пивом или портвейном, но никак не виски. От виски ты скучаешь и начинаешь копаться в себе. Если кому-то не хватает саморефлексии, то ему нужно пить виски. Мне ее хватает, но я продолжаю пить виски, хоть и не часто.

Я русский, но не пью водку. Водка мне кажется слишком прозрачной. От нее не образуется той дымчатой ауры, которая образуется, когда пьешь виски. Водка слишком реалистична, очень жизненна и практически социальна. А еще водка не дает мне ничего, кроме опьянения, она не рождает во мне никаких ассоциаций, кроме русской деревни. Русская деревня настраивает меня на воинственный лад – сразу хочется завоевать Польшу. Это откуда-то из Вуди Аллена, но сказал он это не в связи с русской деревней, а в связи с Вагнером.

Я часто спрашиваю себя, почему для меня Ирландия гораздо больше ассоциируется с виски Jameson, чем с пивом Guinness. Мне кажется, что если бы я лучше знал Ирландию, то мне гораздо ближе был бы Guinness. Под ирландские разухабистые песни на Дне святого Патрика гораздо лучше идет пиво Guinness, чем виски Jameson. Моя Ирландия совсем не праздничная и слишком туманная, чтобы пить Guinness, а зеленая бутылка Jameson и желтоватая этикетка на ней мне кажутся гораздо более ирландскими, чем черная бутылка Guinness.

Ирландия для меня раскрывается очень медленно, как раскрывается один день в «Улиссе» Джойса. Так же медленно пьешь Jameson. Когда я пью Jameson, я всегда прочитываю хотя бы несколько строчек из «Улисса».

Меня не интересует настоящая Ирландия, меня не интересует, какая эта страна на самом деле, меня интересует, как образ этой страны формируется и изменяется в моем сознании с каждым новым глотком Jameson и с каждой строчкой «Улисса». По правде сказать, я сначала узнал Джойса с его «Дублинцами», «Портретом художника» и «Улиссом», а потом попробовал Jameson. Джойс построил в моем сознании Ирландию и населил ее людьми, а Jameson наполнил ее воздухом и запахом, поэтому воздух Дублина, в котором я никогда не бывал, для меня – все равно что запах Jameson.

Мне не нравится Jameson на вкус. Мне никакое спиртное не нравится на вкус. Гораздо вкуснее пить Coca-Col’у. Я пью Jameson только потому, что придумал себе эту ирландскую сагу, потому, что Jameson рождает серьезное опьянение, потому, что Jameson красиво выглядит, но не потому, что его вкусно пить.

В мире вообще очень мало того, что доставляет нам удовольствие исходя из своей сути. Нам всегда гораздо большее удовольствие доставляет та аура или тот смысл, который витает вокруг чего-то. Мы уже перестали воспринимать вещи и людей такими, какие они есть, мы воспринимаем их такими, как о них говорят или как мы о них сами себе вообразили.

Я уже не верю реальности, я верю тому, что под этой реальностью подразумевается. Мне важен не основной смысл, а смысл, привнесенный произвольно откуда-то извне, смысл, который и смыслом-то быть не может. Я думаю, это все потому, что у нас не осталось больше никакого основного смысла жизни, но у нас возникает очень много маленьких смыслов на протяжении жизни и в разных ее областях. Хотя, может быть, есть один основной смысл жизни – потребление? Но потребление уже само по себе не смысл, а процесс. Потребление как раз и есть то, что уводит нас от смысла дальше всего.

Я пью Jameson, сидя в кресле из IKEA, перелистывая «Улисса», думая о своей жизни, рассматривая свои ногти и слушая что-то из джаза 50-х. Я не могу сосредоточиться на чем-то одном, на каком-то одном смысле, мне просто нравится ощущение и аура от всего, вместе взятого. Мы все живем в ауре всего, вместе взятого, и ничего не можем ощутить по отдельности.

Я пью Jameson с большим количеством льда. Лед превращается в воду, а вода – в залив, на который смотрел Стивен Дедал и видел почтовый пароход.

Soundtrack. Tom Waits, «Drunk On the Moon».

Bonus. В ирландском пабе сидит святой Патрик (внизу титр: «St. Patrick») и крутит в руке трилистник. Перед ним стоят початая бутылка Jameson и стакан. Он смотрит в камеру и демонстрирует нам трилистник. Святой Патрик отрывает один лепесток и говорит: «Jameson», отрывает второй и говорит: «Irish», отрывает третий и говорит: «Whiskey». И в конце, вертя стебелек: «The ONE».

Packshot Jameson и слоган: «Jameson. The ONE!»