Текст книги "Мелодия древнего камня"

Вернувшись на Родину, Рафаэль встретился со своим школьным другом Рагимом, который пошёл по стопам своего отца – следователя, погибшего при исполнении служебных обязанностей. Рагим работал в отделе особо тяжких преступлений и имел звание майора. Узнав, что друг стал священником, пришёл в восторг и сказал, что обращение к вере – это единственно правильный шаг, который может совершить человек в этом безумном мире. Сам он был истинно верующим – это их сблизило ещё в школьные годы.

Рафаэль никого из своей паствы не осуждал, никого не избегал, со всеми был деликатен, искренен и доброжелателен. Он быстро запомнил всех по имени и завоевал заслуженные уважение и любовь. Прихода в Баку и окрестностях Рафаэль не нашёл, стал заниматься работой священника, навещая и исповедуя верующих в больницах, приютах и тюрьмах. Пока не попал под машину.

Искалеченного, с переломом позвоночника и сотрясением мозга, его доставили в Центральную больницу, а при первой же возможности отец, заинтересованный в жизни и здоровье сына, увёз его в Эмираты, лечение продолжилось там. Рафаэль перенёс несколько операций, но так и не встал на ноги, да и боль его не отпускала. Тогда Али и предпринял попытку заполучить квалифицированного врача, способного поднять сына на ноги. Отец не разделял взгляды сына и считал его юродивым, ведь мир по-прежнему представлялся ему враждебным и извращённым, таким, каким был он сам.

Даже став совершеннолетним, Рафаэль продолжал видеть сны, в которых он слышал крик отца: «Не выходи за черту! Ты, ублюдок, забыл, что я тебе приказал?». Его крик ещё не одно десятилетие разрывал перепонки молодого человека. В снах отец возникал из темноты с перекошенным от злости лицом, и в его чёрных глазах жило безумие. Рафаэль кричал во сне, когда кулак отца, как в замедленной съёмке, приближался к его лицу, заставляя вскакивать в кровати, обливаться холодным потом.

Как только Рафаэль вернулся на Родину, сразу же поставил памятник на могилу матери. Он заказал скульптуру скорбящего Ангела, навещал могилу, принося белые розы каждую неделю, разговаривал с ней, как с живой. Ему казалось, что Магдалена слышит и видит его, радуется успехам сына, а главное тому, что он нашёл своё призвание.

* * *

Али после окончания средней школы поехал учиться в Москву на деньги, которые давал регулярно старший брат и уже, будучи студентом последнего пятого курса экономического факультета, встретил красивую юную девушку. Её звали Магдалена, она заканчивала медицинский институт. Али стал настойчиво ухаживать за ней, хотя Магдалене его внимание было неприятно. А когда Али пришлось после окончания института возвращаться в Махачкалу, он обманом завлёк девушку в поезд, а приехав в родной город, зарегистрировал с ней отношения и запер в своей квартире.

Всю беременность девушка прорыдала. Она не призналась, что ребёнок, которого носит под сердцем – не от Али, боясь, что он убьёт и её, и ребёнка. Не раз пыталась сбежать, но муж за эти попытки жестоко наказывал, не считаясь с тем, что она беременна. Он по-своему любил Магдалену, дарил подарки, водил в кино и театр. После рождения Рафаэля молодая мама полностью посвятила себя сыну, что раздражало Али, доводя до бешенства. Он начал выпивать и бить жену, пока на глазах у маленького сына не убил её. В день гибели мамы детство мальчика закончилось. Другом отца по пьянству был майор полиции, он и «замял» уголовное дело, списав гибель молодой женщины на несчастный случай.

Рафаэль помнил до мельчайших деталей последние дни жизни мамы – она после избиения пьяным мужем лежала дома. Сын не отходил от её постели и спал рядом на узкой кровати, прижавшись спиной к стене, чтобы не побеспокоить её. Отец запер их дома и исчез. Телефона, чтобы вызвать скорую помощь, не было. Но Рафаэль всё же смог выбраться из квартиры через окно, видя, что мама тихо угасает. Его не остановило то, что они жили на пятом этаже. Рискуя жизнью, семилетний мальчик перебрался через балкон к соседям и попросил, чтобы они вызвали скорую помощь и взломали дверь. Когда они с мамой ехали в машине в больницу, она призналась сыну, что Али не его родной отец. А его настоящего отца, мужчину, которого она любила и любит, зовут Юлиан Борей.

– Найди его, сынок! Он – художник, – произнесла слабым голосом Магдалена и потеряла сознание.

В реанимацию мальчика не пустили. Он просидел под дверью, куда увезли мать, двое суток. На третьи сутки вышел врач и сказал, что мама скончалась. Её фотографию сын спрятал от отца и никогда с ней не расставался. Мама была единственным светлым воспоминанием его тяжёлого детства.

* * *

Знакомство Николь с Рафаэлем состоялась утром следующего дня после её похищения. Первое, чему она поразилось, что молодой человек очень похож на Эмиля и Антонио, только они были черноволосыми, а Рафаэль, имея такие же зелёные глаза, каку них, обладал густыми русыми волосами. И Рафаэль был младше кузенов Ники, оказавшись её ровесником. Но черты лица всех троих словно были вылеплены одним скульптором с небогатой фантазией.

Ей показалось, что они подружатся, и она сможет вернуть ему здоровье, эта промелькнувшая мысль наполнила её сердце потерянным за последние сутки теплом. От прикованного к постели, испытывающего постоянную боль Рафаэля, исходил свет любви, он улыбнулся Нике и поблагодарил, что она приехала, не догадываясь, что не по своей воле. Рафаэль во время осмотра наблюдал за Никой. Ему понравились огромные глаза с бездонным взглядом, и улыбка – завораживающая, искренняя, не сходившая с её губ. От прикосновения её рук его охватило приятное, непривычное чувство, стало легко и спокойно, боль отпустила измученное тело.

В конце лечебного сеанса он поделился с Никой своими ощущениями:

– Есть необыкновенные люди, люди-антенны. От других они отличаются способностью тоньше чувствовать и улавливать вещи, которые стоят за гранью восприятия. К таким людям, по всей видимости, относится моя дорогая спасительница.

Состояние здоровья Рафаэля было хуже, чем у Эмиля, у которого был серьёзно повреждён поясничный позвонок, что не отражалась на дефекации и мочеиспускании. У Рафаэля повреждение грудного позвонка повлекло за собой непроизвольную дефекацию и мочеиспускание. Рафаэль, хоть и мог самостоятельно пользоваться инвалидной коляской с электроприводом, но нуждался в регулярных заменах памперсов и мочеприёмника. Для этого при нём находилось два медбрата, они ежедневно купали больного и обрабатывали тело антисептиками.

Молодые люди быстро нашли общий язык и подружились. Правда часто, особенно в начале их общения, Рафаэль писал Нике записки, которые она должна была тут же уничтожить. В них он предупреждал о видеонаблюдении, записи разговоров, поэтому всё, что не касалось лечения, они обсуждали, когда Ника вывозила пациента на прогулку. Он поведал о своём детстве, о погибшей матери, о зверствах отца и завещании дяди. Ника рассказала, что её муж, только вставший на ноги после двух лет, проведённых в инвалидной коляске, и трое детей волнуются и думают, что она погибла.

На следующую прогулку Рафаэль принёс мобильный телефон, который взял у спящего охранника. Ника смогла дозвониться Эмилю, коротко описать своё положение и местонахождение, попросив, чтобы он пока ничего не предпринимал. Они с Рафаэлем сначала должны тщательно разработать план побега.

Однажды Ника захотела посмотреть портрет матери Рафаэля. На старой фотографии, как ей показалось, была изображена Галина – мать Эмиля. Тогда Ника предположила, что Рафаэль, как и Антонио – её кузен, вспомнив рассказ Глории о том, что девочек-близнецов, родившихся у бабушки, было трое.

Рафаэль очень обрадовался этой новости. Теперь он был не один – неожиданно появились двоюродные брат и сестра. Он полюбил Нику с первой встречи, восхищаясь её красотой, умом, добрым сердцем.

– Как редко можно встретить человека, который может по-настоящему слушать, сопереживая тебе, – говорил он кузине.

– Скажи, дорогой братец, а как называла тебя мама? Случайно не «мой маленький Эльф»?

– Ты, наверное, ясновидящая, заливаясь краской, ответил смущённый Рафаэль. – Как догадалась?

– Дело в том, что я так зову своего младшего сына – Эммануэля, названного в честь отца. А ты не знаешь, почему мама дала тебе такое красивое имя?

– Мама рассказывала, что имя Рафаэль (церковное – Рафаил) образовалось от древнееврейского имени Рефаэль и переводится на русский язык как «исцеление Божье». Такое имя носил один из семи архангелов, могущественный исцелитель и врачеватель – святой Рафаил. Он вмешивался в земную жизнь только тогда, когда к нему обращались за помощью. Еще его называли «ангелом блудного сына», который указывает грешникам путь и открывает ворота к постижению истины.

Ника за неделю сняла боль, мучившую кузена больше года, начались занятия по восстановлению движения ног. Пришло время бесконечным тренажёрам, миостимуляторам, плаванию. Постепенно к Рафаэлю вернулись позывы к физиологическим актам, и он начал ощущать свои ноги. Реабилитация шла стремительными темпами, но Али молодые люди не рассказывали об истинной картине его здоровья, чтобы кузен смог помочь Нике вернуться к семье.

«Как странно, – думала она, – мало того, что мои кузены невероятно похожи друг на друга, словно близнецы, имеют добрый нрав и талант к искусству, но и травмы у них почти идентичные».

Однажды Ника услышала прекрасную музыку, заполняющую гармонией весь дом. Она пошла на звуки. Какого же было её изумление, когда она увидела Рафаэля, сидящего в инвалидном кресле перед электрическим пианино. Музыка была незнакома Нике, она тихо встала у двери комнаты Рафаэля, наслаждаясь волшебной мелодией. Как только он закончил играть, Ника вошла в комнату и выразила свой восторг, рассказав, что все его родственники со стороны его мамы – музыканты.

– Когда ты научился так божественно играть? – спросила она, – и что это за произведение?

– Я начал учиться музыке поздно – в десять лет, когда дядя взял шефство надо мной. В Англии продолжил образование, получив не только среднее музыкальное образование, но и закончив Школу Изобразительных искусств и курсы по подготовке композиторов. То, что я играл – моё сочинение.

– А ты, случайно не поёшь? – поинтересовалась Ника.

– Конечно, пою – на службе в храме, – улыбаясь, ответил Рафаэль.

– Расскажи, как ты нашёл своё призвание, – как-то вечером, прогуливая его по парку, попросила Ника.

– Это началось в детстве. Контраст между доброй, заботливой, интеллигентной мамой и грубым, с животными инстинктами отцом бросался в глаза, заставляя меня быстрее взрослеть, учиться анализировать, рассуждать, – рассказывал Рафаэль. – Ведь вера – дело религии, а духовность рождается из нашего сознания, какого бы вероисповедания мы бы ни были. В день совершеннолетия на меня неожиданно свалилось всё наследство дяди. А он был далеко не бедным человеком. Этот особняк, в котором мы сейчас живём – лишь небольшая часть его богатства. Дядя продумал всё до мелочей, чтобы отец не смог воспользоваться наследством, нажитым честным трудом – ведь дядя был глубоко и истинно верующим человеком, постоянно занимался благотворительностью. Он составил такое завещание, в котором отец сможет иметь проценты от наследства брата только в случае, если я буду жив и здоров.

– Вот почему Али так стремится тебя вылечить! – воскликнула поражённая Ника.

– Да, если я болен, проценты отцу уменьшаются вдвое. Для одних деньги становятся великим благом, для других, таких, как мой отец, чудовищным злом, – рассуждал Рафаэль. – Всё зависит от человека. Может ли он, получив богатство, сохранить человеческое достоинство, не превратившись в сноба. И останется ли порядочным, распоряжаясь деньгами с пользой для себя и окружающих. Внезапное богатство может сделать жизнь светлой и радостной, но также и погубить. Такая проверка – одна из самых трудных. Главное, чтобы большие деньги не затуманили голову.

– Но у тебя, как я вижу, голова ясная, – улыбаясь, заключила Ника.

– Для меня нет ничего важнее, чем духовное и физическое здоровье человека. А деньги – лишь способ помочь ближнему выбраться из трудной ситуации, дать ему шанс. Ведь отдаешь по-настоящему лишь тогда, когда отдаешь то, чего у тебя самого мало. Человеческую сущность определяют мысль, разум, чувства. От других млекопитающих человека отличают не ходьба и не всевозможные диетические пристрастия. Человек может посвятить всю жизнь тому, чтобы узнать, от кого мы произошли, но совершенно не задумывается над тем, кем стали: хищниками, способными убивать и разрушать или людьми, способными любить и созидать. Мы постоянно совершенствуем знания и при этом крайне невежественны, порой даже бесчувственны к своим близким. Мы утратили инстинкт самосохранения, который управляет животными. Люди научились жить в порочном, грязном мире, – продолжал делиться своими мыслями с Никой Рафаэль, – они пытаются противостоять ему, имея опыт, знания. У них успели вырасти шипы, когти и броня – и они выживают. Но события редко развиваются так, как мы предполагаем. И никуда не деться от непредвиденных обстоятельств.

– А как ты относишься к браку? – спросила Ника.

– Я верю в отношения, но не верю в брак. Как можно зафиксировать то, что рождено вне социума и часто вопреки ему? Кто-то писал, что мужчины женятся от скуки, а женщины из любопытства, не имея фундамента общего дома, имя которому любовь. Частая причина разрушения отношений – недосказанность. Эмоции, сомнения и подозрения сдерживаются, оставаясь у каждого внутри, покрывая отношения плесенью. Ну а иллюзии – это наши воздушные змеи, которые мы запускаем в будущее, хотя рано или поздно их уносит ветром. Мой друг – тишина, она ничего не требует от меня. Просто сидит со мной рядом, даруя покой. Чтобы справиться с сомнением, нужно окружить себя абсолютной тишиной. Когда успокоится ум, истина придёт сама. А наша фантазия может перенести туда, где нет границ между мечтой и действительностью.

– Скажи, Рафаэль, какое время суток ты любишь больше всего?

– Конечно, утро. Оно не так безжалостно, как ночь, принуждающая нырять с головой в воспоминания, которые стоит забыть. Ведь мы ищем точку опоры в прошлом, но не находим там ничего, кроме того, что жизнь тяжела, а порой и невыносима. Живём в поисках и терзаниях, не видя, что суть жизни – любовь.

– Ты так часто говоришь о любви! Не сомневаюсь, что тебе было дано пережить это чувство. Расскажи о своей Фее.

* * *

Они учились в одном классе Лондонской закрытой частной школы искусств. Он был душой компании, весёлым, остроумным красавцем. Она – молчаливая, тихая, незаметная. Странно, что их орбиты пересеклись. Роман, неожиданный для всех, вызвал неподдельное удивление. Студенты активно обсуждали, как долго продлятся их отношения, даже делали ставки. Такой мезальянс редко встречается! Но, вопреки прогнозам, они не расставались до окончания школы, пока Диана не вернулась в Махачкалу, а потом не переехала в Баку, где поступила в Консерваторию по классу фортепиано – она была талантливой пианисткой, чувствовала музыку, душу композитора, написавшего её. Она слышала музыку всюду – у моря, в лесу, в парке, даже дома. Казалось, что она соткана из нежных мелодий любви.

Они переписывались ежедневно, долго разговаривали по скайпу и проводили вместе всё время, когда Рафаэль приезжал на каникулы домой.

– У тебя есть её фотография? – спросила Ника.

– Конечно, я сейчас покажу.

И Рафаэль подъехал к своему прикроватному столику, где в рамочке стоял портрет Дианы.

– Она любила чёрный цвет. Возможно, так Диана проявляла траур по ушедшим родителям, а, может быть, предчувствовала свою гибель и терзалась от преждевременного расставания с этим миром. Мы виделись последний раз, когда Диана была на пятом месяце беременности. Я был вынужден уехать в Англию, защищать диплом в Кембриджском университете на факультете теологии, она отказалась ехать со мной, но приняла моё предложение руки и сердца. Мы собирались обвенчаться, когда я вернусь на Родину. Через три месяца я получил от отца известие, что её сбила машина.

– И ты ему поверил?

– Конечно, нет! Я нанял частного детектива, который подтвердил её гибель. Отец похоронил Диану на Бакинском кладбище, поставив памятник, который я выбрал – скорбящего Ангела. Могилы двух самых дорогих моему сердцу женщин теперь находятся рядом. Я продолжал искать её на улицах, в скверах, везде, где бывал, так и не поверив в её гибель. Между двумя людьми нет ничего более важного, чем желание быть вместе, отдавая себя полностью. Сама по себе смерть – это ничто, а вот лишиться родных – хуже и собственной смерти, и пресловутого ада. Потеряв её, я чувствовал, что дни кажутся бесконечными. Спасала работа. Помогая несчастным, я забывал на время о своём горе.

– Рафаэль, расскажи, пожалуйста, о ней! – попросила расчувствовавшаяся Ника.

– Диана была не столько красива, сколько очаровательна. Она как-то особенно убирала волосы в хвост, движения были полны природной пластики и грациозности. У неё была самая прекрасная улыбка, которая могла озарить тоскливые зимние месяцы, когда ледяной колючий ветер завывает под окном, а фонари на улице горят почти целый день. А смех её был такой звонкий и серебристый, что унылое настроение сразу улетучивалось. Когда я провожал её, она обнимала меня так крепко, что возникала мысль, что мы с ней больше никогда не увидимся. Детская любовь – святое. Её нельзя доверить никому, она живёт в самых глубинах души. Есть вещи, которые мы оставляем позади, лучшие мгновения жизни, покрывшиеся пылью времени. Бесполезно пытаться забыть их – эти, казалось бы, мелочи связаны одна с другой, образуют прочную цепочку, приковывающую нас к прошлому.

– Я не увижу тебя никогда, не услышу голоса твоего, – говорила Диана при последней нашей встрече, – но ты позовёшь меня во сне, и мы снова будем вместе!

– Она ушла с приходом весны, не предупредив меня. Никогда мне не было так одиноко, как в нашем парке, где мы любили гулять. Она была красива какой-то особенной, нездешней красотой. Тонкая, высокая, с длинными, тёмными, блестящими волосами и непривычно светлыми карими глазами. Но главное – от неё исходил свет – прозрачный, серебристый и тёплый. Иногда мне казалось, что, взмахнув длинными пушистыми ресницами, она может превратиться в птицу, улететь в небо, оставляя видимую только мне нить. А как она играла! Рояль рыдал под её сильными и чувствительными пальцами, как рыдала её душа, предвидя наше расставание.

* * *

Однажды, проходя мимо кабинета Али, Ника услышала разговор с одним из охранников, который редко появлялся в особняке, где её поселили. Он явно был взволнован и говорил хозяину, что требуется срочная медицинская помощь.

– Хорошо, будет тебе врач, я привезу его через час, – ответил Али, выходя из кабинета.

Ника еле успела спрятаться за колонну. Али явно направлялся в её комнаты. Она вышла в сад и стала подниматься по лестнице на третий этаж, где её и остановил Али.

– Пойдём в мой кабинет, – не терпящим возражения тоном сказал он, – мне надо с тобой поговорить.

В кабинете за закрытыми дверьми он попросил Нику о медицинской помощи, которая требуется незамедлительно роженице. Ника тут же согласилась.

Они ехали минут двадцать. Остановились у одноэтажного крепкого дома, огороженного высоким забором и хорошо охраняемого. Ника попала в просторную комнату, где на кровати, залитой кровью, лежала бледная девочка лет пятнадцати.

– Мне потребуется срочно акушерский набор и препараты, которые я сейчас напишу. Необходимо делать операцию кесарево сечение, – после осмотра девочки сказала Ника.

– Стерильные приборы готовы, капельницы есть, лекарства будут через двадцать минут, – ответил охранник.

– Как тебя зовут, малышка, – обратилась Ника к полуживой девочке.

– Мария. Меня похитили, – тихо добавила она.

– И много вас здесь? – поинтересовалась шокированная Ника.

– Пять девочек, остальные младше меня, – прошептала Мария и потеряла сознание.

– Девчонка ничего не сказала тебе? – насторожённо спросил Али.

– Она была без сознания, когда я осматривала её, – ответила поражённая Ника, приступая к операции.

Девочку спасти не удалось, ребёнок, которого вынула из чрева молодой матери Ника, оказался мёртвым.

Следующий вызов в странный дом застал Нику во время глубокого сна. Она еле смогла разомкнуть веки от настойчивого стука в дверь. Охранник передал просьбу Али посмотреть больного ребёнка. Ника вскочила с постели и через пять минут была готова ехать. Они вошли в проклятый дом, как называла его Ника, с противоположной стороны, где был сад, детская площадка и бассейн. Там, куда они попали, было по-семейному уютно. Эта часть дома скорее всего не сообщалась со второй половиной.

Али проводил Нику в детскую комнату, где металась в лихорадке девочка лет двух.

– Это моя дочь, Магдалена. Она мне очень дорога. Прошу тебя, спаси её! – взмолился Али. Молодая красивая девушка присутствовала рядом, держала малышку за руку и накладывала охлаждающие повязки на её головку.

– Как вас зовут? – спросила Ника, обращаясь к ней.

– Жасмин, – тихо ответила та.

Она была одета во всё чёрное. Тёмные блестящие волосы свободно падали на плечи, оттеняя матовую бледность лица. Большие светло-карие глаза казались огромными и мечтательно-отрешёнными, но это впечатление было обманчиво. Жасмин не упускала ни одной детали из того, что происходило в комнате.

– Расскажите, чем болела девочка, и на какие препараты у неё аллергия.

– Я не знаю, – ответила Жасмин.

– Это няня дочери, мать погибла при рождении девочки, – вмешался Али.

Ника произвела осмотр, сделала назначения. Необходимо было ставить капельницы ребёнку и колоть каждые шесть часов антибиотики – у Магдалены была двухсторонняя пневмония и сильная интоксикация организма. Ника сообщила об этом отцу ребёнка.

– Препараты будут через час, а дочь придётся забрать в главный особняк, ты же сможешь проделывать все назначенные тобой манипуляции? – спросил Али у Ники.

– Да. Я попытаюсь спасти ребёнка.

– Неужели всё так серьёзно? – встревожился Али.

– Девочка находится в тяжёлом состоянии. Кроме интоксикации и пневмонии у неё обезвоживание. Если в доме есть какие-то препараты и капельницы, принесите срочно, я поставлю ей сейчас, чтобы довести до вашего особняка.

– Да, конечно, – сказал Али и бросился со всех ног в другое крыло здания.

– У тебя появился ещё один пациент? – обратился Рафаэль к Нике, когда она благополучно добралась до особняка.

Ника рассказала Рафаэлю о своей новой пациентке, прежде чем Али познакомил сына со своей дочерью.

Рафаэль очень любил детей. Между ним и Магдаленой мгновенно возникла симпатия, быстро трансформировавшаяся во взаимную любовь. Всё свободное от тренировок и процедур время Рафаэль проводил с девочкой, играя ей на пианино, читая книжки, показывая картинки.

– Как ты справляешься со своими детьми, да ещё и работаешь? – однажды спросил Рафаэль Нику.

– Ребёнок ничего не просит, обнимая меня, ему необходимо только почувствовать хоть на мгновенье, что люблю его, – ответила она. – С ребёнком нужно общаться на равных, быть заинтересованным его миром и всегда находить время для общения. Ему можно и нужно всё объяснять. Смысла в наказании нет – оно не учит, лишь озлобляет, создаёт напряжённость и недоверие. Ведь как прекрасно иметь маму, с которой можно обсудить любые темы, которая всегда поймёт тебя и может заразительно смеяться, быть рядом на любом расстоянии. Любимые всегда рядом! Даже, если они находятся в другом измерении, – грустно заметила Ника.

* * *

Теперь Ника поняла, зная о преступлениях Али, выбраться из плена он ей не даст.

Магдалена поправлялась быстро – Ника почти не отходила от девочки, носила на руках, а ночью спала с ней в одной кровати, чтобы постоянно контролировать дыхание. Она не переставала удивляться, как малышка похожа на её сыновей. И решила сделать тест на отцовство, ничего не говоря об этом мужчинам. А результаты попросила переслать на почту Эмиля.

Третий вызов в дом, где, как в тюрьме, жили четыре оставшихся девочки, случился через неделю после первого. Девочек лихорадило, на теле появилась сыпь. Али попросил осмотреть заболевших. Ника с радостью поехала в проклятый дом и была поражена тем, что все девочки были с русыми длинными волосами и зелёными глазами.

Ника быстро поставила диагноз и назначила лечение, сказав, что больных она должна осматривать ежедневно. Ей хотелось поближе познакомиться с детьми, узнать их истории и адреса, для этого в следующие поездки брала записную книжку и карандаш, зная, что их комната просматривается и прослушивается.

Ника долго мучилась, думая, посвящать ли в преступную тайну Али Рафаэля, зная, как он расстроится. Но ей необходима была его помощь и совет, поэтому во время очередной прогулки она рассказала кузену о загадочном доме, где в неволе содержатся девочки с зелёными глазами. Сначала Рафаэля словно парализовало, он застыл от такого известия, потеряв дар речи. Но через некоторое время стал приходить в себя.

– Ты догадываешься, почему все девочки зеленоглазые и с русыми волосами? – спросила Ника.

– Догадываюсь, хотя очень удивлен этим фактом. Отец по-своему любил мою маму, ведь после её смерти он так и не женился, хотя в женщинах недостатка никогда не испытывал. У моей мамы были такие пронзительные зелёные, нет, изумрудные глаза. Но только тогда, когда она смотрела на меня. Я заметил, что при общении с отцом глаза её становились серыми, почти прозрачными, радужка словно обесцвечивалась.

– Теперь понимаю, почему девочки одинаковые внешне. Сколько же времени понадобилось твоему отцу, чтобы собрать такую «коллекцию» зеленоглазых красавиц?

– Меня волнует их будущее. Та травма, которую они получают от общения с отцом, останется в их душе на всю жизнь.

– Мы обязательно спасём их! – сказала встревоженная Ника.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уверена, что они погибнут, не достигнув совершеннолетия. Впрочем, как и весь обслуживающий персонал, посвящённый в тайну проклятого дома.

– Ты и о себе говоришь?

– И о себе тоже. Выход один – бежать, но только тогда, когда ты сможешь самостоятельно передвигаться, чтобы активно помогать мне. Без тебя мне не справиться. Пусть это будет тебе ещё одним стимулом выздороветь! У тебя случайно нет преданного друга, который смог бы помочь разобраться в преступлениях, творящихся в твоих владениях, в которых ты, невольно, сам оказался заложником?

– Да, Ника, я понял свою задачу, буду тренироваться с удвоенной силой, чтобы спасти невинные детские души и тебя! И друг у меня верный есть – Рагим, он как раз работает следователем в полиции.

– Его можно будет пригласить сюда, Али разрешит?

– Не думаю, отец ведь знает, что он полицейский. Но сообщить ему о творящихся здесь преступлениях я обязан. Давай перешлём ему письмо по интернету. У Жасмин есть ноутбук, похоже, отец ей доверяет.

– Жасмин такая же пленница, как мы с тобой. Али пригрозил, что если она не будет ему абсолютно подчиняться, то её маленькая дочка попадёт в проклятый дом. Но, думаю, мне удастся убедить её помочь нам. Это же и в её интересах!

– Мне очень нравится эта девушка, она мне чем-то неуловимым напоминает мою Диану. Как ты думаешь, я имею шанс ей понравиться?

– Не сомневаюсь, что и ты ей симпатичен, кроме того, она уважает тебя и восхищается твоим мужеством. А ты знаешь, что у неё есть пятилетняя дочка?

– Конечно нет, и отец посмел разлучить их? – с гневом в голосе спросил Рафаэль.

– Вероятно, Али специально выбирал в няни для Магдалены женщину, имеющую маленького ребёнка. Этим он убивал сразу двух зайцев – пленница имела опыт по уходу за детьми, а он пользовался шантажом, запугивая мать, что в случае непослушания или побега он поместит её девочку в свой гарем.

– Мой отец не человек, он монстр!

– И знаешь, как зовут дочку Жасмин? – продолжала Ника.

– Даже не догадываюсь, я в ужасе от поведения отца.

– Её зовут Диана.

У Рафаэля чуть не остановилось сердце, когда Ника произнесла имя его возлюбленной. Он побледнел, но вскоре взял себя в руки, воскликнув:

– Воистину неисповедимы дела твои, Господи!

– Это она тебе сказала или ты придумала, что я нравлюсь Жасмин?

– Конечно, она. Мы с ней успели подружиться. У нас ведь общая подопечная – маленькая Магдалена. Жасмин много рассказывала о своей жизни. И о тебе зашёл разговор. Она человек верующий, но при этом может здраво рассуждать и видеть перспективы своего заточения. Думаю, что Жасмин согласится помогать нам.

* * *

В тот год, когда Рафаэль заканчивал обучение в Лондоне и защищал диплом по теологии в Кембриджском университете, его возлюбленная Диана заканчивала Бакинскую Консерваторию и ждала появления на свет их ребёнка. Они по-прежнему ежедневно разговаривали по скайпу, и Рафаэль каждый раз просил показать растущий живот Дианы, слушая через микрофон, приставленный к животу будущей мамы, сердцебиение ребёнка, приходя от этого в восторг.

Али, как только отправил сына учиться в Лондон, переехал в Баку – в квартиру брата. Мурат любил этот город, здесь он закончил два ВУЗа – экономический, а потом и институт нефти и газа. Именно с Баку были связаны его лучшие воспоминания – он любил женщину, которая была замужем за его другом, и мог часто видеть её, приходя в гости. Но открыть своё сердце так и не решился, видя, что она счастлива с мужем.

Али знал о беременности Дианы. Ему совсем не хотелось, чтобы рядом с сыном находилась преданная ему женщина. Он организовал наезд на неё, когда она была на восьмом месяце беременности. Просчитав её маршрут от Консерватории домой и сев во внедорожник, поздно вечером хладнокровно сбил женщину и, не сомневаясь, что после травм она не выживет, вызвал скорую и скрылся с места преступления.

Али узнал, в какой роддом её повезли. Диана получила серьёзную черепно-мозговую травму и многочисленные переломы, но ребёнка удалось извлечь живым. Это была девочка с зелёными глазами. Зная, что у Дианы есть родная сестра, которая имеет право забрать новорождённую, он поторопился договориться с главным врачом роддома, заплатив ему круглую сумму, заверив, что удочерит девочку, а врач скажет, что она погибла вместе с матерью. Увы, сюжет не нов в истории человеческих преступлений!

К этому времени Али уже обосновался в особняке брата в Эмиратах и имел «гарем» из зеленоглазых красавец, который обновлялся при достижении девочками восемнадцати лет. Они, став совершеннолетними, бесследно исчезали из этого мира.

Безжалостному убийце оставалось зарегистрировать ребёнка Рафаэля и Дианы, как свою дочь. А ещё найти няню для младенца. С этой проблемой пришлось повозиться. Ему нужна была женщина, не имеющая родственников, но родившая ребёнка. Решение пришло неожиданно. Он, проходя мимо Консерватории, увидел молодую красивую женщину, очень похожую на Диану. За руку она вела девочку лет пяти. Он проследил за ней. Каково же было его удивление и радость, когда Али понял, что молодая мать – младшая сестра Дианы!