Текст книги "Мелодия древнего камня"

Вия не отходила от кровати Эля, а когда он стал приходить в сознание, уехала в Италию, забрав с собой Бублика. Уходом за выздоравливающим Рафаэлем занялся его отец.

* * *

Первое, что поразило и пленило Рафаэля в Вие – это солнечная, сияющая улыбка, которая ворвалась в его, казалось, непоправимо сломанную жизнь. Это её льющаяся нескончаемым солнечным потоком любовь помогла возродиться его душе, поверить в возможность быть счастливым. Вия всегда была энергичной, радостной, общительной – в отличие от него. Она была похожа на радугу, излучающую разноцветные лучи света, вызывая у людей абсолютное доверие. Рафаэль же не строил иллюзий относительно человеческих качеств, чаще был замкнут и неохотно общался с людьми – только по необходимости, вызванной работой.

Раньше Рафаэль верил, что семья – единственный надежный тыл, это то невероятное, исключительное, что не поддаётся логике. В глубине души он надеялся, что придёт тот день, когда они с Вией станут неразлучной, счастливой парой.

Казалось, что, зная Вию с самого раннего детства, он знает о ней всё. Только теперь, потеряв её, он понял, как глубоко заблуждался. Он чувствовал, что их связывала не только крепкая дружба и привязанность, но и невидимая, но очень прочная нить любви, сделавшая их невероятно сильными, способными выдержать все испытания, предоставленные жизнью. После того, как потерял Вию, он ощущал себя марионеткой в руках судьбы, маленькой шахматной пешкой, которую передвигали по полю жизни, не считаясь с его мнением и желанием.

Рафаэль всё детство провёл в крайней нищете с постоянным ощущением голода, но, тем не менее, ясно понимал, что счастье дают не деньги и не материальное благополучие, приносимое ими. Необходим человек, разделяющий твоё мироощущение, тот, кто всегда поймет тебя и примет таким, какой ты есть.

И вот он – известный, состоявшийся художник, любящий и любимый мужчина. И одновременно безумно несчастный человек, не имеющий возможности, права быть рядом с единственной родной душой.

Вия всё поняла. Эта фея с огромным добрым сердцем, этот единственный человек во Вселенный, ради которого он мог, не задумываясь, отдать всё, включая жизнь. Поняла и исчезла. Растворилась в пространстве, снова стала девочкой его волшебных снов.

Рафаэль делал всё, чтобы хоть иногда видеть Вию. Ему необходима была каждая крупица, напоминающая о ней, тем более видеосъёмки её выступлений. И он обратился к Нателле, бывшей няне Эммануэля, зная, что она снимала все выступления Вии. Но та странным образом отказала и даже прервала разговор, бросив трубку.

Но Рафаэль, когда Нателла была в доме Радаевых, сумел перебросить информацию из её компьютера на флэшку, хотя она почти не расставалась с ноутбуком. Рафаэль смог с помощью Эмми переключить её внимание и похитить столь необходимые видеозаписи.

Не так-то просто оказалось вытащить из многочисленной информации в её компьютере с немыслимым количеством паролей записи с выступлениями Вии. Знакомый хакер помог ему в этом.

Теперь Рафаэль мог смотреть на свою Фею, сколько хотел.

Он не ждал гостей, когда услышал настойчивый звонок в дверь. Не глядя в глазок, в полной задумчивости Эль открыл дверь и тут же получил сильный удар по голове. Очнулся в лесном овраге. Недалеко была трасса – раздавался шум трения колёс по асфальту. Эль почувствовал, как тело его отяжелело, мир опрокинулся и завертелся вокруг, а потом небо накренилось и стало падать. Но не раздавило его, а наполнило необыкновенной лёгкостью. С образом Сильфиды-Вии в сердце он потерял сознание.

* * *

Их окружили люди в чёрных масках.

– Ну, здравствуйте, Николь Давидовна! – произнёс солидный мужчина в чёрном костюме, – вы не хотели работать с нами добровольно, а теперь будете служить нам почти добровольно.

– Это как? – не поняла Ника.

– В том случае, если вы откажитесь с нами работать, ваши дети серьёзно пострадают.

– Но почему вы выбрали меня? Ведь так много врачей, которые с радостью будут работать на вас, – изумилась Ника.

– Врачей-то много, но вы – уникальны. И нейрохирург, и хирург, и прекрасный диагност, и реабилитолог. Вы обучите молодых специалистов своему ремеслу и, если они смогут заменить вас, мы вернём вам свободу.

– А что нам делать с этим итальяшкой? – спросил один из похитителей, глядя на Эмиля.

– Да он к вам наручниками прикован, – обратился один из похитителей к Николь, – дайте ключ, и я отпущу его.

– Я потеряла ключ, – спокойно сказала Николь, держа ключ левой рукой в кармане шорт и моля Бога, чтобы её не стали обыскивать. – Вообще-то – он мой ассистент. Я не смогу сделать ни одной операции без его помощи, – с дерзким напором в голосе ответила она.

– А, значит ваши любовные отношения начались у операционного стола? Тогда и этот итальяшка нам пригодится. Это будет моим подарком вам, Николь – пусть он скрашивает ваше одиночество, когда вы не будете заняты работой.

Эмиль, напряжённый как струна на протяжении всего разговора, облегчённо вздохнул и подумал, что очень своевременно купил и надел наручники на свои и Ники запястья.

Им завязали глаза после того, как они через восемь часов полёта на Боинге сели в ожидавшую их машину в аэропорту Эмиратов. Через несколько часов пути повязки с глаз сняли. Справа от шоссе, по которому двигался шикарный лимузин, увозящий их всё дальше и дальше от детей, раскинулось нефритовое море.

– Дежавю, – одновременно произнесли они, а Ника с грустью добавила, – у судьбы бывают злые шутки.

Впереди лежала серая лента дороги со сложными развилками, которая вынесла их на автостраду, летящую за город. Дорога стала синеть, раскрасилась белыми нарядными полосками, в окно машины ворвался запах большого, раскалённого жарой города.

Начинался новый этап их жизни – вдали от детей, от любимого дома. Но они были вместе – и это было главным. Вместе они справятся со своим новым статусом заложников и смогут что-нибудь придумать для освобождения.

Когда машина въехала через ворота за высокий забор, их окружили одетые в серые костюмы мужчины со странными головными уборами. Лица их были словно вылеплены по трафарету – без проблеска интеллекта, с глазами, полными тоски и ненависти.

Пленники прошли по аккуратно выложенной мраморной плиткой дорожке между эвкалиптами. Здесь было тихо, спокойно и красиво, ведь они находились не в центре большого города, а в пригороде. Территория загородного дома расположилась на возвышенности и занимала большую площадь, на которой находились сад, бассейн с морской водой, теннисные корты. С восточной стороны дома открывался вид на город, который, казалось, можно уместить на ладони вместе со всей иллюминацией, ярко освещающей его.

В кронах южных деревьев щебетали птахи, взлетали разноцветные попугаи. По мраморной лестнице они спустились мимо зарослей фикусов и подошли к большому дому. Фасад его, сделанный из стекла и пластика, ослепительно блестел. Птицы, рассекающие горячий воздух, с криками опускались к морю.

Это был трехэтажный особняк, сделанный из современных материалов. Справа от него была посадочная площадка для вертолётов, слева – открытый бассейн с голубой водой, расположенный в тени огромного ухоженного сада. За домом метрах в пятидесяти раскинулся Персидский залив.

Просторный дом, в котором они оказались после длительного путешествия, утопал в саду с диковинными цветущими кустарниками, деревьями и цветами. Бутоны магнолии готовы были распуститься с первыми лучами солнца. Было видно, что садовник любит своё дело. Он устроил сад таким образом, чтобы в нём сочетались цветы по форме, расцветке, высоте. День заднем цветение одних растений сменялось цветением других. Вилла была обнесена высоким забором.

Казалось, сад замер – не дрожали ни ветки, ни листья. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Природа готовилась к урагану.

Возле дома их ожидал мужчина лет тридцати, со слегка заплывшим жиром лицом араба, чёрными, как смоль, волосами и косой саженью в плечах. Тёмные, почти чёрные глаза смотрели на мир с брезгливостью и пресыщенностью. Красота его была напрягающей. В лице было что-то птичье, наверное, таким его делал большой нос, который, впрочем, придавал лицу некоторую пикантность. Его тёмные спокойные глаза таили в себе хорошо скрываемое презрение к миру и душевную холодность.

Одевался он экстравагантно. Одежда была несколько эпатажна – чёрные брюки, по форме напоминающие балахон, белоснежная сорочка с кружевными, ручной работы рукавами, дорогая обувь с платиновыми пряжками. Похоже, одежду он получал от известного модельера. Вся эта роскошь хорошо сочеталась с изысканными мужскими духами. Это делало его облик эффектным, претенциозным и, пожалуй, вызывающим. Он говорил по-русски почти без акцента, иногда переходя на более близкий ему английский. Мимика не отягощала его лицо.

Это был Али – управляющий виллой. Ему подчинялись четверо молодых мужчин, следящих за работой поваров, прачек и посудомоек. Для безопасности Али нанял пятерых охранников, их присутствие в доме не было заметным. И, конечно, вся территория виллы, включая укромные помещения, просматривались многочисленными видеокамерами.

Нику и Эмиля пригласили в большую комнату, по периметру которой стояли кожаные диваны. В центре был большой круглый стол из белого мрамора.

– Ваши апартаменты на третьем этаже, – тихим голосом произнёс Али, – вы можете воспользоваться лифтом, пойдёмте, я вас провожу.

Они поднялись на третий этаж, вдоль которого проходил широкий коридор, обставленный растениями. С двух сторон коридора были двери, в одну из таких дверей вошли московские пленники.

– А это ваши комнаты, располагайтесь. Всё, что вам понадобится, вы можете заказать, доставят в ближайшие два часа. Это касается одежды, техники, меню на день. Через тридцать минут вы должны быть готовы к встрече с руководителем клиники. Необходимая одежда находится во встроенном шкафу дальней комнаты.

– Надвигается гроза, мы вряд ли сможем улететь через тридцать минут, – задумчиво и без эмоций произнесла Ника ровным, еле слышным голосом, будто разговаривая сама с собой.

– Тогда полетим сразу после её окончания. Здесь грозы короткие, – сквозь зубы процедил управляющий.

Николь и Эмиль остались одни в своём новом жилище. В нём было пять комнат, не считая огромную ванную комнату, оформленную, как летний сад – обилие цветов, стоящих в красивых вазонах на полу и висевших в кашпо на стенах, большое открытое окно с видом на залив смотрелись празднично и уютно. Такими же уютными оказались и комнаты – гостиная с мягким светлым диваном, просторная спальня. Почти во всю стену окна впускали солнечные лучи, льющиеся горячим потоком, а за окнами виднелись светло-голубое небо и тёплая, манящая вода Персидского залива. Вдоль стены, выходящей в сторону залива, были протянуты слегка вычурные, с позолотой карнизы, на которых по краям окна висели плотные тёмно-синие занавески.

В распоряжении Ники и Эмиля был тренажёрный зал со множеством всевозможных тренировочных приспособлений, просторный кабинет с книжными полками по периметру, с письменным столом, стоящим у окна. Посередине стола красовалась настольная лампа, заставившая их войти в ступор – это была точная копия лампы, стоявшей на письменном столе их нянюшки Стефании.

– Они всё знают о нас, вплоть до деталей, – тихо произнёс Эмиль, прижимая к себе Нику.

Внезапно началась гроза. От грома закладывало уши. Молнии на небе выписывали замысловатые зигзаги под раскаты разбушевавшегося оглушающего грома. Вибрация воздуха была физически ощутима. Стёкла дрожали. Свинцовые тучи полностью закрыли небо. Стало темно, как поздним вечером. Вспышки молний ярко освещали комнату посередине которой стояли, замерев в объятьях друг друга, поражённые происходящими событиями Ника и Эмиль.

Вдруг им показалось, будто небо раскололось пополам – такой сильный грохот раздался над головой. Молния ударила рядом с закрытом окном и стало непривычно тихо. Воздух, пропитанный небесной влагой, замер, будто сомневаясь, что гроза закончилась. Через некоторое время налетел порыв ветра, принеся с собой крупные капли дождя. Гром уже мягко, не зло прогремел вдалеке. Гроза уходила из пригорода.

Через четверть часа после окончания грозы они сидели в вертолёте, направляющемся в Дубае. А ещё через двадцать минут приземлились на крышу огромной клиники. Их проводили в кабинет главного врача.

Это был мужчина арабской национальности – с чёрными от щетины почти до глаз щеками, узкими с презрительной ухмылкой губами и волчьим взглядом, но всё же с претензией на европейский лоск. Он явно ждал новых сотрудников в своём кабинете. На вид ему можно было дать лет сорок пять. На ухоженном лице застыла, словно карнавальная маска, безупречная голливудская улыбка. Чёрные глаза были слегка прищурены. Сквозь профессионально отработанную доброжелательность прорывалось что-то жёсткое, напряжённое, готовое в любой момент вырваться наружу. Необычен был его взгляд – как будто ничего не выражающий, пустой и в тоже время непостижимо сосредоточенный.

– Меня зовут Джафар Азис. Я – владелец и одновременно главный врач клиники, – лениво и медленно вставая с кресла представился мужчина, держа в руке толстую сигару.

На его мизинце красовался огромный золотой перстень. Слегка крупноватые даже для его мясистой и холёной руки платиновые часы и запонки, тщательно подобранные к ним, выдавали в нём поклонника красивых и дорогих вещей.

Ника пыталась найти в глазах этого человека хоть какой-то проблеск тепла и сострадания, но не находила ничего, кроме рационального ума и незаурядных психологических способностей. Он упёрся взглядом в неё, пронзая, словно сканером, насквозь, после чего бросил мимолётный взгляд на Эмиля, стоявшего рядом.

Джафар говорил на хорошем английском языке без проглатывания слогов и слов, как это делают американцы. Обладая феноменальной памятью, способностью ловить любую информацию на лету, он быстро находил общий язык с людьми любого социального статуса и умел не только заинтересовать своими идеями, но и блестяще манипулировать поведением сотрудников.

Он работал почти двадцать четыре часа в сутки. Но для его подчиненных был строгий график, за соблюдением которого Джафар лично следил – они трудились по семь часов, не считая экстренные, хорошо оплачиваемые случаи. Ему нужен был медперсонал, находящийся в отличной физической форме – ведь от этого зависел успех его дела. Таким образом, за шесть месяцев был подобран коллектив первоклассных врачей, среднего медицинского персонала, санитаров и обслуживающих лиц, в число которых входил многочисленный штат хорошо обученной охраны.

То, что клиника была наполнена самым современным оборудованием – было само собой разумеющимся. Ради своей цели – создать один из лучших в мире реабилитационный профильный центр с прекрасно оборудованным отделением нейрохирургии – он шёл самым коротким путём, совершая преступления, похищая людей, подкупая правительство Эмиратов.

Джафар Азис привык идти по жизни не только как завоеватель и победитель, но и как самоубийца, передвигающийся без тени страха и сомнения по краю крыши небоскреба, где каждый шаг мог быть последним. Пока фортуна была к нему благосклонна.

Не без его помощи в последние годы медицинское обслуживание в Объединенных Арабских Эмиратах вышло на совершенно новый уровень и сервис обслуживания.

Правительство Эмиратов покровительствовало его начинаниям, закрывая глаза на пути достижения такого небывалого успеха в сфере профильной медицины за невероятно короткий срок.

Несомненно, медицина ОАЭ получила мощный толчок к оживлению, когда в стране обнаружились первые запасы нефти. Хотя это произошло случайно, государство сразу поняло важность такого открытия.

И вот, спустя некоторое время, Эмираты стали накапливать финансовые активы, полученные из нефтяного сектора. Однако, местные жители не совсем понимали, что делать со всеми этими богатствами. Началась погоня за атрибутами состоятельности и роскоши. Роскошные особняки и виллы, дорогие автомобили и другие удобства, всё это стало привлекать внимание состоятельных арабов.

В ОАЭ медицина переживала аналогичную ситуацию. Производилось оснащение медицинских клиник самым современным оборудованием, причем в неограниченных количествах. Но работать на данном оборудовании было некому, сказалась нехватка квалифицированных специалистов. Действующие медицинские сотрудники не имели соответствующих знаний, чтобы разобраться с ним. Такая ситуация стала причиной простоя медицинской аппаратуры. В результате официальные власти и чиновники медицинских ведомств были вынуждены начать работу по привлечению в страну квалифицированных специалистов из-за границы. В ОАЭ клиники стали принимать на работу многочисленных иностранных медиков.

Политика в области национального здравоохранения стала приобретать профессиональные очертания и соответствовать международным стандартам. Министерство здравоохранения создало единую централизованную базу, включающую все лечебные учреждения в Эмиратах. Одним из основных кандидатов на пост министра здравоохранения стал Джафар Азис. Это почётная, а главное, открывающая пред ним необозримые перспективы должность, уже была ему обещана правительством.

* * *

– Простите за неудобства, доставленные вам, не буду скрывать, вы очень нужны мне – ваш талант, профессионализм, – с явным воодушевлением произнёс Джафар. – Я создаю клинику по реабилитации пациентов с черепно-мозговыми и спинальными травмами и сделаю всё, чтобы она была лучшей в мире. Поэтому и приглашаю лучших специалистов.

– Ваше приглашение было своеобразным, – с непринуждённой улыбкой заметила Николь.

– Пожалуй, соглашусь с вами. К этому вынудила цель, поставленная мной в жизни – создание сверхсовременной клиники.

– Видимо, чтобы поставить такую весомую цель у вас были не менее весомые мотивы, – не унималась Николь, – кто из ваших близких «спинальник»? Сын? Младший брат?

– Я рад, что не ошибся в вас, Николь, – несколько поникшим голосом признался Джафар, – у меня болен сын и лечение я могу доверить только вам.

– Благодарю за доверие, – голосом, лишённым эмоций, произнесла Ника, – я сделаю всё, что потребуется для выздоровления вашего ребёнка, но не могу не поинтересоваться, что будет с моими детьми?

– Они будут в полной безопасности, кроме того, каждый месяц вы сможете получать видеоотчёт об их жизни.

– Надеюсь, что после того, как ваш ребёнок встанет на ноги, мы будем свободны?

– Не станем так далеко загадывать. Время покажет. А пока не советую делать попытки покинуть наш рай, ведь от этого могут пострадать ваши дети. Да вы и не сможете физически этого сделать – когда покинете мой кабинет, вам вживят чипы, по которым органы безопасности смогут прослеживать все ваши перемещения. В пределах Эмиратов вы можете свободно передвигаться. Кроме того, на ваш счёт и счёт Антонио будут перечисляться ежемесячно деньги, которыми вы сможете пользоваться. И ещё. Вам нельзя пользоваться интернетом и всеми видами связи на территории, находящейся вне Эмиратов.

Ваши имена и фамилии тоже с сегодняшнего дня будут иными. Постарайтесь поскорее привыкнуть к ним – это только для вашей пользы – завтра я представлю вас сотрудникам клиники, как французских подданных, приехавших на работу по контракту в мою клинику. Ваши новые имена – Вероника Моро и Люк Дораве.

– Спасибо за чуткую и всестороннюю заботу о нашем благополучии, – не скрывая скепсиса произнесла Ника, – у меня будет личная просьба. Надеюсь на ваше восточное благородство.

– Слушаю вас, – скривив губы в явно неудавшейся улыбке почти прошипел Джафар.

– Мы с Антонио хотим вступить в брак по христианскому обычаю и по законодательству Эмиратов. Нам не нужны торжества по этому случаю. Всё должно быть крайне скромно и конфиденциально.

– Мне казалось, что вы, Николь, мусульманка.

– Я родились и выросли в Азербайджане, но ближе мне стало православие, хотя ко всем религиозным конфессиям отношусь с уважением. Антонио же с рождения католик, но, как и я, принял православие уже в сознательном возрасте.

– Ну что ж, я распоряжусь, чтобы ваша просьба была исполнена в ближайшую неделю, тем более и по легенде вы супруги. Всё складывается как нельзя кстати. В Эмиратах верующие всех конфессий имеют право исповедовать свою религию и справлять религиозные обряды и службы. Никаких притеснений православных христиан, как, впрочем, и верующих других конфессий здесь нет, хотя любая миссионерская деятельность в Эмиратах, как и в других исламских странах, запрещена. Надеюсь, что последнее к вам не будет иметь отношения.

– Вы правы, миссионерская деятельность нас не интересует. Профессия врача, особенно выбранная по велению сердца, не предполагает деление людей в зависимости от их вероисповедания. Благодарю за активное участие в нашей с Антонио жизни, – уже с меньшей, чем прежде, иронией ответила Ника.

– Есть единственный русский православный храм на Аравийском полуострове: святого апостола Филиппа в городе Шарджа, – продолжил свою теперь уже ознакомительную речь Джафар, видимо, войдя в образ благородного человека. – Это стало возможным, благодаря личному распоряжению правителя эмирата Шарджа Его Высочества Султана Аль Касеми. Город находится всего в пятнадцати минутах езды на северо-восток от Дубае, на берегу Персидского залива. В переводе с арабского название города означает «восходящее солнце». В храме святого Филиппа вы сможете обвенчаться, – закончил Джафар.

– Вероника, при вступлении в брак вы возьмёте фамилию мужа?

– Разумеется.

– Хорошо, через три дня вы сможете заключить брак, к этому дню я подготовлю вам документы. Ну, а для сотрудников вас сразу представлю супружеской четой Дараве.

– Когда мы должны приступить к осмотру пациента?

– Сначала вас ознакомят с клиникой, с отделением, где вы будете работать – это займёт часа четыре. После этого вы пообедаете и приступите к работе.

Эмиль находился в шоке от диалога Ники с Джафаром. Он и представить не мог, что его уравновешенная, выдержанная, крайне тактичная в общении с людьми Ника может быть столь беспощадно острой в словах и уверенной в желаниях.

– Я просто стала сама собой, – ответила Эмилю Ника, – и теперь буду всегда такой. Джафар отнял у меня самое дорогое – детей, Родину, свободу. На какую покорность и доброжелательное отношение к нему он рассчитывает?

– Теперь я вижу, что моя бесстрашная Русалочка еще и майор медицинской службы, обнимая Нику, тихо произнёс Эмиль.

* * *

На стеклянном лифте, находящемся в центре двадцатиэтажного здания, Ника и Эмиль в сопровождении Джафара поднялись на четырнадцатый этаж. Это было отделение больных с травмами позвоночника. Они вошли в просторную палату, в которой находилось много игрушек и представляющую собой скорее детскую комнату, а не больничное помещение.

Посередине палаты лежал мальчик славянской внешности, лет четырёх с огромными карими глазами в обрамлении длинных пушистых ресниц. В них застыли боль и страх.

– Это мой сын Лео. С сегодняшнего дня он – ваш пациент, – тихо и непривычно для самого себя заискивающе произнёс Джафар. Уже по изменению его голоса можно было предположить, насколько дорог ему ребёнок.

– Мне нужна история болезни пациента, – спокойным голосом, в котором можно было уловить бесстрастные нотки, произнесла Ника. – А также амбулаторная карта ребёнка с указанием перенесённых болезней и прививок.

– Я предполагаю, что его мать не имеет доступа к сыну, – продолжила она. – Вы должны знать моё мнение, как лечащего врача вашего сына. Для лечения больного, учитывая его возраст, присутствие матери было бы очень желательным. Я не буду интересоваться причинами её отсутствия. Мне необходимо знать её возраст, течение родов и группу крови.

– Да, конечно, в ваш кабинет всё необходимое принесут, каким-то сломленным голосом и совсем тихо ответил Джафар.

– А теперь оставьте нас, мне необходимо осмотреть пациента.

Кабинет Ники был просторным, с обилием диковинных, с яркими цветами растений. Из окна просматривалась большая часть города и небольшой кусочек Персидского залива, от которого она долго не могла оторвать взгляда, села за письменный стол, взяв в руки историю болезни ребёнка. Эмиль сел рядом с ней.

– Леон Верис, – прочитала она имя своего пациента, – четыре года, травма получена месяц назад. Мать – Барбара Верис, тридцать два года, педиатр. Похоже, они учились вместе в Оксфорде, – подумала вслух Ника.

– Какая странная у них фамилия, – сказал Эмиль. – Джафар дал сыну европейское имя и фамилию матери, видимо, для того чтобы легче было пробиться в верхушку избранных. Ведь к арабам во всём мире относятся насторожённо.

– И правильно делают, – не прерывая чтение истории болезни произнесла Ника, – наше похищение с маловероятным возвращением домой тому подтверждение.

– Ты не боишься, что за нами наблюдает не одна видеокамера и записывают разговоры?

– Так я и говорю для видеокамер, – по-прежнему, внимательно изучая теперь снимки позвоночника, сказала уже громче Ника. – Среди арабов наибольшее число жестоких преступников – это мировая статистика. Они рождаются с кинжалом в руке. Но есть, конечно, и исключения, как подтверждение правила.

После просмотра снимков Ника позвонила Джафару и пригласила прийти. Такое отношение к генеральному директору клиники не было принято. Обычно врачи, договариваясь с секретарём Джафара, просили назначить им время встречи, как узнала Ника позже.

Через пять минут Джафар был в её кабинете. Всё это время Эмиль сидел в дальнем углу просторного кабинета в уютном кресле и с неописуемым восторгом и гордостью за свою Русалочку наблюдал за разговором.

– Вы окончили Оксфорд? – задала совершенно неожиданный для отца своего пациента вопрос Ника, как только он переступил порог её кабинета.

– Да, – растерянно ответил он.

– Но ваша специализация не касалась хирургии, не так ли?

– Я специализировался по акушерству и гинекологии.

– А снимок вашего сына вы смотрели? – усиливая психологическое давление на собеседника, спросила Николь.

– Конечно, и не только я, его изучали нейрохирурги, работающие здесь, а также израильские, немецкие…

– Не трудитесь перечислять национальности докторов, посмотрите лучше сюда, – перебила его Ника и указкой показала на место в позвоночнике, которое вызвало у неё беспокойство.

– Я ничего не вижу, – смущаясь, прошептал Джафар.

– Жаль, что ничего не видели и специалисты в области нейрохирургии. Если взять обыкновенную лупу и посмотреть сквозь неё, то…

– О Аллах! – воскликнул Джафар, – в канале, где проходит спинной мозг, застряло сломанное остриё инструмента! Видимо, это произошло после последней операции, – на лице Джафара читалась безнадёжность. Такой уверенный, всемогущий, амбициозный ещё двадцать минут назад, он внезапно сдулся, словно проколотый шарик.

– Поздравляю с повышением вашей квалификации, – скептически заметила Ника.

– Скажите, Вероника, возможна ли операция и какие вы видите перспективы.

– Операция не только возможна, но и необходима. Именно этот осколок доставляет ребёнку страдания. Но готовиться к ней придётся несколько дней, она должна быть произведена не ранее, чем через два дня после полнолуния, на убывающей Луне. Кроме того, я хотела бы познакомиться со всеми оперирующими нейрохирургами, чтобы выбрать в ассистенты лучших из них.

– А прогнозы? – взмолился вспотевший от переживаний, а больше от непривычного для него положения подчиненного, Джафар. – Боль за сына сорвала маску бесстрастности с его лица, и оно приобрело почти человеческое выражение. Его глаза увлажнились, ресницы стали часто вздрагивать. Джафар насторожённо и испуганно смотрел на Нику.

– А по поводу прогнозов – не ко мне.

– А к кому? – совсем запутался и растерялся мужчина.

– Думаю, Аллах вам подскажет, молитесь.

– У вас есть ещё какая-то важная информация для меня, касающаяся вашего сына? – спросила Ника, пристально глядя в глаза Джафара.

– Я должен признаться вам, что мы с матерью Лео кузены. Это не могло сказаться на его генетическом заболевании? – Уже с не проходящим испугом в голосе прошептал Джафар.

– Вы имеете ввиду гемофилию ребёнка? Я расскажу вам о полной картине вопроса брака между кузенами. Но заранее хочу вас успокоить, что это тяжёлое заболевание и ваш брак никак не связаны.

И Ника поделилась с Джафаром своими знаниями, ведь этот вопрос стоял остро и перед ней и Эмилем, конечно же, она его досконально изучила.

– Может ли любовь пройти через все преграды? Если долго не думать, то ответ на этот вопрос обязательно будет положительным. Но если вспомнить некоторые исторически сложившиеся и современные запреты и преграды, то однозначность такого ответа может быть поставлена под сомнение. Например, иногда люди из разных социальных слоев не могут быть вместе, а в других случаях любовь исчезает под влиянием времени и расстояний. Но есть и еще один вид запретов, связанных с любовью и, соответственно, с браком. Это запрет на браки между родственниками. Наибольшие споры ведутся именно по поводу бракосочетаний двоюродных родственников.

Браки между родственниками первой степени родства априори запретны, и с этим согласны практически все. Браки между далекими родственниками хоть и не особо одобряются, но и не сильно порицаются. А вот браки между двоюродными родственниками – линия фронта, на которой постоянно идут бои между учеными, медиками, церковными служителями. История хранит много фактов родственных браков, и причины для их заключения были самыми разными. Одними из наиболее весомых причин считались политические и финансовые. Королевские династии раньше не пускали в свой круг людей посторонних, и браки заключались исключительно между лицами из королевских семей.

Были также и другие причины для родственных браков, например, нежелание смешивать кровь. Такими представлениями об идеальном браке отличались аристократические семьи, бережно относившиеся к истории своих фамилий. Генетики постоянно твердят о повышении вероятности всевозможных физиологических аномалий у потомков тех, кто вступает в родственные браки. И ярким подтверждением тому, по мнению ученых, являются все те же королевские династии, дети в которых значительно чаще страдали от наследственных аномалий и вообще были менее жизнеспособными по сравнению с другими детьми.

Кроме того, в противовес теории о пагубности смешения кровей современные ученые приводят другую теорию, согласно которой чем больше намешано кровей, тем более здоровым, красивым и умственно развитым будет потомство.

В современном обществе браки между двоюродными родственниками – явление не столь часто встречающееся. Однако, отношение к этому у разных народностей отличается. Во многих странах Азии, а также в небольших поселениях, жители которых практически не взаимодействуют с остальным обществом, браки между двоюродными родственниками приветствуются или являются практически неизбежными. Юридических запретов на такие браки не существует и в Европе.