Текст книги "Мелодия древнего камня"

Ольга Геттман
Мелодия древнего камня

© Геттман О., 2021

© Московская городская организация Союза писателей России

© НП «Литературная Республика»

Часть первая
Музыка любви

Нашу жизнь можно сравнить с тайнописью, созданной Посвящённым, разгадывать всю жизнь, но она так и останется вечной тайной, в которой каждое событие предопределено, а мы лишь участники большого театрального действа с ролями, полученными во время рождения. Каждое событие жизни, несомненно, имеет причину, которую очень заманчиво попытаться разгадать.

Существует красивая персидская легенда о драгоценных камнях, в которой говорится: «В начале творения Бог – Творец всего сущего, создал прекрасный, чистый, гармоничный мир для первых людей. И для его сохранения поставил божественную защиту – Твердь небесную. Но коварный Дух разрушения и обмана проник в этот совершенный мир, осквернил его и разрушил, а осколки упали на землю, превратившись в драгоценные камни, но не потеряли присущей им божественной энергии защиты и помощи. И с тех пор они служат напоминанием о совершенном мире и являются проводником к нему. Каждый кристалл представляет собой определенную систему расширения сознания. Концентрируя великую божественную энергию, он способен помочь человеку через очищение прийти к совершенству». Вероятно, у камней существует своя душа, своя воля – она копилась тысячи лет их существования, прежде чем попала к нам.

Веками ученые спорят, от кого произошел человек – эволюционировал ли от обезьяны, прилетел ли из Космоса, слеплен ли из глины некоей Божественной дланью.

Существует и еще одна любопытная теория – что человеческая цивилизация на Земле отнюдь не первая, и что несколько миллионов лет назад бок о бок с пещерными людьми существовала иная цивилизация – северная страна. Гиперборея, простирающаяся от современного северного полюса до Уральских гор. Населяли её создания, совершенные в своей красоте и мудрости. Мифы о ней сохранились в памяти многих народов. Давным-давно страна, эта была уничтожена сильнейшими природными катаклизмами, но остатки ее населения смешались с людьми и принесли им новые знания. Именно гиперборейцы, согласно одной из легенд, впервые явили людям красоту удивительного камня, переливающегося всеми цветами радуги. Правы ли старинные предания и ученые, изучающие паранормальные явления, неизвестно. Одна/ко достаточно взглянуть на. удивительный камень лабрадор, чтобы почувствовать, насколько отличается он от прочих самоцветов. Необычно свойство его – иризация, или способность переливаться под разными углами зрения различными цветами. Такие минералы в природе встречаются редко и никогда, не проявляются ярко и четко. Основной цвет лабрадора, как правило, белый, серым или коричнево-желтый, но на поверхности камня он отливает холодными зелеными, синими, голубыми и фиолетовыми тонами. То вспыхивая, словно огнем, то растворяясь в непрозрачной черной мгле сапфировыми проблесками – не зря в Индии его называли павлиньим камнем за. сходство с красочным нарядом павлина.

Бывают лабрадоры и молочно-белые, и огненно-красные, и зеленые – однако всех их объединяет красивое радужное мерцание, сопровождаемое перламутровым блеском, отчего создается впечатление, будто камень светится изнутри.

Магическая сила самоцвета не раскрыта до конца, однако, достоверно известно, что он как ника/кой другой усиливает предвидение и способность к мистическому осознанию мира, помогает развить экстрасенсорные способности и издавна, считается талисманом целителей и чародеев. Лабрадор пробуждает в человеке скрытые таланты, дарует яркие мечты и заставляет своего владельца попытаться совершить то, что казалось недостижимым. Он считается амулетом людей творческих – писателей, поэтов, музыкантов, художников. Им он приносит вдохновение и признание.

Камень очень «привязывается» к своему владельцу и оберегает его от неприятных ситуаций. Этот минерал условно разделяют на мужской и женский: более прозрачные, с золотисто-голубым отливом, считаются мужскими. Перламутровые, отливающие всеми цветами радуги – женскими.

Женский и мужской лунный камень в старинных перстнях

Свою силу минерал черпает у Луны, недаром его называют ещё и Лунным камнем. Если в полнолуние положить его под серебристый Лунный свет, то он, впитав лучи, «молодеет», становясь более переливчатым, живым, игривым.

Этот удивительный камень, с первого взгляда, невзрачный, очаровывает глубокой игрой света, и складывается впечатление, что всполохи золота и лазури живут собственной жизнью, пытаясь открыть нам какую-то ведомую лишь им тайну – тайну рождения красоты, которую мы, несмотря на всю свою просвещенность, так и не сумели разгадать.

Говорят, что мудр тот, кто признается в своем незнании. Сегодня мы недалеко ушли от наших предков, которые искали на звездном небе летопись своей судьбы, и часто оказывались гораздо прозорливее нас.

На поверхности загадочного камня вспыхивают цветные блики, похожие на свет вечерних звезд, и можно лишь по чувствовать сердцем, видел ли действительно таинственный радужный камень за-кат иной, великой цивилизации.

* * *

Густая, насыщенная запахами южная ночь опустилась на старый город. Над крышами спящих домов в сизых облаках по бархату чёрного неба плыла голубая полная Луна. Казалось, что она внимательно разглядывает уснувший город, словно ищет в нём свою давнюю знакомую, осторожно заглядывая в комнаты, тихо проплывая мимо.

Николь стояла у раскрытого настежь окна, чувствуя приближение своей старинной приятельницы. Камень на тонком пальце начал оживать, теплеть, становясь всё ярче, напиваясь волшебным лунным светом. В его переменчивой, мерцающей всеми цветами радуги сердцевине таилась жизнь целой вселенной, ожившая в ласковом, переливчатом лунном свете, просочившемся в окно.

Сердце Николь пульсировало в такт камню, от вибрации которого по комнате разлилась возвышенная, небесная мелодия любви. Мелодия знакомая и неизвестная одновременно, чарующая, волнующая душу и сердце, заставляющая забыть обо всём на свете, кроме него – возлюбленного, у которого на пальце такой же камень, наполняющийся лунным светом и поющий под её еле слышные вздохи.

Мелодия покинутой любви оборвалась на самой высокой ноте. Звук ещё вибрировал в ночном воздухе, затухая, гипнотизируя и уводя за собой от реального мира, когда раздался пронзительный, дерзкий звонок телефона, возвративший Николь в опостылевшую реальность. Она, нехотя, словно раздумывая, подняла трубку.

– Это Никкаль Радаева? С вами говорит частный детектив Андрей Ильин, здравствуйте! Извините за поздний звонок, у меня хорошие новости для вас. Похоже, я напал на след вашего пропавшего брата – Эмиля Радаева. Он находится в больнице Нижнереченска в тяжёлом состоянии…

Николь медленно по стенке сползла на пол, теряя сознание. Луна не торопилась покидать её. Она пронизывала голубоватыми лучами и мелодичной вибрацией тело девушки, словно для того, чтобы оживить, как оживила волшебный камень на её руке.

* * *

Эмиль родился в самом красивом и гостеприимном городе Азербайджана – Баку, самобытном и поражающем своим спокойствием, с многовековой историей, европейскими устоями и восточным гостеприимством. Название его переводится, как «место Бога», что, вероятно, связано с горящими фонтанами нефти и газа. Чтобы понять или хотя бы прикоснуться к древнему городу, нужно его прочувствовать, слиться, ощутить на себе его эмоции и колорит.

Ближе познакомиться с древним и вечно молодым Баку поможет путешествие во времени, на несколько веков назад.

«Городом вечных огней» называют этот благословенный уголок Кавказа, из-за бьющей из-под разломов подводных скал лавы. До наших дней сохранились поистине величественные старинные постройки, свидетельствующие о величии и славе города.

Первые воспоминания о Баку можно найти в летописях девятого века нашей эры, но это не значит, что до этого его не было. Вероятно, он назывался по-другому, но люди здесь жили всегда. Удобное географическое положение, а также стратегическое назначение города, подвергало его завоеванию другими народами. Климат, перекрестные торговые пути, плодородная земля, Каспийское море, богатая нефтью земля – все это делало значимым город и территорию вокруг него.

Пытались завоевать город монголы. Жители сражались долго, за за это Баку был разграблен и разрушен. На долгие годы город пришел в упадок, торговля не велась, добыча нефти прекратилась. Оживать Баку начал к началу 14 века.

Такова доля богатых природными ресурсами территорий – их никогда, не оставляют в покое. Так и в начале 18 века русский царь Петр Первый решил стать единовластным хозяином Каспия и вытеснить как можно дальше турок и персов. По русским Баку был недолго и уже в 1730 году вновь перешел под власть Ирана. После этого Азербайджан был на долгие годы подвержен междоусобным войнам из-за торговли нефтью, что уже тогда, приносила, большие прибыли.

Род Радаевых был старинным – ещё в семнадцатом веке, когда предки жили в Иране, их любили и уважали за доброжелательное отношение к соотечественникам, кристальную порядочность, музыкальность и мастерство в ювелирном деле. Эти качества передавались из поколения в поколение, совершенствуясь.

Эмиля назвали в честь деда, который умер за три года до рождения внука. Эмиль всегда интересовался его жизнью и творчеством – читал письма, слушал музыку, считая, что должен повторить его путь, непременно связанный с музыкой.

Дед Эмиля вырос в семье музыкантов и ювелиров. Эмиль Радаев-старший рано начал играть на рояле, а во время учебы в Бакинской школе освоил скрипку, играя в оркестре, музыка стала главным делом его жизни.

Отец Эмиля, Давид, был очень одаренным человеком. Талантливый театральный художник, он оформлял спектакли в родном городе, играл на многих инструментах. Мать Эмиля Галина Исаева с будущим супругом встретилась у общих знакомых в Баку, где жила с родителями. А вскоре приняла предложение от влюбившегося в неё с первого взгляда Давида. Они поженились, через год у них родился сын, которого назвали Эмилем.

Галина служила актрисой, у неё был хороший голос, музыкальность была прекрасным дополнением к драматическим способностям. На сцене Галина была очень эффектна – броская внешность и одаренность, видимо, в большой степени произошли от смешения кровей: ее отец был наполовину украинцем, наполовину евреем, а мать – русской. Пленяли её зелёные, скорее, изумрудные глаза, в обрамлении чёрных ресниц и бровей, и пышные волосы цвета морозного каштана. Галина родилась в Москве, там и получила театральное образование.

У Давида была единственная родная сестра с красивым именем Айсель, что означает «Лунный свет». Она была младше брата на пятнадцать лет, и он относился к ней как к дочери – родители умерли, когда девочке исполнилось шесть лет. Он оформил опекунство, следил за её успехами в общеобразовательной, а потом и в музыкальной школе. Очень помогала няня – Стефания Фёдоровна Беломестнова, которая была знакома с погибшими родителями, когда же родился Давид, а потом Айсель, стала их любимой нянюшкой. Имея высшее филологическое образование, она преподавала в Ленинградском университете, а выйдя замуж за военного, переехала с мужем и маленьким сыном в Баку Любимые мужчины погибли при пожаре в собственном доме – Стефания была в это время на родине, в Ленинграде. Сыну Серёже только что исполнилось пять лет. Она овдовела в тридцать пять и больше замуж не выходила.

Старшие Радаевы, узнав о трагедии Стефании, пригласили её няней и воспитателем для маленького Давида, а зная, что она лишилась жилья, предложили две комнаты в своём доме. В одной был её кабинет, обставленный по периметру книжными шкафами с многочисленными книгами, с большим письменным столом, покрытым зелёным бархатом, и настольной лампой в обрамлении зелёного полупрозрачного плафона. На окне всегда стояли свежие ирисы – любимые цветы Стефании. Во второй комнате располагалась аскетично обставленная спальня: старинная кровать с плетёным из белого металла изголовьем, торшер, светящий уютным, тёплым оранжевым светом и прикроватная тумбочка, на которой всегда лежала книга. На стене висели фотографии сына и мужа в бронзовых рамочках.

Постепенно к этим фотографиям стали добавляться фотографии Давида и Айсель, а позже и Эмиля с Никой. И запах… горьковато-пряный, волшебный, заставляющий задержаться у Стефании ещё хотя бы на пять минут! Чистота в её комнатах была абсолютной – она не доверяла уборку помощницам по хозяйству, делая всё сама и, видимо, получала удовольствие от этого процесса. «Порядок – основа стабильности и гармонии человека», – любила напоминать Стефания, неназойливо приучая детей содержать свои комнаты в чистоте и, непременно, собственными руками.

Родители Давида знали эту молодую интеллигентную женщину не один год – встречались у общих знакомых и слушали её увлекательные рассказы о русских писателях и поэтах. Она была из старинного княжеского рода Беломестновых. Врождённый аристократизм проявлялся в каждом движении, слове, интонации. И, конечно, в поступках. Живя в Баку, Стефания помогала «особенным» детям – занималась с ними бесплатно, подтягивая каким-то невероятным образом до уровня обычных школьников, делая их раскованными и уверенными в себе. В дальнейшем её воспитанники добивались успехов в разных специальностях, но многие, как и она, посвятили жизнь филологии и педагогике.

Она была красива необычной красотой. Седые волосы, уложенные в замысловатую причёску, лишённое возраста лицо аристократки, взгляд серых глаз пристально-внимательный, очень добрый. Длинные пальцы со старинным перстнем на левой руке, и улыбка – настоящая, широкая и открытая, делающая её лицо молодым и лучезарным. А может быть, она и в самом деле была молодой?

Стефания приняла маленького Давида, как родного, он смог отвлечь женщину от гнетущих воспоминаний. Время течёт быстро, особенно в ежедневных заботах и обязанностях, которые няня взяла на себя. Часто на праздники готовила блюда не только азербайджанской, но и русской кухни, хотя супруги Радаевы старались как можно меньше занимать интеллигентную женщину домашними делами.

Мальчик вырос и уже не нуждался в опеке няни, но Стефания настолько органично влилась в азербайджанскую семью, приняв традиции и обычаи, что стала её уважаемым и любимым членом.

Рождение маленькой Айсель была большой радостью для семьи. Но особенно была счастлива Стефания. Она помолодела, похорошела и с радостью взяла на себя все обязанности по уходу за малышкой.

У Айсель рано обнаружился музыкальный дар, девочка не только чувствовала музыку, имела абсолютный слух, но и обладала чудесным голосом, который к шестнадцати годам под руководством опытных педагогов превратился в чистейшее колоратурное сопрано. Айсель была необычной девочкой. Часто её можно было застать в раздумьях и мечтаньях. Она очень любила смотреть на Луну и в дни полнолуния заворожено наблюдала за таинственной подругой. Порой Давиду казалась, что между ними происходит молчаливый диалог. А когда Айсель ложилась спать, с ней случались приступы сомнамбулизма, как правило, это совпадало с полнолунием.

Однажды няня Стефа, как называли её дети, обнаружила пятилетнюю Айсель, разгуливающую в ночной рубашке по карнизу второго этажа. После этого случая Давид поставил на окна решётки, а дверь спальни стал запирать на ключ. Даже отвёл её к знакомому психиатру на консультацию. Тот уверил, что девочка здорова и скоро перерастёт свою «странность». Так и произошло, к пятнадцати годам эта детская проблема забылась.

Айсель училась по классу вокала. Ей только исполнилось восемнадцать лет, когда в Филармонии состоялся концерт молодого русского певца с красивым баритоном – Николая Введенского. Он был другом детства брата Айсель Давида. До семнадцати лет Николай с родителями жил в Баку, недалеко от дома Радаевых. Много времени мальчишки проводили вместе, да и музыкой начали заниматься одновременно. Давид каждый год приезжал в Москву по приглашению Николая на его концерты, часто брал с собой сестру. Николай стал для неё кумиром с самого первого его сольного концерта. Когда друг приезжал на гастроли в Баку, то останавливался в гостеприимном доме Радаевых.

Введенский не обращал внимания на Айсель, а она мужественно переживала его равнодушное отношение, не делясь своими чувствами даже с лучшими подругами. Другое дело – Луна! Она всё видит, понимает, наблюдая сверху за влюблёнными. Порой девочке казалось, что лунный облик менялся, когда Луна «смотрела» на неё, становился приветливым и добрым. «Наверное, такое лицо было бы у моей мамы, если бы она видела меня», – думала грустившая Айсель. Родители Давида и Айсель погибли, когда девочке только исполнилось шесть лет.

После концерта Введенского на очередных гастролях в Баку он, как всегда, пришёл в дом к Давиду и был покорён красотой восемнадцатилетней сестры друга.

Николай слыл прирождённым Дон Жуаном с большим опытом. Наличие жены и детей не мешало ему черпать вдохновение в непродолжительных романах с молодыми и не очень молодыми девушками. Его фигура была высокой, чуть сутулой, но при этом удивительно складной. Лицо скорее можно было назвать некрасивым, но при этом оно казалось необыкновенно выразительным и мужественным – чуть тяжеловатый подбородок, жестковатая линия рта, нос с благородной горбинкой. Глубоко посаженные глаза такого редкого цвета, будто море во время шторма – сине-серые, переменчивые в обрамлении густых чёрных ресниц пленяли сердца девушек. И брови чуть изогнутые, чёрные, а волосы светлые с непокорной, словно летящей волной прекрасно дополняли образ влюбчивого человека.

– Айсель, какой же красавицей ты стала! – густым, глубоким голосом произнёс Николай, разглядывая девушку с бесцеремонностью давнего знакомого. Глаза его были полны неподдельным восторгом.

Айсель смущённо улыбалась, смотрела на своего кумира сквозь густые полуопущенные ресницы. Платье цвета фиалок удивительно шло ей, подчёркивая лёгкую смуглость кожи и фиалковые, влюблённые глаза.

Николай коснулся ладони Айсель так осторожно, словно это не ладонь, а хрустальный цветок. Сначала кончиками длинных аристократических пальцев, потом губами. Долго, казалось, бесконечно долго она чувствовала его горячие губы на своих пальцах, отчего Айсель вздрогнула всем телом и ощутила, как ладонь её стала влажной от волнения.

«А в волосах у него серебряные нити, как я раньше не заметила? – подумала Айсель, – да и как я могла увидеть, если никогда с ним не находилась так близко!».

– Давид, признайся, ты специально скрывал от меня такой дивный цветок? – спросил Николай у друга.

Его ухаживания стали настолько изысканны, неназойливы, что девушка не в силах была отказаться от них. Ну, а для него ухаживать за неопытной, доверчивой, влюблённой девочкой – особый, необходимый для жизни драйв.

«У него мягкие волосы с ароматом полевых трав и горьковатым запахом полыни, а кожа пахнет морским солёным ветром!» – задыхаясь от счастья в объятьях Николая, думала Айсель. Губам было больно от жадных поцелуев мужчины, но, упиваясь блаженством от близости с кумиром детства, девушка была безумно рада и душой, и телом быть в его власти.

Они гуляли по прекрасному вечернему городу. Николай рассказывал Айсель историю Баку, водил по красивейшим местам и пел романсы на набережной, которая называется Приморским бульваром. Отреставрированные и обновленные кафе, аттракционы – везде побывали влюблённые.

Система прогулочных каналов «Венеция» – стало их любимым местом, они совершали прогулки на гондоле, ужинали в уютном ресторане на берегу Каспийского моря, находясь в плену своих чувств.

В последний день гастролей после концерта Николай привёл юную Айсель к Девичьей башне, рассказал легенду, с которой девушка, конечно, была знакома, но с большим вниманием слушала скорее не рассказ, а любимый голос Николая.

– Дата постройки Девичьей Башни – XII век, – рассказывал он, – одна из легенд гласит, что шах решил выдать свою дочь за нелюбимого человека. Пытаясь избавить себя от такой участи и отговорить отца, девушка попросила шаха построить башню и подождать, пока строительство не будет завершено. К моменту окончания строительства царь не изменил своего решения, и тогда девушка взошла на башню и оттуда бросилась в море. После этого камень, о который царевна разбилась, назвали «Камнем девственницы». Современные девушки, став невестами, приносят к нему цветы.

У подножия башни Николай признался Айсель, как был невероятно счастлив с ней и подарил колечко на память о волшебных днях. Она запрокинула голову к небу, туда, где розовая закатная полоса становилась ярче и шире, долго всматриваясь во что-то ей одной видимое, и тихо произнесла: «Сегодня наша последняя встреча. Мы больше никогда не увидимся. Вспоминай обо мне, когда будешь в Баку. И, пожалуйста, не провожай».

Николай стоял, привалившись спиной к старой башне, и наблюдал, как в сгущавшихся сумерках медленно тает тонкая девичья фигурка. Только когда Айсель полностью исчезла из виду, бодрым шагам направился к своему аккомпаниатору – полногрудой Наталье. На следующий день Введенский вернулся в Москву.

Через месяц после его отъезда Айсель поняла, что ждёт ребёнка. По традициям Кавказа беременность без мужа – позор для всего рода. Николай в свои тридцать три года был дважды женат и имел троих детей. Рассчитывать, что он женится на Айсель, не приходилось. Тем не менее, брат не позволил ей делать аборт. Посовещавшись с женой и со Стефанией, они придумали план, который позволил бы спасти честь старинного рода и ребёнка Айсель. На последних месяцах беременности Айсель не будет выходить на улицу – решили родственники.

Вместо неё с подкладным животом станет демонстрировать свою ложную беременность жена Давида – Галина.

Чем ближе подходил срок родов, тем печальнее, молчаливей и задумчивей становилась Айсель, словно предчувствовала неотвратимость близкой гибели. Ощущала приближающуюся трагедию и няня Стефа, она старалась больше находиться со своей любимицей, отвлекая её интересными рассказами от тяжёлых мыслей. А ночью, у себя в комнате тихо плакала и молилась за Айсель и ребёнка, которого девушка носила под сердцем.

Однажды Айсель вошла в комнату брата, по привычке села на подоконник распахнутого окна и обратилась к нему с просьбой, чтобы он позаботился о её ребёнке.

– Ты молода и красива, Айсель! В твоей жизни обязательно появится достойный мужчина, который полюбит тебя и твоего малыша. То, что случилось с тобой – это моя вина. Мне надо было вмешаться в ваши отношения с Николаем, не считаясь с тем, что он был моим другом.

– Что же, теперь ты не считаешь его другом? Неужели из-за меня? – удивилась Айсель.

– Он перестал быть в моих глазах не только другом, но и мужчиной. Прости меня, моя девочка! Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива.

– Похорони меня рядом с мамой и папой. И не перебивай, пожалуйста! Я чувствую, что родится девочка. Назовите её Никкаль, а когда ей исполнится пятнадцать лет, расскажите обо мне, о том, как я была счастлива всю свою недолгую жизнь, потому что любила её отца.

– Когда же ты полюбила Николая?

– Мне кажется, когда первый раз услышала его голос, сначала я влюбилась в его пение.

– Но тебе тогда было лет пять-шесть.

– Значит, я любила его почти пятнадцать лет, и все эти годы была счастлива!

– Скажи, сестричка, почему ты хочешь назвать ребёнка таким необычным именем?

– Так звали Богиню Луны, которой поклонялись в Месопотамии. Богиня Никкаль была призвана обеспечить гармонию не только в супружеских парах, но и в космосе, а также возрождение месяца и плодородие.

– И всё же я не верю, что с тобой может случится непоправимое, – находясь под впечатлением сказанного сестрой, произнёс Давид, – и приложу все усилия возможные и невозможные, чтобы ты и ребёнок были не только живы, но и счастливы.

– Не переживай, Давид, может быть, это всего лишь мои страхи, – попыталась успокоить брата Айсель.

– Мне стыдно, сестричка, но я очень смутно представляю, где находится Месопотамия. Это что-то из древней истории?

– Пока по территории древней Европы бродили дикие кочевники, на Востоке происходили очень интересные события, – рассказала Айсель. – О них красочно написано в Ветхом Завете и в других исторических источниках. Например, такие известные библейские истории, как Вавилонская Башня и Всемирный Потоп, случились как раз на территории Месопотамии. Это историко-географическая территория, расположенная между реками Тигр и Евфрат. Месопотамию можно назвать колыбелью цивилизации. Сейчас на этой земле находятся три государства: Ирак, Сирия и Турция. Ты, конечно, помнишь, что наш род из этих мест, как и рождённый древней землёй миф о прекрасной, мудрой и справедливой Богине Никкаль.

После разговора с сестрой Давида не покидало беспокойство за её жизнь. Чтобы подстраховаться, он полетел в Израиль для заключения договора с лучшими акушерами Тель-Авива. За месяц до родов Айсель, Галина и Стефания прибыли в столицу Израиля. Женщины лежали в отдельной трёхкомнатной палате, гуляли вечерами по живописному, ухоженному парку, откуда можно было видеть такое притягательное, изменчивое и манящее море.

Когда у Айсель начались схватки, она позвала Галину и Стефанию, обняла их и сказала: «Будьте для моей девочки самыми близкими людьми! Берегите её! И, пожалуйста, отдайте дочке, когда ей исполнится пятнадцать лет, кольцо моей матери. Пусть моя Никкаль будет счастлива!».

Айсель умерла в конце первых суток после родов от внезапно возникшего поздним вечером в полнолуние сильного кровотечения, успев взглянуть на свою дочку. Её тело было доставлено в родной город, где по просьбе Давида ждал знаменитый итальянский скульптор. Он сделал многочисленные эскизы, чтобы потом изваять скульптуру погибшей от своей чистой и непорочной любви прекрасной юной девушки.

На похороны пришли, казалось, все жители города. Мужчины стояли молча, низко склонив головы, женщины всхлипывали, а некоторые голосили на всю округу. От этих скорбных причитаний воздух на кладбище сгустился, стал таким вязким, что трудно было дышать.

Давид смотрел на свежую могилу и думал, как несправедливо устроен мир – эта чудная, талантливая девочка умерла в расцвете лет, а другие проживают пустую, серую жизнь до глубокой старости. Рядом стояла Стефания, как каменное изваяние – на её застывшем лице не было эмоций. Давид знал, как глубоко переживает эта выдержанная, сильная женщина уход своей любимой Лунной девочки-так она называла Айсель.

Изумительную скульптуру Давид через год после смерти сестры поставил на её могиле. Молодая женщина была прекрасна какой-то особой, не присущей обычному смертному, красотой. Тонкие черты лица, благородный, точёный профиль Богини, ямочка на правой щеке, распущенные, стекающие потоком по плечам длинные волосы, наклон головы – словно она хотела обернуться, но никак не решалась. Вытянутые вперёд в молчаливой мольбе руки, струящееся плотно облегающее тонкую девичью фигуру платье, босые ноги с маленькими, детскими ступнями. И печальный взгляд из-под полуопущенных век.

* * *

Дом дяди Давида превратился для Никкаль в родной, сам дядя заменил ей отца, а вот Галина матерью для девочки так и не смогла стать, хоть и старалась. Зато от нянюшки Стефы исходило столько материнской любви, нежности и заботы, что Ника (так звали ребёнка окружающие) даже не догадывалась, что её растят неродные родители. Особенно девочка любила Давида, и он отвечал тем же, балуя и оберегая свою маленькую принцессу, как называл он приёмную дочку. Галина даже начала ревновать мужа к ребёнку, но Давид так мягко пристыдил её, что попытки ревности были пресечены, едва возникнув. Такое у него было сердце – все там умещалось – и сила, и слабость, а строгость была прикрытием доброты. Инженер по образованию, он, унаследовав от отца музыкальность, играл на рояле. Давид превыше всего ценил порядочность не только в действиях, но и в мыслях, в словах.

Маленькая Никкаль появилась на свет, когда Эмилю исполнилось семь лет. Она была необыкновенной с первого дня жизни. Впервые в семье Радаевых родился ребёнок со светлыми волосами и необыкновенными светлыми глазами, которые меняли цвет в зависимости от освещения, настроения девочки и фазы Луны. Когда малышка радовалась, они переливались всеми цветами радуги. Наблюдательный Эмиль старался как можно больше веселить сестричку, чтобы смотреть в её радужные, смеющиеся глаза, забывая обо всём на свете, даже о любимой музыке.

Няня Стефа часто водила Эмиля и Нику гулять. Они ходили в православную церковь, дети навсегда запомнили запах ладана, мерцание свечей, пышность православного храма, русская церковь казалась сказочным теремом. А ещё они заходили на старое кладбище, где рядом с могилой родителей была похоронена Айсель. Няня Стефа рассказала детям, что Айсель – любимая сестра их отца, погибшая от тяжёлой болезни в расцвете своих двадцати лет и что Айсель очень любила музыку и имела удивительно красивый голос.

Как любила Ника смотреть на прекрасную, юную девушку, превратившуюся талантливыми руками и чуткой душой мастера в скульптуру! Она, казалось, оживает при появлении на кладбище маленькой Ники. Девочка представляла, что статуя следит за каждым её движением, а ещё, что мраморная молодая женщина улыбается загадочно и грустно и что от неё исходит серебристый свет. Только не тот, что заметен, а особенный, таинственный, прозрачный, льющийся мягким потоком. Ника смотрела на статую, а видела живую девушку с фиалковыми, блестящими не от радости, а от непролитых слёз глазами. Однажды, когда Ника случайно коснулась мраморной руки, сердце бешено застучало – на ощупь мрамор оказался тёплым! Будто в таинственной статуе, как взмах крыльев невесомой бабочки, теплилась еле заметная жизнь. В ней что-то было живое, беспокойное, трепещущее, частичка души, не сумевшая покинуть мраморный плен, а, может быть, пожелавшая остаться в нём, чтобы иногда видеть свою дочку.

На ночь няня рассказывала детям добрые сказки. Когда Эмиль подрос, сам стал читать младшей сестре сказки Пушкина, а потом и романы Жюля Верна. Эмиля очень интересовало все, что было связано с морем, и это началось со знакомства с капитаном Немо, его «Наутилусом». Эту книгу они читали вместе, дофантазировав то, чего не было в тексте, устроили собственный «Наутилус» – целый уголок в комнате, где мастерили корабли. А ещё их любимыми книгами были «Аленький цветочек» Сергея Аксакова, «Алые паруса» Александра Грина, «Русалочка» и «Снежная королева» Ганса Христиана Андерсена.