Текст книги "Мелодия древнего камня"

– Иди-ка ты домой, девочка, – заявила Ольга Владимировна, тебе надо хорошо отдохнуть.

– Спасибо, пожалуй, пойду, – ответила уже своим голосом Ника и стала собираться.

Она не утерпела и перед тем, как уйти из отделения, зашла к Антонио. Больничная палата залилась утренними лучами солнца. В распахнутое окно врывался беспечный ветерок, принося с собой надежду. Ника села на подоконник и внимательно наблюдала за спящим Антонио.

Красивый молодой человек улыбался во сне, впервые за долгие месяцы забывшись в спокойном сне.

– Всё равно любой ценой буду вливать в него жизнь. Только надо ввести жёсткий контроль в режим дня, высыпаться, плавать каждый день, удлинить занятия йогой и, наверное, начать петь – это мне всегда помогало! – решила Ника, выходя из клиники и садясь в Тойоту, подаренную Алехандро год назад.

* * *

Мысли о самоубийстве больше не посещали Антонио. Даже дело было не в том, что боль каким-то невероятным, волшебным образом покидала его тело после сеансов Ники – сначала на час, потом на два и к концу месяца лечения он уже не вспоминал о боли. Главное, что Ника была рядом, он каждый день мог видеть её, ощущать невероятно нежные и любящие руки на своём теле и пребывать от этих прикосновений в полном, безмятежном блаженстве до её очередного прихода.

Он не мог не заметить, какие нечеловеческие усилия прикладывает Ника для его исцеления. Да, именно исцеления! Это явно была не традиционная медицина! Он видел, какой она становится после сеансов – дрожащие руки, испарина на лбу, какая-то фарфоровая, неживая бледность на лице. И ещё глаза. Их цвет исчезал так же быстро, как уходила его боль. К концу сеанса они становились бледно-серыми! Он в который раз ловил себя на мысли, что должен отказаться от сеансов, не подвергать девочку такой опасности. И однажды почти решился на это. Но боль внезапно вернулась, и решимость покинула его.

Через две недели сеансов Антонио поинтересовался, воодушевлённый сказочными переменами, происходящими с его телом, есть ли хоть малейший шанс, что он сможет почувствовать свои ноги и встать на них.

Ника долго молчала, а потом сказала, глядя в окно:

– Пока не существует официальных методик, способных вернуть тебе чувствительность. Но для меня каждый пациент, каким безнадёжным он бы ни казался для докторов, перспективен в плане жизни, восстановления здоровья. Чем сложнее пациент, запутанней его диагноз, тем больше мне хочется сделать невозможное – вначале воскресить его надежду, а потом вместе с ним побеждать болезнь, пусть медленно. Да и традиционная медицина не стоит на месте.

– Понимаю, – горько улыбаясь, ответил Антонио, убирая отчаяние в самый дальний уголок души, – просто нельзя терять надежду, ты ведь это хотела сказать? И всё же я почему-то верю в то, что мы вместе справимся.

– Конечно, надежда необходима, но не это главное. Ты должен через силу начать заниматься на тренажёрах. Катастрофически быстро идёт атрофия мышц от длительного лежания, связки теряют свою эластичность. Это очень тяжело, я понимаю. Многие, оказавшись на твоём месте, предпочли бы и дальше бездействовать. Но ты ведь хочешь ходить?

– Что за вопрос, я мечтаю об этом.

– Если и дальше будешь мечтать, ничего при этом не делая, то мечта скоро погибнет, забрав с собой остатки мышц на ногах.

– Скажи, что я должен делать?

– Прежде всего, не отказывайся от занятий лечебной физкультурой.

– Я занимаюсь, – как-то вяло ответил Антонио.

– Видела, как ты занимаешься, – нахмурившись, сказала Ника, – если ты не захочешь, то никто тебе не поможет! Никто тебе ничего не должен!

– Это я уже хорошо понял, – усмехнулся он, – а что ещё?

– А ещё массаж, физиотерапия, тренажёры, которые тебе принесут завтра, если ты будешь заниматься. Сначала с инструктором, а потом сам, пока не встанешь на ноги. Через боль, через отчаянье.

– И как долго мне необходимо заниматься?

– Постоянно и долго.

– Это ради какой-то призрачной мечты я должен истязать себя ежедневно?

– Никто никому ничего не должен, я уже говорила. Если тебе не нужны перспективы, хоть и призрачные – это твой выбор.

Антонио расстроился из-за её холодности и отстранённости, но не показал вида.

– Так зачем ты со мной столько возишься, раз никто никому ничего не должен? Не из-за клятвы же Гиппократа?

– И из-за неё тоже. А главное, я выполняю свой долг перед Эмилем. Я обещала ему, что поставлю тебя на ноги.

– Когда ты успела с ним встретиться? Он ведь погиб до твоего приезда в Нижнереченск?

– Я встречаюсь с ним в своих снах.

– Да, это серьёзно. Ты необыкновенно ответственный человек! Прости, но я сейчас даже позавидовал Эмилю.

– Тому, что он погиб?

– Конечно, не этому, а тому, что он может встречаться с тобой ночью.

– Ты же видишь меня днём! Ну, так что ты решил? – стараясь перевести разговор на другую тему, спросила Ника.

– По поводу чего?

– По поводу призрачных перспектив.

– Но ведь прогресс не стоит на месте?

– Конечно.

– Тогда, стоит попробовать. А в твоём лечебном арсенале будет иглоукалывание?

– Обязательно!

– А когда меня выпишут, ты не оставишь меня? Вдруг боль вернётся?

– Не вернётся, я буду следить за ней!

– Значит, ты станешь навещать меня? – от этого вопроса Антонио так напрягся, что покрылся испариной, словно от ответа Ники зависела его жизнь.

– Буду, если ты не станешь возражать.

– И у меня есть шанс?

– Я не сомневаюсь в том, что ты встанешь на ноги, – тепло улыбаясь, ответила Ника. По уже сложившейся традиции поцеловала его в щёку и вышла из палаты.

С тех пор, как появилась Ника, Антонио ждал каждого утра, практически не засыпая всю ночь. Он готовился к приходу своего доктора, не только приводя в порядок своё лицо и тело, но и морально. Высыпался только днём, когда Ника уходила домой. С ней необыкновенно легко было общаться. Он не мог полностью разобраться, что движет Никой, но был уверен, что не жалость.

Порой ему казалось, что она относится к их дружбе как к медицинскому эксперименту, возможности проверить свои силы и резервы его организма. Он делал ставку исключительно на её уникальные способности, не смея верить в то, что она может его полюбить. Она стала единственным человеком, в чьём обществе он чувствовал себя комфортно. Нет, рядом с ней он был переполнен счастьем! И мог быть самим собой! Такого не было у него ни с кем, кроме Эмиля, даже с отцом. Несмотря на дружеские и тёплые отношения, Антонио не чувствовал себя полностью расслабленным рядом с ним.

Ника с неимоверными мучениями наблюдала за Антонио. Любое его движение болью отражалось в её теле, она действительно ощущала себя Русалочкой из сказки Андерсена, каждый шаг которой режет ступни, точно зная, где он чувствует боль. Если у него поднималась температура, она ощущала жар.

С появления Антонио у Ники началась другая жизнь. Иногда казалось, что с мира, окружающего её, спала пелена и люди стали иными, настоящими, а не говорящими тенями, как раньше. Она не могла и подумать, что бывает такое беззаботное счастье.

Ника знала, что его часто посещает депрессия, что постепенно возрождающаяся жизнерадостность – всего лишь одна из сторон многогранной натуры. Есть и другая – мрачная, наполненная до краёв болью и отчаяньем. Та, которую он старался спрятать от Ники, чтобы не заставить страдать.

Его любовь к ней переросла в неизлечимую болезнь, гораздо более серьёзную, чем его непослушное, парализованное, хоть уже почти и не доставляющее боли, тело. Она медленно изъедала его изнутри, лишала сил, сна, покоя. Он понимал, что спасти его может только Ника, если в её сердце вспыхнут к нему похожие чувства.

Луна катилась по чёрному небу, задевала за ветки деревьев своим полным боком. Она всё видела, но никогда ничего не говорила и была вечным немым свидетелем происходящего в жизни Ники.

* * *

Прошло полтора месяца лечения Антонио в клинике. Он перестал ощущать боль, повеселел, поправился и накачал мышцы, усердно занимаясь на тренажёрах по три, а потом и по пять часов в день. Пришло время выписываться, с этим известием Ника и пришла в палату к своему кузену.

– Я не советовала бы тебе сразу уезжать на Родину. Процесс лечения ещё не закончился, хотя успехи, несомненно, у нас имеются.

– Сколько мне понадобиться времени, конечно, с твоей помощью, чтобы начать ходить?

– Думаю, месяца два, как минимум, и это при абсолютной дисциплине и соблюдении всех рекомендаций. Я хотела обсудить с тобой два варианта решения жилищной проблемы. Первый – это у меня дома, второй – в квартире Эмиля.

– Не хотел бы тебя отягощать своим постоянным присутствием. Наверное, лучше мне пожить у Эмиля.

– Хорошо, квартира будет подготовлена к твоему приезду. Чтобы в ней можно было ездить на специализированном кресле, необходимо сделать небольшой ремонт – расширить дверные проёмы, поставить специальную ортопедическую кровать, убрать мешающие порожки. Думаю, недели для этого хватит. Алехандро предложил лично заняться обустройством жилья. А пока полежишь в клинике.

Ника вернулась домой уставшая, но удовлетворённая результатом своей работы. Уложив детей спать, она села на диван, поджала под себя ноги и взяла альбом с фотографиями, сделанными в Баку. Она любила такое время суток, когда дети уже спят, а вечер словно опрокинул огромную чернильницу, пролив темноту на улицу. Ветер за окном кружил в медленном вальсе невесомые снежинки. Редкие прохожие, закутав в тёплые шарфы раскрасневшиеся от мороза носы, спешили домой. А она сидела дома в тёплом свитере и в шерстяных носках в своей уютной комнате, где на стенах висели многочисленные фотографии детей и Эмиля.

Незаметно для себя Ника провалилась в глубокий сон. И вот она на дне морском. Странно, но дышалось под водой, синей, необыкновенно прозрачной, легко и свободно. Ника сразу же узнала Богиню Афродиту, дочь Зевса, которая родилась из пены морской, Богиню красоты, чувственной любви, женского плодородия и любовного очарования. Она была прекрасна, добра и так похожа на её маму Айсель! Афродита обняла Нику, сказав: «Наконец-то мы с тобой встретились! Я так скучала по тебе, моя Никкаль!». Затем появились Наяды – покровительницы вод, источников, ручьев и рек вместе с Нереем – древним морским божеством, их отцом. Он был олицетворением спокойного моря. Как изменчивое море, так и Нерей мог принимать различные образы, обладая даром перевоплощения. Как же обрадовалась Николь встрече со своими давними знакомыми, вернувшимися в её сон из детства!

Прямо перед Никой стоял дом-дворец, росли деревья, плавали необыкновенные, улыбающиеся ей рыбы. Под стенами дворца лежали огромные, светящиеся изнутри розовые и голубые ракушки. А вокруг росли удивительные вьющиеся растения с яркими цветками. Они шевелились от малейшего движения воды, словно живые.

Ника, ставшая Русалочкой с длинным хвостом вместо ног, привычным для неё, почувствовала начинающуюся бурю и всплыла вместе со своим другом Дельфином, всегда сопровождавшим её, на поверхность моря, ведь она так любила кататься на высоких волнах. И увидела тонущий корабль, из которого успел выпрыгнуть молодой человек за несколько секунд до того, как корабль поглотило море. Он пошёл ко дну, но не захлебнулся, а стал дышать свободно под водой, будто бы родился на дне моря. Русалочка-Ника подплыла к нему, желая помочь. Каково же было её изумление, когда в молодом человеке она узнала молодого Эмиля – такого, каким помнила его в юности перед отъездом в Москву.

Странно, он не узнавал Нику. Она обнимала и целовала любимое лицо, и слёзы её смешивались с солёной морской водой. Эмиль оставался бесчувственным, словно заколдованным. Сердце Ники разрывалась от боли, она готова была отдать всё на свете, только бы Эмиль стал прежним! Но ничего не помогало. Эмиль не узнавал свою Русалочку, играя с весёлыми дельфинами.

Ника проснулась с колющей болью и бешено колотящимся, готовым выпрыгнуть из грудной клетки, сердцем, в совершенно мокрой ночной рубашке, словно она действительно только что вынырнула из морского царства. Едва она открыла глаза, как услышала звуки капели и увидела голубое небо, пронизанное звенящими солнечными лучами. Между деревьями испуганно сжимались лоскутки белого снега, небо сияло перламутром. Москва была, словно невеста в подвенечном наряде.

* * *

Прошло две недели, как Антонио переехал в квартиру Эмиля, с тех пор ни разу не позвонил ей. Она могла бы позвонить сама, но не решалась выбивать его из настроя, нацеленного на самообслуживание.

– Возможно, Антонио понадобится не один месяц, чтобы набраться сил и перевернуть столь печальную страницу своей жизни, – подумала Николь, – не стоит бередить его раны своим появлением.

Она подумывала с грустью, что кузен больше не нуждается в её помощи, как вдруг раздался телефонный звонок.

– Добрый день, Ника! – она не узнала бы сильно изменившийся голос, если бы на дисплее мобильного не высветилось его имя.

– Привет! Как ты себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Звоню, чтобы поинтересоваться, не забыла ли ты своего пациента? Мне необходима твоя помощь и консультация. Когда у тебя появится время навестить меня?

– Пожалуй, завтра, часам к шести я смогла бы подъехать к тебе. Адрес помню. Что-нибудь привезти?

– Спасибо, я наладил доставку всего необходимого на дом через интернет.

Николь волновалась, словно шла на первое свидание. Дверь в квартиру открылась, когда она только вышла из лифта.

У Антонио была, наверное, самая дорогая и многофункциональная коляска – Алехандро позаботился об этом. Электропривод, прекрасный дизайн, множество дополнительных функций.

– Какая великолепная коляска! – воскликнула Николь.

– Она имеет даже вертикализатор – теперь могу самостоятельно дотягиваться до верхней полки на кухне, – улыбаясь, ответил Антонио. – Проходи, Ника, я очень рад тебя видеть, за последнюю неделю, проведённую без отца, совсем одичал.

– Мог бы позвонить мне, я волновалась.

– Я приспосабливался к квартире, а отец доделывал то, что мы не смогли сразу предусмотреть – в ванне пришлось специальные поручни поставить. Теперь можно вполне сносно существовать здесь.

С Антонио явно что-то происходило. Он был суетливым, чрезмерно разговорчивым, что для него совсем не свойственно.

– И какой допинг ты начал принимать? – глядя пристально в глаза кузена, строго спросила Ника.

Он улыбнулся виновато и слегка рассеянно. Улыбка мгновенно растаяла на лице.

– Это всего лишь ром.

– Зачем?

– Может быть, выпьешь чая или кофе? – стараясь перевести разговор на другую тему, спросил Антонио.

– Да, зелёный чай, – попросила Ника, – но сначала ответь на мой вопрос.

– Заварю чай и отвечу. Ты не смогла бы достать из холодильника специально для тебя заказанный торт? В интернете можно купить всё, что только пожелаешь.

Ника, доставая торт, воскликнула:

– Откуда ты знаешь, что я люблю именно такой торт?

– Я не знаю, наверное, случайно получилось, к тому же он и мне очень нравится. Рад, что угадал, – слегка смущаясь, ответил Антонио.

Чай пили молча. Беседа не клеилась.

– Может быть, всё же поговорим? Зачем тебе выпивка?

– Наверное, чтобы смириться со всем этим, – показывая на свои ноги и со злостью ударяя по подлокотникам коляски, сказал Антонио.

– Но ты же знаешь, это не выход.

– Если ты пришла учить меня жить, то я в этом не нуждаюсь, – еле сдерживая себя тихо произнёс молодой человек.

– Вообще-то это ты пригласил меня, – удивившись его необъяснимой агрессии, заметила Ника.

– Прости, мне действительно необходима твоя помощь. С тех пор, как я выписался из клиники, здоровье не улучшилось. И то, что я не могу без твоей помощи выздороветь, очень напрягает меня.

– Боюсь, что в связи с твоим употреблением алкоголя оно ухудшилось, – перебила его Ника, – жизнь нам даётся серой, и нам решать, какого цвета она станет. Я думаю, что смысл жизни заключается в свободе. Свобода – это возможность выбирать свой путь, слушая свои желания, не думая о пресловутом моральном долге, мнении о тебе обывателей и, конечно, о деньгах. А здоровье – вещь поправимая. Сегодня ты сидишь в инвалидной коляске и проклинаешь день авиакатастрофы. А завтра ты сможешь ездить на машине и встанешь на ноги, забыв о несчастьях, случившихся с тобой. Ведь, когда одна дверь закрывается перед тобой, не забывай о том, что тут же открывается другая.

– Я полностью согласен с тобой, Николь. Обещаю, что такое не повторится! Я хочу, чтобы ты радовалась нашим совместным успехам, гордилась мной! Не расстраивайся, я выпил только перед твоим приходом, честное слово!

– Но зачем?

– Я волновался, прости! Ты столько сил вложила в моё выздоровление! И не только сил, но и знаний, таланта, любви!

– Боль у тебя есть? – перебила кузена Ника.

– Не очень сильная, с ней вполне можно жить.

– Могу я тебя осмотреть?

– Конечно!

Николь ощущала, как Антонио смущается при прикосновении её рук. Вне больничной палаты и ей было неуютно делать осмотр.

– Ты занимаешься на тренажёрах? – наконец, спросила она.

– Увы, нерегулярно.

– Тогда начнём прямо сейчас, – безапелляционным голосом заявила Николь, – сначала сделаю тебе массаж, а потом посмотрим, какие упражнения ты делаешь.

Антонио за год болезни делали массаж регулярно. Но то, что творила волшебными руками Ника, не шло ни в какое сравнение с манипуляциями других массажистов. Тело его стало оживать, разогреваться от ног до макушки, а под конец сеанса оно запело. Даже парализованные ноги ощущали блаженное тепло и любовь, идущую от её рук.

«Она такая хрупкая, а руки невероятно сильные! Я незаслуженно обидел её, – думал он. – Ника могла бы вообще уйти и не приходить больше. Как же мне повезло с такой кузиной!».

– На сегодня достаточно, – чужим тихим голосом произнесла Ника.

Антонио заглянул в её глаза, они были бледно-серыми.

– Опять всю энергию на меня истратила! – с досадой подумал он, а вслух спросил:

– Ника, дорогая, как можно восполнить твои энергетические потери, подскажи мне!

– Я обычно после сеанса пью крепкий зелёный чай с лимоном и с шоколадом. Это помогает, у меня падает сахар в крови, так бывает после работы.

– Шоколада у меня нет, а вот конфет шоколадных – целая стопка, выбирай!

Видимо, Нике стало совсем плохо, она не смогла подняться со стула. Тогда Антонио быстро подъехал к полке и выложил на стол перед своей спасительницей несколько коробок, а потом налил ей зеленого чая. Выпив две чашки с несколькими конфетами, Ника пришла в себя, лицо порозовело, глаза стали яркими, серо-зелёными. От их света было трудно отвести взгляд.

– Пожалуй, мне пора. Дома ждут дети, я их обычно сама укладываю спать, а завтра утром – в клинику.

– Ты придёшь ещё?

– Конечно.

– Пожалуйста, не обижайся, я вижу, сколько энергии, сил, знаний ты вкладываешь в моё выздоровление. Сколько я тебе должен?

– Ты должен встать на ноги и пойти! – с натянутой улыбкой ответила Николь.

– Я не знаю, сколько стоят такие услуги, – продолжал настаивать Антонио.

Ника наклонилась к коляске, чтобы посмотреть в его глаза.

– О каких услугах ты говоришь? Я вкладываю в свою работу душу. Возможно ли найти этому материальный эквивалент? – с навернувшимися на глаза слезами тихо произнесла Ника и собралась бежать из квартиры. Антонио крепко ухватил её за руки, и она невольно села к нему на колени. Он прижал её голову к своей груди.

– Прости, что обидел тебя! Мне больно смотреть на твою полную самоотдачу в работе. Я думаю о тебе всё время, поверь, буду очень стараться оправдать твои надежды и встать на ноги.

– Ладно, не будем больше об этом, никогда, хорошо? – произнесла Ника, вставая.

– Подожди, – воскликнул Антонио, не желая расставаться с Никой, – я тебя провожу, только надену спортивный костюм.

– Как это проводишь? – удивилась Ника.

– Если ты, конечно, не стесняешься иметь в провожатых инвалида.

– Я?! – Удивление Ники было настолько искренним, что лицо Антонио озарила светлая улыбка.

– Только как ты сможешь подняться обратно по лестнице?

– Отец провёл ремонт не только в квартире, но и в подъезде. Теперь престарелые жильцы и молодые мамы с колясками могут спокойно выходить из подъезда и возвращаться по пандусу. Не ты ли убеждала меня, что я вовсе не инвалид, а самодостаточная, полноценная личность, которая очень хочет проводить свою любимую кузину до остановки?

– Я на машине.

– Тогда я провожу тебя до парковки, где стоит твоя машина.

Вечер был тихий и тёмный. Фонари слабо освещали дорогу. Ника шла рядом с жужжащей коляской Антонио. В сумерках он не мог видеть лица кузины. Значит, и она не может разглядеть его лица. Это здорово, она не сможет увидеть его волнения, ведь это его первый самостоятельный выезд за пределы квартиры. И выпил он для храбрости перед встречей с Никой вне клиники.

Они двигались медленно, получая удовольствие от неожиданной совместной прогулки, пока не подошли к ярко освещённой парковке.

– Ты себя нормально чувствуешь? – спросила Ника, вглядываясь в его глаза.

– Всё в порядке.

– Позвони, пожалуйста, как доедешь до своей берлоги.

– Зачем?

– Чтобы я не волновалась за тебя.

Весь следующий день Антонио ощущал давно забытое чувство радости и приятного ожидания. Ведь он впервые за год смог справиться со страхом перед внешним миром. А ещё он с нетерпением ждал вечера, ведь Ника снова придёт к нему для продолжения лечения!

Антонио готовился к встрече – накупил шоколада, приготовил ужин. Ровно в семь часов пришла Ника, похожая на худенького подростка – в кожаной куртке, джинсах и с рюкзачком за спиной.

Она поцеловала Антонио в щеку, разделась, помыла руки и выложила на прикроватную тумбочку коробку с иглами, аромолампу и диск с медитативной музыкой.

– Музыка – это одно из незаменимых элементов лечения, – сказала Ника, будем использовать все средства. Надеюсь, на тренажёрах ты занимался сегодня?

– Да, три часа.

Антонио принюхивался к незнакомым, приятным, расслабляющим запахам, вслушивался в звуки журчащей воды, мелодичному перезвону колокольчиков, шуму прибоя. И почти уснул.

– Ну, а теперь ложись на живот, начнётся самый интересный этап программы – иглоукалывание.

Потом они пили чай и разговаривали обо всём на свете, пока Ника не посмотрела на часы и не стала собираться домой. По традиции Антонио проводил её до парковки.

Два месяца промчались незаметно. Врачи, наблюдавшие Антонио, называли чудом то, что процесс восстановления идёт с поразительной скоростью. Антонио знал, как называется это чудо и истинную цену ему тоже знал.

Николь занималась с ним несколько раз в неделю, следила за правильностью выполнения занятий на тренажёрах, убедила купить аппарат для электростимуляции мышц. Теперь комната Антонио стала похожа на хорошо оснащенный тренажёрно-реабилитационный мини зал. Результаты были превосходные. Антонио забыл о боли, так долго преследующей его. Парализованные ноги стали мускулистыми, а главное – он снова почувствовал себя мужчиной! Это случилось в тот момент, когда Ника делала ему массаж. Он ощущал смесь ликования и юношеской стыдливости, непроизвольно лицо его покраснело. Ника сделала вид, что не заметила очередной ступеньки в его выздоровлении.

А ещё через некоторое время Антонио почувствовал левую ногу, всю, до ступни, правая была больше травмирована – её он чувствовал только до колена. Когда Ники не было с ним рядом, он пытался вставать. Сначала ему это не удавалось – он терял равновесие и падал, но через неделю регулярных усилий Антонио хорошо стоял на левой ноге, держась за кресло, и даже сделал три шага, опираясь на палочку, подаренную отцом.

Антонио забыл о щемящем чувстве одиночества – он успел привыкнуть к тому, что Николь всегда рядом. Происходящие с ним перемены они воспринимали, как закономерные, выстраданные ими.

* * *

Гроза разразилась внезапно. Это даже была не гроза, а настоящая буря. Шквалистым ветром во дворе повалило несколько крепких деревьев. Автомобили, спасшиеся от них, неистово выли от раскатов грома. Ника прижалась лбом к стеклу и наблюдала за происходящим на улице ураганом.

– Мне нужно домой, меня ждут дети! – сказала она уверенным голосом и начала одеваться.

Антонио перегородил ей дорогу к двери.

– Тебя же унесёт ветром, тогда дети останутся одни! – воскликнул он.

– Я вызову такси, – нерешительным голосом заявила Ника.

– Что это изменит? Сейчас выходить на улицу опасно! Оставайся у меня и предупреди Глорию, что не сможешь приехать домой. Она поймёт. Хочешь, я сам ей позвоню? – сказал Антонио и начал набирать телефон своей тёти и одновременно мачехи.

У них с Глорией сложились ровные, дружеские отношения, Антонио часто разговаривал с ней, когда Ника была на работе или с детьми. Она казалась ему замечательной женщиной, и выбор отца он понимал и одобрял.

– А где я буду спать, у тебя же одна кровать?

– Зато широкая, не бойся, я тебя не обижу.

– Но я привыкла спать в пижаме, – всё ещё надеясь улизнуть домой, сопротивлялась, но уже слабо, Ника.

– Выбирай из моих, бери ту, что понравится, – щедрой рукой указав на шкаф, произнёс Антонио.

– А ещё я очень проголодалась. У тебя есть что-нибудь на ужин?

– Открой холодильник и посмотри, – сказал, улыбаясь, Антонио, – надеясь, что больше поводов уехать у Ники не осталось.

Холодильник доверху был забит продуктами на любой вкус.

Нике пришлось смириться с проведением ночи вне дома и, позвонив детям, чтобы пожелать спокойной ночи, она приступила к приготовлению ужина.

В начале вечерней трапезы Антонио спросил:

– А что это за маленький Эльф завёлся у тебя дома, ты с ним так долго щебетала.

– Это мой второй сын, – с гордостью произнесла Ника.

– Когда ты успела усыновить ещё одного ребёнка? И как справляешься с тремя детьми? Ты же многодетная мама! А я только сейчас узнал об этом.

– Я родила сына год назад, его зовут Эммануэль, – тихо сказала Ника, исподволь наблюдая за реакцией Антонио.

Со своими эмоциями он явно не справлялся. Сначала стал белее стены. Потом его бросило в жар, наконец, он догадался развернуть коляску и поехал в свою комнату.

Ника не пошла за ним, она направилась на кухню, накрыла на стол и позвала его ужинать. Антонио поехал в ванную комнату. Ника услышала звуки душа. Минут через двадцать, из последних усилий делая вид, что ничего не произошло, в белом спортивном костюме он появился на кухне.

– Извини, что задержал ужин, я решил принять душ. Как вкусно пахнет, можно попробовать твои кулинарные изыски?

После ужина она упала обессиленная на его кровать, стараясь, уже сквозь сон, занять как можно меньше места и стала уплывать, засыпая. Проснулась по выработанной привычке рано утром и поняла, что всю ночь провела в объятьях Антонио. Бережно сняв его тяжёлую руку со своего плеча, аккуратно, чтобы не разбудить его, стала выползать из кровати. Но оказалось, что он не спит. Почувствовав её движения, Антонио мгновенно привстал на правой руке и посмотрел на неё глазами, полными любви.

– Привет! – стараясь не показать смущения произнесла Ника.

Дремотное состояние у неё всё ещё не прошло.

«Я провела ночь в его постели! Его нога была рядом с моей!» – с ужасом думала молодая женщина. На лице её расплылась лёгкая, едва проснувшаяся, стыдливая улыбка.

– И тебе привет! А который час? – очаровательно улыбаясь, ответил Антонио.

– Ещё рано, половина шестого.

Ника услышала, что за окном без отдыха стучит дождь, шумят моторами первые машины. Но в его комнате только они и тепло постели, его частое дыхание, стук яростно бьющегося сердца. Сейчас Ника чувствует и грусть, и эйфорию, эмоции бьют фонтаном, но в глубине души ей хочется бежать со всех ног из этой квартиры, города, бежать от него. И, одновременно, петь, выбросить старую, безликую одежду, погрузиться в водоворот хоть и призрачного, но счастья.

Вечером, без договорённости с Антонио, Ника решила заехать к нему, чтобы завезти усовершенствованную модификацию миостимулятора. Подойдя к квартире, она увидела, что дверь приоткрыта, а оттуда доносятся голоса. В одном из них Ника узнала голос Антонио, другой принадлежал итальянке. Они так быстро и возбуждённо говорили на итальянском языке, что Ника смогла только уловить слова: контракт, гастроли, вылет завтра в 15–30.

Расстроенная Ника немедленно ушла. Глория сразу почувствовала, что с её племянницей случилось что-то непоправимое. Сначала Николь не стала рассказывать, сидела на кухне, по щекам текли горькие слёзы. Но через некоторое время, выпив успокоительного чая, она рассказала о том, что Антонио завтра улетает в Италию.

– И он не предупредил тебя об этом? – спросила удивлённая Лора.

– Нет, об его отъезде не было сделано никаких намёков.

– Странно, Антонио не производит впечатления безответственного человека. Кроме того, он явно влюблён в тебя, – высказала своё мнение Лора.

Наконец-то добравшись до кровати и приняв по настоянию Лоры снотворное, Ника расслабилась, но в голове неотступно крутились мысли об Антонио. Она убеждала себя, что, наверное, лучше никого не любить. Стереть из памяти воспоминания, забыть обещания, нейтрализовать яд непонимания в своём сердце.

Сколько суток, бессонных ночей понадобится ей, чтобы очередная рана затянулась? Необходимо научиться сдерживать бешено бьющееся сердце, когда на улице померещится знакомый силуэт. И никогда не ждать телефонного звонка. Запретить себе думать о том, как он живёт. Не представлять, что он сейчас делает.

Она присела на край кровати, потом легла на спину, рассматривая потолок. Резко вскочила на ноги и подошла к окну. Последние прохожие торопились в свои уютные тёплые квартиры, казалось, что за ними тянется шлейф непроглядной темноты. Холодный дождь усердно моросил, тротуары блестели под потоками воды. Ника закрыла жалюзи и села за письменный стол писать письмо Антонио.

«Привет, дорогой кузен! Надеюсь, что твои успехи в вокале и на пути выздоровления порадуют меня при следующей встрече. В Москве оставаться не хочу, пора пойти в отпуск. Но меня одолевают сомнения. Не решила ещё, стоит ли мне садиться в самолёт, чтобы быстрее добраться к морю? Глория настаивает на поездке поездом, а она всегда оказывается права. Я буду скучать по нашим встречам, душевным разговорам, твоей неповторимой, обворожительной улыбке и недовольному тону, когда я просила сделать ещё пару упражнений на тренажёре. Береги себя. Твоя кузина».

Ника отправила письмо по интернету, погасила лампу и стала ждать прихода сна. Он опустился быстро, окутав теплом и безмятежностью сначала тело, потом успокоил разум и, наконец, душа её оказалась свободной, Ника провалилась в спасительное забытьё.

Она почувствовала, что чья-то сильная рука поднимает её с размытого водой чернозёма. По щекам текут слёзы, она не может остановить рыдания. «Пошли со мной, здесь слишком опасно», – звучит голос Антонио. Ноги скользят по мокрому асфальту, молодая женщина спотыкается и уже почти приближается к нему, когда рука Антонио снова подхватывает её с лёгкостью, словно пушинку. Шаги по тротуару даются с большим трудом. Она думает об Антонио – каково ему идти по такой скользкой поверхности на непослушных ногах. Они подходят к берегу неспокойного моря, по волнам которого скользят блики Луны.