Электронная библиотека » Павел Щеголев » » онлайн чтение - страница 25


  • Текст добавлен: 19 ноября 2019, 18:20


Автор книги: Павел Щеголев


Жанр: Документальная литература, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Шрифт:
- 100% +

24–25 мая 1882 года разбирался первый процесс команды нижних чинов Алексеевского равелина во главе со смотрителем Филимоновым и его помощником Андреевым. Приговор, как мы знаем, был суровый: солдат – на разные сроки в дисциплинарный батальон, начальство – к лишению всех прав состояния и ссылке в Архангельскую губернию. Нечего и говорить о том, что главный винт во всем деле, главное действующее лицо, Нечаев, не токмо не вызывался к допросам, но даже и не был назван по фамилии: арестант № 5 – и только.

После суда комендант крепости Ганецкий решил отбросить все сантименты по отношению к Нечаеву, сделать новую атаку на него и привести его скорейшим путем в состояние небытия. 27 мая он писал директору департамента полиции В.К. Плеве:


«Во время бывшего 24 и 25 текущего мая в крепости заседания военно-окружного суда по делу о лицах, обвиняемых в нарушении особых обязанностей караульной службы в Алексеевском равелине, из показаний подсудимых нижних чинов обнаружилось, что причиною преступных их деяний частию было то исключительное, так сказать, привилегированное положение арестанта № 5, которое, ввиду различных снисхождений и исполнений со стороны начальства всех его претензий и капризов, вызвало в них предположение, что означенный преступник есть не простой арестант, и затем какое-то безотчетное к нему послушание и страх.

Признавая вследствие сего необходимым лишить означенного преступника всякой возможности в будущем влиять на солдат равелинной команды, я, в предупреждение подобных случаев и происшедшего на днях печального результата тяжкого наказания нескольких лиц, которые при других условиях содержания такого исключительного государственного преступника, как арестант камеры № 5, были бы далеки от скамьи подсудимых, полагал бы справедливым одеть его, по примеру других 10 осужденных преступников, в каторжную одежду, давать наравне с последними простую пищу и лишить чтения книг, кроме Евангелия и Библии.

Имея честь вновь заявить об этом Вашему Превосходительству, прошу испросить разрешения Его Сиятельства г. министра внутренних дел на приведение сего в исполнение и о последующем не оставить уведомлением, присовокупляя, что чтения книг я уже лишил его».

2 июня комендант получил от Плеве извещение, что граф Игнатьев, министр внутренних дел, вполне одобрил предположение относительно дальнейшего порядка содержания известного арестанта.

Отныне Нечаев переходил на новый режим, а Мирский сохранял по-прежнему свой прежний режим с привилегиями.

23

Заселение равелина шло следующим путем. 25 июня 1882 года директор департамента полиции В.К. Плеве уведомил коменданта о том, что арестант Трубецкого бастиона государственный преступник Макар Тетерка подлежит перемещению в Алексеевский равелин и содержанию на условиях, созданных для десяти народовольцев. 26 июня в 12 часу ночи «с соблюдением тайны» Макар Тетерка был переведен в равелин.

18 сентября в равелин были доставлены из Восточной Сибири Игнатий Иванов, Михаил Попов и Николай Щедрин. На некоторых обстоятельствах, сопровождавших их водворение в равелин, следует остановиться. В первых числах мая 1882 года из Карийской каторжной тюрьмы бежало восемь государственных преступников. Главное начальство Восточной Сибири обратилось в Петербург с просьбой перевести восемь ссыльнокаторжных преступников, как «обнаруживающих наиболее вредное влияние на своих товарищей», в центральные каторжные тюрьмы Европейской России. Департамент полиции приказал направить их в Петербург и уведомил коменданта, что пять человек – Дмитрий Буцинский, Меер Геллис, Людвиг Кобылянский, Иннокентий Волошенко и Павел Орлов – должны быть заключены в Трубецкой бастион, а Игнатий Иванов, Михаил Попов и Николай Щедрин – в Алексеевский равелин. 18 сентября карийцы были привезены в Петербург и немедленно доставлены в крепость и посажены по указанию. Но комендант оказался в недоуменном положении, о котором он поведал Плеве 20 сентября:

«Восемь человек ссыльнокаторжных государственных преступников доставлены в ножных оковах и с признаками бритых голов, а Николай Щедрин и при тележке, которая была отцеплена от него и привезена в крепость испорченною.

Вследствие переданного подпоручиком отдельного корпуса жандармов Кандыбою распоряжения департамента государственной полиции о том, чтобы по доставлении Щедрина в крепость тележка была снова прикреплена к нему, я распорядился исправить ее и прикрепить вчера.

Так как при прикреплении означенной тележки посредством запора на ключ имеющихся при оной ручных оков Щедрин заявил, что в месте ссылки она была прикреплена к нему не так, как здесь, и что на ночь она будто бы была снимаема с него, то, ввиду сего и неимения в комендантском управлении никаких сведений по означенному предмету, я просил бы Ваше Превосходительство сообщить мне о том, как должна быть прикреплена тележка и в каких случаях снимаема с преступника.

Вместе с сим прошу уведомить, следует ли сказанным восьми ссыльнокаторжным преступникам брить головы и продолжать держать их в ножных кандалах».

Законник Плеве приказал справиться с законами. Оказалось: «По отношению к первому вопросу в законе (уст. о ссыл., т. XIV) указаний не имеется; в ст. 779 (изд. 1857 г. по прод. 1876 г.) говорится лишь о приковании к тачке, как об одном из видов наказания, к коему приговариваются бессрочные ссыльнокаторжные. Что же касается бритья головы и содержания в оковах, то на основании ст. 555 и 556 (того же тома по прод. 1876 г.) арестанты, каторжные мужеского пола, во время содержания в острогах, для удержания от побегов, подвергаются бритью головы, каждый месяц один раз. В оковах же содержимы должны быть: бессрочные каторжные – в ручных и ножных кандалах, а срочные – в одних лишь ножных».

Пришлось восходить на высочайшее имя. Был изготовлен доклад, в котором министр просил царя утвердить предположенное им разрешение вопроса:

«Принимая во внимание особые условия, коими сопровождается содержание государственных преступников в С.-Петербургской крепости (одиночное заключение и совершенное отсутствие общения с посторонними лицами), я предполагаю уведомить коменданта крепости, что содержащиеся в Алексеевском равелине, в Трубецком бастионе ссыльнокаторжные государственные преступники подчиняются существующему в названных местах заключения порядку, без применения действующих в Сибири правил содержания ссыльнокаторжных».

5 октября коменданту была отправлена соответствующая бумага, и недоумение было разрешено. Только 9 октября были сняты оковы, и Щедрин был освобожден от тележки. Но Ганецкий не успокоился и вновь писал в департамент:

«Усматривая из статейного списка каторжника Щедрина, что тележка, к которой он был прикован, есть наказание, определенное ему по конфирмации временнокомандующим войсками Восточного Сибирского округа, взамен смертной казни, за совершенное Щедриным в месте ссылки новое тяжкое преступление, и что срок прицепления к нему тележки оканчивается лишь 22 марта 1883 года, я долгом считаю обратить на это внимание Вашего Превосходительства в том случае, если Щедрин должен оставаться до истечения срока при тележке, и просить уведомить меня дополнительно».

Плеве пришлось указать коменданту на то, что решение относительно тележки Щедрина последовало на основании высочайших указаний.

В ночь на 17 ноября 1882 года в равелин был заключен Петр Сергеевич Поливанов. Пылкий и горячий юноша 23 лет, Поливанов вместе с Мих. Дм. Райко, еще более молодым юношей, 16 августа 1882 года сделал смелую попытку освободить содержащегося в Саратовском тюремном замке М.Э. Новицкого.

Попытка кончилась неудачно. Поливанов вынужден был стрелять и убить тюремного ключника, а затем все три были схвачены. М.Д. Райко был до смерти избит уличной толпой, П.С. Поливанов и М.Э. Новицкий были преданы временному военному суду, который 23 сентября приговорил их к смертной казни через повешение. Приговор военного суда утверждался командующим военным округом (в данном случае Казанским). И Новицкий, и Поливанов подали прошение о помиловании. 25 сентября командующему была отправлена за подписью князя Имеретинского, начальника главного военно-судного управления, следующая телеграмма: «Предварительно конфирмации приговора по делу Новицкого, согласно особому высочайшему повелению Вам следует войти по телеграфу в соглашение по сему предмету с министром внутренних дел». В исполнение этого предложения командующий войсками округа 10 октября телеграфировал: «Военный суд в Саратове, признав Поливанова виновным в умышленном убийстве ключника Колобова, приговорил обоих к повешению. Учрежденное в Казани особое присутствие оставило кассационные жалобы без последствий. Признавая с своей стороны Новицкого менее виновным, как не принимавшего собственно в убийстве никакого участия, полагал бы ограничить ему меру наказания по третьей степени – на работы в рудниках на 12 лет. Относительно Поливанова, хотя он заслуживает смертной казни, но во внимание к его молодости, раскаянию, прирожденной экзальтации от сумасшедшей матери и боевой службе старика отца, считаю возможным применить к нему первую степень – на работы в рудниках без срока». 11 октября 1882 года граф Д.А. Толстой ответил: «На телеграмму от 10 сего октября за № 2904 и согласно состоявшемуся высочайшему повелению, по коему дарование жизни осужденным преступникам может исходить лишь от монаршего милосердия, имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что по делу Поливанова и Новицкого Государь Император соизволил на освобождение преступников от смертной казни с заменою сего наказанием, предположенным Вами. Вследствие сего Вашему Превосходительству надлежит, конфирмовав приговор без всякого в оном изменения, объявить затем, что Его Императорское Величество, по доведении о существе приговора до его сведения, высочайше повелеть соизволил даровать жизнь осужденным, заменив смертную казнь, по лишению всех прав состояния, Новицкому – ссылкой в каторжные работы в рудниках на двенадцать лет, а Поливанову – ссылкой в каторжные работы в рудниках без срока».

18 октября помилование было объявлено, и саратовский губернатор попросил о немедленном переводе из Саратова Новицкого и Поливанова. Новицкий был немедленно отправлен в Восточную Сибирь, а Поливанова ждала иная участь. Александр III заменил Поливанову смертную казнь ссылкой в каторжные работы на рудниках без срока, однако с тем чтобы он был заключен в Алексеевский равелин. 29 октября Поливанов был уже доставлен в крепость и заключен в Трубецкий бастион. В равелине не было места. Комендант 29 октября уведомлял Плеве:

«По неимению в настоящее время в равелине ни одной пригодной к заключению комнаты, названный преступник, временно, впредь до приспособления таковой в Алексеевском равелине, заключен в Трубецком бастионе в келии под № 9, изолированной от других с одной стороны дежурного комнатой, а с другой – лестницей, причем он одет в установленную для каторжников одежду, включен в число арестантов, содержавшихся на положении преступников центральных каторжных тюрем, и будет называться не иначе, как №. Вместе с сим долгом считаю поставить Ваше Превосходительство в известность, что в Алексеевском равелине состоит всего двадцать одиночных келий, из которых 16 заняли арестантами, а остальные четыре, отопка которых производится не из коридоров, как в первых 16-ти, а с внутри и которые не имеют прочных запоров и правильно устроенных вентиляторов, служат: две, расположенные по разном фасам, дежурными комнатами жандармских унтер-офицеров и две цейхгаузами. Из этих последних одну келью, расположенную по лицевому фасаду и занятую складом осветительных принадлежностей, я ввиду настоящей потребности признал возможным безотлагательно приспособить под помещение арестанта, устроив печь так, чтобы топилась из коридора. Об окончании означенных работ и о возможности перемещения вышеназванного арестанта в Алексеевский равелин я буду считать долгом сообщить своевременно».

По окончании ремонта Поливанов был водворен в равелине.

Вот этот контингент и подвергся воздействию соколовского режима в полном его объеме, без каких-либо отмен. Прошло больше полутора лет со дня заключения Поливанова до нового пополнения равелина. В апреле 1884 года занадобились места. Секретарь коменданта Денежкин дал справку о количестве свободных камер в равелине. Их оказалось всего восемь. «Ввиду значительного числа подследственных политических арестантов, содержащихся в тюремном помещении Трубецкого бастиона», по докладу министра внутренних дел, Александр III приказал временно перевести из бастиона в равелин Меера Геллиса, Савелия Златопольского, Михаила Грачевского, Юрия Богдановича, Александра Буцевича, Егора Минакова и Ипполита Мышкина. В ночь на 29 апреля 1884 года все они были переведены в равелин.

День 4 августа 1884 года был последним днем равелина. Все заключенные в нем были переведены во вновь построенную тюрьму Шлиссельбургской крепости.

24

О жизни в равелине в 1882–1884 годах оставили свои воспоминания сидевшие в нем П.С. Поливанов, М.Ф. Фроленко, М.Н. Тригони и М.Р. Попов. [Поливанов П. Алексеевский равелин. СПб., 1907, и новое издание, выпущенное Гос. изд. под редакцией П.Е. Щеголева; Фроленко М. Милость. Из воспоминаний об Алексеевском равелине. – В «Былом», 1906, февраль, и отд. СПб., 1906; Тригони M.H. Из воспоминаний об Алексеевском равелине. – Минувшие годы, 1908, кн. 4; Попов М.Р. в его статьях о Н.П. Щедрине (Былое, 1906, декабрь) и И.Н. Мышкине (там же, 1906, февраль).] В дальнейшем изложении в характеристике режима мы пользуемся преимущественно архивными данными, иллюстрируя их параллелями из воспоминаний. Для начала остановимся на бюджете тюрьмы.

Средства на содержание заключенных в Алексеевском равелине отпускало III Отделение, а по его уничтожении – департамент полиции. Установился такой порядок. Комендант, «ввиду близкого прихода к окончанию суммы, выписанной (тогда-то III Отделением) на содержание арестантов», просил сделать распоряжение о высылке на означенный предмет «примерно двести рублей». Эти двести рублей записывались на приход и расходовались по мере надобности. Комендант первого числа каждого месяца представлял главному начальнику III Отделения или директору департамента полиции «краткую выписку о денежной сумме, отпускаемой на продовольствие и прочее содержание политических арестантов Алексеевского равелина». Вот, например, несколько выписок за то время, когда в равелине были только Бейдеман и Нечаев. За февраль 1874 года «поступило в расход на продовольствие двух арестованных по 50 коп. в сутки на каждого, на покупку лекарства, мыла и прачке за мытье и починку белья» – 34 р. 17 к. Вот расходы за февраль 1876 года: «На продовольствие двух арестантов по 70 коп. в сутки на каждого, на покупку гуттаперчевой кружки, лекарства, мыла и прачке за мытье белья и уплаченные за сделанную в одном из окон номера раму с проволочной сеткой» – 75 р. 10 к. Расходы за февраль 1878 года: «На продовольствие двух арестованных по 70 коп. в сутки на каждого, на покупку лекарств, мыла, курительных порошков, прачке за починку и мытье белья и уплаченные за вставку в одном из окон номеров 12 матовых и простых белых стекол» – всего 56 р. 60 к. Стекла, должно быть, были выбиты или Нечаевым в один из его протестов, или Бейдеманом. Вот не лишенные интереса расходы за декабрь 1876 года: «На продовольствие двух арестованных по 70 коп. в сутки на каждого, на покупку лекарств, мыла и курительных порошков и уплаченные за переделку и за ковку кандал и прачке за мытье и починку белья» – 50 р. 15 к. Кандалы в это время были на Нечаеве.

Справедливость требует сказать, что пищевой режим в 1879, 1880, 1881 годах, когда комендантом был барон Майдель, был удовлетворителен и, как небо от земли, отстоял от позднейшего народовольческого режима, проводившегося Ганецким и Соколовым. Накануне нового, 1881 года барон Майдель дал смотрителю равелина следующее либеральное предписание:

«В видах разнообразия в продовольствии пищею заключенных в Алексеевском равелине предписываю с 1 января 1881 года готовить им обед по прилагаемому при сем расписанию, причем на остальные деньги, которых должно оставаться от приготовления обеда ежедневно не менее 80 коп., покупать к столу хлеба, подавать два раза в день – утром и вечером – чай с булкою в 3 к., с четырьмя кусками в каждый раз сахару в таком размере, чтобы его было достаточно на два стакана внакладку. Кроме того, покупать из особо назначаемой в меру надобности в ваше распоряжение суммы для курящих арестантов по фунту табаку ценою в 1 рубль и по 500 гильз в месяц, которые и класть каждому в келью ежемесячно первого числа вместе с потребными ватою и палочкою для набивки папирос. Табак должен быть выдаваем в картузе целым, нетронутым фунтом, но распечатанным. Последнее должно делаться в тех единственно предостережениях, чтобы в картузной бумаге не могло случиться никаких побочных предметов. Причем в случае затруднения, по неумелости состоящего в Алексеевском равелине повара готовить все из значащихся в расписании блюд, разрешаю брать в первое время, для содействия в приготовлении пищи, из арестантской кухни солдата местной команды Ивана Чуракова».

Рядовому Чуракову за труд по обучению поварскому делу находящегося при равелине повара-солдата было выдано в награду пять рублей, а выучившемуся поварскому делу равелинному солдату ежемесячно выписывалось «за труды и усердие по приготовлению стола для арестованных» по три рубля. Нельзя не отметить постоянной в это время статьи расхода на табак, гильзы, мыло, курительную бумагу. Так продолжалось до перевода народовольцев в равелин. Они не знали уже никаких поблажек, никакого мыла, табака, гильз, никакой курительной бумаги. На продовольствие – 24 копейки в день на человека и больше ничего. В случае болезни – ничтожная трата на лимон, чеснок, молоко. Их режиму был подчинен и Нечаев. Один только заключенный в равелине был свободен от подчинения этому режиму. И никто из его товарищей не знал о его привилегиях. Мирскому по-прежнему отпускалось на продовольствие по 70 коп., а немного позже даже по рублю. По-прежнему приобретались для него ежемесячно фунт табаку (один рубль фунт), гильзы для 600 папирос и фрукты (на рубль, два). И в то время, как рядом умирали по камерам от цинги и от голодания, Мирский курил свои папиросы и кушал свой десерт.

Вот несколько расходных записей за народовольческий период. Расход за первый месяц сидения – апрель 1882 года: «На продовольствие арестантов по 70 к. в сутки (за 72 дня 50 р. 40 к.) и по 24 коп. в сутки (за 40 дней 9 р. 60 к.), на покупку: фрукт на 80 к., пасхи, кулича и яиц – 2 р. 60 к., гильз для папирос 600 шт. – 42 к., мыла 3 ф. – 42 к., веников для бани 20 шт. – 30 к., чайник фарфоровый – 35 к., гребенок 2 шт. – 40 к., щеток половых 2 шт. – 1 р. 80 к., кружек глиняных 6 шт. – 80 к., ложек деревянных 12 шт. – 18 к., умывальников 12 шт. и тарелок 18 шт. – 69 р. 80 к., за починку сапог 80 к., прачке за мытье белья 3 р. и повару за труды и усердие по приготовлению стола для арестованных 3 р., а всего сто сорок четыре рубля семьдесят семь коп.».

А вот экстраординарный расход: «По предписанию коменданта крепости от 18 декабря за № 522 выписаны в расход употребленные на приобретение 6 суконных халатов, 2 пары суконных брюк, 30 пар подштанников, 4 дюжины нитяных носков, 2 дюжины салфеток, 2 дюжины носовых платков, 2 пары кожаных сапог, 12 пар кожаных башмаков, 12 переносных ватерклозетов с цинковыми ведрами и для помещения смотрителя, находящегося в равелинном доме: письменный стол, диван, дюжина стульев и лампа, всего триста пятьдесят рубл.». Всего на содержание заключенных (в том числе и на кабинет смотрителя) в 1882 году израсходовано 2034 руб. 19 коп.

Расходы за январь 1883 года: «За продовольствие арестантов за 31 день по 1 рублю и 465 дней по 24 коп. в день, на покупку фрукт, табаку 1 ф., гильз 600 шт., лимонов 16 шт., молока 173 бут., чесноку, прачке за стирку и починку арестантского белья и выданные повару за труды и усердие по приготовлению стола для арестантов, всего 186 р. 28 к.».

Расходы за август 1883 года: «За продовольствие арестантов за 387 дней по 30 к., на покупку для больных арестантов по рецептам доктора молока 195 бут., лимонов 30 шт., чесноку, промывательного клистира, гуттаперчевой подушки, чаю и сахару, за стирку и починку арестантского белья и башмаков, на покупку клеенки и бумаги и выданные повару за труд и усердие по приготовлению стола для арестантов, всего 165 р. 33 к.». Всего на содержание заключенных равелина израсходовано в 1883 году 1903 р. 27 коп.

Вот последняя запись расходов на четыре дня августа месяца 1884 года – на содержание и на отправку в Шлиссельбургскую крепость: «На продовольствие арестантов по 30 коп. в сутки (за 23 дня 6 р. 90 к.), на покупку говядины в отправку с арестантами 15 ф. – 1 р. 89 к., хлеба 23 ф. – 46 к., соли 4 ф. – 7 к. и за стирку арестантского белья 2 р. 60 к., а всего 11 р. 92 к.». Всего в 1884 году вышло на заключенных 1002 р. 77 к.

Всего за время с 1 января 1882 года по 4 августа 1884 года (946 дней) отсижено в равелине 11 653 дня, истрачено же 4940 р. 23 к. День тюремной жизни обошелся в 42 к. с лишним.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации