Электронная библиотека » Павел Щеголев » » онлайн чтение - страница 33


  • Текст добавлен: 19 ноября 2019, 18:20


Автор книги: Павел Щеголев


Жанр: Документальная литература, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Я не жалею о жизни, которая должна бы была протечь без деятельности и пользы; только одно желание еще живо во мне: последний раз вздохнуть на свободе, взглянуть на светлое небо, на свежие луга, увидеть дом отца моего, поклониться его гробу и, посвятив остаток дней сокрушающейся обо мне матери, приготовиться достойным образом к смерти.

Перед ВАМИ, ГОСУДАРЬ, мне не стыдно признаться в слабости; и я откровенно сознаюсь, что мысль умереть одиноко в темничном заключении пугает меня, пугает гораздо более, чем самая смерть; и я из глубины души и сердца молю ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО избавить меня, если возможно, от этого последнего, самого тяжкого наказания.

Каков бы ни был приговор, меня ожидающий, я безропотно заранее ему покорюсь как вполне справедливому и осмеливаюсь надеяться, что в сей последний раз дозволено мне будет излить перед ВАМИ, ГОСУДАРЬ, чувство глубокой благодарности к ВАШЕМУ НЕЗАБВЕННОМУ РОДИТЕЛЮ и к ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ за все мне оказанные милости.

Молящийся преступник

Михаил Бакунин
14 февраля 1857 года».

Рапорт коменданта и письма Бакунина были получены в III Отделении 16 февраля. Этим днем помечена запись князя Долгорукова на рапорте: «Всеподданнейшее письмо на имя Государя Императора вручено мною Его Величеству. 16 февраля». Через три дня оно вернулось в III Отделение со следующей резолюцией Александра II: «Другого для него исхода не вижу, как ссылку в Сибирь на поселение». Некоторые подробности и пояснения к этой царской резолюции мы находим в следующей собственноручной карандашной записке князя Долгорукова, по которой III Отделение должно было произвести исполнение. Записочка составлена 19 февраля: «Поручить ген. Троцкому, чтобы он от меня объявил Бакунину, что я получил его письмо и поставил себе долгом немедленно повергнуть на высочайшее воззрение то, которое он просил меня вручить Его Величеству. Государь Император изволил с благоволением прочесть оное и, надеясь на искренность чувств, в нем выраженных, готов облегчить участь Бакунина, но не иначе признает возможным это сделать, как, освободив его из крепости, разрешить, чтоб он был послан в Сибирь на поселение. При этом самому Бакунину представляется или принять предложенную ему милость, или остаться в Шлиссельбургской крепости на том же основании, как теперь. Согласно с вышеизложенным составить отзыв к ген. Троцкому, присовокупив, что я о последующем ожидаю его уведомления для всеподданнейшего доклада».

20 февраля (№ 411) было отправлено соответствующее письмо коменданту крепости. На следующий же день комендант объявил Бакунину о решении его участи. Несколько черточек, свидетельствующих о чувствах, с какими Бакунин принял весть князя Долгорукова, мы можем извлечь из рапорта коменданта и из приложенного при рапорте письма Бакунина к шефу жандармов. Комендант докладывал (25 февраля): «Всемилостивейшее облегчение участи, изъясненное в предписании за № 411, от имени Вашего Сиятельства объявлено мною Бакунину. С благоговением и глубокою, сердечною благодарностью приняв оное, убедительнейше просит меня дозволить письмом излить искреннюю свою благодарность за благосклонное внимание Вашего Сиятельства; убедясь доводами, представляемыми им, я решился без испрошения соизволения на написание письма, в сем только единственном случае дозволить ему, которое имею честь на благоуважение Вашего Сиятельства представить».

Письмо к князю Долгорукову красноречиво тем красноречием, которое заставляет жалеть об авторе письма. Вот его точнейшее воспроизведение:

«Ваше Сиятельство!

С благоговением принимаю милость ГОСУДАРЯ и покоряюсь ЕГО решению, которое, если и не вполне соответствует безумным надеждам и желаниям больного сердца, однако далеко превосходит то, чего я благоразумно и по справедливости ожидать был вправе. Не знаю, долго ли плохое здоровье и одряхлевшие силы позволят мне выдержать новый род жизни; но сколько бы мне суждено ни было еще прожить, и как бы тесен ни был круг окончательно мне предназначенный, я постараюсь доказать всею остальною жизнью своею, что при всей великой грешности моих заблуждений, несмотря на важность преступлений, мною совершенных, во мне никогда не умирало чувство искренности и чести. Из глубины сердца приношу ВАШЕМУ СИЯТЕЛЬСТВУ благодарность за великодушие и скорое ходатайство, вследствие которого я, по милости ЦАРСКОЙ, все-таки умру не в тюрьме, а на вольном воздухе, хоть и умру в одиночестве.

Теперь же, надеясь на человеколюбивое снисхождение ВАШЕ, мне вновь столь живо доказанное, осмелюсь ли приступить к ВАШЕМУ СИЯТЕЛЬСТВУ с новою и последнею просьбою?

Почти без всякой веры в возможность успеха, решаюсь однако просить о позволении заехать по дороге в Сибирь в деревню матери, расположенную в тридцати верстах от города Торжка в Тверской губернии, – заехать на сутки или даже хоть на несколько часов, чтобы там поклониться гробу отца и обнять в последний раз мать и все остальное семейство дома. Я чувствую, сколь просьба моя неправильна, и сколь просимая мною милость будет противоречить установленному порядку; но ведь для ЦАРЯ все возможно, – а для меня, хоть и не заслуживающего столь чрезвычайной милости, она будет огромным и последним утешением. Мне кажется, что, побывав хоть одну минуту дома, я наберусь там доброго чувства и сил на всю остальную, невеселую жизнь.

Если ж это невозможно, то не будет ли мне разрешено увидеться и провести день со всем наперед о том предуведомленном семейством, проездом в Твери? Мать стара, и ей трудно, да к тому же теперь было бы и слишком грустно ехать в Петербург; а между сестрами и братьями есть пять человек, с которыми я не видался со времени моего злополучного отъезда за границу, т. е. с 1840 года. Невыразимо тяжко было бы мне ехать в Сибирь, не повидавшись с ними в последний раз.

Наконец, еще прежде этого свидания в Торжке или в Твери, не дозволено ли мне будет увидеться с теми из братьев, которые будут находиться в Петербурге? Я бы попросил их о снабжении меня некоторыми необходимыми вещами на дорогу и на первое время жительства. На мне нет никакой одежды; нового я, разумеется, не шил, а те из старых платьев, которые устояли против восьмилетнего разрушения, уже нисколько не соответствуют моему настоящему положению.

Теперь мне остается только просить ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО положить к подножью ПРЕСТОЛА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА выражение тех искренних и глубоких чувств, с которыми я принимаю ЕГО ЦАРСКУЮ милость, а ВАМ самим изъявить сожаление о том, что мне никогда не будет суждено доказать ВАШЕМУ СИЯТЕЛЬСТВУ свою благодарность и почтительную преданность.

Михаил Бакунин
22 февраля 1857 года».

Дополнением к только что приведенному письму служит написанное на следующий день, 23 февраля, письмо брату Алексею Александровичу Бакунину. [Это письмо было задержано и оставлено при «деле».] На конверте написано: «Его благородию Алексею Александровичу Бакунину в С.-Петербурге, на Мойке, близ Певческого моста, в доме Демидова № 8».


«Любезный Алексей. Третьего дня я получил через здешнего коменданта от князя ДОЛГОРУКОВА объявление о том, что ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР, тронутый моим раскаянием и снисходя на мою просьбу, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ изволил смягчить мое наказание заменою крепостного заключения ссылкою на поселение в Сибирь, предоставляя мне, однако, право оставаться на прежнем основании в крепости. Я, разумеется, принял ВЫСОЧАЙШУЮ МИЛОСТЬ с глубокою благодарностью, ибо вижу в оной действительное и большое облегчение моей участи. Одно меня печалит глубоко: с маминькою и с вами мне придется проститься навеки; но делать нечего, – я должен безропотно покориться судьбе, мною самим на себя накликанной. Теперь у меня остается одно желание: увидеться со всеми вами в последний раз и проститься с вами хорошенько. Надеюсь, что ты получишь это письмо довольно вовремя, чтобы успеть присоединить свою просьбу о том к моей просьбе; надеюсь также, что мне дозволено будет проститься с нашей милой и героической монашенкою, с сестрой Катей Бакуниной. Не огорчайся, Алексей, и если маминька и сестры будут слишком горевать обо мне, утешь их: там, на просторе, мне будет лучше.

Твой М. Бакунин
1857 года 23 февраля».
* * *

«К исполнению Высочайшего повеления, последовавшего о преступнике БАКУНИНЕ, предполагается сделать следующие распоряжения:



2 марта 1857 года

Генералу Гасфорду предварительно написать о Бакунине по почте, дабы он мог приготовить, как его поселить, и, кроме того, о нем же вручить конверт Делихову.

Когда все распоряжения относительно прибытия Бакунина в С.-Петербург будут сделаны, в то время можно будет секретно предупредить о нем его брата, находящегося здесь, дабы он мог приготовить для него нижнее белье и платье. Об этом мы переговорим еще подробнее.

3 марта».

По всем распоряжениям последовало немедленное исполнение. 4 марта (№ 520) было отправлено отношение коменданту крепости, которое заканчивалось сердобольным призывом: «При этом считаю долгом обратить внимание Вашего Превосходительства на то, что так как Бакунин, сколько мне известно, страдает цинготною болезнью, то положение его здоровья не позволяет ему, может быть, отправиться теперь в предстоящий ему дальний путь, и потому не угодно ли будет Вашему Превосходительству сообразить предварительно, может ли он быть отправлен в настоящее время, или признано будет удобным повременить его отправлением до наступления времени более теплого». В тот же день были отправлены отношения жандармскому поручику Медведеву, К.В. Чевкину, генерал-губернатору Западной Сибири. Последнее отношение заканчивалось предложением, не изволит ли генерал Гасфорд приказать сделать распоряжение о поселении преступника и об учреждении за ним надлежащего надзора еще до прибытия его в Сибирь.

Итак, Долгоруков входил во все детали отправки Бакунина. Когда III Отделение представило ему записку о том, что по местоположению деревни Бакуниных ближе всего было бы поручику Медведеву довезти его по железной дороге до Вышнего Волочка, а оттуда уже в деревню, то князь Долгоруков написал: «Можно. Но об имении Бакунина мы еще вернее узнаем от его брата или от него самого, а тогда назначим пункт железной дороги, от которого можно будет отправить его в деревню. Сообразите, в каком экипаже его везти и в деревню и из деревни в Сибирь». 6 марта Долгоруков вновь вернулся к заботам о Бакунине. Памятником этих забот остается его карандашная записочка: «О Бакунине. 1. Если он заболеет, здесь ли его лечить или отправить в крепостной лазарет. Снестись заблаговременно с комендантом на случай помещения его в госпиталь. 2. Сколько дней его здесь оставить. 3. Приготовить отправление по железной дороге. 4. Как здесь предоставить чтение? 5. Дать ему бумагу и чернильницу. 6. Медведеву дать инструкцию на счет отправления из деревни в Сибирь. 7. Предупредить г-жу Бакунину и его брата, здесь находящихся. 8. Распорядиться, чтобы в том пункте железной дороги, где он выйдет, ожидали для него и для жандарма сани. 9. Взять обещание с семейства, что во время пребывания Бакунина в деревне никто его видеть не будет. 10. Кто здесь при арестантах доктор? Возложить на него, чтобы он о Бакунине не говорил и чтобы предупредили непременно о могущей ему приключиться болезни». Этот проект 6 марта был прислан при следующей записке: «Прошу по прилагаемой записке сделать нужные соображения и распоряжения. О последующем переговорим при докладе».


7 марта Александру II доложили рапорт шлиссельбургского коменданта на имя Долгорукова:

«Вследствие предписания Вашего Сиятельства от 4 сего марта за № 520, – изъясненное в оном мною объявлено Михаилу Бакунину; взятую о таковом объявлении подписку его при сем прилагаю.

Сего (6 марта) числа Бакунин передан для доставления в С.-Петербург присланному С.-Петербургского жандармского дивизиона поручику Медведеву, снабжен он по возможности теплою одеждою к имеющейся у него собственной, даны: шинель, теплые сапоги и фуражка, в принятии его и одежды взяты расписки от поручика Медведева об одежде, с тем чтобы оная по миновании надобности была возвращена в крепость.

Улучшившееся его ныне здоровье не препятствует ныне же к отправлению его в путь, тем более что перемена жизни с движением и свежестью воздуха при не столь быстрой езде послужат, полагаю, даже к некоторому улучшению его здоровья.

Комендант Троцкий».

«Изъясненное в повелении Его Сиятельства князя Долгорукова, от 4 марта 1857 г. за № 520, комендантом Шлиссельбургской крепости мне объявлено, в чем и даю сию подписку.

Михаил Бакунин
1857 года – 5 марта».

После доклада императору 7 марта поручику Медведеву была вручена инструкция о доставке Бакунина в Сибирь:

«По Высочайшему повелению предписываю Вашему Благородию, приняв из III Отделения Собств. Е.И.В. канцелярии одного арестанта – доставить его, вместе с прилагаемым при сем наказом за № 559, в г. Омск, к генерал-губернатору Западной Сибири.

Для руководства в исполнении сего поручения предписывается Вам:

1. От С.-Петербурга до ст. Осташковской, в Тверской губернии, следовать по Николаевской железной дороге, с поездом, который отправится отсюда в 8 час. 30 мин. вечера.

2. Со станции Осташковской отправиться в с. Прямухино Новоторжского уезда, где дозволено арестанту пробыть одни сутки, для свидания с проживающими там родственниками его.

3. Затем следовать, нигде уже не останавливаясь, до г. Омска, по подорожной, которую Вы получите из штаба корпуса жандармов.

4. Во время всего пути Вашего, как отсюда до с. Прямухино, так и оттуда в г. Омск, вменяется Вам в обязанность строжайше наблюдать за сим арестантом, не дозволять ему никуда отлучаться, не допускать его ни к каким сношениям с посторонними лицами и нигде не останавливаться, кроме почтовых станций: для удобнейшего же Вашего наблюдения за ним назначаются в Ваше распоряжение два жандарма.

5. Таковое наблюдение Ваше не должно прекращаться и в доме его родных, в с. Прямухине.

6. Следование Ваше должно быть, как выше сказано, безостановочное, и остановки на короткое время могут быть допущены только для необходимого отдыха.

7. В случае же болезни арестанта предписывается Вам довести о том немедленно до сведения местного начальства, ежели по качеству болезни дальнейшее следование арестанта признано будет невозможным, то просить сие начальство о помещении его в арестантское отделение городской больницы, где, находясь до поправления своего здоровья под местным надзором, он должен оставаться также и под наблюдением Вашим.

8. В продолжение всего пути имеете Вы продовольствовать его обедом и чаем на счет особой суммы, которая для того будет Вам дана из штаба вверенного мне корпуса.

9. Ежели родственники арестанта пожелают дать ему экипаж, то это дозволить им; равным образом в случае желания снабдить его деньгами Вы можете принять таковые, но не предоставляя сих денег в его распоряжение, представить оные по прибытии Вашем в Омск генерал-губернатору Западной Сибири.

10. По доставлении арестанта к месту назначения и получив надлежащую в том квитанцию, предписывается Вам возвратиться в С.-Петербург вместе с помянутыми двумя жандармами и об исполнении возлагаемого на Вас поручения мне донести.

Генерал-адъютант князь Долгоруков».

«Квитанция.

Дана от штаба отдельного Сибирского корпуса поручику С.-Петербургского жандармского дивизиона Медведеву в том, что секретный арестант, присланный г. шефом корпуса жандармов к г. командиру отдельного Сибирского корпуса при отношении за № 559 28-го сего марта доставлен в г. Омск исправно и сдан омскому коменданту вместе с принадлежащею сему арестанту суммою кредитными билетами триста семьдесят рублей серебром. В удостоверение чего дана сия квитанция с приложением казенной печати в г. Омске Тобольской губернии. 28 марта 1857 г.».

«Ваше Сиятельство.

Пользуясь отъездом поручика Медведева, беру смелость писать к Вам еще раз для того, чтобы в последний раз благодарить ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО за могучее ходатайство, спасшее меня от крепостного заключения, и за то великодушное снисхождение, которое я имел счастье испытать в продолжение моего кратковременного пребывания в Третьем отделении и которое сопутствовало мне до самого Омска в лице поручика Медведева. Не мне отзываться и рассуждать об офицерах, подчиненных ВАШЕМУ СИЯТЕЛЬСТВУ, но не могу умолчать о том, до какой степени я был тронут добродушным и внимательным обхождением поручика Медведева, который умел соединить строгое исполнение возложенного на него долга с столь благородною деликатностью, что я, вполне сознавая свою зависимость от него, ни разу не имел случая ее почувствовать. В назначении его моим сопутником в Сибирь я не мог не видеть продолжения той широкой, благородной, истинно русской доброты, которая вызвала меня из смерти к новой, правильной жизни и которая, смею надеяться, ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО, не оставит меня и в дальнем заточении. Смею ли просить ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО переслать приложенное письмо матери? Оно хоть несколько успокоит ее. Вас же прошу принять изъявление тех искренних и глубоких чувств, для которых у меня, право, недостает выражений.

Михаил Бакунин
г. Омск,
1857 г., 29 марта»[3]3
  П. Щеголев не завершил статью о М. Бакунине. – Примеч. ред.


[Закрыть]

Иллюстрации

Петропавловская крепость. Художник М.Н. Воробьев


Вид на Неву со стороны Петропавловской крепости. Художник С.Ф. Галактионов


Узник. Художник В.Е. Маковский


С.Ф. Трубецкой. Художник П.Ф. Соколов


Л.В. Дубельт. Художник А.В. Тыранов


Н.Г. Чернышевский


Алексеевский равелин


Вид на Петропавловскую крепость


Дмитрий Каракозов. Художник И.Е. Репин


Покушение Д. Каракозова на Александра II. Открытка


Часовная на месте покушения Д. Каракозова на Александра II. Открытка


П.П. Гагарин


П.А. Шувалов. Неизвестный художник


Д.Ф. Трепов


Коридоры тюрьмы Трубецкого бастиона


Камера в тюрьме Трубецкого бастиона


Лечебница для умалишенных в Казани, где содержался М. Бейдеман


Фасад Казанской лечебницы для умалишенных


А.С. Хомяков.


К.С. Аксаков


С.Г. Нечаев


Н.П. Огарев и А.И. Герцен


Н.П. Игнатьев


В.К. Плеве


М.Т. Лорис-Меликов. Художник И.К. Айвазовский


М. Тригони


В.Н. Фигнер


С.Л. Перовская


Н.А. Морозов


М.А. Бакунин


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации