Текст книги "Мельница. Авторизованная биография группы"

Толкин

Без Толкина нам не обойтись – потому что история Хелависы некоторым образом начинается с мира, вдохновленного Толкином: с мира ролевых игр и реконструкции, со знаменитого Эгладора, он же «эльфятник», места в Нескучном саду, где собирались ролевики, по словам Наташи, «рядились в дурацкое», размахивали деревянными мечами и пели различные песни, как правило – собственного сочинения. Неудивительно, что романтичная девушка-филолог, помешанная на европейской литературной традиции, попала в плен этой яркой субкультуры. Субкультуры, наполненной собственной многогранной символикой, субкультуры со своими героями, внутренней иерархией и безусловной литературной (более того – лингвистической!) основой.

ХЕЛАВИСА

Я писала песенки на стихи Толкина еще в школе, потому что какая-то подруга мне подсунула книжки, самые первые переводы Муравьева-Кистяковского.

У нас был филиал Эгладора на физфаке МГУ, и я туда сначала пришла. Я очень старалась: у меня были ботфорты до середины колена, черно-белый клетчатый плед и голубые перья в волосах. И я сразу оказалась внезапно крута – я сыграла на гитаре «Greensleeves» и мгновенно сошла за свою.

Там народ был очень хороший, очень клевый, у меня с тех пор масса друзей осталась. Очень хороших друзей. А потом – уже начался настоящий Эгладор в Нескучном саду, хоббитские игры, все вот это. Но очень хорошая моя компания друзей перешла из ролевой тусовки в реконструкторскую – и я вместе с ними.

На Эгладоре в тот момент уже была своя сложившаяся тусовка – с собственными лидерами, с собственным творческими единицами, с собственным легендариумом, правилами поведения и сложной внутренней социальной иерархией. И творческая составляющая в этой иерархии занимала одно из почетных мест.

ХЕЛАВИСА

А на Эгладоре я познакомилась с главными «творческими девами» – с Наташей Васильевой (Ниэнной), с Наташей Некрасовой (Иллет), а еще у нас вообще была абсолютно отдельная тусовка, которая называлась «Ктулху гезельшафт». Это была совершенно отдельная компашка, по кухням собиравшаяся, несколько оккультная. И там были мой лучший друг Костя Пушкарев (Берсерк), покойный Макс Харчевников (Лорд-психопомп), известный маг и сновидец Саша Аринушкин, он же Арлекин, как раз Наташка Ниэнна… На самом деле обычно мы готовили паэлью, пели песни и пили вино. Ну и параллельно немного занимались всяким колдунством. То есть я до сих пор могу спросить Сашу Аринушкина, что это у меня такое вдруг случилось во сне, ты потерял мою зеленую курточку, которую мне подарили во сне, ну-ка найди! Это такая дружба, которая хранится навсегда.

На Эгладоре были разные люди – но существовало и отдельное сообщество менестрелей, тех, кто не сражался на мечах, чьим главным оружием были гитара и голос, самые простые и доступные из инструментов. Кто-то из менестрелей перекладывал на собственную мелодию классические тексты Толкина, кто-то – сочинял свои вещи… Менестрели были на особом счету: в них была своя романтика, но и они позиционировали себя как отдельную касту – некоторым образом привилегированную. Так что определенного высокомерия менестрелям было не занимать – и не удивительно, что у Наташи с менестрельской братией отношения не слишком сложились.

ХЕЛАВИСА

Но вот эгладорские менестрели – это вообще не мое. Я с ними никогда не дружила. Мои самые лучшие дружочки были именно боевики, реконструкторы – и до сих пор мы с ними остаемся друзьями. Я просто считаю, что сама функция менестреля – она амбивалентная. ОК, если ты поешь песни – тогда работай по профессии, развивайся, будь музыкантом, а не просто приезжай с гитарой на ролевую игру. У реконструкторов все именно так.

Мне очень нравится, что сейчас ребята, которые делают реплики для исторического музея – выросли из боевки, из кузнечки, из ювелирки. И сейчас они что делают? Они держат свой шоурум на Никитской, и они продают свои реплики, которые не хуже датских, всего этого викингского барахла. То же относится и к менестрелям: чувак, ты хочешь петь, остаться вот в этих крошечных ДК или хочешь играть хотя бы по клубам? Ты хочешь делать собственный материал? Ты хочешь в принципе вырваться из этой истории и понять, что она тебе дала только ступеньку? Или ты так и хочешь оставаться кухонным бардом? По-моему, ответ очевиден.

Впрочем, в те далекие годы мало кто мог представить себе, что увлечение ролевыми играми может перерасти во что-то серьезное – хотя предпосылки, конечно же, были.

ЛИШИНА

Я же тоже из толкинской тусовки. И, честно говоря, когда я в то время ходила на Эгладор, то не могла предположить, что сейчас увлечение фантастикой, фэнтези, даже комиксами обретет вот такие масштабы, что будут такие продажи у «Мстителей» в первый день. Это сейчас очевидно, а если бы тогда сказали, что все будут сходить с ума по супергероям, то никто бы не поверил! Раньше была такая маленькая творческая прослоечка, все друг друга знали – а теперь так много интересных людей пишут что-то оригинальное, околомагическое, фэнтезийное… Сейчас все поменялось – можно одновременно слушать «Мельницу» и Оксимирона – это тема стирания границ. Мир изменился, но, может, я и не права.

Мир, конечно же, изменился, но ценность хорошей литературы по-прежнему остается неизменной. И что касается Толкина – то филолог О’Шей не может его не ценить. Да, например, «Детей Хурина» я лично видел у Наташи на полке – вот только для нее этот текст не столько предмет восхищения, сколько инструмент для филологической работы. Думаю, что самому профессору Толкину такой творческий диалог сквозь века очень бы понравился.

Травы (дикие)

«Дикие травы» оказался во многом рубежным альбомом: в группе установился постоянный состав, произошла смена гитариста – ушел Александр «Грендель» Степанов, пришел мощный профессионал Сергей Седых – да и альбом решили записывать совсем не так, как «Зов крови». Было решено добавить в него нового электрического звука, «уплотнить» аранжировки, да и вообще – ориентировать материал на радийность. Группа набирала обороты, нужно было обеспечить их постоянное присутствие на радиостанцииях – это понимали и сами музыканты, и лейбл «Навигатор». Но вместе с тем альбом, в котором было много сильного, можно сказать – прорывного материала (см. «Волкодав»), получился не совсем таким, как хотелось самим музыкантам…

САПКОВ

К «Диким травам» стало понятно, что «Мельница» – это серьезный, профессиональный проект – и в творческом, и в коммерческом смысле. И на «Травах» основу репертуара составили песни, написанные специально для нового альбома. Потому что до этого мы записывали или старый материал, который просто хотелось зафиксировать, или просто подборку имевшихся песен. А здесь уже целенаправленно писались новые песни. Ну и то, что Серега Седых на гитаре засел – это серьезный музыкальный прорыв. Я вообще считаю, что он один из самых недооцененных музыкантов в стране, очень интересный и талантливый гитарист с огромным кругозором. Ну и, конечно, там очень серьезная студийная была работа – студия «Параметрика» Сергея Большакова, она была больше заточена под какой-то модный, современный актуальный роковый саунд, и они знали, как это делать. И все вместе это сделало альбом актуальным, современным, профессиональным, все эти компоненты сошлись.

Фотограф Яна Овчинникова

ХЕЛАВИСА

Так получилось, что на «Диких травах» мы реально были не продюсированы. Самопродюсирование в тот момент не работало, так как мы еще толком не понимали, чего хотим. Серега Большаков, который нас записывал, этим не хотел заниматься, ему это было не нужно, стороннего продюсера тоже не было. Поэтому у меня двоякое отношение к «Диким травам». Они хорошо сыграны и хорошо собраны, но они реально без продюсинга. То есть это – сборник, а не концептуальный альбом. Концептуальной стала «Ангелофрения». А «Травы» не спродюсированы – ни с точки зрения саунда, ни с точки зрения смысла, на мой взгляд. Ну то есть – вот тебе пример – в песне «Ушба» у меня идет канон, вокальная партия. Я все это прописала именно каноном, с запаздыванием, так, как это должно петься, а Большаков все собрал в один трек: «Слушайте, у вас тут что-то съехало, тут, видимо должен был быть дабл-трек, я все это собрал». Естественно, мы ему сказали: «Подвинь взад. Верни, как было. Это не баг, а фича. Мы так хотели». И вот так касалось всего – вплоть до саунда барабанов.

Новый материал требовал нового подхода ко всей работе: что-то заставляло музыкантов нервничать, где-то еще оставалось пространство для эксперимента – но все без исключения понимали, что происходит что-то важное: группа в очередной раз «перезагружалась», пересобиралась, обрастая новыми смыслами, целями, усиливаясь в саунде и дополняя программу новыми хитами. Но без потерь не обошлось – правда, и потери эти в итоге оказались весьма и весьма продуктивны.

КОЖАНОВ

На «Диких травах» работа происходила совсем по другой схеме, нежели на «Зове крови», когда песни в целом мы все знали. Дело в том, что когда мы пришли в студию, было готово процентов сорок материала – вообще наработано, написано, саранжировано. А так не надо делать. Люди должны приходить в студию, чтобы зафиксировать то, что от пальцев отлетает. Но мы расстались до этого с гитаристом Александром «Гренделем» Степановым, который хоть что-то играл, – нам был нужен новый гитарист. Гренделя уже было не вернуть, там был страшный косяк, да еще и не первый, группа стала заваливать очень серьезные площадки и мероприятия – причем где тонко, там и рвется. Вот и порвалось.

ФРОЛОВ

С Гренделем мы расстались еще до записи «Диких трав». Последнее выступление с ним было на Красной площади, этот концерт транслировали на канале «Россия», и с нами еще выступал фольклорный ансамбль «Карагод». Грендель приехал после какой-то вечеринки, без костюма, опоздал на саундчек, ну и прицепил не туда каподастр. В итоге песню с хором, которая должна была пойти в эфир, вырезают и показывают другую, менее выигрышную. Это стало последней каплей, с Гренделем мы больше не играли.

Группа осталась без одного из двух гитаристов, причем – без гитариста, по большому счету, ведущего. И это, конечно же, должно было повлечь за собой непременные кадровые изменения.

КОЖАНОВ

Сапков гитарные партии сыграть не мог, он очень слабый гитарист, в плане гитарной аранжировки не мог сделать ничего, зажатой левой рукой играл баррэ и «ездил» по грифу – и все. Но надо было выходить из ситуации – мы взяли Сергея Седых, хорошего и заслуженного гитариста, но у него просто не было времени погрузиться в материал. Он очень хороший гитарист – но он просто другое играл.

ЗАСЛАВСКИЙ

С Сергеем Седых нам играть нравилось: во-первых, разница между ним и Сапковым очевидна. Седых профессиональный гитарист, аранжировщик, грамотный музыкант, никаких вопросов. Он играл хорошо. Там другой вопрос появился: иногда музыкант приходит в коллектив, он профессионал и все может сыграть, но в силу определенного музыкального прошлого не может играть в том стиле, в котором нужно. Не все это могут, не у всех это получается. Так и с Сережей: вроде все было хорошо, но он не играл в стиле. И тогда мы стали думать, что нужно его менять на гитариста, который бы играл в стиле, который бы вписался, влился органично.

КОЖАНОВ

А еще у нас случился косяк со студией. Студия нам досталась по бартеру, бесплатно. Но при этом студия, которая работает на самоокупаемости, бартерную группу при первой возможности двигает. Это растянулось надолго – нам говорят: «У вас сессия завтра, ой, пришли „Би-2“, давайте у вас сессия будет послезавтра» – совершенно нерабочее состояние. Плюс из-за того, что запись растянулась на очень долгое время, к моменту, когда альбом надо было сдавать и все треки можно было прогнать через аналоговый пульт, повесить на них обработки, как то, что Ваня Евдокимов делал, работая именно с динамикой, – все свелось к тому, что запись просто прогнали через компьютер. Такая домашняя работа. В принципе, сведенный альбом от несведенного альбома ничем не отличался. А еще на радио попали некоторые наши несведенные песни, например, черновой вариант, где виолончель на четверть тона мимо играет. До сих пор на «Нашем радио» крутится, мне стыдно, когда я слышу.

Фотограф Константин Мошков

Фотограф Константин Мошков

Однако в момент выхода «Диких трав» с группой случился один из самых мощных концертных прорывов: презентация альбома прошла на самой крупной и престижной площадке страны на тот момент – в спорткомплексе «Олимпийский». Надо сказать, что со стороны это смотрелось как стопроцентное подтверждение успеха: если группа играет в «Олимпийском» – то это безусловно и бесповоротно подтверждает ее «звездный» статус. «Мельница» этот статус подтвердила, хотя концерт вышел кошмарно тяжелым – по словам самих музыкантов, «кровавым». Начнем хотя бы с того, что во время одного из наших первых интервью, когда мы только-только познакомились с Натальей, а «Олимпийский» был не в таком уж и далеком прошлом, она на мой вопрос об этом концерте только сверкнула огромными глазами и коротко сказала: «Не звук, а консервная банка».

ХЕЛАВИСА

До выхода «Диких трав» у нас состоялись прощальные клубные концерты. Мы тогда подавали их именно так, как прощальные – потому что я готовилась родить старшую дочь, нужен был отпуск, и никто не знал, вернемся мы из этого отпуска или нет. При этом лично я была настроена очень хорошо и понимала, что мы, конечно же, вернемся. Просто заканчивается определенный эпизод, а новый альбом, конечно же, будет, просто непонятно когда. И тут – бац! – презентация новой пластинки, сразу «Олимпийский», э-ге-гей!

Но после «Олимпийского» началась история больших залов, стадионная история, когда стало понятно, что мы со своим материалом можем брать стадионы. Но для того, чтобы их брать, надо еще и самим поработать, прежде всего над звучанием.

КОЖАНОВ

Презентация в «Олимпийском» – это невероятное стечение обстоятельств. За это спасибо продюсеру «Навигатора» Козину, он сказал: «Ребята, тут отменился концерт "Агаты Кристи", у них дата пропадает, давайте мы вас всунем». Хотя по уму надо было делать, как та же Земфира, как делает любая фирменная команда: они едут с презентацией нового сырого альбома в клуб, потом играют программу в 30 городах, а в конце тура ставят «Олимпийский» и по накатанному выдают хорошо отрепетированный слаженный материал. Его еще даже записывают и снимают, ну, можно в студии отрихтовать, что-то поправить. А здесь произошла совершенно обратная ситуация. Первый концерт тура. На DVD видно, с какими глазами Наташа стоит на сцене, плюс технические косяки, плюс Сапков, который купил себе новую гитару с новой педалью и в начале шоу нажал не на ту кнопку. Попер какой-то перегруженный звук – +10 децибел нам во все мониторы. Добавим еще манеру игры Леши поперек ритма вообще… Если смотреть DVD, то можно увидеть, с какими лицами мы с барабанщиком переглядываемся, просто отрабатывая свои сильные доли, понимая, что концерт с первой песни ушел «в корзину»… Но в итоге не совсем, конечно, мы на DVD все как-то подровняли, замазали, переписали… Звучит все сыро, звуки отдельно взятых инструментов друг с другом не складываются – хвалиться нечем, я никогда друзьям-музыкантам этот концерт не показываю.

ЗАСЛАВСКИЙ

Если на это смотреть с внешней стороны – то да, презентация альбома в «Олимпийском» – это серьезно, и мы понимали, что это другой уровень. Это был сложный концерт, потому что мы были больные. Я, в частности, болел, потому что у меня была температура почти 38. Многим было тяжело.

Фотограф Яна Овчинникова

ФРОЛОВ

Презентация альбома «Дикие травы» в СК «Олимпийский» – самый кровавый концерт для меня. Наш тогдашний гитарист Алексей Сапков почему-то не слышал барабаны и играл весь концерт где-то между ними, а я его, наоборот, очень хорошо слышал… Гитара не поддерживала ритм, а разрушала его. Это было сплошное мучение. Страшный сон, который длился два часа. Потом вышел DVD с этим концертом, для видео все гитары переписались, но смотреть это видео я не могу.

«Травы» действительно оказались дикими – но они же стали отличным поводом для очередной рефлексии по поводу и состава группы, и подходу к записи. И результат мы знаем: в «Мельнице» появился Сергей Вишняков, группа начала абсолютно по-другому подходить к записи, и появилась та самая «Мельница», которая и выходит сегодня на сцену – своеобразная dream team, группа, в которой сошлись все мечты и все творческие ожидания каждого из ее участников.

Так что любые испытания даются исключительно для того, чтобы, с одной стороны, проверить испытуемого на устойчивость, а с другой – стать ступенькой для движения вверх. К новым победам, к новым высотам. И, возможно, к новым трудностям. Но трудности на то и существуют, чтобы их преодолевать. И расти, и двигаться дальше.

Уленшпигель

Группа «Тиль Уленшпигель», лидером которой был Руслан Комляков, фактически предтеча «Мельницы», как группа Smile была предтечей Queen, а Quarrymen – The Beatles. Невероятно талантливый человек, но при этом – с ужасающе трагической судьбой. Человек, до последнего вдоха искавший себя: он принял постриг, был монахом, но потом ушел из монастыря и стал вести светскую жизнь. Он писал музыку и аранжировки, расписывая все партии для музыкантов. Именно он и пригласил в группу вокалистку Наташу Николаеву, которая уже тогда писала песни, и ее материал понравился Руслану – своего материала тогда «Уленшпигелю» не хватало, а по стилистике песни Наташи подходили группе.

ХЕЛАВИСА

Мне позвонил Руслан – мой телефон раздобыл его приятель Дэн Скурида, игравший в группе на перкуссии, – и говорит, что есть такая тема, попробовать поиграть вместе. А я к тому моменту уже года три хотела записать что-нибудь приличное. И хотела я, конечно, писать и работать не в жанре авторской песни, не в жанре «гитарка на кухне» и точно не в жанре реконструкторских песен и баллад. Я хотела быть тем, кем я являюсь сейчас: рокером в черных кожаных штанах. И у меня была еще такая бредовая идея – красная флорентийская шапочка. Я, кстати, так ее и не завела, надо завести.

У меня в тот момент уже была идея – это был 1995 год: я хотела записать альбом типа «Led Zeрpelin III», чтобы и рок, и риффы, и мелодия, и блюз, и акустика. Вот такие у меня на тот момент были амбиции. Я была очень наивная, но при этом, наверное, подсознательно начала подворачивать под свой материал всю работу в «Уленшпигеле».

Сочетание двух начал – мужского и женского, – двух перекликающихся лирических линий закрепило успех «Уленшпигеля», и группа стала весьма популярна в реконструкторской среде, и в ролевом движении. На первый концерт с участием Хелависы пришли все ее друзья по ролевому и реконструкторскому движению – веселились и танцевали, водили хороводы. Писался новый материал, фактически складывалась программа целиком из песен, написанных Наташей. И Руслан начал признавать факт доминирования материала Хелависы над его собственным. Как умный и тонко чувствующий человек он понимал качество материала.

ХЕЛАВИСА

На первый концерт в клубе «Станиславский», который, как можно понять из названия, помещался в театре Станиславского, пришли все-все мои дружочки. И дальше – тоже продолжили ходить. И стали появляться новые люди.

Для меня в тот момент это было все еще такое хобби-хобби. Я приходила домой – и вместо того, чтобы пить пиво, садилась за инструмент. Я уже опубликовала две статьи, я уже преподаю, я уже звездулечка в своем университетском мире, молодой филолог, подающий очень большие надежды. Но поскольку я перфекционист, то хочу все делать хорошо, и петь песенки – тоже качественно. Вот я и репетирую дома каждый день.

А дальше публике стал нравиться мой материал. То есть в какой-то момент Руслан сказал: «Нам нужно называть программу "Оборотень" или "Горец", потому что твой материал – ведущий». Но при всем при этом я очень трепетно относилась к тому, как материал сделан. И, наверное, в те моменты я была не совсем права, что периодически начинала ругаться: «Нет-нет, вот это вообще не годится – то, что ты предлагаешь по аранжировке, надо полностью переделать, я так петь не буду». Может быть, было какое-то недопонимание, но с точки зрения игры в группе – надо сказать, что мы тогда толком не умели ничего.

Но, к сожалению, композиторский талант и талант аранжировщика не всегда сочетается с талантом менеджера – а его у Руслана, увы, не было.

ХЕЛАВИСА

По сути Дэн Скурида – очень харизматичный человек, перкуссионист, всех нас: и меня, и девчонок, которые играли на тот момент в «Уленшпигеле», – подбил от Руслана уйти. А я Дэну была очень благодарна, ведь именно он и принес Руслану мои записи, то есть, по сути, он и стал первопричиной сценического успеха. И мы все приняли решение от Руслана уйти. Всем скопом, фактически всей группой.

Первыми на это решились наши классические музыканты – которым я, как человек, воспитанный на классической музыке, очень доверяла. И когда девочки сказали, что, ребята, давайте уйдем от Руслана – я на это дело «повелась». Поскольку я только наполовину дева по гороскопу, меня было довольно легко сбить с толку, тем более – тогда. И я начала со всеми советоваться, чтобы принять такое коллективное решение: мы все – и один Руслан. Вот мы и ушли.

Руслан тяжело переживал потерю – но в итоге смирился с тем, что произошло. Они потом пересекались с «Мельницей» на нескольких фестивалях: музыкальная прослойка достаточно тонка. Но в итоге примирение все-таки состоялось.

ХЕЛАВИСА

У нас были с ним разговоры, и вроде мы даже пришли к консенсусу. Мы встречались потом на фестивалях, на каких-то тусовках общих – и я честно надеялась, что мы более-менее пришли к согласию, потому что я долго объясняла ему, почему вот так произошло и зачем не стоило чего-то делать, что никакого злого умысла ни у кого не было – и он вроде бы как-то более-менее положительно отвечал.

В конце 2011 года Руслан написал в социальных сетях серию воспоминаний о становлении «Мельницы» – в них было много обидных слов по отношению к некоторым бывшим коллегам (в первую очередь – к Дэну Скуриде, которого он винил в распаде коллектива), но свой текст Руслан резюмировал следующим образом: «Все это я говорю о людях, которые жили в 1999 году. Сейчас это, скорее всего, другие люди, которые полностью изменились, ведь прошло очень много времени». И в этом высказывании – весь Руслан, человек трогательный, ранимый и по большому счету светлый и добрый. Просто – «не вписавшийся» в этот мир. Как-то не совпавший с ним то ли по гармонии, то ли просто по ритму…

Он пытался найти себя: продолжал сочинять музыку, пробовал заниматься собственным авторским проектом, мастерил различные поделки из кожи и металла – браслеты, сумки, кошельки и фенечки, пытался ими торговать… Финансовая ситуация складывалась нестабильно. Семью прокормить у Руслана не получалось…

В феврале 2012 года Руслан Комляков ушел из жизни. Перед смертью он оставил в соцсетях цитату из Воннегута: «Такие дела».