Текст книги "Кот олигарха. РОМАН"

– Конечно нет, мамочка, – поощрительно сказала она.

– Поэтому, Леночка, – нервно сказала мама, соединяя перед собой руки в непроизвольном молитвенном жесте, – если ты считаешь нужным провести ночь с мужчиной, тебе совершенно необязательно меня обманывать и придумывать благовидные предлоги.

Лена застыла на месте, не зная, что сказать.

– В этом нет ничего плохого, – дрогнувшим голосом закончила мама, – если, конечно, ты соблюдаешь все необходимые меры предосторожности.

Лена вспомнила давний-предавний разговор с мамой о контрацепции и венерических болезнях – разговор особенно неловкий и мучительный оттого, что Лена перед тем уже получила гораздо более подробный и красочный инструктаж от Марины Безруковой и вынуждена была скрывать от мамы свою осведомленность.

– Мам… – сказала она, готовясь с негодованием отвергнуть все подозрения. Тут же, однако, ей пришло в голову, что этим она выставит мамину выстраданную речь в совершенно нелепом свете.

Она подошла к маме и заключила ее в неуклюжие объятия.

– Конечно, мамочка, – сказала она. – Прости. Просто я была уверена, что ты будешь волноваться.

– Многие знания умножают печаль, – попыталась пошутить мама, уткнувшись ей в плечо.

– Меньше знаешь, лучше спишь, – фальшиво подхватила Лена. – Я решила оградить тебя от ненужных переживаний, потому что переживать совершенно-совершенно не о чем.

Она отпустила маму и осторожно встретилась с ней взглядом, пытаясь оценить успех своего гамбита. Мама неуверенно улыбнулась вполсилы.

– Конечно, Леночка, – с деланным смирением произнесла она, – мне хотелось бы, чтобы ты больше со мной делилась.

Это был маневр полководца, пытающегося выжать из успешной стычки стратегическую победу.

– И хотя я знаю, что вырастила тебя разумной и… – она долго не могла подобрать слова, – осторожной…

– Ма-а-ам! – запротестовала Лена.

– Естественно, я знаю, что любой твой избранник будет… достойным, – заторопилась объясниться мама, не совсем правильно, может быть, истолковав причину протеста.

Лена обреченно вздохнула.

– Хорошо, – покорно закончила мама. – Я больше не скажу ни слова. Ты сама мне расскажешь, когда сочтешь нужным, и столько, сколько захочешь.

– Обязательно расскажу, мамочка, – пообещала Лена, надеясь, что голос не выдаст ее неискренности. – А теперь мне нужно бежать на работу.

Она была поздним ребенком и иногда тайно завидовала Марине Безруковой, которая воспринимала свою молодую маму скорее как подругу. Лениной маме было за пятьдесят, и при всех своих достоинствах, она принадлежала к другой эпохе.

Выйдя из дома, Лена задумалась на секунду, нужно ли опять ловить машину или, учитывая уже и без того вопиющее опоздание, пятнадцать минут в ту или другую сторону ничего не изменят. Тут кстати она вспомнила, что после вчерашних крепких напитков для Степана и Феофраста и после сегодняшней поездки до дома, за которую метеочувствительный водитель содрал с нее семьсот рублей, ее наличность приближалась если не к красной черте, то к оранжевой несомненно.

Она выбрала метро, но, подгоняемая совестью и страхом, по дороге от «Кропоткинской» до офиса время от времени переходила на легкий бег. Предусмотрительно она переобулась дома в плоские мокасины. Ей пришло в голову, что это мог быть символический акт отторжения греха, отождествленного с каблуком. Странно, что она думала о минувшей ночи в таком ключе. Ровным счетом ничего предосудительного не произошло. Даже утром, в постели, когда она была разомлевшей от сна и не склонной к рефлексии… даже тогда несколько нескромных прикосновений, сладострастный изгиб тела, податливая упругость кожи были почти эстетическими переживаниями и уж никак не могли считаться грехом…

Лена с сожалением рассталась с последним привкусом утренней грезы на пороге офиса. Тускло золотящаяся надпись «Интербест» над входом непривычно бросилась в глаза. Раньше, кажется, она ее просто не замечала. Теперь эта надпись ассоциировалась с еще одним фантомом вчерашнего вечера, с высоким темноволосым человеком в дорогом костюме, с человеком, перед которым рассекалась толпа… Редкое свойство, думала она, проходя мимо охранника через раскрывшийся турникет, держать толпу на расстоянии… Она опасливо огляделась, наполовину ожидая, что закрепленный за ней индивидуальный пропуск уже отправил сигнал тревоги в какое-нибудь карательное подразделение кадровой службы и что сейчас наперехват ей метнутся не понимающие шуток бритоголовые големы, запрограммированные враждебным и неумолимым алгоритмом. И если так, то это тоже будут эманации Бестерова, как все в этом здании.

Никто, однако, не преградил ей дорогу до самого лифта, в котором Лена беспрепятственно поднялась на свой этаж в компании немолодой женщины в очках, похожей на доцента. Лене показалось, что та бросила неодобрительный взгляд на ее джинсы. Женщина ехала дальше, на самый верх. Интересно, подумала Лена, есть ли там кабинет Бестерова. Ходит ли он каждый день на работу?

Она прокралась по коридору до двери в комнату 16—15, мысленно благодаря бога за традиционную планировку этажа с изолированными кабинетами. Если бы, как Билл и Вера, она работала в опенспейсе, скандал ее катастрофического опоздания был бы сейчас достоянием всех коллег без исключения. Она нервно посмотрела на часы, не зафиксировала взглядом положение стрелок, открыла дверь и вошла.

В комнате, на первый взгляд, все было как обычно. Неизвестно, чего она ожидала: что на ее месте будет сидеть новая сотрудница, которой ее уже успели заменить? Лена постаралась пройти несколько шагов до своего рабочего стола с как можно более независимым видом. Яна и Жанна при ее появлении, как обычно, не подняли лиц. Яна сидела, склонившись над столом, и неловко тыкала двухсантиметровыми пурпурными ногтями в экран айфона. Жанна строчила что-то на клавиатуре, пристально пялясь в монитор с таким видом, как будто от ее работы зависит если не будущее всего человечества, то как минимум судьба компании.

В их полном равнодушии к Лениному присутствию была некоторая умиротворяющая стабильность. Лена опустилась в кресло, кинула сумочку на полку шкафа позади себя и включила монитор.

– Объяснительную мне на стол, – клацающим голосом сказала Жанна, не поворачивая головы и не прерывая своего занятия. – Очень быстро. Через пять минут.

У Лены екнуло сердце. Ей показалось, что у Жанны во рту лязгают подшипники или еще какие-то тяжелые металлические детали. Смешно было надеяться, что такой вызов офисному правопорядку может сойти ей с рук! Что делают в «Интербесте» с провинившимися сотрудниками? Лена почему-то представила очень длинную комнату, похожую на фабричный цех, с двумя рядами столов, за которыми сидит с одной стороны бесконечный ряд гулких механических Жанн, напротив – симметричный ряд Ян; и те, и другие начинаются от пояса, размахивают похожими на клешни металлическими конечностями на шарнирах и мерно постукивают ровными металлическими зубами.

Она попыталась встряхнуться. В конце концов, пусть ее уволят! Что может произойти с ней более страшного? Конечно, это почти наверняка будет означать полную потерю контакта с Ларой. Можно ли предположить, что Лара сохранит к ней интерес, если не будет хотя бы периодически встречать ее в «Интербесте»? Лена пожалела, что не попросила накануне у Лары номер телефона. Может быть, он есть у Билла или у Веры. Если, конечно, ей дадут возможность с кем-то из них увидеться. Она слышала, что в больших корпорациях уволенных сотрудников выставляют на улицу охранники, чтобы исключить любые попытки саботажа.

Но объяснительная? Однако! Это, может быть, чересчур.

Лена открыла в «ворде» новый файл и с тоской уставилась в белизну экрана.

– На чье имя объяснительную? – спросила она, стараясь говорить деловым голосом. Даже ей самой попытка показалась жалкой.

Жанна никак не отреагировала. Яна, однако, оторвалась от айфона, повернулась в скрипнувшем кресле на сорок пять градусов и уставилась на Лену с таким видом, будто та превратилась в неопасное, но на редкость отвратительное насекомое.

Лена, чувствуя растекающийся по телу паралич, как завороженная, смотрела обратно на Яну.

– Ты что, тупая? – спросила наконец Яна таким голосом, каким в мужской компании, наверное, могли бы пригласить выйти.

Лена перевела взгляд в монитор, моргая глазами, из которых неожиданно и до странности быстро потекли два ручейка, замеревшие на мгновение у крыльев носа и тут же покатившиеся дальше к уголкам губ. Она отчаянно застучала по клавишам в надежде заглушить неизбежный всхлип. Можно было метнуться и выскочить из комнаты, но стоило ли усугублять собственный позор. Лена беззвучно зашептала что-то, сама не вполне разбирая. Это было подобие импровизированной молитвы о том, чтобы Яна отвернулась. Тут же ей пришлось все-таки оторвать одну руку от клавиатуры, чтобы костяшкой указательного пальца промокнуть влагу на губах и в уголках глаз. Все это было так далеко от минувшей ночи. Лена попыталась ухватиться за воспоминание, чтобы найти в нем силы, но с ужасом поняла, что воспоминание дробится и блекнет, как отражение в воде от пробежавшей ряби. Она снова моргнула, пытаясь согнать с глаз то ли реальную, то ли метафорическую пелену. Фигуры ночных персонажей казались призрачными по сравнению с двумя холодными белыми лицами напротив. Жанна теперь тоже смотрела на нее. Лена лихорадочно цеплялась за уходящее. Был же разговор с Январским, хотя и путаный, и пусть она говорила глупости… Бликовавшие отраженным светом очечки Троицкого – немного инфернальные, или это она придумала?.. Была, в конце концов, ловкая рука Решетинского на мрачной, но не враждебной лестнице… Может быть, если бы она не пила так много… если бы ночь не закончилась стремительным погружением в туман непреодолимого сна… если хотя бы краем глаза она увидела утром неоконченную картину… все это не казалось бы таким ирреальным и невозвратным. Если бы они не расстались с Ларой в такой странной неопределенности…

Яна и Жанна вернулись к своим делам с почти идентичными выражениями негодующего отвращения на лицах. Лена смотрела в монитор прямо перед собой. В мониторе в центре белой страницы жался убогий текст:

Помощнику директора

по инвестициям и развитию бизнеса

Потрошилиной Ж.

от координатора

Найденовой Е.

Объяснительная записка.

В четверг… сентября я опоздала к началу рабочего дня в связи с личными обстоятельствами непреодолимой силы.

Слишком смело? Возможно, подумала Лена. Она с удовольствием представила, как Жаннино лицо наливается краской и злобой. Так или иначе, выдумывать детальный и унизительный предлог она чувствовала ниже своего достоинства. Если Жанне не понравится такая записка, тем хуже для нее.

Она отправила текст на принтер, подписала и почти пружинистой походкой подошла положить Жанне на стол.

Жанна не глядя отложила страницу в стопку входящих документов.

– Кофе скоординируй, – коротко сказала она.

– Два, – добавила из-за спины Яна.

Когда через пару минут она вернулась, ведьмы приняли традиционное подношение с раздраженным презрением.

– Я бы на костылях быстрее сходила, – сварливо сказала Яна.

Лена села за компьютер, проверила почту, в которой не было ничего важного или интересного, и кликнула мышкой по иконке корпоративного мессенджера. В инбоксе было три новых сообщения: два оказались несмешными приколами, разосланными Боллингом, а третье – напоминанием от Краликовой зайти за карточкой медицинского страхования. Лена еще в самом начале знакомства добавила Билла в список контактов, но напротив его имени неизменно стояла неприятного фиолетового цвета капля, означавшая «нет на месте». Добавить сотрудника можно было, только введя в поисковую строку его фамилию.

Это навело Лену на мысль, и она открыла корневую папку локального диска, где быстро нашла субдиректорию отдела кадров. Внутри было множество других папок и бессистемно наваленных файлов, но после некоторых поисков Лена нашла список сотрудников «Интербеста». В списке оказалось больше полутора тысяч имен, упорядоченных по фамилии. Она ввела в поисковую строку имя «Лара» и слегка вздрогнула, когда «ворд» злобно звякнул и выплюнул сообщение об отсутствии результатов. Она попробовала «Ларису» и нашла восемь Ларис. Напротив каждой стоял номер внутреннего телефона и адрес электронной почты. Ни одна фамилия ни о чем ей не говорила. Потом Лена обратила внимание, что файл был в последний раз изменен пять месяцев назад. Возможно, кто-то в отделе кадров пренебрегал своими обязанностями.

Мимолетно у нее мелькнула мысль позвонить Биллу, но, конечно, разговаривать при Яне и Жанне было невозможно. Писать ему по электронной почте тоже, пожалуй, не стоило. У Лены было смутное представление о таких вещах, но она предполагала, что корпоративная почта сотрудников едва ли могла оставаться приватной.

Она взяла со стола ножницы и немного повертела их в руке, потом открыла Гугл и вбила в поисковую строку Изгнанники Плутона.

По ссылкам нашлось несколько свежих рецензий. Авторы в основном хвалили фильм; Феофраст Гренчер-Спорный в онлайн-версии авторитетной деловой газеты назвал картину ответом Линча Тарковскому. Только одна рецензия была откровенно враждебной. Критик по фамилии Клячин обвинял Решетинского в попытке усидеть на двух стульях и угодить одновременно эстетам и массовому зрителю. Почему это было плохо, рецензия толком не объясняла.

По одной из ссылок Лена попала на сайт со статистикой кассовых сборов. Прогноз обещал Изгнанникам сто восемьдесят миллионов рублей за первый уикенд. Лена попыталась вспомнить, называл ли Решетинский ночью бюджет фильма.

После того, как Жанна и Яна заказали и получили еще по одной порции кофе, Лена сочла свои трудовые обязанности выполненными по крайней мере на ближайшие полчаса. Ее объяснительная пока лежала без движения у Жанны на столе. Даже в худшем случае кара, которая ждала ее за опоздание, была очевидно хромоногой. Лена вышла в коридор и в задумчивости двинулась к лифту, размышляя, в чем может заключаться наказание. Лишение премии или части премии? Но премии ей все равно пока никто не обещал. Возможно, все-таки увольнение. Может быть, в конечном итоге бумага попадет на стол к Новощекину, и тому захочется самому разобраться с провинившейся сотрудницей. Ленины мысли побежали в абсурдном направлении. Она тряхнула головой и торопливо улыбнулась проходившему мимо парню в розовой рубашке, смотревшему на нее удивленно. Цвет рубашки напомнил о майке, в которой она уехала от Январского. Комплект чужой одежды, наверное, лучше вернуть. Но входить второй раз в такую квартиру опаснее, чем в иную реку. Что, если анонимная рука примет одежду через порог и захлопнет перед ней дверь? Можно ли будет пережить такую отверженность? Надо будет посоветоваться с Ларой. Может быть, вернуться туда вместе? Но почему Лара сказала Январскому, что не сможет больше позировать? Лена вынуждена была признаться себе, что не раздумывая бы разделась снова на том же подиуме. Означало ли это продвинутую степень эксгибиционизма? И если да, то являлось ли это нормой или нарушением?

Лена вздохнула. Перед ней открылись двери лифта, шедшего вниз. В лифте стояла Вера.

– Привет, – сказали они одновременно.

Вера улыбнулась. Лена улыбнулась в ответ, тут же испугалась, что ее улыбка может показаться Вере недостаточно теплой, и улыбнулась шире. Вера с их прошлой встречи выкрасила волосы в густо-рыжий цвет, переливавшийся отдельными бронзовыми прядями.

Лена чувствовала одновременно радость и досаду. Хотя путь ее лежал более или менее куда глаза глядят, на самом деле она покинула ставку Яны и Жанны в поисках знакомого и дружелюбного лица. В то же время нельзя было отрицать, что из всех возможных вариантов счастливее всего ее сделала бы встреча с Ларой. На (отдаленном) втором месте среди интересовавших ее подданных «Интербеста» стоял Билл. И лишь на третьем – Вера. Мало кому приятно удовлетвориться третьим местом, пусть даже в такой ситуации, где проигравших нет.

– У тебя задумчивый вид, – в своей обычной довольно бойкой манере сказала Вера.

Лена бросила на нее короткий пытливый взгляд, который тут же попыталась замаскировать. Был ли это завуалированный вопрос? Знала ли уже Вера о ее рекордном опоздании?

– Я так устала от своих мыслей, – призналась она вместо объяснения. – Во-первых, они всегда прыгают с предмета на предмет. Во-вторых, половина из них – вопросы, на которые я не знаю ответов. У тебя так бывает?

Вера приложила прохладную маленькую ладонь к Лениному лбу.

– Бывает при высокой температуре, – сказала она.

– Может быть, мне нужен врач, – согласилась Лена. – В «Интербесте» есть медпункт?

– И даже изолятор, – сурово намекнула Вера. – Для недисциплинированных сотрудников.

– Нужно сразу пойти сдаться, – вздохнула Лена.

Они вышли из лифта и остановились в холле третьего этажа, где кроме них стояла у окна прямая декоративная пальма в монолитной кадке, вросшей в пол. Вероятно, где-то их выращивали в промышленных количествах.

– Билл все утро тебя искал с высунутым языком, – заметила Вера.

– Меня? – переспросила Лена.

– За неимением лучшего, – жестоко пояснила Вера. – Что вы вчера сделали с парнем? Я его предупреждала.

– О чем? – тут же спросила Лена, не заботясь скрывать любопытство.

– О ком, – поправила ее Вера. – Не о тебе, конечно.

В другой ситуации Лена бы обиделась. Возможно, Вера это почувствовала.

– Без обид, – сказала она. – Но ты понимаешь, о чем я. Смотреть на его страдания просто неловко. Иногда кажется, что он готов наброситься на нее прямо в коридоре. При этом дух обреченности, витающий над его страстью, незаметен только слепому.

Мимо них по пути к лифтам или из лифтов проходили коллеги, и Лена сделала несколько шагов в сторону пальмы, взяв Веру за локоть и увлекая ее за собой.

– Может быть, весь смысл в страдании, – грустно предположила она.

В окно была видна река и уродливый памятник царю-сифилитику.

Вера моргнула длинными ресницами.

– Объясни это ему.

Ее взгляд неожиданно показался Лене совершенно беззащитным.

– Ты давно его знаешь? – спросила она.

– Мы вместе учились, – сухо ответила Вера, внезапно став похожей на ежика.

– А Лара?

Вера, прищурившись, посмотрела поверх Лениного плеча в окно.

– Лара, – бесцветно сказала она, – сошла к нам с небес как богиня, вечная и неизменная. Без прошлого и без будущего. Она ни с кем не училась.

Лена постаралась лишить свой голос малейших следов заинтересованности:

– Кто она вообще? Я имею в виду, кем она здесь работает?

– Ты ее не спросила?

– Не было случая, – объяснила Лена. Ей захотелось обо что-то опереться. Она машинально протянула руку к пальме и коснулась шероховатого ствола, который почему-то показался неприятным наощупь. – Странное дерево, – сказала она. – В деревьях средней полосы есть какая-то надежность. Их хочется обнять. А кому захочется обниматься с пальмой?

Она сделала еще шаг назад и оперлась обеими руками на подоконник позади себя. Вера смотрела на нее немного странно.

– Я думала, Лара работает где-то у вас, в инвестициях, – сказала она. Она не повторила Ленин шаг, и дистанция между ними увеличилась.

– Я никогда ее там не встречала, – тусклым голосом сказала Лена. Ей захотелось пнуть эту никчемную пальму или хотя бы уродливую бетонную кадку.

– Странно, – откликнулась Вера.

– Что странно?

Вера сунула руки в карманы пиджака. Это были миниатюрные карманы, но Верины ладони были еще миниатюрнее. Лена в первый раз рассматривала ее отстраненно и, так сказать, целостно. Эта новая стрижка была ей к лицу, и хотя в мелких чертах лицах по-прежнему сохранялась общая невзрачность, их нельзя было назвать дисгармоничными. И эти зеленые глаза, конечно… В довершение ко всему, несмотря на Верин маленький рост, Лена не могла найти никаких недостатков в ее фигуре. Приталенный пиджак это подчеркивал. Лена опустила глаза. Тонкие лодыжки – это полдела, подумала она. Или три четверти. Трудно представить себе такое уродство, которое нельзя исправить изящными лодыжками.

– Когда мы познакомились в столовой, – сказала Вера и оставила это законченным предложением. – Я подумала, что вы с ней вместе работаете.

– Почему?

– Она что-то сказала. Типа, это новенькая.

– По мне было видно, что я новенькая.

Вера пожала плечами.

– Она так это сказала, как будто тебя знает.

Лена отбросила обиняки и осторожность.

– Но разве вы с Биллом не были с ней давно знакомы?

Вера усмехнулась.

– Первые несколько дней она обедала одна. Как эпицентр ядерного взрыва. Знаешь эту ее способность? Билл пялился на нее издалека и забывал закрывать рот.

Вера огляделась вокруг, как будто напоминая себе, где находится. Может быть, она предпочла бы говорить в более уединенном месте. Но теперь ей явно не хотелось останавливаться. Она подошла ближе и понизила голос. Совсем немного, но достаточно, чтобы придать словам оттенок интимного признания.

– Он начал придумывать предлоги, чтобы не уходить с работы вместе со мной, – без горечи продолжила Вера. – Хуже всего, что это были такие дурацкие предлоги. Он даже не старался. Прятался от меня за жидкими кустами, притворяясь невидимкой. Подстерегал ее. Я думала, это проходит в четырнадцать лет.

Лена в некотором смущении провела взглядом по пальме снизу вверх.

– И что Лара? – спросила она.

Вера пожала плечами и усмехнулась.

– Ты видела, как она его воспринимает.

– Но он…

Лена запнулась. Ее поразила мысль, что они с Биллом находятся, в некотором смысле, в одной лодке.

Вера замерла рядом у подоконника, глядя в окно. Их плечи теперь слегка соприкасались.

– Вон там, – Вера указала подбородком, – видишь бордюр из кустов за стоянкой? Там он ее выслеживал.

Лена повернула лицо, но не к окну, а только чтобы взглянуть на повернутый к ней Верин профиль. На площадке открылись двери лифта, из него вышел красивый мужчина в костюме и бросил в их сторону удивленный взгляд. Лена подумала, что со стороны они должны чем-то напоминать иконический образ женской разобщенности и идентичности из фильма Бергмана.

– Ну и… дождался он ее хоть раз? – спросила Лена.

Вера опять пожала плечами и сощурила глаза.

– Откуда мне знать? Ты думаешь, я оставалась наблюдать? Хотя это и могло быть забавно. Но, судя по его обвислым ушам и общей вялости, предмет обожания пока от него ускользает. Да и трудно представить себе их непринужденную встречу в такой обстановке. Разве что он бросится из кустов ей под колеса.

– Под колеса? – машинально переспросила Лена.

Вера указала пальцем вниз через стекло.

– Вон ее внедорожник стоит.

Лена отклеилась от подоконника и повернулась к окну. Солнце слепило слева, и ей пришлось заслониться от него рукой, чтобы проследить направление Вериного пальца.

– Какой из них?

Вера произнесла непристойное сравнение, которое на секунду шокировало Лену, но не больше, чем сама машина. Ничего удивительного в факте ее наличия не было. Собственно, наоборот, было бы странно, если бы у Лары машины не оказалось. Но вызывающе длинный и мощный автомобиль с открытым кузовом, необычного пурпурного цвета (к которому относилось Верино сравнение) с отливом металлика совершенно не вязался с тем образом, который успел сложиться у Лены в голове.

Стало быть, накануне вечером Лара могла сказать, что у нее есть машина, и отвезти их всех в кинотеатр, но по какой-то причине предпочла этого не делать. В этом тоже необязательно таилась загадка. Вполне возможно, она предполагала, что вечер не обойдется без алкоголя. И теперь присутствие машины на стоянке не могло быть признаком присутствия Лары на работе. Но почему именно эта странная машина, больше подходившая бы какому-нибудь Новощекину…

– Зачем ей такой кузов? – удивленно спросила она.

– Может быть, она строит дачу, – предположила Вера. – Своими руками.

Лена встряхнулась под Вериным внимательным взглядом. В этих глазах было что-то не особенно привлекательное, ускользавшее от определения.

– Ты не могла бы с ним поговорить? – спросила неожиданно Вера.

По ее губам было видно, что она собиралась продолжить и передумала. Дальше должно было идти какое-то объяснение, но Лена и без того прекрасно поняла.

Сочувствие куда-то улетучилось. Прикидывающий, оценивающий взгляд, подумала она. Возможно, Вера только хотела, чтобы Лена, как незаинтересованный сторонний наблюдатель, намекнула Биллу на отсутствие перспектив у его страсти. Или, может быть, Верино предложение опиралось на что-то более конкретное: на версию о том, как прошла в Ларином обществе минувшая ночь.

– Поговорить? – нейтрально переспросила Лена. – Конечно. Конечно, могла бы.

Она хорошо отдавала себе отчет, что не берет на себя никаких обязательств по отношению к Вере. Она в любом случае собиралась поговорить с Биллом.

Вера усмехнулась без веселья.

– Ну да ладно, – сухо сказала она. – За одного битого двух небитых дают.

Лена удивленно вскинула глаза, но Вера тут же заторопилась, сообщив, что ей пора на совещание. Лена проводила взглядом ее прямую спину и почему-то вспомнила старый фильм про женскую частную школу, в которой девочкам формировали осанку, пристегивая плечи ремнями к специальной доске с отверстиями для шнуровки. Этот образ никак не вязался с безупречно современной Верой, так что ее осанка должна была иметь совершенно иное происхождение.

Лена еще немного посмотрела в окно, щурясь на солнце, и отправилась в тот же коридор, куда удалилась Вера, но значительно менее целеустремленным шагом. Правая стена коридора была целиком стеклянной, и за ней открывался вид на освещенный тем же солнцем опенспейс, только здесь солнце было фильтровано через холодные серо-голубые вертикальные жалюзи: эффект получался немного подводный и усиливался за счет того, что звук через стекло не проникал. Когда Лена открыла дверь, ей в уши ударило резкое жужжание принтера и несколько телефонных звонков одновременно. Весь этот шум смешивался с человеческими голосами и нависал над огромным помещением как продукт его жизнедеятельности.

Билл сидел за столом, задумчиво глядя в окно, и, судя по всему, был настолько погружен в свои мысли, что не заметил Лениного приближения и не повернул головы даже тогда, когда она остановилась рядом с ним. Лена почувствовала легкое раздражение. После минувшей ночи она ощущала себя вполне значительным персонажем в собственной жизни – если не центральным, то как минимум одним из главных. Если окружающие не хотели ее замечать или делали вид, что не замечают, тем хуже для них. Она опустила руку на ворох документов, сваленных у Билла на столе как попало, решительно отодвинула их от края и не по-дамски присела на стол, уперев одну ногу в пол. Билл дернулся, испуганно крутнулся в кресле и, задрав голову, уставился на нее растерянным взглядом.

Лена протянула руку ладонью вверх и четырьмя пальцами мягко, но решительно подтолкнула его подбородок кверху. Билл закрыл рот и судорожно сглотнул.

– Привет, – недоверчиво сказал он и тревожно огляделся по сторонам.

Лена подавила машинальный импульс повторить за ним панорамный обзор помещения и вместо этого развязно приоткинулась назад, упершись обеими руками в стол позади себя. Поза придала ей уверенности. Периферийным зрением она поймала на себе несколько удивленных или любопытных взглядов поверх невысоких перегородок между индивидуальными рабочими местами, но по благоприятному стечению обстоятельств несколько ближайших к Биллу столов в тот момент пустовали, и в этом разреженном пространстве у разговора был шанс остаться более или менее приватным.

– Я искал вас вчера после сеанса, – сообщил Билл сквозь зубы, почти не открывая рта.

– Как жаль, что мы разминулись, – сказала Лена и постаралась изобразить очаровательную улыбку.

Билл то ли не умел, то ли не считал нужным скрывать чувства. На его подвижном лице отобразилась красноречивая смесь изумления и сожаления. Лена интерпретировала первое как реакцию на ее лицемерие, а второе – как свидетельство лучшего мнения, которое Билл успел по каким-то причинам о ней сложить. Ее улыбка тут же погасла.

– Прости, – поспешно попыталась исправиться она. – Мы… мы с Ларой… – (Ей сладостно было это произнести). – Нас пригласили на вечеринку сразу после сеанса.

Билл с горечью кивнул, отвернулся, подвинул ближе к себе клавиатуру и демонстративно уставился в монитор.

Лена исподлобья оглядела комнату и постаралась изменить позу как можно непринужденнее, чтобы стать не такой вызывающей и не такой заметной.

Затем она тихо постучала носком ноги по креслу Билла.

Билл тоскливо посмотрел на нее.

– На каком этаже работает Лара? – заговорщическим шепотом спросила она.

По лицу Билла пробежала тень. Он облизал губы.

– Ты не знаешь?

Лена коротко мотнула головой.

Билл закусил нижнюю губу, сделал круглые глаза и странно повел бровями в сторону. Вероятно, он имел в виду, что разговор получается слишком деликатным для такого многолюдного помещения.

– Встретимся после работы? – тихо предложил он.

Лена закивала коротко и почти незаметно. Он на мгновение задумался.

– В «Записной книжке»?

– О’кей. – Она тут же соскользнула с его стола и направилась к выходу, словно лишняя секунда промедления могла сделать их разговор подозрительнее в глазах потенциальных соглядатаев. Бросив от выхода последний взгляд в сторону Билла, Лена увидела только его макушку: наклонившись вперед, он рассматривал что-то на полу у себя под креслом.

Она вернулась на свой этаж и осторожно приоткрыла дверь комнаты, где на первый взгляд ровным счетом ничего не изменилось. Она почти беззвучно прокралась к своему столу и по дороге украдкой бросила взгляд в сторону Жанны: дерзкая объяснительная записка успела исчезнуть с того места, куда была ранее отложена; возможно, оказалась похоронена под другими документами. Или, скорее всего, Жанна потребовала записку исключительно с целью припугнуть Лену и потом ее просто выбросила. Трудно было представить движение такой несерьезной бумаги по каким-то неведомым внутренним инстанциям.

Практически успокоенное на этот счет, Ленино сердце, однако, екнуло и сбилось с ритма всего мгновение спустя по другому поводу: на ее столе прямо поверх компьютерной клавиатуры лежала незнакомая и грозная на вид канцелярская папка-скоросшиватель с обложкой цвета грязного булыжника. Расположенная под углом к клавиатуре, папка выглядела так, словно кто-то небрежно ее бросил – возможно даже с некоторого расстояния. Впрочем, именно в такой манере обращения легко было заподозрить ее коллег по комнате. Лена села в кресло, подтянулась обеими руками к столу и осторожно открыла папку.

Находившаяся под обложкой толстая кипа бумаг начиналась с плотно напечатанного документа, в шапке которого крупными буквами стояло слово «ДОГОВОР». Далее следовал стандартный поток юридических канцеляризмов. Лене понадобилась пара минут, чтобы вчитаться в преамбулу и осознать предмет договора. Теперь ее сердце почему-то забилось чаще, и она, преодолевая легкий туман перед глазами, отстраненно отмечая про себя дрожь в пальцах, пролистала несколько следующих документов. Заметив наконец, что информация почти не откладывается в голове, она замерла над очередной недоперевернутой страницей, облизала губы и осторожно исподлобья обвела глазами комнату.