Текст книги "Кот олигарха. РОМАН"

– Да, наша принцесса сегодня прискакала на работу первая, – сказала Жанна точно так, как если бы Лены не было в комнате. – Волнуется, наверное… – Жанна назвала ту часть тела, за которую Лена, по ее предположению, волновалась.

– Сука, – пробормотала Лена, не особенно стараясь понизить голос.

Жанна метнула на нее подозрительный взгляд. Лена вкрутила в уши хипстерские красные наушники и включила в телефоне альбом Морриконе. В музыке было много лошадиного ржания, щелканья кнутов, скрипа мокрой кожи и прочих фетишистских напевов. Лена представила, как, сдерживая гнедого коня, короткими, но меткими хлесткими ударами плети гонит Яну и Жанну по горячему каменистому песку на каторжные работы в испещренный тесными темными шахтами скалистый карьер, из которого никто еще не возвращался живым.

Вздохнув, она вернулась к своему секретному и бесцельному проекту.

«Реглум» и Plutonic Ventures создали совместное предприятие, еще одно ЗАО под названием «Прозерпина Филмс», в котором каждая компания получила по пятьдесят процентов акций. Каждая брала на себя обязательство вложить в производство фильма по двенадцать миллионов. «Прозерпина» становилась исключительным собственником всех прав на готовый фильм.

Лена подвинула к себе блок листков для заметок и написала:

12 млн +12 млн

Затем оторвала листок с записью и приклеила перед собой к нижней панели монитора.

Почти треть от всего объема папки занимал документ с бюджетом фильма. Он представлял собой множество распечатанных из «экселя» таблиц, разбираться в которых было чрезвычайно трудно из-за их многосерийности: таблица, начинавшаяся на одном листе, продолжалась в ширину на другом, а в высоту – на третьем. Лена, чертыхаясь, вертела страницы взад-вперед, стараясь запоминать и соотносить друг с другом большие объемы данных. Ей было бы гораздо удобнее, если бы она могла, например, разложить листы на полу так, чтобы восстановить каждую таблицу целиком. Но даже если допустить, что Яна и Жанна позволили бы ей такую эксцентричную выходку, она совершенно не хотела привлекать их внимание к своей работе.

Провозившись до обеда без особого успеха, она отправилась в столовую.

У нее не вызывало сомнений, что Билл постарается ее избегать. С другой стороны, сможет ли он пропустить время обеда, если это единственный реальный шанс встретить его ненаглядную Лару?

Если Билла не окажется в столовой, она может сходить и навестить его сама. Конечно, это вызовет у него волну паники и смущения. Которые он попытается неловко скрывать на виду у целой комнаты коллег, что потенциально может поставить ситуацию на грань фарса и катастрофы. Какой соблазн. С другой стороны, он был неожиданно ласков с ней накануне, когда узнал о предстоящем увольнении. Может быть, он не заслуживает чрезмерно жестокого обращения. Если на то пошло, какая муха ее укусила минувшей ночью? Стоило ли так настойчиво насиловать беднягу? Надо сказать, чопорно подумала Лена, при всей моей непохожести на Лару, никто еще никогда не называл меня положительно отвратительной внешне. Он мог бы проявить интерес. Хотя бы сдержанный. В ее вчерашнем состоянии она вряд ли могла требовать от него слишком много. Несколько встречных движений были бы благодарно засчитаны. Вообще же, нужно вовремя пресечь эту привычку напиваться каждый вечер и просыпаться наутро в чужой постели.

Лена оглядела столовую и увидела за одним из дальних столиков Билла и Веру, склонившихся над едой, насколько она могла разглядеть, в хмуром молчании.

Она взяла из высокой стопки чистый поднос и встала в хвост небольшой очереди.

Билл и Вера сидели достаточно далеко, чтобы Лена могла без вызывающего пренебрежения сделать вид, будто их не заметила. В то же время она чувствовала, что если не восстановит контакт с ними сейчас, этот контакт может быть потерян навсегда.

Обеспечив себя тарелкой борща и котлетой с гарниром, Лена вдохнула поглубже и направилась в дальний конец зала. Странно, думала она по дороге: еще пару дней назад я сказала бы, что они мои друзья; сегодня… Она не знала, как думать о Вере и Билле сегодня. Подойдя к их столу, она в приступе легкой паники осознала, что на лице у нее застыла непроизвольная механическая улыбка, неискренность которой не могла бы ускользнуть даже от кататоника.

Билл с Верой подняли мрачные лица.

Ее поднос уже завис над столиком, но ни один из них не сделал попытки освободить для него место.

После всех ночных капризов и препирательств сегодня Билл не нашел ничего лучше, как уставиться в упор на ее грудь. Лена неодобрительно сжала губы и перевела взгляд на Веру. Странно, но и Вера тоже смотрела примерно в ту же точку. Выражение ее лица трудно было расшифровать. Лена мысленно чертыхнулась и тоже опустила глаза, чтобы проверить пристойность своего туалета. После недавних приключений ее стало преследовать навязчивое беспокойство, что у нее неподобающим образом видны трусы, или лифчик, или отсутствие того или другого. Внезапно руки ее резко ослабели, и она с трудом смогла удержать поднос.

На протяжении секунды, показавшейся очень долгой, она смотрела, как Верины глаза наполняются слезами. Потом Вера вскочила и быстро пошла в сторону выхода. Миновав несколько ближайших столиков, она ускорилась на ту особую разновидность бега, во время которого женщина прикрывает глаза рукой, и наблюдать который со стороны чрезвычайно неловко.

Лена беспомощно перевела взгляд на Билла, который теперь его встретил.

– Поздравляю, – без выражения сказал он. – Отличный выбор.

На столе осталась Верина тарелка с недоеденным филе лосося на пару, вокруг которого были разбросаны в живописном беспорядке разноцветные квадратики овощного рататуя. Столовая «Интербеста» по праву считалась заведением для гурманов. Рядом стояло блюдце, в центре которого красовалась круглая и дышавшая свежестью булочка с корицей. Ленино сердце переполнилось жалостью. Она не знала, возможно ли в этой ситуации сесть рядом с Биллом или следует удалиться за другой и по возможности наиболее отдаленный столик и там навсегда забыть об обществе себе подобных, принадлежать к которому она явно недостойна в силу особо вызывающей порочности, сочетающейся с прискорбной скудостью ума.

– Выбор? – слабо переспросила Лена.

– Она подарила мне эту рубашку, – сухо объяснил Билл, очевидно не склонный видеть смягчающее обстоятельство в Ленином неведении.

Слабость в конечностях решила ситуацию, как это часто бывает. Лена с грохотом шмякнула поднос на столик, заставив Билла поспешно схватиться за собственную подскочившую тарелку, и опустилась на стул рядом с ним. Затем она поставила локти на стол, обхватила голову руками и тихо застонала.

Мысль о том, что Лара никогда в жизни не попала бы в такую идиотскую и при этом совершенно непоправимую ситуацию, пронзила Лену отчаяньем и безнадежностью. Есть вещи, к которым тщетно стремиться, если они не заложены в набор подарков, отпущенных тебе природой при рождении. Усилием воли она преодолела желание броситься к выходу тем же мелодраматическим рывком, переходящим в неспортивный бег. Броситься куда? Вероятно, в туалет, где, с ее везением, она наверняка окажется в соседней с Верой кабинке. У нее, однако, не было ни малейшего представления о том, как выходить из ситуации. Трудно было найти даже правильную последовательность чисто физических движений – того, что англичане называют языком тела. Внимательный и интуитивный наблюдатель о многом может догадаться по одной только мимике и жестикуляции. Билл пока не давал поводов заподозрить его во внимательности, но, пожалуй, в некоторой глубинной интуиции ему нельзя было отказать. Вот, например, если сейчас опустить руки и поднять лицо – какое выражение должно быть на нем написано? Скорбь, чувство вины, затаенная мольба о прощении? Лена сомневалась в своей способности отобразить весь спектр. Может быть, ей самой следовало начать с короткой разведки и оценки состояния Билла.

Она открыла глаза и осторожно повела ими в сторону. По очередному безобразному стечению обстоятельств, Билл в этот момент смотрел на нее, и их взгляды моментально встретились. В его глазах отобразился шок. Лена прокляла себя и свою трусливую рефлексию. Разумеется, ничто не могло со стороны выглядеть более неискренне, расчетливо и коварно, чем ее нащупывающий обстановку взгляд искоса. Она в панике уронила руки на колени и подняла к Биллу лицо с широко распахнутыми от страха глазами.

Билл присвистнул и медленно, понимающе закивал, словно в ответ собственным мыслям, о которых Лена могла догадаться. Ее щеки вспыхнули.

– А ты та еще штучка, – с недоверчивым изумлением сказал он.

Меньше чем за сутки ей удалось предстать в его глазах матерой алкоголичкой и циничной шлюхой. Злосчастная рубашка причиняла ей теперь физические страдания в каждой точке соприкосновения с кожей.

– Но я же не могла знать! – тихо, но отчаянно взвыла она.

Билл поскреб щеку.

– Удача помогает сильнейшим? – предположил он.

Она опустила глаза и уставилась в центр тарелки с борщом, как в омут. Над кровавой поверхностью приподнимался кусок отборной на вид говядины. Хищница, грустно подумала Лена. Это и есть моя подлинная природа? Никто еще никогда не называл ее сильнейшей. Такая мысль немного ее взбодрила. Пусть даже в глазах Билла это качество имело сейчас негативные коннотации, но силе можно найти и конструктивное применение. Она опустила ложку в борщ и, погруженная в рефлексию, сама не заметила, как начала есть под взглядом Билла, в котором осуждение смешивалось с более сложными эмоциями.

На выходе из столовой она нос к носу столкнулась с Яной и Жанной. Лицо Яны, обычно скучающее и постное, было нехарактерно оживленным.

– Теперь я здесь долго не задержусь, – возбужденным шепотом говорила она. – Меня Плутон до конца жизни будет содержать. Я тоже хочу ни в чем себе не отказывать.

Жанна кисло улыбалась с прищуренными глазами и опущенными уголками губ. Возможно, Яна могла истолковать эту улыбку как признак удовольствия и поощрения, если Яна вообще давала себе труд задумываться о чужих переживаниях. Лене Жаннино лицо показалось едва сдерживаемым от перекипания котлом бурлящей, ревнивой ярости. Впрочем, увидев Лену перед собой, Яна тут же заткнулась и вернула свою круглую, высокомерную физиономию в привычное состояние враждебной замкнутости. У Жанны остекленели глаза – Лене показалось, что и без того слабая жизненная искра в них потухла, и Жанна на ходу обратилась в труп. Лена поспешно уступила дорогу.

Эти двое никогда не тратили на обед меньше часа. Поэтому, вернувшись в пустую комнату 16—15, Лена поспешно разложила на полу листы с бюджетными таблицами и, ползая вокруг на четвереньках, попыталась вникнуть в их математику. Бюджет делился на множество разделов и включал в себя зарплату съемочной группы, гонорары актеров, расходы на аренду павильонов, строительство декораций, транспорт, спецэффекты, озвучание, а также немало категорий, названия которых Лене вообще ни о чем не говорили. Постепенно у нее в голове начали складываться кое-какие идеи, но времени в ее распоряжении было недостаточно, чтобы как следует освоиться в материале. Она едва успела собрать разложенные листы и вернуться с ними на место, как в коридоре послышались шаги, и дверная ручка повернулась так резко, как будто вошедшая первой Яна специально пыталась поймать Лену с поличным за каким-то предосудительным занятием. Лене показалось, что обе ведьмы посмотрели на нее с подозрением. Она приняла самый невинный и отсутствующий вид, на какой была способна, и уткнулась в почту, стерев одну за другой несколько никчемных рекламных рассылок. Когда ее взгляд опустился до последнего непрочитанного письма, сердце болезненно скакнуло и ударилось об ребра. Письмо было из отдела кадров. Лена закусила губу, набрала в грудь побольше воздуха и щелкнула по заголовку, состоявшему только из нескольких восклицательных знаков.

Вопреки ее ожиданиям, это не было извещение об увольнении. Лена пробежала взглядом по первым строчкам, адресованным всем сотрудникам «Интербеста», и собралась уже удалить письмо, как смысл прочитанного зацепился о какое-то воспоминание, заставив помедлить и вчитаться.

Письмо обращало внимание сотрудников на актуальный материал в «Ведомостях». Лена прошла по ссылке и бегло прочла заметку о приобретении Бестеровым контрольного пакета акций кинопрокатной компании «Планета». «Основным направлением деятельности компании является лицензирование прав на прокат зарубежного независимого кино, – сухо сообщал журналист, – а также прокат картин российского производства. Среди последних фильмов, выпущенных „Планетой“, – блокбастер Геннадия Решетинского Изгнанники Плутона, собравший за первый день проката почти 60 миллионов рублей и имеющий, таким образом, все шансы стать одним из главных российских хитов текущего года».

Что могла иметь в виду Яна, когда сказала, что Плутон будет содержать ее до конца жизни?

Лена поймала себя на том, что пытается прятаться за монитором, как Ледышка. Возможно, атмосфера «Интербеста» так действовала на людей слабых и неподготовленных. Хотя Билл только что причислил ее к сильнейшим… Надо будет над собой поработать. Но пока она съехала в кресле поглубже, ссутулила плечи, закусила нижнюю губу и погрузилась в задумчивость.

Она вспомнила выступление Бестерова на премьере и нервную реакцию Решетинского на упоминание затратного бюджета. Того самого бюджета, который теперь лежал в ящике ее стола, подброшенный неизвестно кем. Мог ли этот неизвестный предполагать, что Лена заинтересуется и начнет изучать загадочное подношение? Это казалось возможным только в одном случае: если папку принесла Лара. Во-первых, потому, что Лена была склонна приписывать ей сверхъестественные способности, включая дар постижения человеческой природы. Во-вторых, потому, что все, связанное с Ларой, неизбежно должно было вызвать у нее самый пристальный интерес – тем более учитывая необъяснимое отсутствие самой Лары.

Лена поняла, что с самого начала не видела за появлением папки никакого другого возможного объяснения, – просто не отдавала себе в этом сознательного отчета. В конце концов, кому еще, кроме Лары, в «Интербесте» было дело до ее, Лениного, существования? Но это означало, что Ларе что-то нужно от нее. Мысль эта первым делом польстила, но тут же повернулась другой своей гранью. Ларин кажущийся интерес к ней был небескорыстным. Лена отчетливо вспомнила вопрос, который в первую очередь задала Биллу в «Записной книжке»: нафига мы ей сдались?

Лена постаралась отогнать неприятную мысль. Если на то пошло, какое Ларе дело до Изгнанников Плутона? Но ей с самого начала было до них какое-то дело. Лена лихорадочно попыталась вспомнить, как получилось, что Лара пошла с ней на премьеру. Как в точности складывался тот дурацкий разговор в столовой? Естественно, у Лены никогда в жизни не хватило бы смелости позвать Лару самой. Значит, это Лара напросилась к ней в компанию?

Память, словно только и ждала такого поворота, стала услужливо подбрасывать новые эпизоды. Странное внимание, с которым Лара слушала Бестерова со сцены. Дурацкая разводка Решетинского, когда Лара заставила Лену притвориться, что они актрисы. Разговор на лестнице у Январского… Здесь память стала зыбкой, и опять невозможно было восстановить отдельные реплики, но появилось смутное ощущение, что Лара как будто направляла течение разговора на определенную тему… Рука Решетинского на Лениной заднице…

Не прошло и двух дней, как Бестеров купил прокатную компанию, в которую, по всей видимости, будут стекаться кассовые сборы Изгнанников. Как быстро заключаются такие сделки? Наверняка не за два дня. С другой стороны, какой смысл быть олигархом, если ты не можешь позволить себе любой каприз?

Но одну из компаний, финансировавших фильм, возглавлял Новощекин. Если Решетинский практически открытым текстом признал, что пилит бюджеты, не могло ли это происходить с ведома директора по инвестициям и при его участии?

И почему вдруг Яна так быстро оказалась на гребне событий? Возможно ли, что ей знакомы какие-то подробности новощекинских махинаций и теперь она рассчитывает шантажировать своего босса?

И не отсюда ли приступ зависти, исказивший лицо Жанны в ответ на реплику подруги?

Теперь Лена из любопытства старалась прислушиваться к разговорам коллег, но те, словно шестым чувством заметив ее интерес, переговаривались мало и неохотно. Лене, впрочем, пришла в голову идея, показавшаяся остроумной; она даже засмеялась беззвучно себе под нос над ее каверзной простотой.

Около половины пятого ее, как обычно, отправили за кофе, и прежде, чем выходить из комнаты, Лена включила на запись диктофон в айфоне.

Вернувшись через пять минут, она поставила чашку кофе перед Яной, сидевшей ближе к двери, и повернулась к Жанне. Ни та, ни другая не удостоили ее взглядом. Их молчание густым облаком висело над комнатой; и почему-то по молчанию и по каменным лицам Лена отчетливо почувствовала, что в ее отсутствие что-то произошло.

Возможность открутить события назад, стать тайным свидетелем сокрытого, вдруг возбудила ее так сильно, что кровь прилила к голове и зашумела в ушах. Рука, державшая чашку, задрожала, и немного кофе расплескалось в блюдце. Лена была уверена, что Жанна не могла не заметить, и ожидала мгновенной вспышки, грубого выговора, приказа принести новую порцию. Но Жанна сидела, неподвижно глядя в монитор.

Лена поспешно поставила чашку перед ней и на деревянных ногах вернулась к своему столу. Айфон лежал там, где она его оставила, слегка прикрытый небольшой стопкой рабочих документов. Лена села в кресло, опустилась пониже, пряча лицо, потянулась за телефоном и остановила запись. На экране высветился пропущенный звонок с незнакомого номера.

Лара!

Она была уверена, что это Лара. Тут же забыв о своей контрабандной записи неизвестного – возможно, несостоявшегося, – разговора, Лена зажала телефон в руке и подскочив из кресла, заспешила к двери.

Яна опередила ее. Лена не могла понять, как Яна, только что сидевшая за своим столом, оказалась у двери раньше нее. И, главное, почему она загородила дверь своей нелепой, приземистой, широкобедрой фигурой и смотрела на Лену таким странным взглядом.

– Не так быстро, подруга, – хрустнуло что-то у Яны изо рта.

Лена уставилась на ее губы, как завороженная. Она была почти уверена, что не ослышалась. Тем более, что инерция первого рывка донесла ее почти до самой двери, и она остановилась от Яны на расстоянии протянутой руки.

Яна занесла эту руку – не фигуральную, а вполне телесную, пухлую руку с короткими пальцами, – и Лена на секунду подумала, что Яна хочет дать ей пощечину.

Но Яна, замахнувшись короче и ниже, чем для пощечины, хлестнула ее упруго и страшно по левой груди.

7

One should not avoid mistakes. They are meant to make us do what we are destined to do and keep us from avoiding what we do not want.

– The Resurrection of Maltravers2020
  Не следует избегать ошибок. Их задача – вести нас к тому, что предназначено, и не позволить избежать того, чего мы не хотим. – Воскрешение Мальтраверса (англ.)


[Закрыть]

Вечером, подняв повыше воротник чужой рубашки и плача на мамином плече, Лена не могла ничего рассказать. Не было никакой возможности травмировать маму этой историей, да и как заставить себя облечь в слова то, что произошло? В конце концов, зачем? Невозможно было представить, чтобы у мамы нашелся на такой случай релевантный жизненный опыт и дельный совет.

В итоге мама беспомощно гладила ее по голове и говорила:

– Леночка, так даже лучше, что это происходит сейчас. Поверь мне, в твоем возрасте любовные раны затягиваются так быстро, что ты и оглянуться не успеешь. Зато опыт бесценен и останется с тобой навсегда.

Лена машинально считала произнесенные мамой клише и думала о том, как различные ситуационные роли по-разному сказываются на лингвистических способностях и возможностях. Мама, с ее любовью к литературе, в пассивной роли утешительницы не могла найти прибежища ни в чем, кроме банальности; тогда как Жанна, едва ли знавшая, что такое метафора, и в норме неспособная связать двух грамотных непошлых слов, деловито вырывая из Лениных оцепеневших пальцев – фаланга за фалангой – мокрый от пота айфон, цедила сквозь зубы со свирепой образностью:

– Ломкая тварь…

Даже речь на стороне сильных, не говоря уже об удаче.

Тут же Лена упрекнула себя в несправедливости к римской богине: как знать, насколько хуже все могло закончиться, если бы не внезапно открывшаяся дверь и не появление на пороге женщины лет шестидесяти с сонными совиными глазами за толстыми стеклами очков, – в их комнате, куда гости не заходили днями напролет. Трудно было представить более абсурдное воплощение Фортуны. От шока глаза женщины округлились еще больше, и она выронила из руки прозрачный файл с каким-то документом, который голубем порхнул прямо к Яниным ногам. Яна, которая за секунду до этого одной железной рукой держала Ленино запястье, а другой пыталась причинить ей максимум изощренной боли при минимуме усилий, подобострастно бросилась поднимать упавшее. Жанна, державшая вторую руку и бергамотовой от парфюма ладонью зажимавшая Лене рот, вдруг глупо захихикала прямо у нее над ухом и, пряча руки за спину, залебезила, как младшая школьница, застигнутая за недостойным поведением:

– Ой, Ярославна Ярославна, мы дурака валяем… пятница…

Лена приняла удвоенное имя за глюк в матрице. Странно, что она вообще была еще способна фиксировать происходящее, хоть и со сбоями.

Она надеялась, что не слишком сильно толкнула свою нелепую спасительницу, выбегая мимо нее в коридор. Кажется, Блаженный Августин считал Фортуну недостойной почитания на том основании, что она одинаково служит злым и добрым. Лене никогда не пришло бы в голову оправдывать неблагодарность такой мелочной придиркой.

По пятницам Яна и Жанна уходили с работы пораньше, около шести. Лена вернулась в комнату в половине седьмого, для верности. В промежутке она успела найти то, что осталось от ее айфона после падения с шестнадцатого этажа (очень немного), и захоронить останки на небольшом газоне в соседнем переулке. У нее было ощущение, что она предает земле тело верного и любимого слуги, какого-нибудь Гримо или Планше. Она вполне осознавала, что регрессирует в детство, но в качестве реакции на психологическую травму это казалось ей не самым худшим вариантом.

Больше всего было жаль незнакомого номера – сердце и воображение подсказывали, что Лариного. Тема Лары и телефонов, однако, напомнила ей странную историю с похищенным айфоном Троицкого, которая закономерно вплелась в недавние размышления о возможных тайных мотивах Лариного поведения. В конце концов, Троицкий тоже был связан с Изгнанниками Плутона. Что если в его распоряжении имелась какая-то ценная для Лары информация?

Яна и Жанна работают у Новощекина; Новощекин возглавляет Plutonic Ventures… все это сплеталось в какой-то непонятный узел. Перед сном Лена стояла в ванной, рассматривала синяки на шее и вспоминала, как Яна трясла ее и кричала ей в лицо: «Кто тебя приставил за нами шпионить?» Ей никогда не пришло бы в голову, что Яна и Жанна могут вызвать у кого-то достаточно интереса, чтобы шпионить за ними…

По крайней мере, у нее не было никаких шансов снова обнаружить себя наутро в чужой постели. Она уснула с этой мыслью, дремлющим сознанием наполовину веря, что реальность и в третий раз сможет подставить ей какую-то ловушку. Но нет: утром ее окружали знакомые картины и формы, внушая чувство безопасности, оказавшееся ложным. Синяки на шее потемнели и приобрели черновато-желтый оттенок. В ужасе проскользнув из ванной обратно к себе в комнату, Лена обвязала шею декоративным платком, который поверх домашней футболки выглядел так же естественно, как перо жар-птицы. Подумав, она откопала в ящике комода зимний шарф.

– Что-то горло болит, мам, – объяснила она за завтраком.

Мама попыталась заставить ее выпить горячего молока с медом, от чего Лена категорически отказалась. В качестве компромисса сошлись на каком-то мамином гомеопатическом лекарстве, которое Лена заложила за щеку, чтобы позже выплюнуть, но миниатюрные шарики быстро растворились у нее во рту.

После завтрака она засунула рубашку Билла в стиральную машинку и позвонила с домашнего телефона Марине Безруковой. Лена чувствовала острую необходимость поделиться с кем-то событиями вчерашнего дня.

Они встретились с Мариной около четырех в Аптекарском огороде под моросящим дождем, таким мелким, что он больше напоминал висящую в воздухе дымку. Место было предложено Мариной и лишь по чистой случайности находилось в пешей доступности от квартиры, где Лена проснулась накануне. Марина была в кожаной куртке нежно-голубого цвета; ее черные глаза блестели веселыми искрами, и не успела Лена оглянуться, как Марина уже рассказывала про свой неожиданно вспыхнувший роман с соседом по этажу, с которым они случайно познакомились возле мусоропровода. Сосед, первоначально заинтересовавший Марину сочетанием спортивной фигуры и зрелости воззрений, оказался смелым экспериментатором в сексе. Его коронным трюком было нанесение на ключевой орган щепотки некоего вещества, которое, проникая в женский организм через тонкие внутренние стенки, вызывало одновременно космическое расширение сознания и повышение остроты телесных ощущений до невероятной степени.

– Оргазм – как цепная ядерная реакция в невесомости, – объясняла Марина, как обычно, сыпавшая клиническими медицинскими терминами вперемешку с эзотерическими метафорами. Лена вспомнила, что не так давно Марина звала ее в Политехнический музей на цикл популярных лекций о современной ядерной физике.

Марина не была бы Мариной, если бы ее повествование осталось отвлеченным и умозрительным.

– Я тебе очень советую попробовать, – сказала она, доставая из сумочки крошечный конверт, свернутый из белой бумаги, и передавая его Лене, предварительно мотнув влажным взглядом по сторонам в порядке минимальной конспирации. Подкладка сумки была психоделического оранжевого цвета, показавшегося Лене крайне привлекательным. Возможно, поэтому Лена, не упираясь, приняла белый конвертик и засунула в боковой карман собственной сумки, рядом с паспортом. Порыв ветра трепал золотящиеся концы шейного платка у нее над правым плечом.

– Понравится – расскажу, где купить еще, – пообещала Марина. – Только не используй все сразу. Здесь порции на три.

Дождь начал усиливаться вместе с ветром, и так как у обеих не оказалось зонтика, они заторопились к выходу из сада. Через несколько минут они сидели в недорогом и непривлекательном кафе, выходившем окнами на проспект Мира, которому только дождь и мог придать видимость жизни. Лена сняла с шеи мокрый платок и подняла подбородок повыше, чуть поворачивая голову. Как ни была Марина увлечена собственными эротическими переживаниями, ей нельзя было отказать в наблюдательности. Ее взгляд сфокусировался на Лениной шее.

– Ого, – немедленно прокомментировала она. – Мой сексуальный опыт, по крайней мере, не оставляет следов.

Подошла официантка, подавляя зевоту. Марина попросила глинтвейн, и Лена чуть было не повторила заказ, но вовремя вспомнила, куда приводит алкоголь, и поспешно сменила выбор на горячий фруктовый настой.

Марина поставила локоть на стол и покрутила указательным пальцем в направлении Лениной шеи.

– Это твой фетиш или его? – спросила она.

Лена машинально прикрыла шею ладонью.

– Уверяю тебя, не мой.

– Тем более, – тут же отозвалась Марина. – Будь осторожна. Такие эксперименты иногда плохо заканчиваются. У меня в школе был случай…

Почему я никогда не могу направить разговор в нужную мне сторону, подумала Лена с раздражением на саму себя. Это начинало немного напоминать театр абсурда.

– Если у тебя был случай, подобный моему, мне отчаянно необходим твой опыт, – быстро сказала она, прерывая Маринин рассказ, несмотря на то, что он обещал быть небезынтересным.

Маринина деловая и грубоватая прямолинейность была отчасти напускной. Когда ситуация того требовала, она умела чувствовать настроения и не чужда была тонкостям хрупких душевных организаций. Это был, возможно, первый случай в истории их дружбы, когда Лена прервала чью бы то ни было реплику.

– Солнце мое, я вся внимание, – кротко сказала Марина.

И теперь, когда, наконец, появилась возможность поделиться с бескорыстным слушателем некоторыми из своих приключений и переживаний последних дней, Лена вдруг включила внутреннюю цензуру и отсекла все самое интересное.

– Две ведьмы, с которыми я сижу в одной комнате, – начала она, – почему-то решили, что меня кто-то приставил за ними шпионить…

Марина выслушала ее рассказ почти бесстрастно и только один раз скривила рот, обнажая зубы, когда Лена показывала в эксплицитных картинах размах Яниной садистической фантазии.

– Я чувствовала себя партизанкой в фашистском плену, – резюмировала Лена. – Ах да, забыла: Жанна чуть не сломала мне все пальцы, вырывая у меня айфон. И выкинула его в окно, пока Яна меня держала.

Марина забарабанила пальцами по столу.

– Это новая для меня сторона твоей жизни, – сухо сказала она. – С чего, еще раз, они решили, что ты за ними шпионишь?

Этот важный аспект ситуации был в Ленином пересказе несколько скомкан. Она должна была предвидеть, что от Марининого внимания он никак не ускользнет.

– Ммм, я включила в айфоне диктофон на запись перед тем, как выйти из комнаты. И, как назло, в это время мне позвонили… Наверное, Яна или Жанна подошла выключить звонок и увидела открытое приложение с диктофоном…

– Я почти улавливаю логику, – мрачно признала Марина. – Тебе осталось объяснить, зачем ты включила диктофон.

Лена облизала губы.

– Я думала, они будут говорить о моем увольнении.

Марина приподняла левую бровь.

– Какого рода откровений ты ждала от них на эту тему?

– Ты так задаешь вопросы, будто ты на их стороне, – пожаловалась Лена. – По-твоему, человек всегда должен с доскональной ясностью понимать собственные мотивы? Я не думала, что я услышу. Мне просто пришло это в голову и показалось забавным.

– Солнце мое, – серьезно сказала Марина, – в некоторых кругах за неуместно включенный диктофон и убить могут.

– Но откуда мне было знать, что я уже близка к этим кругам? – резонно возразила Лена. Маринина линия аргументации немного ее напугала. Если во всей дурацкой истории как-то замешана Лара… Лара никогда сознательно не подвергла бы ее опасности.

Но где теперь сама Лара?

Лену прошиб холодный пот. Она перехватила внимательный Маринин взгляд.

– «Интербест»… – протянула Марина. – Инвестиции. Бизнес. Деньги. Коррупция. Уход от налогов. Большие деньги. Политика. Олигархи. Очень большие деньги.

Марина произносила эти слова задумчиво, как если бы размышляя о чем-то, но все это время, не отрываясь, пристально смотрела на Лену.