Текст книги "Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1837-1845"

937.
Тургенев князю Вяземскому.

12-го апреля 1843 г. [Москва].

Я получил третьего дня высочайшее повеление, чрез графа Бенкендорфа, прибыть в Петербург для представления некоторых объяснений, еду завтра в дилижансе Серапина и остановлюсь в пятницу в его же трактире. Не знаю, зачем, но совершенная невинность успокоивает меня; одно тревожит – здоровье сестры, которая, увидев отношение Бенкендорфа, очень смутилась, плачет, и я страшусь за нее. До свидания!

На обороте: Его сиятельству князю Петру Андреевичу Вяземскому. В С.-Петербурге.

938.
Тургенев князю Вяземскому.

6-го мая 1843 г. Москва.

Я прибыл сюда ровно в трои сутки, ибо по три и четыре часа стояли мы в пучинах, под снегом и мятелью и ни с места, на Валдайских пригорках. Одна московская мостовая хуже валдайской шоссе. Милые ближние мне обрадовались, ью другие изумились моему неожиданному появлению на всех концертах. Толки недоброжелателей… да Бог с ними! Завтра я уже в газетах с отъезжающими. Мне ни до кого теперь, как до милой моей Сашки, о которой получил от Клары печальное известие: elle а une déviation dans l'épine dorsale; ее лечат ваннами и гимнастическими экзерцициями и обещают в три месяца совершенное излечение, но я худо этому верю. Описал бы подробнее мое горе, но отдал письмо для показания Иноземцову. Сегодня отправляется к вам княжна Елена Мещерская: она передаст вам все здешнее житейское, с примесью своего небесного. Пожалуйста, познакомься с нею и не поступи с нею, как с Свечиною в Париже. Твои при тебе останутся, а этот улетит под небо Шиллера и Гёте: carpe angeltm.

Донесение княгине. Только вчера мог я видеть Демида: он все строился в Остафьеве, и я два раза по пустому заезжал к нему, но вчера расспросил обо всем и передаю, что слышал от верного, верно: к. совсем не нуждается: он имеет 2000 р. пенсии, 1800 р. от Кол., квартиру, лошадей, из коих продает одну, чтобы купить другую, коляску или дрожки, карету, отопление, обед, когда хочет, у всех сестер и пр.; белье ставит на него добрая княгиня Трубецкая, запасы для лошадей; вы и княгиня Трубецкая уделяете ему, хотя и не от избытков ваших, а он – избытки и необходимое – все отдает своей азиятке, от коей имеет уже и маленького полу-европейца. «Что ни дадите, все к ней» – слова верного Демида. Так думает и княгиня Трубецкая. Он ни в чем не нуждается и может во всем нуждаться по неразсчетливой щедроте своего пламенеющего в ней сердца. Я отдал Демиду цыгары для передачи к., о чем третьего дня сам в духовно-протестантском концерте Листа предварил его.

Пишу к Жуковскому, который советует мне ехать в Крым слушать «дела минувших лет» Екатерины и Александра из уст слепца-очевидца и передать их потомству, которое, вероятно, их слушать не будет. В конце мая или 1-го июня сбираюсь в чужия своясы. Пришлю прекрасные стихи Аксакова: «Urbi» (то-есть, Москве). Листу сбираются дать обед à 60 r. par personne. Я познакомился с ним в концерте его и много болтал третьего дня у Павловых: он умен, сведущ и с воображением. Поклонись нежно своим, Карамзиным, Пушкиным, графине Ростопчиной, графине Велгурской и поблагодари их за радушное принятие бездомного странника в каменном Петербурге. Не может ли чего сказать Екатерина Андреевна мне в успокоение о болезни моей Сашки? Екатерина федоровна Муравьева была очень больна; теперь лучше, но еще очень слаба.

Я почти ежедневно навещаю ее и вчера видел. Это письмо, вероятно, пошлю по почте. Вот и концертный «Ein fester Burg ist unser Gott» для Велгурского. Князь Дмитрий Владимирович едет дня через два. Обнимаю тебя сердечно и благодарю за прежнего Вяземского, которого нашел в тебе за две недели пред сим. Сегодня хоронят бедного Дохтурова; жена в сильной горести; сестра едет одна в чужие край; семидесятидвухлетпяя мать сиротствует, но тверда. Озерова похоронили вчера. На похоронах был один «люд нужный, должностный»; прочих только четверо, между коими и рябой Офросимов. Не так у М. Орлова и Львова. Родные много теряют в нем.

939.
Тургенев князю Вяземскому.

10-го мая 1843 г. Москва.

Вчера получил первое словцо от тебя со справкой. Спасибо! По свидании с княгиней Трубецкой я должен дополнить сведения, мною сообщенные: из 2000 р. пенсионных вычитают половину за долги, следовательно, остается всего 2800 асс.; летние месяцы, когда все сестры и племянницы в деревне, стола нет. Участие княгини Трубецкой мне понравилось. Прочия пособия, вероятно, превышают то, что мы полагали.

У вас Рубини – здесь Лист. Вчера кормили его немцы на даче. Завтра должен быть обед в зале Писемского, племянника Блудова, и Павловы хлопочут о наборе подписчиков. Завтра же поют и цыгане в зале Небольсинской: еду слушать их. Сбираюсь выехать 1-го июня, не позже. Коляска готова, но еще нет спутника.

Пришлю, вероятно, милой княжне Е[лене] В[асильевне] письмо и книжку от Елагиной для Жуковского. Поклонись ей от меня. Надеюсь, что хоть строчкой уведомит о себе до отъезда за море.

Здесь барон Гахтгаузен и профессор Козегартен, его спутник по России. Два раза с ними беседовал. Первый едет до октября обозревать Россию и узнавать в особенности крестьянский быт, второй остается и будет ожидать его здесь; люди благонамеренные, кои представят результаты всего, что увидят, правительству. Жаль, что не знают по-русски и худо по-французски; но сведений экономических много, и здраво о вещах судят. Между тем, как барон выспрашивает и выслушивает ответы, профессор все записывает. Ежедневно узнаю разные толки, произведенные моим отъездом в Петербург. Не весело бы было здесь оставаться, где душно жить или от равнодушие, или от Schadenfreunde, когда дело идет не о взяточнике… И, не смотря на то,

 
Что кумушки Москвы и краше, и милее?
 

и грустно расставаться с ней! Уведомь об участи биографа. Если пакет Елагиной не пойдет сегодня, то завтра: предвари.

На обороте: Его сиятельству князю Петру Андреевичу Вяземскому. В С.-Петербурге.

940.
Тургенев князю Вяземскому.

12-го мая 1843 г. Москва.

Я в большом затруднении: меня уверяли, что отсюда есть транспорты в Берлин, и что я могу отправить туда все те вещи, кои не уложатся в моей коляске. Вчера и третьего дня я обрыскал банкиров и транспорты: берут только на Петербург и на Ригу. Один французский консул, m-r Trippet, сказал мне, что могу послать свои вещи прямо в Париж чрез messieurs С. Rika et comp, à St.-Pétersbourg, посредством Альбрехтского парохода, чрез Гавр; прежде, нежели решусь на это, желаю знать:

1) Куда именно могу адресовать мои пакеты в Петербург? 2) В чем они должны быть уложены? 3) Во что обойдется пуд до Парижа от Петербурга? 4) Где я должен заплатить за провоз: в Петербурге или в Париже? 5) Ручаются ли за верность доставления? 6) Осматривают ли у нас на таможне или в Гавре вещи?

Я пошлю, вероятно, чает платья (можно ли это, без ущерба по таможне?), книги, а в особенности рукописи; следовательно, не будет ничего ломкого и огромного, но тяжелое и не ломкое. Я помню, что в Париже многие жаловались на пароходную экспедицию, что посылки обходятся чрезвычайно дорого, особливо в малом количестве отправляемые. Нельзя ли тебе, чрез посредство твоих чиновников, узнать подробно все, что я знать хочу по вышеозначенным вопросам? Я бы желал иметь сии сведения немедленно и за подписью, если возможно, пароходных экспедиторов или Rica et comp., дабы можно было предъявить оные, в случае затруднений, в Париже или в Гавре, куда бы я написал к брату и к нашему консулу Штофрегену (все ли он там?). Очень бы ты меня успокоил сими предварительными справками об отправлении отсюда до Петербурга; я здесь, как о цене, так и о времени, все узнаю.

Аржевитинов будет сюда к 19-му мая, и мы бы не желали пробыть здесь более шести или семи дней, но самый крайний срок – 1-го июня. Сведения же, мною требуемые, желал бы я получить немедленно, ибо я, судя по оным, должен сообразить количество и натуру поклажи. Trippet обещает мне какой-то лист с отметкою того, что будет в ящиках содержаться. Не может ли барон д'Андре в этом деле помочь мне: в таком случае я бы написал к нему. Во всяком случае ожидаю от тебя, от субботы, первого уведомления, хотя в том только, что возьмешь ли ты на себя сделать сии выправки и надеешься ли, что исполнение возможно и удобно?

Если княжна Мещерская еще с вами, то скажи ей, что Елагина письма не прислала, а только две книжки перевода miss Edgeworth о воспитании: не хочу обременять ими; а пошли для меня на имя Жуковского все, что вздумаешь, если K. С. Сербинович что доставит, но вряд ли успеешь. Полагаю, что пароход их отправляется 15-го.

С Ховриными третьего дня простились. Барона Гахтгаузена угощали третьего дня за два часа по полуночи; но теперь мне не до чего, а только одной укладкой и отправлением занимаюсь. Завтра везут князя Трубецкого хоронить к Троице.

Я пишу к Сербиновичу о других делах, но уведомляю и о том, что писал к тебе и о чем ожидаю от тебя скорого отзыва. Обнимаю тебя.

Сейчас встретил Лебура: воспользуюсь его предложением, по оно не так верно, и твой ответ буду ожидать с нетерпением. Отсюда можно отправлять ежедневно из конторы транспортов: в десять дней все доходит. Также и в четыре дня, но это дорого и мне не нужно.

Князь Д[митрий] В[ладимирович] сдал дела и едет завтра, если опасность болезни П… не увеличится: так слышно,

И. И. Татищев говорил мне, что твой protégé в Серпухов не хочет, и ему дадут здесь выгоднейшее место, с лучшим жалованьем, по его желанию. Вот ответ. Он спокоен.

На обороте: Его сиятельству князю Петру Андреевичу Вяземскому. В С.-Петербурге.

941.
Тургенев князю Вяземскому.

17-го мая 1843 г. Москва.

Вчера только узнал я, что поездка княжны Мещерской остановлена. Ввечеру, у митрополита, встретил я княгиню Оболенскую-мать и князя Ник. Трубецкого, сиротствующего сына и слышал от них все подробности. Сегодня они ожидают извещения из Петербурга о том, чем кончилось, и обещали меня уведомить. Это меня очень огорчило, за княжну Елену особеппо: слышу, что она и нездорова. Пожалуйста, напиши мне о ней. Если в самом деле она не поедет в чужие край, то попроси ее передать мои книги князю Илье Долгорукову, который отправляется прямо в Париж, к родинам дочери. Я надеюсь, что он не откажет свезти их ко мне на квартиру: 14, Rue Neuve flu Luxembourg. Если же княжна Мещерская отправится, то и говорить нечего.

Я ожидаю сегодня или завтра Аржевитинова и 1-го июня надеюсь непременно выехать. Мне советуют своротить с Орши на Витебск, Полоцк и Динабург, где шоссе: 75 верст далее, но нет песков.

У нас жарко, а зелени еще нет. Третьего дня уехал князь Дмитрий Володимирович в подмосковную, а оттуда завтра в Петербург. Слышно, что он не воротится к нам; и о нем жалеть будем, хотя он и не умел удерживать Цынского в злодействах и в грабительстве. Публика поговаривает о графе Закревском.

Слышал ли о новых происшествиях в Перми, у казенных крестьян и о вымышленнм ими князе Медведеве?

На обороте: Его сиятельству князю Петру Андреевичу Вяземскому. В С.-Петербурге.

942.
Тургенев князю Вяземскому.

20-го июля/2-го августа (полдень) 1843 г. Мариенбад.

Поздравь меня с племянником Александром, родившимся 21-го июля, в седьмом часу утра. Я счастлив, хотя и тихо, и грустно. Прочти мое письмецо к сестрице и отправь его к Булгакову, а к Тургеневой прямо в Дерит. За пять дней я много писал в Москву по почте и описал всю дорогу. Булгаков передаст тебе.

Продолжаю читать Кюстина, но о четвертом томе еще ничего не знаю. Перешлют к тебе, вероятно, из Берлина; если замедлят, напомни князю Оболенскому. Обнимаю всех. Пиши ко мне в Париж, где буду через пять или шесть недель, или во Франкфурт, где буду через три недели и два дня, прося отправить письмо, где буду. Заеду оттуда и к Жуковскому, к коему недавно много писал и послал выписку из письма, которую и ты прочтешь.

Каков ты? Я хил, хотя воды и действовать начинают. Здесь толпа русских; но дипломаты, кажется, так, как и великая княгиня Елена Павловна, видят во мне, по видимому, сообщника d'Almagro…; а я вижу в них то, что всегда видел.

Прости! Письма везет барон Кистер, тот же, что привозил когда-то из Киссингена.

На обороте: Его сиятельству князю Петру Андреевичу Вяземскому, г. вице-директору Департамента внешней торговли. В С.-Петербурге. Le prince Pierre Wiazemsky. А St.-Pétersbourg.

943.
Тургенев князю Вяземскому.

31-го июля/12-го августа 1843 г. Мариенбад.

Слышу о твоих похождениях эстских и финских от Булгакова; о моих узнаешь от него же. Прочти мое письмо, а книжку, четвертую часть, перешли к Свербеевой скорее и вернее. Послал ли первые три? Если князь Оболенский пришлет из Берлина второй экземпляр четвертой части, то сбереги, отослав к сестрице, ибо у меня три первые, кои пришлю при первой возможности. «Revue de Paris», с Marinier о тебе, пришлю тебе из Парижа. Постарайся ожить и переродиться в старого Вяземского и ниши ко мне. Я недоволен ни собой, ни здоровьем своим. Хандра на сердце и отяжеление в голове. Авось, Баден, то-есть, княжна Мещерская, Дюсельдорф, то-есть, Жуковский и Париж с племянником оживотворят меня. К 1/13-му или 3/15-му сентября надеюсь быть в Париже. Обними всех своих за меня. Кто остался с тобой? Передай дружбу Карамзиным, князю Мещерскому, Валуеву и поцелуй ручку у своей княгини. Откликнись на Кюстина. О тебе я постараюсь образумить его. Книга читается всей Европой; пожалуйста, напиши свое мнение не о фактах, qu'il faut mepriser comme tels, но о принципиях, о впечатлениях, переданных откровенно.

Перешли письма и пакет к Филарету к Булгакову. Прости! 5 часов по полудни 12-го августа – 31-го июля. Взял 25 ванн, возьму еще 10.

944.
Тургенев князю Вяземскому.

17/29-го августа 1843 г., Баден-Баден,

в великом герцогстве Баденском.

Я выехал из Мариенбада 9/21-го августа и приехал сюда вчера в два часа по полудни. Ровно в шесть суток ночевал пять раз по дороге в Ангальте и пр. В Нюренберге осматривал старину немецкую, давно знакомую. В Штутгарте провел полуторы сутки и слишком дна часа беседовал с умным и просвещенным королем о многом и с полною и, кажется, взаимною откровенностью, как всегда с ним и прежде. Обедал у княгини Горчаковой, урожденной Урусовой. Князь Горчаков здесь. Милая княгиня возила меня по окрестностям Штутгарта, в Каннштадт, в росенгатейн и пр. Звала и на другой день обедать, но я спешил сюда и отобедал в трактире. Осмотрел библиотеку, а Иван Семенович ездил в это время мили за две на королевские конские заводы. В библиотеке нашел я и русские Разрядные книги (рукописи) и единственное собрание 10000 Библий и Новых Заветов, из коих нет одного издания в двух экземплярах. Был у русского умного священника, у французского министра Фонтене, жившего долго в Петербурге, и в два часа после обеда отправились по кратчайшей дороге, следовательно, не чрез Карлсруге, а прямо в Фороргейм, в Баденском великом герцогстве, где погребены родители нашей незабвенной императрицы Елисаветы Алексеевны. Здесь мы ночевали и на другой день, 28-го августа, в четыре часа утра, пустились опять в путь Черным Лесом и по его крутым горам прямо сюда. В два часа приехали. Я долго искал квартиры не в высших этажах; все лучшие комнаты в лучших трактирах заняты и большей частью русскими. Из Hôtel d'Angleterre едва выехала графиня Воронцова. В Hôtel d'Europe, где в особом домике живут Мещерские, не было также комнаты; но я желал остаться в их соседстве и взял на первый случай две комнатки, также в особом доме, близ самого – Мещерских; отыскал их, нашел княжну Елену расцветшею и в лучшем здоровье. Это обрадовало меня и вознаградило за все дорожные хлопоты от Мариенбада. Она сбиралась на обед к великой княгине Елене Павловне, а я пошел с её братом и с женою его на общее гулянье. Всех встретил: Гурьева, Сологуба, Убри, Марченко, но искал одной Смирнушки и отправился к ней с Мещерскими. Не нашел, возвратился и остался у неё обедать. Переболтали обо всем. Тут был и князь Лев Гагарин и прочие. После обеда я обещал к Мещерскому; уже было темно, дождь проливной. Я пошел домой с зонтиком Смирновой за чаем, который привез от отца князь Мещерский и хотел сократить шесть шагов, разделявших меня от неё: пошел двором – и очутился в реке по волоса. Василий мой шел за мной с другим зонтиком; не пугался, не зная что со мною сделалось, не зная и откуда кричал я. Кое-как, почти полуутопший, выкарабкался я из быстрой воды, и меня втащили в мою комнату, положили в постель и отпоили чаем; послали за доктором для того, что девая нога была вытянута в жилах от сильного падения в воду. Доктор Гугерт не нашел ее вывихнутой, а предписал только eau de Goalard, которой я и по сей час, шестой по полудни, примачиваю. князь Мещерский и вчера навестил меня и ухаживал за мною и сегодня провел почти все утро. Чай его пропал в ручье, но зонтик Смирновой сегодня отыскали исковерканный. Она и княжна Мещерская навестили меня, и Смирнова прислала книг, из коих одну, «Fragments» de Cousin, хочет послать князю Вяземскому. Теперь я читаю ее после скромного обеда. Доктор был у меня и сегодня и запретил выходить, то-есть, ступать на ногу, а завтра запретит или разрешит выходить и ехать на Рейн. Желал бы хотя после завтра вместе с князем Мещерским до Франкфурта. Я оставляю и Гейдельберг, и Карлсруге и спешу к Жуковскому, который уехал отсюда накануне моего приезда и увез к себе и Гоголя. Я нарочно описал вам сии подробности о себе, опасаясь, чтобы газеты не возвестили о моем падении. Будьте спокойны – я обращаюсь только к сестрице и к Сушковым. Я здоровее прежнего; нога заживает, и только досада горит во мне за то, что ровно в шести шагах от Мещерских – и не с ними! Здесь и Щербинин с графом Воронцовым, обещал зайти ко мне; и князь Илья Долгоруков, и прочие; вчера обедали многие у великой княгини. Великий князь по прежнему каламбурничает. Приехал и генерал Винспер для великого князя. Постараюсь увидеть его и поговорить о Сушковых.

Погода разгулялась, но на сердце грустно: одиночество везде. Вчера отдало после болтанья с Смирновой; сегодня тянет в Париж, где надеюсь еще застать князя Дмитрия Володимировича.

В Штутгарте достал я недавно отпечатанные 16 страниц «Le 21 Janvier 1801; fragment des mémoires inédits de feu m-r le duc de Caraman». В этом отрывке описал он отъезд Лудвига XVIII из Митавы по неожиданному новелепию Павла I. Печатан в Риме и в Тулузе. Пришлю при другой оказии, но мало интересного. Всего досаднее, что и на милую могилу или на могилу милого ангела попасть не мог.

Обнимаю Вяземских, а в Москве прошу Булгакова переслать это письмо немедленно сестрице, которая доставит Сушковым и Свербеевым. Не один раз здешний банк взлетал от русских.

Спешу во Франкфурт, надеясь там найти письмо от брата, и в Париж; надеюсь там найти письмо от вас, милая сестрица. Не забывайте меня.

Булгаков! Здесь все уже не женят, а женили тебя.

29-го августа.

Вчера навестили меня княжна Елена Мещерская с Смирновой и усладили мое грустное комнатное одиночество; с ними и кн. Гагарина и пр. Ввечеру пришла ко мне m-me Warre, милая болтунья француженка за английским мужем со сплином. Она дружна со мною с самого Киссингена и расспрашивала меня о княгине Вяземской и пр. Сегодня приведет ко мне ангелоподобных детей своих; но сегодня надеюсь и я выйти, хотя к соседям Мещерским, а завтра ехать с ними до Франкфурта. Нас разбудили пушечной пальбой: сегодня тезоименитство великого герцога, Пиющий и гулящий народ уже в движении. Нас навестил уже и помещик русский Сабуров, дрезденский знакомец. Графиня Гурьева, урожденная графиня Толстая, и здесь живет по-своему: никого не видит, никуда не выходит.

Нога моя не распухла или мало. Что-то скажет доктор?

11 часов утра.

Сейчас входит ко мне князь Мещерский и сказывает, что Смирнова получила письмо от Жуковского. Он пишет, что 5-го сентября государь будет в Берлине, и что он туда к нему едет. Это совершенно переменяет мои планы. Нам не для кого ехать в Дюссельдорф, то-есть, спускаться по всему Рейну; даже не зачем ехать и на Франкфурт, разве для получения там писем от брата и из Берлина, коих я ожидаю.

1 час.

Сию минуту прислала Смирнова письмо Жуковского. Он спрашивает ее, когда государь будет в Берлине. Великий князь Михаил Павлович сказал ей, что 5-го; следовательно, она пишет к нему об этом, и я приписываю, что не поеду к нему, чтобы не поставить его в затруднение ожидать меня. Он, пожалуй, готов и остаться; так как отсюда и на Франкфурт нам не по дороге, а прямо чрез Страсбург в Париж – то мы думаем туда и ехать. Опасаемся только приехать прежде, нежели брат не переедет в Шанрозе и не очистит нам городской квартиры. Уведомлю с сим попутчиком, на что решимся. Вот, кажется, на что мы решились: завтра после обеда в Страсбург; к вечеру будем там, ночуем, оставим коляску с Насильем в трактире и на пароходе в один день в Майнц и Франкфурт (от Майнца до Франкфурта по железной дороге). Там получим письма от брата и из Берлина посылку и возвратимся в Страсбург, чтобы немедленно прямо в Париж. Я пишу к Жуковскому, коего письмо к Смирновой прочел, что не хочу затруднять его и не еду к нему. Очень грустно: хотелось отдохнуть с ним от настоящей жизни и пожить прежней. Но так и быть! Ноге лучше, но доктор все не выпускает. Не знаю еще, как увижусь с Мещерскими.

У меня сейчас была m-me Werre и читала прекрасные стихи m-me Chézy. Ввечеру приведет ее с собою, а m-me Chézy принесет любопытную переписку свою с George Sand. Не удастся ли выхлопотать аутографы их!

Простите! Посылаю лист из Карамана. Булгаков может переписать его для князя Александра Николаевича Голицына и послать к нему с уведомлением о том, что пишу теперь. Оригинал через Е. А. Свербееву к сестрице непременно для хранения и для прочтения Сушковым.

Генерала Винспера еще не мог видеть. Он не знает, что я здесь, а я в заточении. Гостей много. M-me Warre приводила и милых детей своих. Пишите в Париж.