Текст книги "Возмездие"

19

Варя держала меня за руку, когда мы поднимались вверх на лифте. Она ничего не говорила мне, я понимала почему. Я сама ни с кем не хотела разговаривать, когда узнала, что мама умерла. В это время ты просто пытаешься осознать, что ее больше нет, но это осознание все никак не приходит. Она как будто была рядом с нами, но мы ее не видели. Она была в наших сердцах, в наших воспоминаниях. Но было бы лучше, если бы мы ничего не помнили о ней, тогда стало бы легче смириться с ее смертью. А так только больнее.

– Ты хочешь мне что-то показать? – наконец, первая заговорила я. Сестра повернула ко мне свое бледное лицо. Она похудела, наверное, от того, что ничего не ела. Глаза ее были печальными. Она просто кивнула мне головой.

Мы вышли на последнем этаже, где была эта самая штаб-квартира. Но Варя тащила меня совершенно в другую сторону. Мы добрались еще до одного лестничного пролета. Мы начали подниматься и вскоре добрались до небольшой дверцы, которая была заперта. Было и так ясно, что сюда никто не ходил, кроме моей Вари. Она достала из кармана своих штанов ключ и открыла дверь. Нас встретил холодный ветер, который бил в лицо. Мы были на крыши этого высоченного здания. И это было волшебно.

– Я прихожу сюда обычно ночью, чтобы никто не видел, – сказала сестра и подошла ко мне. Крыша была плоской, и потому здесь стояло невысокое ограждение, на которое мы вдвоем облокотились. – Все до сих пор думают, что я не выхожу из своей комнаты, – она прыснула. – Это раньше я трусила куда-то выходить одна, а теперь нет. Я стала такой как ты…

– Ты никогда не будешь такой, как я. Ты будешь намного лучше, – я улыбнулась ей, и мы стали смотреть вдаль. Перед нами были леса и закатное солнце. Я даже не мгновение забыла о холоде. – Расскажи мне что-нибудь…

– Я теперь снайпер, – спокойно перебила меня Варя. Мое лицо вытянулось от удивления, и она чуть слышно рассмеялась. – За мной приглядывает Вова, не волнуйся! – она начала говорить так беззаботно, думая, что я прекрасно понимаю ее. Но я все думала, кто же такой Вова. – Володя говорил мне, что он дал тебе слово оберегать меня, если тебя не будет рядом. Как видишь, он даже сделался снайпером, чтобы ездить со мной на разведки!..

– Ты ездишь на какие-то разведки?

– Да, раз в неделю. Мы выезжаем в город, как и все остальные, но мы выполняем совсем другие задания. Мы убиваем людей правительства. Мы прячемся на деревьях, в кустах, где угодно, чтобы нас не было видно и следим за ними целыми часами, ожидая подходящего момента, чтобы пристрелить их. Иногда все оказывается не так просто. У кого-то очень много охраны, которую нужно незаметно ликвидировать. Хорошо, что оружие позволяет. Я уже грохнула пятерых. И мне даже не жалко их, – она брезгливо скривила рот. – Но мы убиваем только тех, кто привязан к президенту, остальных мы не трогаем, хоть они и уверены в том, что мы настоящие варвары. Даже их дома мы не сжигаем! – мы замолчали. Внизу какие-то парни садились в машину. – Куда это они?

– Убирать трупы с дороги, – спокойно проговорила я. – Мы с Максимом поехали сюда, а за нами, оказывается, следили. Нам ничего не оставалось, как убить их и все. Максима избили, мне прострелили руку. Времени не было на то, чтобы замести следы. Вот они и поехали…

– Ты сегодня остаешься здесь? – Варя смотрела на меня с мольбой, я улыбнулась ей, и обняла ее так крепко, что она начала, шутя, корчиться. Я потрепала ее черные волосы.

– Только на одну ночь, чтобы Максим пришел в себя, – ответила я. В моем животе вдруг заурчало. – Это у тебя?

– Скорее, у тебя, – засмеялась сестра. В тот же момент живот заурчал и у нее. Теперь засмеялась я. – Может, поужинаем вместе?

– Да, я не прочь поесть!

Тут была огромная столовая, где в данный момент было очень много людей. Я чувствовала себя неуютно. Все вокруг были одеты в простую одежду, а я будто прилетела с другой планеты. Все смотрели на меня, и это было жутко неприятно. Варя дала мне поднос, и мы пошли за едой. Тут было все по-другому. Ожидая выбрать какую-нибудь запеченную рыбу или, скажем, вкусненький десерт, я вдруг поняла, что кроме каши меня здесь ничего не ждет. Гречка и куриная ножка, еще кружка горячего чая. Когда я принялась за еду, я поняла, что ничего вкуснее не ела.

– Это просто превосходно! – говорила я с набитым ртом Варе, которая тихо хихикала.

– Сколько ты не ела? – спросил вдруг до боли знакомый голос. Я обернулась. Я, наверное, выглядела очень смешно. С набитым ртом, с большими удивленными глазами. Ну, да. Смешно.

– Простите? – тихо ответила я, прожевывая пищу. Передо мной стоял парень с темными каштановыми волосами. Меня поразили его орехового цвета глаза. Тоже до боли знакомые. Я готова была удариться головой об стену, чтобы вспомнить его. Он сел за наш с Варей стол и стал внимательно смотреть на меня. Сестра отнеслась к этому человеку спокойно. Даже не стеснялась его, а она была стеснительной. Этого человека она хорошо знала.

– Я ем каждый день, – закатила она глаза. Значит, вопрос был адресован к ней. Но собеседник ее смотрел на меня. – И вообще, сделайте лица попроще! Оба!

– Я… не совсем понимаю… – начала сбивчиво я говорить. Логика подсказывала мне, что это был тот самый Володя, который присматривал за Варей вместо меня. Но проблема была лишь в том, что я его не помнила. – Мы же виделись раньше, да?

– Если восьмилетнюю дружбу теперь называют так, то да, – ответил он, не изменив своего серьезного выражения лица. Восемь лет? Так много я знала этого человека и теперь не могла его вспомнить? – Почему ты перестала есть?

– Я… не хочу… больше…

– Вова! – это была Вика, которая тоже решила к нам подсесть. Рядом с ней была Аня. Кто бы мог подумать, что они когда-то станут подругами!

– Я всего лишь хотел с ней поговорить! – возмутился парень, разведя руки в стороны. – Я думал, что, может быть, в ее голове что-то прояснится.

– Я вообще-то здесь, – разозлилась я. – Не надо говорить обо мне так в моем присутствии, пожалуйста.

– Поздравляю, кретин! – Аня плюхнулась на стул рядом со мной. – Ты разозлил Таню. Сказано же было тебе, не лезь к ней!

– Ты хочешь сказать, что не помнишь, кто это? – вдруг удивилась Варя, указывая на Володю. – Но ты вспомнила Аню, Вику и меня?

– Да, – я тяжело вздохнула.

– Я думал, меня ты точно вспомнишь…

– Простите, что не оправдала ваших ожиданий! – я встала из-за стола и направилась к Максиму.

Все будто издевались надо мной! Меня это ужасно злило. Меня выворачивало, когда обо мне говорили так, будто меня не было рядом. Но больше всего меня раздражали разговоры о моей памяти. Как я могу вспомнить всех этих людей, если они давят на меня, ожидая, что я их тут же вспомню?

Я не заметила, как налетела на Эртон и сбила ее с ног. Она тут же начала отряхивать свой роскошный наряд от пыли. Она смотрела на меня так, будто ждала, что я столкнусь с ней.

– Вас-то я и ищу, – она взяла меня за локоть и повела в кабину лифта. Неужели нельзя было поговорить здесь? Обязательно было подниматься на самый последний этаж, да?

– Это что-то очень важное? – спросила я. Бренда лишь слегка кивнула головой. Вскоре мы уже сидели за огромным столом в штаб-квартире. – Мы с Максимом останемся здесь до завтра…

– А вас совсем не волнует, что Мария ведет на вас охоту? – несмотря на то, что она выглядела спокойной, голос ее чуть дрогнул. – Это были ее люди, что следили за вами. Было глупо сюда ехать сегодня, если честно!

– Я понимаю, – я смотрела на свои ладони, опустив голову. – Но сегодня нам лучше остаться здесь. Максим не в том состоянии, чтобы появляться сегодня дома.

– Мне даже страшно подумать, что будет с вами на вечере у президента!

– Всё будет нормально! – повысила я голос.

– Вы понимаете, что чуть не показали наше убежище правительству?! – спорить было с ней бесполезно, поэтому я просто промолчала. Я даже винила себя, ведь это я уговорила Максима поехать сюда, чтобы увидеться с Варей. Таня, ты идиотка. Как всегда в своем репертуаре! – И давно Мария следит за вами?

– Вчера она узнала, что мы были у вас дома.

– Отлично! – Бренда встала и заходила взад-вперед.

– Но она знает только это…

– Да? Интересно, как это вы так определили? М-м? – Эртон была в ярости, хоть пока и не орала на меня. Ее глаза бешено бегали, в конце концов, останавливаясь на мне.

– Она спрашивала меня вчера лишь об этом. Спрашивала, кто такая Бренда Эртон, и что мы с Максимом делали у вас дома. Наверное, нас заметили уже в тот момент, когда мы заехали к вам во второй раз.

– Если так, то нам ужасно повезло, но у меня нет никакой гарантии.

– Послушайте, вчера было совещание, так? В это время она не могла за нами следить, да и причин у нее на это не было. Настоящая слежка началась сегодня. А вчера она сама нас засекла, возвращаясь со своего собрания. Разве это нелогично? До вчерашнего дня мы сидели дома и не высовывались. Она же не всевидящая, в конце концов!

– Поверьте мне, эта женщина знает всё обо всех, – прошептала Энди. – Вы должны понимать, что эта женщина рано или поздно перестает играть в кошки-мышки. С ней опасно связываться, – с каждым предложением голос ее становился все тише и тише. Она будто боялась того, что Мария ее слушает прямо сейчас.

– Давайте перестанем о ней говорить. Мы останемся сегодня здесь. Максим не может сейчас появляться дома, – Эртон промолчала. Надеюсь, что это означало согласие. – Вы ничего не знаете об Истинной войне?

– Истинная война?

– Да. Я открыла одну из книг о материке, и там было сказано, что во время заражения энфермедией шла как раз эта война. Но больше о ней ничего не сказано, вот что меня заинтересовало. Только краткое упоминание. Больше ничего. Мне просто стало интересно.

– Я расспрошу сегодня у родителей, если это вас так интересует, – задумчиво проговорила Бренда, глядя куда-то в пустоту. – Вы завтра хотите поехать на дело?

– В каком смысле? – недоумевала я.

– Хотите посмотреть, что мы делаем, когда город засыпает? – ее глаза заблестели.

– Да, я бы хотела в этом поучаствовать.

После этого недолгого разговора я решила заглянуть к Максиму. Тут никого не было, и это было хорошо. Я придвинула стул к койке Максима и взяла его за руку. Меня начало клонить в сон, и я положила голову на краешек койки, до сих пор не выпуская его руки. Звук пикающих приборов постепенно заставлял меня закрывать глаза, и вскоре я погрузилась в сон.

Было темно. После быстрого бега я начала тяжело дышать. Я обернулась по сторонам. Все равно ничего не видно. Слышны лишь чьи-то шорохи и мое тяжелое дыхание. Рядом кто-то стоял, трава была по пояс. Ну и заросли! Я снова начала оборачиваться по сторонам и различила знакомый силуэт. Да, это была я. Я снова наблюдала за собой со стороны. И что я делала посреди ночи в каких-то зарослях?

– Таня? – позвал меня кто-то. Я обернулась. Я вела себя спокойно, значит, этот человек был не чужаком. – Ты здесь? – голос был уставшим, речи были прерывистыми. Этому человеку тоже было трудно дышать. Мы бегали? Или убегали? От кого?

– Вова! – облегченно вдохнула Таня, за которой я наблюдала. Она, то есть я, кинулась к этому Володе. Я узнала его. Мы были друзьями. Я видела его и раньше в своих снах. Первый раз я увидела его, когда мы с Варей шли на работы, а он подбадривал нас. Это был он! Это был мой Володя! – Как думаешь, мы достаточно далеко от них убежали?

– Их пока не видно, – Вова прислушивался. – Тут пока никого нет. Надо как-то добраться до дома, чтобы нас не заметили снова. Пропади пропадом это собрание!

– Рома опять взбесил меня! – пробубнила я. Какой Рома? Как же тяжело наблюдать за собой, когда ты ничего о себе не знаешь! Хотя бы так узнаю свое прошлое. – Ты слышал это вообще?! – громко шептала я.

– Да, он назвал тебя дурой, когда ты предложила не выходить на работы хотя бы один день…

– Неужели это так глупо?

– Ты хотела поднять восстание, понимаешь? – так же громко шептал Вова. – Бунт! Это бы все очень плохо закончилось для всех нас. Не удивился бы, если бы Дежурные расстреляли нас! Это, правда, была бредовая идея.

– Ладно, проехали! – отмахнулась я, вглядываясь в темноту. – И как сейчас идти домой?

– Не знаю, – Вова задумался. – А сегодня теплая ночь, да?

– Да, жарко что-то… – я утерла пот с лица. – Я поняла, о чем ты думаешь! – я начала улыбаться, мои зубы блеснули в темноте. – Трава высокая, ночь теплая…

– Да, можно переночевать здесь.

Они легли в траву, и если бы они не разговаривали, я бы вообще не подумала, что здесь кто-то есть. На небе сверкали звезды, дул теплый ветерок, который колыхал траву. И все было так спокойно, что не хотелось уходить отсюда. Я слышала свой веселый смех, я начала чувствовать то, что должна чувствовать к Володе. Мое сердце согрелось братской любовью.

Я проснулась, от того, что кто-то гладил меня по волосам. Я медленно открыла глаза. Вокруг было темно, а за окном была глубокая ночь. Пошел снег. Утром снова будет сыро и грязно. Я повернула свою голову к Максиму. Лунный свет освещал его лицо. Даже все в синяках и ссадинах оно было прекрасным. Он улыбнулся мне, я в ответ сжала его руку, которую до сих пор не отпускала.

– Прости меня, – прошептала я. – Если бы я не уговаривала тебя поехать сюда, то…

– Всё нормально, успокойся, – он вновь провел рукой по моей голове. – Ты вообще-то спасла меня…

– Ну да! – прыснула я. – Ты себя видел вообще?! Ты понимаешь, в каком ты состоянии? У тебя ребра сломаны…

– У тебя рука прострелена! – громко прошептал он. Мы вообще разговаривали шепотом, потому что было очень тихо. – Мы оба виноваты, и оба пострадали. Так всегда было, Таня, – я тяжело вздохнула в ответ и промолчала. – Что, Энди сильно злилась?

– Она была в ярости, узнав, что за нами был хвост! – Максим поджал губы, когда я это сказала. – Еще она обещала расспросить родителей об Истинной войне. Только не удивляться ли они, когда она их об этом спросит?

– Если она это спросит, у нее наверняка будут проблемы, – Макс попытался сесть на кровати, но тут же снова лег, издавая болезненный стон. – Как Варя?

– Сегодня я смогла ее разговорить. Она повела меня на крышу. Говорит, что часто там бывает одна, – я тяжело вздохнула. – Она, кажется, изменилась. Вся эта чертова война забрала у нее детство. Она снайпер, Максим, понимаешь? Снайпер! А еще смерть мамы…

– Она перестала быть ребенком с тех пор, как начала брать пример с тебя, Таня. Если ты не помнишь, то я скажу тебе. Ты всегда лезла туда, куда не надо. Ты всё делала всем на зло, – он вдруг прыснул со смеха. – Как-то раз мы тебя не хотели брать с собой в 105-ый, что ли, город. И ты встала раньше обычного, пошла в гараж и забралась в ту машину, на которой мы туда поехали. Ты быстро научилась стрелять. Ты старалась сделать все, чтобы обезопасить сестру. Теперь пришло ее время беречь тебя. Она повзрослела благодаря тебе. И разве это плохо?

– Ей всего двенадцать лет!

– Ты не намного ее старше сама.

– А когда мне будет восемнадцать, ты не знаешь? – меня вдруг заинтересовал этот вопрос. – У Вари день рождения точно в октябре, в конце октября. Кажется, двадцать пятого числа. Но когда у меня день рождения?

– Тридцать первого декабря, – улыбнулся Максим. – Как раз в Новый год.

– А у тебя когда?

– Четвертого марта.

– Надо запомнить, – я погладила его по руке. – Слушай, я тут вспомнила Вову, пока спала.

– Он тебе приснился? – я кивнула головой. – Я разочарован. Я думал, что раз я настолько сногсшибательный, то каждую ночь тебе снюсь я! – и как он мог шутить, когда ребра у него были сломаны? Это же больно, наверное.

– Ты, Максим, самовлюбленный дурак! – я чуть посмеялась.

– Все мы не без греха, – он тоже посмеялся, а потом поморщился. – Так что тебе снилось?

– Вова. Я вообще сегодня на него разозлилась, потому что он думал, что я сразу вспомнила его. Но на этот момент я и подумать не могла, что он мой самый лучший друг. Теперь-то я вспомнила…

– Сходи до него. Он, кажется, на третьем этаже живет. Пусть и ночь, но ему будет приятно. Да и тебе тоже. Давай.

– А ты?

– Я спать хочу, – он сделал вид, что зевает. Я поцеловала его в губы и побежала к двери.

– Спокойной ночи, – я улыбнулась ему и побежала на третий этаж.

По зданию ходили какие-то ребята. Похоже, у них была бессонница. Везде был тусклый свет, а вокруг тишина, но на улице в это время был сильный ветер. Меня вдруг начали расспрашивать, как там Максим, как я сама, и куда я вообще пошла.

– Мне нужен Володя. Мне срочно его нужно найти. Отведите меня к нему, пожалуйста, – я говорила с ними и понимала, что это те люди, на которых можно положиться. Они улыбнулись мне и отвели к другу, который спал, развалившись на своей койке, открыв смешно рот. Те ребята, что меня проводили, начали хохотать. Из-за этого люди, которые здесь спали, начали просыпаться и ворчать. – Идите уже! – шутливо сказала я, выталкивая за дверь смеющихся парней. – Вов?

– Таня? – он тут же сел на койке, я подсела к нему. – Что ты тут делаешь?

– Долго объяснять, – я улыбнулась ему. – Пойдем куда-нибудь. Нам стоит поговорить, – я взяла его за руку и вывела из комнаты. Как только дверь закрылась, я крепко-крепко его обняла, вдыхая до боли родной запах. Он до сих пор пах хлебом! – Ты мне приснился. Я вспомнила тебя.

– Таня! – он очень крепко обнял меня и, оторвав от земли, закружил. – Мне столько надо рассказать тебе, столько спросить!.. Я так долго ждал. Пойдем в столовую?

– Да, конечно. Как скажешь! – я готова была разрыдаться от счастья. Я до сих пор не отпускала его руки. Мы бегом спускались по лестницам вниз, держась за руки. В столовой горел тусклый свет. – Там кто-то есть?

– Здесь кто-то дежурит каждую ночь. Обычно кто-то филонит и отсиживается в столовой. Хочешь выпить?

– Серьезно? – рассмеялась я. – Выпить? Здесь?

– Ну да! – развел руками Володя, глупо улыбаясь. – Корней! Две кружечки пива, пожалуйста!

– Вообще-то спиртные напитки оставлены только на особый случай…

– У нас как раз особый случай! – радостно кричал Вова. – Ой, да и возьми себе тоже. Эртон ничего не узнает, ее ведь не бывает здесь по ночам.

– Ладно, уговорил.

Мы сидели втроем за одним из столов и болтали о всякой всячине, то и дело, подливая себе пива. Мы говорили сначала о всяких смешных случаях и смеялись так громко, будто действительно были счастливы. Но стоило Корнею отправиться спать, как мы с Вовой тут же изменились в лице.

– Тяжело, наверное, жить, когда не знаешь своего прошлого, – прошептал друг, тяжко вздыхая. – Хотя с другой стороны, я бы все отдал, лишь бы все забыть. Я не знаю, где мои родители, девушку, которую я люблю, убили. Гребанное восстание!

– Скоро все закончится. Главное верить, – сказала я, хоть и не верила в то, что говорила. – Я хотела сказать спасибо тебе за то, что ты заботишься о Варе.

– Скажи спасибо Вике. Это она ее вывела на крышу как-то раз, чтобы Варя хоть когда-то выходила из комнаты, – он легко посмеялся. – Она до сих пор думает, что об этом никто не знает!

– Когда она успела стать снайпером? – спросила я и сделала глоток горьковатого на вкус пива. Голова моя стала немного тяжелее.

– На восстании я только заметил, что она умеет стрелять. Она ловкая и быстрая. Это замечали и на тренировках. Здесь есть тренировочный зал, и Варя чуть ли не каждый день там бывала. Когда нас разделяли на отряды, Аню и Варю сразу выделили. Я наблюдал за тем, как она попадает в цель, и понимал, что она была рождена для этого. Понимаешь?

– Не совсем…

– Я говорю о том, что каждый из нас рожден для чего-то. Например, Вика. Ты, даже не задумываясь, ответишь мне, какое у нее призвание. Ну?

– Врач?

– Именно! Не зря она рождена такой доброй и отзывчивой. Она всем помогает, она всегда всем улыбается. Она против зла и насилия. Это же Вика!

– Она нравится тебе? – спросила я, немного улыбнувшись. Вова засмущался. Все и так было понятно.

– Кажется, ее парень умер, и я не знаю, надо ли ей это все…

– Со временем это пройдет, – я тяжело вздохнула. – Если хочешь, я могу спросить у нее, нравишься ли ты ей.

– Правда? – я кивнула ему головой. – Хорошо бы. Знаешь, она единственная, кто меня понимает здесь.

– Говоришь, Варя по ночам ходит на крышу? – Вова сделал глоток пива и утверждающе кивнул мне. – Пойдем к ней?

– Твой пиджак слишком легкий, а там холодно. Пойдем, я тебе дам свою куртку.

Мы вышли из столовой в легком опьянении. Нас слегка шатало даже. Мы добрались до комнаты, в которой спал Вова, он взял свою куртку, накинул мне ее на плечи, и мы пошли на крышу. Как мы и думали! Варя стояла, облокотившись на ограждение, и смотрела куда-то вдаль. Было холодно, и поэтому было видно, как ее теплое дыхание превращается в пар. Она даже не заметила нас, она уже давным-давно ушла в свои мысли и была где-то там, в своем мире, где ее понимала только она сама. Мы тихо подошли к ней, и только тогда она испугалась и отскочила от нас. Мы улыбнулись ей одновременно, и бешеный огонек испуга в ее глазах исчез.

– Впервые после восстания вижу вас снова рядом вместе! – как-то облегченно произнесла она и обняла нас с Володей. – Воняет от вас перегаром, конечно!..

– Так! – засмеялась я. – И давно ты стала различать такие запахи?

– Как только попала сюда. Здесь после каждого удачно выполненного задания устраиваются пьянки. Не мне ли, как самой трезвой среди всех, узнавать этот запах, а?

– А Вова? Он пил?

– Нет, конечно!..

– Ага! – перебила его Варя, сложа самодовольно руки на груди. – Он пил, когда мы приходили с победой. Он пил, когда мы приходили с поражением…

– Вова-Вова! – я слегка покачала шутя головой.

– Ну че Вова-то сразу!

Мы в эту ночь, несмотря на все наши горести, несчастья и страдания, смеялись от чистого сердца, мы улыбались друг другу и много болтали. В эту ночь мы были самыми яркими звездами и потому счастливыми. Нас вновь объединила та крепкая связь, которая, наконец, восстановилась. Мы теперь стали так же дружны, так же преданы друг другу, и так же уверены в том, что теперь никогда каждый из нас не останется одиноким. Наша странная семья вновь стала жить. Моя сестра меня простила, Володю, который мне как брат, я сегодня вспомнила. Все встало на свои места. Почти все…

– Все ведь были эвакуированы из 104-ого, так? – спросила я друга, когда уже светало. Варя уже давным-давно спала в своей комнате, а мы вновь ушли в столовую.

– Эвакуацией это тяжело назвать, – тяжко он вздохнул, запустив устало руки в свои волосы. – А что?

– Просто, скорее всего, твои родители и мой отец в 1-ом городе. И мы должны их спасти, пока не настала следующая жатва, а она уже довольно скоро. Сейчас просто всех этих людей начнут убивать и убивать. Правительству не нужен бунт рабочих. Нас гораздо больше, да. Но большая эта часть сейчас в плену у правительства, понимаешь? Им нужно помочь.

– Но как? Как устроить штурм, когда нас слишком мало?

– В этом наше преимущество, – улыбнулась я. – Мы же не собираемся бежать с винтовками на солдат, как стадо животных! Тут нужна тактика. У вас есть снайперы – это раз…

– У нас есть разведчики – это два, – продолжил голос на другом конце столовой. Эртон сидела в свете раннего солнца, сложив ногу на ногу, с какими-то книгами. – И пока это наш главный козырь, который мы еще не выкладывали, – она встала и направилась к нам, цокая каблуками своих шикарных туфель. – Жатва, действительно, скоро, но разведчиков мы бережем для вечера у президента.

– Вы хотите сказать?..

– Да, Татьяна, вы вполне владеете теми навыками, которые нужны разведчикам. Но поймите, устраивать штурм перед такой грандиозной вечеринкой!.. Это неправильно. Сейчас шум не нужен, иначе отсюда уедут все главные и нужные люди, которых нужно непременно прикончить.

– Но как же люди?! – воскликнул Вова. – Вы понимаете, что у большинства здесь людей семьи сидят там, в плену у этих извергов?

– Я понимаю. Но и вы должны понять, что важнее сейчас для нас. То, что правильно, или то, что милосердно? Милосердие – это неплохо, это даже очень хорошо. Но из-за него может потом быть плохо всем. Сейчас надо делать то, что правильно. Вы-то должны это понимать, Владимир, – казалось, Эртон я никогда еще не видела такой серьезной. Мы замолчали, а она понемногу пришла в себя. – Вы, кажется, спрашивали меня об Истинной войне…

– Вы что-то нашли? – во мне проснулся интерес, и я уже хотела забрать у нее все книги, чтобы поскорей во всем разобраться.

– Да, но я не понимаю, как это вам может помочь. Это было так давно!

– Вы читали?

– Нет, решила предоставить это вам, так как вам это интересно, и потому вы не упустите ни единой детали, – она отдала мне книги. – А теперь я приказываю вам пойти спать.

– Есть спать! – громко проговорил Вова, резко вставая из-за стола. Я следом пошла за ним. – Ты куда пойдешь спать? – спросил он уже в коридоре.

– К Максиму.

– Тебя не смущает то, что он в прошлом Дежурный? Член правительского народа и все дела…

– Нет, он против своего народа, Вова. Он готов убить свою мать ради свободы, за которую мы воюем.

– Ты сейчас серьезно? – удивился он.

– Угу. Он ее презирает. Но между ними нет привязанности, между ними нет любви, как у матерей с сыновьями. Они чужие друг другу. Может быть, в этом все и дело…

– И ты любишь его? Ты полюбила его, несмотря на то, что он был Дежурным? Он ведь мог спокойно убить тебя!

– Но не убил же! – улыбнулась я другу. – И все эти социальные положения лишь глупые мелочи. Будь он за нас или против нас, я была бы все равно с ним. Ведь не за его патриотизм или за его отречение от своего народа я его полюбила! Он просто хороший человек.

– Ну, я более чем уверен, что в плане парней ты промахов не делаешь! – улыбнулся он мне. Он проводил меня до медицинской зоны и, пожелав спокойного сна, ушел к себе в комнату.