Текст книги "Возмездие"

7

– Что вы сказали?

– Я сказала… Господи! – я побежала вниз по лестнице. – У меня есть сестра! Варя. Варя! – я начала хвататься за голову. – Марк Романович, дайте мне машину! – он был, казалось, ошеломлен больше меня. Но потом он взял себя в руки и достал из кармана своих брюк ключи от машины. Он хотел уже кинуть мне их, но потом передумал. Он позвал кого-то, и через секунду в комнате появился старичок в костюме. Психолог сказал ему, чтобы он нашел Маргариту, а потом мы вместе с ним сели в машину. Так вышло, что я оказалась за рулем. Оказывается, я умела водить. Но больше меня заботило то, что я вспомнила о Варе. Где она была теперь? Что с ней, и с кем она, если не с родителями? Как так получилось, что я разлучилась с ней?

– Так у вас есть сестра? Вы уверены? – спрашивал меня по дороге психолог, я в ответ всего лишь кивала ему головой. – Вы слишком быстро едете, Таня. Убавьте скорость.

– Вы понимаете, что мне срочно надо переговорить с Марией? – строго проговорила я и больше надавила на газ. Встречные машины сигналили так, что уши сворачивались. Я злилась. И радовалась тому, что вспомнила о сестре. – Теперь, я вижу, вы сомневаетесь, что общаетесь с ребенком.

– Да.

Мы быстро добрались до дома Марии. Припарковав машину, мы оба влетели в дом. Было тихо, будто не было никого. Только и было слышно, как я тяжело дышала. Я быстро поднялась на второй этаж, где был кабинет Марии, совсем забыв о своем психологе. Я долбилась в дверь кабинета, но мне никто не открывал. А я должна была узнать, где была Варя. Я так громко долбилась в дверь, что на первом этаже стали перешептываться охранники, а прислуга начала выглядывать из своих комнат. Наконец, и Максим открыл дверь своей комнаты. Вид у него был неважный, он был бледным и каким-то измученным.

– Макс, где Варя? – требовательно спросила я и решительно подошла к нему. Он, казалось, не хотел даже отвечать мне. Он молча смотрел на меня, пока я сверлила его своим взглядом. – Где она?! – вскричала я, взяла его за ворот кофты и притянула к себе. Мое сердце бешено колотилось. Но на этот раз не от близости Максима. – Максим!

– Татьяна, – робко начал Марк Романович, я на мгновение совсем забыла про него.

– Заткнитесь! Где моя сестра?

– Я не знаю, – устало проговорил Максим, он даже не сопротивлялся.

– Все ты прекрасно знаешь! Вы скрывали от меня тот факт, что у меня есть сестра. Вы издевались надо мной, вы пользовались тем, что я лишилась памяти. Я верила тебе, Максим! Ты знал про Варю, но ты ничего не сказал мне.

– Так нужно было. Ты не понимаешь, что так было бы лучше! – оправдывался Максим. Я отошла от него.

– Лучше для кого?! Для меня? А моя сестра, мои родители? Что с ними, где они? Почему вы мне ничего не рассказываете?!

– Успокойтесь, пожалуйста, – снова раздался спокойный голос Марка Романовича. Я резко повернулась к нему, в его глазах на секунду появился страх. Он боялся меня, боялся того, что я сделаю с ним в порыве ярости.

– Успокоиться? Скажите мне, где Варя, и я успокоюсь. И ваши психологические уловки не заткнут меня, если вы этого добиваетесь!

– Я вовсе не добиваюсь этого, я просто хочу, чтобы вы успокоились.

– А я хочу знать, где Варя, черт возьми! – я кричала так, как никогда, наверное, еще не кричала. – Где Мария?

– Она уехала по своим делам, – ответил Максим. Я посмотрела не него и поморщилась.

– Мне нужно войти в ее кабинет, – после того, как мне доступно объяснили, что это невозможно, я начала ломиться в дверь. Меня всячески пытались отцепить от двери. – Уберите свои руки! – и вновь я начинала бить в дверь ногами и руками. Когда костяшки моих пальцев уже были в крови, а силы на исходе, я отошла от двери сама. Я побежала в библиотеку. Я начала рыться во всех бумагах, какие только лежали на столах, но ни какой информации обо мне или о Варе не было. С крика я перешла на рыдания. Я задыхалась от слез. Я не заметила, как в библиотеке появился Эдгар. Он решительно подошел ко мне, что-то острое вошло в мое предплечье. Все стало размазываться, я теряла сознание.

И вновь эта белая комната, эта кровать, с которой я не вставала неделю. Я слышала голоса, и поэтому снова закрыла глаза, чтобы послушать, о чем говорили люди в этой палате.

– Так значит, вы сегодня занимались с ней? – раздался голос Максима.

– Нет, – коротко ответил Марк Романович. – Сегодня суббота. По выходным я ни с кем не занимаюсь.

– Мм, – протянул мой кузен. – Что же тогда она у вас делала? Она же вас ненавидит.

– Это, скорее всего, ваше мнение. Мне Татьяна сказала, что стала относиться ко мне довольно приятельски.

– Марк Романович, что за повязка на голове? – я чувствовала, как Эдгар стоял рядом со мной. – Что же с ней опять приключилось, что у нее даже шла кровь?

– Она упала с лошади…

– Что? – возмутился Максим. – Вы понимаете, что она только вчера сняла повязку?! Ей же больше нельзя падать на голову. Она могла бы умереть из-за вашей лошади!

– Макс, она бы максимум потеряла сознание. Не преувеличивай. К тому же наша Таня до ужаса живучая, и заживает все у нее как на собаке, – после этих слов все замолчали.

– Почему вы не говорили ей о сестре? – спросил Марк Романович. – Она мучилась от этого, и сейчас будет мучиться.

– Слушайте, вы всего лишь психолог. Выполняете свою работу, все остальное вас не должно касаться.

– Она еще ребенок. А вы доводите ее порой до такого состояния…

– Она давно не ребенок. О жизни она знает больше, чем мы тут все. Но она ничего не помнит.

– Так расскажите ей о ее прошлой жизни, Максим, – Марк Романович встал и подошел к койке, на которой я лежала. Эдгар сказал, что скоро вернется, и вышел. – Отлично. Максим, скажите, Таня вам не безразлична, ведь так?

– С какой целью вы интересуетесь? Вы не уверены в себе? Зря. Могу уверить вас, что вы ей нравитесь.

– Хм, – только и услышала я от Марка Романовича. Он произнес это так, будто усмехнулся. Больше они ничего не говорили до прихода Эдгара. Но они и тогда молчали. Я решила сделать вид, что только что очнулась. Я приподнялась на локтях, а потом села. Три человека смотрели на меня в упор. Я не знала сама, на кого посмотреть.

– Где Варя? – первым же делом спросила я. Все молчали. – Кода приедет Мария? – мне снова никто не отвечал. – Хорошо, – я встала с кровати и подошла к Марку Романовичу. – Выметайтесь отсюда, – спокойно произнесла я, и он так же спокойно ушел. – Теперь вы. Как вы могли вообще? Вы же все знали! Вы понимаете, что я верила вам, а теперь я не смогу больше вам доверять. Вы сами этого добились. И если выяснится, что с моей сестрой что-то случилось, двоих вас прикончу. Я знаю, я смогу это сделать. Я умею держать оружие, я помню это. Вам остается только надеяться на то, что с моей сестрой все нормально, – я говорила так спокойно, что наверняка не напугала никого своими словами. – Вам даже теперь в глаза мне стыдно посмотреть, ведь так? И вы молчите, потому что вам уже нечем оправдываться. Мне противно смотреть на вас! – я поморщилась и вылетела из этой ужасной белой комнаты. Я как пьяная поднималась по лестнице в свою комнату. На пути моем снова появился кабинет Марии. Если бы я смогла открыть эту дверь! Напоследок я еще раз ее пнула и поплелась дальше.

Марии не было. Варвара заходила ко мне в комнату и звала на ужин, я отказывалась. Заходил Максим, но я вообще послала его к чертям. Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Я пролежала так до самого позднего вечера, а потом начались бомбежки и перестрелки. Мне было страшно. И какое-то странное чувство толкало меня на то, что я должна бежать из этого дома и быть там, с людьми, которые возможно сейчас погибали. Я встала решительно с кровати, оделась потеплее и вышла из комнаты. Свет в коридоре был приглушенным. Все спали. Я старалась идти как можно тише, но дверь одной из комнат отворилась. Я остановилась, но поворачиваться лицом к Максиму я не хотела. Я чувствовала, как колотилось мое сердце. Я нашла в себе силы все-таки развернуться. Несмотря на то, что Максим был бледен и, возможно, болен, я отнюдь не чувствовала к нему жалости. И лицо его имело зеленоватый оттенок, у него были мешки под глазами, его шатало. Он молча смотрел на меня и болезненно, страшно и безумно начал хохотать. Мне стало не по себе, меня передернуло от его смеха.

– Ты и тогда сначала ненавидела меня! – смеялся он. – Видно, так и должно быть. Ты всегда будешь меня ненавидеть, но при этом… – он вдруг остановился и перестал смеяться. Я бы чисто из любопытства попросила бы его продолжить это предложение. Но я и словам-то его уже не хотела верить.

– Ложись в постель, Макс, – резко ответила я, хотела уйти, но ноги мои как будто приросли к полу. – Ты заболел.

– К чему такая забота, если ты ненавидишь меня? – и он вновь начал смеяться. – Ты сама в себе не можешь разобраться, Таня. Это твой главный недостаток, ты всегда в чем-то не уверена, ты всегда подозрительна.

– Как не быть подозрительной, если даже ты предал меня! – проворчала я. – Так сложно было мне все рассказать?

– О, это далеко не все!

– Короче, я пошла. По пути загляну к Эдгару, пусть он разберется, что с тобой не так, – я махнула на него рукой и пошла вниз по лестнице.

– Что же со мной не так?

– Тебя что-то довело до безумия, Макс. Тебе нужно поспать.

– Куда ты собралась? – кричал он мне, когда я уже была на первом этаже. Я готова уже была открыть входную дверь, но охрана остановила меня. Мария не хотела, чтобы кто-то выходил из дома без ее ведома. Я не стала сопротивляться. Я послушно отошла от двери и пошла к Эдгару, Максим сидел на одной из ступенек лестницы и наблюдал за моими передвижениями. – Таня, куда ты хочешь уйти? – спросил он и устало поднял на меня глаза.

– Ты слышишь, как кричат люди снаружи, как они стреляют друг в друга? Я не хочу спокойно сидеть, пока кто-то там умирает и страдает. В конце концов, мне здесь не место, я не должна быть здесь. Я должна быть там.

– Ничего не выйдет.

– Это твое личное мнение, – сказала я и вошла в кабинет Эдгара, где оказалось темно. Его не было здесь. Я открыла окно и вылетела через него на улицу. Было сыро и мокро. И ничего не видно. Я стала медленно и тихо продвигаться к гаражу, где стояли машины. Но и у гаража стояла охрана. Оставалось перелезть через входные ворота. Как только я добралась до них и начала перелазить, раздался лай собак. Это были огромные черные псы. Не обращая внимания на то, что они готовы были сожрать меня, я дальше продолжала свое скалолазание. На лай собак прибежало десяток охранников с винтовками. Я не могла сбежать отсюда. Меня завели обратно в дом. Максим сидел так же на лестнице.

– Ну и как? – спросил он.

– Придурок! – разозлилась я и побежала к себе в комнату. Мне стало душно, и я открыла окна. Но вместе с потоком воздуха в мою комнату попадали крики людей и звуки выстрелов. У меня тряслись руки. Я стояла на подоконнике, я хотела спрыгнуть вниз. Я понимала, что не умру от этого, а только сделаю себе хуже. Я и хотела сделать себе больно, чтобы как-то отвлечься на эту боль. Но я должна беречь свои силы. Мне нужно было найти Варю. Я рухнула на кровать, но заснуть не смогла. Когда начало уже светать, глаза мои, наконец, закрылись. Но буквально через час меня разбудила Варвара. Она была какой-то обеспокоенной.

– Там… Максим Владимирович зовет вас, – робко пролепетала она. Я бы спокойно укрылась одеялом и спала дальше, если бы у Варвары не было таких огромных от испуга глаз. – Вы нужны ему… пожалуйста, встаньте! – почти умоляла она меня. Я встала. – Он в своей комнате, – быстро говорила она, пока я накидывала на себя кофту.

– Мария дома?

– Нет. Идите же! – отчаянно продолжала Варвара. Мы вместе с ней вылетели из моей комнаты и тут же влетели к Максиму. Он как будто корчился от какой-то ужасной боли на своей кровати, пока Эдгар пытался привести его в чувства. – Я привела ее, – тихо сказала Варвара и скрылась за дверью. Я тоже хотела убежать, но ноги мои как будто приросли к полу. Но стоило Эдгару указать рукой на Максима, как я сразу подбежала. Я села на кровать рядом с врачом. Он пытался снять ночную рубаху с Максима, но тот не давался ему, стонал и ворочался. Я внимательно посмотрела на Эдгара, я пыталась сказать ему, чтобы он дал Максу хотя бы обезболивающее.

– Эдгар! Выруби его на время, – прошептала я, но похоже врачу было глубоко наплевать на мое мнение. Я не понимала теперь, зачем меня вообще позвали сюда. Посмотреть на то, как мучается Максим? Мне самой было сейчас плохо от этого. Но я же ничем не могла помочь ему. – Эдгар! – произнесла я громче. Врач наконец-то посмотрел на меня. Стоны вдруг затихли, только слышалось тяжелое дыхание больного.

– Таня… – чуть слышно пробормотал он. Я переползла на пол, чтобы он не перетруждал себя подниманием головы. Глаза его были открыты. В них было какое-то безумие. – Таня… – повторил он снова. Я переглянулась с Эдгаром. Меня притащили сюда только из-за того, что Максим звал меня. Но было видно, он был не в себе. Это был не он. Еще вчера вечером у него началось это безумие. Мне было страшно смотреть в его глаза. – Страшно?

– Нет, – соврала я, внимательно вглядываясь в его лицо. Он страдал, его что-то мучило. Я бы кинулась к нему, если бы он не обманывал меня до сегодняшнего дня. Я ненавидела его. Поэтому он не видел в моем выражении лица ни капли сострадания к нему. – Почему мне должно быть страшно?

– Потому что все из-за тебя! – вскрикнул он и повернулся к Эдгару. – Не трогай меня! – кричал он на врача, пока тот все еще пытался снять с него рубашку. – Уйди…

– Но твоя спина… – перебил его Эдгар.

– Я прекрасно знаю, что с моей спиной, я знаю, что со мной. Уходи!

– У тебя жар.

– Да потому что она здесь! Какого черта ты вообще ее позвал сюда?! – на меня вновь были направлены бешеные глаза больного. – И ты уходи! – я уже поднималась с пола, но Эдгар поймал меня за руку. Я вспомнила, что и он знает о моей сестре. Я выдернула свою руку и поморщилась.

– Ты должна остаться, – обратился ко мне Эдгар. – Он умолял, чтобы ты пришла.

– Смешно, – усмехнулась я. – Он только что кричал, чтобы я ушла. И ты говоришь о том, чтобы я осталась. Я так не помогу ему. Если ты не можешь снять с него рубаху, то я могу помочь тебе, а потом уйду.

– Убирайся! – крикнул вновь Максим и кинул в меня подушкой, а потом снова лег на спину, будто на этот бросок потратил все свои силы. Он снова застонал. Эдгар поглядел на меня. Я тяжело вздохнула и подошла с ним к кровати Макса. Он ворочался. Эдгар сдерживал его руки, пока я расстегивала пуговицы на его рубахе. Я выслушивала в это время массу ругательств. Даже бред. Грудь его очень часто и высоко поднималась. Моя работа была сделана. Эдгар перевернул Максима на бок. Все дело было в этих ужасных рубцах на его спине. Врач начал обрабатывать эти раны различными средствами, а Максим в это время ужасно кричал. Когда все было кончено, стоны стихли, дыхание у больного стало ровным и спокойным, он спал. После этого всего я побежала в свою комнату и заперла дверь. Я открыла окно и села на кровать. Я думала.

Максим ненавидел меня. И пусть он это говорил в бреду, но я восприняла это вполне серьезно. Если он бредил этими мыслями, то и в здравом его уме они присутствовали. Еще недавно мы были так дружны. А теперь мы оба ненавидели друг друга. Что ж, так даже лучше. Проще враждовать с тем, кто враждует с тобой.

8

Больше я не выходила из комнаты. Меня звали на завтрак и обед, но я не спускалась. Я даже не открывала Варваре, к которой уже успела немного привязаться. Эдгар тоже стучался в мою дверь. Я игнорировала его, мне уже не хотелось разговаривать с ним и его пациентом, который громко стонал и кричал от боли. Мне самой было это больно слушать, но с собой я ничего не могла сделать. Я не могла к нему идти, я не хотела его видеть. И проявлять к нему сострадание и жалость тоже не хотела. И, возможно, только из-за этого я не выходила из комнаты. И вышла я из нее только тогда, когда услышала голос Марии. До этого я будто спала, пришла она, и я очнулась. Я тут же поспешила открыть ей дверь. Она стояла передо мной в синем костюме и с идеально уложенными волосами. Может, мне показалось, но она странно ухмылялась, глядя на меня. Она осматривала меня с головы до ног, кривя губы так, будто смотрела на какое-то ничтожество. Я до последнего думала, что она будет просто молчать. Но она неожиданно для меня раскрыла рот, чтобы сказать:

– Привет.

«Привет? Просто „привет“? Да знаешь ли ты, что я готова придушить тебя прямо на пороге этой комнаты!» – промелькнуло в моей голове. Мне было интересно, видела ли она то, что я хотела еще ударить ее и об косяк. Подозревала ли она, что я ненавидела ее? Она смотрела на меня так, словно и правда знала это. Но знала ли она причину этой ненависти? Наверное, и это она уже узнала. И то, как я пыталась удрать из дома – тоже. Я видела по ее лицу, по ее глазам. Она все прекрасно знала. Поэтому я довольно уверенно со злостью смотрела на нее. Она так же продолжала усмехаться.

– Почему же ты не идешь к Максиму, когда он так зовет тебя? – произнесла она так, будто ее совершенно не заботило состояние сына. А в это время он действительно выкрикивал мое имя. Внутри меня все переворачивалось, когда я слышала эти крики. Я закрыла глаза и тяжело вздохнула.

– Где Варя? – спросила ее я, не давая ей возможности пройти в комнату. Она до сих пор стояла на пороге.

– Какая Варя? – когда она спросила это, я готова была ударить головой об стену. Она вдруг перевела взгляд на мои руки, которые были сжаты в кулаки. Она усмехнулась.

– Мария, не придуривайся. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Где моя сестра?

– Таня, тебе было хорошо и без сестры почти месяц, а тут вдруг она тебе понадобилась! Не проще забыть про нее? а?

– Нет, не проще. Раз вы не говорите мне, что произошло со мной, то я должна найти ее. Я должна знать, что с ней все в порядке. И я хочу уйти отсюда. Вы все без исключения обманывали меня, ничего не говорили о моей семье, не говорили о том, что у меня есть сестра! Вы ничего не хотите говорить мне! Почему?

– Перестань снова говорить об этом! – вскрикнула Мария. – Ты напросишься на то, о чем и думать не смеешь, поняла меня! – я абсолютно не понимала, о чем она говорила. – Еще хоть слово об этом, и ты пожалеешь. Ты всю жизнь будешь жалеть, обещаю!

– О чем вы говорите? – спросила ее я. По ее выражению лица было видно, что она тоже готова была придушить меня. Она, казалось, уже протягивала свою руку к удару, но в этот момент из соседней комнаты вышел Эдгар. Он был обрадован тем, что я вышла, теперь он мог спокойно утащить меня к Максиму. Я, конечно, сопротивлялась, но сил у меня было мало, и поэтому через минуту я снова была у Максима в комнате. К сожалению моему, Мария тоже была здесь. – Ну, что опять? – как можно спокойнее спросила я врача. Он просто указал рукой на больного. – Что я могу с ним сделать, если он бредит и проклинает меня? Что мне с ним сделать!

– Он уже успокоился, – говорил врач, глядя на Марию, а не на меня. – Вам нужно выйти.

– Я хочу остаться, – отвечала Мария врачу, тот тяжело вздохнул и попросил ее еще раз выйти из комнаты. – Я имею полное право остаться здесь, это мой дом, а это мой сын.

– Какой же он вам сын, если из вашего кабинета он выходит с рубцами на спине! – выпалила я. Она смотрела на меня во все глаза, она будто ничего не понимала. Но потом это непонимание сменилось гневом.

– Это он тебе сказал? – злобно зашептала Мария. Что было странным, так это то, что я совсем не боялась в этот момент. Кажется, мы могли бы спокойно подраться. Но я тут же отбросила эту мысль. Все-таки она была моей тетей. Но с другой стороны, Максим был ее сыном, а она так жестоко расправлялась с ним. – Я тебя спрашиваю.

– Надо быть очень тупой, чтобы не догадаться, что это все вы с ним сделали! – огрызнулась я. – А теперь вы хотите остаться с ним! Это очень забавно, правда.

– Мария, вам следует выйти. Поймите, что Максим опять начнет бредить и кричать, если увидит вас. Что было у него в уме все это время, теперь у него на языке. Ему нельзя нервничать, поймите это.

– Я уйду, если ты зайдешь потом ко мне в кабинет, Таня, – повернулась она ко мне с таким спокойным лицом, что мне стало тошно от ее перепадов настроения. Я молча кивнула ей головой, и она, наконец, вышла из комнаты, где очень резко стало душно. Первым делом я подошла к окну и приоткрыла его, не слушая противоречий Эдгара.

– Что мне делать? – спросила я у него и села на стул возле кровати больного. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал, словно пытался успокоиться. Да, мне бы тоже не помешало успокоиться. Мария будто высосала все силы из меня. Я откинулась на спинку стула и тоже закрыла глаза, чтобы прийти в себя. Так прошло минуты две. Эдгар молчал. Я открыла глаза. – Эдгар? – но его уже не было рядом. Отлично. Мне оставалось только сидеть и ждать того, что Максим снова станет меня проклинать и выгонять из комнаты. И смысл того, что я пришла?

– Зачем ты мучаешься? – вдруг спросил Максим после очень долгого молчания. Я вздрогнула, когда услышала его тихий и ровный голос. Я посмотрела на него. В глазах уже не было такого безумия, как утром. – Хм, теперь ты боишься меня, так ведь?

– Нет, – твердо сказала я. Снова молчание. Было только слышно, как Макс тяжело дышал. Он смотрел на потолок и о чем-то усердно думал. А я думала о том, как бы поскорей уже уйти в свою комнату. Мне было не по себе здесь, рядом с ним. Но ведь совсем недавно, я и отходить от него не хотела. Что вообще происходило?

– Я бредил? – снова обратился ко мне больной. Я долго смотрела на него и ничего не говорила. – Наверное, да. И что я говорил?

– Ты… говорил, что… что все из-за меня, – говорила я прерывисто. – Ты говорил, что во всем виновата я. И еще… ты кричал о том, что лучше бы я умерла… – я не хотела смотреть на него. Меня затрясло, я заламывала себе руки. – Наверное, есть на это причины, на то, что ты говорил. Может, я, и правда, все только усложняю. А вообще я не знаю. Я пойду, наверное, – я встала со стула, но Максим поймал меня за руку и усадил обратно.

– Таня…

– Не надо, – я вырвала свою руку из его руки и снова встала. Я смотрела на него сверху вниз. Мне так было проще, я чувствовала какую-то власть над ним. – Я знаю, ты скажешь, что это всего лишь бред…

– Это всего лишь бред! – встрепенулся Максим и даже сел.

– Но знаешь, то, чем ты сегодня бредил, и было у тебя на уме все время. Так, даже теперь легче. Теперь все нормально. Ты ненавидишь меня по каким-то своим причинам, а я ненавижу тебя, потому что ты лгал мне и обвинял меня в том, о чем я совершенно не имею понятия. И я даже знать не хочу своей вины. Потому что, если я узнаю, я буду винить себя, а значит, прощу тебя. А это мне совсем не нужно. Я просто уже не хочу снова дружить с тобой. Понимаешь?

– Да, я понимаю.

Я вышла, наконец, от него и тут же заперлась в своей комнате. За окном был уже поздний вечер. Это ужасное воскресенье уже кончалось. Завтра должен прийти Марк Романович, меня это радовало. А послезавтра Мария возьмет меня с собой на жатву. Я не хотела никуда ехать. Я должна уговорить ее, оставить меня дома, в этой комнате. Я уже не хотела выходить отсюда. Я уже ничего не хотела. Но я нашла в себе силы и побрела к кабинету тети. В это время она еще не спала, а значит, либо она сидела в этом самом кабинете, либо сидела в гостиной у камина и размышляла о чем-то, открывая новую бутылку вина. У нее тоже были свои проблемы, а значит, она была человеком. Что-то было в ней еще светлое, но она с каждым днем губила это. Она и не хотела бороться за этот свет, тьма уже давным-давно поглотила ее, и ее это устраивало. Я понимала, что она не всегда была такой злобной. Что-то должно было случиться, чтобы она стала такой равнодушной и черствой. Мне казалось, я становлюсь такой же. Обман, предательство, тяжелая травма, после которой я смогла выжить, память, которая опустела, наверное, навсегда – всё это и сейчас доводит меня до крайности. Во мне столько злобы, столько ненависти! И если я сейчас уже думаю об этом, значит, осталось во мне что-то еще светлое и хорошее, что-то, за что я должна бороться, а не опускаться до уровня Марии. Её-то уже ничего не спасет, она уже была воплощением зла, а я еще нет.

Я застала ее в кабинете. Только сейчас я вспомнила, что она ждала меня. У меня было плохое предчувствие. Я села на кресло, которое, как я обнаружила, было дальше всех от ее стола, за которым она сидела. Здесь было мрачно, почти темно, только работала настольная лампа. Она не могла разглядеть того, что я побаивалась ее немного в этот самый момент, когда она уставилась на меня своими холодными голубыми глазами. Интересно, как давно они такие холодные и злые? Ведь у ее сына они такие теплые. И эта странная улыбка все время. Нет, она была не странной, а тоже злой и холодной. Вся она была злой и холодной. И сейчас она смотрела на меня так же. По спине от этого пробежала дрожь. Фу, я ненавидела себя, когда боялась ее!

– Сядь поближе, – попросила она меня.

– Нет, мне удобно здесь. Разговор у нас, по-моему, будет недолгий. Как всегда, – для уверенности я положила ногу на ногу и начала рассматривать интерьер ее кабинета. – У вас очень мрачно здесь, если честно…

– Я попросила тебя прийти не для того, чтобы ты оценивала мой кабинет, – перебила меня Мария и вышла из-за стола. Она начала ходить передо мной взад и вперед. Следя за ней, у меня закружилась голова. – О чем ты разговаривала с Максимом?

– Я с ним почти не разговаривала. Он попросил сказать ему о том, что было с ним, когда он был в бреду. Я и сказала. Больше ни о чем мы с ним не говорили.

– Он бредил, – повторила тетя, размышляя над чем-то. Она даже остановилась посреди комнаты и уставилась в одну точку. Она думала довольно долго. – А из-за чего он бредил?

– Эдгар говорил, что у него жар. А жар, естественно, от того, что он не показывал свою спину врачу. Я догадываюсь, почему он ничего не говорил Эдгару.

– Так почему же ты держишь свои догадки при себе?

– А я решила теперь тоже никому ничего не рассказывать, – я тяжело вздохнула. – Так будет справедливо. Как думаете?

– Тебе надо знать, что в моем доме от меня нет ни у кого секретов. Вы можете все тут что-то скрывать друг от друга, но не от меня. Я знаю, что не рассказывает тебе Максим, я знаю, что не рассказывает тебе Эдгар, но оба они не знают, что скрываю от них я. Но я все знаю, все! Даже вот простейшая ситуация, которая произошла совсем недавно. Максим скрывает от тебя свой разговор с младшими Мартыновыми, хотя ты его прекрасно слышала вместе со своим психологом. Ха! Да ты удивлена, да? Вот так вот. Максим скрывает это от тебя, хотя ты это знаешь и тоже скрываешь, а я все знаю. В дураках остались вы оба. Хочешь узнать, как? Нет, я не слежу за вами. Даром мне это не надо! Все вы выдаете себя и не замечаете этого. Марк Романович написал мне письмо с просьбой отпустить тебя к нему на день. Он писал мне о том, что ты, возможно, после Мартыновых осталась в расстроенных чувствах, так как вы случайно проходили с ним мимо Катерины, которая, мягко говоря, сетовала на твое дурное воспитание. А потом когда ты уехала, Максим сам раскрыл себя. Мы сидели у меня в кабинете и разговаривали о тех же самых Мартыновых. Он больше говорил о Катерине, которая, по его словам, выражалась о тебе очень плохо. Потом он опомнился, что сказал мне это. Он начал уходить от этого разговора. Я сразу поняла, что он хотел, чтобы я забыла об этом, так как если бы я действительно забыла, я бы не стала рассказывать об этом тебе. Все очень просто.

– Да не сказала бы. Вы придираетесь к мелочам и выдвигаете предположения, которые по ходу дела доказываете. Это занимает много времени. Куда проще следить за нами за всеми! – я разговаривала с ней довольно спокойно, даже по-приятельски. Она слушала меня внимательно, она молчала. И это было страшно. Ее молчание было страшнее ее злобных воплей. – Так вы звали меня только за тем, чтобы показать свое превосходство над всеми нами?

– Нет, я просто хотела поговорить с тобой, – глаза ее смотрели куда-то вдаль, а не на меня. Она снова что-то обдумывала. Видно, я как-то проболталась, и она сейчас обрабатывала всю информацию. Как все было у нее сложно! – Хотя, я хотела бы узнать, о чем именно бредил Максим.

– Так спросите у него сами, – развязно ответила я. – Эдгар, конечно, сказал вам не подходить к нему, но разве вам он указ! Тем более Эдгара сейчас нет в комнате Максима. И сам он уже в порядке. Точнее, он, по крайней мере, уже не бредит. Если вы сейчас начнете расспрашивать меня, то поймете, что я многого не договариваю. Я не хочу все вам рассказывать. Если Максим все расскажет, то пусть, главное, что не я.

– Ладно, я зайду к нему. Можешь идти, – отпустила она меня, но я и не собиралась уходить. – У тебя есть какие-то вопросы?

– Да, один вопрос. Где Варя? – я встала с кресла и подошла к ней так близко, что она даже удивилась. – Мне нужно знать, где моя сестра, – я сказала это так грозно, серьезно, что могла бы, кажется, и заставить Марию отвечать на мои вопросы. Она смотрела на меня где-то минуту, а потом расхохоталась. Я была в недоумение.

– Ха-ха-ха! Да если бы я сама знала, где твоя сестра!

– Это совсем не смешно, Мария. И хватит уже врать.

– Ты обвиняешь меня во лжи? – вдруг успокоившись, спросила она. Я снова испугалась ее вида. – Ты считаешь, что я лгу, так ведь?

– Да, считаю, – с вызовом ответила я и посмотрела на нее достаточно высокомерно. По лицу ее было видно, что она была недовольно. Хотя, это мягко сказано. Она была в ярости. – Скажите, где моя сестра, и я отстану от вас.

– Я уже сказала тебе, что не знаю, где она.

– Это ложь! Вы прекрасно все знаете.

– Откуда такая уверенность? И как ты вообще смеешь так разговаривать со мной?! Соплячка еще, чтобы так разговаривать. Я предупреждала тебя, что ты пожалеешь об этом? Предупреждала или нет?! – мне казалось, что Мария вот-вот взорвется. – Молчишь. Значит, боишься еще больше разозлить, – с ухмылкой рассуждала Мария. – Я, пожалуй, сдержу свое обещание. Это будет тебе уроком.

– Какое, черт возьми, обещание? – тихо возмутилась я.

– О, ты думаешь, я тебе так сразу все и сказала! – снова засмеялась она. Я попятилась от нее. – Все. Иди.

Я буквально вылетела из ее кабинета. Мне стало дурно. Я чувствовала себя какой-то потерянной. Чтобы не сойти с ума, я хотела закрыться снова в своей комнате. Так я и сделала. Я закрыла дверь и пошла в ванную комнату. Вода была чуть горячей. Меня это расслабляло, я почти дремала в ванне. Так я пролежала около часа. Я очнулась от того, что стали снова раздавать выстрелы и звуки взрывов. Я снова не могла заснуть от этого, продолжая сидеть на своем кресле и слушать то, что творилось за окнами этого дома. В моей комнате был мрак, и от этого было страшнее. Я не знала, как бороться со всем этим страхом. Какой же я была слабой! Я молилась о том, чтобы ночь эта прошла как можно быстрее. Но она как назло тянулась так медленно, что это казалось невыносимым. Я легла на свою кровать и попыталась заснуть, но ничего не выходило. На часах был третий час ночи. Только когда все стихло, я начала засыпать. Было пять часов утра. Я чувствовала себя измотанной, и поэтому радовалась тому, что, наконец, я могла заснуть.