Текст книги "Возмездие"

– Максим, – я начала будить Максима, который начал ворочаться. Но, в конце концов, я его все-таки разбудила посреди ночи. Он что-то бурчал себе под нос. – Пожалуйста, помоги мне…

– Что? – спросил он сонным голосом. – Таня, на дворе ночь. Тебе надо хорошенько выспаться.

– Да, я знаю, но ты сейчас просто обязан сказать мне правду, – голос мой стал настойчивым, даже требовательным. – Где Варя?

– Ты, действительно, хочешь правды, да? Ты понимаешь, что как только я тебе все расскажу, все это, да даже вот эту мягкую и уютную кровать ты променяешь на сырость и грязь, страдания и муки? – он говорил все это совершенно серьезно, но я продолжала спокойно на него смотреть. – Как и всегда! Твоему упрямству нет предела…

– Ближе к делу, – перебила его я.

– Варя в розыске.

– Как? В каком еще розыске?

– Она повстанец, как ты, как я. Но она, как и остальные в розыске, а мы нет, потому что мы связаны с Марией, а она в свою очередь сделала так, чтобы наши имена никак не оказались в списке разыскиваемых. В розыске все наши друзья, Таня. Их имена перечислять бесполезно, ты все равно их не помнишь.

– Но если Варя моя сестра, почему она не здесь, не со мной? Она ведь тоже племянница Марии!..

– А ты до сих пор уверена в том, что ты ее племянница? Ты здесь скорее, как пленница. Она лишь хотела использовать тебя. У тебя пропала память, и ей это только на руку. Рассчитывая на то, что ты все будешь вспоминать и рассказывать ей, она хотела выудить какую-то информацию.

– Почему именно я?

– Потому что я сам привез тебя сюда.

– У меня в голове ужасная путаница. Бред какой-то! – я попыталась встать с кровати, но Максим удержал меня за руку. – Ты что-то определенно мне не договариваешь…

– Сейчас ночь. Я обещаю, что все расскажу тебе завтра, сразу после жатвы, когда мы останемся в доме без Марии. Хорошо?

– Ладно, – я вновь прижалась к нему и попыталась заснуть. И наконец, уснула так, как давно уже не засыпала.

11

Утро было сумасшедшим. Все в доме поднялись ни свет ни заря. Мы проснулись от шумных шагов служанок, которые, видимо, бегали по приказаниям Марии. Максиму нужно было незаметно выйти из моей комнаты. Мы быстро вскочили с кровати и побежали к двери. Я немного приоткрыла дверь. На секунду мне показалось, что все улеглось и Максу можно будет уже пойти в свою комнату, но тут раздался пронзительный крик Марии, которая заставляла кого-то быстрее шевелиться. Я закрыла на всякий случай дверь. Было все так глупо, но в тоже время и проблематично. Я нехотя усмехнулась. Максим прислонился к стене и сложил руки на груди. Он даже как-то невозмутимо зевнул. Я закатила глаза и снова приоткрыла дверь, когда в коридоре утих звук шагов. На этот раз я точно убедилась в том, что никто ничего не заметит. Я вытолкнула Максима за дверь так, что он, кажется, вообще этого не заметил. Потом я побежала в душ. После него я почувствовала себя намного легче. Я сменила одежду, и в этот момент в мою дверь постучали. Это была Варвара, которая сообщила мне о том, что завтрак сегодня будет пораньше. Я высушила волосы, надела домашнее платье, в котором я всегда спускалась в столовую, и вышла из своей комнаты. По пути на кухню я заглянула к Эдгару, которого снова не было. А придя в столовую, я обнаружила, что я пришла самая первая. Служанки суетливо накрывали на стол, и поэтому я решила им помочь. Сначала они всячески просили меня не помогать им, но я настояла на своем. Я относила блюда из кухни в столовую, занималась сервировкой стола, и вроде бы все стали чуточку спокойнее. Я к счастью успела сесть за стол раньше, чем вошла Мария. Если бы она увидела, как я помогаю служанкам, она бы была в бешенстве. Но она спокойно улыбнулась мне, села за стол, и мы стали вместе ждать Максима.

– Кажется, сегодня ты выглядишь лучше, чем обычно, – говорила она мне, листая утреннюю газету.

– Я выспалась.

– Серьезно? Сейчас семь утра, Таня. Даже я не выспалась, – после этой фразы она хихикнула так, что у меня мурашки пошли по коже. – Думаю, ты уже прекрасно понимаешь, что вы с Максимом едите на жатву?

– Вполне. Как долго она будет продолжаться?

– Не более двух часов…

– Не более двух часов! – воскликнула я. – И что? Все будут спокойно наблюдать два часа за тем, как убивают людей? Два часа смотреть на кровь? И вы еще говорите это таким тоном, будто жизни этих людей совсем ничего не значат! – я начала горячится, а Мария с холодным спокойствием слушала меня, ковыряясь ложкой в овсянке. Я бы и дальше продолжала свою речь, если бы в столовую не вошел Максим. Он молча сел за стол и начал есть. Воцарилась тишина. Было только слышно то, как мы пережевывали пищу. Мы все молчали. Молчали так, будто у нас у троих был траур.

– Вы поедите на банкет к президенту? У меня есть пара приглашений, – мы с Максимом переглянулись и одновременно устремили свои взгляды в сторону Марии. – Я так и думала. Ладно, я поеду одна.

– А вам обязательно ехать к президенту? – спросила я и съела ложку овсянки. – Просто… – как же это сказать? – вам не кажется, что вы пытаетесь расположить его к себе? Только зачем?

– Для выгоды. Если у меня будут связи с президентом, то мне это только на руку, у меня будет уйма возможностей. Кто же откажется от этого?

– И вас совсем не волнует то, как вы выглядите со стороны? – я могла бы заткнуться, но мне хотелось довести ее до того трясучего состояния, когда она была просто в бешенстве.

– Как же я выгляжу со стороны?

– Это же очевидно, – ответил вместо меня Максим. – Ты подстраиваешься под него, угождаешь. Все это выглядит очень низко. Не думал, что ты докатишься до такого! – в конце Макс чуточку посмеялся. – Ты что же не видишь этого?

– Я все прекрасно вижу, – пробурчала Мария и вышла из-за стола. – Таня, приведи себя в порядок до двенадцати. Одежда уже у тебя в комнате, – она вышла из столовой. Мы с Максимом продолжали молча есть. Мы вели себя так, будто вчера вечером ничего не было. Так и надо было. Мария не должна была знать. Никто не должен был знать об этом. Поэтому, я молча доела свою овсянку и вышла из столовой, ни слова не сказав Максиму.

На улице был ливень, ужасно выл ветер, качая деревья из стороны в сторону. Природа будто оказывала какое-то сопротивление, она боролась с чем-то. А небо было таким серым и мрачным, что становилось не по себе. И создавалось ощущение, что даже природа была готова сегодня оплакивать всех тех, кого убьют на жатве. И вся эта окружающая среда ужасно давила на меня. Я уныло глядела на все это из окна машины, ломая себе руки. Я не хотела видеть то, чего я еще не видела. Не хотела ехать на эту жатву. Радовало только то, что Максим поехал тоже. Он сидел, глубоко задумавшись. Мария в это время сидела на переднем сидении и всячески ругала своего водителя. Я всех оглядывала, даже себя. Мы все были так одеты, как будто отправляемся на какое-то торжество. Будто смерти людей были поводом для праздника. Куда катится этот чертов мир? Как в людях умирает человечность? Под влиянием чего они так поступают? Что движет ими?

– Таня? – это была Мария, которая изящно повернула голову в мою сторону.

– Что?

– Пожалуйста, не оплошай. На жатве очень много знатных семей, и если ты ударишь в грязь лицо…

– Это ударит по вашей репутации, – перебила ее я, даже не посмотрев в ее сторону, настолько она меня раздражала в этот момент. – Я постараюсь, конечно. Но вы и сами видите, что я дурно воспитана. Ничего обещать не могу.

– Главное, чтобы она не пересеклась с Катериной Мартыновой, – обратился Максим к матери. – А то тебе точно не миновать позора. Они готовы перегрызть друг другу глотку.

– Не надо так говорить! – вспылила я. – Я умею держать себя в руках, – Макс закатил глаза, будто я была какой-то недотепой.

– Но ты же не будешь отрицать то, что будь у тебя в руках оружие, ты бы пристрелила ее? – он снова принялся за свое. Я готова была ударить его головой об окно машины.

– Я бы не сделала так, – проворчала я. – А вот, скажем, попасть пулей ей в ногу или руку было бы вполне приемлемо. Толку не будет от того, что я убью ее. Она должна успеть осознать, чем не угодила мне. Другими словами, она должна помучиться.

– Не слишком ли жестоко? – прыснула Мария.

– Нет.

После такого нашего разговора машина остановилась. Выйдя из нее, я обнаружила, что было очень тесно. Машины чуть ли не терлись друг об друга, как и люди, которые выходили из них. Мы стали подходить к воротам белого здания. Тут была ужасная очередь. Охрана проверяла что-то у людей. Когда очередь дошла до нас, то я думала, что это будет длиться вечно. Меня очень долго осматривали, хотя Мария уже предоставила билеты на вход. Сама она уже начинала нервничать. Это было заметно по тому, как она уже собиралась достать из сумки свой портсигар, но вовремя опомнилась и вспомнила, что она не дома. В конце концов, Марии удалось все уладить и меня пропустили. Еще бы! Если бы мне пригрозили таким тоном, как она это умеет, я бы тоже на их месте так поступила.

У нас были элитные места, ничего не скажешь! Почти рядом с президентом по заказу Марии. Интересно, сколько денег она потратила только на то, чтобы просто сидеть рядом с человеком, который спокойно одобряет весь этот хаос, что творится на материке? Я бы остановилась на том, чтобы на меня просто не лил дождь. Он и так, конечно, не капал на нас, но у нас было уйма удобств. Во-первых, мы сидели на балконе, откуда было все прекрасно видно. Во-вторых, рядом была еда и шампанское. В-третьих, тут просто было комфортно. Но это все слишком для меня. Я чувствовала бы себя удобнее, стоя в непромокаемом плаще под дождем, чем здесь среди всей этой аристократии, которая меня окружала везде. А я была их врагом, но они же не догадывались. Они и не подозревали, что я была повстанцем. Но все они прекрасно знали Максима, на которого все косились, с которым никто не хотел связываться. Глядя на его выражение лица, можно было бы сказать, что он получал от этого только одно удовольствие. Я и сама испытывала это чувство, осознавая то, что мою тайну никто больше не знает. Какое-то было у меня превосходство над всеми ними. Да, точно было.

На площади все было готово. Было ясно, что кого-то повесят, кого-то пристрелят. Было много охраны. Было много обычных людей. Очень много. Даже слишком. Неужели люди готовы увидеть столько крови?! При виде всего этого мне хотелось выть волком. Я посмотрела на Марию, которая умиротворенно улыбалась, глядя на все это. Через несколько сидений от нее сидел президент, у которого на лице было тоже самое. Максим держался спокойно, он взял себе бокал шампанского и стоял вдали от общества людей возле стола с всякими вкусностями. Он выглядел очень изящно, изысканно и мужественно. Он был красив настолько, что мимо проходящие девушки и даже взрослые женщины заглядывались на него. Я невольно улыбнулась, когда подумала о том, что он принадлежал мне. Он был моим. Я отвернулась от него и облокотилась на спинку удобного сидения. Мария тут же сделала мне замечание. Я послушалась ее и села ровно. Я сидела и ждала. Но пока никого не убивали, не было слышно криков, не было ничего, никого. Я решила, что мне обязательно дадут знать о том, когда все начнется, поэтому встала и пошла неизвестно куда. Хотя, я знала, куда я иду, я даже знала, за кем я иду. Это был Марк Романович. Он был на несколько этажей ниже, что соответствовало его сословию. Гребанная система! Как все это было важно для этих людей! Деньги, почет! Разве это делает их счастливыми?

– Вам стоит подняться наверх, Таня, – даже не поздоровавшись, обратился ко мне психолог, взяв под руку. – Здесь люди не вашего круга.

– Вы человек моего круга, – попыталась я его успокоить, улыбнувшись ему. Он в ответ тяжело вздохнул. – Здравствуйте, кстати.

– Здравствуйте, – мы вышли с ним на балкон и стали осматривать все вокруг. – Странно, что вы поехали сюда…

– В каком смысле? – я посмотрела в его лицо, тогда как он смотрел в какую-то одну точку. – Думаете, Мария оставила бы меня в покое?

– Я не про это. Я о вашей травме. Вы знакомы с таким понятием, как контузия?

– И?

– Не боитесь вы, что при выстрелах у вас начнутся приступы? – он посмотрел на меня. Теперь я от него отвернулась, стала смотреть на ту площадь, где вот-вот начнут убивать людей. – Я думал, может быть, Эдгар возразит Марии…

– Его не было дома. Многое это объясняет, – я глубоко задумалась. Вдруг прозвенел какой-то звонок. – Что это?

– Вам пара идти на свое место, но…

– Я должна остаться и понять, что к чему, – сказала я, крепко сжав его руку. Он поджал губы. – Я потом вам все объясню, – я отпустила его руку и побежала наверх. Я села на свое место между Марией и Максимом и приготовилась к худшему.

Сначала президент толкал очень длинную и нудную речь, и ему все аплодировали. Далее все люди начали вставать. «Во благо спасения!» – раздалось отовсюду. Это было так глупо! И ужасно. Ужасно то, что люди нашли причину для того, чтобы убивать людей. Они знали, что слишком странно убивать людей просто так для своей забавы. И они, действительно, думали, что одной фразой отделаются от всего этого ужаса? Во благо спасения? Во благо чего они убивают всех этих людей? Как же все-таки было ужасно! И люди вокруг были такими омерзительными. Мне хотелось убежать, спрятаться, я не хотела быть с этими людьми заодно. Люди начали кричать, их начали через силу вести к месту, где их вот-вот убьют. У меня все внутри сжалось, меня начало трясти то ли от злобы, то ли от страха. Мне нужно было убежать, я не хотела на это смотреть. Я зажмурилась, и в этот момент раздался выстрел. Он казался таким громким, меня будто оглушило. Я открыла глаза. Я только видела, я ничего не слышала. Меня ужасно трясло, а на площади уже лежал один труп. Потом еще и еще. И крови становилось так много, что белая плитка площади становилась красной. Все это зрелище длилось минуты две, потом ко мне вернулся слух. Знатные люди ликовали, а обычные – мучительно кричали. Я встала. Мария посмотрела на меня с самодовольной улыбкой. Я взглянула на президента, и в голове моей зародилась цель, которую нужно было совершить, во что бы то ни стало. Я должна была убить президента, потом – его главных марионеток, таких как Мария. Они должны были умереть, чтобы другие жили. Я стояла так и думала где-то минут пять, пока на фоне моих рассуждений были слышны крики рабочих. Я бы хоть сейчас защитила их всех, но что я сделаю одна против стольких людей. Мне нужна была армия. А может, она уже и была.

– Сядь на место, – вдруг процедила сквозь зубы Мария, сильно сжав мою руку. Господи, я так хотела плюнуть ей в лицо! Но я просто выдернула руку и продолжала стоять и сверлить ее взглядом.

– Вы омерзительны. Мне противно находится рядом с вами. Я больше здесь не останусь, ясно вам! – я ушла, я начала поспешно спускаться по лестницам. Вслед за мной побежал Максим. Я остановилась, чтобы дождаться его. – Это так ужасно! Это просто… – я залилась слезами. – Почему? – Максим приобнял меня. Я вновь начала слышать выстрелы, крики. Они давили на меня. Я отошла от Макса, слова которого я не слышала, я видела только, как он шевелил губами. Мою голову будто сдавливали в тисках. Как раз об этом, видимо, и говорил Марк Романович. Приступы. Из носа у меня пошла кровь. – Мне нужно домой. Я не могу. Пожалуйста…

И если бы я не потеряла в тот день сознание, я бы нашла в себе силы убить хотя бы Марию. Я очнулась с мыслью о возмездии, о мести. Я хотела уже встать с койки и побежать в кабинет, где сидела эта ужасная женщина. Но я начала задыхаться, меня как будто ударили тяжелым предметом так, что меня оглушило. Хоть никого и не было рядом, я думала, что меня вот-вот сейчас убьют. Меня будто сдавливала эта медицинская комната. И все эти трубки, которые были прицеплены ко мне, создавали враждебное чувство. Я была уверена в том, что меня убьют. Голову мою словно раздавливали. Я начала кричать из-за боли, из-за страха.

Комната залилась светом, который ослеплял. Стали раздаваться шаги, но они были такими громкими, что в ушах у меня стоял шум. Это были Эдгар и Максим. Они, казалось, просто шевелили своими губами. Потом я стала ощущать, как они застегивали ремни, чтобы я не дергалась. Мои ноги и руки были прикованы к койке. Я начала кричать, и поэтому Эдгар снова что-то вколол мне. Я вновь отключилась. Но сознание мое продолжало работать.

12

Я была на какой-то непонятной улице. Вокруг стояли такие маленькие домики, которые вот-вот должны рухнуть. Дорога была такой грязной, что вся глина прилипала к ботинкам. Казалось, здесь никто не должен и не может жить. Но люди с худыми и уставшими лицами буквально выползали из своих домиков и как заключенные шли куда-то вместе. Я пошла за ними. Рядом со мной шло маленькое и худенькое существо. Это была Варя, я узнала ее. Все тело ее тряслось как будто от холода. Но это был страх. Я попыталась ее успокоить, ободрить, но стоило мне только дотронуться до ее худого плечика, как я осознала, что она всего лишь плод моего воображения. Было ясно одно, что я была здесь только наблюдателем. И я вновь видела себя. Я была в рабочей одежде, рядом со мной шел какой-то парень, который пытался всячески поднять настроение и мне и Варе. Но все было таким хмурым, что улыбаться совсем не хотелось. Через несколько минут мы все оказались на каких-то полях. Все люди выстроились в шеренгу, люди в синей униформе раздавали им задания. Я удивлялась сначала тому, что я находилась вместе с рабочими людьми, а потом еще и тому, что мной начинал командовать Максим. Но в отличие от других таких надзирателей он был еще со мной мягок. Остальные били своих подчиненных. И меня волновало только одно. Кем я все-таки была?

Я вновь очнулась. На этот раз в комнате кто-то находился. По голосам я различила, что к компании Максима и Эдгара присоединился Марк Романович. Он-то зачем был нужен? И сколько я пролежала без сознания? Они что-то так бурно обсуждали, что с обычного шепота порой переходили на громкий и надрывистый. Мне стало интересно, и поэтому я до сих пор делала вид, что лежу без сознания.

– Так будет только хуже, – отчаянно прошептал Максим. В его голосе звучало какая-то скорбь.

– На мой взгляд, будет хуже, если она не узнает этого, – отозвался Марк Романович. – Стоит ей все рассказать, когда она очнется.

– Вы серьезно? – возмутился его собеседник. – Ей бы от жатвы отойти…

– Я вообще не понимаю, зачем было ее отправлять на жатву, если у нее приступы контузии! – перебил его психолог. – Вы-то где были, Эдгар? Вы же наверняка все знали.

– Тебя Мария заставила убраться из дома на несколько дней, ведь так? – подхватил Максим. Врач, видимо, в ответ кивнул. – Я и не удивлен!

– Думаете, Мария хотела надавить на Таню с помощью ее этой болезненности? – спросил Марк Романович у Макса. Они беседовали почти как приятели, пытаясь разрешить мои проблемы.

– Нет, совсем не этим, – опять с грустью ответил Макс и тяжело вздохнул. – Нет, не стоит ей говорить об этом.

– Пусть лучше она узнает сейчас, а не потом, когда в ее голове начнут всплывать воспоминания.

– Вы подумайте сами! В течение нескольких недель она делала над собой усилия, чтобы что-то вспомнить, потом эта жатва, а теперь вы хотите, чтоб она еще и узнала…. Вы сами знаете, какого это, Марк Романович. Не хотите же вы, чтобы и она так мучилась? Во всяком случае, об этом можно сообщить и позже, через несколько месяцев.

– Память начнет возвращаться раньше, Максим. Она может думать о своих снах, что это просто так сознание ее работает, но это деятельность ее мозга, на самом деле это воспоминания. Ей не так давно снилось это кровавое побоище. Она отчетливо помнит, что была повстанцем. И она даже начинает вспоминать людей. Знали вы такую девушку с рыжими волосами?.. – Марк Романович не закончил свой вопрос.

– Аня! – радостно произнес Макс. – Хотите сказать, Таня уже скоро все вспомнит?

– Еще немного и все встанет на свои места. Так что рассказать ей надо все сразу.

– Я боюсь ее реакции, – вдруг неожиданно произнес Эдгар. – Когда она вспомнила о сестре, мы все не могли ее контролировать, а сейчас…

– Думаю, Максим, это вам стоит ей сообщить, – ответил Марк Романович. – Вы ближе всего к ней, она вас чувствует, между вами есть особые связи. Даже если вы с ней враждуете, она к вам прислушается больше, чем ко мне.

На этом они закончили свой разговор и вышли из палаты, оставив меня вновь одну с пикающими приборами и трубками, которые протыкали мою кожу. Как только дверь за ними закрылась, я тут же открыла глаза и начала отцеплять от себя всю эту медицинскую белиберду. Приложив максимум усилий, я села и стала думать, что делать дальше. Да, меня волновало то, что остальные не хотели рассказывать мне до поры до времени, но больше меня волновала Мария, а точнее говоря моя ей месть. Все мои мысли были только о возмездии. Но для того, чтобы мстить, нужен определенный план. Нужно все продумать так, чтобы человек все осознал. Не нужно делать все наобум, иначе он не поймет, что к чему. Ему нужно понять, за что ему мстят, и тогда он поймет, в чем провинился, и тогда совесть должна его проснуться. И если такое дело коснулось Марии, то мне стоит хорошенько подумать над тем, как заставить ее раскаиваться, несмотря на то, что совести в ней никакой не было, не говоря уже о человечности.

Потом я начала припоминать ту самую Аню, речь о которой была в разговоре. Я вспомнила эту девушку, которая прекрасно охотилась и была порой врединой, каких надо еще поискать. Но, тем не менее, при воспоминании о ней необъяснимое доброе тепло начинало греть душу. Я знала ее, я любила ее. На душе моей стало так радостно от того, что я вспомнила ее! Я должна была найти и Аню. С каждым днем планы мои росли и росли. Мне нужно было каким-то способом найти Варю и Аню, а потом я должна совершить месть.

Я не хотела, чтобы о моих планах пока кто-то знал, поэтому я продолжала лежать в палате, хотя на самом деле я строила план действий, чтобы попасть в кабинет Марии. Даже Эдгар еще не знал о том, что я очнулась. Только рано утром об этом узнал Максим, который пришел просто для того, чтобы посидеть в палате. Он сидел и о чем-то так долго думал, что даже не заметил, как я смотрела на него в течение десяти минут. Когда же он заметил, я лишь натянуто ему улыбнулась. Он уже вскочил с места и хотел бежать за врачом, но я остановила его. Мне нужно было, чтобы он рассказал мне то, что, по мнению остальных, раздавило бы меня морально.

– Сколько дней я пролежала? – первым делом спросила я, усаживаясь поудобнее на больничной койке.

– Два дня. Эдгар сказал, что это все из-за контузии, которую ты получила при ударной волне от бомбы, которая упала недалеко от тебя. Что ты чувствовала, когда у тебя начались приступы? – спросил Максим. Он хмурился так, будто ему было в тягость вспоминать то, что было на жатве, а не мне.

– Выстрелы мне казались очень громкими. Меня оглушало пару раз, тряслись руки и ноги. Голову сдавливало так, будто ее кто-то держал в тисках. Еще эта кровь из носа… а потом, когда я очнулась, я думала, что вы хотите убить меня, мне было страшно…

– А жатва? – осторожно спросил Максим, пододвинув свой стул поближе к койке.

– Эти люди… они так кричали, плакали… а вокруг всем как будто было все равно, будто их совсем не волновали эти невинные жизни. Все ликовали, когда их убивали… – я возвращалась к тому самому дню и снова ужасалась. – Это так страшно! Зачем они это делают? Так ведь нельзя!

– Эти порядки существуют уже много лет, Таня. Разве что-то ты сможешь изменить?

– Если мы с тобой сможем собрать армию, даже небольшую, от этого будет толк.

– Пока ты была без сознания твой мозг, что ли, уже составил особый план действий? – произнес Максим так, будто смеялся надо мной. Было понятно, что он даже ничего слушать не будет о восстании. – Я позову Эдгара?

– Пока не надо…

– Хочешь снова помечтать о том, как ты поведешь всех людей за собой и совершишь какую-нибудь революцию? – он просто надо мной издевался. Я поджала губы и отвернулась от него. – Не обижайся, но это все звучит глупо, по-детски.

– Максим, послушай меня внимательно. Я вовсе не говорю о том, что я хочу одна совершить какой-то переворот в мире. Вовсе нет. Этого хотят все. Так почему бы всем не собраться и не выступить против всего правительства? Или, что, людям продолжать жить как рабы? Когда-нибудь, даже если не сейчас, они все равно выступят, станут бороться за свою свободу. Но почему бы побороться за нее не сейчас, когда война уже идет? Сейчас самое время!

– Все это, конечно, звучит замечательно, но на деле-то так не будет. И давай закроем эту тему. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы вести такие разговоры, – он встал и направился к двери, чтобы позвать Эдгара.

– Сядь, – сказала я ему. – Надо поговорить.

– О чем же?

– Я все слышала. Я слышала, как вы вчера вечером бурно обсуждали то, чего вы не хотели бы мне говорить. Я хочу все знать.

– Не время еще, – сопротивлялся Максим. – Мы должны поговорить об этом хотя бы через неделю, когда твое состояние стабилизируется…

– У меня нормальное состояние! – повысила я голос. – Хватит говорить обо мне так, будто я больна. Я абсолютно здорова!

– Здорова?! Ты вообще понимаешь, что ты с собой сделала? Из-за этого гребанного восстания ты потеряла голову, ломанулась в самую горячую точку. У тебя контузия, ты потеряла память, и все это ужасно давит на тебя постоянно. Я понимаю, что тебе очень трудно, Таня. А ты говоришь, что ты здорова! Да если бы не эта бомба…

– Думаешь, было бы все по-другому?

– Да.

– Меня бы просто кто-нибудь пристрелил, а так я осталось жива. У меня осталась жизнь, и это главное.

– Это не жизнь. Было бы лучше, если бы ты умерла, – он посмотрел на меня с каким-то сожалением. И с каждой секундой фраза его начинала давить на грудь. – Я не то хотел сказать…

– Лучше заткнись, – устало проговорила я. – Позови Эдгара.