Текст книги "Возмездие"

27

Вокруг все улыбались и приветствовали друг друга. Всё было так же, как обычно на жатвах. Надеюсь, сегодня никого не будут убивать на глазах у всех. Всё-таки это была вечеринка. Повсюду официанты с закусками и бокалами шампанского, веселая музыка и оживленные разговоры из залов. Всё шумело и пестрило. Женщины были в ярких платьях, а мужчины – в черных смокингах. Все блестело и мерцало. Посреди зала стояла огромная живая елка, увешанная игрушками и гирляндами. И какие-то маленькие дети бегали возле нее. Это был праздник, и мне захотелось улыбаться и смеяться вместе со всеми. Да и вообще сегодня было тридцать первое декабря. Новый год. Мой день рождения.

Мария сделала все для того, чтобы находится в том зале, где находился президент. Как раз на пятом этаже, где мы должны были поработать. Точнее, мы уже начали работать. Мы пока просто ходили по залу и высматривали места, где находились камеры. В самом зале было не так много охраны и камер видеонаблюдения. Вот в коридорах их было предостаточно, и охрана все время суетилась перед дверями.

При осмотре зала можно было заниматься тем, чем мы хотели. Голос Бренды Эртон пока не жужжал в моем ухе, где стояло устройство. Но я совершенно не знала, чем я могу здесь заняться. Я смотрела на остальных людей, они стояли с бокалами шампанского и разговаривали друг с другом, хохотали. Они смотрели на остальных, обсуждали кого-то.

– Позвольте ваше пальто, – обратился ко мне какой-то служащий. Я долго смотрела на него. Я могу освободить его от этого рабства, возможно, уже сегодня. – Пальто, мисс, – напоминал он.

– Да, пальто, – растерянно говорила я. Мне не хотелось снимать верхнюю одежду.

«Это всего лишь шрамы, Таня. Всем все равно, потому что это всего лишь шрамы. Да и никто не собирается пялиться на тебя!» – говорила я себе, сбрасывая пальто. Когда служащий принимал верхнюю одежду, он невольно охнул и тут же скрылся в толпе светских людей. Он увидел мою изуродованную спину. Я пыталась не думать об этом, но что-то у меня не получалось. Нужно было не думать об этом. Я бы с удовольствием поболтала сейчас с кем-нибудь, но никого знакомого не видела. Жаль, что Кирилл был с другой базы. Он должен быть на другом этаже. С Максимом я уже давно не общалась. Всё-таки у меня была гордость, и она не позволяла мне даже подходить к нему. И что мне теперь делать?

Но не успела я что-то надумать, как вокруг меня образовался небольшой круг заинтересованных мной людей. Мне стало любопытно, о чем они хотели поговорить со мной. Но мыслили они узко. Их интересовало мое платье и прическа. Ну, и про мою спину, конечно же, спросили. Я ответила так, как нужно, то есть, как говорила Мария. Они сделали вид, что ужаснулись, мне оставалось кивать головой и иногда улыбаться.

Люди, которые подходили ко мне, были далеки от жизни государства. Нет, конечно, они были в курсе всех событий, что творились в городе, но в политике они ничего не смыслили, и потому об этом было невозможно с ними разговаривать. Увы. А о моде я понятия не имела, и, наверное, казалась своим собеседникам ужасно скучной, впрочем, как и они мне. Хотя бы взаимность была между нами!

Я поняла вдруг, что общаюсь совсем не с теми людьми. Мне нужны были те, которые бы могли дать важную информацию. В таких кругах находилась Мария, но мне нельзя было с ней пересекаться. Поэтому я решила подходить к тем людям, с которыми она уже поболтала.

– Кто это вас так? – спросил мужчина лет тридцати. Мы стояли у праздничной елки. Он говорил о моей спине. – Повстанцы?

– Да, – тихо ответила я, ненавидя себя за это мерзкое вранье. – Извините, но я не хочу об этом говорить, – я состроила гримасу, будто мне было больно вспоминать об этом.

– О, конечно! Я понимаю! – он подал мне бокал шампанского. Я немного пригубила. Казалось, пузырьки из напитка прямиком попали мне в голову. Казалось, они расставили все мысли по полочкам. – Вы, я полагаю, ненавидите этих отбросов общества? – спросил он.

Клянусь, я готова была разорвать его на части, ведь он причислял и меня, и Эртон, и Кирилла с Максимом к отбросам общества, да и вообще всех рабочих людей! Но я лишь молча уставилась на него, понимая, что я не должна выдать себя.

– Вы правы, – выдавила я из себя. – Но я боюсь их, а не только ненавижу. Сколько людей уже эвакуировано из города из-за них! Сколько архитектурны разрушено! Они всё вокруг разрушают. Они разрушают мою жизнь, вашу! Всех нас!

– Да-да! – возбужденно отреагировал мой собеседник. Сейчас он что-то выдаст мне. Я приметила его, он разговаривал недавно с Марией. – Я слышал даже, что они уже создали несколько организаций, чтобы ликвидировать правительство!

– Это ужасно.

– Да, положение наше с каждым днем все хуже и хуже, потому что на их стороне большая масса людей, но и за нами есть превосходство. Наука, техника!..

– Но ведь большая часть города сейчас эвакуирована, ученые в других городах…

– Думаете, мы оставим их там спокойно сидеть без дела, когда они могут поработать на благо материка? Есть один чудак, странный старикашка, ей богу! – он тихо посмеялся. – Но он – гений! Такие оружия изобретает для армии! Осталось привезти его сюда из 2-ого города.

– Но как один ученый сможет исправить положение всего государства? – негодовала я.

– Поверьте, дорогая, он сможет! – он улыбнулся. – Он изобретет такое, что мы навсегда избавимся от этих жалких повстанцев! Кажется, зовут его… Цезарь Альбертович. Да, точно! Цезарь Альбертович! Первоклассный ученый!

– Вы, действительно, уверены, что этот ваш ученый что-то сможет сделать для всех нас? – как же мне было тяжело все это говорить. Для всех нас! Меня тошнит, когда я представляю, что вместе с ними заодно.

– Да, я абсолютно в этом уверен!

В следующее мгновение он увидел в толпе какого-то своего старого знакомого и, извинившись передо мной, ушел к нему. Я облегченно выдохнула и сделала еще один глоток шампанского.

Итак, Цезарь Альбертович был ученым, который должен был помочь либо нам, Союзу Свободы, либо никому. Этот человек не должен попасть в руки правительства раньше времени. Если он будет у нас, мы еще посмотрим, на чьей стороне преимущество!

Далее я присоединилась к человеку, который очень заинтересовал меня. Мария разговаривала и с ним. Это был старичок в старых поношенных очках. Он выглядел одиноким среди сумбурной толпы. Я села за шахматный стол, за которым сидел он. Он играл сам с собой и, увидев, что у него появилась компания, обрадовался. Я слегка улыбнулась ему.

– Весь этот шум жутко раздражает! – ворчал он, передвинув куда-то пешку. Откровенно говоря, я не совсем понимала эту игру.

– И не говорите! – поддержала я. – Невозможно сосредоточиться! – но вовсе не шум отвлекал меня, а моя неопытность, касающаяся шахмат.

– Совсем не понимаю, чему они все так радуются! – он снова ворчал. Видимо, людям его возраста свойственно ворчать. Ладно, я могу потерпеть. Если он, конечно, расскажет мне что-то, имеющее отношение к Спасительному материку. – Повстанцы успокоились, и они начали веселиться. Это же уму непостижимо!

– Почему же? Ведь они успокоились, как вы выразились…

– Милочка-а, – протянул старик, смотря на меня поверх своих старых очков. – Это не что иное, как затишье перед бурей. Они готовятся к чему-то более грандиозному! – он всплеснул руками. – Они не могут просто сидеть и ничего не делать. Да! Восстания закончились – начнутся настоящие штурмы. Вот увидите! – он совершил ход конем, кажется.

– Но наша армия…

– Мне уже много лет, я слишком хорошо знаю наше государство. Мы не готовы дать отпор. Этих повстанцев очень много, а наша армия редеет с каждым днем. Мужчины сейчас не желают идти в армию, большинство из них сейчас во 2-ом городе, они эвакуированы. А вот повстанцев все больше и больше. И никакие бомбы им не помеха. Я даже не знаю, что надо придумать, чтобы все это остановить.

– Скажите, кто, по-вашему, одержит верх? – я посмотрела ему прямо в глаза. Ответ был написан у него на лице. Он восхищался не армией своего государства, а сплоченностью рабочих людей.

– Не поймите меня неправильно, дорогуша, но я думаю, мы не победим эту войну. Либо нам придется сдохнуть, либо жить с этими людьми вместе, на одном уровне, – он сказал это очень тихо, оглядываясь по сторонам. – Это понимают многие, но говорить этого не нужно, барышня. Президент не одобряет.

– Я понимаю, – так же тихо произнесла я. – Пойду, пожалуй. Приятного вечера.

– Взорвите их всех к чертовой матери, милая! – он улыбнулся мне по-доброму. А потом вновь начал переставлять фигурки на шахматном столе, будто ничего такого не говорил.

Этот старик обо всем догадался. Но как он понял, что я повстанец? И если бы он не узнал, кто я на самом деле, он бы, конечно, не стал так со мной секретничать. Этот мудрец всё понял и призывал стереть с лица земли всю эту интеллигенцию, что сейчас находилась в зале. Я вновь обернулась, чтобы посмотреть на него, но он уже с кем-то играл в шахматы и так же спокойно разговаривал. Чудной старик! Тем не менее, сомнений не было, что это был наш человек.

Никакой такой информации я от него не добилась, но приобрела уверенность в том, что у нас все получится. Она и раньше была, но теперь!..

Я вдруг поймала взглядом Марию. Она сидела пока одна и курила, смотря на весь тот хаос, который был в зале. Она довольно улыбалась. К ней подсел молодой человек. Увидев его, я не могла не сообщить об этом Максиму:

– Макс, Боссэ на месте.

Николя поймал мой любопытный взгляд и только кивнул головой в ответ. Чтобы Мария не наткнулась на меня глазами и не заподозрила чего-то, я поспешила затеряться в толпе. Вообще я искала Максима, но его нигде не было. И, говоря откровенно, я совсем не удивилась, когда увидела его с Катериной. Что ж, я не могу его все время держать возле себя. Он волен делать то, что хочет. Я не буду больше давить на него.

Я не хотела думать об этом, но, сама того не замечая, все время наблюдала за ними издалека. Кажется, им было весело. И это уже не злило меня, мне только было немного грустно. Грустно не от того, что Максим с Катериной, а от того, что между нами образовалась глубокая пропасть вместо той крепкой связи, которая была между нами. Я не говорю, что она, эта связь, исчезла. Она до сих пор есть. Просто стоит мне снова посмотреть на эту парочку, как я понимаю, что связь эта с каждым разом становится все слабее. И вот сейчас еще раз…

Еще слабее…

Раздалась знакомая музыка. Это был вальс, который было невозможно не узнать (кажется, я на всю жизнь запомню, что у вальса трехдольный размер). Все начинали танцевать, а я продолжала стоять у праздничной елки и разглядывать замысловатые блестящие игрушки на ней. Хорошо, что меня никто пока не звал. Я скверно танцую. Я давно это поняла.

– Может, согласишься потанцевать со мной? – спросил знакомый голос из-за спины. Голос был таким знакомым, что я начала злиться на себя за то, что не могу понять, кому же он принадлежит. Не видя смысла больше мучить себя, я развернулась. Точно! Игорь.

– Я танцую не лучшим образом, – начала я ломаться. – Ты и сам это говорил когда-то…

– Самое время проверить, прав я или нет, – он протянул свою руку. Тяжело вздохнув, я всё-таки вложила свою ладонь в его ладонь.

Вальс закружил меня. Я видела только яркие огни, которые смешались с лицами других людей. Все смешалось, все было размыто. И только улыбающееся лицо Игоря выглядело четким. «Что мне делать?» – все время спрашивала я себя. Я пыталась поддерживать с ним какой-то несвязный разговор, я натянуто ему улыбалась. Мне было с ним тяжело. И почему именно ко мне он подошел? И почему я согласилась, когда могла отказаться, и это было бы вполне нормально?

Он несколько раз сказал мне, что я прекрасно выгляжу, я ответила ему тем же. Он начал шутить о людях, которые танцевали рядом с нами, при этом он прекрасно двигался. А я думала лишь о том, куда поставить свою ногу. И я думала о его руках. Одна была на моей талии, другая была сплетена с моей рукой. Неприятный холодок проходил по всему моему телу, когда я думала об этом. Но вот, наконец, танец закончился. Он убрал руку с моей талии, и я тут же отошла от него на шаг. Поняла, что голова моя сильно кружится. Каким-то образом в руке у меня оказался новый бокал шампанского, и я, не задумываясь, сделала пару глотков. Голова встала на место.

– Ты танцуешь совсем не плохо, – продолжал разговор со мной Игорь. А я-то думала, он не будет лезть ко мне! Когда же он уйдет от меня?

– Я очень рада, что ты оценил, – с равнодушием произнесла я, высматривая в толпе Марию и Боссэ. – Извини, но мне нужно идти…

Как оказалось, Боссэ как-то удалось обольстить Марию, и та согласилась с ним потанцевать. После танца он поцеловал ей руку, сказал пару приятных слов и бросил на меня мимолетный взгляд. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ключ был у него. Меня распирало от радости.

Николя еще раз посмотрел на меня и пошел куда-то. Я должна была следовать за ним. Зная, что у Максима устройство, я вновь включила свое такое же и тихо произнесла:

– Он достал ключ. Если ты меня видишь, то иди за мной следом.

В ту же секунду раздался ответ:

– Я понял тебя. Иди, я – следом, – при этом в ухе неприятно жужжало.

Боссэ вывел нас в коридор. Сразу стало легче дышать, потому что в зале уже было накурено и душно. По коридору ходила охрана. Видимо, уже все предусмотрев, Николя вел нас к лестнице. Конечно, на лестницах между этажами не было охраны, и вообще никого не было, потому что все пользовались лифтом.

– Я свою работу сделал, ребята, – он победоносно достал из кармана брюк ключ от кабинета Марии. И как это ему удалось?

– Нам нужен дубликат, Николя, – напомнил Максим, серьезно посмотрев на юношу. – У нас был уговор.

– То есть? – возмутился Боссэ. – Мне придется еще и возвращать ей этот ключ?

– Да.

– С другой стороны, – начала я, – можно обойтись без дубликата. Возьмем просто этот ключ и всё. У нее наверняка есть запасной.

– А то, что она почувствует в любой момент, что у нее нет ключа, тебя не волнует? – с раздражением проговорил Максим.

– Знаешь, что!.. – воскликнула я.

– Что? Это вообще была твоя идея! – ворчал он. Я отвернулась от него и посмотрела на Боссэ. Он терпеливо ждал.

– Как долго делается дубликат? Он нужен нам сегодня.

– Это секундное дело! – Боссэ взял у Максима ключ, достал из кармана брюк небольшой прибор и вложил в него ключ. Какая-то новейшая техника! Через минуту у нас был дубликат. Он передал его мне, а ключ оставил у себя. – Я верну его обратно Марии, если вы дадите мне «камень» сейчас.

Мы с Максимом переглянулись. Он тяжело вздохнул, достал из кармана пиджака крек и передал его юному наркоману. Эти грязные делишки закончилось. У нас был дубликат ключа, а у Николя – наркота. Все получили то, что хотели. Нас больше ничего не связывало с Николя Боссэ.

Мы вернулись вновь в зал и растворились в толпе. И снова вальс.

– Привет! – откуда-то раздался задорный голос. Я оглянулась по сторонам, но никого не увидела. Потом все-таки разглядела, как Кирилл идет мне навстречу, покидая какую-то компанию. Что он здесь делал? Почему он был на этом этаже тогда, когда его база должна работать на другом? – Привет, – повторил он, подойдя ко мне ближе. – Ты чудесно выглядишь!

– Давай без этих светских разговоров, ладно? – отмахнулась я и улыбнулась ему. Я пусть и не понимала, что он делал здесь, но была рада видеть его. – Отойдем подальше, а то тут вальс начинают?

– Вообще-то я хотел с тобой потанцевать.

– Ну, если ты хочешь…

Не дослушав меня до конца, он с радостью взял меня за руку и вывел к танцующим. Его движения были естественны, когда он прикасался ко мне. Они были не такими, как у Игоря. Игорь старался произвести на меня впечатление и потому старался все делать с какой-то несвойственной ему нежностью, а у Кирилла… всё не так, всё по-другому. Меня совсем не трогало то, что рука его лежала на моей талии. Прикосновения были свободными, и мне это нравилось.

– Что ты тут делаешь? – спросила я шепотом, чуть ли не касаясь губами его уха.

– Пришел потанцевать с тобой. Что же тут не понятного! – он вновь широко улыбнулся. – Таня, не беспокойся. Мне сообщат, когда мне нужно будет вернуться на свой этаж.

– Да-да, конечно, – я смущенно улыбнулась и больше не лезла к нему со своими расспросами.

– Можно честно? – снова обратился ко мне Кирилл и тихо засмеялся. Я кивнула ему головой. – Танцуешь ты!..

– Заткнись! – я, шутя, ударила его по плечу и рассмеялась. – Я прекрасно знаю свои танцевальные способности…

– У тебя их нет! – Кирилл пошутил и рассмеялся. Мне было с ним весело и хорошо. Но вальс уже кончился. Голова моя ужасно закружилась. – Ты, Таня, стойкая к морозам, но не к танцам! Пошли на свежий воздух, – он взял меня под руку. – Пальто, пожалуйста! – крикнул он, и тут же появился служащий с его пальто. Мы вышли на балкон. Морозный воздух начал приводить меня в чувства. Я прикрыла глаза. Мне стало холодно.

– Может, ты дашь мне пальто? – обратилась я к Мартынову. – Не лето на улице!

– А я взял только себе, – он состроил гримасу сожаления. – Ты же стойкая к морозу! Я подумал, тебе и так нормально будет.

– Не настолько стойкая! – засмеялась я, и клубы пара начали выходить из моего рта.

– Ой, ну ладно! – Кирилл помог надеть мне свое пальто. – Что за шрамы на твоей спине? – шуточный тон его сменился на спокойный.

– Еще в детстве меня избили Дежурные, – ответила я.

– Но ты же племянница Марии. Как могло такое случиться?

Я внимательно посмотрела на него. Он, что, делал вид, что ничего не понимал? Неужели он еще не догадался, что я обычная рабочая? Как же так? Мое незнание французского языка, мои танцевальные способности, которых нет, даже моя незамысловатая речь… всё это ни о чем ему не сказало?

– Шутишь? – только и спросила я.

– Нет, я, правда, не могу понять тебя.

– Тебя не смущает то, что я… несколько отличаюсь от других девушек 1-ого города? – я решила дать ему несколько намеков. Может, так он сам догадается?

– Нет, ты мне нравишься…

Я теперь не знала, как к этому относиться! Другое дело Игорь. Я его просто отшиваю. А тут…

– Я не про это, – осторожно перебила я его. – Я не владею французским, не умею танцевать и правильно разговаривать. Согласись, что-то тут не то?

– На что ты намекаешь? Таня, скажи как есть! – он обхватил мои предплечья своими большими руками. Он смотрел на меня очень внимательно. Он, видимо, вообще не предполагал, что я могу оказаться обычной рабочей.

– Я повстанец.

– Это я и так знаю! – улыбнулся Кирилл облегченно. – Я ведь тоже…

– Нет, ты не понял! – взволнованно проговорила я и придвинулась к нему поближе. Получилось так, что я прижалась руками к его груди. Он не отпрянул от меня. Наоборот немного приобнял. – Я – обычный повстанец, – прошептала я и уставилась в его лицо. Шестеренки начинали работать у него в мозгу. Кажется, он начинал понимать.

– Ты – рабочая? – так же шепотом спросил он. Я кивнула головой, поджав губы.

«Сейчас он тебя оттолкнет, – говорила я себе, выжидающе смотря на Кирилла. – Он никак этого не ожидал. Смотри, смотри. Сейчас оттолкнет».

– Нет, я сначала думал, что ты – рабочая, но это было на том бунте, – сбивчиво продолжал Мартынов. – Но потом я увидел тебя вместе с Максимом и Марией, и я как-то сразу отбросил эту мысль… Как ты оказалась в этой семье?

– Это неважно, – я нахмурилась. – Главное, что теперь ты знаешь, что я обычная рабочая, – я тяжело вздохнула и подошла к краю балкона, положила локти на ограждение и посмотрела вдаль, но перед собой я ничего не видела. – Я понимаю, что ошеломила тебя, – я грустно усмехнулась. – И я пойму, если ты не захочешь больше со мной общаться, – я повернулась, чтобы посмотреть на него, но он стоял уже слишком близко ко мне. Его дыхание начинало греть мою кожу. Я решила закрыть глаза, решила не думать о том, что будет дальше.

«А Максим?» – спрашивал меня внутренний голос.

«А Максим с Катериной», – отвечала я сама себе, уже чувствуя тепло губ Кирилла Мартынова.

Не знаю, может я обманывала саму себя, но Кирилла я уже тоже любила какой-то своеобразной любовью. И любовь эта появилась внезапно, только сейчас. Из дружественной симпатии она переросла во что-то большее. Глубины моей души кричали о том, чтобы я не совершала ошибку, но было уже поздно. Я всё сильнее и сильнее прижималась к Кириллу, отвечая на его поцелуи. Что-то было в нем, чего мне всегда не хватало. Возможно, его открытость и дружелюбие. Не знаю. Не важно.

– Мне совсем не важно, кто ты, – прошептал на ухо Мартынов, обнимая меня. – Мне важно, какая ты. И пусть танцуешь ты из ряда вон плохо, ты мне нравишься такой! – пошутил он.

«Но как же Максим?»

«Он неплохо проводит время с Катериной, – вновь отвечала я себе. – Он сделал свой выбор, а я – свой. Я не жалею, что так получилось. Сейчас все нормально, все так, как и должно быть».