Текст книги "Погоня за матерью"

Глава 8

Проникнуть в наш старый особняк из бурого песчаника с черного хода не так просто, как с парадного, хотя разница и не настолько существенна. Достаточно зайти с Тридцать четвертой улицы в узкий проход между двумя домами, миновать его, и вы упретесь в массивную деревянную калитку высотой футов семь. Ни ручки, ни щеколды, ни даже кнопки звонка вы не увидите, а если у вас вдобавок нет с собой ключа от замка «Хотчкисс» или вас не ждут в гости, то вам понадобится инструмент уже другого рода: например, кувалда или секира. Если же вы желанный гость, то достаточно только постучать в калитку, и вас сразу впустят, как впустили Люси Вэлдон вечером понедельника в десять минут седьмого. Далее вас проведут по кирпичной дорожке, вдоль которой растут кусты, потом вы спуститесь по четырем ступенькам, войдете в дом и подниметесь по двенадцати ступенькам. После чего если повернете направо, то попадете в кухню, а если свернете налево, то в кабинет или гостиную.

Люси Вэлдон я провел прямиком в кабинет. Вулф, увидев нас, едва заметно кивнул, поджал губы и устремил на нашу клиентку скучающий взгляд. Люси устроилась в красном кожаном кресле, сумочку положила на приставной столик и небрежно кинула на спинку кресла меховую накидку – не то соболью, не то какую еще.

– Я уже извинилась перед Арчи за опоздание, – сказала она. – Мне ведь и в голову не приходило, что он поджидает меня у калитки.

Скверное начало разговора. Поскольку ни один клиент еще никогда не позволял себе (да и впредь не позволит) обращаться к Вулфу по имени, ее фамильярное «Арчи» означало для него, что либо Люси позволяет себе недопустимые вольности, либо я сам позволил по отношению к ней нечто подобное. Вулф быстро смерил меня суровым взглядом, потом посмотрел на клиентку и тяжело вздохнул:

– Поверьте, мне не доставляет удовольствия говорить вам это. Лишь в крайних случаях я обращаюсь за помощью к клиенту. Когда я берусь за какую-то работу, то рассчитываю только на свои силы. Однако сейчас обратиться к вам меня вынуждают обстоятельства. Вчера утром мистер Гудвин описал вам создавшееся положение.

Люси Вэлдон кивнула.

Добившись своего, поскольку, кивнув, наша клиентка как бы тем самым признала, что я не Арчи, а мистер Гудвин, Вулф блаженно откинулся на спинку кресла.

– Тем не менее я допускаю, что вы могли не осознать всей серьезности ситуации. Дело в том, мадам, что мы влипли. Очевидно, что проще всего было бы разыскать мать подброшенного вам ребенка, выяснив, откуда он взялся. Дальнейшее становилось уже делом техники. И вот мы узнали, откуда взялся ребенок, однако потом угодили в тупик. Эллен Тензер мертва, и вести дальнейшее расследование в этом направлении стало невозможным. Надеюсь, вы это понимаете?

– Ну… Да.

– Если у вас есть сомнения, отриньте их сразу. Выяснять обстоятельства появления мальчика у Эллен Тензер было бы сейчас верхом нелепости и неразумности. Работа эта по плечу лишь полиции, располагающей огромным штатом вымуштрованных специалистов, среди которых попадаются довольно стоящие, и пользующейся поддержкой закона. Не нам с мистером Гудвином тягаться с ними. Тем более что, по всей вероятности, они сейчас и сами ведут расследование в этом направлении, резонно полагая, что оно взаимосвязано с убийством. Таким образом, пока мы вынуждены отказаться от попыток раскопать прошлое Эллен Тензер, предоставив это полиции. Поскольку мы можем утверждать, что не она подкинула вам ребенка, то…

– Почему мы можем так утверждать? – недоуменно хмурясь, спросила Люси.

– Посредством сопоставления логических умозаключений. Не она пришпилила записку к одеяльцу, и не она одевала младенца. Во время обыска в ее доме мистер Гудвин обнаружил шкатулку, почти доверху заполненную английскими булавками. А вот ни набора детских штампов, которые использовали для изготовления послания, ни резиновой подушечки он не обнаружил. Разумеется, это лишь косвенные улики, однако они довольно весомые. Я убежден, что двадцатого мая Эллен Тензер передала ребенка некоему не установленному пока лицу. Встреча с ним состоялась либо в ее доме, либо, что более вероятно, где-то еще. Вполне возможно, что она не знала о том, что малыша подбросят вам. Тем не менее она была посвящена в тайну этого ребенка и поплатилась за это жизнью.

– Это вы уже точно знаете? – ломая руки, вскричала Люси. – Ее убили только из-за этого ребенка?

– Доказательств у меня нет, – ответил Вулф. – Но нужно быть круглым идиотом, чтобы полагать иначе. Еще одно логическое умозаключение: мало того что Эллен Тензер сама не подбрасывала мальчика в ваш дом, так она даже не подозревала о том, что его ждет подобная участь. В противном случае она не стала бы наряжать его в такой приметный комбинезон. Она прекрасно понимала, сколь необычны и уникальны ее пуговицы и что проследить их происхождение будет в случае необходимости совсем несложно. Если она и…

– Постойте-ка! – снова перебила его Люси звенящим от тревоги голосом, и Вулф замолчал, терпеливо ожидая следующих слов, наконец она сказала: – А вдруг Эллен хотела, чтобы эти пуговицы опознали?

Вулф решительно потряс головой:

– Нет! В таком случае она бы встретила мистера Гудвина совсем иначе. Нет. Если она и знала что-нибудь о прошлом ребенка, то о том, как сложится дальнейшая его судьба, даже не подозревала. Более того, человек, подбросивший мальчика в ваш дом, был уверен, что ничто из одежды не позволит проследить, откуда взялся ребенок. А раз так, значит он не слишком разбирался в детской одежде и даже предположить не мог, насколько эти пуговицы редкие. А вот мистер Гудвин сразу обратил на них внимание. Да и ваш покорный слуга тоже.

– А вот я их даже не заметила.

Вулф метнул на нее испепеляющий взгляд:

– Это ваша личная проблема, мадам, которая не имеет отношения к расследованию. Я сейчас крайне озабочен другой и куда более серьезной проблемой. Ведь я не только должен выполнять обязательства, взятые перед вами, но и постараться избежать обвинения в пособничестве мистеру Гудвину при совершении уголовного преступления. Если Эллен Тензер и в самом деле убили, чтобы помешать ей рассказать о вашем найденыше, а это наверняка так, то мы с мистером Гудвином утаиваем важные улики. Иными словами, как я уже вам говорил, мы влипли по уши. Я не склонен раскрывать полиции ни ваше имя, ни полученные от вас конфиденциальные сведения. Вас будут беспокоить, вызывать на допросы, возможно, даже унижать и запугивать. Это будет существенным ударом по моему самолюбию, ибо вы моя клиентка. А самолюбив я настолько, что готов выслушивать упреки лишь от других лиц, но никак не от себя самого. Однако если мы с мистером Гудвином сохраним ваше имя и полученные от вас сведения в тайне, то я уже не смогу ограничиться розыском матери вашего подкидыша, предоставив полиции разгадывать убийство. Я буду вынужден либо изобличить убийцу, либо представить убедительные доказательства отсутствия взаимосвязи между убийством Эллен Тензер и ее причастностью к обнаруженному у порога вашего дома младенцу. Поскольку такая взаимосвязь почти наверняка существует, я буду вынужден искать убийцу по вашей просьбе и за ваши деньги. Вам это понятно?

Люси перевела взгляд на меня:

– Господи, ну до чего же мерзкая история!

– Беда в том, – кивнул я, – что отказаться и выйти из игры вы уже не сможете. В таком случае вы перестанете быть его клиенткой и мы будем вынуждены дать показания полицейским ищейкам. Я, по крайней мере. А я сейчас в их глазах важная птица, ведь я последним видел Эллен Тензер в живых. И потом копы налетят на вас как мухи на мед. Пока же вы имеете дело только с нами. Выбирайте сами, миссис Вэлдон.

Она раскрыла было рот, но тут же сомкнула губы. Затем повернулась, взяла со столика свою сумочку, раскрыла, достала лист бумаги, встала, подошла ко мне и вручила его мне.

Я прочел записку, написанную от руки чернилами:

Понедельник

Арчи Гудвину.

Зовите меня Люси.

Люси Вэлдон.

Представьте себе эту картину. Кабинет Вулфа. Клиентка в его присутствии вручает мне записку, прекрасно зная, что я предпочту не показывать ее Вулфу. Да, тут требовалось пораскинуть мозгами. Я приподнял одну бровь – Вулфа это страшно раздражает, потому что у него так не выходит, – опустил записку в карман и, склонив голову набок, посмотрел на Люси, которая уже снова сидела в красном кожаном кресле.

– Только при том условии, что вы останетесь нашей клиенткой, – заявил я.

– Но ведь ничего не изменилось, – пожала плечами Люси. – Меня, конечно, пугает это ужасное убийство, но я была и остаюсь вашей клиенткой.

Я украдкой покосился на Вулфа и заметил, что он пялится на меня в упор.

– Миссис Вэлдон предпочитает иметь дело с нами, а не с полицией, – пояснил я. – Бальзам для вашего самолюбия.

Вулф не ответил, и Люси сама обратилась к нему:

– Вы только что сказали, что будете вынуждены искать убийцу по моей просьбе и за мои деньги. Означает ли это, что именно поиском убийцы вы и займетесь в первую очередь?

– Нет! – отрезал Вулф. Мало того что Люси Вэлдон была женщиной, так она еще имела наглость в его присутствии всучить мне какую-то записку. – Мы займемся этим в процессе розыска матери ребенка, но избежать этого нельзя. Итак, я продолжаю расследование?

– Да.

– Тогда мне понадобится ваша помощь. На какое-то время мы препоручаем Эллен Тензер полиции, а сами начнем копать с другого конца – с рождения и даже с зачатия подброшенного мальчика. В четверг вы согласились, хотя и неохотно, назвать мистеру Гудвину имена четырех женщин. Нам необходимо гораздо больше. Мы должны знать имена всех женщин, которые общались или даже просто имели возможность общаться с вашим мужем, пусть и совсем недолго, весной прошлого года. Нам нужен полный список.

– Но это невозможно! – всплеснула руками Люси Вэлдон. – Я не смогу назвать их всех! Мой муж встречался с сотнями людей, которых я никогда и в глаза не видела. Например, на литературных коктейлях, которые я посещала крайне редко. Мне там было скучно, да и Ричард чувствовал себя свободнее, когда я не путалась под ногами.

– Немудрено, – проворчал Вулф. – И все-таки, миссис Вэлдон, вы должны передать мистеру Гудвину полный список всех имен, которые помните, ничего не утаивая. Поверьте, досаждать этим женщинам никто не станет, поскольку сбор сведений о них ограничится одним-единственным вопросом, а именно: их местопребыванием во время рождения ребенка. У нас есть весьма существенное преимущество: ни одна женщина не в состоянии произвести на свет ребенка без видимых со стороны нарушений своего привычного жизненного уклада. Скорее всего, непосредственно ни к одной из этих женщин обращаться не придется. Итак, постарайтесь вспомнить всех и ничего не утаивайте.

– Хорошо, – кивнула Люси. – Постараюсь.

– Кроме того, вы должны назвать мистеру Гудвину нескольких близких знакомых и друзей вашего супруга – мужского пола. Для начала достаточно троих-четверых, а там видно будет. Мне нужно с ними встретиться, а поскольку сам я никогда из дому по делам не выхожу, то им придется собраться здесь, у меня. Причем не по отдельности, а всем вместе. При этом мне опять потребуется ваша помощь. Вы должны будете договориться с ними о времени встречи.

– Вы хотите сказать, что я должна уговорить их прийти к вам? – уточнила Люси.

– Да.

– Но как я им это объясню?

– Вы скажете, что обратились ко мне за помощью, а я хочу с ними переговорить.

– Но тогда ведь… – Она снова озабоченно нахмурилась. – Арчи сказал, чтобы я никому об этом не рассказывала, даже лучшей подруге.

– Мистер Гудвин следовал моим указаниям. Однако, поразмыслив, я пришел к выводу, что мы должны пойти на риск. Вы сказали, что ваш муж встречался с сотнями людей, которых вы никогда и в глаза не видели. Думаю, говоря «с сотнями», вы несколько преувеличили, но если количество это измеряется дюжинами, то я должен знать имена всех этих женщин. Вы несколько раз повторили, что история эта мерзкая. Поверьте, мадам, мне она нравится ничуть не больше, чем вам. Знай я наперед, что самое обычное расследование закончится убийством, после чего мне предстоит искать иголку в стоге сена, то ни за что не согласился бы взяться за это дело. Так вот, я должен встретиться с тремя или четырьмя мужчинами, которые состояли в достаточно близких с вашим покойным супругом отношениях, чтобы дополнить список дам, с которыми он, возможно, водил знакомство, а заодно рассказать о нем еще что-нибудь такое, о чем вы могли не знать. Итак, вы должны назвать их мистеру Гудвину, а затем организовать нашу встречу здесь, в моем доме. Вы согласны?

Судя по выражению лица Люси Вэлдон, эта история начинала казаться ей еще более мерзкой.

– В полиции наверняка захотят знать, что именно вы расследуете по моей просьбе, – наконец произнесла она. – Что мне им ответить?

– Скажите, что я им все объясню сам. Разумеется, это вопрос щекотливый. Я, конечно, и словом не обмолвлюсь о том, что вам подбросили ребенка, хотя, возможно, о том, что вы приютили у себя малыша, знает куда больше людей, чем вы думаете. Впрочем, если кто-нибудь из приглашенных мужчин спросит меня о подкидыше, я отвечу, что к делу это отношения не имеет. Когда я приму окончательное решение, о чем говорить с ними, вас поставят в известность и, если у вас возникнут возражения, я приму их к сведению. – Он повернулся, чтобы посмотреть на настенные часы. До обеда оставалось еще полчаса. Вулф перевел взгляд на Люси. – Итак, сегодня вечером вы с мистером Гудвином должны выбрать троих или четверых мужчин, с которыми мне предстоит встретиться. Я хотел бы увидеть их завтра либо в одиннадцать утра, либо в девять вечера. Вам также нужно составить полный список женщин, с которыми был знаком мистер Вэлдон. Но пока хочу задать вам один вопрос: где вы были вечером в прошлую пятницу? Начиная с восьми часов.

Люси изумленно вытаращилась на него:

– В пятницу?

Вулф кивнул:

– Поверьте, мадам, у меня нет никаких оснований не доверять вам. Однако теперь мне предстоит изобличить человека, способного, не моргнув глазом, совершить убийство. А вдруг вы тоже Иезавель[4]4
  Известная своим коварством жена Ахава, царя Израиля (IX век до н. э.).


[Закрыть]. Эллен Тензер убили в пятницу около полуночи. Где вы были в это время?

Люси смотрела на него во все глаза:

– Но вы… не считаете же вы…

– Это крайне маловероятно, но вполне допустимо с логической точки зрения. Вашему самолюбию должно польстить, что я счел вас способной обвести меня вокруг пальца, проявив столь блистательные вероломство, хитрость и коварство.

Люси изобразила жалкое подобие улыбки:

– У вас довольно необычное представление о том, как можно польстить самолюбию, – потом перевела взгляд на меня. – Почему вы не спросили об этом вчера?

– Хотел, но как-то из головы вылетело, – пожав плечами, ответил я.

– Честно?

– Нет, но мистер Вулф прав: это комплимент. Подумайте сами: ведь нужно быть поистине семи пядей во лбу, чтобы выставить на посмешище сразу и его, и меня! Так где, говорите, вы были в пятницу вечером?

– Ну хорошо, – вздохнула Люси. – В пятницу, значит. Моя подруга Лена Гатри пригласила меня к себе на обед, но домой я поспела к десятичасовому кормлению. Я имею в виду ребенка. Конечно, там была кормилица, но я стараюсь всегда присутствовать при кормлении. Потом я спустилась, немного поиграла на пианино и отправилась спать. – Она посмотрела на Вулфа. – Господи, ерунда какая-то!

– Нет! – рыкнул он. – Когда дело касается человеческой натуры, со свойственными ей капризами и непостоянством, ерунды не бывает, ибо любой пустяк может сыграть решающую роль. Если кормилица сегодня вечером у вас, мистер Гудвин расспросит ее про пятничный вечер.

Глава 9

На следующий день, во вторник, около полудня, в кабинете компанию нам составили трое мужчин, но они вовсе не были бывшими знакомыми покойного Ричарда Вэлдона. В красном кожаном кресле сидел Сол Пензер. Два из желтых кресел, расставленных напротив письменного стола Вулфа, занимали Фред Даркин (рост пять футов десять дюймов, вес сто девяносто фунтов, лысый и коренастый) и Орри Кэтер (шесть футов ровно, сто восемьдесят фунтов, молодцеватый и подтянутый). В руках у каждого было несколько карточек размером три на пять дюймов, на которых я напечатал основные сведения, полученные от нашей клиентки, а в бумажнике – несколько потрепанных пятерок и десяток, которые я извлек из сейфа.

Как всегда, наставляя эту троицу, Вулф почти неотрывно смотрел на Фреда и Орри. Сол схватывал все на лету.

– Никаких трудностей или осложнений возникнуть не должно, – говорил Вулф. – Дело проще пареной репы. В начале этого года или в самом конце прошлого некая женщина произвела на свет ребенка. Я хочу разыскать эту женщину. Действовать вы должны методом исключения. Оценивая очередную кандидатуру, имя которой напечатано на карточке, вы должны задать себе вопрос: могла она в это время родить ребенка или нет? Когда найдете женщину, вычеркнуть которую с ходу нельзя из-за отсутствия необходимой информации, не предпринимайте дальнейших шагов, пока не посоветуетесь со мной. Это понятно?

– Не совсем, – сказал Орри. – Что означает «с ходу»?

– Это является неотъемлемой частью плана, разработанного Арчи и мной. Сейчас объясню. Обращаться лично к любой из этих женщин вы будете исключительно в случае крайней необходимости. Большей же частью, а возможно, даже всегда вы будете получать необходимые сведения обходными путями – через консьержек и лифтеров, от торговцев и почтальонов. Это вы умеете. Работать вы будете под собственными фамилиями, но от имени корпорации «Дельфин», которой, в частности, принадлежит одноименный клубный отель в Клируотере, штат Флорида. Некая женщина подала судебный иск на полмиллиона долларов против вашей корпорации, желая, чтобы ей возместили ущерб за травму, которую она получила в субботу, шестого января этого года, когда спускалась с причала на катер. По ее словам, служащий «Дельфина», управлявший катером, не удержал его у причала и из-за его небрежности она получила несколько сильных ушибов и вывихнула лодыжку. Суд состоится уже в ближайшее время, а корпорация хочет привлечь в качестве свидетеля мадам Имярек – вставьте сюда любую фамилию из вашего списка. Эта женщина проживала в отеле «Дельфин» с десятого декабря прошлого года до десятого февраля нынешнего. Во время этого несчастного случая она находилась на причале, и, по ее словам, катер с места не трогался, а упавшая женщина просто поскользнулась. Я не чересчур витиевато изъясняюсь?

– Нет, – сказал Фред.

Я не уверен, понимал ли он значение слова «витиевато», но зато твердо знал: у Вулфа ничего не бывает чересчур.

– Остальное уже очевидно. По адресу, оставленному в отеле «Дельфин», никакая мадам Имярек не проживает, и вы пытаетесь ее разыскать. Может ли ею быть женщина, фамилия которой числится в вашем списке? Была ли она во Флориде с десятого декабря по десятое февраля? Нет, не была. А где она была в таком случае? – Вулф поднял руку ладонью вверх. – Не мне вас учить, как задавать вопросы. Вам предстоит просто отсеивать фамилии из списка. Все ясно?

– Не совсем. – Орри оторвался от блокнота, в котором лихорадочно строчил, пытаясь поспеть за Вулфом. – Если нас интересует только, родила ли она ребенка, то к чему вся эта чепуха про Флориду, дельфинов и судебный иск? – Его развязный тон объяснялся искренним убеждением, что все люди сотворены равными, особенно он сам и Ниро Вулф.

Вулф повернул голову:

– Объясните ему, Сол.

Записная книжка Сола покоилась в кармане его пиджака, рядом с карточками. Сол посмотрел на Орри как на равного, хотя это было совершенно не так.

– Судя по всему, – начал он, – ребенок этот незаконнорожденный, и мать родила его вдали от дома. Поэтому мы должны выяснить, случалось ли ей в течение довольно длительного времени отсутствовать дома. Если нет, то едва ли не единственное, о чем можно вспомнить, когда тебя спрашивают, чем занималась та или иная женщина пять месяцев назад, это рожала она в то время или нет. А история с Флоридой придумана просто для отвода глаз.

Конечно, со стороны Вулфа это было нечестно, ибо Сола во всю историю с найденышем посвятили еще пять дней назад. Однако замысел Вулфа состоял в том, чтобы слегка проучить Орри и сбить с него спесь, а Сол охотно согласился ему подыграть. Немного позже, выпроводив троицу, я вернулся в кабинет и сказал Вулфу:

– Если вы будете и дальше продолжать измываться над Орри в том же духе, то у бедняги разовьется комплекс неполноценности и мы лишимся блестящего оперативника.

– Пф! – фыркнул Вулф. – Такое и допустить немыслимо. – Он взял со стола «Безмолвную весну» и поудобнее устроился в кресле, затем, чуть приподняв голову, елейным голосом произнес: – Между прочим, ты обратил внимание, что я так и не спросил тебя про записку, которую вчера вечером вручила тебе эта женщина?

Я кивнул:

– Рано или поздно мне все равно пришлось бы признаться. Если бы в записке речь шла о деле, я раскололся бы сразу. Но вам я откроюсь и так. Так вот, в записке самыми обычными буквами было выведено: «Мой милый Арчи! Лиззи Борден взяла топор и сорок раз тюкнула им свою мамашу. Обожающая тебя Люси». На тот случай, если вы…

– Замолчи! – Он раскрыл книгу.

Мы до сих пор не знали, скольких мужчин ожидать сегодня на нашу холостяцкую вечеринку, и время уже клонилось к вечеру, когда Люси позвонила и сообщила, что согласие прийти дали все четверо. В шесть часов, когда Вулф спустился из оранжереи, на письменном столе его уже поджидали отпечатанные мной краткие досье.

МАНУЭЛЬ АПТОН. Пятьдесят с хвостиком. Главный редактор «Женщины и семьи», журнала для всех женщин, с тиражом свыше восьми миллионов экземпляров. Десять лет назад он проторил Ричарду Вэлдону путь к славе и признанию, опубликовав несколько его рассказов, а затем, хотя и по частям, – два его романа. Имеет жену и троих взрослых детей. Живет в квартире на Парк-авеню.

ДЖУЛИАН ХАФТ. Около пятидесяти. Глава издательства «Парфенон пресс», публикующего романы Вэлдона. В течение последних пяти лет жизни последнего считался одним из ближайших его друзей. Вдовец, двое взрослых детей. Живет в апартаментах в «Черчилль тауэр».

ЛЕО БИНГЭМ. Около сорока. Телевизионный продюсер. С Вэлдоном был связан только личными отношениями. Старинный и закадычный друг. Холостяк. Типичный плейбой. Живет в пентхаусе на Восточной Тридцать восьмой улице.

УИЛЛИС КИНГ. Тоже около сорока. Литературный агент. Дружил с Вэлдоном почти семь лет. Первая жена умерла. Со второй развелся. Детей нет. Живет в квартире на Перри-стрит в Гринвич-Виллидже.

Всякий раз, когда после обеда у нас ожидаются посетители, Вулф, встав из-за стола, сразу не возвращается в кабинет к своему любимому креслу. Он проходит в кухню, где его поджидает стул, способный выдержать одну седьмую тонны и настолько широкий, что его телеса помещаются почти целиком. На моей памяти был один-единственный случай, когда Вулфу было отказано в праве собственноручно подбирать мебель для своего дома. В тот раз Вулф приобрел огромное кресло для кухни, но Фриц буквально костьми лег на его пути. Кресло доставили в дом, и Вулф утром просидел на нем целых полчаса, обсуждая с Фрицем рецепт приготовления супа из репы, однако в шесть вечера, спустившись из оранжереи, обнаружил, что кресло исчезло. Если он когда и обсуждал пропажу с Фрицем, то разве что с глазу на глаз.

Поскольку ни один из четверых приглашенных мужчин не мог оказаться разыскиваемой нами матерью, да и причин подозревать, что один из них убийца, у меня тоже не было, я, поочередно впуская их в дом, лишь в силу привычки мысленно оценивал каждого.

Уиллис Кинг, литературный агент, пришел первым и чуть раньше назначенного часа. Он оказался высоким костлявым субъектом с головой огурцом и приплюснутыми ушами. Войдя в кабинет, он тут же устремился к красному кожаному креслу, но я пересадил его, так как красное кожаное кресло предназначалось для Лео Бингэма, телевизионного продюсера, старейшего и закадычного друга Вэлдона, который явился следующим, точно в девять часов.

Высокий и красивый, косая сажень в плечах, он сразу ослепил меня белозубой улыбкой, которую можно было разместить на рекламном плакате.

Джулиан Хафт, издатель, пришел третьим. Совершенно лысый, но в темных очках с толстенными линзами. Фигура у него была карикатурная – вообразите себе пивной бочонок на ножках, напоминающих зубочистки! Впечатление усиливалось из-за пиджака с набивными плечами.

А вот глядя на Мануэля Аптона, редактора журнала «Женщина и семья», пришедшего последним, я поразился, как он вообще добрался до нашего дома. Тщедушный, сморщенный и сгорбленный, он посмотрел на меня полными скорби глазами, с трудом переводя дух после подъема на наше крыльцо. Мое сердце обливалось кровью от сочувствия – и как я не догадался оставить для него красное кожаное кресло! Усадив его в одно из желтых кресел и убедившись, что он не испустил дух от непосильного напряжения, я уселся за свой стол и позвонил по внутреннему телефону на кухню.

Вскоре вошел Вулф. Трое наших визитеров встали. Мануэль Аптон, которому, судя по габаритам, встать было легче, чем остальным, не шелохнулся. Вулф, который терпеть не мог здороваться за руку, попросил всех садиться, а сам прошествовал к собственному столу и стоя ждал, пока я представлял ему гостей. К чести Вулфа, каждого из них он удостоил весьма внушительным кивком, склоняя голову едва ли не на полдюйма. Усевшись, он обвел собравшихся взглядом – раз, другой, – потом заговорил:

– Благодарить вас за приход, господа, я не стану, поскольку одолжение вы делаете миссис Вэлдон, а не мне. Однако я вам признателен. Люди вы все занятые, позади у каждого напряженный рабочий день. В связи с этим предлагаю всем что-нибудь выпить и расслабиться. Напитки здесь не выставлены специально, чтобы не ограничивать вас в желаниях, но заказать вы можете что угодно. Итак, господа, что желаете?

Уиллис Кинг помотал головой. Джулиан Хафт, поблагодарив, отказался. Лео Бингэм попросил бренди. Мануэль Аптон заказал стакан воды безо льда. Я предпочел скотч с водой. Вулф нажал кнопку и дал соответствующие указания вошедшему Фрицу, не забыв о пиве для себя.

Бингэм одарил Вулфа ослепительной улыбкой:

– Я с радостью принял ваше приглашение. Давно мечтал с вами познакомиться. – Его певучий баритон хорошо гармонировал с улыбкой. – Я и раньше предполагал, что вы обладаете огромным потенциалом, чтобы сделать карьеру на телевидении, но теперь, увидев вас воочию и услышав ваш голос, я просто потрясен. Господи, да это будет настоящий фурор! Непременно приду потом, чтобы сделать вам выгодное предложение. Колоссально, просто колоссально!

Мануэль Аптон неодобрительно покачал головой.

– Мистер Вулф может неверно истолковать твой восторг, Лео, – проскрипел он голосом, прекрасно соответствовавшим его внешности. – «Огромный», «колоссально». Словно ты приглашаешь его выступить в шоу великанов.

– Только не затевайте свару, – вмешался Уиллис Кинг. – А если вам так уж не терпится, ангажируйте на пару вечеров «Мэдисон-сквер-гарден» и там уж вволю обменивайтесь тумаками в шестираундовом бою.

– Мы с Мэнни несовместимы, – пожаловался Бингэм. – Все приличные журналисты телевидение на дух не выносят, потому что оно все сливки снимает. Через десять лет, если так пойдет, журналов вообще не останется. Разве что «Телегид». Но на самом деле, Мэнни, я тебя люблю. Уж ты к старости без пенсии не останешься.

Джулиан Хафт сокрушенно покачал головой и обратился к Вулфу:

– Вот так у нас всегда, мистер Вулф. Чего еще ожидать от типичных представителей массовой культуры? – Его писклявый тенор хорошо подходил к ножкам-зубочисткам, но совершенно не сочетался с пивным бочонком. – Я знаю, что вы большой ценитель литературы. Слава богу, что хоть книги не зависят от рекламодателей. А вы сами ничего не написали? А жаль. Пусть проба пера вышла бы не «огромной» или «колоссальной», успех был бы обеспечен. Я бы с радостью опубликовал любое ваше творение. Если уж мистер Бингэм гарантирует вам признание, то я тем более.

– Это исключено, мистер Хафт, – ворчливо отозвался Вулф. – Даже частному сыщику нелегко сохранить цельность своей натуры, а уж писателю попросту невозможно. И эта участь постигла уже многих. Ничто не развращает так сильно, как сочинительство. Неодолимые соблазны разрывают тебя на части. Нет, я не стал бы…

Вошел Фриц с подносом, уставленным напитками. В первую очередь он обслужил Вулфа, затем Бингэма, потом вручил стакан воды Аптону, а напоследок уже поставил виски с водой передо мной. Аптон выудил из кармана коробочку, вытряхнул из нее пилюлю, положил в рот и запил водой. Бингэм пригубил бренди, изумленно причмокнул, смакуя, и наконец проглотил. Затем со словами: «Вы позволите?» – встал, прошел к столу Вулфа и посмотрел на бутылку.

– Никогда даже не слышал о такой марке, – изумленно сказал он Вулфу. – А ведь считал себя знатоком коньяка. Поразительно, что вы угощаете таким божественным нектаром человека, которого видите впервые в жизни. Любопытно бы знать, откуда вы его достали?

– Это подарок бывшего клиента, – ответил Вулф. – А гость в моем доме прежде всего гость, а уже потом человек, которого я вижу впервые. Не стесняйтесь, прошу вас. У меня еще почти три ящика. – Вулф отпил пива, облизал губы и, поерзав в кресле, устроился поудобнее. – Итак, господа, повторяю, что признателен вам за приход и постараюсь без необходимости вас долго не задерживать. Моя клиентка миссис Вэлдон поручила мне объяснить вам, почему она решилась прибегнуть к моим услугам, и я постараюсь в двух словах это сделать. Однако прежде всего хочу предупредить: все, о чем вы здесь услышите или расскажете сами, строго конфиденциально и должно остаться между нами. Вы не возражаете?

Возражающих не нашлось.

– Прекрасно. Мой обет молчания – непреложный атрибут моей профессии. Вы же даете его ради миссис Вэлдон. Теперь позвольте обрисовать вам существо дела. В течение последнего месяца миссис Вэлдон получила три анонимных письма. Все они находятся здесь, в моем сейфе. Ни показывать их вам, ни зачитывать вслух я не собираюсь, однако могу сказать, что в них содержатся некие обвинения в адрес ее покойного мужа Ричарда Вэлдона, а также весьма недвусмысленные требования. Почерк, а письма написаны от руки, безусловно, искажен, однако пол анонима сомнений не вызывает. Совершенно очевидно, что все письма написаны женщиной. Миссис Вэлдон поручила мне узнать, кто она, переговорить с ней и разобраться с ее требованиями.

Он протянул руку к стакану, поднес ко рту и отхлебнул пива. Потом продолжил:

– Понятно, что речь идет о попытке шантажа, однако если обвинения подтвердятся, то миссис Вэлдон, скорее всего, будет вынуждена уступить. Когда я разыщу автора писем, то ни изобличать ее, ни возбуждать против нее дела никто не станет, если, конечно, не окажется, что ее обвинения ложные. Главная задача состоит в том, чтобы ее разыскать, однако сделать это крайне сложно. Дело в том, что она замыслила чрезвычайно хитроумный способ удовлетворения своих притязаний. Ничего похожего на требование доставить пакет с деньгами в условленное место. Все вы люди деловые, поэтому я вам только намекну. Представьте, мистер Хафт, что вы получили анонимное послание, в котором под угрозой разоблачения тщательно оберегаемой вами тайны от вас требуют перевести крупную сумму денег на зашифрованный счет в швейцарском банке. Как вы поступите в такой ситуации?